70 лет Победе. Великая Отечественная война: как это было? - Махмуд Гареев - Военный совет - 2015-05-09
09.05.2015
70 лет Победе. Великая Отечественная война: как это было? - Махмуд Гареев - Военный совет - 2015-05-09
Скачать
А. Дурново
―
«Военный совет» на «Эхе Москвы», всем добрый день, всех с праздником. Меня зовут Алексей Дурново, «Военный совет» как всегда на своем месте. Я с огромным удовольствием и с большой честью представляю своего гостя сегодняшнего: Махмуд Гареев, генерал армии, президент академии Военных наук, генеральный инспектор главного управления генеральных инспекторов Минобороны РФ, ветеран ВОВ. Сегодня у нас другой темы быть не может, 70 лет победе, ВОВ как это было. Махмуд Ахметович, здравствуйте.
М. Гареев
―
Здравствуйте.
А. Дурново
―
Я поздравляю вас первым делом с великим праздником.
М. Гареев
―
Служу Советскому Союзу.
А. Дурново
―
Я хотел начать с вопроса, который почти всегда задают людям прошедшим войну 9 мая. День победы 9 мая 45-го года помните?
М. Гареев
―
Конечно.
А. Дурново
―
Можете рассказать, как это было у вас? Потому, что у всех по-разному, у всех разные воспоминания.
М. Гареев
―
Ну, у меня наверное слишком по-разному. Я был в 5-й армии, в составе этой армии воевал в Белоруссии (неразборчиво), нас (неразборчиво) сейчас в Польше, в восточной Пруссии, и 9 апреля, когда взяли Кинзберг, нашу армию, 5-ю армию сразу отправили на Дальний Восток. 9 мая мы стояли в эшелоне в Свердловске, и в этот день я даже выговор получил.
А. Дурново
―
За что?
М. Гареев
―
Ну, в 5 часов утра начали стрелять. Я не знал этого, но оказывается по радио передали, что кончилась война, победа, и все начали радоваться и стрелять. Так что немножко необычно встретили. Но для нас война на Западе кончилась в Кинзберге, после очень тяжелых боев. Потом нас перебросили на дальний Восток.
А. Дурново
―
Ну вот о дальнем Востоке чуть-чуть позже поговорим, а сейчас хотелось бы еще немножко про день победы. Я так понимаю, вы в Свердловске прямо его встречали.
М. Гареев
―
Да.
А. Дурново
―
Как это было… Как отмечали победу тогда?
М. Гареев
―
Нам приказано было кончено ехать… Нигде на вокзалах мы не останавливались. В тупиках, везде. Ну, чтобы скрытно была переброска войск на Дальний Восток. Ну вообще, подготовка дальневосточной операции была хорошо продумана. В 45-м году мы были уже более опытными. Например, еще когда в 44-м году бои кончались под Ленинградом, на финском фронте, и начали сразу перебрасывать до окончания войны дивизии, которые с дальнего Востока и с Сибири были взяты под Москву в 41-м году, и так далее. Их начали тихонько отправлять. Отправляли через прямо железные дороги, (неразборчиво) на вокзалах, их на местах встречали, это никто не скрывал. Было естественно… Эти дивизии ушли с Дальнего Востока, и теперь возвращались к моменту окончания войны. А те, которые дополнительно перебрасывались, их конечно старались маскировать. Вообще внезапность там полная достигнута была.
А. Дурново
―
Ну, давайте тогда прямо сейчас о Дальнем Востоке поговорим. Потому, что для вас же война не кончилась 9 мая, для вас она кончилась в сентябре. Вот расскажите, как воевали на Дальнем Востоке.
