Разговор о Чаадаеве - Александр Кибовский - Все так - 2019-05-04
04.05.2019
Алексей Венедиктов
―
Это программа «Всё так». Алексей Венедиктов. Всем добрый день! И в гостях у меня Александр Кибовский, глава департамента культуры Москвы. Мы делали первую передачу о странном человеке, о Петре Чаадаеве. Все не совсем так или совсем всё не так. И мы остановились на взятии Парижа и участии Петра Чаадаева, и на его наградах, участия… война… войны 12-14 годов. И дальше что?
Александр Кибовский
―
Ну, вот действительно если мы оттолкнемся от этой всей истории с кампанией 1814 года, вот тут самое большое количество ошибок в военной биографии Чаадаева. И это объяснимо, потому что одно дело читать официальные документы, совершенно другое – это уже проверять непосредственно по материалам самих полковых архивов, которые удалось поднять, и в них, конечно, почти всё сохранилось. Это чудо. Но это, правда, так. Вот делопроизводство было построено очень серьезным образом. И даже вот эти военные переходы, вот эта вся, казалось бы очень подвижная кампания в Саксонии 1813 года, отступление, наступление, тем не менее канцелярия работала…
А. Венедиктов
―
Высокобюрократически?
А. Кибовский
―
Действительно это так на самом деле. И главное я хотел сказать большое спасибо тем архивистам, кто в конце ХIХ столетия, уже формируя в Лефортово военно-исторический архив, они всё это разобрали, сохранили, описали. И мы, в общем-то, сегодня имеем почти по всем полкам и батальонам отдельным русской армии того наполеоновского периода прекрасный 489-й фонд, в котором вот прям по годам послужные списки всех офицеров, ведомости о прохождении чинов, ведомости убитых, раненых, бежавших, пропавших без вести и так далее.
А. Венедиктов
―
То есть писаря работали?
А. Кибовский
―
Понимаете, это при том, что мы говорили, что у нас такая была страна с низким уровнем грамотности и так далее, но действительно могу сказать, что, ну, это же всё писалось от руки, причём всё это не было не… Керосиновых ламп ещё даже не было. Всё это…
А. Венедиктов
―
Каллиграфическим почерком.
А. Кибовский
―
Каллиграфическим почерком все это заполнялось. Ежемесячные – ежемесячные! – рапорты, которые отправлялись в центр, они никуда не терялись по дороге, их потом все это вместе обобщало военное ведомство. И дальше они все накапливались, накапливались. И потом, конечно, это было счастье такое чудесное решение о том, что эти архивы все-таки разместить не в Петрограде, не в Петербурге -Петрограде, а именно в Москве, потому что…
А. Венедиктов
―
А почему счастье?
А. Кибовский
―
А потому, что было принято очень интересное решение, ну, когда… срок годности идет, военное ведомство сказало: «Слушайте, ну, здесь уже большое количество документов, которые…»
А. Венедиктов
―
На флешке ничего не размещается, да?
А. Кибовский
―
Которые заполняют пространство центрального офиса в Петербурге, а, собственно говоря, они уже, конечно, актуальность свою во многом потеряли, больше документы исторического значения, ну, когда уже другая совершенно армия по призыву, и прошло полвека со времен наполеоновских войн, и было принято решение, что…
А. Венедиктов
―
При Александре II.
А. Кибовский
―
Да. Что Алекс… Что все вот эти документы составят так называемый военно-ученый архив, который весь переедет в Москву и будут размещен в Москве в Лефортовском дворце. Что и происходит. И до сегодняшнего дня находится военно-исторический архив в этих помещениях. И действительно великая, огромная работа была проведена незаметными тружениками-офицерами, кто там этим служил, потому что, ну, я могу сказать со всей ответственностью, вот те описи, которые они составляли тогда до революции, мы поработаем по ним до сих пор. Они даже типографского изготовления. Ну, то есть вот там огромные фонды, там фонды Кутузова, Барклая, Суворова. Это описи, которые не просто перечень дел, но там есть все… вы открываете в начале, все указатели есть, где если какой полк упоминается или какая фамилия. Это всё сделано. И когда ты думаешь об этом, что это было сделано без компьютеров, без каких-то возможностей правок, все это было всё от руки. Это просто…
А. Венедиктов
―
И без керосиновых ламп.
А. Кибовский
―
Ну, да, там уже керосиновые лампы появились, но это… Но не было электрических. Понимаете, да? То есть это все было потрясающий объем работы, потому что эти указатели – это много… толстенные такие книги, где тысячи, десятки тысяч документов, полностью все прочитаны, расшифрованы, изучены, препарированы, перепрошиты, отархивированы, проставлены шифры. И Вы сегодня в том числе можете и по Чаадаеву, о чём мы говорили в прошлый раз, найти его фамилию, по фамилии… Не копаться во всем этом, а где это всё в этом огромном массиве, а сразу взять нужное дело и там обнаружить те документы, которые в том числе и проливают история на его судьбу. И вот в том числе по 14-му году очень интересная переписка, она вся найдена…
А. Венедиктов
―
Переписка?
А. Кибовский
―
Переписка. Действительно 12 января 1814 года Петр Яковлевич Чаадаев по собственному прошению переводится приказом, который отдается по армиям, император находится при армии уже в тот момент, о переводе из лейб-гвардии Семеновского полка, где он до этого служил, в Ахтырский гусарский полк. Это документ хорошо известен. Его в своё время опубликовали. И вот на основании этого документа есть очень много домыслов по поводу того, что Чаадаев дальше участвует в этой кампании в рядах Ахтырского полка. То есть…
А. Венедиктов
―
А что? Нет, что ли?
А. Кибовский
―
В том-то и дело. То есть если гвардия спокойно, мирно, как она, в общем, в основном кроме Кульмского сражения двигалась в резерве главных сил, идёт в прямом…
А. Венедиктов
―
Да напомним, что в Кульмском… Кульмском знаменитом сражении Чаадаев участвовал.
А. Кибовский
―
Да, он участвовал…
А. Венедиктов
―
И получил Кульмский крест.
А. Кибовский
―
Он получил не только Кульмский крест, но еще получил Анну 3-й степени, то есть на шпагу за храбрость, причем ему награду понизили. Мы эти документы тоже… По-моему, я, кстати, эти документы по Вашему наущению опубликовал. Вот вышла моя…
А. Венедиктов
―
Покажи на камеру.
А. Кибовский
―
… книга. Уж позволю немножко… Минутка…
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
… так сказать, тщеславия. Да?
