Лорд Байрон - кумир эпохи - Все так - 2012-02-11

А. ВЕНЕДИКТОВ: 18 часов и 8 минут в Москве. Всем добрый вечер, у микрофона Алексей Венедиктов, это программа «Все так». Наталья Ивановна Басовская, добрый вечер.

Н. БАСОВСКАЯ: Здравствуйте.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Сначала несколько… ну, естественно, мы разыграем книги. У меня 10 экземпляров книги «Жизнь замечательных людей», Владимир Шагин, «Адмирал Нельсон», издательство «Молодая Гвардия», плюс в каждую книгу будет вложен печатный номер журнала «Дилетант». У нас поскольку тираж заканчивается первого номера, мы решили немного побаловать наших слушателей. Кстати, хочу вам сказать, что на сайте «Дилетанта» мы раскрыли весь журнал полностью в электронной версии. Вполне читабельно, вы можете спокойно заходить и, самое главное, насладиться не только текстами, но и насладиться оформлением журнала, потому что на самом деле иллюстрации там имеют не меньшее значение, играют не меньшую роль, нежели сами тексты. Поэтому сейчас вот мы, со вчерашнего дня, раскрыли полностью, включая рекламу.

Н. БАСОВСКАЯ: Вставлю слово. На мой взгляд историка, удивительно удачный номер.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, это для дилетантов (смеется).

Н. БАСОВСКАЯ: Я знаю нашу публику и я знаю, что это условное название…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну да, вы их тренировали.

Н. БАСОВСКАЯ: … это глубоко интересующиеся историей люди. Им будет интересно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, в общем, для тех, кто слушает нашу программу «Все так» и читает книги Натальи Ивановны Басовской, там все тьфу, разве что кроссворд решить. Кстати, там есть и кроссворд. Вот. Так я хочу задать вопрос нашим десятерым будущим победителям. Напомню: +7-985-970-45-45 – это номер телефона. Значит, поскольку книга «Адмирал Нельсон»… у Нельсона, как известно, были внуки, и эти внуки были офицерами британской армии. Как вы думаете, в какой провинции все его внуки – провинции Британской империи – воевали или могли воевать во второй половине 19-го века? Все они были военными, все они воевали в этой провинции. Назовите эту провинцию. +7-985-970-45-45, Вот во времена императрицы, подскажу, Виктории, где они воевали? А сейчас мы переходим к нашему герою.

Ну, Наталья Ивановна как женщина не могла пройти мимо демонической фигуры лорда Байрона. Наталья Ивановна…

Н. БАСОВСКАЯ: Меньше всего меня интересует, так сказать, любовно-гламурная сторона его жизни…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А напрасно.

Н. БАСОВСКАЯ: Я как раз сегодня хочу предложить взгляд на лорда Байрона и его миссию, его духовную миссию – не зря я дописала «кумир эпохи» в названии – на его миссию в той исторической обстановке, в которой довелось жить этому человеку. И анализ контекста и его личности объясняет очень многое. Певец свободы в одно из самых мрачных, духовно мрачных времен Европы: послереволюционных, послебонапартовских реставрационных времен мрачного Священного союза, который, ну, скажем, закручивал гайки, как сегодня говорят, до предела. И не зря его так чувствовал и так понимал Михаил Юрьевич Лермонтов, который написал: «Нет, я не Байрон, я другой, - кто не знает, - еще неведомый изгнанник. Как он, гонимый миром странник, но только с русскою душой». Каким миром гонимый? Почему гонимый? Потому что поиск свободы, духовной свободы и свободолюбия в эту эпоху был очень трудный. Казненный Кондратий Рылеев написал о нем (Байроне): «Парящий ум, светило века» - и этим, в сущности, все сказано. Его жизнь позволяет заглянуть за эту завесу души, завесу, в том числе задекорированную теми самыми знаменитыми приключениями с женщинами, которые в огромной мере были раздуты, придуманы…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да ладно.

Н. БАСОВСКАЯ: … именно для того…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Серьезно?

Н. БАСОВСКАЯ: … чтобы этого человека заставить уехать из Англии, Алексей Алексеевич.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Послушаем про это.

Н. БАСОВСКАЯ: Вы сегодня, конечно, вот…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Послушаем…

Н. БАСОВСКАЯ: … возразили против того, что я готова даже на две передачи…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно, о Байроне вы готовы! О Дон Жуане вы готовы на три, о Казанове вы готовы на четыре, о Байроне вы готовы на две. Конечно, это я понимаю.

Н. БАСОВСКАЯ: Вы мне льстите в мои годы…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я вас знаю.

Н. БАСОВСКАЯ: Допустим, я такая кокетка. Но как раз именно не это. Я убеждена, что те самые слухи зловещие, которые были вокруг него созданы… некая почва была – в жизни почти каждого человека есть почва – они были единственным противовесом тому фурору духовному, который он произвел. Чем-то надо было его затравить – и затравили. Но сначала, как вы любите говорить, Алексей Алексеевич, не увлекающийся гламурной стороной жизни, чистая душа, родился, потом женился (много позже). Родился в 1788-м году в Англии ровно, почти ровно за год до начала Великой французской революции во Франции, чистейший современник. То есть, все его детство, вся его ранняя жизнь под знаменем этого события, которое окрашивало всю европейскую жизнь, в том числе и островную, и окрашивало очень сильно. Родился в семье очень знатных людей. Полное имя, которое ему дали – Джордж Ноэл Гордон Байрон. Гордон ему дали сразу как второе имя, и оно довольно часто употреблялось, Ноэл – это потом его теща потребовала, чтобы он ее вот эту… Гордон – девичья фамилия матери, Ноэл – фамилия тещи, и она тогда ему завещает имущество, если он станет Ноэл.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Учтите, уважайте тещ, они могут завещать вам имущество, если вы возьмете их имя.

