Все сложно - 2019-07-25
И. Воробьева
―
21 час и 4 минуты в столице. Всем здравствуйте! Это программа «Все сложно». И, боже мой, наконец-то мы вернулись! Ирина Воробьева, Елена Панфилова. Лена, привет!
Е. Панфилова
―
Привет-привет!
И. Воробьева
―
У нас, как всегда, все сложно. Ничего простого у нас не бывает. И, конечно же, мы начнем с Мосгордумы, с происходящего вокруг – сейчас, знаешь, слово такое опасное – выборов. Но прежде чем начнем, скажу, что вы можете писать нам сообщения на номер: +7 985 970 45 45 – наш привычный старый номер телефона для ваших СМСок. Вы можете что еще сделать? Например, вы можете писать в чат Ютуба (на канале «Эхо Москвы» идет трансляция), ну и всякие разные другие способы связи тоже использовать. У нас будет голосование, как всегда, много голосований сегодня в этой программе.Ну и давайте начнем говорить про выборы. Значит, приходит в голову… Не надо хихикать. Не надо так сразу подхихикивать. Приходит в голову, на самом деле, такая вот сцена. Много сцен, конечно. Но сцена такая. Неизвестные люди в кабинете с очень хорошим видом из окна обсуждают. Обсуждают примерно так.
«Ну, короче, Екатеринбург погасили? Погасили. Всё. Фу… С Голуновым разобрались. Всё, отпустили. Всё, никаких митингов. Всё, никто не бузит, никто не подписывает ничего, никакие газеты не выходят с одинаковыми заголовками. Всё. Всё нормально. Можно, пожалуйста... Вот давайте отдохнем. Ну, лето в конце концов. Вот Мосгордуму по-тихому можно сейчас, пожалуйста? Вяло, как обычно, тихо. Давайте сделаем так?». – «Давайте». – «Что нужно для того, чтобы тихо всё?».
– «Надо не пустить вот этих вот крикливых кандидатов, которые уже и так в печенках, в принципе, сидят со своими расследованиями, видео и вот прочими вот этими вот своими действиями. Чтоб по-тихому все прошло, надо чтоб полянка была такая ровненькая, ровно подстриженный газон. Вот. Давайте?». – «Да, давайте. Что нужно для этого сделать?». – «Ну, сейчас они подписи начнут собирать, давайте мы им сейчас помешаем. Они просто подписи не соберут». – «Давайте».
Сейчас будет, кстати, несколько неэфирных слов. Простите меня, пожалуйста. Я осознаю это слово, но все-таки произношу его в эфире. – «Ты будешь заниматься тем, что внедришься в штабы и будешь там провокатором. Ты будешь просто мешать собирать подписи. А ты у нас будешь на должности “говнюк”. Почему? Потому что надо облить кубы. Понял? Всё. Бюджета не будет». И так далее.
Собрали подписи. – «Блин… Тихо не получилось. Ну ладно. Ну что там подписи собрали… Что, мы первый раз бракуем что ли? Ну в конце концов, что, у нас там несколько итераций – у нас там графологическая экспертиза, у нас там база ФМС, у нас там вот это, у нас там… Слушайте, отбраковать можно. Вообще не вопрос». Отбраковали. Всё. Внезапно эти люди пошли на улицу. Что хотят? Почему? Короче, тихо не получается никак. Дальше, значит, все по закону. Все со всеми встретились. Памфилова встретилась.
Е. Панфилова
―
Не я.
И. Воробьева
―
Нет, не Лена. Не Панфилова, а Памфилова. Не глава… Как тебя, кстати?
Е. Панфилова
―
Transparency.
И. Воробьева
―
Ты глава?
Е. Панфилова
―
Да.
И. Воробьева
―
Не глава Transparency, а глава ЦИКа. Встретились, поговорили, обсудили, определили, что это все, это уже политика, детка, и так далее. Короче, поняли, что тихо уже не получается. Но таки душить же надо. – «В общем, давайте делаем обыски. Обыски – это такая штука, которая всех пугает. Уголовное дело заведем. А то в рамках чего же нам еще обыски проводить. И давайте, значит, сделаем обыски. Ну и далее по накатанной».В общем, вот такая примерно сцена у меня в голове возникает, когда я про все это думаю. То есть как бы хотели все как обычно тихо, вяло и просто не пустить, а получили внезапно какую-то другую историю.
Е. Панфилова
―
Я ничего не слышала, потому что у меня отит.
И. Воробьева
―
Ага, то есть ты меня не слушала.
Е. Панфилова
―
Я выступаю в твоей пьесе в роли Мосгоризбиркома, у которого тоже отит.
И. Воробьева
―
Ага!
Е.Панфилова: До выборов еще далеко. Речь идет – просто допустить. Вот где тут у Кощея прищемило его иглу
Е. Панфилова
―
Институциональный. Он нифига… Ой, ничего не слышит.
И. Воробьева
―
Да-да, вот это слово единственное, которое мы сегодня будем употреблять.
Е. Панфилова
―
Да. Ничего не слышит. У него ватка в ухе. Там капельки. То есть все говорят: «Ребят, проще будет пустить. Дешевле издержки пустить». Еще на стадии, когда не дошло до самых верхов, еще на самых ранних стадиях, когда еще к Горбенко ходили.
И. Воробьева
―
Так это когда было…
Е. Панфилова
―
Но это же было. Нет, у нас отит. Потом, видимо, отит начал передаваться воздушно-капельным путем. И выше, и выше, и выше. И вот никто ничего не слышит. Им уже политологи, эксперты, журналисты, им уже собственные кандидаты там какие-то начинают так тихонько говорить, что ребят, все очень плохо складывается.
И. Воробьева
―
Но как-то нескладно, я бы даже сказала.
Е. Панфилова
―
Вот там пишут социологи: «Ребят, вы же понимаете, что вот вы сейчас их снимите, чего у вас будет с протестным голосованием в сентябре?».
