Михаил Федорович - Все так + - 2017-06-17
17.06.2017
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так», программа, которую мы делаем в Санкт-Петербурге с петербургским же историком Максимом Кузахметовым. У микрофона Виталий Дымарский. И мы продолжаем теперь уже наш цикл «Романовы». И сегодня дошли мы, хотел сказать, до 2-го Романова или до 1-го. Кто его знает? Я имею в виду у власти в России. Да? Как бы Вы определили, Михаил Федорович был 2-й или 1-й? Формально, конечно, 1-й.
Максим Кузахметов
―
Формально, конечно, он был 1-м русским царем, но как в 1-й передаче мы уже упоминали, его отец, патриарх Филарет, он и именовался государем и был полноценным правителем…
В. Дымарский
―
Соправителем.
М. Кузахметов
―
Ну, соправителем. Никаких разногласий между сыном и отцом не было. В 1-ю очередь все-таки на все решения влиял старший Романов. Поэтому все-таки по большому счету Михаил Федорович был 2-м Романовым на троне. Но формально в классической истории – да, он вот 1-й русский царь.
В. Дымарский
―
Итак, как вы поняли речь пойдет о Михаиле Федоровиче Романове, 1-м русском царе, избранном царе, между прочим.
М. Кузахметов
―
Из династии Романовых. Да.
В. Дымарский
―
Из династии Романовых. Да. Безусловно. На роду было ему написано стать царем?
М. Кузахметов
―
Ничто не предвещало, конечно же…
В. Дымарский
―
Такой карьеры.
М. Кузахметов
―
Более того, как раз на период после вот его рождения и детства и пришлись все драматические события в судьбе его отца, о которых мы подробно рассказывали в прошлой программе. Он родился в 1596 году и буквально через несколько лет начались у его отца проблемы после воцарения Бориса Годунова, опала. И что может быть страшнее для маленького мальчика? Разлучение с семьей. В ссылке оказывается его отец. В ссылке мать, насильно пострижена в монахини. И маленький мальчик, которому буквально 4 года, живет у дальних родственников без всяких… без перспектив, без будущего. Еще раз напомню, что Борис Годунов, конечно, хотел застолбить царство за своей династией. У него был прекрасный, хорошо образованный сын. И, конечно, мечтать о том, что у Михаила Федоровича есть какие-то шансы, я думаю, на том этапе не мог никто. И дальше как раз на детство Михаила Федоровича и пришли… пришлись все ужасы смутного времени, когда он буквально вот разрывался между враждующими сторонами. Опять-таки, ну, может, повезло потом ему в итоге, что его отец, патриарх Филарет, пригодился пришедшему к власти Лжедмитрию I, потом Лжедмитрию II и Василию Шуйскому. Мы подробно об этом в прошлый раз рассказывали. Но чем он занимался, где он в это время пребывал, даже не до конца всегда понятно. Был у родственников. Потом из ссылки возвратились родители, вроде бы он должен был быть с ними, но так как, ну, отец был митрополит Ростовский, тоже непонятно, как он там… много ли времени он уделял внимание своему сыну, когда в России бушует настоящая гражданская война. Более того он же оказался фактическим заложником и пленником в Кремле, когда там были поляки. Когда крупный польский отряд…
В. Дымарский
―
Кремль был осажден, да?
М. Кузахметов
―
Да. И до, и после. Да, он был в руках у поляков, и счастье, что его там совсем еще юного не зарубили и не убили, с голоду не умер, потому что предшествующий патриарх Гермоген, он уже умер с голоду, например, отказываясь идти на сотрудничество с поляками. Мы в прошлый раз это не упоминали. Оказался, кстати, гораздо более суровым, судя по всему, чем… ну, или менее гибким, чем Филарет, чем отец Михаила Федоровича. Вот. И 1-е яркое событие в жизни этого будущего царя произошло, невозможно пройти мимо, всем нам хорошо известное с фамилией персонажа Иван Сусанин.
В. Дымарский
―
А, ну, это когда он с мамой жил…
М. Кузахметов
―
Да. Да.
В. Дымарский
―
… практически…
М. Кузахметов
―
Тут невозможно пройти мимо. События знаменитые. И сразу фамилия Сусанин – да, это такой совершенно отдельный бренд. То есть как гласит официальная версия, юноша вместе с мамой находятся с 1612 года, ну, после освобождения Кремля в своем имении в Костромской… рядом с Костромой…
В. Дымарский
―
Ему уже… Ему уже 16 лет все-таки.
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
Не совсем мальчик. Да? Ну, то есть мальчик, конечно, но оно…
М. Кузахметов
―
Юноша. Но как показали дальнейшие события, все равно он был очень инфантильный.
В. Дымарский
―
Инфантильный.
М. Кузахметов
―
Очень инфантильный в отличие от своих суровых, властных родителей. Так вот он оказывается в ничем не защищенном имении, а якобы отряд поляков, который движется к Москве… Почему? Потому, что должен быть царевич Владислав, а еще лучше Сигизмунд, польский король, на московском троне. Помимо всего прочего им нужно убрать всех потенциальных конкурентов, претендентов. И вот, как гласит официальная версия, поймали они крестьянина Ивана Сусанина: «Ну-ка, покажи нам дорогу». А он завел их на погибель. Ну, и невозможно не упомянуть, конечно же, что никаких подтверждений этой версии нет. Есть письмо, которое через много лет отец дочери Сусанина написал в Москву, что вот мой соответственно… отец моей жены вот спас молодого государя, так нельзя ли меня от налогов освободить? И недавно пришедший к власти Романов Михаил Федорович с барского плеча, пожалуйста. И потом несколько раз подтверждались те же самые документы. А чего это они налоги не платят? Так вот им милость такая была за то-то и за то-то. И невероятное развитие эта история получила, как ни странно, во времена правления самой просвещенной русской императрицы Екатерины II, когда это все уже не просто подтверждение грамот, а когда уже надо создавать образ, рисовать картины, оперы сочинять, что в последствии и произошло. И при последующих царях, но больше всего этот сюжет почему-то полюбил Николай I, эта вся история обросла вот всеми деталями, подробностями, которые мы знаем до сих пор, про злобных поляков, которые изрубили на мелкие куски несчастного Ивана Сусанина.
