Брауншвейгское семейство - Все так + - 2017-12-23
23.12.2017
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс». У микрофона Виталий Дымарский. И рядом со мной как обычно в этой программе петербургский историк Максим Кузахметов. Мы продолжаем нашу нескончаемую сагу о династии Романовых. В прошлой программе мы рассказывали не о самом правителе, а о человеке, который был рядом с правителем.
М. Кузахметов
―
Не о монархе, но фактически о правители. Да.
В. Дымарский
―
Ну, да. О правителе, но не монархе. Это правильное, наверно, замечание. И говорили мы об Эрнсте Иоганне Бироне. Сегодня мы как бы возвращаемся уже к самому монарху, если вообще это слово может подойти к человеку, который, ну, год тем не менее занимал все-таки российский престол.
М. Кузахметов
―
Годик.
В. Дымарский
―
Годик. Да. А самому ему сколько было? Столько-то и было.
М. Кузахметов
―
Чуть больше года ему было, когда его карьера монарха завершилась. Он остался жив, а перестал править. Всего-то годик.
В. Дымарский
―
Речь идет об Иване Антоновиче. Иван VI Антонович. И не только о нём будет сегодня разговор, а о целом семействе. О людях, которые вошли в российскую историю под названием Брауншвейгское семейство. А иногда еще говорят семейка.
М. Кузахметов
―
Ну, грустная история. Нет повести печальнее, наверное, из всех, кто был около русского трона, чем вот эта вот многострадальная несчастная семья, которая нам известна – да, – как Брауншвейгская, начиная с того, что она в самую последнюю очередь известна за весь XVIII век, и кончая всем, что им припомнили, в принципе совершенно не за что. Ну, вот там для примера сразу же оговоримся, что даже Романовы, даже когда они были на пике, наверное, своей власти и отмечали свои там трёхсотлетия, 100 лет назад примерно, в последнюю очередь вспоминали о своём вот таком родственнике несчастном этом Иоанне Антоновиче, Иоанне VI. Сами его не считали, там непонятно почему. Ну, как-то там, где-то кто-то был. Ну, какая там разница. Тоже мне монарх. Несправедливо. То есть – да? – там он не везде присутствует во всех этих перечислениях. То чего уж говорить там про большевиков, которые пришли к власти, и стали бы они там ещё какое-то величие приписывать этому младенцу?
В. Дымарский
―
Мальчишке.
М. Кузахметов
―
Или жалеть о детской слезе, которая ничего не стоит, как мы знаем, – да? – благодаря Достоевскому. Так вот, приходится опять возвращаться к старинной истории противостояния Милославских и Нарышкиных.
В. Дымарский
―
И Нарышкиных.
М. Кузахметов
―
С чего-то всё началось? Что было у Алексея Михайловича две жены. Были дети от первой, были дети от второй. Ну, Петр I Великий от второй. А потомки от первой всё равно оставались и… Ну, там тоже мы рассказывали подробно, что у сводного брата, который был долго соправителем Петра I Ивана не родилось сына, к ужасу всех Милославских были только дочери. Но три из пяти, три дочери выжили и сыграли не последнюю роль в русской истории. Мы подробно рассказывали про Анну Иоанновну. А теперь вот пришел черед рассказать про дочь Екатерину. Тоже вот забавная история, что, ну, как-то в русских сказках традиционно любимая-то младшенькая, а Екатерина была старшей. Но странным образом вот любимой была у родителей, но там была властная мать, мы рассказывали про неё, именно старшая Екатерина. И когда мы рассказывали, что Анну Иоанновну выдавали замуж за Курляндского герцога, Петр I милостиво разрешил: «Ну, там выберите кого из племянниц-то моих». И выбрали так как они считали, что это куда-то ехать в эту Курляндию, выбрали как раз-таки Анну.
В. Дымарский
―
Анну.
М. Кузахметов
―
А Екатерину хотели оставить при себе да может и кого-то лучше подобрать, – да, – и так как они были более патриархальные, лучшее из своих. Ну, так вот, а потом Петру I пригодилась еще одна племянница, когда у него были свои планы, и там уже не могли ничего Милославские на вершине могущества Петра I противопоставить. И решил он выдать эту Екатерину за Мекленбургского герцога. Тоже вот как всё легко решалось. Хочет не хочет. Они вообще не знакомы, никогда друг друга не видели. Важное государственное дело. У нас Северная война, у нас Швеция, а там Мекленбург. Но это в северной… Земли современной северной Германии, несколько полезных городов, крепостей, чтоб мы поджимали там нашего врага Швецию там поближе к Дании, там поближе к Польше. Полезно, в общем. Нам это нужно.
В. Дымарский
―
Ну, Максим, справедливости ради надо сказать, что это не только у нас так было.
М. Кузахметов
―
Нет, нет. Во всей Европе это было нормально. Подобрали там…
В. Дымарский
―
Практика европейская.
М. Кузахметов
―
… и не спрашивают. Да.
В. Дымарский
―
Монархическая.
М. Кузахметов
―
Чего уж там? В общем, выдали эту Екатерину Иоанновну за герцога Мекленбургского. Это какой длинный путь, – да? – вот чтобы дойти до Иоанна Антоновича. Но не долго она там в этом Мекленбурге прожила, потому что герцог Мекленбургский оказался грубоват. Это, кстати, была его третья жена уже. Агрессивный, чуть что поколачивал ее, ссорился там со своим дворянством. В итоге его собственные дворяне, собственные подданные фактически в тюрьму засунули, потому что больше не могли терпеть его произвол. Екатерина Иоанновна вернулась в Россию. В браке родился всего один ребенок, и опять к ужасу Милославских девочка. В то время правда уже был прецедент, мы уже рассказывали, с Екатериной I, но никто еще не догадывался о том, что почти весь XVIII век благополучно будут править практически одни женщины. А то, наверное бы, повнимательнее бы отнеслись к рождению очередной дочери. В общем, как бы то ни было родилась у Екатерины Иоанновны дочка Анна, которое соответственно по имени этого Мекленбургского герцога и известна нам как Анна Леопольдовна. А так как она была племянницей правящей в России Анны Иоанновны, то у Анны Иоанновны созрел сложный и запутанный план, потому что она своих детей не имела, муж у неё умер рано. И вот она придумал такую схему, что вот через свою…
В. Дымарский
―
Племянницу.