М. Гареев
―
На Дальнем Востоке воевали очень умело, все действия были хорошо продуманы. По крайней мере, в отличие от 41-42 года, все вопросы там решались стратегически и тактически, с большим предвидением. Ну, во-первых, я сказал о переброске войск. Мерицково… Ведь почему… Финнами Финляндию можно было оккупировать, по условиям войны надо было так и делать, как проигравшие войну. Но хотели быстрее там войну закончить, чтобы освободить силы для переброски на Дальний Восток. Мерицково раньше тоже пораньше остановили, освободили, и он выехал на Дальний Восток, чтобы изучать, все уже готовить. Ну, планировали, что в генеральном штабе. Во-вторых… Ну, переброска огромного количества войск, это полмиллиона примерно перебрасывались, все это прошло скрытно. Полностью было внезапно, неожиданно для японцев. Ну, там некоторые говорят, что у нас был пакт о нейтралитете с Японией. Ну, этот пакт тут же в апреле 45-го года был денонсирован, он уже не действовал, но на ялтинской конференции, ну, еще до этого на тегеранской, от Сталина попросили и Черчилль и Рузвельт, чтобы как можно быстрее вступить в войну с Японией. Сталин в Ялте дал слово, что через 3 месяца после окончания войны с Германией, мы выступим против Японии. Но Сталин был очень аккуратный. 9 мая кончилась война, и ровно через 3 месяца, 9 августа началась мажурская стратегическая наступательная операция. Эту операцию готовили по двум вариантам: один вариант был такой, что провести в течение 2-3 дней артиллеристскую подготовку, там самое больше время занимало вскрытие всей системы. Там все доты заросли деревьями, лиственницей, и нужно было вскрыть это все. Ну, так и называлось «период вскрытия артиллеристской подготовки», чтобы потом можно было по целям стрелять. Второй вариант был – внезапно перейти ночью в наступление, без артподготовки, чтобы это полная внезапность (неразборчиво). Последний раз где-то во второй половине июля, на горе Кабани, (неразборчиво) направление, там был командный пункт 5-й армии Крылова, туда приехал Василевский, другие начальники, были вызваны некоторые другие командующие, и там после совета по предложению Крылова было решено окончательно переходить во внезапную атаку. Для этого были подготовлены передовые батальоны, они с прибытием… Вот прибыли в мае, в июне, в июле прибывали туда и до августа месяца все время занимались боевой подготовкой на местности такой же, как предстояло действовать, и формировались внезапные атаки этих (неразборчиво). Вот я скажу, я лично наблюдал, как это все шло на Градековском направлении. Это наиболее трудное направление было. Там направление (неразборчиво), самые сильные (неразборчиво) японские были, и они туда направились.
А. Дурново
―
А насколько было вообще сильным сопротивление японское в тот момент?
М. Гареев
―
Ну, на этом направлении было самое сильное направление из всех… Ну, может быть еще на полосе 6-й танковой армии Забайкальского фронта было первоначально (неразборчиво). Но наибольшие потери наши войска понесли, и сопротивление было вот на этом танзянском направлении. Мулин, Танзян наступали. Дело в том, что за неделю до начала операции развед-управление фонтунской армии написало донесение: в ближайшее время возможно наступление русских. Командующий фонтунской армии написал резолюцию: «Только сумасшедший может в это время наступать. Там начинается ливень, и там невозможно наступать в это время». Именно потому, что противник считал это невозможным, решили переходить в наступление. Как шло там дело? В час ночи, под сплошной ливень… Ну, просто как из ведра там лило, войска, передовые батальоны без артподготовки, без шума стали переходить границу. Пограничники, которые там уже долгое время находились, они знали все ходы, какими японцы ходят, и проводили передовые батальоны к этим дотам. Но в мирное время, в том числе и японцы, они же в дотах не сидят, они сидят в домиках, бараках 200-250 метров. В дотах как правило никого нет. Ну, кое-где были отдельные наблюдатели, и наши передовые батальоны захватили доты, когда японцы выскакивали только из домиков в белье прямо, чтобы занять свое место в доте. А на левом фланге там в районе Градеково, как сейчас помню, был командир 105-го укрепленного района (неразборчиво). Он на войне не был там на западе, и не имея опыта никак не мог представить, как можно переходить без артподготовки, посылать людей в атаку. И он решил для того, чтобы подбодрить войска, 10 минут налет сделать. Он сделал налет, доты кончено не разрушены, но японцы все укрепления заняли. Я через месяц в штабе армии работал 5-й. Шел, ехал с донесением в штаб фронта, и это место объезжал. Потому, что японцы еще месяц-полтора сидели и стреляли из этих районов. Если бы такой способ не был выбран, и везде так наступали, то война длилась бы 6-8 месяцев. Вот как иногда правильно выбранный оперативно-тактический способ, и стратегический способ действий позволяет резко уменьшить потери, и успешно решить задачу.
