Дмитрий Ольховик - Военный совет - 2017-08-12
12.08.2017
А. Ермолин
―
Добрый день всем, кто нас слушает, в эфире очередной выпуск программы «Военный совет», ведущий в студии Анатолий Ермолин. У нас сегодня очень интересная, я бы даже сказал, загадочная тема. Наш гость сегодня Дмитрий Геннадьевич Ольховик, мы сегодня будем говорить про «Оборонлес». Добрый день, Дмитрий Геннадьевич.
Д. Ольховик
―
Добрый день.
А. Ермолин
―
Дмитрий Геннадьевич, ну вот я так заинтриговал слушателей. Расскажите, что это такое? Вообще, вот чем вы командуете, что такое «Оборонлес», и честно говоря, вот 9-й год мы выходим в эфир, и еще ни разу не поднимали эту тему, поэтому для меня это такая же загадка, как и для всех наших радиослушателей.
Д. Ольховик
―
Да, ну безусловно, с удовольствием готов поделиться знаниями нашей организации, об этой структуре Минобороны, учреждение наше относительно молодое, как «Оборонлес» оно сформировано в сентябре 15-го года, то есть нам нет и 2-х лет по большому счету, но корни наши глубоко исторические. Начнем с того, что лесное хозяйство Минобороны – это целый комплекс обеспечения жизнедеятельности войск, связанный не только с прямой функцией лесов на землях обороны. Такие, как маскировка объектов, размещение инфраструктуры военной, но и это целый комплекс мероприятий по охране, защите и воспроизводству этих самых лесов, направленных на сохранение и преумножение лесных ресурсов. И это тоже наша функция. То есть, когда мы говорим слово оборона – это и военная составляющая, и оборона лесов от вредителей, от природных катаклизмов и так далее, это тоже наша история. А если говорить о совсем уж исторических корнях, то военное лесничество, как наверное базовая профессия, от которой мы берем свое начало, она появилась еще в начале XVIII века, когда по указу Петра I была создана служба вальтмейстеров, входивших в состав адмиралтейства, то есть военные лесники носили морские кортики, у них были элементы морской формы одежды потому, что на них возлагали задачи по охране лесов царских от самовольных рубок, и обеспечения флота армии древесиной.
А. Ермолин
―
А, понятно. Смысл теперь, почему флотские.
Д. Ольховик
―
Да, тогда все-таки в основном это шло на постройку флота. Соответственно, они отвечали за поставку корабельной древесины, и уже к началу XIX века особое внимание стали уделять защите и разведению лесов. Сегодня наша функция значительно шире, «Оборонлес» сегодня – это в первую очередь лесопожарное формирование Минобороны, которая занимается защитой и охраной лесов от пожаров, и соответственно борьбу с пожарами на землях обороны в лесах. И вторая наша очень большая функция, как я уже сказал, это воспроизводство и лесо-восстановление для того, чтобы леса оставались. Оставались как минимум в том объеме, в котором они сегодня у нас присутствуют, поэтому лесо-восстановление, посадки новых деревьев, это большие акции, которые мы проводим несколько раз в год, год от года увеличивая площади, которые мы под это отводим. Собственно говоря, в сентябре 15-го года, как появился «Оборонлес», в связи с изменением законодательства федерального департамента имущественных отношений Минобороны, для повышения эффективности разделило эти полномочия. Сегодня есть две организации «Оборонлес», которые как я сказал, выполняют соответствующие функции, и управление лесного хозяйства и природопользования, так называемого (неразборчиво), которые выполняют функцию надзора, и претензионно-судебную работу в отношении нарушителя на землях. Соответственно, обороны. Так же, они являются номинальными держателями земель. Соответственно, сегодня «Оборонлес» - это широкая федеральная структура, мы имеем 39 филиалов по стране, причем западный самый – это Калининград, а самый восточный – это Сахалин. То есть, это не метафора: от края до края, от мужа до мужа. 39 филиалов обеспечивают свою деятельность на территории 62 субъектов РФ, соответственно как и 300 лет назад мы обеспечиваем вооруженные силы древесиной, охраняем леса от пожаров, воспроизводим их, и собственно так называемые военные леса, в просто наречье, да? Как мы тоже их регулярно слышим, это важный элемент обороны сегодня, это маскировка объектов как я сказал, размещения военной инфраструктуры, и в этом смысле нам приходится учитывать именно военную специфику этих лесов. Потому, что львиная доля возгорания в этих лесах происходит по итогам так называемым военной боевой учебы. Потому, что бомбометание, стрельбы на полигонах, потому что соответствующие леса, как правило окружают именно такие специфические объекты. Мы на страже, мы всегда это контролируем, и вовремя приходим на помощь нашим коллегам из вооруженных сил.
А. Ермолин
―
То есть, практически все военные полигоны, они находятся на землях, которые…
Д. Ольховик
―
В зоне, да, нашего контроля, и в хоне нашей ответственности.
А. Ермолин
―
Вот вы сказали, что при Петре можно по кортику было военного лесничего отличить. А сейчас, вообще как может человек пошедший за грибами понять, что он попал куда-то не туда.
Д. Ольховик
―
Ну, безусловно…
А. Ермолин
―
И в какой форме его встретят вышедшие из леса.
Д. Ольховик
―
Во-первых надо говорить о том, что все земли обороны оформляются соответствующими предупреждающими надписями, мы размещаем соответствующие указатели о том, что это как правил запретная зона, что это леса Минобороны, в которых есть определенные ограничения, ан пользование в том числе. Там такие банальные, как сбор грибов и ягод. Везде есть упоминания, что в той или иной степени там проход запрещен, особенно в границах как я говорил, таких серьезных военных объектов. Что касается функции лесничих, то непосредственно в лесу, если мы говорим о функции лесничего, встречает не наша организация, а вот как я сказал (неразборчиво), да? Управление лесного хозяйства природопользования, которые были созданы так же как и мы, в 15-м году. Сегодня развитие и нашей организации, коллег продолжается, ну как вы видите, у нас есть своя форма, во многом так сказать военная. Единственное, что нас ожидаю такие петлицы как у лесников, лесной отрасли…
А. Ермолин
―
Ну, у вас-то, вы сейчас в форме. Военная форма нормальная.