М. Кузахметов
―
…соответственно племянницу, у которой ещё, кстати, никто не родился, выдав ее замуж, и вот ее потомству и передать соответственно власть. А Анна Иоанновна умерла-то женщиной не старой, но явно что-то предчувствовала, беспокоилась, волновалась. И она, в том числе и с помощью Бирона, о котором мы рассказывали, она провернула удивительное дело. Она добилась от подданных присяги еще не родившемуся ребенку, что вот у меня-то племянница Анна Леопольдовна сейчас выйдет замуж, найдем ей там какого-нибудь мужа из хорошей семьи, не смотря на то, что там девочке было еще 12 лет, кстати. Ну, не важно. Будет у неё муж, будут дети. А вы все должны присягнуть и пообещать, что это ваш будущий монарх, неважно какой. Неважно кто там, мальчик, девочка. Присягнули. Никто там не вышел там с пакетиками протестными. В общем, схема, ну, кстати, достаточно хотя бы понятная была. Потому, что у Петра I вообще непонятно было кому он там чего оставил. А тут Анна Иоанновна позаботилась. Ну, Анна Леопольдовна-то родилась в 1718 году. Это мы рассказывали уже. Но к моменту смерти Анны Иоанновны ей там уже было, она была постарше, было больше 20 лет. В общем, еще при жизни Анны Иоанновны ей нашли мужа. Вот откуда это отчество Антонович, – да? – там у одного из русских монархов. Это как ни странно немец, – да, – Антон Ульрих, герцог Брауншвейгский соответственно. Опять-таки никто девочку ни о чём не спрашивал, хочет, не хочет. Я если не ошибаюсь, ей даже портрета не показывали. Ну, была какая-то традиционная практика, – да, – там хоть портрет там покажите, мало ли там какая она уродина. Ничего подобного. Вот тебе девушка из хорошей семьи, договаривались родственники старшие соответственно. Ну, и там как-то и с самого начала этот брак не задался, потому что поженились они в 1739 году, буквально за год до смерти Анны Иоанновны. Она там уже очень торопила события, уже там всё быстрей, быстрей, быстрей. Никаких там смотрин. Никаких там выборов невест. Давайте, давайте, давайте. Чуть ли не лично присматривала, чтобы поскорее уже молодые занялись воспроизводством, чтобы спокойно смотреть… спокойно принять смерть. Герцог Брауншвейгский оказался не просто нелюбимым мужем, что зловещую роль в итоге сыграло. Анна Леопольдовна его вообще презирала. Вообще не считал его за человека. Ну, и действительно, заикается, худой какой-то. Тут вокруг ходят крепкие, серьёзные, мордатые мужчины. Ну, как? Ладно, может быть, не обязательно мордатые, но явно решительные. Ну, один Бирон чего стоит, да и Миних. Чуть что с кулаками там лезут. Или вот… Ну, так, забегая чуть-чуть вперед. Как там проходили заседания в академии наук? Ломоносова на гауптвахту сажали, потому что с другими академиками кулаками дрался, кто из них более прав. А тут какой-то приезжает тщедушный неудачник, за него надо замуж выходить. Там Анна Леопольдовна вообще, как могла, кочевряжилась, но не стала перечить тетушке. В общем, они в 1739 году поженились и буквально за 2 месяца до смерти Анны Иоанновны, на счастье всего клана Милославских из тех, кто был жив, родился мальчик. А все уже ему присягнули. А все уже вот ждали и рассчитывали на то, что, ну, наконец-таки, ну, и Милославские, вот теперь всё пойдёт по-старинному, будет у нас вот понятный царь – мужчина, будут у него потомки. Всё будет по-старому. Еще к слову сказать, оговоримся, что Анна Иоанновна-то перевела двор в Петербург, а была еще очень сильна московская партия, там было много среди живых тех людей, которые считали всё это бесовское, всё это антихрист там устроил нам какой-то новый город Петербург. Нет, пора вернуться к истокам. Так вот, родился мальчик. Ликование, все счастливы. И буквально через 2 месяца умерла Анна Иоанновна, но тоже позаботилась, женщина была предусмотрительная, ну, неважно там Бирон ли ей напел, или сама она была здравомыслящая, всяко лучше, чем ее некоторые предшественники умирали без распоряжений, что регентом будет понятный, хороший, полезный человек Иоганн Эрнст Бирон, о котором мы рассказывали. Все должны его слушаться пока ребеночку не исполнится 17 лет, пусть дальше сам правит. Если он не дай Бог умрет, то следующий ребеночек, следующий ребеночек. Тут, кстати, у Анны Леопольдовны там с детьми было… родилось несколько детей, подробнее потом расскажем. Все они благополучно, те, кто родились, пережили опасный детский возраст. Смертность-то была жуткая. То есть там был выбор. У него было еще два младших брата.
В. Дымарский
―
Там мальчики были…
М. Кузахметов
―
Да, еще два младших брата. Кроме Иоанна Антоновича было еще четверо детей: два мальчика, две девочки. То есть был хороший ассортимент на всякий случай. И, ну, просто несчастье там для всех для них в итоге, сейчас доберемся. А так все как будто должно было бы сложиться благополучно. Но тут какой-то злой рок над этой семьей несчастных Милославских, не везло им во всем. И кто совершил первую глупейшую ошибку? Сама же, ну, Анна Леопольдовна.
В. Дымарский
―
Анна Леопольдовна.
М. Кузахметов
―
Которая вместо того, чтобы подождать, присмотреться. Вот у нее есть здравомыслящий регент. Ну, может быть он такой грубоватый. Но она очень быстро решилась на заговор. Приходит Миних и говорит… Ну, мы не знаем там детали, как это было, но произошло буквально через три недели. Миних, наверное, ей говорит: «Что мы этого Бирона слушаемся?» Вот опять-таки возвращаясь к тому, что не все немцы были за одно. Приходит один немец и про другого немца говорит…
В. Дымарский
―
А потом еще и третий возник, Остерман.
М. Кузахметов
―
«Анна Леопольдовна, давайте свергнем его, как у нас тут не первый раз уже. А я хороший, надежный там. А ты вообще будешь нормальной правительницей. Ты и будешь регентшей. А я тебе помогать буду». И я это считаю определенной заслугой Бирона, что он ничего не ждал, никого не зарезал, не повесил там. Он не ожидал, что такое произойдет. Значит, свергли Бирона. Должен был стать фаворитом Миних. Но тут ошибся Миних, который поставил на Анну Леопольдовну. Он-то думал, что сейчас я буду своеобразным Бироном, фаворитом. А Анна Леопольдовна совсем молодая была, тут у неё уже, наверное, закружилась голова от происходящего, и не смотря на то, что своего мужа она презирала, практически открыто жила с любовником Морицем Линаром, так она мужа всё-таки решила формально назначить там соправителем, присвоила ему, кстати, чин генералиссимуса. Тоже неслыханно. До этого был только Шеин, а в последствия там уже Суворов. И Миних был настолько этим потрясён. И он решил: «Ах так! - опять-таки отдадим должное этому человеку. - А я тогда в отставку уйду, посмотрю, как вы без меня». Это было глубочайшая ошибка со стороны Миниха, потому что тут же возник еще один…
В. Дымарский
―
Остерман.