Н. БАСОВСКАЯ: Он взял условно, не часто, но подписывался. В этом отношении он договор соблюдал. В общем, это знать, аристократия настоящая, которая и любила и эти многочисленные имена, и вот такие изыски в отношении этих имен. Они вели свое происхождение… отец его – капитан Джон Байрон, кутила, гуляка, сам по себе личность… безденежный человек, все промотал. Мать – вторая жена капитана, на которой он женился по расчету, Екатерина Гордон, дочь богатого эсквайра. Но предки…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Тоже благородная.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, предки и ее, и его, были для них очень значимы. По линии отца Байрона предки пришли в 1066-м году в Англию из Нормандии вместе с Вильгельмом Завоевателем. Более высокого происхождения для Англии вот этой аристократической…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, мелкие британские дворяне, бретонский дворяне мелкие, норманнские…

Н. БАСОВСКАЯ: Более знатного происхождения не придумаешь, более величественного. После битвы при Гастингсе, том главном сражении, которое решило судьбу завоевания, были награждены поместьями, отобранными у англосаксов, естественно. При Генрихе Втором Плантагенете – все наши с вами персонажи – звучание фамилии было изменено. До этого оно было «Бурун», и в этом что-то было более французское, сменили на «Байрун», что в Англии звучало более, ну, привычно. Главное возвышение семьи произошло при Генрихе Восьмом (опять при нашем персонаже), когда им добавили поместий за счет отобранных у монастырей. Известно, что Генрих Восьмой провел Реформацию.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть, они поддержали Реформацию…

Н. БАСОВСКАЯ: Да. И, наконец, при Стюартах они проявили невиданную (предки отца) преданность именно дому Стюартов, и Карл Первый, последний, казненный затем во время революции Стюарт, возвел главу рода в пэры, дав еще титул «барон Рочдель». То есть, происхождение супервысокое.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Они монархисты, значит.

Н. БАСОВСКАЯ: Абсолютные.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Они роялисты.

Н. БАСОВСКАЯ: Абсолютные. А он – революционер. Предки по линии матери из Шотландии… между прочим, что сближает Лермонтова с Байроном. С детства сохранилось изображение: маленький Байрон в юбочке шотландской – совершенно очаровательная картинка. Предки по линии матери из Шотландии и находились даже в родстве с домом Стюартов – вот до чего. То есть, это голубая кровь, голубее некуда. Но…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но не богатые.

Н. БАСОВСКАЯ: Уже не богатые. И непосредственные, вот предки непосредственные… ну, дед и отец Байрона – это уже не того уровня аристократия, они уже… ну, в общем, все равно. Адмирал Байрон, один из предков, получил прозвище «Злой лорд». Они отличались дурным нравом. Дед Байрона имел прозвища «Джек Потрошитель» и «Штормовой адмирал». Считалось, что он невезучий: как выйдет на какую-то акцию в море – так шторм случается. А отец Байрона назывался совсем просто: «Безумный Джек». То есть, плохой нрав, дурной нрав. Отец служил в американских колониях, затем вернулся капитаном в Англию и женился на богатой леди Кармартен, вот на матери Байрона. Ради него она развелась. Он ее разорил, бегал от долгов… первую разорил жену и вторую, Екатерину Гордон, мать Байрона, тоже разорил. То есть, в нищете родился маленький лорд Байрон.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Благородный Байрон.

Н. БАСОВСКАЯ: И наследовал людям, которые, в общем-то, непосредственно свою репутацию подпортили, подпортили. Брат его отца, тоже адмирал, в пьяном виде в таверне убил своего родственного Чаворта в 1765-м году. Был заключен в Тауэр, но пэрское звание позволило ему оттуда выйти, избежать длительного наказания.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это же не измена. Подумаешь, пьяный в таверне…

Н. БАСОВСКАЯ: В общем, красотой такой имя их уже не было окружено, как во времена Гастингсов и Генриха Второго Плантагенета. У мальчика была врожденная хромота. Вероятно, сегодня это назвали бы родовой травмой, что-то в этом роде. Поврежденная стопа, попытки исправить ее не привели ни к какому результату, скорее даже ухудшили дело, потому что искривилось и колено. И вот этот маленький мальчик с таким уже тяжелым… с тяжелой травмой от рождения. Мать, не отличающаяся большой деликатностью Екатерина Гордон назвала его так: «Мой хромой мальчуган». То есть, постоянно подчеркивая…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Напоминая, да.