Д. Ольховик
―
Да, да, в полях, соответственно у коллег там тоже есть своя форма одежды, и безусловно это важный элемент потому, что люди должны понимать, что они встречают человека… Ну, если не с ружьем, то хотя бы облеченного определенными полномочиями, да? Тогда это позволяет доносить до них те ограничения, которые существуют соответственно в лесах, на землях обороны. Ну, повторюсь, визуализация наших служб – элемент важный, мы постоянно развиваемся, не побоюсь этого слова модного, у нас есть свой бренд-бук, у нас есть свой логотип, свой герб, соответственно своя визуализация. Наши пожарные, из пожарных формирований несут на своей пожарной технике наши логотипы, там четко указано, что это «Оборонлес», у нас есть своя федеральная диспетчерская служба. То есть, мы что называемся, имеем полный комплекс сил и средств, которые говорят о том, что нас вряд ли с кем-то можно перепутать.
А. Ермолин
―
А вот вы уже сказали по масштабу, то есть понятно, что вы практически охватываете большинство субъектов РФ, и территорию там от края до края. А вот по площади и в процентном соотношении, вот от всех скажем так, лесных владений вот какую долю вы занимаете?
Д. Ольховик
―
Общая площадь лесов на землях обороны составляет сегодня порядка 4,7 миллионов гектар, а если считать это по процентам, относительно лесов «Гослесфонда», то это не большой процент. То есть, мы там не дотягиваем до 10% от всех лесов РФ, нас этот не смущает масштаб. Потому, что…
А. Ермолин
―
10% с учетом масштабов территории РФ, это все-таки…
Д. Ольховик
―
Да, мы скорее за то, чтобы в том объеме, в котором нам это поручено, выполняет свою функцию максимально качественно. И надеюсь, у нас это получается.
А. Ермолин
―
А расскажите, а как вот вы взаимодействуете, вот как раз с государственными, с гражданскими службами? Вот у вас какое-то четкое распределение территорий?
Д. Ольховик
―
Да, безусловно. Ну, как минимум мы четко понимаем, что в рамках кадастрирования определены границы зон лесов «Гослесфонда», лесов на землях обороны. Каждый знает территорию своих квадратов и (неразборчиво), как говорят лесники. И при определении допустим источника возникновения пожара, всегда четко понимание приходит, все-таки на чьей территории он возник, и с какой территории мог перейти пожар. Взаимодействие максимально широко организовано. Потому, что существуют так сказать национальные структуры, есть федеральный штаб по тушению пожаров, в которые входят все соответствующие службы и Рослесхоз, и МЧС, и Минобороны, соответственно другие подразделения (неразборчиво), которые занимаются решением этих задач. Есть такие же штабы по каждому из федеральных округов, и мы так же в них присутствуем, я сам например являюсь членом федерального такого штаба в силу нашей специфики, да? Соответственно, взаимодействие налажено и по линии наших дежурных служб, потому что наша федеральная диспетчерская, при получении сигнала, так же оперативно транслирует их коллегам из МЧС, из региональных штабов. Если же коллеги сами наблюдают какую-то картину… Ну, условно говоря пролет самолета авиа-лесохраны, фиксирующий термо-точку, обязательно проходит так же сообщение по всем службам, четко выясняется на чьей территории, и дальше принимаются соответствующие решения по ликвидации. Поэтому, в этом смысле только за счет как раз широкого взаимодействия сил и средств, которые позволяют в том числе и друг другу усиливать при необходимости. В частности, могут обращаться к вооруженным силам с просьбой коллеге о переброске сил и средств военно-транспортной авиации помогает и нам, и собственно коллегам из других ведомств. Периодически мы можем обратиться к МЧС, хотя у нас тоже есть свои транспортные самолеты на базе «ИЛ-76», которые так же тушат пожары, но там периодически мы можем обратиться в МЧС, там например самолеты «БИ-200» тоже знаменитые, да? Тоже, которые с водой набирают из водоемов воду для тушения пожаров. Поэтому, поверх всего этого существует такая система, как АИС «Оборонлес», это отдельный вопрос, это наш инновационный…
А. Ермолин: Аис
―
это что?
Д. Ольховик
―
Это автоматическая информационная система, это наш отечественный информационный продукт, который мы разработали соответственно полностью на нашей отечественной базе, и сегодня это лицензированный продукт, который широко представлен по РФ. А все службы, которые я перечислил, пользуются ей с точки зрения информационного обмена, туда заходят данные и космического мониторинга, и данные с видеокамер, расположенных в лесных массивах. Данные наземных пеших патрулей, данные с квадракоптеров, там, где мы их так же используем. Соответственно, это такой, очень активный, (неразборчиво) в режиме онлайн массив данных, позволяющих максимально оперативно фиксировать источники возгорания, место их расположения, и принимать решение к ликвидации. При этом, у нас огромное количество пользователей этой системы, сегодня мы несколько десятков субъектов имеем в числе пользователей, мы подписали с ними соглашения пользовательские на уровне губернаторов, или профильных соответственно членов правительства. Так же продолжаем широко их предлагать для взаимодействия с другими субъектами. Потому, что система достаточно молодая, но уже повторяю, себя зарекомендовавшая. Недавно кстати, вот у нас (неразборчиво) прозвучало доброе слово от правительства Омской области, которые сказали, что именно система «Оборонлес» помогает в том числе реагировать оперативно на такие вызовы.