И. Воробьева
―
Прости, с протестным?
Е. Панфилова
―
Да. Ну потому что если этих снять, то проголосуют за каких-то совсем загадочных людей.
И. Воробьева
―
Вот извини, что я тебя перебиваю. Но знаешь, чего сейчас они добиваются? Я человек, который ходит на все выборы всегда.
Е. Панфилова
―
Ты проголосуешь за кого-нибудь…
И. Воробьева
―
Я не пойду.
Е. Панфилова
―
Ты пойдешь.
И. Воробьева
―
Я не хочу идти на эти выборы. Лена, я не вижу, чтобы были хоть какие… То есть в этот раз это правда вообще не выборы. Это какие-то дворовые разборки уже.
Е. Панфилова
―
Нет, ты пойдешь и поставишь галочку за какого-то неожиданного Паука.
И. Воробьева
―
Нет. Нет!
Е. Панфилова
―
И, представляешь, Паук становится председателем Мосгордумы.
И. Воробьева
―
Нет. Я помню, кстати, когда он еще в мэры пытался выдвигаться.
Е. Панфилова
―
Нет, ну если серьезно, то, конечно, действительно ситуация диковинная, потому что речь идет о допуске 17 человек, еще не о выборах. До выборов еще далеко. Речь идет – просто допустить. Вот где тут у Кощея прищемило его иглу…
И. Воробьева
―
Сейчас, видишь, ты осторожно.
Е. Панфилова
―
Да. Что даже допустить до выборов каких-то… В общем-то, там довольно умеренные есть люди, тихи, спокойные. Там же большой список.
И. Воробьева
―
Да. Список большой, да.
Е. Панфилова
―
Там есть и люди с большим, так сказать, уличным потенциалом протестным, но есть и вполне себе такие книжные, расследовательские черви, что, конечно, страшнее.
И. Воробьева
―
Вообще-то, да. Просто они не очень пока понимают, мне кажется.
Е. Панфилова
―
Вот. Да допустите их. Пуская поборются. Пускай ваши выиграют. Вы же своих хоть как-то отбирали.
И. Воробьева
―
Это вопрос, я надеюсь, Лен. Потому что мы не знаем, как отбирали. Ты видела интервью Булыкина? Ну серьезно!
Е. Панфилова
―
Но как-то они их отбирали.
И. Воробьева
―
Ну как?! Ну вот как они их отбирали? Как они их так отбирали, что они никуда никого не хотят пускать?
Е. Панфилова
―
Нет, в принципе, можно, конечно, дальше глумиться до бесконечности.
И. Воробьева
―
Можно, согласна.
Е. Панфилова
―
Можно представить себе, что у них там была… Вот знаешь, такая вот бывает на море прорезь для девочки и мальчика. То есть надо там вставиться и там, типа, красивая дама с формами…
И. Воробьева
―
Картонная такая штука, чтобы фотографироваться.
Е. Панфилова
―
Да, картонная штука. А ты такой большой джентльмен красивый. И вот кто влазит – вот тот идет на выборы, кто не помещается – тот не идет на выборы.
И. Воробьева
―
Так по крайней мере честно. И критерий понятный.
Е. Панфилова
―
Вот, типа, хорошо смотришься в этой картоночке – нормально, идешь на выборы, плохо смотришься – не идешь на выборы. Но, на самом деле, ведь хаос со стороны власти наблюдается совершенно фантастический. Фантастически хаотические действия. Вот если отбросить в сторону всякие слова, слова, слова и посмотреть на таймлайн: одни бегут встречаться, организуют встречу в ЦИКе и там даже серьезно как-то разбирают, про графологов…
Е.Панфилова: Там есть люди с большим потенциалом протестным, но есть и расследовательские черви, что страшнее
И. Воробьева
―
Разговаривают.
Е. Панфилова
―
И так далее, и так далее. Параллельно, получается, где-то, потому что это все в рамках 3 дней, кто-то уже готовит уголовное дело, кто-то уже готовит: вот эти будут свидетелями, а эти будут по обыску…
И. Воробьева
―
А эти на сутки сядут.
Е. Панфилова
―
А эти сядут на сутки. А параллельно у нас будет еще одна встреча, которая по ходу изменить немножечко формат. И кто-то придет, кто-то не придет. Бедные члены СПЧ там выворачиваются наизнанку, пытаясь объяснить, почему не было председателя. Ну вот не было. И получается так, что там, такое впечатление, что в башнях закоротило вот эту сигнальную систему. И обратите внимание, мы еще раз говорим, это не выборы, это допуск до выборов. Это не Государственная Дума. Это одна из Дум, один из парламентов субъекта Федерации. Да, столица. Но что у них там в голове пошло вразнос? И у меня этот вопрос не вылезает из головы.Вот все, что происходит, вот то, что люди пошли стоять у Мосгордумы, из-за чего возникло по 141-й статье дело, то что власть начала вот так хаотически метаться, оно правда про Мосгордуму, про выборы в сентябре, или про что-то другое?
И. Воробьева
―
Да, тут действительно вопрос и про общество, которое мало того что подписи сдали и сходили, так они же, обрати внимание, многие люди потом приходили и заверяли еще раз, что они подпись свою отдали.
Е. Панфилова
―
Более того, знаменитые, известные люди… Знаменитый музыкант Артемьев и его брат, я знаю, они подписались, что это они давали. Профессор Лукьянова, собственная сестра Любови Соболь… То есть куча людей, которые как бы не просто неизвестно кто. Хотя каждый неизвестно кто – это тоже гражданин. И его голос ценен, и его подпись ценна. Но мне вот интересно, довольно большое количество людей, которые вышли на митинг…
И. Воробьева
―
На Сахарова.
