Анна Иоановна. У власти - Все так + - 2017-12-02
02.12.2017
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс». Виталий Дымарский. И мой собеседник сегодняшний как в другие… на других программах этого цикла Максим Кузахметов. Мы продолжаем рассказывать о судьбе членов дома Романовых, о династии Романовых, о тех, кто был рядом с правителями российскими. И сегодня мы продолжаем рассказ об Анне Иоанновне. Прошлую нашу программу, посвященную этой нашей последней русской царице… Последней, я имею в виду, этнически русской. Да? Мы довели ее судьбу до…
Максим Кузахметов
―
1730 года.
В. Дымарский
―
Да. До 1730 года. До вступления на престол. Ну, а сегодня уже программу мы посвятим правлению Анны Иоанновны. А вот в целом, Вы как историк, как бы Вы оценили, позитивно те – сколько? – 10 лет, – да? – которые она провела на престоле?
М. Кузахметов
―
В целом, если воспринимать Россию, как империю, то, конечно, безусловно, только позитивно. Империя росла. Границы расширялись. Для имперского величия было сделано много всего совершенно логичного и правильного. Ну, и мне, как петербуржцу, ну, придется вступиться за Анну Иоанновну. Ведь это ж она вернула двор-то в Петербург. А то неизвестно, как бы все обернулось в судьбе нашего города, если бы она осталась в Москве.
В. Дымарский
―
В Москве.
М. Кузахметов
―
И отдала бы всю Ингерманландию обратно шведам, зачем нам вся эта чужая земля. Например. Как бы все могло обернуться бы? Ну давайте тогда по порядку.
В. Дымарский
―
Ну, давайте.
М. Кузахметов
―
Потому, что… Ну, начнем с того, что воцарение Анны Иоанновны было вовсе не таким простым и закономерным, как вот взглянув в таблицу и в учебники мы можем посмотреть, что вот умер бездетный…
В. Дымарский
―
После Петра II вдруг появилась Анна Иоанновна.
М. Кузахметов
―
И тут вот Анна Иоанновна, его там тоже родственница. Нет. Все было гораздо сложнее. И еще придется на несколько лет назад отступить, потому что в воцарением Екатерины I, после смерти Петра I, вообще-то всеми государственными делами занимались так называемые верховники. Петр I вообще сам…
В. Дымарский
―
Члены Верховного Тайного Совета.
М. Кузахметов
―
Да, Верховного Тайного Совета. Петр I перед смертью придумал закон специальный, что монарх сам волен себе назначать приемника, вовсе не обязательно даже по родству, и все запутал. Долго думал кому все оставить, внуку или какой-то из дочерей, или жене. Ничего не решил. Но остались после его смерти серьезные могущественные люди, а главное, не злобливые, Екатерина I. И более-менее два года все существовало, продолжалось. Необычайное влияние приобрёл Меншиков, но ошибся с воцарением Петра II, то есть внука, 14-летнего мальчика. Решил женить его на своей дочери. Недооценил сопротивление других своих современников, соратников, которые были совершенно на это не согласны. В результате заговора был сослан. Но как мы уже говорили, казалось бы, вот юноша, здоровый, жизнерадостный, любит охотится, тут главное правильно мальчика женить. И небывалое влияние приобрели Долгорукие, старинный русский дворянский род, все в порядке, без всякого засилья иноземщины. Ну, в то время они, конечно, уже все были сильно европеизированы. Ходили в париках, безусловно, вот как мы видим на картинах, такие огромные, пышные, с локонами. Сами уже, наверное, смеялись над своими старшими родственниками, которые носили бороды. Это были, конечно, сто процентные европейцы, при этом при всем они уже все находились в Москве на том этапе. То есть даже им не надо было находится поближе к Прибалтике или к Швеции в Петербурге. Так вот. В Верховном Тайном Совете было уже аж на четыре Долгоруких, разной степени родства друг с другом, которые просто уже обо всем договорились, что мы царевича, уже не царевича, а царя, императора даже, Петра II женим на нашей юной родственнице княжне Долгорукой, и будет нам счастье. И все, может быть, так бы и сложилось, тем более, что… Кстати, там в Тайном Совете опять-таки как бы не грешили на засилье иностранцев, там остался вообще-то всего один иностранец – Остерман, который вообще как-то видя, как все неопределенно, ссылаясь на то, что не здоров и ножки болят, вообще перестал ходить. А равно, кстати, туда перестал ходить и муж, Голштинский герцог, который тоже вошел в Тайный Совет, муж Анны Петровны, дочери Петра I. Ну, в общем-то, все решали, в принципе понятные русские люди: Голицыны, Долгорукие. Казалось бы, вот все, некий такой мини Парламент. И все испортил им Петр II, даже не то, что своим упрямством, а просто…
В. Дымарский
―
Своей ранней смертью.
М. Кузахметов
―
… ранней смертью. Еще не известно, как бы все обернулось. Может, он и за ум бы взялся. Он зимой, не смотря на то, что ему там делали замечания, стоял долго на морозе во время одного из праздников, простудился, мгновенно заболел оспой и скоропостижно скончался в ранней юности, не потомков, не оставив, ну, уж понятно, никаких распоряжений. Но возникли, конечно, всякие разные слухи, что его погубили, но явно там просто стечение обстоятельств. И вот по свидетельствам современников последние слова… В принципе, он тоже, как законный монарх, мог бы назначить себе приемника. А он якобы там перед смертью, уже в горячке, говорит: «Визите меня к сестре». Очень был близок со своей старшей сестрой Натальей. А она тоже к тому времени, незадолго до этого умерла. Все. Опять пресеклось. Опять все надо начинать сначала.
В. Дымарский
―
Здесь нужно… Мне кажется, что здесь нужно объяснить, что все это произошло буквально за день до свадьбы его с Долгорукой.
М. Кузахметов
―
Да. Долгорукие обо всем договорились, все решили.
В. Дымарский
―
Кстати, и поэтому… Поэтому Долгорукие оставили… Долгоруковы остались как бы не при чем.