В. Дымарский
―
Вообще встает вопрос, ведь опера первоначальное ее название «Жизнь за царя»…
М. Кузахметов
―
Да, «Жизнь за царя».
В. Дымарский
―
За какого царя?
М. Кузахметов
―
Да, еще никто не знал, что он будет царем на том этапе.
В. Дымарский
―
Никто не знал там, за какого царя.
М. Кузахметов
―
А уже чувствовали. Было видение им. Ну, и тоже любопытная история с тем, как этот сюжет преобразился, ну, и во время советской власти. То есть изначально, ну, какая там «Жизнь за царя»? Да что это такое? Иван Сусанин – да это ж прислужник царский, это же преступник. Никакого исполнения оперы. Да и вообще это негодяй, это все нам чуждо. Но проходит некоторое время, Сталин укрепляется у власти, и он полюбил такие сюжеты, когда вот простой крестьянин за своего государя, за своего правителя на погибель готов идти. Тут уже совсем другой получается коленкор. Это уже не за царя он шел, а за Отечество, за своего правителя жизнь отдавал. Ну, и опять-таки с конца 30-х годов весь этот сюжет снова популярен, попадает в школьные учебники, и вся эта полумистическая история…
В. Дымарский
―
Меняют название оперы.
М. Кузахметов
―
Меняют название оперы – да, – на «Иван Сусанин». Немножко либретто там изменили, чтоб не было такого прославления царя, а в 1-ю очередь дубина народной войны. Но парадоксально, что вот большинство людей фамилию Ивана Сусанина, помнят, что завел он врагов в ловушку, а зачем он это делал, помнят через раз. В чье это было правление? Куда шли поляки? Да? Но любопытно, что в тот момент – да, – этот юноша, наверное, ничего и не подозревал, что происходит. Они укрылись там в монастыре в Костроме. Даже если какие-то и были злодейские поползновения, то они оказались спасены. И вот важнейшее событие, наверное, которое предопределило всю последующую жизнь 1-го русского царя из династии Романовых, произошло в начале 1613 года, когда после цепочки неудач, не смог закрепиться на троне, ну, прервалась династия Рюриковичей. Потом несчастный Борис Годунов, сын его убит. Потом Василий Шуйский, который был изгнан, тоже оказался в польском плену как и отец Михаила Федоровича, кстати, ну, и там тоже умер достаточно рано. Потом самозванцы, целая цепочка, последний из которых… Ну, там было много Лжедмитриев, но I, II и III точно были. У Лжедмитрия III, наконец самого из них последнего, уже убили под Псковом. И вот надо ж… Как жить дальше? Что с нами со всеми будет? И рассылаются письма по всему государству, надо выбирать царя. У себя ничего не получилось призвать на царствование польского царевича, только новые проблемы из-за этого возникли. То есть решая одну проблему, породили две. Решая две, породили 4. Но ситуация была, конечно, тупиковая. Страшно представить жизнь в то время…
В. Дымарский
―
Но тогда была идея шотландского короля-то посадить?
М. Кузахметов
―
Сейчас доберемся до него. И собирается Земский собор. Причем не было же никакой процедуры, – да? – кто, сколько человек, по какому принципу. Там собралась достаточно в Москву в начале 613-го года разношерстная публика. Были реальные крестьяне, были князья, бояре были.
В. Дымарский
―
Но там по списку или по одномандатному…
М. Кузахметов
―
Да никак. Вот рассылали письма от городов и от уездов прислать уважаемого человека, который должен принять участие вот во вселенском практически соборе, по нашим меркам – да? – все это происходило. Ну, Земский собор, но тем не менее решение должно быть судьбоносное. Ошибаться больше нельзя. Вот все, нельзя такое на самотек пускать. И совершенно по-разному. Даже не от всех городов в итоге добрались до Москвы. Ехали очень долго и запутанно. Как они там у себя выбирали, совершенно по-разному, потому что размытая формулировка «пришлите хорошего человека» давала там… не все хотели ехать. Что я там буду делать? Но в итоге собралось около тысячи человек. Точно даже неизвестно сколько. Наверное, кто-то приезжал, уезжал там. И надо дальше принимать какое-то решение единогласное практически. Итак, претенденты на престол. И тут, ну, условно можно разделить на две партии: западников – да? – и почвенников. Западники, ну, может, не буквально говорят, давайте нам западного царя. Но, во-первых, между собой договориться не можем. Да? Мы это упоминали уже, семибоярщину. Люди не способны между собой договориться, кто нами будет править. Поэтому совершенно логично позвать со стороны. Ну, вот был же уговор про Владислава. Но там упрямство с его переходом в православие. Про Казимира даже было совершенно нереально обсуждать, что он точно не согласится. Ну, хорошо, давайте позовем шведского королевича какого-нибудь. Не хотят. Но вообще в то время, еще раз напомним, Россия реально лежала в руинах, была на периферии европейской истории. В то время на севере Европы супер государством была Швеция, супердержавой, и Польша достигла максимальных пределов. Смоленск принадлежал Польше. Прибалтика принадлежала Польше. Земли почти до Черного моря. Вот эти были два главных государства, откуда и хорошо было бы заполучить царевича, но вот как раз с ними договориться не удалось. Дальше соответственно надо выбирать из своих. Пожарский, вроде бы князь, а как-то вот ничем себя не проявил. Может быть, боялись, что он слишком популярен. Может быть, он сам себя вел скромно. То есть во всяком случае не сохранилось даже свидетельств о том, чтобы он…
В. Дымарский
―
То есть рассматривался.