А. Дурново
―
Я напомню, что в гостях у нас Махмуд Гареев, генерал армии, президент академии Военных наук, генеральный инспектор главного управления генеральных инспекторов Минобороны РФ, ветеран ВОВ. Махмуд Ахметович, а как вы отмечали день победы над милитаристской Японией? Вот был такой праздник. Вот когда уже война кончилась совсем для вас.
М. Гареев
―
Я еще 2 слова добавлю только. Вообще дальше успех… Вот после того, как (неразборчиво) были взяты (неразборчиво), там некоторая задержка произошла, дальше наступление шло успешно. Но ливни… Даже танки прямо на половину садились в болотистой местности, и вытаскивать нельзя. Вот китайское население, оно очень хорошо встречало наши войска. Они от деревни до деревни тащили наши машины, танки, толкали орудие, все время сопровождали. Одна деревня кончается вторая выходит. Ну, по существу без всякой команды они делали, и помогали нашим войскам там двигаться. Потом там вообще довольно нагло действовали наши войска, так по-хорошему. Ну, например вот генерал Плиев, он брал крепость Хайлар. Эта крепость… Там гарнизон был 25 тысяч человек. Ну, он должен обложить эту крепость, и штурм начать. Ну, он (неразборчиво) обдумав конечно, на двух машинах с радиостанциями прямо с ходу въехал внутрь крепости. Пришел начальнику крепости и говорит: сдавайтесь, сейчас вас разбомбят, авиация кружится наверху. И после 2-х часов переговоров весь гарнизон 25 тысяч сдался. На аэродромы Харбин, (неразборчиво) и другие, тоже высаживались десанты. Эти десанты вели переговоры, и гарнизоны сдавались. Так что со всех точек зрения, операция была построена (неразборчиво) немцев в 41-м году, но более успешно еще.
А. Дурново
―
Но все-таки вот возвращаясь ко дню победы над Японией, этот день вы помните хорошо?
М. Гареев
―
Конечно.
А. Дурново
―
И как он для вас прошел?
М. Гареев
―
Ну вы знаете, что Макартур 2 сентября на борта крейсера (неразборчиво), при подписании акта капитуляции, он сказал так: «Все политические и военные разногласия мы решили на полях сражений. Теперь нужно нам подписать акт об окончании войны». Но, к сожалению, тогда казалось, особенно людям военным, что действительно мы все это разрешили, но оказалось, что разногласий после этого, особенно на сегодняшний день все больше и больше по этим вопросам. Ну, хотели ведь парад провести… Американцы настаивали на (неразборчиво), мы настаивали на Харбени, но когда американцы не согласились, такого парада всеобщего не было. В Харбени провели парад, парад принимал командующий первой армией Белобородов, там участвовали и наши офицеры, бывшие белогвардейцы русской армии, которые в Харбени жили. Сталин разрешил им участвовать в этом параде, и тем самым отметили окончание войны. Но когда (неразборчиво) выходили наши войска, американцы пытались опередить и высадить свои войска, но быстро открытием огня наши эти атаки отбили, не дали им высадиться. Хотя это никак не было предусмотрено, что они высаживаются на… В районе (неразборчиво). Ну, а наши настаивали на том, чтобы… Наше правительство настаивало, чтобы Хаккайда мы оккупировали, не все острова американцы должны взять. Но по опыту Германии, всем была зона оккупации отведена, здесь тоже так же хотели сделать. Макартур тогда заявил, что в отставку уйдет, все меры принял, чтобы наши войска туда не пустить. На этом все и закончилось.
А. Дурново
―
А скажите, вот сейчас же… Это же был по сути праздник долгие годы, 2-е сентября, да? Это называлось день победы над милитаристской Японией, сейчас это в общем более-менее забытая дата, хотя время от времени говорят о том, что не пора ли возродить ее? Вот вам не обидно, что забыт немножко вот этот день, 2 сентября?