М. Кузахметов
―
Ну, как будто бы не при чем. И надо было что-то лихорадочно предпринимать. А они вообще уже когда видят что на смертном одре, явно уже помирает Петр II, быстренько смастерили завещание, что он передает соответственно… Ну, вот Петр I умер, а его жена там села на престол. А что тут такого? Вот Петр II умер, а его невеста села бы на трон, а мы там как-то бы за нее государственными делами занимались. Мы же не последние… Князья опять-таки Долгорукие, знатных родов. Но там они на том этапе уже все больше и больше стали прикрываться продолжением петровских дел. Стал таким очень модным трендом. В принципе при Петре I все жили в страхе и в ужасе. А тут вдруг вспомнили. Да? Вот мы все будем там дальше. Вспомнили о великих победах, достижениях. Флот там. Замахнемся там на поход на Берлин там. Ну, я утрирую, конечно. Но любили об этом поговорить. Так вот. И Долгорукие, ни о чем не переживая, быстренько подделали завещание, якобы вот Петр II перед смертью вот лично все это и написал: «А после смерти моей пусть вот моя невеста и сядет на московский престол». Еще раз напомню, все это в Москве было, а не в Петербурге, потому что Петр II в Петербурге ему наскучило, ветра, холода, неинтересно. А в Москве-то более понятная интересная жизнь, более размеренная. Перебрался туда. Петербург уже в то время был вообще в жутком запустеньи. Неизвестно как бы все сложилось. Опять-таки напомню, вообще-то Россия – это же сухопутная держава. Исторически не было никаких особенных претензий там на морское владычество. Так вот. Но тут состоялась… Тут сыграл вообще необычную роль Голицын Дмитрий. Тоже большой клан, много там Голицыных. Чтобы вы не путались в именах, я даже не буду всех их перечислять.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Так вот. Когда Долгорукие торжественно…
В. Дымарский
―
Извините, немножко отвлекусь буквально. Да? Потому что я, когда во Франции служил в 90-е годы, я там был знаком с Голицыным Борисом. Он мне говорил, что вот в 1990-е годы, – да? – знаете сколько в мире они насчитали Голицыных было?
М. Кузахметов
―
В районе 50.
В. Дымарский
―
300 человек.
М. Кузахметов
―
Ну хоть у кого-то плодовитая династия и никто не переживал за то, что она пресечется. Как это деликатно называется, угаснет.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Хоть кому-то повезло.
В. Дымарский
―
Хотя одна из Голицыных – это старуха из «Пиковой дамы».
М. Кузахметов
―
Да, да. Ну, такое было, – да? – обширное семейство.
В. Дымарский
―
Ну, ладно, это отвлечение такое.
М. Кузахметов
―
Кстати, они вполне могли претендовать, потому что тоже… Ну, там они почти все были так или иначе Рюриковичи.
В. Дымарский
―
Во всяком случае Голицын высмеял Долгоруковых с их завещанием.
М. Кузахметов
―
Да. Голицын просто… Дмитрий Голицын поднял на смех это завещание. Ладно, там нам головы морочить, то-то мы не знаем, как вы все это смастерили. То есть не побоялся. И Голицыны… Ой. И Долгорукие вместо того, чтобы стукнуть его табакеркой по голове и всем предъявить, стушевались, как-то заробели, застеснялись: «Ну, давайте обсуждать, как жить дальше». Ну, еще раз напомним, что все русские были в Верховном Тайном Совете, а единственный этнический немец Остерман, он, как-то сказавшись больным, отошел от управления делами. И дальше происходит вот, ну, какой-то, наверное, между ними специфический мучительный торг. Кого будем назначать царем? Ну, вроде бы как надо по происхождению. И тут есть некий ассортимент. Есть дочери Петра I, что казалось бы логично, мы же все вот выдвиженцы так или иначе Петра I, это же великий наш император, выдающиеся достижения. Анна Петровна соответственно, которую к тому времени успели выдать замуж за Голштинского герцога. Который, кстати, тоже был в России в это время. Голштинию прибрала к рукам Дания. Он, наверное, поэтому-то и женился на Анне Петровне, что ему пообещали выделить русских войск для возвращения герцогства. И Елизавета, будущая императрица, но еще незамужняя девушка. И дальше совершенно невероятно Дмитрий Голицын выступает с такой специфической инициативой, давайте-ка вернемся к истокам, к старине. Ведь мало того, что…
В. Дымарский
―
То есть они наплевали и на… фактически и на вот это вот екатерининское, – да? – завещание?
М. Кузахметов
―
Да. Екатерина же – тоже матушка им всем. Это же ее дочери. В принципе они при ней все неплохо жили, никакой кровожадности не было. От Меншикова, которого они все боялись, они избавились, сослали его черти куда в Березов. Ну, казалось бы, уж можно было…
В. Дымарский
―
Фактически взяли на себя… Взяли на себя роль вершителей судьбы престола русского.
М. Кузахметов
―
Ну, между собой такая специфическая семибоярщина. Между собой договориться невозможно, – да? – кто из нас, давайте пригласим заморского царевича. Ну, семибоярщина там выбирала между шведским и польским царевичем, там принцем. А тут они решили у нас же вроде как свои есть. Ну так вот. Они забраковали дочерей Петра I под совершенно невероятным предлогом. Почему? Потому, что, во-первых, они рождены от немки, так еще и рождены до официального брака, то есть недостаточно они законнорожденные. Но это был вообще-то, конечно, такой формальный повод. Я думаю, что они просто посчитали, что Анна Иоанновна и так будет счастлива. А главное, что так как она далеко с ней возможен такой специфический торг: мы ей отправляем условия приглашения на царствование, если она соглашается, то мы ее милостиво, значит, призовем и разрешим ей надеть корону.
В. Дымарский
―
Там еще важно было, я так понимаю, что важный аргумент был и то, что она была еще в таком возрасте, когда могла выйти замуж и иметь потомство.
М. Кузахметов
―
Да. А, может быть, каждый из верховников по-своему там думает…
В. Дымарский
―
Может быть, да.
М. Кузахметов
―
А это может быть…
В. Дымарский
―
Ну может рассчитывали в любом случае на продолжение рода, на потомство некоторое…
М. Кузахметов
―
Ну ей было… Да. 33 года. В принципе, да, ну, по современным меркам вообще молодуха, но и по тем временам. Мало ли как там все еще обернется для этих взрослых дяденек, а может это и мой шанс тоже. Тем более если они там знали о том, как с ней Бестужев-Рюмин безобразно обращался. Как она там была счастлива, когда Мориц Саксонский, мы рассказывали, там на горизонте объявился. Девушка зависимая, да еще и своя, простая. Ну в общем под предлогом того, что она…
В. Дымарский
―
Русская.
М. Кузахметов
―
… абсолютно русская, да, а не какая-то там непонятного происхождения. Законная. От старшего сына. Ну, не самого старшего, но старше, чем Петр I. От его брата.
В. Дымарский
―
Брата.