М. Кузахметов
―
Ну, он сам себя выдвигал. Там выкрикивали его. Дальше по знатности Голицыны. Но главный из Голицыных в это время в польском плену. Совершенно неожиданно Воротынский, лидер клана Воротынских отказывается, тоже берет самоотвод. Невероятное дело. Не хочу я быть царем. Хлопотно все это дело. Ну, было еще много Шуйских, но они настолько себя дискредитировали, ну, как впрочем и многие другие дворянские роды, поэтому каким-то вот странным образом вроде бы полно людей, а выбирать не из кого. И тут вот эта история с выкрикиванием малолетнего Михаила Федоровича, которого многие и в глаза-то не видели, а отец его в плену, имеет несколько загадочное происхождение. Очевидцы этих событий из представителей западных стран всерьез уверяют, что повлияло казачество, которого было в то время много в Москве. Они освобождали город, никак не разъезжались, хотели дождаться, чтоб теперь-то было по истинному. И среди них разнесся слух…
В. Дымарский
―
Это самая такая, по-моему, распространенная версия, что благодаря казачеству Михаил Федорович…
М. Кузахметов
―
Ну, она официально-то не была озвучена Романовыми. Романова как всегда писали, вот собрались да и выбрали по благочинию. А то, что ходили там казаки, все люди вооруженные, и говорили: «Так. Что вы тут устроили? Сколько выбираете? Давайте нам нормального царя». Слухи разнеслись, что если будет какой-то нерусский, так он же там против веры нашей будет, да еще все зерно будут продавать там, которое нам полагается. Ну, наверное, сыграли свою злополучную роль. Ссориться с ними никто не хотел. Ну, для Романовых не злополучную соответственно. И каким-то невероятным образом не единогласно вовсе, были и несогласные, большинством голосов Земский собор постановил призвать на царствование молодого, никому неизвестного, ничем себя не проявившего Михаила Федоровича. Вообще это странно. Тут надо восстанавливать государство. Нужен сильный, опытный руководитель. Но невероятно, что вот выбрали, а он в Костроме.
В. Дымарский
―
И ничего не знает. И не подозревает даже.
М. Кузахметов
―
А он и не знает. Да. И вот опять-таки там не до конца это все документальное находит подтверждение, но по преданиям, по свидетельствам приезжает к нему делегация в Кострому, где он с матушкой находился, и уговаривают его. А он и сам колеблется как человек нерешительный. А матушка его, Марфа, отговаривает: «Не соглашайся. На погибель пойдешь. Ты посмотри, что стало с предшественниками-то. Все же убивали, резали, вешали. Ужасная смерть у всех практически, кто последние вот десятилетия оказывался на русском престоле». А тут такой слабенький, никакой вряд ли будет кому-то мстить. Мстить ему особенно и некому. Ну, вроде бы всем удобно, всем устраивает.
В. Дымарский
―
Компромиссная фигура – то, что называется…
М. Кузахметов
―
Да, вот до абсурда компромиссная фигура.
В. Дымарский
―
… в политологии.
М. Кузахметов
―
Не потому, что он что-то знал или умел, или мог сплотить, или призвать кого-то, или навыками какими-то обладал. Ведь он к тому времени был едва грамотен. Вот едва-едва он мог читать.
В. Дымарский
―
Слушайте, может, это… Ну, сколько таких правителей было в истории компромиссных, которые ни на что особенное не были способны, но просто всех устраивали.
М. Кузахметов
―
Ну, вот…
В. Дымарский
―
Даже да и в нашей истории.
М. Кузахметов
―
Странно, конечно, выбирать того, кто послабее, но тем не менее произошло именно так. И вот эта династия благодаря всем этим событиям на престол правила нами, российским государством до 1917 года и пресеклась она насильственным путем.
В. Дымарский
―
Вообще не совсем пресеклась, кстати.
М. Кузахметов
―
Да. Еще потомки Романовых до сих пор…
В. Дымарский
―
До сих пор живы. Да.
М. Кузахметов
―
Да. Так вот уговорили таки юного царевича Михаила Федоровича. И вот он, тяжело вздохнув, наверное, а ему в ту пору не было еще и 20 лет, соглашается. И дальше со всеми церемониями… Они же не сразу поехали в Москву достаточно долгими, кружными путями, заезжая в Нижний Новгород, заезжая в Рязань, заезжая во Владимир, движется вся эта длинная процессия медленно, чинно, благородно. Везде толпы народа встречают. Но к тому времени, наверное, действительно до такой степени была измождена страна, что встречали и правда, ну, наконец-то смута закончилась.
В. Дымарский
―
Вот у меня такой же странный, наверное, вопрос, но очень современный: а как вообще распространялась информация? Вот приезжает – да? – новоявленный царь Михаил Федорович там в Рязань, да? Или куда он там приезжает? Откуда сведения знают, что к ним приехал новый царь?
М. Кузахметов
―
Нет, распространялось все не быстро, но такие люди как царь перемещались обычно так медленно, месяцами могли перемещаться из города в город…
В. Дымарский
―
И всякие глашатае, да?
М. Кузахметов
―
… что даже специально не надо было отправлять наперед людей, а все ко времени приезда уже знали, уже выбегали за околицу, до рези в глазах всматривались в даль, выискивая там, не показалось ли на горизонте заветная процессия. Так вот добирается он все-таки до Москвы. И вот случается коронация со всеми причитающимися церемониями тоже в июле 1613 года. Наконец-то таки вот оно, народное единение. Вот все. Теперь у нас нормальный царь. Все мы договорились. Будем вставать с колен, из руин поднимать. И какое же вот 1-е событие яркое в жизни страны происходит? А событие ужасное. Не могу тоже не упомянуть. В 1614 году в Москве при большом стечении народа вешают 3-летнего мальчика, так называемого Ворёнка, сына Лжедмитрия II и Марии Мнишек, которые были пойманы в южном Поволжье. Но Лжедмитрий был еще раньше убит. То есть этот несчастный мальчик и отца-то своего не видел. Его несчастная мать тоже в клетке перевезена в Москву. Но я не представляю внутренний мир этих людей, что, ну, так как это сын самозванца, а самозванец – вор, совершенно официально этого мальчика, которого называли Иваном, называют Ворёнок, вешают его на воротах московского Кремля с табличкой. И там по преданию даже он был слабенький, хиленький, что петля не могла затянуться, он еще долго был жив. И умер там просто от холода. Подходили люди и рассматривали его с интересом. Вот это было 1-е яркое событие при воцарении нового царя. Ну, еще раз повторимся, что вообще сам Михаил Федорович явно был человек не кровожадный. Мстить он никому не хотел. Вот именно, что никакой. Ну, вот апологеты Романовых считают, что вот он… вот это такой и был нужен, чтобы не было смуты, ссоры, чтобы все было тихо, мирно. Но потом его превзошел собственный сын – Тишайший. А на том этапе это было…
В. Дымарский
―
Алексей.