М. Кузахметов
―
… немец Остерман, который стал прибирать власть реальную, потому что Анна Леопольдовна, конечно, ну, не могла и по характеру, и по положению своему ходить на Совет министров, заслушивать доклады, готовить какие-то решения правительственные. Ну, подоспел ещё один человек, еще один немец. Ну, как бы то ни было, был еще и мальчик, которому вот буквально несколько месяцев, который вот формально император. Все ему присягнули. Его имя включено соответственно во все молитвы. Да? Его лик какой-то там младенческий чеканиться на монетах соответственно. Ломоносов успел оду написать, между прочим. Вот кто всегда успевал оперативно реагировать. Так вот. А что происходит внутри семьи? Анна Леопольдовна живет счастливо и беззаботно. Женщина была опять-таки не кровожадная, не могу ее за это упрекнуть. Ей приходят и доносят: «Анна Леопольдовна, там что-то Елизавета мутит». Все живы, никто не сослан, никому ничего не придумали. Но сослали они Бирона, а потом Миниха. А вот вся вот эта родня, такая сомнительная, она вся жива. Что делает Анна Леопольдовна? Она зовет к себе Елизавету. Ну, они там еще при жизни Анны Иоанновны, конечно, были знакомы, общались. «Так, Лиза, ты что там темнишь? Что у тебя какие-то мутные там истории? Говорят, ты что-то ходишь в гвардии там и себе ищешь дружков?». Елизавета говорит: «Вранье и навет. Неправда». «А, ну, хорошо, - говорит Анна Леопольдовна. - А, ну ладно. А то смотри». И всё, ни о чём не переживает. И переворот, который произошёл, будем подробнее рассказывать, был абсолютнейшей неожиданностью для всей этой семьи. Но для Анны Леопольдовны точно, потому что она там занималась больше своими совершенно другими делами. Вот влюблена она в Морица Линара, а чтобы никто не упрекал ее, что она с ним встречается, она придумала женить его. Ну, или подруга ее, Юлиана Менгден, еще одна… Ну, всегда есть какие-то ближайшие подруги. Давай вот мы вас поженим, а я тогда буду с ним встречаться прямо у всех на виду, никто лишних вопросов задавать не будет, если ты моя фрейлина. Вот это и занимала основное время в правление Анны Леопольдовны. И случилась драма для семьи. На престол взошла Елизавета, поддержанная гвардией. Опять-таки это все как-то очень быстро у тех людей происходило. Да что это мы терпим, не пойми кого, какие-то Брауншвейгские. Да у нас же есть Елизавета Петровна. Да у нас же царь Петр был. Это… вот это был человек. Вот это не церемонился, здоровый там, двухметровый. А вот его доченька ходит вот такая, все жалуется на судьбу, поддержим ее теперь, в гвардии там пообещали, как водится. Ну, в последствии, там расскажем, она, – да, – отблагодарила всех. Свергли в общем Анну Леопольдовну, которая оказалась к этому ко всему не готова.
В. Дымарский
―
Ну, формально вообще-то свергли Иоанна VI.
М. Кузахметов
―
Да. Но она была регентшей. Да. Там у Иоанна VI вообще никто не спрашивал, потому что ему годик, напомню. Мальчик…
В. Дымарский
―
Это и было бессмысленно его спрашивать.
М. Кузахметов
―
Они не убили, не зарезали. И поначалу все складывалось, как будто бы может быть и неплохо, потому что Елизавета Петровна, которая якобы пообещала все больше никого не казнить, не мучить, не убивать, готова была отпустить семью на Запад обратно, даже не в Брауншвейг, а в Данию, где там у них была реальная родня. Там если не ошибаюсь, то сестра Антона Ульриха стала к тому времени датской королевой. Ну, кто-то из родни в общем там уже занял высокое положение на западе. Поезжайте, в общем, к своим родственникам. Не будем никого притеснять, убивать. А править я буду без вас, тем более я дочь Петра, а Петра все признают, как достойного монарха. Так вот, и отправилось семейство. Ну, вроде бы пока все складывалось ничего. Погрузились с пожитками, отправились, там путь-то не быстрый. С какой скоростью они все перемещались? Самолетов нет. И как рассказывают историки, им не хватило буквально одного дня, чтобы покинуть пределы России. Они оказались в Риге. Рига в то время принадлежала официально России. И вот тут уже рядом земли еще южнее сравнительно независимый Курляндии и тем более Польши, где хоть на что-то можно было рассчитывать, но главное сесть на корабль и отплыть. И им не хватало одного дня, когда прискакал из Петербурга гонец со срочным предписанием задержать семью. Задержать Анну Леопольдовну. Задержать этого герцога несчастного Брауншвейгского, этого мальчика, от которого все занервничали. Ну, занервничали… Ну, больше всех, наверное, нервничала Елизавета Петровна. Там кто-то ей напел на ухо: «Зачем ты их отпустила? Мало ли там чего? Будут знаменем для врагов». И семью задержали. Поначалу опять-таки всё сравнительно гуманно, просто вот там посидите пока в Риге, а мы там пока решим, что с вами делать дальше. И они некоторое время провели в Риге, ну, сравнительно благополучно. Даже больше года провели. И ничего не происходило, кстати. Никто никуда не сбежал, никакого заговора вроде бы ни случалось. Но тут на их беду… Опять-таки всё это по навету. Подходит… Ну, приходит какой-то там очередной донос, что заговор Лопухиной.
В. Дымарский
―
Лопухиной.
М. Кузахметов
―
Да, еще одна несчастная женщина, у которой до этого там несколько раз уже родственников казнили, там ссылали, и все вот пересекалось так или иначе с ней. Здесь в очередной раз, ну, фактически донос, ничем не подтвержденный, что вся это семейка Лопухиных, там с другими своими родственниками, там опять-таки много, кстати, немецких фамилий, что все они задумали возвести…
В. Дымарский
―
Включая ее мужа Лопухина.
М. Кузахметов
―
Да, да. Задумали переворот, задумали вот этих вот Брауншвейгских на престол, а Елизавету погубить. Ну, в очередной раз напомнил, что на дыбе признаются все.
