Королева Виктория - символ на троне - Наталия Басовская - Все так - 2007-02-11

А.ВЕНЕДИКТОВ – И действительно, Наталья Ивановна Басовская. Добрый день!

Н.БАСОВСКАЯ – Добрый день!

А.ВЕНЕДИКТОВ – И сегодня с Натальей Ивановной Басовской мы будем говорить о королеве Виктории. Еще мы, конечно, знаем слова «викторианская эпоха».

Н.БАСОВСКАЯ – Да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Мало королей, королев, венценосных монархов дали свое имя целой эпохе. Я, вот, вспоминал, российская эпоха – это все-таки Елизаветинская эпоха.

Н.БАСОВСКАЯ – Петровская.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Нет такого термина, петровская эпоха, как эпоха.

Н.БАСОВСКАЯ – Или эпоха великих реформ. Александр II.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, можно сказать, эпоха дворцовых переворотов.

Н.БАСОВСКАЯ – Но в общем, Виктория в этом смысле уникальна, как и во многих других смыслах. Вот этот символ на троне я постараюсь раскрыть всем нашим разговором. Мы с вами коснемся многих граней этого символа. Но сначала чем же она так вот выделяется, кроме того, что целая эпоха названа? Во-первых, что означает «викторианство»? Ну, коротко говоря, устойчивость, порядочность, процветание.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Стабильность.

Н.БАСОВСКАЯ – Все хорошие понятия! Устойчивость, стабильность, порядочность, процветание. Именно в эту эпоху монархия из политического института сделалась институтом моральным, более чем политическим. Как и почему – чуть позже. Чем еще она уникальна? 64 года правления. Ну это действительно эпоха даже хронологически. Она умерла в январе 1901 года, и уже сразу в этот момент люди говорили мыслящие: «Это знак ухода XIX столетия». Она ушла вместе с XIX столетием. При ней Англия – кузница мира, владычица… она владычица огромной Британской империи, работала… была в диалоге, как королева, с крупными государственными деятелями. Пальмерстон, по поводу которого она сказала: «Ах, никакие мои протесты не действуют на лорда Пальмерстона!» Да, он сам по себе был, Пальмерстон. До того Мельбурн, который тоже был мудрым человеком, толковым государственным деятелем, а ей говорил все время одно: «Будьте хорошей королевой». А что он в это вкладывал – это другой разговор. Знаменитый Дизраэли – очень интересная, яркая личность. Писал: «Каждый любит лесть. И когда вы приходите к Ее Величеству, – Виктории – вы должны поражать лестью». Взаимодействовала по-разному, то ровно, то неровно, с Гладстоном. И сумела все-таки через все это пройти, уцелеть и дать своему веку, веку своего правления, эпохе правления, такие достаточно лестные эпитеты как стабильность, устойчивость, порядочность и прочее. Это было чрезвычайно важно. Не понять всего этого, что было с Викторией, если два слова не сказать о предыстории монархии до появления нашей героини, которая родилась в 1819 году, и в возрасте 18 лет, в 1837, стала королевой. С монархией в Англии, со средневековой монархией, было покончено в XVII веке во время Английской буржуазной революции.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, секим-башка Карлу I.