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
«500 неизвестных». Она как раз посвящена вопросам определения портретов, и в том числе тех историй, которые мы публиковали в журнале «Дилетант». Здесь их уже не три десятка, а 500, и в том числе здесь разбирая портрет Чаадаева, как раз я по наущению, по итогам нашим передач…
А. Венедиктов
―
Мы умеем наущать.
А. Кибовский
―
Мы умеем. Да, да. Вы вот все эти подлинные документы, чтобы не было никаких сомнений в том, что…
А. Венедиктов
―
В этой книге?
А. Кибовский
―
… в этой книге опубликованы. Вот здесь даже разворот я показываю, где как раз удалось привести все эти документы, в том числе вот этот документ, где прям Вы видите рукою начальства, то есть командира полка Потемкина, представляет Чаадаевых, 2-х братьев к ордену Святого Владимира 4-й степени с бантом, а соответственно вышестоящее начальство зачеркивает это…
А. Венедиктов
―
Так.
А. Кибовский
―
… и вот здесь снизу пишет: «Святая Анна 3-й степени».
А. Венедиктов
―
Что это значило с точки зрения бюрократии?
А. Кибовский
―
С точки зрения бюрократии Владимир 4-й степени – более почетная и высокая награда за боевой подвиг. Она действительно такая серьёзная награда. Но поскольку до этого момента не Чаадаев 1-й, не Чаадаев 2-й, мы имеем в виду брата его Михаила, не… не получили никаких других наград, так сказать, боевых, то вышестоящее начальство решило, что нечего перепрыгивать через порядок. И несмотря, надо сказать, на то, что битва при Кульме стала таким апофеозом, триумфом русской гвардии, то всё равно им награду всю эту понизили.
А. Венедиктов
―
Это всё было в Семёновском полку?
А. Кибовский
―
Это все было в Семеновском полку.
А. Венедиктов
―
И вот он уходит. Может, он обижен?
А. Кибовский
―
Так вот в том-то и дело. Очень интересный вопрос: что же повело его к тому, чтобы он перешел в Ахтырский гусарский полк. Сейчас мы об этом скажем. Но самое интересное, что при этом Ахтырский полк действительно в кампании 1814 года был очень маневренный, и русская кавалерия получила блестящую возможность как раз отличиться. И Ахтырский Гусарский полк участвовал во многих сражениях и очень сильно отличался. Действительно менялись его командиры, в том числе одно время и Денис Давыдов командовал именно этим полком в одном из военных этапов в этой кампании, хотя она была стремительной. В марте мы уже взяли Париж. Но вот февраль-март были насыщенными боевыми быстрыми маневрами… маневрами операциями, где кавалерия показала себя в полный рост. Не столько пехота, сколько именно кавалерия. И вот этот приказ о том, что 12 января Чаадаев переносит… переводится… корнет Чаадаев переводится в Ахтырский Гусарский полк поручиком, причём поручиком…
А. Венедиктов
―
По просьбе?
А. Кибовский
―
Да, по собственному… по собственному желанию.
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
Кстати, почему поручиком? Потому, что он был прапор… Он был прапорщиком гвардии, лейб-гвардии Семеновского полка, но как мы знаем, гвардия со времен Петра Великого имела преимущество в два чина против армейских чинов. И поэтому, если бы он переводился чин в чин, то он бы… его перевели бы корнетом. Но поскольку он был уже прапорщиком гвардии, то соответственно следующий прапорщик – подпоручик – поручик, и он уже в Ахтырском полку он уже поручик. Но отсюда происходит… Естественно люди берут документ, они берут боевой список, формуляр Ахтырского полка, и там отмечены все эти битвы кавалерийские, и вот уже отсюда проистекает, что там уже Чаадаев и колол пикой, и соответственно рубил саблей, и врубался в…
А. Венедиктов
―
В ряды.
А. Кибовский
―
… в ряды неприятеля. Более того там уже дальше, что там он топтал лошадьми павших французов. Ну, то есть вот отсюда всё это проистекает, хотя на самом деле… на самом деле ничего этого в его биографии не было. Почему? Потому, что обнаружился интересный документ. 15 января… Вот 14 января вышел высочайший приказ. А 15 января…
А. Венедиктов
―
А переводил государь?
А. Кибовский
―
Да, все переходы из пОлка… полкА в полк переводились высочайшими приказами, то есть решениями императора. Да, главнокомандующие армиями имели право такие решения делать, но они все равно потом…
А. Венедиктов
―
Оформлялись…
А. Кибовский
―
… приказами. И очень… Та же самая история смешная, вот допустим, мы с Вами это обсуждали, когда мы говорили про производство Чаадаева в офицерский чин, что его-то произвели сразу после Бородинского сражения, ну, благодаря вот этой интриге – знакомству с Закревским. А высочайший-то приказ вышел вообще в ноябре. То есть как бы да, это подтвердилось, но вышел приказ в ноябре. Поэтому не всегда глядя в высочайшие приказы, мы можем точно понять именно реальное…
А. Венедиктов
―
За что и когда.
А. Кибовский
―
Да. И за это… Поэтому самый надежный источник – это сами полковые документы.
А. Венедиктов
―
Понятно.
А. Кибовский
―
Прибыл, убыл. Ну, это и сегодняшняя…
А. Венедиктов
―
Да, да, да. Поставить на довольствие.
А. Кибовский
―
Поставить… Вот, вот, вот. Поставить очень важно, потому что действительно это было главное – расчет жалования и получение казённых сумм. Вот тут никуда не денешься. И там писалось прям по числам, с какого, чего, кому положено, всё это высчитала бухгалтерия того времени как и сейчас очень тщательно. Так вот. Что происходит? 15 января, то есть через день как бы после высочайшего приказа, когда, по мнению многих, уже Чаадаев стал лихим гусаром… И есть тут такая тоже одна историографическая проблема у людей, которые берутся вот за исторический материал, не очень погружаясь в реалии эпохи. Вот они читают приказ там о награждении орденом или о производстве в чин, или переводе, и считают, что это произошло моментально, как бы не отдавая себе отчета, что в то время не было никаких интернет-ресурсов и узнавать об этом, знаете, как часто…
А. Венедиктов
―
Даже узнавать!
А. Кибовский
―
Да. Кстати, указ президента сейчас размещается на ресурсах, и тут же все поздравляют, начинают там жать руку, а тогда-то это должно было дойти. … значит, все это император подписал, канцелярия это все оформила. Делается типографский оттиск приказа, потому что, ну, его переписать невозможно, а надо разослать во все корпуса и действующие армии. Дальше это печатается в типографском исполнении. Корректор все это правит. Иногда даже при перепечатывании путаются фамилии. Это тоже очень много забавных таких потом документов. И переписки по поводу ошибок в назначениях, вот я встречал документы даже 1820-х годов, когда люди выясняли…
А. Венедиктов
―
Что не того и не туда.