В. Дымарский
―
Елизавет ещё плюс ко всему, по-моему, очень ревновала Лопухину. Она… Лопухина была женщина красивая, и, ну, как обычно бывает между дамами…
М. Кузахметов
―
Вот это, кстати, очень убедительная, – да, – история. Почему вдруг? Мало ли там, на кого были наветы. А тут, – да, – сохранились свидетельства, что Лопухина была не просто очень красива, а ещё и не понимала, что надо быть осторожней…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
И что если ты приходишь на танцы, и присутствует сама царица Елизавета Петровна, то надо как-то быть в тени. Если тебя приглашают…
В. Дымарский
―
Скромнее, скромнее.
М. Кузахметов
―
Скромнее, скромнее надо быть. Да. И там… Ну, – да, – вот сохранились там такие подробности, что вот пришла Елизавета Петровна там с какой-то розой в волосах, придумала себе такой яркий образ, а приходит Лопухина и тоже с такой же розой. Ей говорят там, нашептывают: «Убери, - там, - царица тут рядом. Нехорошо как-то». А Лопухина легкомысленно говорит: «Что хочу, то и делаю там. Она вот какая-то некрасивая, а я получше неё». И опять-таки современники, опять нравы, – да? – вот этой добродушной Елизаветы Петровны, – да? – вот доброй женщины, которая никого не казнила, подбегает выдергивает розу, там растрепывает волосы и хлещет по щекам, доводит до обморока Лопухину и говорит: «Потому, что дура. Так ей и надо». Но, то есть нравы были своеобразные. Так вот и, наверное, когда впоследствии поступил донос, тут вот даже добрая Елизавета Петровна вполне запросто могла в это дело уцепиться и сразу убить двух зайцев. С одной стороны эту Лопухину устранить ненавистную, как рассказывали современники, более удачливую в амурных делах. Елизавета Петровна-то замуж не вышла. С мужем как-то не сложилось. Были у неё вроде бы фавориты, а так, в общем, не познала она, в общем, радость семейной жизни. А у Лопухиной там нет отбоя от женихов. Ну, как такое терпеть? Заговоры и там сослали достаточно много людей. И когда читаешь, где они, никого не убили. Но один там умер в Томске, другой умер в Якутске. В общем, грустная история. И под этот же… Под эту же сурдинку, – да? – под этот повод: «А что там у нас вот что-то засиделись в Риге эти Брауншвейгские, на которых делали ставку заговорщики? Так, для начала переведите их в крепость». Ну там, Дюнамюнде, крепость которая рядом с Ригой.
В. Дымарский
―
Под Ригой. Да.
М. Кузахметов
―
Да, а мы там дальше посмотрим. И дальше вот начинается длинная, запутанная история с передвижением. Что делать дальше? Опять-таки специфическое, – да, – вегетарианство тех времен, не убить, не казнить, не четвертовать. Иоанн Антонович-то маленький, ну, куда? Просто начинается какой-то хаос с их перемещением. Так, сначала решили отправить в крепость Раненбург подальше из Прибалтики, а то мало ли сбегут, море там, поддержит кто-то. Сейчас кажется странным, – да, – Раненбург, а это под Рязанью. Тогда, ну, пошла мода на немецкие названия. И тоже осталось любопытное свидетельство, что офицер, которому поручили перевезти все семейство в Раненбург, повез их в Оренбург. Это не Рязань, а гораздо дальше. Но там в пути как-то разобрались. Тут пока везли в Раненбург приходит новое предписание, мало ли там чего, сбегут, давайте-ка отправим их для надежности вообще на Соловки. Зловещее, – да? – такое место Соловецкий монастырь, где должно было быть уединение, а превратилось фактически в нарицательное. И те люди еще не знали во что превратились Соловки в XX веке…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… и какую злую славу приобретут. В общем повезли всю семью на север уже и….
В. Дымарский
―
В Холмогоры к Ломоносову.
М. Кузахметов
―
На родину. И вот проезжая как раз Холмогоры в Архангельской, – да, – губернии, но там уже все это сложно, запутано. Везти их в монастырь, так как-то обустраивать. Но там, кстати, деньги были отпущены на содержание семьи. Один из офицеров говорит: «Давайте, - ну, написал как водится в Москву, - можно их здесь оставить? А то столько с ними хлопот. А мы здесь создадим надежную изоляцию». Ну, и милостиво разрешили наконец-таки после всех вот этих перемещений из крепости в крепость там оставить все семейство в Холмогорах. И тоже очередная там грустная история. Строится… Ну, не строится, сначала там они заняли дом, потом его обнесли высоким забором. В общем, семью изолировали полностью. А как ни странно, так как Анна Леопольдовна, вот как бы она мужа не презирала, а тут они вдвоём. Вот и вместе как-то и живут. И дети-то дальше рождаются. Вот как мы уже рассказывали в семье родилось в сумме пятеро детей. После Иоанна Антоновича, который поначалу как-то был поближе к семье, а в скорости его еще совсем маленьким забрали, то остальные дети, они были с родителями. И начинается их, ну, явно невесёлая жизнь в абсолютной изоляции. Они вообще ничего не знают. За ним строго следят, чтобы лишнего они там ничего не узнали, чтоб никто к ним не пришел. Но самое ужасное – это судьба Иоанна Антоновича, которого забирают у родителей, а родители вообще ничего не знают.
В. Дымарский
―
Мы сейчас здесь прервемся, – да? – на выпуск новостей, после чего продолжим программу «Все так».**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Продолжаем нашу программу. Программу в рамках цикла «Всё так плюс». Мы говорим о династии Романовых. И сегодня у нас на очереди Брауншвейгское семейство. Напоминаю, Максим Кузахметов, петербургский историк. И я Виталий Дымарский. Мы вам рассказываем о династии Романовых вот в рамках этого цикла. Мы остановились вот на несчастной судьбе мальчика Иоанна VI Антоновича. Кстати говоря, отдельно, наверное, еще надо будет объяснить почему он VI. Да? Потому, что по некоторым историческим ресурсам, как у нас сейчас принято говорить, он еще фигурирует иногда как Иоанн или Иван III.
М. Кузахметов
―
Это просто даже сами Романовы не могли между собой разобраться.
В. Дымарский
―
От кого считать.
М. Кузахметов
―
От какого Ивана. Если первым царем был…
В. Дымарский
―
Иван Грозный.
М. Кузахметов
―
…Иван Грозный, то…
В. Дымарский
―
То он третий.