Н.БАСОВСКАЯ – 1649 год – казнь Карла I Стюарта. Династия, одна из великих династий, но безусловно, несущих в себе наследие средневековья. Затем короткий период реставрации: 1660 – 1688 – Стюартов призвали обратно. Все-таки очень трудно было сразу так радикально переменить, англичане не любят таких переломов. И после смерти Кромвеля лучше вернуть – Стюартов вернули на трон. Но в 1688 году произошло то, что англичане очень элегантно назвали Славной революцией. Они низложили совершенно непригодного к правлению, тупого, бездарного Якова II Стюарта. Но низложили уже более элегантно, им не хотелось снова той крови, которая была связана с Кромвелем и революцией. Его выдворили во Францию. И как ни странно, он там был принят и тихо закончил свои дни.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Кстати, это… эти события получили название Славной революции.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Им это очень нравилось, англичанам. Что вот так, бескровно – выдворили и ладно. Хотя в прошлом, средневековом прошлом английской монархии, было много крови, много жестокостей. Им хотелось перейти к какой-то другой форме. Как, пока никто не знал. Оригинальным способом перехода, звеном, было призвание в Англию мужа дочери Карла II из династии Стюартов, Марии, Вильгельма III Оранского. Кто он такой, этот Вильгельм III? Представитель знаменитой Оранской династии, один из которых возглавлял освободительную войну Нидерландов, голландцев, за свою независимость, и имеющий должность штатгальтер Голландии. Голландия – республика, но компромиссная пока. Первая республика. В Голландии республиканские институты главные, но есть и штатгальтер – как бы вот, символ преемственности монархической власти. Интуитивно англичане уже искали то, что они потом нашли в Виктории. Ему дали понять, что его власть не от Бога, как утверждалось все средневековье, а от народа, и символ этого народа – парламент. Вот этот очень важный переход, он не сразу сложился, он ни сразу образовался. Была еще такая сестра этой Марии, королева Анна, которая совсем уже ни во что не вмешивалась, ни в чем не участвовала, была ну просто женщиной… но и символа того, которым стала Виктория, из нее не получилось. Это было какое-то тихое безвременье. И еще раз сменилась династия. В 1714 году пригласили дальнего родственника правящего династии из Германии, Георга I Ганноверского. Вот несколько династий сливаются, результаты пока очень плохие. При дворе установились какие-то дикие нравы. Последние Стюарты транжирят деньги, очень много денег. Окружают себя средневековой пышностью – а в реальных делах ничтожны. Окружают себя людьми не по принципу их талантов и ума, а по принципу «нравится – не нравится», «родственник – не родственник» - чисто средневековый подход. А прошли времена верности, когда, вот, мой меч служит королю. Век паровозов, век металлургия, Англия – кузница мира, нужны профессионалы, которые понимают, как этим управлять. Не получается. И тогда вот эти последние правители, которых я называла, они как часто бывает при вырождении какого-то института, впадают в разврат, в упадок, двор превращается в какой-то вертеп, где много безумцев, причем в прямом смысле слова. У них очень много детей, многие из этих детей какие-то слабоумные. Ну, в результате всяких браков, достаточно близких. Бессмысленное поведение, народу не нравится, у народа отторжение такого поведения, они хотят, чтобы монархия была, ну, скажем так, попросту, красивой. А не получается. И все это стало очевидным кризисом при Георге III, который просто впал в безумие – он был совершенно ненормален. У него было полным-полным детей – 7 сыновей, 6 дочерей – но никаких шансов, что из них появится реальный наследник. Сам Георг совсем уже сумасшедший, дряхлый, его старший сын, который регентом при нем состоит, стар, слаб здоровьем. Два следующих сына не молоды, сожительствуют с какими-то артисточками опереточного такого плана, никаких законных детей у них нет. А дочери – часть старые девы, детей не имеющие, у других умерли во младенчестве – явный опять кризис монархии. И тогда, как бы, создается план рождения королевы Виктории – вот что любопытно.

А.ВЕНЕДИКТОВ – План?

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Она была рождена по плану. Один из сыновей Георга, около 50 лет возраста, герцог Кентский, и жена… решает бросить свой развратный образ жизни – он был относительно крепок – жениться, вступить в законный брак, годный для королевской крови, с принцессой, дочерью герцога Сакс-Кобургского – все это очень провинциально, но монархично – и зачать ребенка. Ребенок был зачат. Родилась дочь. Это и была будущая Виктория. Отец умер, когда ей было 8 месяцев. Ее мать, принцесса Шарлотта, не имела никаких средств, не была особой знатной…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да, это провинциальная.. провинция… даже германская провинция.

Н.БАСОВСКАЯ – Провинция! Это глушь. Но у Виктории были права. Она была единственной реальной фигурой. Все больше подчеркивают о ее раннем детстве, что родилась крепкая девочка, родилась нормальная девочка.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Нормальная.