А. Ермолин
―
Она мониторит вот именно 10% вот эти, да?
Д. Ольховик
―
Нет, нет, нет, она позволяет делать все, повторюсь. Это общий массив, и почему мы предлагаем это всем субъектам как инструмент. Потому, что повторяю, космический мониторинг, видеокамеры, это компеляция всех возможных источников информации, которая позволяет максимально широко отслеживать обстановку по всем лесам, вне зависимости от ведомственной принадлежности, в этом и большой плюс этой системы. Соответственно, позволяет обнаружить лесоизменения на площади от 0,3 га. Это то есть очень серьезная детализация, и это тоже очень большой плюс этой системы. Потому, что зачастую, пока только увидят дым, там уже масштаб бедствия другой. Здесь это позволяет желать особо качественно, и…
А. Ермолин
―
Это за счет спутников, да, вот так, такая детализация, да?
Д. Ольховик
―
На каждой территории по-разному, да. Повторяю, что где-то за счет квадрокоптера, который взлетая, гораздо больший круг позволяет охватить. Где-то за счет того, что камерами очень сильно покрыта территория, и позволяет там сфокусировав камеру соответствующую, вовремя обратить на это внимание. При этом повторюсь, у нас огромное количество пользователей, и в том числе наиболее горимых. 12 субъектов, сибирский федеральный округ, Саха, Якутия, Крым, Татарстан, Камчатский край. То есть, это те самые как раз зоны традиционного горения называется, где этой системой уже пользуются, пользуются широко, и самые позитивные отклики. У нас сейчас предстоит ежегодный, международный форум «АрМи 2017», на нем мы планируем в рамках работы форума, подписание еще нескольких таких соглашений с рядом коллег по субъектам, и некоторым ведомствам, которые тоже занимаются этой проблематикой.
А. Ермолин
―
Вот вы так вскользь обозначили такие, очень интересные меры, и пешие патрули, и квадрокоптеры. А можно вот так вот… Ну, несколько системнее рассказать о том, что вот ваша система из себя представляет с точки зрения вот именно ну структуры, личного состава, какие формы и методы они в ежедневной работе применяют. Ну не только в то время, когда что-то горит.
Д. Ольховик
―
Конечно.
А. Ермолин
―
Вообще, сколько у вас людей?
Д. Ольховик
―
Это не секретная цифра безусловно, и действительно неважно наверное, были бы отражением того, чем мы занимаемся. На сегодняшний день «Оборонлес» реализует свои функции силами 91-й пожарной химической станции, в составе которой более полутора тысяч единиц различных видов техники, из которых более 1000 – это именно пожарная техника. Соответственно, ликвидация лесных пожаров осуществляется при помощи как стандартных средств пожаротушения…
А. Ермолин
―
И вот эта станция, извините что я прерываю, это как бы главная такая единица, да?
Д. Ольховик
―
Да, это территориальная наша… То есть, в рамках одного филиала существует как правило несколько станций, которые расположены на различной удаленности, и непосредственно в тех местах, где такая горимость, или из года в год системной является, в силу названных уже причин. Или просто за счет того, что там объем леса, масштабы там достаточно большие. Соответственно, классические методы тушения, там заливка ручным способом, воздуходувки, мотопомпы, с учетом наличия специализированной инженерной, тракторной техники, это опашка, (неразборчиво) полосы, это разрыв противопожарные. Соответственно, вся пожарная техника у нас на базе автомобиля «Урал-Камаз», полноприводные, оборудованные авторазливочными станциями на базе «ЗИЛ-131», и Минобороны очень большое значение этому уделяет, из года в год мы все больше получаем обновление этого парка. Сегодня мы полностью оснащены пожарной техникой, которая позволяет нам решать все эти задачи. В настоящее время у нас есть инновации, не побоюсь этого слова. На вооружение «Оборонлеса» поступают армейские мото-вездеходы «АМ-1», в количестве 92 штук. До конца года мы их подучим, они будут на каждый такой пожарной химической станции, будут использоваться как раз для наземного патрулирования, мы их дооборудуем соответственно возимым запасом воды, шансовым инструментом, ранцами для того, чтобы патрулирование в процессе выявления источника горения, экипаж мог уже там двухместный этот (неразборчиво) вездеход, уже мог приступить к первичным мерам по локализации...
А. Ермолин
―
(Неразборчиво).
Д. Ольховик
―
Это колесная техника, а сейчас мы после принятого очередного подписанного приказа министра обороны, будем со следующего года в том числе видимо оснащаться уже и снегоходами. Но это скорее уже для патрулирования, потому что зимой в общем-то горимость, как вы понимаете, не совсем сезонный вид спорта, да? Поэтому, в этом смысле, это будет техника просто нам в помощь. А летом, именно проходимость этой техники, мобильность ее, и возможность возить некий запас, она позволяет более оперативно конечно на эти вещи реагировать. Наряду с этим, у нас есть пешие патрули, в некоторых филиалах конные, потому что есть такие места, я недавно вернулся из командировки, видел эти места (неразборчиво), то есть там проще на лошади доехать, потому что техника там не пройдет. И это тоже такая вот специфика, мы за все методы и силы, средства, которые помогают.
А. Ермолин
―
Это где, в каком месте?
Д. Ольховик
―
Это в Забайкалье.
А. Ермолин
―
В Забайкалье?