Е. Панфилова
―
На Сахарова. Большое количество людей, которые все это обсуждают. Потому что куда ни ткнешься в социальные медиа, даже те, кто считает, что всех надо посадить, они обсуждают только выборы. То есть с обеих сторон одни сплошные выборы. Все другие повестки дня отползают куда-то. А мы, повторяюсь, еще находимся на стадии только допуска на выборы в один из субъектов Федерации. Вот и у меня вопрос. Пожалуйста, спроси наших дорогих, уважаемых, любимых слушателей, вот такой…
И. Воробьева
―
Скажи слово «хайп».
Е. Панфилова
―
Такая суета, такой хайп со стороны власти в смысле действий и такой резкий, решительный ответ со стороны граждан, которые выходят, готовятся, идут куда-то, подписывают, это только про будущий состав Мосгордумы или про какую-то изменившуюся гражданскую, общественную активность?
И. Воробьева
―
Ну да, тут, на самом деле, извини, что перебиваю, в первой графе я бы не сказала, что только про состав Мосгордумы, просто про выборы в Мосгордуму. Как бы избирательное право все отстаивают сейчас.
Е. Панфилова
―
Ну да. Это вот просто потому, что мы хотим видеть определенных людей в Мосгордуме?
И. Воробьева
―
И проголосовать за того, за кого мы хотим проголосовать. Иметь такую возможность.
Е. Панфилова
―
Да. Или это просто в силу того, что был, как ты заметила, Екатеринбург, было то, было сё, и уже градус общественного кипения куда-то там взлетел, и тут выборы подвернулись под руку как катализатор какой-то общественной активности?
И. Воробьева
―
Триггер.
Е. Панфилова
―
Да.
И. Воробьева
―
Итак, если вы считаете, что это битва за Мосгордуму и только про Мосгордуму речь идет, тогда: 101 20 11. Если вы считаете, что нет, это все про совсем другое или про гораздо большее и скорее про общество или, может быть, про власть, но гораздо большую, чем Мосгордума: 101 20 22.РЕКЛАМА
И. Воробьева: 21
―
19 в столице. Продолжается программа «Все сложно». Мы запустили голосование. И результаты первый раз такие вижу. Лен, первый раз вижу, честно. Вообще ни разу не видела, чтоб так было. Правда. Ну вот прям посмотри сюда.
Е. Панфилова
―
А ты сфотографируй на память.
И. Воробьева
―
Ладно. Слушайте, ну я остановлю просто сейчас уже голосование. Нет смысла его затягивать. Поэтому мы его завершаем. Никто вообще не думает, что речь идет о битве за Мосгордуму. Ни один человек.
Е. Панфилова
―
Ноль человек.
И. Воробьева
―
Ноль.
Е. Панфилова
―
Я вижу циферку «ноль».
И. Воробьева
―
Ноль человек. Никто. Что называется, дураков здесь нет, Лен. Дураков нет.
Е. Панфилова
―
Ну неужели… То есть, получается, довольное большое количество граждан, то бишь и в объективных цифрах, и в процентах 100 считают, что это общественная активность, связанная с тем, что, вообще-то, власти немножко не туда все разворачивают.
И. Воробьева
―
Но они также думают, что и власть тоже не про Мосгордуму сейчас думает.
Е. Панфилова
―
И власть – не про Мосгордуму. Получается, что все – дураки что ли?
И. Воробьева
―
Кто дураки? Где дураки?
Е. Панфилова
―
Все – дураки. То есть все – дураки, получается. То есть все неправильно всё понимают и всё неправильно делают. И идет эскалация во имя эскалации. Непонятно зачем.
И. Воробьева
―
Слушай, но, конечно, есть огромное количество конспирологических версий о том, где какая башня кого за какое место взяли и так далее.
Е. Панфилова
―
В том-то и дело, что то, что происходит сейчас, такое впечатление, что башни перепутались. Знаешь, как иногда бывает, когда дети берут пластилин разных цветов…
И. Воробьева
―
Да, и смешивают вот так.
Е. Панфилова
―
И смешивают. Такое впечатление, что вот с башнями случилось что-то подобное. Потому что, с одной стороны – вот одна встреча. С другой стороны – бегут, еще раз повторю, с уголовным делом. И последнее-то пугает всерьез. Я вот была на Дне свободных подписей, вот сбора подписей, когда независимые кандидаты…
И. Воробьева
―
Да.
Е. Панфилова
―
Я видела этих независимых кандидатов. И многие из них собрали подписи. Многие из них в числе этих 17, кто собрал, но кто никуда не дошел.
И. Воробьева
―
Не допустили.
Е.Панфилова: То, что люди пошли стоять у Мосгордумы, оно правда про Мосгордуму или про что-то другое?
Е. Панфилова
―
Да, кого завернули. Половина из них производит впечатление совершенно таких вот обычных соседей, обычных людей из нашей с тобой какой-то такой повседневной жизни. То есть опять-таки не революционеры ни разу. То есть не Робеспьеры и не Мараты. То есть обычные люди, которые, да, будут биться за права граждан – та же Юлия Галямина, Лена Русакова. Многие там были.И сейчас вокруг них бегают люди, потрясая повестками всякими, обысками и так далее. По опыту, многие люди, которые сидели в этой студии, я знаю, и ты с ними разговаривала и брала у них интервью, и знаешь, обыск дома – это такое малоприятное мероприятие.
И. Воробьева
―
Очень унизительно. Безусловно. Особенно ночью.
Е. Панфилова
―
Особенно ночью. Особенно, скажем, в обычной тихой семье, в которой один из членов семьи всего лишь собрался, заметь, еще даже не на выборы, а попытаться зарегистрироваться на них. То есть там может быть пожилая мама или пожилой папа, или маленькие дети, вот как они и были, в общем, у некоторых, или большие дети.
И. Воробьева
―
Которым тоже мало приятного, вообще-то.
Е. Панфилова
―
Могут быть, прости господи, несравнимо, но даже могут быть собачки и кошечки, которым…
И. Воробьева
―
Которым тоже это не очень приятно.