А. Кибовский
―
… не того, не туда. Более того поскольку имена не вписывались в приказах… Ну, так. Писались только фамилии…
А. Венедиктов
―
И номер.
А. Кибовский
―
… и номер, ну, то есть…
А. Венедиктов
―
Чаадаев 2-й.
А. Кибовский
―
Чаадаев 1-й, Чаадаев 2-й. Ну, у нас путаются, мы тоже с Вами это обсуждали, путаница по всей видимости с награждением прусским орденом Pour le Mérite…
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
… который немцы были уверены, что они пожаловали брату Михаилу Чаадаеву, а он попал Петру Чаадаеву. Как? Почему? Но по всей видимости, это связано именно с этим, что тоже у нас что-то в списках по номерам. Немцы думали, что они дают Михаилу, а получилось так, что попалось это все Петру Яковлевечу, который, ну, этот орден имел, гордился. И потом уже в формулярном списке как-то напридумали некую формулировку, за что же он его получил, и как-то вот с тех пор это всё у него. А Михаил и знать не знал, что, оказывается, его прусский король наградил прусским военным орденом. И даже в формулярных его списках этот орден не значится. Хотя по немецким кавалерским спискам…
А. Венедиктов
―
Он значится Михаилом.
А. Кибовский
―
… Михаил Чаадаев. Все чин по чину. У немцев четко прописывалось и имя, и фамилия.
А. Венедиктов
―
А у нас в высочайшем приказе только фамилия и номер.
А. Кибовский
―
У нас… Да. И это было до 17-го года так. То есть из-за этого было огромное количество путаниц, ну, если фамилии распространенные – Ивановы, Петровы…
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
… понимаете, в армии там… Там давыдовская путаница яркое следствие этого всего, когда внутри даже назначение генералов запутались, кто есть кто. Какой полковник Давыдов получил, собственно говоря, чин генерала-майора. Вот эта вот знаменитая тоже нарицательная давыдовская путаница, которую специалисты как приводят как пример, как много всяких бывает странных вещей. У меня тоже был такой случай с портретом Давыдова Петра Львовича, который, вообще непонятно за что, получил орден Святой Анны 1-й степени. Вот как-то его наградили. Я поднял дела капитула даже в Петербурге, мне помогли коллеги. Да, грамота есть. Никто не может понять за что. То есть он как бы к этому времени находится давно в отставке. Он уже давно находится в Италии на лечении, уже года три, и оттуда не хочет возвращаться. Вдруг ему дают орден под каким-то размытым…
А. Венедиктов
―
Высокий орден?
А. Кибовский
―
Высокий орден, генеральский орден с какими-то размытыми формулировками. И как я понимаю, и там-то не очень понимали, собственно говоря, а кто это в конце концов. И такое впечатление, что реально перепутали. И мне кажется, что просто дали его не… орден опять же дали орден умершего к этому времени одного из дальних родственников, тоже был герой Давыдов. Просто… Ну, вот, а получилось так, что получил он. Ну, яркий еще пример – это когда сделали военную галерею Зимнего дворца, долго военное ведомство искало генерала одного донского казачьего, которого просто нет и не было. И они его естественно не нашли. Вот одна из рам, которую, кстати, заменили, когда вешали портрет князя Сергея Григорьевича Волконского, мы с Вами это обсуждали здесь. Помните?
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
А Волконский-то в военную галерею попал каким образом? Вместо кого? Вот сначала… Короче говоря, к началу ХХ века уже поняли, что когда стали выявлять эти списки, они запутались, и, знаете, подпоручик Киже получился. Они искали генерала, которого реально не было, в природе не существовало, потому что этот Попов 13-й и 15-й, понимаете, и они немножко запутались. На самом деле такой был генерал, кого они искали. Мы потом поняли, кого они искали. Но этот человек закончил службу полковником и генералом не стал. Но они решили, что он генералом каким-то образом произведен. Вот они его искали, искали, опрашивали, не нашли. Ну, не нашли и не нашли. И повесели просто пустую раму, затянутую зелёным материалом, какие сейчас есть дюжина в военных галереях. Но когда решили… пришел вопрос о том, что портрет найденный Сергея Волконского, декабриста, в галерею военную вернуть, то надо было какое-то место…
А. Венедиктов
―
Вместо кого.
А. Кибовский
―
… вместо кого. Вот там все проанализировали, остальные вроде все понятны. Этого так и не нашли. Ну, вот его… И его раму поменяли. Да. Так вот возвращаясь к Чаадаеву, я могу сказать, что именно та же самая ситуация, что от решения официального до его реализации – это две большие разницы, как говорят в известном городе, – да? – здесь и сыграло свою роль. 15 января командир лейб-гвардии Семеновского полка Яков Потемкин, нам тоже много раз эта фамилия уже…
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
… в наших встречах звучала, получает от своего бригадного начальника барона Розена письмо следующего содержания: «На поданное на господина прапорщика Чаадаева прошение о переводе его в Ахтырский гусарский полк его Императорское Высочество государь-цесаревич Константин Павлович дал знать, что как по существующему законению запрещено подавать такие прошения о переводе из полка в полк офицеров, то и представление сего сделать он не может, а потому в сей просьбе Чаадаеву приказать изволил отказать».
А. Венедиктов
―
А высочайшее повеление уже есть днем раньше.
А. Кибовский
―
Уже есть. Просто опять-таки, когда Константин Павлович… То есть понятно, что Константин Павлович день в день отказал. Через день это пришло в полк. Приказ уже вышел. Они о нем еще не узнали никто, но уже мнение цесаревича, а цесаревич тогда являлся мало того, что братом императора…
А. Венедиктов
―
Наследник. Наследник.
А. Кибовский
―
… так в тот момент он наследник престола…
А. Венедиктов
―
Наследник престола.
А. Кибовский
―
Он курирует гвардейский корпус. Он при армии. И естественно, что…
А. Венедиктов
―
Кому как не ему знать.
А. Кибовский
―
Да. А приказ-то скорее всего тоже интересный опять-таки вопрос. А как же получилось так, что вышел высочайший приказ в обход всей этой пирамиды принятия решений. Ну, если мы с Вами уже в прошлый раз разобрались о том, как за Бородино два брата получили вместе со своим кузеном князем Щербатовым по знакомству с Закревским чин офицерский в обход всех, здесь Закревский ещё более поднялся за это время. Он снова при действующей армии, но он уже сопровождает императора. Он уже при нем, ну, начальник уже военной разведки. Он уже генерал-адъютант. И я так полагаю, что, видимо, и здесь помогла вот эта протекция. То есть по всей видимости изъявив такое желание, Петр Яковлевич воспользовался знакомством и…
А. Венедиктов
―
Закревский зашел.