Н.БАСОВСКАЯ – На фоне, вот, их всеобщего этого разложения. И она стала надеждой престола. Она узнала об этом только в 11-летнем возрасте, когда ей сказали, что она, видимо, будет королевой. Правил один из потомков Георга III Вильгельм IV. И замечательная реплика, очень ее характеризующая: «Я буду хорошей». Всю ее жизнь она потом пыталась в целом это свое обещание выполнить и опиралась на тех наставников, которые учили ее быть хорошей. Ее крестили, у нее очень интересный крестный. Ее первый крестный – принц-регент, старший сын безумного Георга III, будущий вот этот Вильгельм IV – и русский царь Александр I, российский император, который лично на крестинах не присутствовал, но дал свое согласие. Что это факт означает? Эти дома, русский и дом Виктории, они потом еще больше будут связаны. Но это слава войны 1812 года…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Это красиво, это русские вместе с англичанами победили чудовище в лице Бонапарта. И вот отсюда этот жест. Он крестный отец единственной реальной наследницы. Ей дали замечательное имя. Джорджина Шарлотта Августа Александрина Виктория. Александрина – в честь Александра, Виктория – в честь матери. И закрепилось это последнее имя Виктория. «Я буду хорошей». Она начинает стараться быть хорошей с самой процедуры коронации. Она потрясающе описана в источниках, процедура коронации. Поскольку в Англии монархия настолько за последнее время сбилась с былой красоты, величия и четкости, то коронацию толком организовать не сумели. Она была организована плохо. Действо… это действо. Действо для народа. Многие действующие лица путали слова, фигуры, последовательность своих выступлений. В Вестминстерском аббатстве, в таком замечательном месте, где погребен Вильгельм Завоеватель, многие короли, Мария Тюдор и Елизавета I, а также великие ученые Исаак Ньютон, Чарльз Дарвин – а коронация идет не очень хорошо. И многие слышали, как она периодически спрашивает, юная Виктория: «Умоляю, скажите мне, что я должна делать?» Кольцо, которое ей стал надевать духовный отец, оказалось мало. Он с великим трудом, видным для народа, натянул, напялил это кольцо ей на пальчик бедненький, и потом с большим трудом его сняли с опухшего пальчика. Т.е. быть хорошей…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ей 17 лет.

Н.БАСОВСКАЯ – …стало… 18. Ей стало трудно быть хорошей.

А.ВЕНЕДИКТОВ – 18.

Н.БАСОВСКАЯ – С первого момента ей нужны были советники, ей нужен был, конечно, брак, ей нужна была какая-то опора, ей надо было искать другой стиль. От былого разврата двор она отворачивает решительно. Она не подходит для этого, она другая личность. Но на кого-то надо опереться. И стать тем самым эталоном, которого жаждут англичане. Не упразднить монархию совсем, но упразднить средневековую монархию. То, что, между прочим, в это время в России не произошло. В России царь – это бог. Он все.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Николай Павлович, 36-й год.

Н.БАСОВСКАЯ – Николай Павлович потом посетил ее. Они встречались. Это страшное дело: царь… и так придворные Николая пишут о нем: «Это наш живой бог», «это божество», «Их Величество увидеть – это великое счастье», «Он на меня взглянул».

А.ВЕНЕДИКТОВ – Это пишут в частных письмах.

Н.БАСОВСКАЯ – В дневниках, в частных письмах. Много вспоминают, что он бросил взгляд… Такая монархия в Англии уже не нужна. А какая? Ну, такой они отрубили голову. А какая, они еще точно не знают. Развратники, живущие за счет нации и развлекающиеся, тоже отменены. Что мы ищем? И вот в этом поиске Виктория, как существо, в целом, наверное, достойное, но весьма усредненное, оказалась…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Что значит усредненное?

Н.БАСОВСКАЯ – У нее мещанский вкус. Из музыки она больше всего любила оперетту. Она писала очень простенькие записочки. Она немножко рисовала, но немножко. Она немножко читала…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Но немножко.

Н.БАСОВСКАЯ – …но немного, немножко. Она написала книжку, ей хотелось, более, чем ординарную. И она была настолько простушкой, что когда ее посетил Чарльз… когда ее посетил Диккенс, она подарила ему, Диккенсу, свою вот эту книжку, которая что-то такое, вроде писания домашней хозяйки. Т.е. она существо несколько усредненное. Наверное, такая была как раз нужна. Но в одном она оказалась не усредненной: в любви. Об этом позже.

А.ВЕНЕДИКТОВ – И Наталья Ивановна Басовская, мы говорим о королеве Виктории.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ – 13:35 в Москве, мы с Натальей Басовской продолжаем эфир, он посвящен сегодня королеве Виктории Английской. Мы остановились на том, что королева Виктория была банальна – наверное, так: банальна.