Д. Ольховик
―
В Забайкалье, да. Поэтому в этом смысле, у нас достаточно широкие возможности технические, при этом безусловно, в случае развития чрезвычайных ситуаций, предусмотрен механизм усиления филиалов «Оборонлеса» силами военных округов, и воинских частей, расположенных на стыке, как говорится нахождения наших филиалов, в хоне нашего обслуживания. В этом смысле, в готовности к (неразборчиво) таких ЧС, к усилению «Оборонлеса» спланированы силы и средства, с количестве 314 воинских формирований, это 11,5 тысяч человек личного состава, и 1,8 тысяч единиц техники, включая инженерную. Очень сильно нам в этом смысле помогает военная авиация, летчики армейской авиации с нами вместе участвуют в облетах территории, в авиаразведки, в тушении пожаров, если это говорим про вертолеты с водосъемными устройствами, которые они несут на себе. Военно-транспортная авиация, как я уже сказал, это «ИЛ-76», который сбрасывает воду на пожары, и так же помогает нам перебрасывать технику для усиления из (неразборчиво) регионов, если такая потребность у нас появляется. Поэтому, в этом смысле мы плоть от плоти армии, и здесь мы полностью интегрированы во всей их структуре для того, чтобы максимально эффективно решать поставленные перед нами задачи.
А. Ермолин
―
Я вот думаю, что все слушатели в принципе представляют жизнь и быт гражданского лесничего, да? То есть, такая заимка где-нибудь там в тайге, в лесу, ну и соответственно там регулярные обходы, и так далее. А вот как на практике выглядит быт ваших сотрудников? Похоже это на обычных лесничих, или это какая-то все-таки другая система, по-другому как-то (неразборчиво).
Д. Ольховик
―
Ну да, как я уже сказал, все-таки военными лесничими в полном смысле слова являются наши коллеги из (неразборчиво), все-таки наши пожалуй химические станции, это полноценные, достаточно высокотехнологичные объекты, на которых располагается и пожарная, инженерная техника, в боксах на хранении, и в местах сосредоточения…
А. Ермолин
―
Это воинская часть, по сути дела, да?
Д. Ольховик
―
В миниатюре, да.
А. Ермолин
―
В миниатюре.
Д. Ольховик
―
Да, в каждом филиале есть своя диспетчерская служба, которая интегрирует нашу федеральную диспетчерскую сеть. Где полный доступ к картинке как по региону, так и в целом по стране, при желании. Все наши филиалы оборудованы спутниковой связью, потому что есть субъекты, где мобильная связь условно говоря, не очень себя хорошо показывает, особенно в тайге, там в лесах. Соответственно, это склады, где сосредоточено пожарно-химическое имущество, и так далее. То есть, мы говорим о том, что это полноценные структуры, которые точно не в избушках в лесу, да? Потому, что повторяю, основная наша функция предполагает серьезное материально-техническое оснащение, и это залог того, чтобы мы базы свои разворачивали на серьезном таком наполнении, на серьезном уровне. В противном случае, ничего кроме сигнала подать не получится.
А. Ермолин
―
Ну, это такие центры быстрого реагирования, что называется.
Д. Ольховик
―
Ну развертывания, да. Потому что там, где мы из года в год ожидаем каких-то мероприятий, мы в том числе имеем пункт сосредоточения пожарно-химических средств для того, чтобы в случае усиления просто развернуть из них опять же по принципу кадрированных войск и частей, да? Развернуть из них дополнительные какие-то отряды, усиления, вооружить как и местное население, так и (неразборчиво) воинские части специализированного оборудования для того, чтобы навалить что называется, всем миром. Мы делаем все достаточно профессионально.
А. Ермолин
―
По крайней мере, у меня про вас картинка сложилась. А вот тот самый (неразборчиво), да, вы говорите. Вот они-то обычные лесничие, или вот тоже какая-то специализированная у них…
Д. Ольховик
―
Ну, у них есть своя специфика, честно говоря наверное было бы правильно дать им отдельное слово. У них не менее интересная работа, и там хватает своих нюансов. Сегодня, повторяю, наша филиальная сеть во многом с ними перекликается, потому что когда-то мы были единой структурой, и повторюсь, после изменения федерального законодательства нас разделили на две функции. Поэтому, мы очень тесно с ними взаимодействуем, зачастую соседствуем по территориям буквально, точно зная друг друга в лицо по именам и отчествам, и безусловно ведем совместную работу.
А. Ермолин
―
Ну, они как-то военизированы тоже, или…
Д. Ольховик
―
Это такая же структура Минобороны, как мы.
А. Ермолин
―
Тоже Минобороны?
Д. Ольховик
―
Да, абсолютно. Значит другой вопрос, что функции немножко повторяю, разделены. Потому, что если говорить например о таком нюансе, как лесовосстановление, то например санитарные рубки. Которые проводит «Оборонлес», например от вредителей. Ну, помните нашумевшая в Подмосковье Типуграфка, район Типуграф, да? Из-за которого так много пострадало деревьев, да? В том числе и в лесах Минобороны. Так вот сами отводы, то есть определять, где проводить руки, в каких объемах, это делают военные лесничие, например тот же (неразборчиво), потому что у них соответственно такая функция. А мы выполняем уже непосредственно задачу, да? Например, те же самые рубки проводим. Поэтому, четкое разделение при этом позволяет командованию ставить задачи, и определять силы и средства, в рамках (неразборчиво) тех мероприятий, которые за из нас закреплены.
А. Ермолин
―
А если вот коротко, чем все-таки закончилась-то история с этими жуками-вредителями? Потому что я знаю, огромное количество хвойных лесов было просто уничтожено, да?