А. Кибовский
―
… вставил его в приказ. Ну, там же приказ идет…
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
… там подписывают. Ну, кто там…
А. Венедиктов
―
Они же не на одного человека, да?
А. Кибовский
―
Ну, как же? Там же такая огромная, большая бумага, где много фамилий. Ну, сами понимаете, большая действующая армия, идет война. Вот. И при этом случалась такая двойная проблема. С одной стороны есть высочайший приказ, а с другой стороны понятно, что для командира полка письмо цесаревича…
А. Венедиктов
―
Да. Ну, это…
А. Кибовский
―
… сообщенное своим прямым начальником бароном Розеном, командиром бригады гвардейской, является прямым указанием. И поэтому ни в какие гусары Чаадаев не отправился, а продолжил маршировать с Семеновским полком по территории Франции до самого до города Парижа. И вот мы видим Чаадаева, как в марте полк Семеновский выступает в Париж и располагается уже там как победитель на…
А. Венедиктов
―
Чаадаев с ними?
А. Кибовский
―
Чаадаев с ними. И вот тут уже начинается разбор…
А. Венедиктов
―
А почему…
А. Кибовский
―
… полетов…
А. Венедиктов
―
… это он с ними, да?
А. Кибовский
―
А почему он до сих пор еще здесь, а не в гусарах. И вот здесь только в Париже, потому что отгрохотали залпы и пушки, возникает все-таки вопрос о том, что Чаадаев должен стать гусаром, потому что приказ высочайший состоялся. И действительно мы находим эту дату в делах Ахтырского гусарского полка как раз вот то, что мы говорим, прибыл, убыл разжалование, 21 апреля только 1814 года, то есть через месяц после взятия Парижа поручик Чаадаев зачислен во 2-й эскадрон Ахтырского гусарского полка.
А. Венедиктов
―
Через 4 месяца после высочайшего приказа.
А. Кибовский
―
Да. И через месяц как уже отгремели все бои. И при этом, так сказать, естественно, что ни в каких атаках он не участвовал, саблей не рубил, конем не топтал, пикой не колол. Это вот… Надо с этим смириться.
А. Венедиктов
―
А семеновцы пешком ходили?
А. Кибовский
―
А семеновцы – да, – это пешая гвардия, они идут маршами. Всё прописано. Про них все известно. Дневники…
А. Венедиктов
―
Они не воевали же во Франции в 14-м году?
А. Кибовский
―
Во Франции практически нет… Как и при Бородино они не заряжали ружья, так и тут. Но само их участие, оно имело важную…
А. Венедиктов
―
Они сопровождали императора.
А. Кибовский
―
Это, ну, как бы это главный резерв командования на самом деле.
А. Венедиктов
―
Главный резерв командования.
А. Кибовский
―
Нет, даже император даже в этой кампании поучаствовал в сражении. И это знаменитое уже воспетое в разных картинах его участие в атаке при Фер-Шампенуазе на французскую пехоту во главе кавалерии, действительно удивительное сражение, абсолютное повторение того, что произошло в 1812 году при Красном с дивизией Неверовского, когда вся кавалерия Мюрата атаковала вот эти каре нашей дивизии, 27-й пехотный, и ничего с ними сделать не смогла. Неверовский отступил в полном порядке. А во Франции всё наоборот. Вот та же самая ситуация, но наша кавалерия атаковала французские каре, и французские каре легли полностью и, в общем, вынуждены были сдаться.
А. Венедиктов
―
Александр Кибовский, глава департамента культуры и историк у нас в эфире. Мы говорим о Петре Чаадаеве. После новостей и рекламы вернемся.**********
А. Венедиктов
―
Мы продолжаем говорить о Петре Чаадаеве. Александр Кибовский. Париж, апрель 1814 года Чаадаев фактически переходит уже физически из лейб-гвардии Семеновского в Ахтырский Гусарский полк.
А. Кибовский
―
И вот…
А. Венедиктов
―
Зачем?
А. Кибовский
―
Вот прекрасный вопрос, потому что всё-таки та, по всей видимости, история, которая состоялась после их производства с братом в Семёновском полку в офицеры через голову там двух десятков сослуживцев, она не прошла даром. И о Чаадаеве, в общем, отзывы достаточно плохие. Если о брате Михаиле ещё как-то потом видно, что по дневникам семеновцев, что как-то он стал им более-менее близок. Ну, как-то вот они постепенно его рассмотрели, то Петр вот именно своей такой заносчивой манерой общения вызывал у них отторжение.
А. Венедиктов
―
У них – у кого? У офицерского корпуса?
А. Кибовский
―
У офицерского корпуса со… Нет, не у начальства, просто у офицерского корпуса. Я, вот если позволите, процитирую все-таки еще раз показания сослуживца, который погиб, к сожалению, в сражении при Кульме Чичерина. Он говорит, что особенно мне не понравилось, что педантичная резкость и равнодушная небрежность тона роднят его, ну, то есть Петра Чаадаева с московскими щеголями, кои образуют совсем особые класс смешных чудаков столь же странных, сколь и нелепых. Это вот он написал тогда ещё прям. Это дневник. Это не…
А. Венедиктов
―
Это дневник. Понятно.
А. Кибовский
―
… мемуары.
А. Венедиктов
―
Для себя писал.
А. Кибовский
―
И более того Чичерин погиб при Кульме. То есть как бы это вот он записал в своем дневнике такое мнение, которое, видимо, было о Петре распространено. И, видимо, в силу этих неудовольствий он решил всё-таки выйти из Семеновского полка в Ахтырский гусарский полк, при этом Матвей Муравьев-Апостол, будущий декабрист, который как раз с ним тоже служил, он вспоминал, что Чаадаев вышел из Семёновского полка в Париже единственно для того, чтобы надеть гусарский мундир. И действительно мы знаем, что Чаадаев в юности был модником невероятным. И об этом…
А. Венедиктов
―
Денди.
А. Кибовский
―
Да, да, денди. Более того он в Париже…. Тоже почему мы знаем, что все-таки он из полка не ушёл до Парижа, а только уже в Париже пришёл гусары? Потому, что известно, что в Париже он жил на квартире с семеновским офицером Фредриксом. Это будущий генерал-адъютант, который, кстати говоря, имел большое значение во время восстания декабристов в наведении порядка, за что и получил аксельбант генерал-адъютантский, который считался в тот момент эталоном модника. И более того его мундир, который он носил в течение…
А. Венедиктов
―
Фредерикса?