Н.БАСОВСКАЯ – В чем-то.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Обычна… нет, вот в первой части. Банальна, обычна. И завершили перед перерывом разговор о том, что она была не банальна только в одной сфере своей жизни – в любви.

Н.БАСОВСКАЯ – В любви, в семье. Это было очень важно. Наступившая… прочно наступившая в Англии буржуазная эпоха, характер англиканской церкви, требовали, чтобы семейные ценности после поры разврата в королевских семьях, чтобы возобладали чистые, строгие, не обязательно пуританские, но благородные семейные ценности.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Но протестантские… но англиканские, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Англиканские.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Чтобы это было благородно, соответствовало морали, веку. Виктория для этого очень подходила. Она была настроена на замужество, замужество должно быть подходящим, достойным. Ну, между прочим, среди возможных женихов был наследник Николая I Александр, будущий Александр II – он посетил Англию, и есть данные, что, между ними взаимная сложилась симпатия, о чем Александр II… будущий Александр, просто Александр, сообщил отцу, Николаю I, что весьма, весьма неплоха, хорошо. Ответ был прекрасно солдафонский николаевский: «Россия нуждается в будущем царе, а не в муже английской королевы». И все.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Молодец, Николай Павлович.

Н.БАСОВСКАЯ – Четко. У него все по палочному. Было забыто. И естественно, состоялся у Александра другой брак. А Виктории подобрали, удивительно подобрали жениха. Ее дядя Леопольд, который стал королем Бельгии, очень любимый, уважаемый Викторией, умный, прислал ей явно с матримониальными планами своего племянника, принца Альберта Сакс-Кобургского, все из того же, вот, угла.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Медвежьего.

Н.БАСОВСКАЯ – Ему 22 года, Виктории 20. Т.е. он ни знатным происхождением, ни богатством, ничем, отличаться не может ничем. Красив, благороден, манеры, происхождение приемлемое. Она влюбилась в него мгновенно.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Т.е. прынц. Прынц.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. То, чего она ждала.

А.ВЕНЕДИКТОВ – На белом коне.

Н.БАСОВСКАЯ – Она влюбилась в него мгновенно, сама сделала ему предложение, очень достойным образом. И когда он сказал, что он согласен, она сказала: «Какое счастье, как я безмерно счастлива, благодарю тебя, мой любимый, обожаемый». И никогда – они прожили вместе 20 лет – из этого образа обожающей и преклоняющейся перед ним жены, никогда не выходила. Даже самые злые языки про эти 20 лет ничего дурного про нее и придумать-то не могли. Другое дело, что там все мучаются, отвечал ли он ей тем же… чем бы он ей не отвечал, у них родилось 9 детей.

А.ВЕНЕДИКТОВ – А я должен сказать, что придворные даже шутили, пародируя королеву, «мы и наш возлюбленный Альберт».

Н.БАСОВСКАЯ – Она…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Она все время так говорила.

Н.БАСОВСКАЯ – Она держалась в этом образе.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Она боролась с парламентом по единственному вопросу. Что ей там войны? – была Крымская война, была Англо-бурская война – она только благотворительностью, как ей предлагалось, занималась. А вот чтобы сделать Альберта, повысить его статус, добиться статуса принца-консорта – вот тут она поборолась с парламентом и победила, как бы во имя любви. Итак, от этого брака – эталонный брак – девять детей. Со временем 40 внуков. Один из детей, между прочим, родился с болезнью гемофилией, и наводит на прямые аналогии с русским правящим домом, с которым они породнились. Я скажу о связи с Россией. Этот ребенок прожил долго. Правда, сначала она была в большой истерике, в отчаянии – она очень впадала в отчаяние, замыкалась, уходила от всех, рыдала сутками, ее приводили в чувство – на почве болезни этого ребенка. Он прожил до 29 лет – все-таки довольно много. И семья выглядела так, как ее хотела, какой ее хотела видеть Англия. Все равно, время от времени, в стране случалось недовольство монархией. Почему? Не все в Англии остались монархистами. Была большая категория людей в период интенсивного развития промышленности, неизбежно – людей, живущих бедно, недовольных своим положением. Развивалось чартистское движение, которое, того и гляди, могло перерасти, не дай Бог, снова в революцию. Т.е. недовольных хватало. А тут в золоченых каретах разъезжают эти представители монаршего дома – нужен ли он? Им официально парламент дает порядочное обеспечение – она, кстати, билась за то, чтобы ее детям повысили жалование от нации, и вот здесь тоже добивалась, в основном, хотя бы, компромиссного результата. И вот, они разъезжают. И время от времени такое раздражение. Короче говоря, на Викторию было совершено семь покушений. По этому поводу можно размышлять, к ним по-разному относиться… ни одно не было очень реально опасным и смертельным. Ну, например, выстрел на вокзале Лондонском: стрелявший прицелился в Викторию настолько наивно, что мальчик-подросток зонтиком выбил у него из руки этот пистолет. Поэтому некоторые покушения… как правило, после этого объявляли, что покушавшийся безумен…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну конечно. Ну конечно!