Д. Ольховик
―
Ну да, в Подмосковье серьезно леса пострадали, ну это скорее наверное вопрос лесного хозяйства Московской области. Мы в лесах Минобороны тоже соответствующие рубки провели, из года в год большое лесовосстановление проводим. Ну, кстати сказать, как ив Подмосковье в целом, да? Мы тоже регулярно, в совместных акциях участвуем потому, что весенние акции «Лес победы», или «Посади свой лес», мы не делим их на военные и не военные. Мы точно так же, как и область в эти же дни выходим, максимально широко привлекая как правило военнослужащих, членов их семей, наших сотрудников…
А. Ермолин
―
Я здесь прерву вас Дмитрий Геннадьевич, потому что время подошло для нашего перерыва традиционного. Я хочу напомнить, что наш гость сегодня Дмитрий Геннадьевич Ольховик, начальник «Оборонлеса» Министерства обороны РФ, мы уходим на небольшой перерыв.НОВОСТИ.
А. Ермолин
―
Мы продолжаем заседание «Военного совета», ведущий в студии Анатолий Ермолин, говорим сегодня про леса, которые находятся на территории Минобороны, соответственно и гость наш сегодня Дмитрий Геннадьевич Ольховик, «Оборонлеса» Министерства обороны РФ. И вот после перерыва первый вопрос такой, а где людей берете? То есть, это такое своеобразное скажем совмещение функционала. С одной стороны люди должны быть в чем-то военные, понимать специфику несения военной службы, а с другой стороны все-таки люди должны профессионально разбираться в том, что такое лес.
Д. Ольховик
―
Ну, здесь вы в самую точку, да? Потому, что люди – наше главное богатство, наша главная проблема. Безусловно, львиная доля…
А. Ермолин
―
Чего больше, богатство или проблема?
Д. Ольховик
―
Проблема, она наверное в силу того, что безусловно костяк нашей организации – это люди, которые работают в ней не один десяток лет. Это люди, которые как мы говорим из лесной отрасли, как правило, с профильным образованием, и которые работали в структуре соответственно военных лесничеств, а была и такая структура в свое время в Министерстве обороны, она просто в свое время была ликвидирована. Военные лесхозы, то есть это вот что называется ветераны отрасли, которые знают глубоко предмет. Безусловно, есть и много молодых сотрудников, которые приходят… Ну, не побоюсь этого слова, за неким драйвом. Я вот недавно был в командировке, в одном из филиалов, у ребят горят глаза. Вот они реально выезжают на пожар, просто что называется, как… Ну, не хочу сказать, на некое приключение, но они реально чувствуют нужность свою стране, нужность тому делу, которому они служат. И этот энтузиазм заражает и других. Почему мы говорим про проблему, потому что нам действительно не подходит абы кто, вы правильно сказали, важная составляющая профессиональных навыков, профессионального образования. Нам особо некогда учиться. У нас, что называется, работа каждый день, и без выходных. Особенно в пожароопасный период, который условно начинается там с апреля, и заканчивается там к ноябрю месяцу. Потому, что от субъекта к субъекту сезонность, она несколько разная, да? Соответственно, безусловно там сегодня у нас большой штат, 2700 человек, но при этом все равно происходит какая-то ротация, кто-то уходит на пенсию, есть вакансии, и конечно же мы чувствуем и конкуренцию. Потому, что пожарами занимаются еще несколько служб да, как я сказал. «Авиа-лесохрана», «Гражданские лесничества», соответственно там МЧС в той или иной степени тоже занимается этой проблематикой. Поэтому нам приходится в какой-то степени конкурировать с коллегами, в лучшем смысле этого слова, а это всегда не просто. Это всегда не просто, поэтому ну, кадровые вопросы, они являются текущей нашей историей, мы постоянно занимаемся ею, и конечно же хотелось бы, чтобы люди шли к нам, шли на работу. По-прежнему повторяю, ожидая, что их работа нужна. К сожалению, повторюсь, у нас есть определенные проблемы с наймом иногда. Ну, в силу того, что территории где-то разбросаны, где-то станция достаточно далеко находится от центра цивилизации, как сказали бы, да? Некоторые злопыхатели. Где-то вахтовый метод предполагается, то, что людей высаживают на точку. Это специфика, которая просто не всем нужна, не всех удовлетворяет. Гораздо проще наверное сидеть дома в пешей доступности от места работы, поэтому не простая профессия предполагает не простые кадровые решения.
А. Ермолин
―
Ну, а вот для тех, кто не хочет сидеть дома, и кому по душе вот та работа, о которой вы говорите. Вот куда они могут обратиться, нас сейчас слушает огромное количество людей, и я уверен, что среди них есть и такие, кто хотел бы к вам придти на службу.
Д. Ольховик
―
Да, ну начнем с того, что приказом министра обороны, генерала армии Шойгу Сергея Кужугетовича, у нас есть право, и мы им активно воспользовались У нас есть свой сайт «Оборонлеса», где мы широко представлены как с точки зрения раскрытия нашей филиальной сети. Мы там отражаем всю деятельность, которой мы занимаемся, мы размещаем там (неразборчиво) линейку. Все наши контакты, в том числе и начиная с командования «Оборонлеса», заканчивая собственно там контактами соответствующих служб, в которых можно обратиться. Поскольку каждый филиал примеряет это на себя, то проще наверное зайти через сайт, понять, в каком регионе, где у нас что расположено, и уже через этот сайт связаться с соответствующей нашей службой, или так же выйти на наш московский главк, и задать интересующие коллег вопросы. Мы со своей стороны активно ведем мониторинг наших филиалов, у нас в пожароопасный период я возглавляю нашу внутреннюю рабочую группу. Не хочу сказать комиссию, повторю, скорее это рабочая группа, когда мы ездим по филиалам, проверяем их готовность в пожароопасный период. Невзирая на то, что по весне мы проводим учения, и в общем-то фиксируем определенный уровень нашей готовности, в течение всего пожароопасного периода эта работа ведется системно. Мы в такой группе уже проехали, и проверили филиалы на северо-западе страны, мы были на Урале, буквально на этой неделе я вернулся из Забайкалья, и соответственно впереди еще и другие субъекты, вплоть до Сахалина. Это позволяет с одной стороны действительно видеть проблематику на местах, в том числе и с тем же наймом, или наоборот с тем, что у нас там все хорошо, да? И люди на своих местах, и знают, чем заниматься. Это позволяет всегда быть в соответствующем статусе и тонусе, с точки зрения основной нашей функции, никогда не лишне дойти ногами, что называется, потрогать руками. Из московского кабинета много не увидишь, это точно не наш метод работы. Ну, и надо сказать, что как не печально, по некоторым таким выездам приходится принимать и кадровые решения. Потому, что некоторые руководители на местах, к сожалению думая, что филиал далеко, и к ним никто не приедет, начинают западать. Поэтому, где-то добрым словом, а где-то и кадровым решением приходится наводить порядок. Но в целом, повторяю, это не представляется единичными случаями. Потому, что у нас очень ответственная работа, без громких слов. У нас за спиной и людские судьбы, это и материальная ответственность, потому что это все имущество Минобороны, это целостность военных объектов, военной инфраструктуры. Поэтому люди, которые не проникаются серьезностью порученных задач, у нас долго не задерживаются.