А. Кибовский
―
Фредерикса. Да. его мундир, которые он носил в течение 2-х лет, возили во дворец показывать императору просто как некое чудо, потому что даже через 2 года носки он выглядел щегольски и великолепно. То есть это такая была нарицательная для русской гвардии в тот момент. И Чаадаев с ним специально жил на одной квартире, потому что он тоже был такой модник и очень любил в этом отношении себя показать. И это нам многое об этом свидетельствует, в том числе и вот этот дальний родственник Жихарев, которого мы знаем, что называли как племянника, хотя он имеет…
А. Венедиктов
―
Ну, родственник.
А. Кибовский
―
… весьма такое дальнее родство, которого воспринимали как племянника, тоже об этом много пишет. И действительно, по всей видимости, как раз вот красота гусарского мундира, она и привлекла Чаадаева в Ахтырские гусары. Почему не в гвардейские гусары? Полагаю, все-таки здесь тоже была своя проблема. Чаадаев имел хорошее большое состояние. Это правда. Но оно было не его единоличное, а вместе с братом. И все-таки служба в гвардейских гусарах, конечно, требовала огромных расходов. В конце концов он перейдет в Ахтырские гусары, но в тот момент… В гвардейские гусары…
А. Венедиктов
―
В гвардейские гусары.
А. Кибовский
―
Да. Но в тот момент, по всей видимости, на 1-й стадии он очень хотел стать поручиком. Вот если бы он переходил в гусары в Ахтыр…
А. Венедиктов
―
Он оставался бы прапорщиком.
А. Кибовский
―
Он корнетом… Он был корнетом бы. Да. И корнет – это опять все сначала, по сути дела, в общем, война закончилась. Вот. И в данном случае, видимо, он хотел получить какое-то в этом отношении преимущество по службе путем вот производства через два чина сразу в поручики. Тем более что были известны случаи, я полагаю, что здесь опять-таки был расчет на помощь и протекцию Закревского, при котором вот так перейдя в армию, ну, через какое-то время тем же чином обратно в гвардию.
А. Венедиктов
―
Тем же чином.
А. Кибовский
―
Юридически обскакав тоже еще… То есть а уже поручик гвардии – это уже, извините меня, уже ротмистр… ротмистр армии. Поэтому думаю, что тут такая была задумка. И она потом не смогла реализоваться. Мы сейчас об этом тоже поговорим. Таким образом переходит он во 2-й эскадрон, и дальше вот тут он встречается с человеком, который очень сильно потом повлиял на его судьбу. Дело в том, что шефом Ахтырского гусарского полка являлся генерал-адъютант Илларион Васильевич Васильчиков, который заметил этого юношу, и в дальнейшем уже потом, когда в Васильчиков возглавил гвардейский корпус, его к себе…
А. Венедиктов
―
Князь.
А. Кибовский
―
… весь уже… Да. Ну, после войны, мы к этому сейчас подойдём, он его и перевёл, собственно говоря, к себе адъютантом, собственно говоря, что потом и вызвало его поездку в Троппау на конгресс по Семёновской истории. Собственно говоря, со стороны-то его возвысил, с другой стороны это стало началом… фактически предопределило его падении на… его военной карьеры. Итак, тем не менее война закончилась. И мы во Франции простояли до конца лета, и дальше уже очень скоро… Ну, гвардия, по-моему, еще состояла, а армию начали постепенно выводить, считая, что всё мы закончили, Наполеона отправили на остров Эльба.
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
И наши войска, значит, вернутся обратно. И в том числе Ахтырский гусарский полк выступил из Франции. И июля он располагается на кантонир-квартирах, ну, то есть на полевых квартирах он располагается в Польше, только что присоединенной окончательно, и поскольку постоянно требуется менять кормовую базу лошадям, всё-таки в этом…
А. Венедиктов
―
Ну, да.
А. Кибовский
―
… то полк все время кочует со стоянки на стоянку, из местечка в местечко. И, конечно, для Чаадаева, который вот он был такой весь из себя гвардеец, общался с золотой молодёжью, со столичной аристократией, которая военную форму носила, он оказался в рядах совершенно обычного армейского гусарского полка. Если мы посмотрим на формулярные списки офицеров, которые там в этом полку служили, кого там только не было! В том числе люди весьма сомнительного происхождения.
А. Венедиктов
―
Так.
А. Кибовский
―
Балканского там так называемого там даже дворянства… Там, в общем, довольно сложные такие… Все боевые рубаки. Все лихеи усачи. Ну, мы знаем это прекрасно по Денису Давыдову, который в Ахтырском же полку служил. Но, в общем, конечно, эти люди – это…
А. Венедиктов
―
Другая компания.
А. Кибовский
―
… другая совершенно аудитория, такие армейцы. Вот тут он весь такой рафинированный эстет, модник. Для них он вообще чужеродный, понимаете, элемент. Столичный барчук, который, непонятно зачем, пришел вообще в этот полк. Люди все прошли там уже многие кампании. Все в шрамах, в наградах. Все увешаны боевыми орденами, потому что при этом при всём, ну, так нельзя было их никак уже обойти, потому что они воевали просто, ну, очень сильно, и полк имел все, какие возможно на тот момент коллективные награды и знаки на кивера, и трубы георгиевские, штандарт естественно, всё у них было. И тут, конечно, совершенно очевидно, ну, несовпадение просто-напросто по кругу общения. А кроме того ещё тоска – все эти местечки польские…
А. Венедиктов
―
Ну, да.
А. Кибовские
―
Тоже весьма…
А. Венедиктов
―
Тоска. Правильно сказал. Слово хорошее, Саша. Тоска.
А. Кибовский
―
И вот Чаадаев, значит, начинает проситься в отпуск.
А. Венедиктов
―
Так.
А. Кибовский
―
Сильно устал. Вот. Хотя, конечно, отпуска давались в царской России очень неохотно военнослужащему. Но тем не менее всё-таки его как обычно услышали покровители его, и 16 сентября 14-го года Чаадаев получает отпуск на 2 месяца в Петербург. Он уезжает в Петербург, снова окунается в столичную жизнь, и чем ближе конец отпуска, тем меньше ему хочется возвращаться обратно вот в эту военно-кочевую полевую жизнь обычного армейского гусара. Он из этого отпуска не возвращается. Просто его игнорирует. И в конце концов, об этом нет вообще никаких сведений нигде, 10 января 1815 года Чаадаев выходит в отставку.
А. Венедиктов
―
Так.