Н. БАСОВСКАЯ: Напоминая. Не возражала, что нянька иногда в младенчестве могла его и поколотить за какую-нибудь провинность. То есть, с детства его характер раздражали и как бы озлобливали его несколько против этого жестокого мира. В школе его, конечно, будут дразнить за хромоту – дети бывают жестоки. И чтобы всем все доказать, он уже в раннем детстве по много раз переплывал местную речку Ди – по пять раз, пишут – чтобы доказать, что вот плаванию его недостаток не мешает, и я в этом вопросе вас превзойду. Взрослый Байрон, уже знаменитый Байрон, во время своего знаменитого первого путешествия по Европе и Востоку (Греция тогда называлась Востоком, он еще до Стамбула добрался) переплывет Дарданеллы. Видимо, это так, если по течению, то километр там с чем-то, два с половиной… около трех, если учесть, километров. Доказав еще раз, какой он волевой, смелый. В сопровождении одного какого-то человека на лодочке.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Такой английский джентльмен.

Н. БАСОВСКАЯ: Даа. Сейчас такие заплывы бывают, но их сопровождает море катеров.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И вертолетов.

Н. БАСОВСКАЯ: Та сторона его жизни, влюбчивость и огромное внимание к женскому полу со стороны этого хромого мальчугана, который оказался безумным красавцем при этом, она проявилась рано. В 8 лет он уже страстно влюблен в свою дальнюю родственницу Мэри Дафф, которой 9 лет. И, судя по тому, как он потом вспоминал… говорит, может быть, это было самое глубокое чувство в его жизни. Отправили в школу в Эбердине, небольшом городке. Потом он попадет в престижную школу Харроу, но это позже. И в школе, с одной стороны, он пристрастился к книгам, это спасительно, но страсти к школьным занятиям, школьным предметам не испытал. В 1798-м году к нему перешел титул лорда…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ему 10 лет.

Н. БАСОВСКАЯ: … в связи с кончиной – да, ровно 10 лет – его родственников… умер дед, отец умер еще раньше. Значит, он главный наследник по мужской линии, теперь он маленький лорд десятилетний. А раз так, он должен получать соответствующее образование. Его переводят в престижный колледж Харроу, где все хорошо, кроме того, что это нищий маленький лорд. Его окружают аристократические детки состоятельные, а он небогат. А когда нищий, да еще хромающий… а это известно… называлось так: неимущий лорд, за которого просили. Это способ по-английски очень сильно унизить в этой аристократической среде. В итоге он занимается боксом, фехтованием, во всем достигает очень больших успехов. И в школьных драках он из первых, а не из последних удальцов. И одновременно вот с обучением в 15-летнем возрасте случается великая любовь. Он действительно считал ее великой. Специалисты очень точно сопоставляют с ранней великой любовью Лермонтова. В том же 15-летнем возрасте, она на год-полтора старше. Мэрии Чаворт, дочка того самого убитого родственника, дядюшки Чаворта. Ей 17 лет. И любовь чистая, возвышенная, ничем не омрачаемая и совершенно платоническая и романтическая. И однажды он случайно услышал, как Мэри сказала своей горничной: «Чтобы я увлеклась этим косолапым мальчишкой? За кого ты меня принимаешь?» Это было крушение мира, и, может быть, отчасти это был первый решительный толчок к тому, чтобы он начал писать свои трагические стихи, свое… он еще не борец за ту свободу и за политические цели, которые он проявит в Палате лордов, но этот мир уже его пообижал. И эта Мэри, которая была просто очень практичной девушкой, приняла предложение очень благополучного практичного богатого человека, вышла за него замуж. Но через 11 лет, в 1814-м, она будет писать знаменитейшему уже Байрону о том, как она несчастлива, какой плохой характер у мужа, и предлагать увидеться, но он, сославшись на обстоятельства, не поедет на свидание с ней. Это будет уже другой, не этот маленький мальчик, который бьется с окружающим миром, пока только за себя, но очень скоро он начнет биться своей поэзией и в своих поступках за благородные цели, касающиеся других людей. В 1807-м он закончил Кембридж, потому что, раз он теперь лорд, то для него обязательна и школа в Харроу, колледж в Харроу, и либо Кембридж, либо Оксфорд. В Кембридже ему было не так плохо, как в школе…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, это все-таки вуз, там взрослые джентльмены…

Н. БАСОВСКАЯ: Кембридж считался с элементами, ну, не то чтобы демократичности, но хороших, высоких университетских традиций. Поселился в Лондоне после окончания университета. Материальное положение семьи как раз чуть-чуть улучшилось благодаря полученному еще какому-то некоторому наследству, сдачи в аренду Ньюстеда, их имения, владения, и каких-то рудников, которые…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наталья Ивановна, но вот эти годы: 7-й, 5-й, 7-й – это годы наполеоновские для Англии.

Н. БАСОВСКАЯ: Идут.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Для Англии. Он молодой человек, он молодой джентльмен.