М. Гареев
―
Ну, это не только не обидно, это не справедливо. Но даже если так законодательно говорить, не законно. Ведь кто может… Праздник был установлен 2 сентября указом президиума Верховного совета СССР. Кто его может отменять? Его собственно никто и не отменял, решили не праздновать, и все. Это не правильно, ведь китайцы отмечают его. Даже в порядке солидарности, вот сейчас чувствуется, когда одни приезжают в Москву на парад, другие не приезжают, игнорируют его. Надо хотя бы по 2 сентября с китайцами добиться единства. Они проводят мы не хотим проводить. У нас даже некоторые ветераны заявили… Причем довольно заслуженные, писатели, что надо поставить условие перед президентом. Если он не отменит название Волгоград на Сталинград, то не участвовать ни в параде, ни в каких мероприятиях дня победы не участвовать. Ну это тогда равносильно нам, ветеранам стать на место этих американцев. Американцы с поляками там другими саботируют, не хотят, да? Мы тоже заявим. Тогда мы будем поддерживать американцев? Конечно Сталинград надо было переименовать в Волгоград, Сталинград. Но пока этот вопрос решается, надо праздник отмечать, в том числе и 2 сентября. Это вы справедливо ставите вопрос.
А. Дурново
―
Я напомню, Махмуд Гареев у нас в гостях, генерал армии, президент академии Военных наук, генеральный инспектор главного управления генеральных инспекторов Минобороны РФ, ветеран ВОВ. Ну, вот мы сейчас говорили о событиях на Дальнем Востоке в основном, но все-таки хочется поговорить и о первых годах войны. Ведь вы же, я так понимаю, в красной армии с 16 лет?
М. Гареев
―
Ну, примерно.
А. Дурново
―
А что вот вас подвигло на это, в 16 лет уйти добровольцем?
М. Гареев
―
Ну, голодные годы, в 33-м, 34-м у Неверова это хорошо описывается «Ташкент-город хлебный». Тогда многие люди ринулись уехать из средней Азии в хлебные края. Просто от голода многие люди ехали. Родился я в Челябинске, но жили мы тогда в Омске. Отец собрал всю семью, и поехал. Ну, тут сыграло роль то обстоятельство, что к этому времени постановление правительства было: всех татар, башкир, которые близкий язык со среднеазиатским, тюрским языком, после окончания высших учебных заведений, и средних учебных заведений, как правило направлять в среднюю Азию для того, чтобы культуру быстрее внедрять, грамотность дать. Вот у меня сестра в узбекском кишлаке, глухом таком 40 лет проработала там. И люди честно выполняли свой долг.
А. Дурново
―
Но вот все-таки, вот мы сейчас… Сейчас я вас спрашивал о днях окончания войны, да? 9 мая, 2 сентября. А день начала войны Великой Отечественной вы помните? Вот у вас какие ощущения были?
М. Гареев
―
Очень хорошо помню. Мы еще… Мы поступили в Ленинское училище… Ну, два сова скажу, я до этого был воспитанником в кавалеристском полку в городе Карши, там есть крепость, в этой крепости мы были. Ну, война уже назревала, обстановка была такая. Мне было 17 лет, с 17 лет нас отправили… (Неразборчиво) в Ташкентское военное пехотное училище. Ну, нас учили до ноября месяца, и в ноябре месяце выпустили. Я хорошо помню день 22 июня, мы были на занятиях полевых, станки пулеметные, все это несли в уставы. Жара же в это время в Ташкенте большая. И обычно мы сразу после прихода умывались, и обед. А тут нам приказали строиться на аэродроме, то есть на стадионе. Прослушали мы выступление Молотова по радио, второй или третий раз передавали его выступление. Было сказано, что на нас напали, началась война, и вот для настроения молодежи тех лет очень характерно… Со мной вместе стоял один друг, он потом погиб под Сталинградом, и говори: «Опять как (неразборчиво), через несколько дней, месяцев все кончится. Мы опять будем болтаться в училище, так там не дадут повоевать». Вот так молодежь тогда на фильмах, на книгах замечательных, там Фадеева, Шолохова, других так были воспитаны, они рвались просто в бой.
А. Дурново
―
Я сейчас прерву вас буквально на минуту, у нас сейчас новости и реклама. Но никуда не уходите, и буквально через 5 минут продолжится «Военный совет».НОВОСТИ.