А. Кибовский
―
Полностью получая… И 22 января его снимают с довольствия. Всё, с этого момента Чаадаев из списков Ахтырского полка исчезает. То есть он закончил свою военную службу. Об этом факте вообще нигде неизвестно, но по документам всё нам хорошо понятно. Теперь всё это, документы найдены, в том числе вот здесь в книге их можно прочитать. Но что получается? В апреле 15-го года Наполеон, как известно, вернулся с острова Эльба, начинаются, идут его 100 дней. И русская армия снова начинает выдвигаться в поход. Пока еще нет битвы при Ватерлоо, она будет только 6 июня. И поэтому, конечно, встревоженный этим обстоятельством государь-император начинает двигать войска в Европу 2-й раз. И снова мы идем через Европу маршами, но 6 июня – битва при Ватерлоо, армия Наполеона разгромна. 25 июня англичане и прусаки вступают в Париж, но армию уже не остановить.
А. Венедиктов
―
Но русская армия не принимала участие в этой кампании 15-го года?
А. Кибовский
―
Она… Наш авангард принимал такое довольно пассивное участие. Там были стычки с партизанскими какими-то группировками, но в целом, конечно… Но вот иногда… иногда наши вот некоторые военные историки даже как-то переживают, потому что мы-то подошли уже… в июле мы снова уже во Франции. То есть естественно, что если бы союзники не удержались при Ватерлоо, а сражение, как Вы знаете, было весьма сомнительным…
А. Венедиктов
―
Да, балансировали…
А. Кибовский
―
… до момента, до прихода Груши и до прихода Блюхера, ну, в общем, там масса армии русский, которая наказывалась, она, конечно, гарантировала 100% полную победу над Наполеоном. И судьба его была в любом случае решена. Но просто это бы оттянуло какое-то количество времени. Значит, некоторые наши по этому поводу историки военные печалются, что вот жалко, что не… что не побили французов… англичан и пруссаков французы не побили, а уж мы там ещё раз там им бы дали. Ну, надо понимать, меня это… мне эти мышления не очень близки, потому что надо понимать, что если бы так случилось, то это ещё несколько десятков тысяч русских мужиков в мундирах, которые остались бы лежать во французской земле. Зачем это было нужно, совершенно непонятно. Тем более что придя во Францию после этой победы и проведя грандиозный смотр при Вертю 26-го, 29-го и 30-го – апофеоз – августа 15-го года в присутствии всех монархов, показав всю нашу военную мощь, император, не сделав ни одного боевого выстрела, полностью показал всем…
А. Венедиктов
―
Стал спасителем Европы.
А. Кибовский
―
… кто хозяин вообще положения, и кто вообще на самом деле реально является силой в Европе. Поэтому мне не близки вот эти желания, так сказать, что-то там…
А. Венедиктов
―
Повоевать.
А. Кибовский
―
… повоевать как бы. Да? Там хорошо, вот так вот сидя в кабинете, двигать стрелочки на карте, и не очень понимая, что за каждой такой стрелочкой – это люди, люди и люди. А здесь очень, на мой взгляд, было идеальное, может быть, одно из редчайших наших свершений, когда мы, не потеряв ни одного боевого человека в сражении и не угробив десятки тысяч наших солдат где-то, – да? – полностью показали свою мощь и стали политическими главными действующими лицами на Венском конгрессе. Собственно говоря, всё, что тогда Александр I в тот момент желал, все было. Более того войска-то наши там оставались. Это же был первый опыт, когда мы оставили свой экспедиционный корпус, который стоял во Франции до 1819 года. И это вот первый был опыт, по которому Франция была разделена на сектора оккупационные.
А. Венедиктов
―
Да, да.
А. Кибовский
―
И англичане, прусаки, австрийцы, мы, каждый занимал свой сектор, ну, потому что имея опыт освобождения 14-го года этой территории с последующим возвращением Наполеона… Понятно, что Наполеона отправили совсем так далеко, на Святую Елену, чтобы уж точно он никогда оттуда не вернулся, но тем не менее было решено все-таки ещё здесь постоять немного, чтобы быть точно гарантированным, что королевская власть, которая была восстановлена союзниками, не будет подвергаться каким-то угрозам переворотов военных. И до 19-го года наш корпус оккупационный под командованием Михаила Семёновича Воронцова стоял во Франции, занимая северную часть, в районе Нажона он… и Арвана, который, кстати… который русские солдаты переименовали в Авин. Вот. И это вот с центром…
А. Венедиктов
―
Естественно.
А. Кибовский
―
Да, естественно. Да. Вот. И, кстати, до сих пор там имеются на территории некоторые напоминания об этом нашем периоде истории, потому что там есть, допустим, сохранился верстовой столб, потому что мы же не в лье, а… И наши естественно переделали, стали ставить свои столбы на нашей зоне оккупации, естественно расстояние показывая в верстах, а не в лье. Да? И соответственно когда наши войска двинулись вперед, никто еще не знал, что так закончится всё это благополучно. Ну, само собой огромное количество людей, которые стали было выходить в отставку в связи с концом войны, снова стали в нее обратно вступать в службу…
А. Венедиктов
―
Возвращаться.
А. Кибовский
―
… ну, потому что реально война для дворянина, тем более без поместного, военная служба, которая тебя кормит, это, в общем, надежда как-то сделать карьеру, выслужиться, получить там награду, хорошую должность да чтобы его заметили. Ну, понимаете, мотивация, она достаточно очевидна. И в том числе Чаадаев тоже возвращается на военную службу. И мы это можем по документам видеть, что это случилось где-то в районе августа 1815 года, где он снова поступает в свой Ахтырский гусарский полк. И мы уже видим его с октября месяца в 5-м эскадроне, он числится на военной службе. Но при этом он с 28 сентября он не в строю, все-таки как-то не очень хотел он все-таки возвращаться вот в эту прозу эскадронной жизни, его прикомандировывают к дежурству во 2-й гусарской дивизии, то есть к штабной службе, чему в принципе он вполне себе и приспособлен. И вот в таком формате он значится по документам этого 5-го эскадрона Ахтырского гусарского полка достаточно большое, длинное количество времени. Что интересно? Значит, есть же как и тогда… как сейчас так и тогда на офицеров заводились такие журналы, где начальство оценивало их характеристики. Ну, то есть морально…
А. Венедиктов
―
Морально…
А. Кибовский
―
… морально-нравственный облик каждого. И надо сказать, что достаточно они писались не формально. Много там было людей, которых там особенно в пьянстве… Вот тут, конечно, была прям заметна тенденция. И, в общем, тут писали сразу, потому что когда там назначение шло на какие-то должности, то с командира полка требовали представление. И дальше сверяли с этим кондуитом, насколько, собственно говоря, кандидат способен…
А. Венедиктов
―
Ну, да.