Н. БАСОВСКАЯ: Англия в изоляции, в континентальной блокаде. Идет очень тяжелая война. Наполеон шаг за шагом становится властителем Европы. Но, во-первых, для всех, кто был охвачен революционными порывами, Наполеон, сначала знамя этой революции, стал тем, кто попрал эту революцию. Став Бонапартом, императором Наполеоном Первым, он доказал, что революция закончена, что все светлые эти порывы духовной свободы завершены. Польза материальная принесена Франции, еще чему-то, буржуазии, но с духовными порывами закончено. Есть император, есть высшая фигура, близкая к обожествлению, и потому очень становится душновато окончательно. После поражения Наполеона станет еще хуже. Но они пока думают, что сейчас очень плохо. Современники не всегда понимают, что ничего-ничего, еще ничего, завтра будет хуже. Он начал писать стихи, в общем-то, по случаю, не систематически, и выпустил сборник «Часы досуга» в 1807-м. Они не произвели фурора. Через год они были разруганы, раскритикованы критикой, кажется, сторонниками так называемой Озерной школы эстетов-романтиков, которые увлекались просто воспеванием красоты как таковой. А для него высшим символом красоты постепенно становится не что-то, а конкретно свобода духа. Но он к тому времени уже написал столько, плотину прорвало, что эта критика не могла его остановить. И в 1809-м году он отправился в путешествие. Можно назвать две причины. С 1809-го по 1812-й, знаменательный для истории нашей российской и для судьбы Бонапарта: его карьера была надломлена и переломлена именно в России. А пока он в самые бонапартовские годы едет путешествовать. В чем дело? Могу привести два резона. Во-первых, для аристократа настоящего, подлинного путешествие, длительное путешествие было элементом завершения образования. Не отпутешествовавший аристократ, не видевший мира, не мог считаться образованным. В чем-то сегодняшний мир к этому приближается. Во-вторых, в Западной Европе уж очень плохо. Император Наполеон – это крах всех идей, наполеоновские войны показывают, что он превращается в хозяина всей Европы, Англия в блокаде. И метущаяся душа поэта, которым он как раз стал к этому времени – еще не знает, что великим поэтом, но поэтом – толкает его на поиск: а может быть, где-то не так плохо? Может быть, где-то лучше? Но каким он стал поэтому… все-таки не прочесть из Байрона хоть двух строк – ненормально. Перед путешествием он пишет, за несколько времени, строки, которые можно назвать прощанием с детством и юностью. Это он смотрит на места своей юности, на Ньюстедское аббатство, где прошло его детство, и пишет: «Не воскреснуть суровым и гордым баронам, - память предков всегда в нем, - что водили вассалов в кровавый поход. Только ветер порывистый с лязгом и звоном старый щит о суровые панцири бьет». 15 лет… ой, простите, 13 лет автору. Он сам не знает, какой он выдающийся поэт, он пока просто пишет. И превратится после этого путешествия вот в тот знак эпохи, о котором я пыталась в заглавии сказать. И, точнее всего… Вообще Россия – в каком-то смысле тоже его родина, он властитель дум лучших людей в России. Вяземский написал: «Нынешнее поколение требует байроновской поэзии не по моде, не по прихоти, но по глубоко в сердце заронившимся потребностям нынешнего века». Душно, нечем дышать…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему нечем дышать вот в этом?.. Почему в 804-м году в Англии ему нечем дышать?

Н. БАСОВСКАЯ: Потому что рухнули все иллюзии относительно революций и улучшения…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А, понятно.

Н. БАСОВСКАЯ: … потому что рабочий класс, о котором он скажет речь в Палате лордов…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но это потом, но это потом.

Н. БАСОВСКАЯ: Это в 12-м годы.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ааа.

Н. БАСОВСКАЯ: Он вернется в 12-м году…

А. ВЕНЕДИКТОВ: В 12-м году, да.

Н. БАСОВСКАЯ: … за два дня до выхода «Чайльд-Гарольда» он скажет…

А. ВЕНЕДИКТОВ: В 25 лет, в 24 года.

Н. БАСОВСКАЯ: … речь, о которой писал Пушкин в 36-м году – эту речь, видимо, знал Пушкин, не напрямую, но он пересказывал ее – о том, какой ужас, когда люди, пусть это рабочие люди, далекие от аристократа, находятся в таком чудовищном положении. Его вот это не устраивает, его не устраивает, что уже нигде нет вот этих иллюзий, что завтра все-таки свобода встретит радостная у входа. Ведь это вот группа людей, мыслящих не сегодняшним моментом, а каким-то воздухом свежести или затхлости. Почему Лермонтов задыхался в России? Ведь напрямую не так его много преследовали. Душно. И вот он думает, что он куда-то уедет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наталья Ивановна Басовская в программе «Все так» о Байроне.

НОВОСТИ

А. ВЕНЕДИКТОВ: 18:35. Мы выяснили, что наш герой – 6-й барон Байрон. Первый барон Байрон был Джон Байрон, когда получил баронство в 1599-м году. Просто я помню, что в английской генеалогии всегда есть нумерация, официальная, официальная нумерация. Сейчас вот Роберт Джеймс Байрон – он 13-й барон Байрон, он родился в 1950-м году. Нынешний обладатель титула.

Н. БАСОВСКАЯ: Какое-то это свойство английского сознания, британского, такими скрепками как традиция вот продолжать, вот сосчитать всех своих аристократов, ну, традиция даже там символического мешка с шерстью, на которой сидит спикер в Палате, в Парламенте в Палате общин. Очень скрепляют какие-то национальные традиции. И парадоксально вот не совсем это свойственно нашему отечеству. Вот когда в Думе российской сидит спикер, тут что-то не очень лепится. Но это другая тема.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но Нарышкин, но Нарышкин.