Н.БАСОВСКАЯ – Выносили, правда… Ну, стрелять в Викторию!

А.ВЕНЕДИКТОВ – Кто ж в здравом уме…

Н.БАСОВСКАЯ – Явное безумие. И выносили иногда смертные приговоры – она всегда заменяла их на пожизненные заключения. Но любопытно, что после каждого покушения наблюдалась вспышка безумной народной любви к королеве и принцу-консорту. Он отличился только одним: в 1851 году по его инициативе – вот по его инициативе – в Англии состоялась всемирная промышленная выставка, очень восславившая достижения Англии, ее передовую производственную роль, красиво оформленная, понравившаяся. А так, в общем, он всегда был в тени и кажется, плохо переживал это свое нахождение в тени. Во всяком случае, явный красавец и принц, когда он прибыл ко двору, довольно быстро к 40 годам выглядел на все 60, о чем говорят все. Были какие-то у него заболевания, дряхлость, грустность, т.е. счастливым он не выглядел. Но время от времени, вот, они как этот символ любви взаимной, безумной, по улицам Лондона проезжали, и если произошло перед этим что-то трагичное, народ все прощал и обожал их. Вот например, Виктория устроила настоящее шоу из счастливого выздоровления своего сына. Сын и наследник заболел брюшным тифом – болезнь тяжелая, всегда тяжелая.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Находился между жизнью и смертью, нация знала, все волновались, потому что наследование – это так важно, а этот, вроде, принц Уэльский, уже признан, что это будет он… он умирает, умирает – выжил. И она устроила шоу. По улицам Лондона она едет с этим счастливо выздоровевшим юношей, поднимает высоко его руку и целует эту руку. Народ рыдает. Сам не знает, отчего. От умиления. Она умела вызвать вот это умиление и тем самым выполнять ту задачу, которую она перед собой поставила: превратить – век перед ней поставил, вернее – превратить монархию в красивый символ. На ее счастье или несчастье – наверное, несчастье личное, счастье общественное – Альберт умер рано, в 1861 году. Резко, сразу, какие-то странные тоже версии его смерти – вроде, тоже тиф, и вроде тиф оттого, что у них во дворце плохая вода – куда смотрели санитарные службы, не знаю. Но умер. И она занялась увековечиванием его памяти. Память эта увековечена по сей день. 8 лет строился мемориал – открыт в 1876 году.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Я там был.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, все вот, кто был…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, все там были.

Н.БАСОВСКАЯ – …бывающие в Лондоне там были.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Вот я в Лондоне была, но там не была.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Все впереди, Наталья Ивановна.

Н.БАСОВСКАЯ – Но очень хорошо изучила: высота 55 м.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, да, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Фигура принца-консорта – более 4 м. Окружен… 169 фигур его окружают – ученых, композиторов, артистов, поэтов, к которым он имел самое слабенькое, отдаленное отношение. И сразу рождается приговор народный: «Великий мемориал невеликому человеку». И все равно, с другой стороны, симпатия к тому, как она любит, как она скорбит… Года на два она вообще отключилась от жизни после его смерти, и тогда даже парламент выразил недовольство, что одно дело – не вмешиваться в государственные дела, это ты молодец, наша обожаемая королева, а вот совсем не появляться нигде – тогда исчезает вот эта… смысл символа. Не открыть заседание парламента…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Пять лет не было тронной речи.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, да, где же наш символ?