М. Кузахметов
―
Иоанна. Позовем Анну Иоанновну. Но дальше происходит тоже любопытная коллизия, наперегонки отправились гонцы. Ну, мы уже рассказывали, она в то время, ну, не то чтобы бедствовала, но прозябала в Курляндии в Метаве, нынешней Елгаве. Ни сном, ни духом. Ничего не интриговала, ни на что не претендовала, ни на что не рассчитывала. И тут на перегонки к ней отправились гонцы от разных партий, от разных кланов, каждый со своим интересом, фактически с инструкциями, что матушке делать. И помимо людей, которые отправились к ней с кондициями. Вот давай, матушка, будущая императрица, вот подпишешь кондиции, фактически некое подобие конституции, некая хартия вольностей. Вообще потрясающий документ. Подпишешь – позовем. Не подпишешь – ничего не получишь. Ну, так вот. Но прибыли другие, которые говорили: «Ты знаешь, что, Анна Иоанновна: Ты можешь для виду согласиться, а потом мы тебя поддержим». Ну, точно никто не знает, как переговоры шли. В общем, прибыли к ней как минимум три гонца, каждый от разнообразных кланов. Я бы чуть подробнее на этих кондициях остановился, потому что это был потрясающий документ, это был шанс шагнуть в цивилизацию. Что хотели верховники? Опять-таки представители старинных дворянских родов.
В. Дымарский
―
Это как прообраз конституции.
М. Кузахметов
―
Ну, конечно, конституции. Это люди, которые на коленях ползали, ну, предки которых ползали когда-то перед монгольскими ханами, которые когда-то трепетали перед Иваном Грозным, и тут вот у них шанс. Что они хотят? Чтобы никого не казнили без суда. В принципе, ну, нам сейчас кажется очевидным, а в то время — это надо было попросить, чтобы императрица такое подписала. Ну, хотели, чтобы никаких званий просто так старшего полковника не присуждали. Тоже вроде бы разумное требование. Чтобы налоги новые не вводили. Чтобы войну не объявляли, не завершали без совета с Тайным Советом. Ну, опять-таки все вроде бы совершенно разумные просьбы и требования, тем более от Анны Иоанновны, чай не Петр I там решительный и могущественный человек. И Анна Иоанновна подписала. То есть вот она…
В. Дымарский
―
Я прошу прощения. Мне кажется, очень важным в этих кондициях вообще сама… сама идея ограничения власти – да? – вот правителя, монарха.
М. Кузахметов
―
Деспотии. Не просто ограничение, а вот именно деспотических ее проявлений, чтобы это было прописано в документе. Ты может быть…
В. Дымарский
―
В любом случае, это не безграничная власть.
М. Кузахметов
―
Да. Ты, может быть, и так хорошая женщина и ничего плохого делать не будешь, но пусть это будет еще все зафиксировано в специальном документе, будет такая вот какая-то традиция, а в последствии мало ли как все обернется, будем там более-менее цивилизованной державой. Так вот. Анна Иоанновна согласилась. Даже вроде бы не особо она и колебалась. Опять-таки такой шанс для нее сесть на русский престол. Но, по-моему, она больше просто хотела вернуться в Москву ко всему к этому к родному и знакомому. Ну, мы уже рассказывали. Воспитывалась-то она в принципе в патриархальных, в старых традициях. Но потом прожила ведь очень долго в Курляндии, в Прибалтике где вокруг нее были откровенно уже западноевропейские люди, лютеране, со своими традициями. Явно там лютеранские, ну, благодетели какие? Трудолюбие, – да? – там честность. Да еще и традиции западноевропейские, которые тоже, ну, как видим по всем женщинам на русском троне, которые им всем очень нравились. Танцы, увеселения, фейерверки. И не где-то там сидеть в темнице или в светлице, прясть там и ждать своей участи, а вот выходить на свежий воздух с непокрытой головою, выходить в красивом парике, в окружении галантных мужчин, которые тебе кланяются. Все это им нравилось гораздо больше. Заражены, в общем, они оказались тлетворным влиянием запада. И вот такая девушка пребывает в Москву. Торжественно ее все встречают. Верховники вроде бы ждут, не дождутся, что сейчас вот будет наша власть. Еще раз напомним, там было много…
В. Дымарский
―
Но встречено решение верховников то было, как это сейчас модно говорить, неоднозначно.
М. Кузахметов
―
Неоднозначно. Но, во-первых, виноваты сами верховники, которые все это очень долго хранили в тайне. И в тайне…
В. Дымарский
―
Якобы в тайне.
М. Кузахметов
―
Ну, якобы, как им казалось, в тайне. Чтобы сейчас вот все устаканится, а да, определиться, а потом мы всем объявим. Ведь все довольны, ведь дворяне же не должны переживать. Ведь это же после всех бесчинств Петра I, который дворян держал в страхе, который считал, что служить они должны у него бесправно, – да? – вот сам Петр I сам царь решал: «Так ты будешь служить на флоте. А ты будешь служить у меня в посольском приказе и служить будешь до смерти». Они, кстати, это тоже оговорили, что давайте служба будет не вечной, мы не возражаем, мы будем служить престолу, но там 20 лет, например. Да? Прекрасный тоже какой-то безобидный вариант. В последствии так и состоялось. Ну, так вот. Но на том этапе из-за того, что верховники все это держали в тайне… А в тайне держали тоже по простой причине, чтобы свой вот этот замкнутый круг членов Политбюро, такого своеобразного, держать вот в неприкосновенности, а то мало ли, кто там еще примажется.
В. Дымарский
―
Присоединится.
М. Кузахметов
―
Присоединится. А ведь были там и другие могущественные люди, не только Долгорукие, которые случайно возвысились, – да? – там через свою родственницу. Или Голицыны, которые просто рядышком оказались. Или всё это время сидевший неподалеку Остерман, который ждал своего звездного часа и который вот как раз злополучную роль-то и сыграл. В общем, созрел даже не то чтобы заговор, а дворяне которые прибыли на коронацию это же торжественно… Это ж праздник. Прибывают сотни людей со своей стороны поприветствовать новую императрицу. Кстати, вот никаких возражений, что женщина на троне уже нет, после прецедента с Екатериной I, после всех других перипетии не слышно голосов: «Да что это такое? Женщина на троне. Давайте мужчину. Давайте Земский собор соберём». Ничего подобного. Хорошо. Прибыла девушка, прибыла наша какая-то там по Романовым родня. Хорошо, будем ей присягать. А тут какие-то слухи. А тут какие-то непонятные верховники заговор какой-то составили, что-то там намутили с какими-то своими непонятными кондициями. Непонятно, чего хотят. Небось, бюджет хотят пилить без нас. Да что это такое? И что тут можно придумать более умного? Созрела, кстати, не так, как обычно преподносится, что дворяне все восстали правь нами, как хочешь. Нет там сложились две другие партии. Ну, кроме тех, которые говорили: «Пусть правит как хочет, но без всяких верховников». То есть вот мы все будем равны перед произволом. Не то чтобы произвол никого не касался, а чтобы он был такой для всех одинаковый. Но нет, созрела…
В. Дымарский
―
Включая верховников.