М. Кузахметов
―
…пусть он первый, потом соответственно сводный брат Петра второй. А вот пусть этот будет…
В. Дымарский
―
Третий.
М. Кузахметов
―
… третий.
В. Дымарский
―
Потом решили от Калиты.
М. Кузахметов
―
Да, да. И всё-таки там… Это тоже вот все несчастная судьба Иоанна Антоновича, которому даже нумерацию не могли никак придумать. Что, ну, всё-таки, традиционно он VI считается и последним Иваном на русском престоле. Так вот, мы остановились на том…
В. Дымарский
―
Да, остановились на том, что…
М. Кузахметов
―
… что явно родители не знали, что оказывается, несколько лет ещё Иоанн Антонович, мальчик вообще, там 3 годика ему, содержится в этом же доме…
В. Дымарский
―
Через стену.
М. Кузахметов
―
… за глухой стеной, а родители не знают. А ребёнок в абсолютной изоляции, причём изоляция такая суровая, что к нему мог заходить только офицер, которому было поручено… С характерной фамилией Миллер. Да? Еще один несчастный немец на русской службе. Ну, еще якобы один слуга и всё это продолжается ещё несколько лет. Живет как-то несчастная Анна Леопольдовна там со своим мужем в Холмогорах. Что они там видят? У них вот дом, баня, огород. Вообще ничего не видят. Изоляция полная. И это после тех вершин, которые у них были в Петербурге. Но мы рассказываем про Иоанна Антоновича. Ну, и на этом не заканчивается несчастье этого мальчика, потому что приходит распоряжение очередное перевести его в новую крепость Шлиссельбург, а то как бы чего не вышло. И еще вот этого ребенка… Причем распоряжение опять-таки специфическое, чтобы никто не знал. То есть секретность должна быть максимальная, чтобы вот ночью под покровом темноты, чтобы перевозить никому не говорить, чтоб никто ничего не слышал, не дай Бог, родители не догадались. И мальчика как-то перевозит в Шлиссельбург. Там он был хотя бы через стену, но от родителей, мало ли там как бы сложилось, кто-то бы может быть смилостивился. А тут вот давайте-ка его еще понадежнее. Вроде поближе к себе в Шлиссельбург, то есть это вот недалеко от Петербурга, бывшая крепость Орешек новгородская, но на острове. Тоже там для надежности. А семья не знает ничего. Ну, еще раз вернемся там к семье, которая продолжает всё это жить там, про этого Иоанна Антоновича, который… Ну, вот мы уже сказали, дети-то дальше продолжают рождаться и формально у них какие-то права на престол все равно оставались. Дети-то от Анны Леопольдовны были в России, соответственно знать принесла присягу всем ее детям, которые там будут последующими, пока не достигнут 17-летия. Хотя тоже был любопытный эпизод, невозможно не упомянуть, что пока еще Бирон был в фаворе, он успел удивительным образом добиться от этого несчастного герцога Брауншвейгского отказа от вообще всех претензий, на какие бы то ни было… Ну, претензии на власть в России. И тоже сохранился любопытный документ, где отец, ну, соответственно герцог Брауншвейгский, пишет своему сыну 2-месяцному: «Я там твой раб. От всего отказываюсь. Правь самодержавно как хочешь мною». Ну, примерно в таких формулировках. Так вот. Дальше вот они продолжают жить в изоляции, а этот несчастный Иоанн Антонович, переведенный в Шлиссельбург в изоляции проводит еще много лет. И тут вот… Тут уже много легенд и слухов, что дальше там соответственно происходит. Ну, самая популярная легенда, что он до такой степени там был в изоляции, что вообще ни одного человеческого лица не видел, ни о ком никогда не слышал. Ну, поэтому, конечно, не стоит удивляться, что психика у него была нарушена, если его даже на прогулки не выводили. Но есть свидетельства, что, ну, людей он все-таки он каких-то видел, с кем-то общался. Но самое удивительное, что, например, не смотря на то, что было строжайше запрещено учить его грамоте, он выучился читать. Впоследствии ему принесли в тюрьму, фактически в камеру, Библию.
В. Дымарский
―
А он понимал свое как бы царское происхождение?
М. Кузахметов
―
Да. Современники говорят, что он знал, кто он такой. Хотя опять-таки вот это вообще жестокость Елизаветы Петровны, которая потребовала… Была инструкция специальная, чтобы его назвали другим именем.
В. Дымарский
―
Григорий он.
М. Кузахметов
―
Да. Чтобы он именно на это имя отзывался. Чтобы он по всем документах… документам проходил как известный арестант. Да? Такая странная формулировка, никто, вообще пустое место. И тем не менее мальчик знал.ю кто он такой. Ну, опять-таки там уже полулегенды, не подтверждено буквально, кто именно с ним встречался. Ну, якобы с ним встречались все три монаха. И Елизавета Петровна, ну, больше из поэтического любопытства, как это Пушкин называет: «Пойди да посмотреть, кто бы мог нами всеми править». Тем более что он уже взрослеет, становится там совершеннолетним. Якобы с ним встречались и Елизавета Петровна, и Петр III, и впоследствии даже Екатерина II. И тоже забегая вперёд, расскажем, самый был такой, ну, мог спасти, наверное, этого уже молодого человека 20-летнего, план женить Екатерину II, выдать замуж Екатерину II за этого Иоанна Антоновича, после убийства Петра III и тогда бы всё сложилось благополучно. Тем более, что Екатерина II вообще никакая не Романова. Ну, и вот тут как раз опять-таки злодейскую роль сыграла уже Екатерина II. Что она написала в своих воспоминаниях? «Приехала, посмотрела, а он вообще умом-то тронутый. Он-то дурной какой-то. Идиот просто, кого я увидела». Ну, так, как Екатерина так же писала про своего мужа и вообще про многих людей, то, ну, тут я скептически отношусь. Наверное, не впечатлилась. Даже непонятно, видела ли она точно этого Иоанна Антоновича. Но во всяком случае составила еще одну достаточно жесткую инструкцию, что, не дай Бог, вот если вот хоть что, даже вот если привезут в крепость документ с моей личной подписью, что я приказываю освободить, тут же убить. Представляете, вот такая беспощадная инструкции. Вот если хоть кто-то захочет его, в общем, освободить…
В. Дымарский
―
А такие попытки, надо сказать были. Да? Потому, что все-таки, как бы сейчас сказали, так сказать, в элитных кругах, – да? – все-таки, во-первых, память была о нем, – да? – что все-таки ему присягали в конце концов, – да? – этому Иоанну VI Антоновичу. И, наверное, были настроения все-таки вернуть его на престол.