М. Кузахметов
―
Да. После всех предыдущих катаклизмов казалось невероятным. У нас сидит в Москве царь, а не на что не претендует, не во что не вмешивается, все происходит само по себе. Повесили Ворёнка, хорошо. Не повесили бы – тоже. И он лично вряд ли бы какое-то участие принимал.
В. Дымарский
―
А неизвестно, дошла ли эта информация, это сообщение о воцарении Михаила до отца?
М. Кузахметов
―
Нет, ну, явно дошла. Там, конечно, какая-то связь была. Он все-таки не в таком заточении был. И переписка велась. Просто все это было под контролем. Он не мог реально влияние оказывать. Это, кстати, тоже любопытный эпизод, что вроде бы Лжедмитрий назначил его патриархом, но официально он не был избран. Соответственно, а теперь у власти его сын. И как будто бы 6 лет в Московском государстве патриарха нет вообще. Он же когда вернулся, интронизация была, ну, уже полноценная проведена – да? – в 1619 году, а до этого просто вот перерыв, если смотреть таблицу, а 6 лет без патриарха жили и ничего, и хорошо жили, как бы сейчас сказали, ничего не произошло страшного. Назначались как-то епископы на кафедры сами по себе.
В. Дымарский
―
Ну, там… Там и без русского правителя жили.
М. Кузахметов
―
Жили как-то и без царя. Не зная…
В. Дымарский
―
Да. И не в голове…
М. Кузахметов
―
Тут реальную силу приобрела наконец-таки матушка 1-го русского царя, инокиня Марфа, которая первые 6 лет его правления фактически заправляла всеми государственными делами и заправляла так, как умела, чтобы вот были приближенные люди, чтобы отомстить тем, кто нас обижал. А фактически никакого правления вот в нашем традиционном понимании, как нам поднимать экономику, как нам наращивать производственные силы и повышать производительность труда, конечно, вообще об этом речи не шло. И вот именно… Ну, еще раз повторимся, при окончательном закабалении крестьян, превращение их просто в рабов, оно вот именно в эту эпоху и произошло, чтобы они больше не разбегались, не прятались, а тем более что налоги-то только росли. Денег не хватает. Что можно придумать? Налоги повышать. Что еще? Еще раз повторимся, что никаких экономических методов, чтобы оживить торговлю, коммерцию, они придумать не могли. А…
В. Дымарский
―
То есть ее…
М. Кузахметов
―
… пользоваться не умели.
В. Дымарский
―
То есть она регентом фактически была. Регентшей, да?
М. Кузахметов
―
Формально не была.
В. Дымарский
―
Но формально… Но формально это не было, да?
М. Кузахметов
―
Но никакие решения без нее не принимались. И непонятно даже, какое влияние от Марфы ее сын принимали, например, в заключении мира со шведами и с поляками – Столбовский мир соответственно и Деулинское перемирие, ну, фактически мир там был. Поэтому все происходило как-то в какой-то степени просто само по себе, без них.
В. Дымарский
―
Мы сейчас прервемся. Извините. Да? На короткий выпуск новостей. После чего продолжим нашу программу.**********
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Программа «Все так» с петербургским историком Максимом Кузахметовым. Веду ее я, Виталий Дымарский. И соответственно из Петербурга, из отеля «Гельвеция». И сегодня мы говорим о 1-м русском царе Михаиле Федоровиче Романове в нашем цикле, который так и называется «Романовы». Мы дошли до той исторической точки, когда Михаил Федорович стал 1-м русским царем, избранным на царство Земским собором при поддержке, как многие историки считают, в 1-ю очередь русского казачества. Тем не менее царь, молодой царь, 17 лет. Мама Марфа. Папа в польском плену, Филарет. И как же управлять-то этим государством?