Е. Панфилова
―
Да. И в конце концов, может быть этот не кандидат, который тоже, в общем, нормальный человек, и у него это стресс. И, в общем-то, он собирался помогать людям, а вместо этого надо трусы выворачивать. Мне кажется это совершенно чудовищно несоразмерным, неправильным, ненужным. Никакой там 141-й. Я не самый великий юрист, но я работаю с великими юристами. Никакой 141-й там и близко нет.То есть надо за уши тянуть этого осла, и уши вытянутся до Магадана. И, может быть, получится чего-то, но очень далеко стоящее от 141-й статьи. Но тем не менее она есть. И вот наши кандидаты, все эти чудесные люди, которые всего лишь пытаются зарегистрироваться, еще раз повторюсь… Может быть, их еще никто не выберет. Хотя с таким пиаром, в общем, можно и в Госдуму уже скоро собираться.
И. Воробьева
―
Биографию сделали.
Е. Панфилова
―
Да. Потому что о половине тех незарегистрированных кандидатов, которые сейчас существуют, многие узнали только сейчас.
И. Воробьева
―
Это тоже правда, да.
Е. Панфилова
―
У нас тем не менее складывается довольно чудовищная ситуация, связанная с человеческой стороной, в которой все очень сложно, Ир. Потому что вот что сейчас делать, например, условному, я никого не имею в виду конкретно, кандидату, который сказал вот сейчас только что своим сторонникам: «Я буду биться до конца», но у которого мама с больным сердцем дома? И только что в новостях – обыск у Гудкова, обыск еще у кого-то, еще у кого-то. И понятно, что могут прийти и сюда. Вот что в этот момент делать?
И. Воробьева
―
И мама, например, говорит: «Сын, я тебя очень люблю. Я тебя всегда поддерживаю. Но давай в этот раз ты вот…».
Е. Панфилова
―
Или любимая жена говорит: «Ты знаешь, у нас малыш».
И. Воробьева
―
Или с маленьким ребенком.
Е. Панфилова
―
Или с маленьким ребенком, или на 8-м месяце. – «Ты знаешь, я пойду за тобой на край света. Но вот эти люди, 10 человек, которые будут перетряхать мои прокладки, - извините, - не-а».
И. Воробьева
―
Ну вот с этим вопрос сразу возникает. Давайте вы, наши уважаемые, любимые, дорогие слушатели, поставите себя на их место, на место вот этих кандидатов в кандидаты. Попробуйте. Потому что вы же тоже пишете: «Вот эти молодцы, идут до конца, а вот эти не молодцы. Этих сажать, а этих не сажать». Попробуйте поставить себя на их место. С одной стороны – борьба, за которой наблюдает вся страна и даже больше. С другой стороны – ваша семья, которая просит вас, не ультиматум ставит, просто просит вас остановиться и отойти.
Е. Панфилова
―
Или даже не просит, а ты сам чувствуешь, на грани всё.
И. Воробьева
―
Тут уже понимаешь, да, что это для них это будет тяжело очень и даже больше, чем тяжело, нанесет серьезный урон. Вот вы в данном случае…
Е. Панфилова
―
И есть уголовное дело. Оно реально есть.
И. Воробьева
―
Да. То есть это не просто там какие-то вещи, которые придуманы были. Действительно есть уголовное дело. Вот вы, поставив себя на их место, вот вы что выберете, вы кого выберете в данный момент? Близких, с которыми можно договориться, с которыми можно что-то решить, отправить их куда-нибудь за границу, кучу всего можно придумать? Вы на стороне близких будете и отступитесь, вот просто во имя семьи отступитесь: 101 20 11. Если же второй вариант, что нет, вы все-таки выбираете борьбу, с близкими вы что-нибудь придумаете, в конце концов за вас столько людей подписалось и борется, и выходят на улицу, и вот это всё, и некоторые даже на сутки садятся, то есть вы выбираете их, то: 101 20 22. Код Москвы: 495.
Е.Панфилова: Ошибка власти, что они не понимают, что они имеют дело с совершенно другими людьми
Если бы вы были на их месте, на месте кандидатов в кандидаты, которым, возможно, грозит уголовное дело, возможно, обыски, ну вот все эти события и у вас семья, и в семье, возможно, кто-то уязвимый есть, пожилой и так далее, и так далее, то вы выберете кого – свою семью и скажете: «Ладно, хорошо, я отступаю»: 101 20 11; или нет, вы выберете сторонников, вот борьбу и пойдете до конца: 101 20 22. Код Москвы: 495. У нас есть еще 2,5 минуты до перерыва.
Е. Панфилова
―
Да.
И. Воробьева
―
И мы не успеваем проголосовать по третьему пункту. У нас есть еще третий вопрос.
Е. Панфилова
―
А мы поговорим после.
И. Воробьева
―
Мы поговорим, но очень быстро поговорим после перерыва. Ну, пока идет голосование… Знаешь, что мне пришло в голову, когда я увидела фотографии с митинга на Сахарова? Что полностью поменялись лица.
Е. Панфилова
―
Да, конечно.
И. Воробьева
―
То есть если раньше были вот те же самые, извините, пожалуйста, Касьянов, Рыжков, не знаю, в свое время Немцов и так далее…
Е. Панфилова
―
Ну да.
И. Воробьева
―
Вот можно было еще говорить, прикрепить к ним такую целую верею каких-нибудь несуществующих (или существующих) деяний в 90-е и так далее. То вот этим – уже нет.
Е. Панфилова
―
Ира, я тебя расстрою. История так работает.
И. Воробьева
―
Почему расстроишь? Это же прекрасно.
Е. Панфилова
―
Когда-нибудь в этой студии на твоем месте окажется кто-нибудь другой тоже.
И. Воробьева
―
Безусловно. Конечно. А меня не окажется здесь.
Е. Панфилова
―
Да.
И. Воробьева
―
Я все это прекрасно понимаю.
Е. Панфилова
―
История так работает, что появляется новое поколение.
И. Воробьева
―
Просто этот момент настал.
Е. Панфилова
―
Он настал.
И. Воробьева
―
Вот он.