А.ВЕНЕДИКТОВ – Тронной речи не было пять лет.

Н.БАСОВСКАЯ – Два года она вообще людей не видела. И вот все-таки – было оно искренним, не было, наверное, было и то, и другое – опять вот эти ее некоторые мещанские черты проступают. Я смотрю на иконографию эпохи – появилась уже фотография. Есть такая фотография: бюст Альберта, она стоит около него, приобняв его, в явно театральной позе, закатив глаза – вот она рыдающая, вот она скорбящая, как Ниоба какая-то. Другая фотография: она сидит на кресле, на стуле, в руках держит портрет Альберта, чтобы они вдвоем были на этой фотографии. Что-то мещанское, что-то наивное в этом есть. Но наверное, это нравилось и умиляло бы до конца, если бы не появилась тень другого человека, и самого удивительного. Появилась ведь странная фигура. У нее появилась привязанность к слуге, Джону Брауну, шотландцу.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Простой, Браун – совсем простая фамилия.

Н.БАСОВСКАЯ – Простой, в общем, шотландский мужик.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Конюх. Говорят, конюх.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, конюх, потом стал кем-то вроде дворецкого. Ну, в общем, простой человек. Носил исключительно шотландскую юбку эту самую, килт – ей это очень нравилось. Простой, грубый, хамоватый, на глазах становился все более и более наглым при дворе, его стали бояться. А королева, вместо того, чтобы его, как бы, одернуть, вдруг полюбила, после своей скорби, некие шотландские балы, где могла всю ночь проплясать под эти волынки, вдруг полюбила шотландские балы. Поехала в Шотландию путешествовать с этим самым Джоном Брауном и по этому поводу написала свою книжку, «О нашем путешествии по Шотландии». Странно. И ходили слухи разные. Две основные версии. Элементарно, что нашла утешение в объятиях, одинокая вдова, горевала, нашла утешение, женское утешение в объятиях этого мужлана. Вторая версия, более изысканная, но очень соответствующая духу времени, что Джон Браун – могучий… ну, мы скажем экстрасенс.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Распутин, Распутин.

Н.БАСОВСКАЯ – Прямая аналогия. Время увлечения всеми этими явлениями паранормальными и спиритизмом. И якобы, он приходит в покои королевы и проводит там так много времени, потому что он вызывает ей для беседы душевной…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Духа… принца…

Н.БАСОВСКАЯ – Дух принца Альберта. Никто никогда уже не скажет, какая версия истинна. Но ни одна из этих версий полностью ее моральный авторитет не погубила.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Она ходила в черном.

Н.БАСОВСКАЯ – Она ходила в черном.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Во вдовьем, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Она вела себя скромно достаточно, но непоследовательно скромно. Вдруг, в 70-е годы: «Хочу быть императрицей». То она хотела быть хорошей королевой, и вдруг – почему? Предлог случился. Супруг ее старшей дочери Вики, обожаемой дочери Вики, Фридрих – наследник императора Германии Вильгельма. Значит, она станет – дочь станет – императрицей, а «я всего-навсего королева». И что же? Она стала. Нация и парламент пошли ей навстречу, потому что это совпадало и с интересами Англии. Ее объявили императрицей Индии. Это сделал хитроумнейший Дизраэли. Как удалось ему всех убедить, уговорить – это отдельный разговор. Потому что вообще-то императрица Индии – в этом есть что-то немножко и занятное и даже чуть-чуть, ну, несерьезное, смешное…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Курьезное.

Н.БАСОВСКАЯ – …курьезное – очень точное слово. Но это сделано. И она вдруг императрица Индии. И у нее в доме появляются индийские слуги. Но прежде чем индийские слуги, одна маленькая страничка: Виктория и Россия. Здесь просто довольно занятные есть нюансы.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Крымская война – самый занятный нюанс, я бы сказал.

Н.БАСОВСКАЯ – Самое занятное, что у нее крестный отец формально Александр I.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Александр I, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Крымская война, в которой она лично не влияет ни на ход военных действий, ни на решения, но откровенно не симпатизирует России.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Вообще, Маркс писал, что весь XIX век – собственно, она и правила – прошел под знаком русско-английских противоречий.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, она не симпатизирует России. И она…

А.ВЕНЕДИКТОВ – А почему? Где Россия, где медведи по улице – какое ей, собственно говоря…?