А. Дурново
―
«Военный совет» продолжается на «Эхе Москвы», Алексей Дурново меня зовут. В гостях у меня сегодня Махмуд Гареев, генерал армии, президент академии Военных наук, генеральный инспектор главного управления генеральных инспекторов Минобороны РФ, еще раз здравствуйте Махмуд Ахметович.
М. Гареев
―
Здравствуйте.
А. Дурново
―
А говорим мы сегодня… Ну, о чем мы еще можем сегодня говорить? «70-летие победы» у нас тема. Вот я вас прервал, что называется на самом интересном месте. Скажите, а вы вот рвались тогда в бой в 41-м?
М. Гареев
―
Ну, я не был исключением среди других, мы все рвались защищать свою страну. Но я еще раз повторяю, на героях гражданской войны, других примерах. Мы тогда до войны были так воспитаны, что люди действительно, молодежь особенно рвались в бой защищать свою страну.
А. Дурново
―
А вы, я так понимаю, не успели принять участие в советско-финской войне? То есть, для вас это была первая война.
М. Гареев
―
Да. Тут нельзя сказать, что первая. Вот воспитанниками когда мы были, в кавалеристском полку, полк почти никогда… Я не помню, чтобы… Ну, может быть 2-3 раза ночевал в казармах. Все время он был в походе, воевали с басмачами. Они каждый год, каждый день, каждую ночь вернее проскакивали через (неразборчиво), Самарканд с криками бас. Бас – это дави, отсюда происходит слово басмач, давитель. Иногда они никого не убивали, а проскакивали, чтобы показать, что они хозяева, что они есть, что считаться надо с этими басмачами, и так далее. Так что в этих боях, потом в училище мы поступили, каждые 2 месяца… Один-два эскадрона снаряжали тоже для борьбы с басмачами. И что характерно, вот для понимания в современных условиях у нас говорят откуда басмачи, откуда террористы? Вот пример этого дает ответ на этот вопрос. Всех этих басмачей готовили на территории Афганистана англичане, и засылали на территорию средней Азии, чтобы дестабилизировать обстановку там. А когда началась война, и Гитлер напал на нас, Англия была уже на нашей стороне, Черчилль выступил на нашей стороне. Ну, у них и другого выхода не было, тогда исчезли басмачи. Они их перестали посылать потому, что зачем им дестабилизировать обстановку в Советском Союзе, если вместе выступаем. И вот когда вспоминая чеченскую войну и террористов, все эти террористы соответствующими спецслужбами куплены, получают деньги. И вольных террористов, которые сами по себе занимались бы, их почти нет сейчас.
А. Дурново
―
Напомню, Махмуд Гареев у нас в гостях, генерал армии, президент академии Военных наук. О 70-летии победы мы сегодня говорим, что в общем наверное совершенно логично. Махмуд Ахметович, вот у каждого… Есть такая фраза знаменитая, что у каждого своя война. А как война прошла у вас?
М. Гареев
―
Прошла война тяжело. Я был… Первый раз меня ранили в эту руку, в августе 42-го года на западном направлении под Ржевом. Потом я под (неразборчиво), это уже на территории Белоруссии получил ранение в голову, вот здесь осколок. Еще раз был ранен, получил 3 ранения, и всю первую половину войны я провоевал в должностях командир роты, батальона… В низовом звене, и испытал себе, что такое война. Потом меня забрали работать в штаб корпуса, оттуда в конце войны уже в штаб армии. Но тоже нам не давали сидеть и бумаги писать, мы все время были в полках и дивизиях, контролировали о владении теми населенными пунктами, и (неразборчиво) все время находились в боевых порядках.
А. Дурново
―
А насколько… Вот вы говорили несколько минут назад, что вы рвались в бой, когда узнали о том, что начинается война. Насколько вот совпало ваше представление о войне с войной, вот такой, которая она была.
М. Гареев
―
Ну, конечно она во многом не совпала. Мы все-таки готовились сразу к успешным действиям наступательным перейти, а тут пришли… Приходилось в большинстве обороняться, московское направление отстаивать. Но потом мы участвовали… Вот первое ранения я получил в августе 42-го года, мы уже переходили в наступление. Но эти наступательные бои на западном фронте, они были (неразборчиво), чтобы обеспечить успех Сталинградской операции, чтобы немцы не могли перебросить с западного направления войска на юг. Эта задача была выполнена, из 12-ти дивизий, которые были подготовлены для переброски на Сталинградское направление, ни одной дивизии немцы не перебросили. И я считаю, что вот хотя некоторые говорят, что под Ржевом бездарно воевали… Войска, которые под Ржевом воевали, они свою роль выполнили.