М. Кузахметов
―
И верховников тоже пусть казнят без суда и следствия, как и всех нас, чтобы всё честно было. Созрела другая партия, гораздо более прогрессивная. Это, например, Татищев, который составил: «Да нет, давайте уже ни какие-то кондиции, чего там написано, давайте Конституцию нормальную напишем». И подготовил проект совершенно прогрессивный, как всё должно быть. В числе прочего и тут, кстати, у него было много сторонников среди дворян, чтобы вот мы, дворяне, в Сенат выбираем людей из себя и участвуем в государственных делах. Прекрасное вообще решение, для того времени фантастически прогрессивное. Но опять-таки из-за специфической ситуации оно все и погубило. То есть вот когда нет компромисса, – да? – какого-то там переходного периода. Дальше происходит… Ну, там все счет буквально шел на часы. Кто первый, кто кого, как это в русской истории было, перекричит. Как вот выкрикнем там царя, – да? – как в предыдущей истории, когда там то ли коронация, то ли не коронация, то ли званный обед. Сама Анна Иоанновна не проявляет решимости ни одной, ни другой. Но когда уже вбегают в зал вооруженные гвардейцы, падают на колени: «Так, матушка, не знаем, что здесь происходит, но вот верим только тебе». Какие-то там тебе подсунули бумажки, какие-то документы, рви на части. Если кто тут поперёк, кто-то тебе смеет что-то не то указывать… А ведь эти гвардейцы вполне могли быть даже не дворянами там, а какими-то из крестьян людьми, но, может, из зажиточных. Но это серьезные, взрослые люди, вооруженные. И тут и верховники что-то струхнули, и Анна Иоанновна наконец-таки взяла себя в руки и разорвала кондиции. Но как говорили современники, если бы там кто-то, может, из верховников вякнул бы что-то, это же документов подписанный, так его вот просто гвардейцы выкинули бы в окно сразу, проткнули бы штыками бы, и всё бы само по себе все равно бы произошло. Ну, в общем, этот шанс был отвергнут и как будто бы отвергнут не потому что Анна Иоанновна такая деспотичная, а потому что сами дворяне попросили: «Правь нами как самодержица, внимания на нас не обращай. Будем холопами твоими как и прежде». И вот шанс повернуть европейскую историю, то есть России, в европейской русло был утрачен.
В. Дымарский
―
Но прими она кондиции, то с другой стороны, – да? – вот этот Тайный Верховный Совет бы…
М. Кузахметов
―
Но надо с чего-то начинать.
В. Дымарский
―
… обретал бы власть.
М. Кузахметов
―
Обретал, но их хотя бы несколько человек. Они будут там решать, голосовать. И как мы видим по предыдущим событиям, они же не убивали друг друга, они договаривались.
В. Дымарский
―
И по последующим тоже.
М. Кузахметов
―
Да. Если одни верховники считают, что другие подделали завещание, но те смирились. Даже до драки у них как будто бы не доходило. Да, надо искать компромиссы. Да, надо договариваться. Ну, что еще? Что еще нужно для цивилизованного развития страны? Чтобы вот нетерпеливая, – да? – договаривание… Ну, как это всегда звучит? Любой парламент – это говорильня такая. Но без этого, как мы понимаем, невозможно нормального развития. Но, в общем, случилось, то что случилось. Дворяне падают на колени, гвардия их поддерживает, и Анна Иоанновна торжественно обещает: «Буду править как и прежде, сама всё решать буду». Хоть сложилось не так…
В. Дымарский
―
И фактически второй раз ей принесли присягу.
М. Кузахметов
―
Ну, да. Да. Дальше уже присяга по-старинному: «Делай с нами, что хочешь. Руби головы, не руби головы. Казни, милуй. Ты наша вот царица. Вот тебе вся власть». Хотя, как мы видим из предыдущих и последующих событий также гвардейцы могли прибежать и свергнуть там, и задушить и табакеркой по голове стукнуть, не смотря на все присяги.
В. Дымарский
―
Да. Очень коротко. А чем объяснить вот такую верность гвардейцев Анне Иоанновне? Они ее не знали. Ее привезли откуда-то, – да? – непонятно откуда.
М. Кузахметов
―
Нет. Да нет. Они пока ничем свою верность-то не подтвердили, и насмерть не пошли. Это скорее было негодование, что там за нашей спиной решают, мы серьёзные вооруженные люди, кто-то тут что-то нам… Ну, как и последующие в принципе заговоры, они же не тлели там годами там, они же не планировались. Это вспышка такая. Кто-то приболел, есть шанс захватить власть в руки. Кто-то на кого-то обиделся. Кто-то как в случае с Павлом I просто напился. Пошли стукнули табакеркой, а дальше как пойдет. Казнят, не казнят. Поэтому нет, стихийно всё произошло. Не было никакой закономерности.
В. Дымарский
―
Мы сейчас прервемся и о дальнейшей судьбе Анны Иоанновны узнаем после небольшого перерыва.**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Всё так плюс». У микрофона Виталий Дымарский. Напоминаю, что мой собеседник – петербургский историк Максим Кузахметов. Мы прослеживая судьбу Анны Иоанновны, остановились на том историческом моменте, хотя у нас все моменты исторические, когда Анна Иоанновна вступила наконец-то на престол после долгих перипетий, ну, не столько долгих, сколько таких суровых, я бы сказал, перипетий, связанных с идеями Тайного Верховного Совета, которые были отвергнуты в конечном итоге. И смотрите, как вроде, – да? – хотели как лучше, – да? – получилось как всегда. Хотели, значит, что-то типа Конституции ввести под названием кондиции, а Анна Иоанновна, который, в общем-то, человек была… Она бы, наверное, согласилась бы и на ограниченную монархию.
М. Кузахметов
―
Ну, конечно, согласилась бы.
В. Дымарский
―
Вот. Но она… Ее просто буквально наша, то что сейчас бы сказали общественное мнение, – да? – ее заставило порвать эти кондиции и принять царствование на условиях абсолютного самодержавия.
М. Кузахметов
―
Ну, да. Не могу не упомянуть. Это характерно в терминологии соответствующей, что приехала она, подписав кондиции, а взошла на царствование милостиво согласившись с челобитной, которую для неё дворяне составили в доме Барятинского. Правь нами, как в старину было принято, как твой дядюшка там правил, как самодержица, без всяких там непонятных кондиции. Слово-то какое чужеродное. И взошла Анны Иоанновна на престол. И дальше вот у неё наконец-таки началось полноценное царствование. Вообще тут надо оговориться, что не смотря на то, что в нашей истории у неё образ-то такой мрачноватый, – да? – такой грубой такой, неприятной женщины, которая окружила себя какой-то иностранщиной. Но всё не так. Еще раз напомним, как мы рассказывали, женщина была несчастная и вообще совершенно одинокая, которой не дали выйти замуж по любви, угробили, споили первого мужа. Не дали ей выйти замуж за Морица Саксонского, в которого она влюбилась. Да? И даже забрали Бестужева-Рюмина…
В. Дымарский
―
Забрали Бестужева-Рюмина.