Н. БАСОВСКАЯ: Но Нарышкин, это хорошо. Про это Байрон не писал.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я хочу просто дать правильный ответ. Те, кто получили, соответственно, книгу «ЖЗЛ» «Адмирал Нельсон» плюс бумажный экземпляр журнала «Дилетант». Я хочу ответить правильно на вопрос. Значит, действительно у адмирала Нельсона было много внуков через его дочь Горацию. Он был Гораций Нельсон, она была Горация Нельсон. И все они служили, мальчики, в британской армии. И, конечно, во второй половине 19-го века, там, где была жемчужина британской короны, все они служили в Индии. И поэтому наши победители получают из «ЖЗЛ» книги «Адмирал Нельсон» и журнал «Дилетант»: Саша, чей телефон заканчивается на 617, Таня, чей телефон заканчивается на 816, Александр 196, Павел 855, Сергей 632, Равиль 767, Андрей 105, Юрий 660, Вася 859 и Лена 472. Я хочу только напомнить еще раз вам, что мы не просто сейчас на сайте diletant.ru открыли тексты, но мы еще нашли благодаря нашему главному редактору сайта «Эхо Москвы» Андрею Ходорченкову, за что ему отдельное спасибо, такую возможность как открыть вместе с иллюстрациями, так, как это сверстано дизайнерами бумажного журнала. И вы можете читать, это все читабельно, читать, листать. Это называется листать. Вот если вы видите слово «читать» - это значит, открываются тексты, а если вы видите слово «листать журнал» - открываются текст и картинки.

Н. БАСОВСКАЯ: С иллюстрациями.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. И кроссворд. Мы сейчас ищем еще – если кто знает, подскажите нам – чтобы вы могли разгадывать кроссворд. Пока мы только его опубликовали, вы можете его распечатать на бумажке, но мы хотим, чтобы вы могли его разгадывать, и во втором номере разгадывать кроссворд там. И хочу объявить по поручению главного редактора журнала «Дилетант» Виталия Дымарского, значит, тему второго номера, который выйдет в 20-х числах в бумаге. Тема эта называется «Дуумвираты». В переводе на русский, как сказал один наш референт, «тандем». (смеется) Хорошее русское слово «тандемы».

Н. БАСОВСКАЯ: Я туда написала очень маленький материал…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Про…

Н. БАСОВСКАЯ: Насчет одного из средневековых тандемов. Мне передали ваше предложение рассказать о Генрихе Втором Плантагенете и коронованном им старшем сыне, молодом Генрихе.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Если вы хотите знать, что написала в этом журнале Наталья Басовская, зайдите на нашу передачу «Генрих Второй», и там главное уже, наверное, изложено.

Н. БАСОВСКАЯ: Конечно, конечно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А мы возвращаемся в Англию, но уже в Англию 19-го века.

Лорд Байрон – герой нашей передачи. Видимо, мы в одну передачу не уложимся – значит, посвятим две. Наталья Ивановна.

Н. БАСОВСКАЯ: В эту эпоху и Нельсон, это, в общем, одна эпоха, эпоха наполеоновских войн. И я как раз хочу вернуться к тому. Алексей Алексеевич, что вы к концу первой части передачи совершенно справедливо сказали: ну, а что же уж? Почему так душно, почему так плоховато? Все окрашено было французской революцией, ее ошеломительное воздействие на умы европейские переоценить невозможно. И вот любопытно, что писал Байрон о французской революции. Замечательно, умно. Это в его записках, часть которых сохранилась. Большая часть уничтожена, но об этом речь впереди. Вот он пишет о революции: «Опьянев от крови, она (революция), нанесла роковой урон делу свободы во все века». То есть, он все понимал. И дальше продолжает: «И все-таки, - продолжает стихами, - и все-таки твой дух, свобода, жив, твой стяг под ветром плещет непокорно, и даже буря, грохот заглушив, пускай, хрипя, гремит твоя валторна!» Вот это делает его тем непередаваемым персонажем, из-за которого люди стали пытаться одеваться, как Байрон, ходить с тросточкой, не хромая – постепенно эта его палочка превращается в модную тросточку. Ну, конечно, писать стихи, желательно, как Байрон. И только в России стали писать, пожалуй, выше, чем Байрон (смеется). Это, конечно, наши великие классики, и Пушкин, и Лермонтов, по-моему, пошли дальше, по крайней мере в русскоязычии. Но это человек умнейший, вот такую оценку дав революции, видя в ней и то, и другое… это дается не очень многим. И вот он отправился в путешествие из атмосферы, которая в Англии его угнетала, потому что там свои проблемы. Как только он вернется, я расскажу, какую он речь скажет в Парламенте, все будет ясно. Куда? Он едет в такие страны: Португалия, Испания, Албания, Греция, Турция. Что за маршрут, что за замыслы, что он там увидел? Ну, прежде всего, во-первых, выполнение вот этой задачи: аристократ – не аристократ, если он не видел света. Но что кроме? Красоты природы – безусловно. Изумительно красивых женщин, материал для стихов. Он воспевает и красоту женщин, и природу, и море. Для поэта пищи полно. Но реальность, с какой реальностью он там встречается? Он хочет разобраться в законах движения истории, понять, что происходит и, может быть, найти условие государственной жизни или жизни людей общественной, при которой может существовать свобода. Что он встречает? Португалия: едва отбилась от Бонапарта, фактически оккупирована английскими войсками.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но своими же, родными.