А. Ермолин
―
Скажите, когда какая-то критическая ситуация, пожароопасный сезон, вы как-то привлекаете волонтеров-добровольцев? И вообще, как вы к этому относитесь?
Д. Ольховик
―
Нет, у нас нет такой практики во многом. Потому, что повторяю, это не тот вид деятельности, где можно взять с улицы человека, и направить его в огонь. Я уже сказал, что у нас существует резерв сил и средств воинских частей, которые с нами на стыке стоят в местах расположений филиалов «Оборонлеса», и только с использованием специализированной техники, людей, которые в той или иной степени этому обучены, мы усиливаемся. Заявленных сил и средств вполне достаточно для реализации любого объема задач, которые сегодня могут возникнуть перед «Оборонлесом», или другими структурами Минобороны. Армия обеспечена в полном объеме силами и средствами, для тушения пожаров, и предотвращения.
А. Ермолин
―
Вот сейчас не секрет, в разгаре пожароопасный сезон, можно ли какие-то предварительные итоги подвести, и вообще какие регионы сейчас сильнее других страдают?
Д. Ольховик
―
Да, безусловно надо говорить о том, что конечно до конца сезона еще достаточно много времени, и в общем-то итоги могут быть такие, максимально предварительные. На конец июля, с начала пожароопасного сезона на землях Минобороны возникло 230 лесных пожаров. И площадь, которая была пройдена огнем, составляет 29 тысяч гектар. При этом, покрытое лесом, из них 7000 гектаров. С чем эти цифры можно сравнивать? Ну, их наверное трудно сравнивать с окончанием периода прошлого года, при этом можем говорить о том, что уже на сегодняшний день эти цифры значительно лучше вот в моменте, да? На срез этот, чем в прошлом году, в частности по площади пройденных пожаром… Площадь этого года меньше на 11 тысяч гектаров, это мне кажется достаточно серьезным таким достижением, и с точки зрения покрытых лесами площади, меньше на 21,5 тысяч гектар. Поэтому, в этом смысле мы говорим наверное о том, что внедрение различных инноваций, как то материально-технических, то есть усиление нас силами, средствами, техникой современной, так и внедрение (неразборчиво) системой (неразборчиво) позволяет нам оперативнее реагировать, быстрее выдвигаться, и быстрее ликвидировать эти пожары. При этом, конечно же наряду с… Как я сказал, объективными причинами, связанными с деятельностью вооруженных сил, боевой учебой, стрельбами, бомбометанием, существует еще и региональная специфика. В частности, очень часто причина угроз, особенно в Сибири, являются так называемые сухие грозы. Когда нет дождя, а молнии бьют, и загорается лес, да? Очень серьезной аномалией этого года является высокий температурный режим, казалось бы, не характерный, да? Для ряда регионов. Это тоже добавляет нам головной боли. Периодически случаются случаи, когда население нарушает просто меры пожарной безопасности в такой не простой период. Где-то у нас есть случаи, зафиксированные переходы пожаров с гражданских как мы говорим лесов, и собственно говоря, все это говорит о том, что наверное никогда нам не будет покоя в этом смысле. Ну, с другой стороны, для чего мы призваны, да? Хотя год от года, мы стараемся все-таки показатели улучшать, объективно за счет вот тех факторов, о которых я сказал. Надеемся, что мы достойно завершим этот пожароопасный период в этом году, и сможем показать действительно серьезный результат по улучшению ситуации, по сравнению с прошлым годом. По крайней мере, к этому сейчас есть все предпосылки.
А. Ермолин
―
Вот в 2000-м кажется году, когда у нас здесь дымы были постоянные в Москве, там все горело, или в 2010-м… Все горело, и ну тогда много говорилось о так называемых верховых пожарах, и о том, что прямо… Ну, не коллеги ваши из трубопроводных войск тоже были. Наши офицеры, руководители рассказывали, что прямо как вот плазма даже через речку перескакивает, и никакие канавы не помогают. Вот в этом году какие-то такие вот экстраординарные природные явления… Ну помимо сухих гроз, о которых вы сказали, что-то такое фиксируется?