М. Кузахметов
―
… который хоть ее и покачивал, но как-то… Ну, как русская женщина.. Ну, вот такой вот, но зато свой.
В. Дымарский
―
Зато любил.
М. Кузахметов
―
Зато вот по-своему…
В. Дымарский
―
Если бьет, значит любит.
М. Кузахметов
―
И тут она прибывает в Москву, вроде бы все валятся на колени. Императрица. А на кого положиться-то вот? Ну, на кого ориентироваться? Нам сразу в истории припоминают Бирона, который там злой гений. Но он вообще-то прибыл там чуть позже и далеко не сразу. А поначалу, ну, на кого может положиться Анна Иоанновна?
В. Дымарский
―
Я сейчас сделаю одно примечание, просто для наших слушателей, чтобы они тоже это понимали, что о Бироне у нас, конечно же, будет отдельная программа. Да?
М. Кузахметов
―
Да. Этот…
В. Дымарский
―
Поэтому мы сейчас, может быть, не так подробно будем о нём говорить.
М. Кузахметов
―
Сейчас факультативно.
В. Дымарский
―
Да, и вот о Бироне и о том периоде, который называется бироновщина, явление вернее, – да? – мы будем говорить отдельно. Итак, возвращаемся к Анне Иоанновне.
М. Кузахметов
―
Ну, с кого начать? Соответственно кого можно еще приблизить к себе? И тоже не можем ее за это упрекнуть. Родню. Вот брат матери Василий Салтыков, взрослый дядюшка, приезжал когда-то, переживал за неё. Ну, и быстренько человек возводится в графское достоинство, становится губернатором Москвы. Еще один родственник, тоже не последний человек, князь Иван Ромодановский. Тоже знамениты соратник Петра I. Да? Там, «князь-папа», специфический правда, ну, неважно. Вот тоже все его знают, дядюшку приблизили. Всё это тоже в рамках такого условного Верховного Совета. Надо же как-то кого-то прислушиваться. Не смотря на то, что она была уже взрослой женщиной, уже побывала за границей и такой специфической, уже видела, как действует местное самоуправление, но в реальности она была женщиной далеко не такой решительной и самостоятельной, как иногда нам вот кажется, судя по там последствиям, а особенно по тем преобразования, ну, во всяком случае по росту империи, который при ней произошел и который был заложен на будущее. Тем не менее она была женщиной зависимой. И если уж кого она и приблизила из иностранцев, то опять-таки это по факту ей достался Левенвольде, который просто привёз там когда-то документы, – да? – там. И Остерман, который уже был. Ничего… Никого она не приблизила. Если уж кого и приблизила, то вот там Трубецкого, который логично ей помогал.
В. Дымарский
―
Да и тогда еще одна сноска, если это был такой печатный текст, – да? – смотри про Остермана тоже отдельную программу, которая уже вышла.
М. Кузахметов
―
Да, не будем погружаться в подробности. Но общую картину, – да? – там можем озвучить, что вся вот эта злополучная история с засильем немцев, она сложилась тоже так своеобразно. Скорее прибыли… Ну, вот с … Но вообще прибыл фактическая один Бирон. Никого она не привезла из Курляндии, как это бывало. Когда прибывает там, например, в Москву какой-то претендент на престол и привозит собой там 300 человек всякой родни и приближенных людей. Ничего подобного. Прибыла-то она с маленькой группой фактически слуг. Бирон прибыл чуть позже и это практически все, кто там с ней прибыл. Потому, что остальные люди… Миних уже был. Остерман уже был, Левенвольде… Ну, все они начинали там еще с петровских времен служить. Но еще чтобы сразу оговориться про это засилье немцев, в очередной раз повторим, это у нас так звучит «немцы». Все эти люди происходили совершенно из разных земель, ничего общего между ними не было. Ну, они и враждовали открыто. Потому, что Бирон, он из Курляндии, Левенвольде, он из Лифляндия, Миних из Ольденбурга, Остерман вообще из Вестфалии. Это всё иногда просто враждующие территории, которые ничего общего между собой… Ну, вот на одном языке говорили. Но это не значит, что они хотели там сразу же вот прийти разграбить российские богатства, там и все делать дальше в интересах пресловутого запада. Ничего подобного. Все эти люди в той или иной степени достаточно жестко отстаивали интересы Российского государства.
В. Дымарский
―
Но вообще получается, что вся так называемая внутренняя политика, сводилась к тому… к борьбе различных группировок и отдельных личностей за влияние на царицу, на императрицу. Да? Потому, что нельзя сказать, что они по сути своей там предлагали какие-то разные пути развития страны. Они скорее просто боролись за влияние…
М. Кузахметов
―
Изначально да.
В. Дымарский
―
… за свое собственное положение при дворе и при троне.
М. Кузахметов
―
Ну, опять-таки надо понимать, что на глазах всех этих людей уже однажды был свергнут всесильный временщик, выдающийся государственный деятель Александр Меншиков. Тоже не какой-то пустой интриган, а человек, который когда-то шел грудью на баррикады, там участвовал в боях, выдающийся кавалерийский военачальник. И то был свергнут, и то в ссылке оказался. Конечно, они переживали за свою судьбу. Но если уж что и сплотило на первом этапе вот эту в принципе небольшую группу немцев, это только противостояние, такое вынужденное скорее с так называемой русской партией. Это вот те же самые, которых… люди, которых мы упоминали. Это Трубецкие, Голицыны, которые оставшись совершенно неожиданно после скоропостижной смерти Петра II оказались как будто бы отодвинуты частично от трона, от влияния верховного. И здесь, – да, – следует короткая борьба, наверное, с интригами. Но тоже надо оговориться, например, на стороне немецкой партии оказался Ягужинский, который опять стал прокурором. Но в короткий…
В. Дымарский
―
… условно.
М. Кузахметов
―
Это всё очень условно. Не было никакого единства у немцев. И вот то ли вот как только так называемая немецкая партия приблизилась к власти, как тут же между ними начались глубочайшие противоречия. Кто оказал ловчее, тот ближе к Анне Иоанновне и оказался. А женщина была зависимая и вот, ну, легло ее сердце к Бирону, полюбился ей вот этот видный мужчина.
В. Дымарский
―
Ну, кстати говоря, тот же самый Бирон боролся с Остерманом.