А. Дурново
―
А вот я вас хотел спросить, сейчас оглядываясь назад, когда вы уже как президент военных наук, как военный теоретик. Вы можете оценить… Вот как это называется, не масштабность, качество военных операций, которые тогда проводились?
М. Гареев
―
Ну кончено в 41-м году у нас многое не получалось. Ну, возьмите вот… Хотя я там не воевал, ну вот я после войны сразу был в районе Бреста, командовал там полком, дивизией. Я внимательно изучал, еще много было ветеранов, которые там воевали, спрашивал как все происходило в начале войны. Вот возьмите Брестскую крепость. 4-я армия стояла на главном направлении. Этой армией тогда командовал Василий Иванович Чуйков, а расстреляли потом командующего этой армией Коробкова, за неудачу в 41-м году. А Чуйков был к этому времени отправлен советником в Китай. Они что сделали? Три дивизии, две стрелковых и одну танковую дивизию, (неразборчиво) танковой дивизии. Ну, пришли мы с западной Белоруссии, Украины, (неразборчиво) казарменного фонда. И где что свободное есть, там и располагали. А Брестская крепость, емкость была очень большая, и там поскольку место было, нужно где-то расположить войска, там расположили две стрелковых дивизии, и одну танковую дивизию. Причем с началом войны танковая дивизия должна была отходить назад, чтобы чуть ли не с разбега наносить контрудар. Вот в районе малой Риты, это 75 километров от Бреста, там стояла 175-я дивизия. Они получили сигнал о начале войны, когда их бомбить начали, противник и оповестил их по существу. Они поднялись по тревоге… Представляете, стрелковая дивизия, это пешая дивизия. Они пулеметы, орудие, все это тащат на себе. Бегом, устремились вперед, чтобы занять оборонительные рубежи. А навстречу идут развернутые в боевой порядок, стройными рядами танковое соединение второй танковой группы Германии. Конечно они… Теперь дивизии, которые стрелковые были в Бресте, должны были выйти вперед, и занять оборонительные рубежи, они не смогли выйти с крепости. Если еще добавить к этому, там обком партии наметил 21-го числа в субботу провести партийный актив всех частей. Командиры пришли на этот партийный актив, посмотрели концерт, и остались ночевать. Они семьи жили в этих городках, остались там ночевать. Многие их них не вернулись в свои части, и не смогли вернуться, погибли. Вот в таком… А немцы в упор все расстреливали. В таком неприглядном состоянии люди вступали в бой, и конечно были большие потери. Но, не смотря на это известно же, героизм защитников Брестской крепости, и в других местах люди до конца стояли, и оборонялись. Но стройных таких боевых действий не было потому, что много было дезорганизации. Связь заранее подготовленную диверсанты сорвали, потом после войны Тимошенко и другим было приказано расследовать. Ну, дать заключение, кого реабилитировать (неразборчиво). Мне попалось… Ну, он сам не будет заниматься, выделили офицеров операторов из особых отделов, политуправлении, мы рассматривали. Вот мне попало дело полковника Верховского. Командира артиллеристского армейского (неразборчиво) полка 10-й армии. Он 19 числа на партийном собрании сказал: «Может быть это последнее наше собрание в мирных условиях». Потому, что поляки уже… Местное население гнать стали семьи офицеров из квартир, что придут немцы – накажут. А немцы специально такие слухи распускали. Его на второй день сняли с должности. Второй эшелон штаба округа стоял в Смоленске тогда. Его разбирают на партийной комиссии, он говорит: «Их же бомбят». Ему говорят: «Бомбят, не бомбят, вы должны исходить из соответствующего (неразборчиво)». Вот еще один пример. Павлова арестовали за поражения, судят, и судья спрашивает, прокурор спрашивает его: «Почему вы при докладе Сталину 22-го числа не доложили о сосредоточении всех войск немецкой группировки в полосе вашего фронта»? Он долго молчал, а потом говорит: «Я ему доложил то, что он хотел от меня услышать». Это самое страшное, когда люди вынуждены докладывать не то, что есть, а то, что кому-то угодно. Много было таких вещей, но кстати не только ведь это Павлов поздно вечером… Война назревала