Е. Панфилова
―
И мне кажется, что ошибка власти, что они не понимают, что они имеют дело с совершенно другими людьми.
И. Воробьева
―
Минута до перерыва. Мы останавливаем голосование, чтобы успеть до перерыва озвучить результаты. Интересные результаты. Округляем в большую сторону. 33% проголосовавших ответили – поставь себя на место этих вот кандидатов в кандидаты – что выберут семью и отступят назад, а 67% проголосовавших сказали, что выберут борьбу. Это очень интересный результат, правда.
Е. Панфилова
―
Ну, треть, да, прекрасно понимает. И я понимаю, что там могут быть такие же мамы, такие же дочери, такие же мужья, сестры. И это нормальная человеческая реакция.
И. Воробьева
―
Абсолютно. Да. Я согласна. Хорошо. Давайте мы сейчас прервемся на краткие новости и небольшую рекламу. После перерыва еще немножко поговорим про выборы. У нас, просто, есть еще один вопрос. Мы не можем его не задать. А потом у нас все дико интересно, потому что у нас будут препараты для повышения потенции и…
Е. Панфилова
―
И почта.
И. Воробьева
―
И почта. И цыгане еще.НОВОСТИ/РЕКЛАМА
И. Воробьева: 21
―
34 в столице. Продолжается программа «Все сложно». Елена Панфилова, Ирина Воробьева. И мы не успели в первой части поговорить про Мосгордуму компактно, поэтому она у нас вылезла на вторую часть. Но не спросить об этом мы не можем.
Е. Панфилова
―
Ну, даже не спросить, а между собой еще у нас тоже нет такого полного понимания, потому что мы понимаем, что параллельно с 17 людьми, которые сейчас бьются где-то между всевозможными встречами, всевозможными…
И. Воробьева
―
Отказами, обжалованиями, уголовными делами, обысками.
Е. Панфилова
―
Отказами, обжалованиями, обысками, следственными действиями, повестками и так далее, на которых наведен так прожектор, вот мы их видим, еще существует где-то две сотни людей, которые вполне себе уже ведут кампанию.
И. Воробьева
―
Они зарегистрированные кандидаты.
Е. Панфилова
―
Они зарегистрированы, потому что они либо собрали подписи, и чудесным образом у них все было замечательно, либо они пошли от партий. И среди этих людей огромное количество прекрасных, уважаемых людей, то есть нормальных профессионалов.
И. Воробьева
―
Не единороссов. Что ты смеешься?
Е. Панфилова
―
Ну потому что это звучит как…
И. Воробьева
―
Что? Определение.
Е. Панфилова
―
Не крокодилов, не знаю…
И. Воробьева
―
Нет. Я имела в виду, что по…
Е. Панфилова
―
У них просто карьерный путь их привел вот каким-то образом куда-то, где они тем или иным образом идут либо от парламентских партий – вот от справедроссов или от коммунистов…
И. Воробьева
―
Коммунистов, от «ЛДПР», да.
Е. Панфилова
―
От «ЛДПР». Либо они как бы независимые, но все знают, что они в команде действующей власти и у них все будет хорошо. Они же не в безвоздушном пространстве. Они все, практически все, ну, я как-то так слежу, они пользуются соцсетями, ведут кампанию в соцсетях и так далее. То есть они не могут не знать о том, что происходит. И вот у меня интересная такая мысль, что им же действительно потом на работу ходить, с людьми встречаться и так далее, и так далее, и так далее.
И. Воробьева
―
Кампанию вести в конце концов.
Е.Панфилова: Как только возникает подходящий момент, у нас в избирательную кампанию вступают силовые органы
Е. Панфилова
―
Кампанию вести. И мне вот интересно, возникает или не возникает у них ощущение ненормальности ситуации?
И. Воробьева
―
Ну да. Может, оно и возникает. Мы об этом никогда не узнаем.
Е. Панфилова
―
А мне бы ужасно хотелось узнать. Я же могу мечтать, имею право. У меня все сложно. Я бы хотела узнать, вот когда они все видят, что происходит… Они видели сборщиков этих людей. Потому что если они честно собирали, то они не могли их не видеть. Они знают этих кандидатов, если они известные в районе люди. Правильно?
И. Воробьева
―
Ну конечно, да.
Е. Панфилова
―
То есть это не из воздуха взявшиеся люди. То есть, скажем, половина незарегистрированных – муниципальные кандидаты или каким-то образом связанные со своими районами люди – уже были там. То есть сделать вид, что «я этих людей не знаю»?
И. Воробьева
―
Но даже если ты этих людей не знаешь…
Е. Панфилова
―
Нет, вот я упрощаю ситуацию для них. Я вот просто упрощаю. Вот сделать вид, что «я их не знаю, я веду кампанию, я вешаю баннеры, я встречаюсь; а вот эти люди, которых сейчас будут, наверное, сажать, они сами дураки». Мне кажется, что начинать свой путь (или продолжать свой путь) в любую политику, даже в такую малипусечную, как Мосгордума, извините, вот с того, чтобы не высказаться по этому вопросу, это неприлично.
И. Воробьева
―
Хорошее слово «неприлично». Мы снова хотим вас поставить на место других людей. Представьте себе, что вы зарегистрированный кандидат в Московскую городскую Думу. Вас выдвинула партия или вы собрали подписи. И, к вашему удивлению, а, может быть, и не удивлению, вы прошли, все в порядке – и вы зарегистрированный кандидат. При этом вы действительно за добро, против плохого всего, против коррупции, воровства и так далее. Вы такой же абсолютно, просто вас почему-то зарегистрировали.И вот вы, зарегистрированный кандидат, видите, что происходит. И вот дальше вы что-то должны сделать в этой ситуации или вы не должны ничего никому? Если вы как зарегистрированный кандидат считаете, что вы должны что-то сделать…
Е. Панфилова
―
Сказать, сделать, выступить.
И. Воробьева
―
Ну да, что-то.