М. Кузахметов
―
Ну, да получается, что первые 6 лет никак не управляли. Мы уже упомянули, что началось царствование с ужасного события, с повешения 3-летнего ребенка. Ну, вообще чудовищное преступление, даже, я думаю, по меркам того времени. Ни в чем явно неповинного. Только за то, что он сын Лжедмитрия II. Так вот, а дальше события тоже все безрадостные. Заключается вроде бы наконец-таки долгожданный мир со Швецией, так называемый Столбовский, но по этому миру шведам переходит вся Карелия, Невский край. Вот эти территории, на которых мы находимся, переходят в полноценное шведское владычество, сразу несколько крупнейших крепостей – Ям, Копорье, Ивангород, Корела, крепость Орешек, все это во власти шведов. И чудо, что шведы соглашаются уйти из Новгорода, вернуть Новгород, а там же был шведский гарнизон. Но на том этапе… То есть почему, может быть, это произошло? Новгород был до такой степени разорен, там оставалось несколько сотен жителей. Может быть, просто он уже никакой ценности не представлял из себя. Еще раз напомним, что Иван Грозный такую кровавую резню в предыдущем веке устроил в Новгороде, что город пребывал в явном упадке. Но чудо, что со шведами еще удалось договориться о возвращении некоторых других русских городов кроме Новгорода. Но тем не менее вот она, серьезная потеря. 2-я – это Смоленск, который по заключенному с поляками миру, и еще несколько городов, старинный, явно русский город… Ну, помним, тоже вот, может быть, не все представляют карту, что от Москвы до Смоленска примерно в 2 раза ближе, чем до Варшавы. Вот до каких размеров Польша простиралась. Этот город тоже оказывается почти на полвека под польским владычеством, на 30 лет. И это начало царствования. И нет никаких сведений о том, чтобы какие-то инструкции, как это обычно бывало, Михаил Федорович и его матушка Марфа, фактическая регентша, писали своим послам. Как же быть-то? Что ж там делать-то? Так давайте выторговывайте что-то. Причем еще помимо того, что приходилось отдавать эти земли, подписывать, ну, ужасный, унизительный мир, Балтийское море на том этапе стало просто внутренним озером Швеции. А еще раз напомним, что Швеция была сверхдержавой. И разразившаяся в Европе Столетняя война… Сейчас трудно представить, – да? – что шведы подступали к Вене, а с юга турки подступали к Вене. Что же тогда в Европе творилось? В Австрии встречались шведские и турецкие войска. Так вот, а что же занимало тогда воцарившаяся, новая династия…
В. Дымарский
―
Михаил…
М. Кузахметов
―
… Михаила и его матушку? А озадачились они гораздо более важным и серьезным делом – женитьбой. Вот примерно с 1616 года начинается долгая и волнующая тема выбора невесты. История затянулась на 10 лет. История там драматическая. И здесь, я считаю, надо остановиться подробней, как это происходило.
В. Дымарский
―
Там 1-я жена, насколько я помню, была Долгорукова. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, началось все – да, – еще до Долгоруковой. Пока Гермоген не вернулся… Ой, Гермоген. Филарет не вернулся… Вообще никто не знал, вернется ли. Всем заправляла Марфа. Она, ну, надо было соблюсти какую-то формальность, которая вообще была уже отработана еще при Иване Грозном, выбор невесты. Да? Собираются самые лучшие, самые знатные, самые здоровые девушки. И их вот осматривают. Целая комиссия осматривает, здорова ли, румяна ли, хорошо ли у нее все с происхождением, как она смотрит. Ну, там образования никакого, конечно, не требовалось. Врачи должны были осмотреть. Иностранные, кстати, врачи. Своим-то не доверяли лекарям. Но Марфа выбрала уже по своему усмотрению какую-то наиболее удобную, на ее взгляд, невесту из рода Салтыковых. Она вообще приблизила этот род. Но формально были устроены смотрины. И тут практически единственный раз в своей жизни Михаил Федорович оказал специфическую непокорность матушке. Вдруг ни с того, ни с сего вот он загляделся…
В. Дымарский
―
Взбрыкнулся.
М. Кузахметов
―
Взбрыкнулся. Да. На Хлопову, которая там оказалась не главной, не на первых ролях. И просто вот, как бы сейчас сказали, запал на нее. Вот не мог ни о ком думать, ни о ком слышать. И Марфа, там нервничая… ну, в конце концов Хлопова тоже там не худший вариант, ну, ладно, раз уж так, давайте ее врачи там осмотрят. С пристрастием теперь уже будем изучать невесту. И тут случается грустная история. Вдруг она резко заболела. Ее несколько дней рвет. Как в последствии выяснилось зловещую роль в этом сыграли явно Салтыковы. Ну, фактически отравили. Которым все это не понравилось. Но как же? Что же это такое? Выбрали невесту, а она как-то не здорова. И хотя врач даже подтвердил, что ничего страшного, все это на будущем никак не отразится, и тем не менее под влиянием еще и коварной матушки 1-го русского царя несчастную Хлопову отправляют в далекую ссылку в Тобольск. Разлучают с одними родственниками, а других родственников вместе с ней отправляют. Вообще ни за что. Приехала девушка выбираться в невесты, ну, не выбрали бы и не выбрали. А заканчивается все ссылкой в далекий край. И тут опять странная история. С одной стороны вроде бы Михаил Федорович вот проявил упрямство: хочу жениться на Хлоповой. Но раз она больна, хорошо, ее сослали. И никак не переживает. Ну, переживал как будто. Даже вроде бы справлялся об ее здоровье и в последующем возвращался к этой теме. А как там моя невестушка-то живет? Но тем не менее вопрос с ходу не решился и затянулся, и отложился по-новому. А тут возвращается отец Михаила Федоровича, Филарет, из польского плена в 1619 году и отодвигает от решения всех этих дел свою бывшую жену и лично включается в эти процессы. А он, как бы сейчас сказали, западник, заинтересован в укреплении династии Романовых, в том, чтобы его сын попрочнее сел на престол. И тут, конечно же, прекрасный вариант кого-нибудь бы из Швеции, какую-нибудь родственницу шведского короля. Договориться не удалось. Невесту из Литвы – договориться не удалось. Ну, там сразу препятствия – не все хотели переходить в православие. Любопытный был отказ датского короля, почему вот его племянницу нельзя, то, что говорит: «Уже сватали как-то нашего родственника, брата моего, за Ксению Годунову. Так он приехал в Москву и помер там. Его сразу отравили. Поэтому, знаете, что? Знаем мы, как…»
В. Дымарский
―
Знаем мы вас.
М. Кузахметов
―
«… как смотрины бывают. Вот не будем больше искушать судьбу. Племянницу жалко. А у вас уже 1-я невеста, что-то там мы слышали, отравилась, слегла. Не, я своей племяннице таких не хочу приключений».
В. Дымарский
―
Ну, и плюс ко всему, я так понимаю, что от всех требовали принятия православия.
М. Кузахметов
―
Ну, православие было безусловным. Ну, это вообще-то никого не шокировало в последующем, как мы знаем.