уже, поздно вечером 21-го числа находился на концерте «Свадьба в Малиновке», смотрел в доме офицеров (неразборчиво). Но Рокоссовский пишет, что он совершил марш со своим механизированным корпусом, и сказал командирам бригад, полков, что на следующий день все поедем на охоту, на рыбалку. Это 21-го числа. Теперь вот говорят моряки там более организованно вступили в сражение, что их Кузнецов заранее предупредил. Ну, вот в журнале номер 4 за (неразборчиво) год, это морской сборник. Там прямо документальные данные приводятся, Кузнецов звонил командующим флотов… Ну, например позвонил в Севастополь, Черноморский флот. Где командующий? А к нему приехали гости, он был на концерте, к нему приехали гости из (неразборчиво), и он сидит у себя дома. А объявлена полная боевая готовность к этому времени. Сейчас еще не все ясно, некоторые документы не раскрыты. Скорее всего (неразборчиво) или кто-то звонил и требовал, чтобы показать, что мы не собираемся воевать. Возьмите сообщение ТАСС от 13 июня, где было сказано, что стороны будут соблюдать соглашение. Говорят сейчас, это сделано для международного зондажа, как среагирует Гитлер, и международные там круги. Но тогда надо было дать шифровку закрытую командующим округов и флотов, что это сообщение ТАСС вас не касается, вы должны решать свои задачи. Тогда командующие не стали бы отправлять артиллерию на полигоны, и многое другое делалось бы по-другому. Но честно говоря Сталин, наше политическое руководство, они конечно принесли в жертву боевую готовность наших вооруженных сил, но в главном чтобы не спровоцировать войну, а у англичан, у американцев твердое намерение было. Документ сейчас есть, прямо говорили, что если только Сталин первым нападет, то мы будем поддерживать Гитлера. И опасность была, что весь капиталистический мир, в том числе Англия и Америка выступит против нас, тогда это была бы катастрофа. Но принеся в жертву боевую готовность вооруженных сил, они выиграли политически. Это была величайшая военно-дипломатическая победа, когда добились того, что люди, страны: Англия там, Франция, Америка, которые должны были выступить вместе с Гитлером против Советского Союза, они были поставлены в условия, когда вынуждены были выступить… Была создана антигитлеровская коалиция. Это и обеспечило во многом ход и исход войны.
А. Дурново
―
Я хотел вас спросить еще вот о чем: а вам довелось лично пообщаться, или увидеть кого-то из высшего военного командования советского. Вот кого-то из маршалов?
М. Гареев
―
Из маршалов – Тимошенко. Подробно я был начальником оперативной подготовки после войны, в Белорусском округе. Тимошенко командовал этим округом, мы очень часто на учениях разговаривали, он делился с нами, и с другими.
А. Дурново
―
Какое личное впечатление он производил на вас?
М. Гареев
―
Это человек, который очень хорошо знал войска, войсковую жизнь, был близок вообще к жизни воинских частей. У него конечно не было такого кругозора политического и стратегического, а главное Сталин хотел любой ценой оттянуть и не допустить. Малейший неосторожный шаг привел бы к тому, что все бы выступили против нас. У нас часто говорят (неразборчиво) Молотова, там (неразборчиво), это соглашение о нейтралитете, и не нападении Германии. Минусы были конечно, если бы это соглашение не заключили, то все эти страны пошли бы против нас. Политически мы выиграли в этом отношении. Дело еще в том, что Япония собиралась против нас выступить. Заключили договор о ненападении с Японией, добились того, что Япония направила свои силы на юг, и Советский Союз потом мог с Дальнего Востока часть своих войск перебрасывать под Москву. Вот в этом отношении, политически в долгосрочном плане мы выиграли в этом.
А. Дурново
―
Я напомню, Махмуд Гареев у нас в гостях, генерал армии, президент академии Военных наук, генеральный инспектор главного управления генеральных инспекторов Минобороны, о 70-летии победы мы сейчас говорим. Махмуд Ахметович, 5 минут у нас остается, а я еще не задал вопрос, который очень хотел задать на протяжении всей передачи. Вот лично для вас, вот самый страшный момент войны?