А. Кибовский
―
… быть достойным того или иного назначения. И характеристика в декабре 15-го года, написано, что по службе Чаадаев прилежен, хотя на самом деле это не высшая оценка, потому что у других, у многих есть «очень прилежен». То есть тут прилежен. Прилежен. Дальше интересно, что «ума здравого и ко всему способного». И надо сказать, что это высшая характеристика. На самом деле там у большинства написано просто «здравого». И есть «недостаточного» даже характеристики. То есть это высшая категория. Это…
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
… со способностями. Здравого, ко всему способного – это в риторике того языка, характеристика офицеров – это высшая категория. Вот. А вот как раз «к пьянству и к игре не предан, в хозяйстве располагателен» - ну, такая средняя оценка, потому что многие там аттестованы «хорошие», многие там «изряден». Ну, вот «располагателен». То есть мы можем даже тех… из сухих строк как-то понять что? Что да, по качествам интеллектуальным даже командование понимало, что это выдающийся человек, а вот по службе вот как-то, ну, так он средненький такой, ну, обычный такой…
А. Венедиктов
―
Обычный.
А. Кибовский
―
… офицерчик. Да. Ну, естественно, что поход 15-го года завершился, к счастью, не перейдя в настоящую войну. И опять русская армия возвращается. И вот тут, как вспоминает уже вот Жихарев со слов самого Чаадаева, конечно, опять началась эта тоска, это путешествие по юго-западным местностям Российской империи. И где он ещё, Чаадаев, как пишет Жихарев, что имел случай довольно коротко узнать не совсем ещё исчезнувшую тогда жизнь польских магнатов. Ну, в общем, он снова… Начинается дежавю, как на катамаране он снова оказывается в Польше на всех этих стоянках. Вот ровно то же самое повторяется. Опять европейские дела закончились, пусть… Все эти походы славные завершились, теперь уже очевидно, окончательно на самом деле. И, конечно, дальше Чаадаев вот прилагает все усилия для того, чтобы выключить из вот этой армейской лямки и вернуться на столичную службу. И действительно ему это удается. 5 апреля 1816 года Чаадаева переводят в гвардию, в лейб-гвардию, гусарский полк. Но тут из-за того, что выходил в отставку, по всей видимости, ему не удается интрига, которую он, видимо, думал сначала. То есть он был поручиком армии, но учитывая то, что он был в отставке, а это всегда такая репутационная, не очень такая…
А. Венедиктов
―
Прервал стаж.
А. Кибовский
―
Прервал стаж. Да. И ему поэтому выдают чин обратно корнета. То есть он был поручиком, вернулся корнетом в лейб-гвардию гусарский полк. И видно, что этот перевод, мы тоже понимаем, как он случился, потому что командиром легкой гвардейской кавалерийской дивизии, куда в том числе входила лейб-гвардия гусарский полк, был в этот момент кто? Тот самый Илларион Васильевич Васильчиков, который недавно был шефом Ахтырского гусарского полка и который и приметил этого юношу как человека, который способен нести штабную службу. Он его… Он ему помогает. И, по всей видимости, он здесь является одним из таких главных его инициаторов. Но дальше что интересно? Следующий момент. Уже 6 августа того же года, то есть буквально проходит…
А. Венедиктов: 16
―
го?
А. Кибовский
―
Да. Апрель, май, июнь, июль. Квартал прошёл. И ему-таки дают чин поручика лейб-гвардии гусарского полка. Там… Причём там идёт даже большая переписка. Во всех монографиях, которые есть по биографии Чаадаева, дата этого повышения указывается 15 июля 1816 года. Не 6 августа…
А. Венедиктов
―
Ну, да.
А. Кибовский
―
… а 15 июля. Это так называемое старшинство в чине, которое тоже часто путает людей неискушенных, которые пытаются заниматься биографиями военных. Что имеется в виду «старшинство в чине»? То есть это не дата реального приказа. Реальный приказ по Чаадаеву последовал 6 августа. А это тот… та дата, по которой исчисляется выслуга в этом чине с тем, чтоб последующий шел стаж…
А. Венедиктов
―
Да, да, да.
А. Кибовский
―
… говорили, на уже следующий чин, там чин штабс-ротмистра. И это такая очень плавающая иногда категория. Ну, например, есть люди, которые, допустим, за Кульм получили чин уже там спустя… в 14-м, а то и в 15-м году, но им говорят, старшинство мы вам установим с даты подвига. Вот если вы получили за Кульм, значит, вы будете 17 августа 1813 года.
А. Венедиктов
―
Даже если в 15-м году.
А. Кибоский
―
Даже если в 15-м году это восстановили ему это… это…
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
Да. Чином… Для чего это было сделано? Потому, что, ну, переписки шли долго. А вот иногда люди говорят, что… а вот 17 августа 13-го года произвел. Вот он прям на поле боя взял одел новые эполеты, и, значит, вот он уже… Здравствуйте. Да? На самом деле. А на самом деле все было не… совсем не так. То есть бумаги по награждениям могли ходить очень долго. Ну, знаете, это же дежурства, штабы и куча адъютантов, армия движется. Где-то даже иногда теряли эти архивы там при отступлении. И вот тогда восстановлено… И тогда восстановлен не только сам чин, он говорит, что ещё считать вас в этом чине с даты совершения подвига. В данном случае там, если это мы говорим про военные заслуги само собой и про мирные выслуги были те же самая истории. Чаадаев, который, как нам кажется с высоты своего высокого интеллекта, не должен был вообще обращать внимание на такие мелочи, целая переписка вот, чтобы не 6 августа было, а на полмесяца раньше, на 15 июля. Идёт целый переписка со всеми… Он сам подает. Идет всё… высчитывают все дни, недели там, как он выходил, как он заходил. И в итоге целая переписка, целое дело отдельное. Говорят: «Ну, хорошо. Ладно. Так сказать, да, доказали». Закревский опять участвует в этом всем. Он по-прежнему… по-прежнему…
А. Венедиктов
―
Генерал-адъютант.
А. Кибовский
―
Генерал-адъютант. Он по-прежнему… Тот же самый Закревский участвует в этом деле только ради того, чтобы чин у него был не с 6 августа, а с 15 июля. Вот казалось бы, ну, что…
А. Венедиктов
―
Самые.
А. Кибовский
―
Понимаете, ну, это ведь тоже характеризует человека.