Н. БАСОВСКАЯ: Ну, настолько родными, насколько Португалия и Англия могут быть родными.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, для него английские войска-то родные.

Н. БАСОВСКАЯ: Это его не веселит.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не веселит?

Н. БАСОВСКАЯ: Ему нужна свобода…

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть, он не патриот?

Н. БАСОВСКАЯ: Он патриот, он любит Англию, но это не значит, что она должна оккупировать другие народы. Восторга у него это не вызывает. Нет-нет, он за ту свободу, которая и каждой личности, и народу. То есть, он не знал выражения «поддержать национально-освободительные движения в Европе и за ее пределами», но фактически… и он закончит свою жизнь тем, что отправится участвовать в реальном национально-освободительном движении. Он стихийно ищет то дело, то поприще, где свобода будет вот эта, где гремит ее валторна, даже хрипя. И поэтому Португалия между двумя зависимостями красива, прекрасна, но не то место… он же видит, что разные слои португальского общества, кто за кого: кто за этого, кто за того – а, в общем, сами за себя. Итак, это не то. Испания: между Бонапартом и независимостью, не сдающаяся Бонапарту. Она, конечно, вызывает у него симпатию, ибо до конца… Король в Испании… уже провозглашен королем брат Бонапарта – все, кажется. А публика, разные слои общества сопротивляются, сражаются, не сдаются. И, в общем, в итоге для него самым интересным становится путешествие в Грецию, которая в те времена в Европе считалась частью Востока, что занятно, это уже называется «путешествие на Восток». Что там? И он пишет об этом. Ведь его стихи – это его признание, его стихи – это его исповеди, это его раздумья о судьбах мира. Почему тянет в Грецию? Ведь все-таки там родилась идея народоправства. Он любит греческих классиков, он увлекался литературой, прочел целые библиотеки. Ну, и как не любить золотой век Афин, как не восхищаться фигурами Фемистокла, Аристотеля?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Греция в то время – это что?

Н. БАСОВСКАЯ: Это часть Османской империи.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот. Я просто хочу… он любит-то Грецию 5-го века до нашей эры..

Н. БАСОВСКАЯ: Конечно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: … придуманную, фантазийную.

Н. БАСОВСКАЯ: Нет, реальную, но тогда.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Идеальную.

Н. БАСОВСКАЯ: И хочет узнать, что с ней сейчас. И он едет туда как на Восток. Но едет в Эпир. Это Северная Греция, и там обосновался один из формальных вассалов турецкого султана Али-паша, который реально султану не подчиняется. По происхождению он албанец. Он выстроил, в сущности…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это тот самый Али-паша Янинский, который в «Монте-Кристо»?

Н. БАСОВСКАЯ: Да, да.

А. ВЕНЕДИКТОВ: … чья дочь была Гаяне?

Н. БАСОВСКАЯ: Гайде.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Гайде, Гайде, да.

Н. БАСОВСКАЯ: Туда и прибыл…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот видите, как связали мы.

Н. БАСОВСКАЯ: … Джорджи Байрон. В детстве его звали Джорджи. Джорджи. Это его детское прозвище, когда он ходил в шотландской юбочке с длинными локонами. Так вот туда. Потому что Али-паша Янинский – тоже явление, это очень фигура интересная. О нем надо делать, безусловно, совершенно отдельную передачу, о его биографии. Эпир, Северная Греция. Формально правитель Янинского пашалыка, как это называется, столица Янина, почти независимый от Османской империи. Но жить-то, правда, ему осталось не долго. В 1822-м году…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Читали мы «Графа Монте-Крисо»!

Н. БАСОВСКАЯ: … султан Мехмед Второй пойдет на него войной, он будет убит. Но этого не знает лорд Байрон. И он пишет о своих впечатлениях об Али-паше, что он оказался и гораздо более цивилизованным, просвещенным, чем он представлял, ну, в общем-то. А для него, пусть даже поэт Байрон – все-таки представитель той Англии, с которой Али-паши – далекой, которую он реально не понимает – с которой он пытается заигрывать. И даже всего-навсего путешественник, поэт, но из Англии, вызывает такой милостивый прием. Но очень быстро, побывав особенно… ну, при дворе Али-паши все было более или менее красиво. Он двинулся в Афины, в ту свою мечту античную, и пришел в ужас от разорения, от разрухи, от исчезновения следов великой светящейся блистательной цивилизации. Находясь не одно столетие под османским владычеством, эти области, эта Греция, уже османская Греция, она, конечно совсем не похожа на античную. Он потом найдет гораздо больше античности в Италии и напишет об этом очень ярко, а здесь он грустит, что, в общем, это не то, это… как суетен этот мир, как преходяще… Sic transit gloria mundi. Была великая, была такая могущественная духовно, и во что она превратилась: в какую-то, в общем, провинциальную… провинциальный кусок Европы, находящийся под султанским игом. Возвратился мрачным, очень расстроенным и привез с собой первые две песни его великой поэмы «Чайльд-Гарольд». Он еще сам не знал, сколько их будет. Он еще не знал, что будет поэма «Дон Жуан» и он задумает там 40 частей, 40 песен, напишет только 16. Он сам еще до конца опять не знает своего величия. 27 февраля 1812-го года лорд Байрон, чье кресло до этого пустовало в Палате лордов – ну, дело привычное – произнес свою первую речь в этой Палате. Ему 24 года. Это была бомба, более чем бомба. Это была речь против законопроекта о смертной казни для луддитов, рабочих-разрушителей машин, тех, кто видели источник своих несчастий и потерю рабочих мест…