М. Кузахметов
―
Еще как боролся. Просто ещё неизвестно, кто, кого бы там одолел, а в итоге Бирона-то арестовал опять-таки его приближенный Миних. Ну, забегаем вперед, – да? – там потому что Бирон-то прожил 82 года. Можем только позавидовать. Со ссылкой 20-летний. Так вот. Но времена были кровожадные. Опять-таки я тоже вот на этом отдельно сделал бы внимание. Не смотря на то, что в руках Анны Иоанновны были все рычаги, и эти люди друг друга и боялись, но тем не менее, ну, мы рассказывали уже об этом, как бы там не звучали приговоры с четвертованием, вообще почти всех миловали и отправляли в ссылку. Ссылку сравнительно гуманную. Как вот оказались в ссылке там в последствии Миних, Остерман и тот же Бирон. Никого вот так вот страшно не казнили и не резали, и не вешали, не убивали. А дальше вот Анна Иоанновна села на троне. И опять-таки, не смотря на все ужасы, которые ей приписывают там сумасбродство, самодурство, всё это к реальному государственному управлению имело мало отношения. Она действительно… Ну, можем рассказать там чуть подробнее. Женщина очень полюбила охоту. Ну, необычное, – да? – вот для царицы…
В. Дымарский
―
Она по птицам стреляла. Она, кстати, очень метко стреляла.
М. Кузахметов
―
Да, как рассказывают, стреляла метко. Но это тоже вот любопытное обстоятельство. Вот, например, совершенно равнодушен был к охоте Петр I. Мы рассказывали. Да? Вот он приезжает там в Германию, во Францию, его там зовут… Это же лучшая забава для знати многие сотни лет. А он говорит: «Не хочу. Везите меня на верфь». И вот у него такая племянница. А ей вот нравится охотиться. Но это была своеобразная охота, как рассказывали современники, в пригородных резиденциях, в том же Петродворце, например. Это большая территория, загон такой, – да? – куда привозят в основном. Она же не может там в ночной засаде сидеть, в росе там, на холоде и сторожить, выйдет ли там кабанчик на полянку. Ничего подобного, конечно. Она забирается на специальную удобную башенку, у неё заряженные ружья. Это же не как сейчас, там патрон встал, передернул затвор и выстрелил. Там целая история с этим ружьем, с тлеющим фитилем. Так вот. Еще как бы глаз там не выбило от выстрела. Так вот. У нее все там подготовлено. И вот специально там нагоняют животных: зайцев, оленей и кабанчиков. Она по ним стреляет. Их регулярно привозят. Вот эта забава ей была очень близка. Ну, понятно, как женщине ей нравились там украшения, платья. Тоже трудно в чём-то ее за это попрекнуть. Но чтобы она затеяла какую-нибудь чудовищную государственную авантюру – ничего подобного. Наоборот она… Вот сразу вступлюсь. Ну, это опять-таки греет наше петербургское сердце.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Буквально, ну, не сразу там, но достаточно скоро, по прибытии в Москву что-то загрустила она в этом хорошем, красивом городе, зеленом, обжитом, и решила вернуться в Петербург, полузаброшенный, где улицы заросли травой, как рассказывали тоже там иностранные послы. И перебралась в Петербург. А соответственно с ней весь двор, соответственно челядь, тысячи людей, и город реально возродился. Но ей, наверное, и хотелось с одной стороны ближе к Европе, где ей понравилось, к людям хорошо одетым, с хорошими манерами. И в Москве она чувствовала, наверное, себя неуютно, если при ней в Москве творились такие безобразия, – да? – там со свержением. Понадежнее как-то перебраться в Петербург и тут всё по-своему организовать. И что дальше в Петербурге происходит? Город-то надо строить. И вот, ну, я уже об этом упоминал, чуть подробнее ещё раз скажу. Фактически весь старый центр, вот в том виде, в котором он был заложен, с улицами, с проспектами – это всё было упорядочено при Анне Иоанновне, потому что Петр I был человек хаотический. Мог придумать уже через 10 лет после основания Петербурга всех переселить на Васильевский остров. Вот просто. Моста-то не было. Да? А живите, как хотите. Все разрушайте и перебирайтесь туда. И никто не смел ослушаться. А здесь уже начинается аккуратное, терпеливое строительство, в котором уже упоминавшийся отдельным сюжетом Миних активно участвует. Роется канал, осушаются земли. Были осушены большие территории. Возводятся уже полноценные набережные. Ну, тоже можем оговориться, что набережные, конечно, в первую очередь гранитные не для красоты, а чтобы, ну, не сползали в Ниву, возводились. Теперь вот красота у нас такая с набережными. Так вот всё это было заложено, прописано специальными документами. Расстояния по ширине улиц. Вообще это было просто пожарная безопасность. Но в старых русских городах она… Нереально было ее реализовать, надо было всё разрушить. А тут есть шанс всё сделать правильно. Вот определенная ширина улиц, вот чтобы между домами был брандмауэр, то есть сплошная стена, никаких там переходов, чтобы пожар дальше не распространялся. Но так как уже начинали рыть каналы, мосты, там упорядоченность вся эта, прямота улиц, всё это сложилось при Анне Иоанновне, она ничему этому не мешала. Но, может быть, она инициативы не проявляла лишней, ну это вот… Тоже приведу эту аналогию, то есть если 2-ю Мировую Войну выиграли, то это Сталин молодец, а если Гагарин в космос полетел, причём тут казалось бы Хрущёв. Ну, то есть вот такая несправедливая оценка потомков. Конечно, всё-таки Анна Иоанновна всё-таки раз при ней все это состоялось, то, наверное, не последнюю роль в этом сыграла.
В. Дымарский
―
Ну, у нее же была целая программа, вот эти указы ее, – да? – которые она…
М. Кузахметов
―
Ну, не то чтобы она была инициатором, но она вот…
В. Дымарский
―
А по чьей инициативе эти указы-то были?
М. Кузахметов
―
Ну, мы рассказывали подробнее. Например, вот если за флот отвечает один, – да? – временщик, проклятые там, например, Остерман, а за пехоту другой, Миних, то приходят они со своими прожектами. Там, кстати, надо за неё вступиться, потому что там были разные прожекты. Там после Петра I, мы говорили, осталось там восемь адмиралов, надо рассмотреть, что каждый из них предлагает, принять разумное решение. Это при ней как раз-таки флот стал более-менее правильно организованный. Хотя бы из сухого леса строить, а не из сырого.
В. Дымарский
―
Ну, там некая административная реформа была там.
М. Кузахметов
―
Ну, в основном, это были вынужденные…
В. Дымарский
―
… судебная реформа.
М. Кузахметов
―
Да. Вынужденные очевидные меры. В принципе, что тут непонятного? Больше экономической свободы, больше доходов в казну, казалось бы. Но по разным причинам не все решались, – да? – там на эти реформы, а Анны Иоанновна соглашалась. В принципе, она доверила управление страной, будем подробнее рассказывать, Бирону и людям, которые были рядом с ним. Да ещё и какой-то, ну, на каком-то этапе гуманный баланс сложился. Кто-то там отправился в итоге за границу, но ничего плохого эти люди не сделали. Вот невозможно припомнить никому из них какого-то там особенного зверства, особенно в начале правления, когда все хотели как-то засвидетельствовать там свое особенное там усердие.