М. Гареев
―
Если честно говорить, я хуже всего переносил воздушные бомбежки с воздуха. Потому, что когда идешь с автоматом, или с винтовкой, противник на тебя идет. Ну, были молодые люди, обучены уже не плохо. Но тут ее надо посмотреть, кто. Ты его первым заколешь или выстрелишь, или он. Если какую-нибудь артиллеристскую воронку занял, то мы тогда хорошо знали по теории вероятности, что второй снаряд никогда уже не может в эту точку попасть, там ты будешь спасен. Но когда бомбят сверху со свистом, визгом, как делали «Мессершмитты», чувствуешь себя беспомощно. Еще когда смоленская операция была, Смоленск брали. Немцы что сделали? Дорогу, и все склоны, которые ведут к этой дороге, все заминировали. Вот летят самолеты, крик раздается, воздух. Надо рассыпаться. Выходят на окраину дороги, на склоны, а оттуда мины начинают рваться. Жуткая картина создается, но были и другие моменты.
А. Дурново
―
Махмуд Гареев, генерал армии, президент академии Военных наук, ветеран ВОВ. «70 лет победы» у нас тема, ну вот совсем почти не остается времени. Махмуд Ахметович, как вы сейчас… Какое впечатление на вам производит современная молодежь, которая идет служить в армию? Похожи ни на вас молодых, или нет?
М. Гареев
―
Я думаю, что в этом отношении у нас много минусов сейчас. Тогда с точки зрения моральной стойкости, преданности, готовности идти воевать, конечно молодежь была совсем другая. Ну и тогда находились и трусы, и люди, которые уклонялись, попав к противнику шли к (неразборчиво), к бендеровцам воевать, были тогда. Но все же большинство молодых людей до конца самоотверженно выполняло долг. Кстати это одно из условий нашей победы оказалось. Сейчас есть среди молодежи многие люди, которые наверное готовы традиции своих дедов и отцов продолжить, но все же многое взывает беспокойство. Вот был организационный комитет победы, это авторитетная организация, формально ее сам Путин возглавляет. Рассматривается вопрос патриотического воспитания. Выступает Мутко по делам молодежи, выступают другие, 5-6 губернаторов, все говорят, какая огромная воспитательная работа проводится. Потом выступает замминистра обороны и говорит, что сейчас 200 тысяч молодых людей бегает от призыва. Вот я задаю вопрос, что это за воспитательная работа, если 200 тысяч молодых людей бегает от призыва еще в мирное время. Где результат этой нашей патриотической работы? Видимо действенность… Много всякой работы проводится, но деятельность ее не достаточна. Но самое главное СМИ совсем другую позицию занимали. Ведь когда мы учились в школе, школа, ВУЗы, театр, книги, кино, все в одном направлении были: служить честно, быть готовым защищать родину. Сейчас же полно всяких передач, где призывают людей к обратному, где есть эти готовые инструкции, публикуют как уклониться от службы в армии. Это не нормально. Вот с приходом министра обороны Шойгу, кое-что стало поправляться. Сейчас вот уже большинство становится контрактники, но на одних контрактниках мы не сможем, можно начать войну…
А. Дурново
―
У нас 30 секунд остается, Махмуд Ахметович.
М. Гареев
―
Ну, вот я только одно скажу за 30 секунд. Когда я поступал в училище, мой один друг написал в Смоленскую область матери, спрашивая совет: «Стоит ли мне поступать в училище»? Она малограмотными буквами нацарапала ответ, который начальник училища приказал во всех ротах прочитать на вечерней проверке. Она написала: «Иди кончено сынок в военное училище. Не иностранцев же нам нанимать, чтобы родину защищать». Не каждый писатель так скажет сегодня. Вот я хотел бы, чтобы все люди в нашей стране и сегодня так же понимали значение воинского долга, как вот эта умудренная жизненным опытом деревенская женщина русская.
А. Дурново
―
Спасибо вам большое, Махмуд Гареев, генерал армии, ветеран ВОВ, президент академии Военных наук. 70 лет победы, всех поздравляю с праздником, и до встречи ровно через неделю, спасибо.