А. ВЕНЕДИКТОВ: В модернизации.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, борцов с модернизацией. Для них это потеря рабочих мест, их единственного источника существования. И вот первым некий рабочий Лудд это сделал, и пошло такое движение. Законопроект: казнить. Англичане все-таки предпочитают такие поступки совершать по законам, а закон надо принять. И встает этот мальчик 24-летний и строит свою речь строго по правилам Цицерона: это вступление, изложение, рассуждение, аргументация, опровержение и заключение. Приведу только маленький фрагмент. «Можете ли вы упрятать целое графство в его тюрьмы?» Ну, чисто Цицерон, Марк Туллий. «Или вы поставите виселицы на каждом поле и повесите на них людей вместо пугал?» Вот что небезразлично лорду, чьи родители вспоминают там о битве при Гастингсе и давно себя как бы от народа отъединили. Поэт – не только в России больше, чем поэт, в России это четче сформулировано. А поэт – больше, чем поэт – вот это уже видно – и здесь. Сначала была гробовая тишина. Очевидцы говорили: «У него защита в тексте соединялась с обвинением, мольба о жалости с угрозой». То есть, это был уже и поэт, и оратор, и образованный человек, и человек, чье сердце страдало вот за этих рабочих. Много ли он видел их в своей жизни? Затем поднялся страшный шум, возмущение, и, конечно, абсолютным большинством консервативного состава Палаты лордов законопроект прошел. Несколько человек решились, достаточно робко… вообще идти поперек течения и против течения трудно везде и всегда. Несколько человек попытались, но законопроект прошел. А через два дня после этой речи, уже его сделавшей знаменитым в Палате лордов, вышли две первые песни «Чайльд-Гарольда». Успех – это даже не то слово успех, ибо 14 000 экземпляров были проданы за один день.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это сейчас невозможно.

Н. БАСОВСКАЯ: Невозможно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: При всей читающей стране.

Н. БАСОВСКАЯ: И это случилось, и это случилось. Ой, не могу пережить то, что я не привела перекличку лорда Байрона в его речи о рабочих с Пушкиным.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну так перекликните, никуда они не денутся.

Н. БАСОВСКАЯ: С наслаждением. В одной из статей 1934-го года, через 10 лет после смерти Байрона, который умрет в 1824-м, а Пушкину оставалось жить три года, около трех лет, он писал о тех самых луддитах. Поэт не может… сердце поэта ранят эти невидимые для них, но прочувствованные луддиты. Итак, цитирую Пушкина: «Какое холодное варварство, с одной стороны, с другой – какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид. Нет, совсем нет, дело идет о сукнах господина Смита или об иголках господина Джексона», Как Пушкин понимал жадный молодой капитализм. Продолжаю Пушкина: «И заметьте, что все это есть не злоупотребление, не преступление, но происходит в строгих пределах закона». Ибо этот закон, с которым боролся Байрон, был введен в действие и начались казни. И когда он говорил: «Неужели вы поставите, вместо пугала, виселицу на каждом поле?» – это казалось чистой метафорой, а она превращалась в очень мощное течение реальности. Казни в считавшей себя очень цивилизованной Англии, прожившей уже буржуазную революцию, уже разработавшей законодательство нового времени. И, тем не менее, это шло. И вот так сплелись эти события: через два дня великая слава… я считаю, что великой славы… мы вместе с Александром Сергеевичем Пушкиным, пошучу я, считаем, что… вот не доказано, читал ли он текст выступления Байрона, потому что в очень маленькой газете только он был напечатан, но дух и текст Пушкина и Байрона на эту тему очень близки. Через два дня «Чайльд-Гарольд». И словами Байрона дальше говорю: «Однажды утром я проснулся и увидел себя знаменитым». Причем знаменитым с двух сторон: И «Чайльд-Гарольд», и вот эта речь в Парламенте. Причина: люди мыслящие, читающие, которых оказалось ужасающее количество, услышали крик о свободе, который вроде бы вышел из моды после конца революции, после попрания свободы Бонапартом, который плавно превращался, превращался то в консула, то в первого консула, то в пожизненного консула, а потом император, да дважды коронованный – кажется, все пропало. И вот находятся чудаки, которые кричат о свободе и в Парламенте, и в стихах. И в Европе все наоборот: бонапартовые войны, успехи военные Бонапарта, воюющие с ним европейские монархи – тоже не свободолюбцы. Они создадут страшную организацию Священный конгресс – но это во второй части передачи, в следующий раз. И он пишет, как чистая струна звучат поэмы Байрона, не только «Чайльд-Гарольд»: «Гяур», «Абидосская невеста», «Корсар», знаменитые «Еврейские мелодии» группа стихов, где всегда герой бьется за справедливость, за правоту…

А. ВЕНЕДИКТОВ: В одиночку.