Д. Ольховик
―
Ну, верховой пожар, это просто один из этапов низового пожара, да? Который начинается, собственно говоря на земле, а дальше при высокой температуре и усиления ветра для каких-то критических значений, а зачастую еще и смена направления ветра, в течение короткого периода времени, он может уйти на верховой. Действительно. Скорость его вырастает в десятки раз, и что называется поймать его, как мы говорим на профессиональном языке, становится очень трудно. Тогда единственной мерой борьбы является, это значит соответственно отсеченные полосы, когда просто рубится просека, для того чтобы отсечь тот участок, который горит столь интенсивно, что никакие другие меры уже не помогают. Это просто повторяю, один из элементов развития событий, до которого конечно мы стараемся никогда не доводить. Но если они возникают, то чаще всего в силу природных как я сказал явлений. Роза ветров, высокая температура, когда как порох просто сгорает все. Что касается дымов, как вы сказали прошлого периода, то горение торфяников чаще всего тоже является неким, сезонным таким видом спорта, если позволите такую формулировку. Это все опять же, восходит к неким временным лагам, когда в каком-то регионе наступает этот сезон. Что-то высыхает, что-то обмеляется, и малоснежная зима приводит к тому, что просто не насыщенные влагой соответствующей почвы, начинают это горение. Сегодня мы пока еще с торфяными пожарами слава Богу не сталкивались, и в общем-то это такой, тяжелый вид тушения, предполагающий серьезное усиление силами и средствами. Потому, что это земли, где тяжело проходит инженерная, пожарная техника. Поэтому, опыт в этом тушении такого рода пожаров у нас есть, соответствующие для обеспечения на наших пожарах (неразборчиво) станции тоже присутствуют, (неразборчиво) пожаров. Ну, хотелось бы, чтобы они или не наступали, или их было как можно меньше.
А. Ермолин
―
А вот с точки зрения профилактики, какую систему мер вы реализуете?
Д. Ольховик
―
Во всех лесах наземной обороны, мы размещаем соответствующие аншлаги, с предупреждением о соблюдении мер пожарной безопасности, мы размещаем телефоны наших дежурных служб диспетчерских, чтобы житель, любой гражданин, увидев там источник возгорания, мог связаться, нас вовремя предупредить. Как я сказал, пешие и (неразборчиво) патрули, работающие на территории лесов, пресекают незаконное проникновение, и не дай Бог разведение огня в пожароопасный период, мы четко контролируем соблюдение соответствующих режимов чрезвычайной ситуаций, которые зачастую в субъектах объявляются решениями губернаторов, или соответствующих штабов региональных. Наряжу с этим, так же ведем просветительскую работу, как я сказал в школах, и на каких-то общественных мероприятиях, в частности как я сказал, вот ближайшая выставка, форум «АрМи 2017», мы будем раздавать информационные материалы, памятки, как действовать при обнаружении пожара, как себя вести в лесу в такой период, и так далее. Это кропотливая работа, просвещение людей на эту тему. Носит такой, поступательный характер, но год от года я думаю, все больше людей в этом увлекается, потому что лесные пожары из года в год все больше на слуху. Я думаю, все мы понимаем, как тяжело восполняется этот ресурс природный, как важно соблюдать культуру нахождения в лесу, в любое время.
А. Ермолин
―
Ну вот кстати, в свое время не трудно было заметить, что когда были приняты решения, резко сократить численность… Ну, я про гражданский сейчас говорю, сотрудников лесничества, да? То, в общем-то резко обострилась и противопожарная ситуация. Вам-то хватает людей? Вот ну, это же огромная работа, даже заранее надо следить там за теми же каналами, траншеями, и где там вода там должна поступать там. Там я не знаю, там вырубки… Вот кто у вас этим занимается?
Д. Ольховик
―
Подобные функции мы реализуем в рамках государственного задания, которое получаем каждый год. В рамках этого задания определены и объемы рубок, места их проведения, объемы лесовосстановления, поэтому мы точно знаем, чем заниматься будем весь следующий год. Условно говоря, начиная от календарного нового года, в этом смысле безусловно, это задание формируется из наличия (неразборчиво) сил и средств.
А. Ермолин
―
Вы лесовосстановлением тоже сами занимаетесь, да?
Д. Ольховик
―
Да.
А. Ермолин
―
Расскажите чуть поподробнее, вот что это такое?
Д. Ольховик
―
В простонародье, что называется, это посадки леса. Потому, что лес после пожаров, или после нарушений его вредителями, требует замещения новыми растениями. Соответственно, мы каждый год эти мероприятия проводим весной и осенью, в основной своей массе. Ну, в силу специфике и сезонов, в предыдущие годы специалисты нашего учреждения проводили восстановление на площади свыше 2000 гектаров, и в среднем высаживали по 870 тысяч сосен и елей в год. Но однако в этом году, который нашим верховным главнокомандующим вооруженных сил РФ Владимиром Владимировичем Путиным объявлен годом экологии, мы реализуем прямые поручения министра обороны Шойгу, и в планах наших в этом году, посадить более, чем 4,5 миллионов сеянцев и саженцев, соответственно чтобы эти показатели в разы, соответственно превысили тот ущерб, который там из года в год мы получаем повторяю, в силу в основном объективных природных причин. Такого масштабного лесовосстановления до этого мы не проводили, потому надеемся, что это такая серьезная лепта в этом году, в лесовосстановлении в целом, которая идет по стране. Когда мы проводим эти мероприятия, я сказал, мы максимально широко привлекаем всех неравнодушных людей, это семьи военнослужащих, сами военнослужащие, молодежь, какие-то патриотические организации, поскольку мы все это производим на территории в основном Минобороны. Но вместе с тем, приглашаем всех желающих в этом поучаствовать, и от года в год мы видим, что ширится круг людей, которые с удовольствием приходят, в этом участвуют. При этом, это и такая профессиональная работа, потому что понятно, что такой объем невозможно сделать волонтерами. Это наши сотрудники наших филиалов, которые в основной своей массе несут это бремя, реализуя эти функции, из года в год увеличивая площади посадок, и в общем-то восполняя леса.