В. Дымарский
―
А замена вот этого Верховного Тайного Совета Правительствующим сенатом, это замена Политбюро Центральным комитетом?
М. Кузахметов
―
Ну, тут скорее была польза какая? Чем их больше, тем меньше шансов, что они между собой договорятся. Тут, правда, есть и порочный пример, когда в польском сейме собирается там 1000 шляхтичей, а если хоть один против, то вообще решение не принимается и там паралич…
В. Дымарский
―
Как в Европейском союзе.
М. Кузахметов
―
… власти. Но тем не менее это опять-таки, конечно, не Анна Иоанновна придумала, ей насоветовали, ее же приближенные: «Давайте соберем сенат». Но как раз-таки разумное предложение дворян, чтобы они сами выбирали от губернии там или от родов, как там в Римский сенат или в Английский парламент в палату лордов, не сложилось. Но они там оставили просто старую систему. Кто-то уже там сидел. Кто-то там по знатности вошел, сами между собой договоримся. Но вот попытка выборности не прошла, к сожалению. Сенат остался в общем-то таким декоративным. Если там…
В. Дымарский
―
Назначаемым.
М. Кузахметов
―
… почитать, как они принимали участие в заседаниях, это просто смешно. Приходили там, поговорили. Не всегда приходили. Тут на обед они уходят. Это конечно нереальные органы власти, тем более что он не выбран. Но если кратко дать вот…
В. Дымарский
―
… депутаты Государственной думы не всегда на своих местах сидят.
М. Кузахметов
―
Не всегда. Ну, конечно, если… Конечно, если они не выбраны полноценно и не перед избирателями, а фактически назначенные за верность самодержавию престола, что там удивляться их отношению к своим должностным обязанностям? Это всё… Все это по другой причине, в общем, потому что они никого не представляю, кроме одного человека потом в сенате, кроме интересов одного человека и жажды выслужиться перед ним. Ну, так вот. По-моему, в царском сенате было получше даже с этим, все-таки у этих дворян может хоть какая-то там была природная гордость. Ну, так вот возвращаясь к результатам правления, буквально за 10 лет произошли потрясающие вещи, которые мы поподробнее рассказывали в историях Миниха и Остермана. Вошли в Крым, – да? – греет русское сердце. Пришлось его покинуть на том этапе, но это после столетий унизительных поражений, после того как тысячи русских людей регулярно уводились и продавались в рабство, это был прорыв, потрясающий. Сколько бы Миниху не припоминали, что там людей погубил, что Крым покинул. Но это был первый шаг, ведь взяли тогда и Очаков, и Хотин взяли. Опять-таки Миниху припоминают: «Ну, это случайность». Ну какая случайность? Дважды повторилось еще до Суворова…
В, Дымарский
―
Там жил Ломоносов, написал «Оду на взятие Хотина». Да?
М. Кузахметов
―
Да. Но это был прорыв, потрясающий. Опять-таки это все в том числе и международный авторитет и престиж русского государства. Значит, армия не такая уж беспомощная и ничтожная. Значит, люди умеют в том числе и организовывать правильно осады. Когда-то надо было приглашать иностранцев, а теперь всё это сравнительно своими силами. Ну, еще раз напомним, мы уже тоже говорили. Да как раз-таки именно при Анне Иоанновне уравняли в правах иностранных и природных русских офицеров. Не при Петре I, не при Елизавете Петровне, а именно при Анне Иоанновне. Ну, и даже это тоже достаточно посмотреть списочный состав русских офицеров, при Анне Иоанновне иностранцев на русской службе было меньше, чем при Елизавете Петровне. Ну, еще раз напомним, что в то время там вообще ничего зазорного не было. Ну, остался там как-то без работы после завершения какой-то войны офицер, ну, ищет себе применение. А у России война с Турцией. Приезжает на службу: «Примите меня там. Дайте полк. Дайте батальон». Это было нормально. «Я профессионал. Я офицер. Я знаю, что как делать. На скромное содержание согласен. Ничего другого делать не умею. Дадите имение, еще лучше». И вроде бы как привязали к русской земле. И здесь все эти дворянские рода ни какие были не предатели и не временщики. Они же здесь на территории государства жили и о своих имениях-то заботились, поэтому, ну, несправедливые, конечно, упреки.
В. Дымарский
―
Максим, а можно ли сказать, ну, поскольку мы договорились, – да? – чтобы подробнее там о том, о внутренней политике, – что ли? – о всех внутренних реформах мы будем говорить в программе про Бирона, наверное, – да? – который в общем сыграл большую роль во всех этих преобразованиях. Если говорить… если вернуться вот к Анне Иоанновне в плане нравов, которые царили в ее дворе, при ее дворе, то можно ли сказать, что это Анна Иоанновна вообще заложила традицию увеселений, балов?
М. Кузахметов
―
Нет, конечно.
В. Дымарский
―
Нет?
М. Кузахметов
―
Тоже вот абсурдное припоминание, ну, целая картина есть «Шуты при дворе Анны Иоанновны».
В. Дымарский
―
Да, да. Конечно.
М. Кузахметов
―
Прекрасная картина. Так нет. Шутов было полно вообще при всех. А уж как Петр I любил…
В. Дымарский
―
Гулял.
М. Кузахметов
―
Гулял. Один только Всешутейший собор с чудовищными излияниями и пьянством. Да все шалости Анны Иоанновны меркнут по сравнению с тем, что творилось при Петре I. Не просто с излияниями, а там фактически с оргиями. А тут Анна Иоанновна любила, – да? – чтобы там были скоморохи, шуты и карлики, карлицы там. Это нормально.
В. Дымарский
―
А кто там… Вот была же шутейная свадьба, – да? – когда в Ледяном дворце…
М. Кузахметов
―
Ну, уже под конец царствования. Да. Если есть время, можно чуть подробнее, потому что яркий эпизод. Целая книга есть, там, – да? – Лажечникова…
В. Дымарский
―
«Ледяной дом».
М. Кузахметов
―
«Ледяной дом». Да, вот это, ну это яркое событие скорее увеселительное, в нём не было, как вот любят злопыхатели, особенно по тому времени...
В. Дымарский
―
Унижения.
М. Кузахметов
―
… какого-то особенно унижения. Во-первых, шут этот…
В. Дымарский
―
Голицын.
М. Кузахметов
―
Голицын был провинившийся. Он же за границей пришел в католичество при живой жене православной. Ну, провинился реально. Ну что лишили его звания, а так как он еще сам по себе был какой-то смешной, как им казалось, ну, пусть, чтоб не пропадал, там чтоб не четвертовать его за такие чудовищные преступления, пусть вот ходит императрицу развлекает. Ну развлекает, как может. А тут вот еще какая-то женщина, непонятного до сих пор происхождения, маленькая, кривоногая, то ли камчадалка…
В. Дымарский
―
Еще со смешной фамилией Буженинова.