В. Дымарский
―
Да. Но тогда еще не все соглашались. Да? По-моему, шведская племянница, по-моему, короля не согласилась…
М. Кузахметов
―
Да, да. Она заупрямилась. Но в последующем, это ж там заранее оговаривалось, и вот начиная с императорских времен, они все переходили в православие. Это было нормально. И все, кстати, были потом уже немки. Последняя русская жена была 1-я у Петра I. Потом уже все сплошь немки были. Так вот. Вопрос-то не решен. Никак ни с кем не договориться. Но ничего умнее не придумать, приходится снова устраивать смотрины. А с 1616 года, когда вся эта история началась, уже на дворе 1624-й. Прошлой 8 лет. Невеста не выбрана. Консенсус не достигнут. Ну, вот новые смотрины. И все-таки как-то после каких-то препирательств наконец-таки нашли достойную невесту из знатного рода. И вроде бы все хорошо. Марина Долгорукая. И всем подходит. И по здоровью. И вроде Михаил Федорович на нее загляделся. И случается страшная история. После пышной красивой свадьбы она…
В. Дымарский
―
Она умерла.
М. Кузахметов
―
Она умерла. Очень быстро умерла. Вообще история тоже жуткая, не до конца понятная. Ну, там же сразу слухи – отравили, погубили там. Все это Салтыковы что-то свое темнят. А к тому времени после всех следствий, ну, опять-таки мы не знаем, там кто на дыбе из них висел, но Салтыковы признались, что это они отравили в свое время Хлопову, хоть она и не умерла, но вот испортили ей репутацию как девушке здоровой. От кого ожидать? На что еще рассчитывать? И проходит еще два года прежде, чем эти смотрины… Опять-таки любопытная, волнующая тема. Там очень много осталось воспоминаний иностранных авторов. Им тоже все это было любопытно. История-то вообще незнакомая для западной Европы, когда девушек собирают, их разглядывают, не по портретам, а буквально вот. Еще есть какая-то комиссия, которая говорит: «Ну-ка, разденься. А давайте посмотрим, нет у тебя язв там каких-нибудь на теле, нет ли рубцов». Так вот все-таки нашлась невеста – Евдокия Стрешнева. А любопытно тоже, уже до какой степени боялись, что ее родственники сторожили ее до последнего, проверяли там, что ей там налили, что ей там дали. Не дай Бог, чтобы там снова не случилась какой-то беды. Опять-таки по преданиям там не все девушки хотели в этом принимать участие, в этом ужасе. Либо тебя сошлют в Тобольск, либо отравят, либо умрешь на следующий день после свадьбы. Кому вся такая романтическая история нужна? Но тут, к счастью, для царя… Уникальный, конечно, случай, когда они явно нашли друг друга. И эта Евдокия Стрешнева не лезла в государственные дела, не амбициозная, добрая матушка. И мужа себе нашла. И необычный сюжет: умерли они, конечно, не в один день, но с небольшой разницей. Она буквально на несколько недель пережила своего мужа.
В. Дымарский
―
Но она успела ему нарожать очень много детей. Там, по-моему, 9 или 10. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, она рожала 10 раз. И просто, конечно, почти половина этих детей умерла при рождении, но тем не менее, ну, как минимум четверо благополучно пережили опасный детский возраст. Вообще страшно представить, – да? – что творилось, если царские дети умирают в младенчестве, что ж тогда… как же там жили крестьяне в антисанитарии в этой? Так вот родился наследник, про которого мы будем отдельно говорить, Алексей. Но у его сестер, которые благополучно пережили трудный возраст, судьба-то не сложилась. Ни одна из дочерей Алексея Михайловича, ну, тех, которые стали взрослыми, не вышла замуж. То есть тоже судьба-то такая невеселая. Потом, кстати, этот сюжет повторился и с сестрами последующего царя. Поэтому… Ну, слава Богу, в общем, династия продолжилась. Рожала они почти каждый год. Потом, правда, после рождения сына Василия, который тоже умер в младенчестве, больше… Ну, что-то произошло там, наверное, рожать больше не могла. Очень переживала. Ездили они… Вот на это у них были силы, время для переживаний. Ездили ко всяким святым мощам. То есть вот 10 лет подряд рожала, ну, чуть больше там. Да? А тут вот вдруг больше не может забеременеть. Ну, какой еще способ? Ездить, истово молиться.
В. Дымарский
―
Просить, да?
М. Кузахметов
―
Да, больше детей не дали. И… Но тем не менее жили они явно в согласии между собой. Никаких приключений у них особенно страшных не было. И вот это и занимало жизнь царя и его жены. Я, жена, дети. Вот это было его, наверное, семейное счастье. Не правитель, в общем, в нашем понимании.
В. Дымарский
―
Но при всем при том надо сказать, что на годы его правления пришлись очень многие важные политические события. Я бы сказал, военно-политические события в Европе. Да? Он все-таки и с поляками в постоянных был то в ссорах, то в мирных переговорах. Да? И даже вечный мир с Речью Посполитой успел – да? – заключить.
М. Кузахметов
―
Да. Но просто если рассматривать эти события как события… Да, были исключительно важные события в истории государства. Но получалось, что они происходили реально сами по себе. Вот такой тоже любопытный эпизод без каких-то грандиозных, впечатляющих реформ. Например, сравнительно регулярно с 1621 года, именно в правление 1-го русского царя, стала выходить газета. Ну, традиционно она называлась «Вестовые письма», в последствии «Куранты». Это же СМИ. Это же грандиозные перемены должны быть в государстве. А это в одном экземпляре. И фактически для царя, ну, и бояр там… Они выписывали, кстати, иностранные газеты. Представляете, вот в Кремле выписывают, потом переводят, потом составляют подборку интересных сообщений. Наверное, в Кремле во многом это сохранилось. И потом зачитывают. Он сам не читал. Но склеивают листки бумаги, и вот узнает…
В. Дымарский
―
А он образованный, кстати, человек?