Н.БАСОВСКАЯ – Вот ее высказывание про Россию… Ну, во-первых, у нее в гостях побывал Николай I.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Не понравился, наверное.

Н.БАСОВСКАЯ – Нет, не понравился. На их взгляд, церемонного английского двора, он приехал слишком внезапно, как-то резко, даже не успели они точно решить, принимают или нет. И когда она очень мягко сказала: «Как жаль, что ваш визит такой стремительный, мы не вполне приготовили покои для вас…» Ну, вся вот эта вот элегантность придворная. Он в ответ брякнул: «Выдайте мне клок соломы, я на нем и буду спать». И ошеломил очень сильно. Вместе с тем, она отмечала, что как мужчина он видный, он крупный – она, вот, имела такую слабость: мужчина должен быть крупным, видным, большим. Но все-таки пук соломы этот…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – …она забыть не могла. После убийства Александра II, которого она когда-то в юности видела, в 1881 году она написала: «Состояние России – в письме к дочери – настолько плохое, настолько прогнившее, что в любой момент может случиться что-то страшное». А ведь она была права. Она это видела своими женскими глазами, через свои контакты, связи, личные впечатления. Но во всяком случае, мне еще думается, в этой антипатии, кроме вот этого личностного – понравился Николай, не понравился Николай… ну, уж Александр II будущий явно понравился. В этом было еще одно: в России была та самая монархия, которой ее лишили. Там царь – бог. А она назовись императрицей Индии – все равно смешно. Ты не бог, ты правишь не от имени бога, тобой, в общем-то, правит парламент и платит тебе жалование. И вот для того, чтобы укрепить в себе убеждение, что правильный ее путь, верен, справедлив, ей, наверное, нужен был… обратное вот это зрение, негативный пример. И она увидела и формировала этот негативный пример в лице русской, абсолютно беспредельной абсолютистской монархии, при которой рабство только было отменено в 1861 году, но где царь – это бог. Хотела ли она быть богиней? А может, хотела? Вот меня на эту мысль наводит ее индийская линия, которую я уже затронула. Когда она добилась, что она стала императрицей Индии, при английском дворе появилось много индийских слуг и много индийских предметов. Роскошь, украшения. Королева стала изучать хинди.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Господи, это в каком возрасте-то уже?

Н.БАСОВСКАЯ – В таком возрасте. И к тому же, не будучи особенно схватливой такой вот насчет образования. Она сама писала: «Я изучила несколько слов на хинди». Но это очень приятно, это очень замечательно. Особенно нравился некто Мунши, который всегда был в классическом индийском костюме, цвет тюрбана она, причем, могла ему подсказывать – «завтра хочу такой тюрбан, сегодня желаю этот тюрбан», и заказала его громадный придворный портрет. Т.е. некие чудачества, которые, вообще-то с людьми случаются, особенно к старости, они вот тут обрели индийскую форму. И ей, видимо, решили прощать, потому что по этому поводу особенных протестов уже не было. Поскольку прошли такие десятилетия – десятилетия той самой стабильности, и она консервативна, она хранит английские ценности, она консервативна до смешного, но это не обидный смех. Не любит она электричество. Англия освещена электрическими лампами, а дворцы – свечами. В глазах англичан это даже мило. Документы парламента отпечатываются на пишущей машинке «Ундервуд», приходя во дворец, они переписываются от руки ее фрейлинами или дочерьми. Королева так хочет, она не хочет читать машинописный текст. И вот это, вероятно, стало восприниматься как нечто такое, стабильное, спокойное. Пусть так будет, зато без переворотов, революций, срывов, каких-нибудь дикостей. Призрак чартистского движения, призрак рабочих недовольств, бурлящая Ирландия, которую она зато не любила откровенно – это опять правильно по-английски: «А ирландцы – все революционеры, не люблю»… это все импонировало нации. И потому мелочи вроде этих слуг оставались мелочами. Конечно, многовато, периодически говорили, многовато уходит денег на содержание семейства. Ведь всех этих детей надо пристроить, выдать замуж, парламент должен выдать – или женить – выдать приданое, нужны визиты, приемы. Да, это расходы. А стареющая Виктория, особенно ставшая императрицей, вдруг чуть-чуть рванулась и к роскоши. Она принимает персидского пашу, правителя в роскошнейшем туалете и драгоценных камнях, и вдруг Викторию не узнают: на ней такие бриллианты – из Индии, из древних сокровищниц Англии – что она другая. И она потом горделиво записывает – она все писала, очень любила дневники – «Я рада, что я выглядела даже роскошнее этого гордого перса». Т.е. она, конечно, эволюционировала, менялась, но ее приняли, и как знак стабильности уже любили. Виктория устроило некоторое шоу, как это ни грешно звучит, даже из своих похорон. Она знала, что она умирает. Состояние здоровья было плохое, возраст – 82 года, болезней было много. Она уже не могла самостоятельно передвигаться, была на такой, инвалидной коляске… и она оставила подробнейшие распоряжения о своих похоронах, которые были свято выполнены. Но какие! В гроб положить ночную сорочку принца Альберта. Любимые кольца, цепочки и украшения королевы – не самые роскошные, но именно любимые. Обручальное кольцо, фотографии, связанные с Альбертом. А в левую руку фотографию Джона Брауна…