Е. Панфилова
―
Ну что-нибудь. Какое-то действие, обозначающее отношение к ситуации.
И. Воробьева
―
Да. Как-то пояснить и сигнализировать свое отношение вот к этой ситуации. Если да, вы должны что-то сделать: 101 20 11. Если нет, вы ничего никому не должны и никак реагировать на это не обязаны: 101 20 22. Код Москвы: 495. Итак, вы зарегистрированный кандидат в Мосгордуму и вы видите, что происходит. Так вот, вы должны что-то сделать сейчас, неважно что: 101 20 11. Или нет, вы ничего никому не должны: 101 20 22. Это два телефона, по которым можно звонить.Конечно, когда мы говорим «что-то сделать», понятно, что когда будет какой-то финал… Ну ведь финал у этой истории все равно будет.
Е. Панфилова
―
Вот в том-то и дело, что это же история с тем, что кто-то все равно… Эти же люди теперь себя называют политиками, да? То есть в этой истории они навсегда увязаны. У них в Википедии про этот период будет сказано: «Участвовали в избирательной кампании в Мосгордуму в качестве кандидата. Кампания известна тем, что…». И это теперь с ними навсегда.
И. Воробьева
―
Ну, то есть, подожди. А вот еще, кстати, по поводу избирателей. Ведь может же такое быть, что люди потом в итоге пойдут, например, на выборы и будут выбирать из тех, кто что-то сказал и сделал, и пытался помочь как показатель того, что это нормальный человек? Мне кажется, это отличный аргумент голосовать за такого человека.
Е. Панфилова
―
Вполне может быть. Так вот я и хочу. Потому что вот их сейчас не видно. Видно их баннеры.
И. Воробьева
―
Нет, ну не всех. Там некоторые приходили к тому же Мосгоризбиркому, приходили на Сахарова.
Е. Панфилова
―
Я видела троих, хорошо.
И. Воробьева
―
Ну, некоторые есть. Все равно есть. Но как бы не в массовом порядке. Не так, чтобы прям целым коллективом, что называется. Все, завершаем голосование. И вот наши слушатели, если бы они оказались зарегистрированными кандидатами в Московскую городскую Думу, на 90% сделали бы что-нибудь с этим. А 10% сказали, что «если б я был зарегистрированным кандидатом, я бы ничего не сделал, потому что я ничего никому не должен».
Е. Панфилова
―
Никому не должен. А вообще, никто никому не должен. У нас, вообще, в этой избирательной кампании никто никому не должен, потому что, как только возникает какой-нибудь подходящий момент, у нас в избирательную кампанию вступают силовые органы.
И. Воробьева
―
Да. Причем силовые органы, знаешь, если вот так сравнивать с вечеринкой, например… Вот идет вечеринка. Она начинается. Все сначала трезвые, не едят, общаются. Потом начинаются танцы. Вот в конце – салют. Это как раз вот они.
Е. Панфилова
―
И, главное, вот если надо каким-то образом закольцевать сюжет – у нас появится что-нибудь, связанное с силовыми органами.
И. Воробьева
―
Да, действительно, мы хотим закольцевать сюжет и поговорить про правоохранительные органы, которые прописались на почте. Это та самая наша любимая с вами «Почта России», которая страшно быстро все доставляет, вовремя и никогда не теряет своих посылок. В Татарстане произошел... Хотела сказать «уникальный». Хотя, конечно же, нет, не уникальный случай. Один из жителей Татарстана заказал через интернет препараты.Я, на самом деле, когда перед перерывом говорила про препараты для повышения потенции, это я просто как бы такой тизер, типа, оставайтесь с нами. На самом деле, здесь, конечно, не над чем смеяться абсолютно, совершенно точно хотя бы еще и потому, что человека посадили. Посадили его на полтора года колонии. Он был задержан полицейскими на почте. Его признали виновным по статье о контрабанде сильнодействующих веществ. И вот он теперь полтора года будет куковать в колонии за то, что просто заказал себе препараты.
Е. Панфилова
―
Самое ужасное во всей этой истории, что этот случай не то что… Я просто навскидку… Даже вот сейчас. Видишь, я без… Вот если кто нас смотрит, может увидеть, что я без компьютера.
И. Воробьева
―
Да, у Лены нет компьютера. Все у меня.
Е. Панфилова
―
Я навскидку знаю как минимум три случая с мамами больных детей, один из сейчас происходит.
И. Воробьева
―
Да. Но там уголовного дела не будет.
Е. Панфилова
―
Более того, там выписанные лекарства. Но случай же был.
И. Воробьева
―
Да. Там не рецепт, там именно написано, что
Е. Панфилова
―
Выписанные.
И. Воробьева
―
Да, окей. Там не было рецепта от врача, потому что не может быть рецепта от врача.
Е. Панфилова
―
Хорошо, рекомендованные лекарства.
И. Воробьева
―
Не мама решила, что будет такое лекарство, а врачи сказали, что такое лекарство поможет.
Е. Панфилова
―
Она его нашла и заказала. Было до этого два случая. И был случай про этого замечательного ученого с Юга России, который заказал какие-то замечательные растворители для какого-то своего суперагрегата, который самое главное изобретение всех времен и народов.Но его задержали на «Почте России», потому что в этом растворителе, без которого изобретение не работает, тоже сильнодействующие вещества, которые могут быть то ли прекурсорами, то ли еще чем-то, то ли еще чем-то, то ли еще чем-то. Получается так, что для огромного количества людей необходимы разные препараты, разные вещества, которые, в принципе, существуют во всем мире и, судя по всему, свободно продаются.
И. Воробьева
―
Ну, судя по тому, что их в интернете можно заказать с доставкой, то, в принципе, да.
Е. Панфилова
―
Получается, что для того, чтобы выполнить план, особо не напрягающийся правоохранитель должен всего лишь сесть где-нибудь в районе почтового отделения и отслеживать поступления, просто смотря… Там ведь описи есть, что там витамины… Вот многие девочки на iHerb заказывают какие-то витамины.