Н. БАСОВСКАЯ: В одиночку, он несчастен, он одинок. Лермонтов: «Как он, ищу забвенья и свободы, как он, в ребячестве пылал уж я душой». То есть, это такие единички по европейским масштабам, но единички, оставившие совершенно неизгладимый след в памяти любого мыслящего, чувствующего человека. Вот кратко завершая вот первую часть передачи, перечислю его произведения и направленность их. «Паломничество Чайльд-Гарольда» - не скажу, что сейчас это легкое увлекательное чтение, эпоха слишком сильно изменилась, но, в общем, это путешествие в поисках свободы, хотя бы для души. Ода авторам билля, вот этого закона о смертной казни, он написал сатиру, злую – он и это умеет, он прямо бичует тех, кто готов казнить своих соотечественников, какие бы они ни были, эти рабочие: темные, замученные жизнью, ломающие станки. Это ж что-то даже почти первобытное, патриархальное. «Но это же вы довели их до этого состояния, это же вы их держите в рабстве» - отвечает он в своих обличениях, в своих сатирах. Затем придут «Прометей», «Манфред», где будет презрение к власти. Как говорят некоторые специалисты, почти анархизм. Но анархизм – непростое понятие, это же не просто какой-то безобразник. Это очень непросто. В следующий раз подробнее скажу. В итоге он выдвинулся на поприще какого-то невиданного духовного расхождения со всей атмосферой, со своим происхождением, со своим благополучием…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но вы же говорили, что ему рукоплескала Англия, он стал чрезвычайно модным поэтом.

Н. БАСОВСКАЯ: 14 000 за один день!

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Он чрезвычайно моден, его ждут все салоны. При этом он красив, при этом он очень умен, он остроумен. Ну, кажется, что же человеку еще нужно? Просто наслаждайся. И вот это наслаждение, это ощущение, что вот сейчас я на вершине светской жизни… в самом начале передачи мы с вами слегка пошутили на эту тему. Да, приходит такая страшная мода на Байрона…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Мода – вот, это очень важно, что Байрон, да, оказался…

Н. БАСОВСКАЯ: Сегодняшний гламур, да, Алексей Алексеевич? А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да-да. Одеваться, как…, ходить, как…, в салонах принимать участие, где он, встречать его у подъезда, провожать его к театру...

Н. БАСОВСКАЯ: Писать о своем романе с ним…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да-да.

Н. БАСОВСКАЯ: … и писать как можно шире. Знаменитая Каролина Лэм, она же станет, ну, в общем-то, скандальной фигурой из-за того, что очень много любила рассказывать, какой Байрон плохой на почве…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это тоже было модно.

Н. БАСОВСКАЯ: Это очень модно (смеется).

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть, он становится законодателем мод.

Н. БАСОВСКАЯ: Искать в нем что-то демоническое… жена вскоре – это подробнее уже в следующий раз – скажет, что он, кажется, сошел с ума. То есть, безумно модная фигура. И вот, Алексей Алексеевич, я думаю, не всякая натура выдержала бы это испытание (подробнее в следующий раз), но ведь он кончил свою молодую жизнь не в каком-нибудь салоне, не на почве разочарования в каком-нибудь романе, а в реальном участии в освободительной борьбе…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, это вы перескочили.

Н. БАСОВСКАЯ: Он не поддастся этому! А вот как он не поддастся, почему не поддастся, как он повернет свою жизнь к тому, чтобы остаться не салонным объектом моды…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Давайте мы только скажем, что салон – это не оскорбление…

Н. БАСОВСКАЯ: Нет-нет-нет…

А. ВЕНЕДИКТОВ: … потому что это…

Н. БАСОВСКАЯ: Салонным – в смысле, модным, гламурным.

А. ВЕНЕДИКТОВ: … в Англии это вся элита…

Н. БАСОВСКАЯ: Это элита.

А. ВЕНЕДИКТОВ: … королевские фамилии…

Н. БАСОВСКАЯ: Безусловно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: … это военные, это профессура…

Н. БАСОВСКАЯ: Со времени французской революции слово «салон» - это высоко…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я просто хотел напомнить нашим слушателям. Да, это был такой…

Н. БАСОВСКАЯ: Высоко, и модно, и аристократично.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Аристократично, да.

Н. БАСОВСКАЯ: А останется он в памяти все-таки реальным борцом за свободу. Но подробности в следующей серии.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наталья Ивановна Басовская в программе «Все так». Я напоминаю вам, что в следующем действительно… в следующую субботу в 18 часов 7 минут мы продолжим разговор о лорде Байроне. У нас с Натальей Ивановной некий такой кризис в выборе людей, и поэтому я предлагаю вам, те, кто нас слушают, присылать свои предложения…

Н. БАСОВСКАЯ: Очень хотелось бы.

А. ВЕНЕДИКТОВ: … да, вот сейчас: +7-985-970-45-45. О каких еще исторических персонажах вы хотели бы услышать в ближайшее время? Потому что у нас уже огромный запас, очень много сделано. Конечно, далеко не все, но ваши предпочтения… Может быть, мы поставим, там, 10 самых популярных на голосование на сайт «Эха Москвы» или на «Дилетанте»…

Н. БАСОВСКАЯ: Было бы интересно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: … посмотрим, о ком вы хотели бы услышать программу Натальи Ивановны Басовской в нашем бесконечном… не сериале, как называется? Ну ладно, не важно.

Н. БАСОВСКАЯ: Бесконечном панно, картине истории.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ленте, да, ленте в программе «Все так». И я прощаюсь с вами.