М. Кузахметов
―
Наверное, настроения были, тем более, что перевороты… Ну, вот сколько их уже произошло. Да? Уже Екатерина II на престоле. Чем мы хуже? Тем более там ходит гвардия всякая обиженная. Ну, давайте сейчас доберемся, – да, – до этой самой драматической соответственно страницы. Волею судеб оказался в Шлиссельбургской крепости одним из офицеров Василий Мирович, как рассказывают современники, страшно обиженный. Ну, там была длинная предыстория, как лишали отца, его отца соответственно имений, потом что-то не вернули. Там же все быстро происходило. Опала, потом прощение, потом опять опала. Монархи меняются. Но не всегда возвращают там все, что было отобрано. И вот якобы он был очень обижен на Екатерину II. А тут вот такой шанс вообще, – да? – в судьбе. Я офицер, тут у нас вот… Ну то есть все знали значит, кто там содержится, как бы его не называли. Тут фактически законный государь. Сейчас я устрою тут его освобождение, и он из благодарности сделает меня своим приближенным, и начнется у меня новая жизнь. Чем я хуже всяких там Биронов? Власть, имение, генералиссимус опять-таки. Он составил заговор, поручик Мирович. Он договорился с гарнизонными солдатами. Но не он лично охранял Иоанна Антоновича. И он, судя по всему, просто не знал о существовании этой тайной инструкции. Вообще он подготовился сравнительно хорошо. На его стороне были ресурсы, силы. И те люди, которые… приставы, которые непосредственно охраняли Иоанна Антоновича, они поначалу, конечно, отказались его освобождать и выдавать, но когда на них навели пушки, это же все вообще внутри крепости происходило, они покорились. Но это оказались люди верные не только присяге, но еще и инструкциям. И просто подошли, и закололи шпагами ничего не подозревающего Иоанна Антоновича, исполняя инструкцию, которую вот подписали. Вообще ничто им не мешало отдать его, но они решили еще и вот так поступить.
В. Дымарский
―
… как бы.
М. Кузахметов
―
Ну вот. А вот так вот. И так вот закончил сравнительно молодым, ему 24 года было, несчастный Иоанн Антонович свою грустную судьбу.
В. Дымарский
―
Там, ну у Мировича тоже была грустная судьба. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, конечно, уж там то…
В. Дымарский
―
… как государственного преступника его.
М. Кузахметов
―
Раз неудачный переворот, тут то уж все… вот его-то как раз не помиловали и не пожалели. Тем более, что Елизаветы уже не было на престоле, была Екатерина. Четвертование. Да, жуткая казнь.
В. Дымарский
―
Там не понятная судьба… непонятна судьба останков Иоанна Антоновича.
М. Кузахметов
―
Ну, там их искали. Ну, если убили его явно в Шлиссельбургской крепости…
В. Дымарский
―
Где-то там и должно быть.
М. Кузахметов
―
Странно, – да? – что их якобы могли найти или обрести в Холмогорах. С трудом представляю, что кто-то останки туда повез к родственникам. Мало вероятно.
В. Дымарский
―
А к каким родственникам? По-моему, Леопольдовна к тому времени умерла.
М. Кузахметов
―
Ну, сейчас расскажем. Потому, что судьба Брауншвейгского семейства-то продолжалась, его братьев и сестер родных, кстати. Ну, так вот, Мировича казнили. Екатерина II, наверное, успокоилась, что убили этого человека. Кстати, до сих пор обсуждается. Он же должен быть причислен вообще-то, он же страдалец.
В. Дымарский
―
К лику святых.
М. Кузахметов
―
Он же, да.
В. Дымарский
―
… как это?
М. Кузахметов
―
Невинные, страстотерпец. Там за что? А библию читал, выучился.
В. Дымарский
―
Николай II.
М. Кузахметов
―
Вообще, ну, он даже лучше Николая II. Он то явно не в каком Кровавом воскресенье не замешен.
В. Дымарский
―
Не участвовал.
М. Кузахметов
―
Вообще ничего плохого не делал. Свергнут незаконно. А в тюрьме содержался и еще и заколот, будучи безоружным фактически. Ну, там есть разные свидетельства. Вот. А еще… Ну, тоже вот, чтобы завершить с этим несчастным Иоанном Антоновичем, это практически единственный из русских монархов, официальных русских монархов, кто еще и совершенно незаслуженно оказался предан так называемому забвению памяти. Ну, это вот все грешим на Елизавету Петровну, которая до того была вот всем этим разгневана, что приказала сжечь все существующие портреты, ну, к счастью сохранилось там кое-что, не просто перечеканить все монеты, а еще и запретить всяческое упоминание, сжечь даже какие-то документы, где он упоминался, сжечь и поэму, и уничтожить Ломоносова, где там ода была по восшествию на престол. Вот до какой степени Елизавета Петровна ненавидела всех этих чертовых Милославских. Хотя уже в такой степени Иоанн Антонович был распоследний Милославский, чтобы вот все равно вот, даже вот уже мертвого этого несчастного Иоанна Антоновича, но он тогда, правда, еще был жив, когда было забвение памяти, чтобы вот стереть все в памяти, любое упоминание о нем. Но так как мы рассказываем вот сегодня не только о государственных делах, а еще и печальную историю, расскажем и о его родственниках многострадальных.
В. Дымарский
―
Младших. Да, это же все-таки семейство. Да? Не только ведь этот человек…
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
Да? И не только его мама.
М. Кузахметов
―
Да. Потому, что оставались еще живы вообще его братья и сестры. И после того, как Иоанна Антоновича забрали из Холмогор, там продолжала жить его семья. Анна Леопольдовна умерла сравнительно молодой во время родов очередного ребенка. По-моему, было всего-то 27 лет. Она умерла вместе с ребенком. Остался там ее муж. Опять-таки мы напомним, в изоляции, за глухим забором. Никуда ходить нельзя. Там, правда, сохранились документы, что уже во время воцарения Екатерины II, 30 лет провел этот Антон Ульрих с детьми вообще не за что, фактически вообще не за что, в изоляции. Якобы Екатерина II, так как он уж точно не может претендовать на русский престол…
В. Дымарский
―
Он по-русски то говорил?