И. Воробьева
―
Да, да, да.
Е. Панфилова
―
А фиг его знает…
И. Воробьева
―
Ой, Лен, осторожней. Они сейчас узнают про этот сайт. Ой!
Е. Панфилова: Я
―
нет.
И. Воробьева
―
Нет, я, кстати, тоже не заказываю.
Е. Панфилова
―
А там такие красивые патчи под глаза.
И. Воробьева
―
Патчи классные там. Все, это не реклама. Извините. Патчи классные, да.
Е. Панфилова
―
Но смысл в том, что завтра окажется, что в этих патчах эта улитка, которая делает твои глаза бесконечно сияющими, она тоже с точки зрения наших правоохранителей бесконечно вредна для здоровья. И ты думаешь, что ты себе глазки раскрыл с утра пораньше…
И. Воробьева
―
Да. Мешочки убрал.
Е. Панфилова
―
Мешочки. А бац – присел на полтора года. Мне бы хотелось узнать, в какую дырку недорегулирования все это провалилось. Вот в каком месте находится регулятор или нерегулятор, который, с одной стороны, открывает для нас просторы, возможности, заказы и получение всех товаров и услуг через «Почту России» (и не только через «Почту России», а через многие другие доставочные системы), а при этом наш правоохранитель каким-то чудесным образом узнает? Заметьте, всегда узнает.
И. Воробьева
―
Кстати, узнает, что вы там заказали.
Е. Панфилова
―
Узнает, что вы там заказали. И как-то очень точно и выборочно выполняет свой план по посадкам. Вот я бы хотела… Получается, что теперь страшно заказывать все что угодно.
И. Воробьева
―
Конечно! Потому что вспомни, сколько было разборок по поводу этой ручки с камерой. Человек просто для прикола себе купил какую-то такую фигулину. Фигулину, понимаешь. Ну что это такое? Шпионское оборудование это было.
Е.Панфилова: Даже самую правильную жизненную ситуацию можно превратить в борьбу с собственными гражданами
Е. Панфилова
―
А мы-то теперь все привыкли. Очень многие ведь заказывают все по интернету.
И. Воробьева
―
Конечно. Просто посмотреть, попробовать, покрутить в руках, пошутить. То есть мало ли для чего это нужно. Но в результате реально можно… Мы это видим. И очень много таких историй. То есть я к чему. Может быть… Нет, правда. Может быть, эти люди, которые на почте тусуются, они защищают нас с вами от проникновения в страну каких-нибудь страшных препаратов, каких-нибудь ужасных устройств. Я не знаю. Но, может быть, тогда они сделают какую-нибудь службу, в которую я могу принести свою посылку, не открывая, и сказать: «Ребят, проверьте. Я не хочу… Это можно или нельзя?».
Е. Панфилова
―
Да.
И. Воробьева
―
Если они скажут «нельзя», окей, забирайте, не знаю, уничтожайте при мне (или не при мне). Делайте что хотите.
Е. Панфилова
―
Они придумали цифровизацию. Вот сделайте сайт какой-нибудь, куда я могу забить препарат или заказ, или вот патчики свои, вот эти штучки, которые я себе собираюсь заказать, и он мне скажет: «Пожалуйста, получайте. С ними все в порядке. Или вот лекарство, или витаминка, или вот эта добавка. С вами будет все в порядке». А я забью что-то другое, и мне скажут: «Нет, нет, нет. На территории нашей страны это запрещено». Вот почему этого не делается? Ну, я знаю, почему это не делается.
И. Воробьева
―
Ну да, мы все знаем, почему это не делается. Но это же ужасно несправедливо, абсолютно лицемерно и отвратительно. Потому что они людей, которые абсолютно не понимают, о чем идет речь, и они не в курсе, что там такое, то есть людей, которые не то что преступление совершать не собирались, они его и не совершали на самом деле никакого.
Е. Панфилова
―
Нет.
И. Воробьева
―
Они просто хватают и все.
Е. Панфилова
―
Потому что для преступления должен быть умысел, как известно. Нас Генри Маркович Резник учит тому…
И. Воробьева
―
Абсолютно точно.
Е. Панфилова
―
…Что должен быть умысел. А какой может быть умысел? Человек купил препарат для улучшения потенции.
И. Воробьева
―
Нет, умысел понятен. Но он преступный. По крайней мере, если без насилия.
Е. Панфилова
―
Умысел не был связан с тем, за что его посадили. Потому что статей за тот умысел, за который…
И. Воробьева
―
Вот я и говорю. Если без насилия, то нету.
Е. Панфилова
―
У нас нет статьи. Но, на самом деле, чудные дела наших самых разнообразных групп граждан по самым разным направлениям, если уж правде смотреть в глаза. Потому что, в общем, даже самую правильную жизненную ситуацию – ну, казалось бы, правильная жизненная ситуация – борьба против распространения вредных веществ – ее можно вывернуть до какого-то полного абсурда и превратить в борьбу с собственными гражданами. Так же, как и вот мы обсуждали ситуацию с цыганами.
И. Воробьева
―
Да! С цыганами история такая. На самом деле, довольно коротко сейчас скажу, потому что вы все знаете эту историю из этого населенного пункта Чемодановка. Там была драка с местными жителями. Один из местных жителей в этой драке был убит. Еще в середине июня было. Потом были конфликты, сходы, сборы и так далее. В результате всех этих конфликтов руководство области приняло решение (или руководство района, я уже не помню) цыган временно переместить в другое место. И вот цыган временно переместили в другое место.Я еще на тот момент, конечно, сильно возмущалась таким решением. Но сейчас вернувшиеся в Чемодановку цыгане обнаружили, что дома их разграблены. И вот тут сразу несколько вопросов возникает. Во-первых, вот вы… Опять поставим себя на место других людей. Вот вы руководитель города, района, села, поселка, неважно чего, где у вас конфликт этнический, на национальной почве конфликт, то есть подрались, а дальше: вот ты цыган – значит все, с тобой мы не будем по одной улице ходить. И вы, соответственно, принимаете решение. То есть вам нужно погасить конфликт. Дальше, соответственно, вы принимаете решение цыган вывезти. И ситуация стихает.