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
Вы понимаете, то есть он был, вот казалось бы, нам кажется, ну, что для него это все тлен, для него это все какая-то вот такая… Ничего подобного. Целая переписка… Ну, собственно 2 недели. Какая разница? Махнул рукой, ну, и Бог с ним, что называется. Нет, ничуть не бывало. И в данном случае как раз яркий тоже пример там, что, ну, эти 2-3 недели оказались столь важны для него, что целая переписка была затемнена по этому поводу. Следующая важная веха, которая с одной стороны сделала его очень значимым в этом отношении для петербургского общества, а потом стала, в общем-то, его и… предвестником его заката карьеры – это 26 ноября 1817 года командующий гвардейским отдельным корпусом Васильчиков, все тот же Илларион Васильевич, его представил к императору для назначения к себе адъютантом. Предыдущий адъютант ротмистр Кругликов решил вернуться в строй, потому что ему уже по сроку службы следовало командование эскадроном. А командование эскадроном, все-таки это гораздо проще, чем быть на побегушках в штабе, в гвардии особенно.
А. Венедиктов
―
Да, да, да.
А. Кибовский
―
Ты становился уже величиной. То есть как бы эскадрон – это уже почетно, гвардейский командир…
А. Венедиктов
―
А сколько в эскадроне?
А. Кибовский
―
В эскадроне тогда было, значит, ну, где-то порядка ста строевых сабель. Но это самое главное другое – самостоятельное хозяйство.
А. Венедиктов
―
… понятно.
А. Кибовский
―
Отдельная сумма… Ну, там…
А. Венедиктов
―
Не, ну, и 1-е лицо.
А. Кибовский
―
Около…
А. Венедиктов: 1
―
е лицо.
А. Кибовский
―
Конечно. Да, есть. И более того это следующий шаг. На гвардейских эскадронах становились полковники. То есть в гвардии почему два чина старшинства? Потому, что если в армии существовал чин еще майора и подполковника, в гвардии сразу за чином ротмистра шел полковник. И должность командира эскадрона в гвардии давала шанс… давала право на этот чин. То есть при том, что в армии полковники командовали настоящими полками со всеми проблемами, со всем этим хозяйством. В гвардии, ты становясь на эскадрон, был прямым кандидатом через какое-то небольшое время становится полковником. А подполковник – это был гвардии заветный чин для многих, потому что с этим чином уже было почетно выйти в отставку, потому что тогда ты при отставке ты еще мог попросить, чтоб тебе дали генерал-майора при отставке. И ты бы в отставке был уже его превосходительство, а не ваше высокородие со всеми вытекающими преимуществами. А если ты еще потом поступал на гражданскую службу, то тебе давали действительного статского советника сразу. То есть чин 4-го класса табеля о рангах, о котором ты и мечтать-то по большому счёту не мог. То есть…
А. Венедиктов
―
Будучи ротмистром.
А. Кибовский
―
Будучи ротмистром.
А. Венедиктов
―
На побегушках в штабе.
А. Кибовский
―
Конечно. В этом надо… Когда мы понимаем какие-то… Когда мы понимаем контекст эпохи, нам многие решения становятся более понятными. Вот ротмистр Круглев получает чин ротмистра, ему следует эскадрон, и он с радостью подает прошение Васильчикову перейти в строй, чтобы…
А. Венедиктов
―
Освободил место.
А. Кибовский
―
Место. И Васильчиков, а даже и такие решения требовали решения императора, приглашает к себе Чаадаева и утверждает его у императора его к себе адъютантом.
А. Венедиктов
―
А ему нужно было императорское волеизволение?
А. Кибовский
―
Да. Да, да.
А. Венедиктов
―
Соизволение.
А. Кибовский
―
Да. И 1 декабря 1817 года Александр I разрешает назначить поручика Чаадаева к Васильчикову адъютантом.
А. Венедиктов
―
Но он его посмотрел, что ли? Или только бумаги?
А. Кибовский
―
По всей видимости, к этому моменту уже он был известен императору.
А. Венедиктов
―
Чем же?
А. Кибовский
―
А потому, что вот эта блестящая молодёжь гвардейская…
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
… где человек по-прежнему остается модником, остается роскошным таким денди, вот император… Все-таки круг общения понятен столичный. И в том числе и столичная молодежь тоже понятна. И к этому моменту, ну, собственно говоря, одна из причин как бы, кстати говоря…
А. Венедиктов
―
А полк стоял в Петербурге?
А. Кибовский
―
Полк стоял… Полк был немножко разбросан. Полк стоял не в Петербурге, он стоял в Царском Селе.
А. Венедиктов
―
Ну, Петербург. Ну…
А. Кибовский
―
Да. Поэтому… Да. Ну, это все балы…
А. Венедиктов
―
То есть не в Польше. Это все там?
А. Кибовский
―
Нет, это… Так Царское село.
А. Венедиктов
―
Да.
А. Кибовский
―
И вот тут мы с Вами переходим к моменту знакомства Чаадаева и Пушкина. И вот эти знаменитые… появление знаменитой эпиграммы, которая, на мой взгляд, я считаю, что…
А. Венедиктов
―
Это потом. Это в следующей.
А. Кибовский
―
… не такая. Да. Не такая должна…
А. Венедиктов
―
То есть царь его утверждает… Это очень интересно. Царь лично утверждает адъютанта поручика…
А. Кибовский
―
Чаадаева. Но поручик гвардии – это не поручик армии, а тем более гарнизона.
А. Венедиктов
―
Ну, да. Ну, поручика гвардии…
А. Кибовский
―
Да. И это… Это контекст эпохи, потому что собственно преимущество гвардии перед всеми остальными, оно зачастую даже не только в этих чинах, а в том, что заступая в императорские караулы, сопровождая государя, будучи на виду, участвуя в различных событиях придворной жизни, там в баллах и так далее, люди попадаются на глаза высочайшим особам, становятся известными. И в условиях монархии естественно близость к императорскому двору очевидно является источником возможности для карьерного развития и роста. И дальше Чаадаев стремительно делает карьеру. 2 февраля он уже… 1819 года он уже штабс-ротмистр, а 15 декабря 19-го года он уже ротмистр.
А. Венедиктов
―
И вот на этом мы прорвемся, потому что в следующей передаче, конечно, мы поговорим о его отношениях и с Александром Пушкиным, и с Александром Павловичем Романовым. А дальше уже Николай Павлович, где… А! Константин ещё Павлович.
А. Кибовский
―
Константин Павлович.
А. Венедиктов
―
Не забудем…
А. Кибовский
―
Никуда не делся.
А. Венедиктов
―
Да?
А. Кибовский
―
Да.
А. Венедиктов
―
Так что напоминаю, Александр Кибовский и Алексей Венедиктов в программе «Всё так».