М. Кузахметов
―
По-русски говорил. Да. Можешь вернуться в Данию к родственникам. А я, забегая вперед, рассказывал про родню, которая в Дании была. Это позже произошло. Прошу прощения. Так вот. И Антон Ульрих тоже к чести к своей, так как он должен был покинуть Россию без детей, тут вот Екатерина II тоже говорила: «Вот ты поезжай, а дети, которые как раз-таки могут претендовать, вот пусть под присмотром остаются». И он отказался: «Я без детей не поеду». Которые уже подросли, уже тоже были достаточно взрослые. В общем, он 30 лет прожил в Холмогорах и там и умер. Опять-таки понятно, что там нет никакого надгробья. Кстати, тоже мог бы быть причислен к лику святых за все свои мучения за глухим забором. А оставались другие дети, потому что умер Антон Ульрих в 1776 году, не покидая Холмогоры. А дети оставались. И только впоследствии, еще прошло несколько лет, и вот наконец-таки милостиво этим детям разрешили покинуть Холмогоры. А там осталось тоже любопытное письмо, когда одна из дочерей Антона Ульриха Елизавета… Приехал с инспекцией судя по всему ярославский наместник Алексей Мельгунов посмотреть, ну, уже там все смягчилось, уже… Ну, они знали, кто они такие. Уже от них ничего не скрывали. Явно они знали, что и убит Иоанн Антонович к тому времени. Явно они были не агрессивны. Приехал посмотреть, что там происходит. И сохранилось любопытное прошение одной из дочерей этого несчастного Брауншвейгского семейства, Елизаветы: «А можно ли нам милостиво разрешить…» Что? Вот что просили эти люди? Ходить на луга, потому что там якобы есть цветы, хоть посмотреть, что это такое. Цветы хоть повидать. А еще чтобы нам разрешили пообщаться с женами офицеров, гарнизонными. И еще, чтобы прислали какого-то человека, который разбирается в современной одежде. Нам вот присылают родственники там или сердобольные люди, какую-то одежду, какие-то чепчики, а мы не знаем, как их носить. Для какого вот… Для какой части тела они предназначены. Ну, и так как там все ответственные, исполнительные, Мельгунов там приезжает в Петербург, рассказывает об этом всем, показывает письмо Екатерине II. И тут даже у этой бессердечной женщины, которая мужа погубила, и якобы вот и у нее дрогнуло сердце, и наконец она там смилостивилась и разрешила всем этим несчастным потомкам, Брауншвейгской семье: «Все, поезжайте в Данию. Тем более, что там сестра Антона Ульриха вроде бы королева. Пусть о вас там родственники заботятся. Все, претензий нет». А в то время старшей дочери было 38 лет, а младшему сыну 34 года. Почти все они погодки. И вся эта семья отправляется, несчастная, в Данию. По-датски они почти… По-датски они вообще не говорят, по-немецки с трудом, только все по-русски. Причем по-русски они тоже говорят своеобразно, так как почти не с кем не общались, образования-то у них никакого нет. Тоже несчастная история. И чтобы там завершить соответственно эту грустную историю, судьбу, дольше всех прожила одна из дочерей семейства Екатерина.
В. Дымарский
―
Екатерина. Да.
М. Кузахметов
―
Да, несчастная, которая была косноязычная, которая была глуховата. А почему? Потому, что во время переворота, когда она тоже была совсем маленьким ребенком, гвардейцы, а, судя по всему, она вообще была младенцем, уронили ее с размаху на пол или выронили из люльки. И после вот этого удара она, ну, соответственно с трудом говорила, плохо слышала, писала тоже с трудом. И вот она пожила дольше всех. И сохранилось письмо этой несчастной женщины, которая уже в 1803 году пишет Александру I письмо, косноязычное письмо. Какое?
В. Дымарский
―
С просьбой вернуть в Россию.
М. Кузахметов
―
«Государь батюшка, а можно мне вернуться в Холмогоры? Здесь в Дании ад. Здесь все плохо. Здесь я никому не нужна. Меня никто не любит. Я пожилая женщина, - ну, там с ошибками все еще. - А можно мне приехать вот там, где мы были счастливы, в этих вот Холмогорах, где мы жили вот своей нормальной, понятной жизнью. Никто на нас не показывал пальцем».
В. Дымарский
―
Вот патриотизм.
М. Кузахметов
―
Да. И казалось бы… Ну, здесь должен был бы, наверное, и Александр I, тоже не кровожадный же вроде бы там был человек, ну, смилостивиться, ну пустите, приютите обратно эту женщину. Ведь куда просится-то? Вернуться на родину, там, где умер ее отец и мать, в Холмогоры там. Вернуться…
В. Дымарский
―
… не пускают.
М. Кузахметов
―
Нет. Ну, письмо осталось без ответа. Там Александр I тоже был скользкий тип и до него потом доберемся, все ему припомним. И вот последняя из этих Брауншвейгских… из Брауншвейгского семейства тоже женщина, которая потенциально запросто могла оказаться у власти, как вот мы видим, – да? – по цепочке событий, кто там оказывался. Если Анна Леопольдовна была правительницей, то соответственно, и эта ее дочь, Екатерина, тоже могла оказаться в 1803 году на месте Александра I, например. Благополучно долго прожить и примерно чем-нибудь соответствовать в истории Австрийской императрице, – да? – там, например, знаменитой или там английской Виктории.
В. Дымарский
―
Был бы Екатериной III.
М. Кузахметов
―
Да. Ну, как Виктория. Ну она бы Екатерина там…
В. Дымарский
―
Третьей она была.
М. Кузахметов
―
Нет, она была бы вместо второй тогда. Она была бы…
В. Дымарский
―
А, ну, да. Да.
М. Кузахметов
―
… логично второй. И задвинули бы они эту немку Ангальт-Цербстскую бы, неизвестно куда. Еще неизвестно, кто бы в Холмогорах отсиживался бы. Ну, вот как раз проигрывают, в очередной раз мы видим, более доверчивые. Так вот, встретила там в Дании в итоге свою смерть эта несчастная последняя представительница Брауншвейгского семейства. А подводя итоги вот, ну, вступаясь за всех этих людей, вот в очередной раз посетуем на несправедливость истории к этим людям. Вообще как будто бы помнить и поминать надо было бы вот этих несчастных людей, а не злодеев, которые там приносили в жертву, кого угодно, ни о чем там не переживали, там глазом не моргнув, беспринципно всем жертвовали, предавали. А вот эти несчастные, безответные люди. Ну, еще раз там возвращаясь, так как мы говорили сегодня и начали про судьбу Иоанна Антоновича, но вот я считаю, что это ну, пожалуй, самый несчастный из правителей России. Формально он абсолютно во все входит списки русских правителей, а в тоже время так как вот правил-то он годик свой и уже в годик он от власти был отстранен, то соответственно он даже в рейтинги, там кто был какого роста там или, кто более там любим, даже не попадает. Хотя вот у кого уж точно не было никакого ни злодейства, ни преступлений, вот вообще ничего невозможно ему припомнить никакого решения, это как раз именно Иоанн Антонович несчастный Брауншвейгский. И именно на нем вот закончились соответственно последние попытки… Вот завершилось вот это противостояние, которое на десятилетия затянулось, Нарышкиных и Милославских между собой и все-таки потомки Петра I сели на трон и дальше вся история будет уже соответственно о них.