Е. Панфилова
―
Да. А потом чего?
И. Воробьева
―
Вот. А потом чего? Вот поставьте опять себя на место этого руководителя.
Е. Панфилова
―
А это ситуативные, это вот эти однократные решения: вот сейчас погасить, а дальше, – вот это любимая фраза, – мы разберемся.
И. Воробьева
―
Разобрались.
Е. Панфилова
―
Не разобрались. Вернулись.
И. Воробьева
―
Разобрались.
Е. Панфилова
―
И?
И. Воробьева
―
Ну слушай, ну правда, если бы… Окей, наверное, есть люди, которые меня убедят в том, что это было решение правильное. Наверное. Потому что это очень, понимаешь, похоже на какие-то переселения народов, которые вот прям совсем ни с чем хорошим в моей голове не ассоциируются.
Е. Панфилова
―
Подожди. Даже если это решение было правильным… Вот пускай найдутся 100% опять, вот как у нас в первом голосовании, 100% человек сейчас нам позвонят и скажут: «Это было правильное решение увезти их». А дальше куда их везти? В другой поселок? А у них там дома, вообще-то. У нас никто не поражен в правах собственности. То есть у них там дома, какое-то имущество и так далее. То есть мы у них изымаем собственность. Что вообще происходит? У нас не может быть внесудебных изъятий собственности.И тут я должна сказать про то, что меня, как ты знаешь, поражает больше всего в этой ситуации. Это были ужасные-ужасные цыгане, да, которые ужасным-ужасным образом нарушили покой Чемодановки. Вопрос. Они вернулись. Их дома разграблены. Кто разграбил их дома, если цыгане были вывезены?
И. Воробьева
―
То есть ты хочешь намекнуть на то, что есть какие-то еще люди ужасные?
Е. Панфилова
―
Ну, инопланетяне, наверное.
И. Воробьева
―
Подожди. Или ты хочешь сказать, что те самые лучшие люди планеты в Чемодановке, ради которых переселяли цыган, возможно, к этому могут быть причастны?
Е. Панфилова
―
Ну как минимум теперь цыгане могут требовать выселения тех людей, которые разграбили их дома. И так до бесконечности.
И. Воробьева
―
Мне кажется, это история, в которой действительно не бывает хороших решений. Хотя опять же, допустим, что решение переселить цыган было чем-то обосновано. Все время оговариваюсь.
Е. Панфилова
―
Нет, оно было, предположим, обосновано.
И. Воробьева
―
Предположим. Ну вот если бы я была на месте вот этого руководителя или, не знаю, мэра Чемодановки, представим себе, я бы вокруг этих домов оставленных, блин, охрану бы поставила с первого дня. Но очевидно же совершенно, что в какую-нибудь пятницу-субботу вечером соседские мужики напьются и пойдут окна бить. Ну очевидно же. Потому что им за это ничего не будет.
Е. Панфилова
―
Ну, значит руководители подумали в тот момент: «Мы вот сегодня вечером полыхающий костер людских страстей гасим, вывозим, а потом у нас суббота-воскресенье, мы едем на дачу, жарим шашлыки».
И. Воробьева
―
Ну конечно. Нам же отдохнуть надо.
Е. Панфилова
―
Да.
И. Воробьева
―
Уже забодали.
Е. Панфилова
―
Безответственность власти. Но ничто не отменяет прекрасности людей. Потому что когда прекрасные люди говорят: «Ужасные-ужасные, - и, может быть, было за что; вот тут вот цыгане должны быть высланы, а мы – пострадавшие», они тут же сами добровольно, заметь, перескакивают на сторону людей, которых хочется тоже куда-то выселить, потому что это слово называется «мародер». Это называется не «борец за справедливость».
И. Воробьева
―
Не пламенный мститель, нет.
Е. Панфилова
―
Нет, не пламенный мститель. Это не пьяный Коля (Вася, Петя) пошел покуролесить. Это называется «мародерство». Это уголовные статьи. Это покушение на частную собственность. Потому что у нас нет в нашем законодательстве никаких документов, которые бы говорили, что вот собственность цыган – она менее собственность, чем собственность каких-то других людей.
И. Воробьева
―
Слава богу, пока нет.
Е. Панфилова
―
Я не знаю, что там будут делать правоохранительные органы в Чемодановке в связи с этим, но ты абсолютно правильно поставила вопрос, что любой руководитель, оказавшийся в подобной ситуации, должен думать не про сегодняшний вечер, а про сегодняшний вечер, про завтрашний вечер, про послезавтрашний вечер, про послепослезавтрашний, про сентябрьские выборы он должен думать. Потому что вот эти попытки решать все проблемы, которые существуют в стране: вот мы сейчас ведро воды плеснем – и оно потухнет.
И. Воробьева
―
Как торфяники тушить, Лена, простите.
Е. Панфилова
―
Вот. А я тебе специально подачу красивую делаю. Оно так не тушится. То есть сначала кажется…
И. Воробьева
―
Что вроде как всё.
Е. Панфилова
―
Кажется, что всё.
И. Воробьева
―
А там, на самом деле… Да.
Е. Панфилова
―
А там, на самом деле, будет еще хуже. И когда ты людям говоришь, говоришь ты профессору Лукьяновой: «Это не твоя подпись», это будет очень плохая история.
И. Воробьева
―
Всё! Вот на этих словах, к сожалению, у нас время заканчивается. И мы заканчиваем программу «Все сложно». В следующий четверг мы тоже будем, кажется.
Е. Панфилова
―
Я надеюсь. И подозреваю, что с той же темой.
И. Воробьева
―
Ну, что поделать… Спасибо! До встречи!
Е. Панфилова
―
До встречи! Спасибо!