М. Кузахметов
―
Он был слабо образованным. Вот точно, что при воцарении он еле-еле умел читать. И вряд ли он сильно шагнул дальше. Ему все это было ни к чему заниматься самообразованием. То есть по сравнению со своим потомком Петром I… Ну, насколько он отличался от отца, настолько же он…
В. Дымарский
―
Ну, и отец все-таки… Да? И отец тоже был достаточно…
М. Кузахметов
―
Отец был очень образованный – да, – для своего времени и явно был деятельный, интересующийся всем. Весь в переписке состоял…
В. Дымарский
―
Ну, хорошо. Ну, а вот там армейская реформа была. Да? Там какие-то новые полки нового строя.
М. Кузахметов
―
Ну, опять-таки она происходила…
В. Дымарский
―
Это кто? Ну, кто-то же принимал решение в конечном итоге?
М. Кузахметов
―
Ну, конечно. Но все это с такой скоростью, с которой это все происходило… Ну, так называемые полки нового строя – это практически, ну, через 20 лет. Это не реформа Петра I, который еще не вступив на престол, уже устраивает себе потешные полки. Потом будем подробнее говорить. Только и ждет возможности выйти там в открытом море. Ничего подобного. Это неудачи с поляками в войне, когда видно, что вот это архаичное дворянское ополчение, ну, ни на что не способно, что нужны образованные люди, что уже колоссальную роль играет артиллерия, что войска нужно обучать. Просто так вот толпой не получается воевать. Ну, да, надо звать иностранцев, надо заниматься обучением, надо им платить. Но роль царя там минимальна. Ну, собирается там боярская дума, собирается совет, принимается какое-то решение, выделяется какой-то бюджет. Но такой одержимости, чтобы Михаил Федорович личное в этом участие принимал, ничего подобного. Потом тоже, по-моему, мы это еще до сих пор не упомянули, он же был слабый и болезненный. Он же…
В. Дымарский
―
Он и умер молодым, в общем-то.
М. Кузахметов
―
Да, умер сравнительно молодым – 49 лет. А последние годы своей жизни жаловался, что ножки болят. Носили его там от трона…
В. Дымарский
―
У него была там как? Водянка, по-моему. Да? Это водяная болезнь.
М. Кузахметов
―
Ну, как сейчас считается. Да. Но там сейчас уже сложно сказать…
В. Дымарский
―
… сейчас сложно ставить диагнозы уже спустя столько… 5 веков.
М. Кузахметов
―
Ну, есть такие монографии про постановку диагнозов, кто, от чего умер.
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
Но тем не менее – да, – человек был болезненный и страшно далекий и от военных амбийий, и вообще от активного образа жизни. В охоте не участвовал. Это ж старинная тоже забава вроде бы царская. Но с трудом. Может, выехал там посмотреть, но никак уж на коне не представляется скачущим. И полки нового строя – это, конечно, разумная была идея, но на том этапе она…
В. Дымарский
―
Но это был… Это не его идея была.
М. Кузахметов
―
Не его. Было понятно, что обученные люди, по западному обученные уже, как это должно было бы быть на ту эпоху, конечно, стоит один такой обученный солдат десяти. Но дальше вот того понимания ничего не произошло. Реформы в армии толком не было. То есть дворяне, есть у них в кормлении деревни, они должны по зову царя собраться все с полным вооружением, холопов каких-то привести и ехать туда, куда их царь отправит. Все. Дальше этого не шло. Планирование, правильная осада, артиллерия – все происходило так сравнительно само собой. Ресурсов не хватало. Бедность была… Разорение было страшное в государстве. И вот эти полки нового строя – это скорее в последующем уже было. Но надо было как-то отметить царствование Романова какими-то яркими событиями. И скорее ему приписали, точно так же, как и, кстати, эту 1-ю газету. Конечно, это было вовсе не СМИ. Это не газеты были в Италии или в Англии, которые продавались за деньги, из которых люди узнавали новости, рекламу давали. Это такой дайджест специфический, который не получил вообще никакого развития толком-то. Или даже, ну, там…
В. Дымарский
―
Хорошо. А вот первые производства, которые были при нем тоже?
М. Кузахметов
―
Ну, это…
В. Дымарский
―
Причем это, по-моему, даже чуть ли не он давал уже…
М. Кузахметов
―
Он давал…
В. Дымарский
―
… разрешение.
М. Кузахметов
―
… соизволение.
В. Дымарский
―
Соизволение.
М. Кузахметов
―
Но никак это не инициировал. Ну, слава Богу, что нашелся энергичный, деятельный человек, который говорит: «Надо свое литье чугунно-литейное, сложное. Готов вложиться. Дозвольте мне этим заниматься». Это не стимулирование, которое в последствии пытались монархи проводить, а просто, ну, чудо – инициативы такие возникли. Более того тогда же произошли грандиозные перемены географического плана. За тысячи километров от Москвы русские люди вышли и закрепились на берегу Тихого океана. Ну, казалось бы, причем тут Михаил Федорович? Это не Петр I, никакой там экспедиции Беринга. Это так, все то же… Вот есть фанаты, энтузиасты в поисках там новой земли, грабежа там, пушнины, они двигаются. Ну, конечно, прикрываются именем царя, такие русские конкистадоры. Это чудо, что происходило. Была экспансия. Как Гумилев считал, была такая пассионарность на том этапе, что людям что-то было надо, и они готовы были идти, рисковать реально за тысячи километров, вообще непонятно куда.
В. Дымарский
―
Слушайте, значит, это была… То есть были инициативные люди. Не было вот этого все проникающего государства. Может, это не совсем… не так уж и плохо?
М. Кузахметов
―
Да вот лучше бы…
В. Дымарский
―
Такой либеральный, я бы сказал, порядок и либеральный…
М. Кузахметов
―
Ну, наверное. При всем закабалении крестьян – да, – вот часть историков так и говорит: так это ж хорошо. Они от этого начинали разбегаться, крестьяне. И соответственно осваивать… Вот в то время Поволжье, важнейшая – да? – водная артерия, которая сыграла и в последующем огромную роль и в индустриализации, и в росте государства. Так вот она же была почти не населена на юг от Нижнего Новгорода. Ну, были там как маленькие крепостицы типа Самары, ну, и Астрахань еще. Да? А до этого любое плавание – это большой караван, разбойники, нападения, переночевать где-то на берегу, остановиться страшно. И вот эти беглые, ну, в 1-ю очередь все-таки казаки, а не крестьяне эти забитые, бесправные рабы – да, – двигаются сами, сами по себе на волне вот этого энтузиазма, строят там остроги. И потом на каком-то этапе…
В. Дымарский
―
Пионеры, первопроходцы.