А. Ермолин
―
А вот традиционные беды наших лесов, ну и в том числе и заповедных лесов – это браконьеры, это незаконная вырубка леса. Насколько для вас это характерно? Потому, что я знаю например там, в районе (неразборчиво), там нормальные ребята пришли после ВДВ, сделали там оливковый спецназ, набрали детей, начали там патрулировать. Ну, сейчас их чуть ли не выживают оттуда. Потому, что никто защитить не может, да, а браконьеры, у них такая очень мощная лоббистская система построен. То есть, ребята уже чуть ли не бежать собираются оттуда.
Д. Ольховик
―
Ну, скажем так, безусловно та функция, о которой вы говорите, это именно функция (неразборчиво), да? Который мы говорили, коллеги. Это у них функция надзора, функция претензионной судебной работы, они в полном смысле лесники, которые обеспечивают режим пользования лесом, соответственно или препятствуют его незаконному использованию, у них эта работа тоже широко ведется, они не сузятся, и пресекают. Сама карательная функция сегодня не у них, а у Росприроднадзора, как у Федеральной структуры. То есть, коллеги готовят первичный материал, и передают его в Федеральную структуру. Но, насколько я знаю, есть планы у командования, эту функцию возможно передать, чтобы это была такая конечная, законченная, да? История. Ну, я думаю, что нет отрасли в РФ, где бы ни было тех самых людей, не чистых на руку там, да? И пытающихся что называется, забыть о словах президента про социальную ответственность бизнеса, поэтому я думаю, что там хватает своих проблем. Просто представляется правильным, чтобы коллеги об этом своем фронте работ несколько больше сами рассказали, да? При случае. Они серьезную борьбу ведут с теми, кто пытается покуситься, в том числе и на земли обороны. Заходя в лес человек думает, что все вокруг колхозное, все вокруг ничье наверное, да? Поэтому изменить его точку зрения – ну, есть соответствующие структуры.
А. Ермолин
―
А вы ведете какую-то работу, вот с подрастающим поколением? Ну, потому, что у вас все-таки такие лесные богатства. Казалось бы, сам Бог велел создавать что-то там, вот типа я не знаю, там зеленых патрулей там, какие-то такие организации.
Д. Ольховик
―
Да, это одна из наших таких очень серьезных, которая нам представляется. Потому, что вы правильно заметили, у нас благодатный материал, да? Это то, что нас окружает каждый лень, это природа, это наши национальные богатства, поэтому мы очень широко занимаемся эколого-просветительской, военно-патриотической работой. Мы очень тесно взаимодействуем с движением «Юная армия», они участвуют в наших мероприятиях по посадке лесов, производству лесов. Часть сотрудников «Оборонлеса» в этом году вступив в ряды «Юной армии», выехала в соответствующую смену, в лагерь.
А. Ермолин
―
Они как вожатые сейчас работают, да?
Д. Ольховик
―
Ну, они вернувшись, популяризируют это движение так же среди своих друзей, школьников. У нас налажено сотрудничество с русским географическим обществом, ряд очень известный учреждений, в частности Дарвинский музей, с которым нас связывают плотные партнерские отношения. Мы обмениваемся научными материалами, участвуем в поддержании их экологической аллеи, где производились совместные посадки. Мы очень плотно сейчас стараемся наладить взаимодействие как я сказал уже со школьными учреждениями, для того, чтобы вот ту просветительскую работу поставить на такую системную основу. Наряду с тем, что регулярно наших сотрудников приглашают в школы для рассказа детям, для организации неких экскурсий на территорию леса, где мы показываем как работают, чем занимаются наши подразделения. Поверьте, ничего не заменит восторженные глаза ребенка, которому дали поработать ранцевым огнетушителем, или подержать ствол в пожарном автомобиле с гидрантами, из которого значит огромная струя бьет, т он чувствует себя настоящим пожарным. Еще если каску оденет, то совсем хорошо, да?
А. Ермолин
―
Это уже совсем крайняя ситуация.
Д. Ольховик
―
Ну, мы говорим об учебных мероприятиях, поэтому безусловно через игру, через некоторое такое игровое воспитание, мы доносим в том числе и те самые принципы, как жить в гармонии с природой, как нужно беречь, и как тяжело потом восстанавливать это. Безусловно, вот эти совместные акции по посаде, с привлечением членов семей военнослужащих, кадетов, суворовцев, курсантов военно-учебных заведений, тоже в общем-то позволяет говорить о том, что мы и через эту категорию коллег наших доносим наши ожидания, что природу надо беречь, мы как бы буквально на острее этой атаки, ну они нам всем в помощь, да? Соответственно, есть и другие акции, в этом году например мы провели совместно в местах Щелковского района Московской области совместные мероприятия, где туристический слет, проходивший на территории именно земель обороны военного лесничества, мы учредили там номинацию «Экологическая тропа», дети в течение нескольких дней изучали флору, фауну леса, как лес развивается, мы учредили призы, и наградили потом победителя этой номинации. Тоже такими мероприятиями максимально стараемся популяризировать и движение само природоохранное, ну и рассказать, чем мы занимаемся. Я думаю, что у организации большое будущее, а учитывая, что леса – это наше все, это легкие и планеты, и (неразборчиво). Я думаю, что наша функция будет всегда востребована.
А. Ермолин
―
Дмитрий Геннадьевич, ну вот так незаметно прошел наш эфир, приходите к нам еще, зовите коллег из (неразборчиво), да? Пусть тоже нам расскажут про такую интересную деятельность Минобороны. Я хочу напомнить нашим слушателям, что в эфире была программа «Военный совет», ведущий в студии Анатолий Ермолин, и наш гость сегодня был Дмитрий Геннадьевич Ольховик, начальник «Оборонлеса» Министерства обороны РФ.