А.ВЕНЕДИКТОВ – О Господи!

Н.БАСОВСКАЯ – …конюха. И локон его волос.

А.ВЕНЕДИКТОВ – О Господи!

Н.БАСОВСКАЯ – Склонные к такой… к строгому отношению к смерти, англичане все это выполнили. Но в этом, конечно, было некое шоу, был некоторый шок, но к старой женщине уже удобно было относиться как к чудачке – она чудит. Но с ней уходит век, и век спокойный. Лучше всего, на мой взгляд, о сути перерождения монархии при Виктории, превращения в символ, сказал Джордж Оруэлл…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Боже мой, тот самый, который «1984», да?

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Да. В 40-х годах. Лучше не скажешь.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Интересно. Интересно.

Н.БАСОВСКАЯ – Я просто цитирую его, потому что это гениально. Он написал: «Люди теперь не могут обходиться без барабанов, флагов, парадов. И лучше, если они будут боготворить кого-то, не имеющего реальной власти. В Англии же реальная власть у джентльменов в котелках, а в золоченой карете, символизирующей величие, восседает другая персона. И пока сохраняется такое положение, появление Гитлера или Сталина в Англии исключено».

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, красиво он сказал. Надо только вспомнить – я думаю, что нас будут упрекать, что, вот, Вы говорили только о королеве как о королеве, о ее жизни – что за время ее правления Англия действительно стала мировой державой. Владычица морей, она удержала за собой эту позицию, несмотря на паровозы и электричество. И конечно, то, что… удивительно, каким образом Виктория окружала себя вполне самостоятельными людьми, людьми, которые с ней спорили, которых она выгоняла, она ссорилась, она устраивала им истерики – великие люди…

Н.БАСОВСКАЯ – Но не интриговала против них.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Нет. Это самое интересное, что она, там, оскорбляла и в глаза, там, и Пальмерстона, и Гладстона, и Дизраэли…

Н.БАСОВСКАЯ – Могла обозвать, но оставить министром, не наставить, чтобы он ушел – она не могла снять министра.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – Но не предлагать, чтобы он ушел.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Это достаточно разумная позиция.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да. Я думаю, что, Наталья Ивановна, что про некоторых из них мы в рамках нашей передачи мы, безусловно, сделаем – тогда мы будем говорить уже и о политике, и о…

Н.БАСОВСКАЯ – С удовольствием.

А.ВЕНЕДИКТОВ – А королева, она символ. Как может… символ можно, как памятник, обойти по кругу, да? И более ничего – вот как памятник.

Н.БАСОВСКАЯ – Полностью символом английскую монархию сделала она. И сделала всей своей долгой жизнью. Сегодня в Англии примерно та же ситуация, но английское семейство королевское подчас хуже справляется с теми проблемами, с которыми боролась королева Виктория.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Наталья Басовская и Алексей Венедиктов. И чтобы нас не обвиняли в том, что мы говорим только о людях, которые нам сильно нравятся или сильно не нравятся, следующий у нас император Нерон.

Н.БАСОВСКАЯ – Уж тут не обвинишь.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да уже, тут не обвинишь. Готовьтесь, друзья мои, и в Москве 13:59.