М. Кузахметов
―
Буженинова. Да. Да это даже не фамилия была, скорее прозвище, тоже непонятно почему. То ли потому, что Анна Иоанновна любила буженину, то ли потому, что это карлица там как-то эту буженину ей подносила.
В. Дымарский
―
То ли потому, что Голицын любил буженину.
М. Кузахметов
―
То ли калмычка. Ну, непонятно. В общем живут весело, беззаботно. Есть бюджет, – да? – там… Бюджет, кстати, вырос серьезно на все эти увеселения, развлечения. Но опять-таки это, как бы мы сейчас сказали, креативно. Не просто там на сковороде как при Иване Грозном кого-то поджарить и медведям на расправу бросить. А это была целая история. Это был целый инженерный проект. Ну, можем рассказать. Это же не просто так вот можно зимой в Петербурге на льду построить какое-то сооружение. Сохранились чертежи. Это же был шестиметровой высоты, там было сделано изо льда все. Не просто сам дом и постель, там даже были у них приборчики, там даже были карты. Или сейчас кажется невероятным инженерным решением, то есть были уже грамотные люди, чтобы там был ледяной слон, а у ледяного слона из хобота фонтан нефти подожженной. Да. И всё это красиво, красочно. А молодоженов не просто приволокли, а на слоне. Был слон здесь в Петербурге. И вот была целая слоновья перспектива, слоновья улица, которая сейчас Суворовский проспект, потому что по этой улице слонов водили когда-то на водопой. Это тоже вот такой элемент. Сейчас в Петербурге слона нет. А в те времена был.
В. Дымарский
―
Знаете, говорят, но это одна из версий, – да? – что собственно говоря вот от этих прогулок слонов родился глагол слоняться.
М. Кузахметов
―
Ну, и прислониться и слоняться, – да? – очень похожи этимологии. И всё это, кстати, в Петербурге. Но в подарок, потом будем подробнее рассказывать, как приезжал свататься персидский князь к Елизавете Петровне там с целой кучей уже слонов. Да, модная забава поражала воображение. Тут даже сама этимология слова слон любопытна, что просто большой. Кто это такой? Не elephant, а вот именно слон. Так вот.
В. Дымарский
―
Ну все-таки. А как же там переночевать-то можно было на льду?
М. Кузахметов
―
Ну, вот как очевидцы пишут, это, конечно, наверное, так и замерз бы несчастный жених…
В. Дымарский
―
Несчастный Голицын.
М. Кузахметов
―
Да. Если бы не расторопная девушка, невеста, которая там наволокла каких-то шкур, одеял. Переночевали они там. А их же там заперли. Все еще хотели пойти посмотреть, что там эти уродцы, карлики буду делать. Ну, дальше… Вот опять, да нет никакой кровожадности. После этой свадьбы их же отпустили фактически на вольные хлеба. И они же прожили потом. Ну, особенно Голицын-то. Буженинова умерла, она родила трех детей, умерла при родах. А Голицын там прожил долгую жизнь. Еще в очередной раз успел жениться. То есть никакой кровожадности, еще раз повторим, не было, свойственной другим самодержцам. Так вот. Это всё было в рамках забав, и это было в принципе под конец царствования несчастной этой женщины, которая так и не познала радость полноценного замужества. И мы уже упоминали про радость материнства, что ей приписывается ребёнок, якобы тайно рождённый от Бирона, но я считаю, что это всё-таки больше легенда. Но скорее не хочется в это верить, чем это была реальность.
В. Дымарский
―
А как… То есть замуж не выходила?
М. Кузахметов
―
Не выходила. Были разные предложения, но она уже была взрослая. И уже как-то всё устоялось. Потом опять-таки страх, наверное, предыдущий. Будет опять как Бестужев-Рюмин поколачивать, а тут я как-то сама решаю. Есть надежные люди, которые вроде как не лезут там… Вот, то есть разрешают мне мои простые, понятные забавы, не получают меня, не изводят там, не требует от меня ничего невозможного.
В. Дымарский
―
Да. Ну и по сколько у нас уже заканчивается программа, посвященная именно Анне Иоанновне, я думаю, что нам осталось еще только рассказать о том, как она решила проблему наследия.
М. Кузахметов
―
Но тут вот опять, – да, – опять всплывает история с противостоянием старинным, древнем, Нарышкиных и Милославских. Конечно она хотела за своей линией… Раз она там от Иоанна, Иоанновна, именно по вот этой линии она родство все.. преемственность власти и хотела оставить. Я думаю, мы подробнее расскажем, потому что там длинный, запутаны путь, по прямой мужской линии все пересеклось. Но она хотела оставить именно за своей линией. Она как могла об этом позаботилась, чтобы еще не родившемуся ребенку все присягнули, который уже тоже был далеко не русского происхождения. Я бы тогда чтобы с ней завершить, потому что мы про них будем рассказывать. Ну, про смерть. Женщина-то была не старая. Умерла же она фактические в 47 лет. И…
В. Дымарский: В 40
―
м году это было.
М. Кузахметов
―
Да, в 40-м году. И в принципе, по-моему, это была последняя правительница на русском троне всех Романовых, которая сравнительно было не воздержана в еде и в питье. В последующем, как ни странно…
В. Дымарский
―
Она была толстовата, судя по описанию современников.
М. Кузахметов
―
Ну, любила выпить, закусить как и Екатерина I. В последствии, они все были более осторожными. Любили там кашки, супчики, не злоупотребляли спиртным. Ну, и, наверное, вот этот образ жизни, какая-то предрасположенность, она была уже серьезно больна к сорока годам. Явно это было почечнокаменная болезнь. Было вскрытие. Нашли у неё там какой-то огромный камень в почках. И сохранилась легенда, что буквально вот там в последние дни гвардейцы сторожат дворец и начинает бродить буквально там привидение какое-то по дворцу белого цвета. Что такое? Будят Бирона. Будят эту несчастную Анну Иоанновну. И как будто она увидела и говорит: «Это ж смерть моя пришла». И действительно, скоропостижно скончалась, никого больше не мучав. Но ничего и не оставив никакого распоряжения о дальнейшем, ну, кроме вот этого решения…
В. Дымарский
―
С Иоанном Антоновичем.
М. Кузахметов
―
С Иоанном Антоновичем, – да, – в неопределённости тем не менее, доверив всё Бирону вообще-то.
В. Дымарский
―
Ну, о Бироне и о том, как дальше сложилась судьба на русском престоле и самого русского престола в следующих передачах «Всё так плюс».