М. Кузахметов
―
Скорее даже не правительство просит царя там поддержать, там помочь, там закрепить за своими потомками какие-то привилегии на вновь завоеванных землях. В этом плане – да, – вот отсутствие вмешательства государственного пригодилось, потому что в последующем как раз таки колонизация Аляски остановилась именно из-за того, что государство уже всерьез влияло на это на все и просто, ну, не разрешали. Вот положено крестьянам жить здесь…
В. Дымарский
―
По-моему, в какой-то момент уже не знали, как избавиться от этой Аляски.
М. Кузахметов
―
Ага, потом уже не знали, как избавиться от таких гигантских территорий. И тут тоже любопытная история. Вот трудно представить, как в то время воспринимали приближенные Михаила Федоровича. Добрались люди до Тихого океана. Надо что-то делать, принимать какие-то стратегические решения. А в то же время получается, что там огромное пространство, ну, очень слабо заселенное. Где же были вот эти несчастливые орды, которые буквально вот совсем недавно в страхе держали… не просто в страхе держали, а иго, покорили Россию.
В. Дымарский
―
Вот смотрите, что о периоде Михаила Федоровича писал Костомаров: «Близ молодого царя не было людей, отличавшихся умом и энергией: все только одна рядовая посредственность. Прежняя печальная история русского общества приносила горькие плоды. Мучительства Ивана Грозного, коварное правление Бориса, наконец, смуты и полное расстройство всех государственных связей выработали поколение жалкое, мелкое, поколение тупых и узких людей, которые мало способны были стать выше повседневных интересов». Замечательно. Ну, очень актуально звучит. Очень.
М. Кузахметов
―
Очень актуально звучит. Слава Богу, вроде без таких катаклизмов. Но это как раз таки любопытное противоречие. Это же в 1-ю очередь Костомаров-то говорит о среде дворянства, – да? – что нет там таких как Сильвестр или Адашев. А мы говорим о казаках, то есть о безродных людях, которые готовы на свой страх и риск…
В. Дымарский
―
Да. Он наоборот говорит, что «не явилось ни Сильвестра, ни Адашева».
М. Кузахметов
―
Да, не было таких вот в ближайшем окружении. То есть у Ивана Грозного, у деспота, были.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
А у нового миролюбивого царя какие-то серые, безликие бездари вокруг, ни на что не способные. Не способные ни отвоевать нечестно захваченные земли, ни экономику как-то приподнять. А с другой стороны сами по себе происходят уникальные вещи. Но это все происходило все-таки вопреки и подтверждает еще раз все-таки разумную мысль, что минимизация государственного вмешательства, она только помогает росту…
В. Дымарский
―
Может, это еще и подтверждает мысль Маркса об объективном ходе истории, который невозможно…
М. Кузахметов
―
Но там… Но там на топе не создавалось… На том этапе не создавалось какой-то ост-тихоокеанской компании. И всё, все эти территории оставались такими же малозаселенными сотни лет еще. Просто другое дело, что на них, получается, никто и не претендовал. Там же было мощнейшее китайское государство. А вот они дальше Великой китайской стены с трудом продвигались. И вот еще раз повторимся, совершенно непонятно, где же все это время были неисчислимые орды кочевников, которые должны были бы в страхе держать всю Сибирь, степи обширные южной Сибири? Получается, что отряд в 200-300 человек решительных казаков мог преодолеть все преграды без ничего. И не просто отправиться в экспедицию и вернуться, а остаться там, поселиться, а потом еще и признать власть своего законного государя, да еще и какие-то слать ему налоги в Москву. А потом уже, конечно, когда закрепляется это все, потом уже воеводу туда посылают. А воевода 3 года едет – да? – например, в Якутск куда-то.
В. Дымарский
―
Слушайте, ну, ладно, для того, чтобы не перечислять всего, я советую очень нашим слушателям, – да? – мы же только так наводим на какие-то темы, мысли, прочитать, это можно и в интернете найти, список вообще того, что происходило при Михаиле Федоровиче. Огромные перемены. Да? И все они, оказывается, могут быть без участия царя. Да?
М. Кузахметов
―
Даже положительные перемены…
В. Дымарский
―
Положительные перемены…
М. Кузахметов
―
Да, это могут быть. И многие… Ну, наверное, ну, насколько было случайным его воцарение? Это же не человек, который сам себя сделал, который там по трупам, по крови или коварством, или смелостью своей добрался…
В. Дымарский
―
Нет, его сделали явно совершенно.
М. Кузахметов
―
Тут все произошло без его участия. Более того, как раз его отсутствие и отсутствие его отца еще и пригодилось. А то еще неизвестно, был бы Филарет, дозволили бы ему сынка посадить на престол московского царя.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Ну, это, кстати, пример, который не очень мне нравится. Все-таки если уж нужен лидер государства, то лучше выбирать по другим критериям. Не потому, что он безвредный и молодой, и неопытный, а потому, что мы знаем, что от него ждать.
В. Дымарский
―
Ну, что? Тогда будем выбирать среди Романовых других подходящих кандидатов на правление. Да? Если будем выбирать нам сегодня, скажем, да?
М. Кузахметов
―
Ну, тогда следующий у нас Алексей Михайлович…
В. Дымарский
―
Алексей, Алексей Тишайший. Алексей Тишайший еще следующий у нас. Да. Вот. И впереди еще много, много, много Романовых. До встречи! Это была программа «Все так».
М. Кузахметов
―
До свидания!