В. Дымарский
―
Петровской фактически…
М. Кузахметов
―
Петровская линия. Все-таки вот Наталья Нарышкина, с небес взирая на то, что произошло и, перенервничав, должна была быть удовлетворена, потому что все эти злодеи, все эти чертовы Милославские, которых было… Детей-то было у Алексея Михайловича гораздо больше от первого брака, и у Милославских было в сто раз больше шансов. И тем не менее остался престол за потомками Петра, то есть за Нарышкиными. И все последующие Романовы, которых мы знаем, это запутанным, длинным, неочевидным путем, тоже будем рассказывать, кто в итоге там чей сын оказался, точно такой же путь на престол был, как и у Брауншвейгского семейства по женской линии, но тем не менее это все-таки формально линия Нарышкиных.
В. Дымарский
―
Но это очень показательная история с Брауншвейгским семейством. Да? Это вообще для монархического устройства – да? – страны, вот эта вот угроза, опасность, как и любая, – да? – династия, любая монархия воспринимает как угрозу существование некоего параллельного соперника, – да? – потенциального соперника. Он же, в общем-то, на самом деле, что он там мог?
М. Кузахметов
―
Да вообще никакой угрозы не представлял. Лучше бы, конечно…
В. Дымарский
―
Да, но в их представлении он имел, – да? – потому что формально он мог претендовать на престол.
М. Кузахметов
―
Ну, он оказался последним, вот именно этот несчастный Иоанн Антонович, именно, ну, последним тем человеком, на котором все это пересеклось, потому что впоследствии, ну, даже при его жизни, Петра III-то убили еще пока он был жив не за что, последним убили, не будем говорить про Николая II, последним убили Павла I, и с тех пор, ну, сравнительно благополучно и впоследствии все-таки сложился какой-то баланс, Романовы были плодовиты, было много там сыновей и много племянников, и двоюродных племянников и так они размножились, что до сих пор живы. Ну, там уже никто с ума не сходил так.
В. Дымарский
―
Ну, там со здоровьем все равно было не очень хорошо у Романовых…
М. Кузахметов
―
Ну, получше. Ну, – да, – забегая вперед, тоже скажем, что дольше всех из всех Романовых прожила, в очередной раз напомним, Екатерина II, которая вообще не разу не Романова.
В. Дымарский
―
… и которая вообще…
М. Кузахметов
―
Там другое дело, что не все мужчины Романовы умерли своей смертью, но до пенсии практически никто не дожил, в том числе и этот несчастный Иоанн Антонович, который умер одним из самых молодых.
В. Дымарский
―
24 года ему было.
М. Кузахметов
―
Да, 24 года было, ну, молодому человеку, причем где, в тюрьме. Который вообще… Вот ему если и говорили: «Так ты же императором нашим был. Ты же целый год. Тебя же на монетах чеканили. Тебе Ломоносов оду написал». Ну, что он мог про это помнить?
В. Дымарский
―
Кстати говоря, по поводу монет там… Екатерина же, – да? – приказала или Елизавета еще? Приказала изъять все монеты с изображением…
М. Кузахметов
―
Да, вот тоже можем…
В. Дымарский
―
… Иоанна Антоновича, которые уже отчеканили.
М. Кузахметов
―
Ну, это Елизавета еще. А Екатерина все это явно поддерживала. Да и что им там монеты с этим Иоанном Антоновичем? Но на радость нумизматов монеты, сохранившиеся с ликом Иоанна Антоновича, они особо ценные, они особо редкие.
В. Дымарский
―
Их мало, да.
М. Кузахметов
―
Их очень мало. И вот они там самые дорогие.
В. Дымарский
―
Ну, да. Потому, что… Причем мне очень понравилось, там такая… Совершенно по-современному поступили. Изъятие монет было в течение там, по-моему, трех или четырех лет.
М. Кузахметов
―
Вот это забвение памяти, – да, – было таким…
В. Дымарский
―
Там можно было еще ими пользоваться, но постепенно сдавать их надо было. А начиная… Там с какого-то? С 45-го года, если я не ошибаюсь. Начиная с 45-го года это уже было преступление.
М. Кузахметов
―
Да. Вот тоже несчастный Иоанн Антонович, как ни в чем не повинный оказался… Да, так как его изображение на монете, то, – да, – было… был переходный период. Но если не дай Бог ты оставил у себя монету, то с этим человеком…
В. Дымарский
―
Это уже преступление.
М. Кузахметов
―
… которого мы вычеркиваем из нашей истории, которого вообще нигде не было, которого мы вообще никак не упоминаем, а у тебя не дай Бог монета, это уголовное было преступление.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Ну, во времена Елизаветы Петровны.
В. Дымарский
―
Можно было и пытке… и пытке, и ссылке подвергнуться за хранение.
М. Кузахметов
―
Ну, будем подробнее рассказывать про добродушную Елизавету Петровну, что буквальной кровожадности не было, но все это вегетарианство было очень специфическим. С доносами все было в порядке. Следствие было быстрым, но не всегда может быть быстрым, но суровым уж точно. И поэтому, – да, – завершая вот судьбу этого последнего… Это вот самая печальная история…
В. Дымарский
―
Брауншвейгского семейства.
М. Кузахметов
―
… это вот история Брауншвейгского семейства.
В. Дымарский
―
Да. Она печальная, поучительная. Ну, и кстати говоря, уж давайте, можно сразу, наверное, анонсировать, – да? – что те правительницы, в данном случае, которые прозвучали в сегодняшней программе, и Елизавета Петровна, и Екатерина, конечно, ждут еще отдельных программ и, может быть, не одной в нашем…
М. Кузахметов
―
Безусловно не одной.
В. Дымарский
―
… в нашем сериале. Да, в нашем сериале о династии Романовых, который мы продолжим безусловно. Это была программа «Все так плюс», посвященная Брауншвейгскому семейству и несчастному царю- императору…
М. Кузахметов
―
Императору.
В. Дымарский
―
… Иоанну VI Антоновичу. Максим Кузахметов, Виталий Дымарский. И до встречи!