Николай Нестечук - Военный совет - 2015-04-11
11.04.2015
А. Ермолин
―
Добрый день всем, кто нас слушает, в эфире очередной выпуск программы «Военный совет», сегодня мы выходим в записи. Но сути дела это не меняет, я хочу представить нашего гостя: Николай Нестечук, начальник Государственного испытательного космодрома «Плесецк», генерал-майор. Николай Николаевич, здравствуйте.
Н. Нестечук
―
Добрый день.
А. Ермолин
―
Николай Николаевич, «Плесецк» – само название историческое для нашей страны. Напомните несколько слов, историю создания космодрома, и его роль собственно. С исторической точки зрения, про военную мы потом поговорим чуть подробнее.
Н. Нестечук
―
Хорошо. Ну, космодром на сегодняшний день хоть и называется «Плесецк», но называется он правильно «Первый государственный краснознаменный ордена Суворова трудового красного знамени испытательный космодром Минобороны РФ». А вот космодром "Плесецк» он называется в общенародном понятии, и связано это с тем, что располагается он вблизи поселка Плесецк Архангельской области. Историю берет он свою с 1987 года, 15 июля, когда был подписан первый приказ генералом Григорьевым, который заложил наш космодром. Тогда он назывался еще не космодром, он назывался полигон, до этого назывался еще артиллеристский полк, и так далее, и так далее. А все это начиналось с боевых стартовых позиций, потому, что космодром свое начало брал, как соединение ракетных войск стратегического назначения, и (неразборчиво) названии было боевая стартовая позиция. И начало свое он берет с создания объекта «Ангара». Когда выбор места происходил, где создать объект «Ангара»… Ну, все мы знаем, что была очень большая секретность, у нас тогда был разгар холодной войны, мы все скрывали от нашего противника. И место пало не только потому, что это далеко от Москвы, не только потому, что это болото, но и потому, что все это связано было с безопасностью. Нужны были поля падения, тогда уже все понимали, что при пусках ракет то ли стратегических, то ли космических, необходимо обеспечить безопасность. И это было создано именно там, где обеспечивалось безопасность для населения в округе. После этого космодром, или полигон много раз преобразовывался, в 2004 году он наконец уже стал космодромом. И вот на сегодняшний день имеет то название, которое я сказал в соответствии с определенными документами, и руководящими приказами, которые теперь приказывают называть наш космодром именно так. А связано это именно с тем, что в феврале этого года указом президента космодром награжден третьим орденом, орденом Суворова.
А. Ермолин
―
Да, интересная история. Где Ангара, и где Архангельская область, да?
Н. Нестечук
―
Да.
А. Ермолин
―
Наверное, не стали брать специально какое-то местное название. А какое предназначение выполняет космодром сегодня?
Н. Нестечук
―
Ну, у космодрома на сегодняшний день большой ряд задач. Прежде всего, само по себе название космодром – это подготовка и запуск космических аппаратов различного назначения, с целью создания, восполнения, наращивания орбитальных группировок. Вторая - это очень серьезная задача, мы проводим весь комплекс испытательных мероприятий, ракет стратегического назначения, различных вариантов. И подвижного комплекса, и шахтного варианта. Мы работаем в интересах всех на сегодняшний денно родов и видов вооруженных сил: и моряков, и летчиков, мы их всех обеспечиваем работой… Они нас всех обеспечивают работой, мы сопровождаем все ихние боевые, испытательные, учебные, другие виды пусков. Ну, и ряд очень много других задач, сопутствующих, но направленных на выполнение главной задачи. А главная задача космодрома – это подготовка и запуск космических аппаратов.
А. Ермолин
―
Что нового сейчас происходит с подготовкой, запуском космических аппаратов? Вот ну с учетом того, что вы единственный сейчас остались по сути дела космодром на территории РФ, то есть можно говорить, что все военные пуски собственно только с вашей территории и осуществляются?
Н. Нестечук
―
Я могу вам так сказать, что мы выполнили задачу, поставленную нам верховным главнокомандующим, президентом. И в декабре прошлого года свершилось то, что чего раньше с российской территории не было: мы осуществили первый пуск тяжелых ракет «Анара». Это говорит о том, что на сегодняшний день с космодрома «Плесецк» можно выполнять запуски всех космических аппаратов военного назначения с территорий РФ. Тем самым мы обеспечиваем безопасность в полном объеме. Ну, если добавить несколько слов, вот мы затронули тему, что нового происходит. Как известно, все новое – это хорошо забытое старое, да? Так вот на сегодняшний день по уровню количества испытаний, проводимых на космодроме, одновременных работ, связанных с испытанием космических аппаратов, ракетоносителей, различного наземно-технического оборудования, мы вышли на уровень 76-го года прошлого века, когда проводилось до 48 пусков в год, когда проводилось очень много испытаний. Так вот мы по количеству различного рода испытаний вышли на тот уровень. Это как раз и говорит о том, что на сегодняшний день космодром зажил новой, второй жизнь. У нас новая, вторая волна. И самое замечательное – то, что сегодня мы испытываем уже оборудование, системы, агрегаты, комплексы, (неразборчиво) ракеты созданы уже в новой России без задела Советского Союза, это уже о многом говорит. Что нового в плане подготовки и запуска? Ну, мы на сегодняшний день имеем новые носители. Прежде всего, мы имеем всю цепочку носителей производства самарского завода, так называемый на сегодняшний день РКЦ «Прогресс». Раньше назывался центр, а сейчас называется РКЦ «Прогресс». Мы пускаем все ихние носители, носители легкого класса, их больше нигде не пускают, только у нас. Так называемая ракета «Союз-2» этапа 1 В. Мы запускаем аппараты с помощью носителей среднего класса, и трехступенчатые, и четырехступенчатые союзовские ракеты. Мы на сегодняшний день имеем новую ракету класса «Ангара», в прошлом году 9 июля мы успешно провели первый испытательный пуск, и мы на сегодня уже говорим, что этот носитель способен выполнять задачи по запуску легких космических аппаратов. Мы на сегодняшний день имеем ракету, она вроде как старая, конверсионная ракета «Рокот», но она новая сама по себе ракета потому, что как космическая, она летает недавно. Это ракета легкого класса «Рокот». Ну, и наконец у нас в РФ появился тяжелый носитель, с помощью которого с территории РФ, еще раз подчеркну, нужно выполнять запуски космических аппаратов различного веса, на различные орбиты. Меняя при это разгонные блоки, и (неразборчиво) выполняющего комплекс мероприятий, мы способны запускать космические аппараты на все (неразборчиво) орбитами. Вот такие новости.
А. Ермолин
―
Не ревнуете к тому, что сейчас строится еще один космодром на дальнем Востоке?
Н. Нестечук
―
Вы знаете, никогда. Я отвечу, почему. Когда мне задают вопрос, роль и место Плесецка, роль и место «Восточного» города Циолковского на сегодняшний день, да? Я однозначно могу сказать, что мы будем работать в хорошем тандеме. Наша страна очень большая, она очень большая по территории. На сегодняшний день мы очень много пусков выполняем в интересах не только Минобороны, но и в интересах нашего российско-космического агентства, в интересах российской науки, в интересах российского народного хозяйственного значения. Мы очень много пусков делаем. И к чему я это все говорю? Что придет время, когда с «Восточного» будут запускать, в том числе и аппараты в интересах Минобороны это первое. А второе – я когда сказал про нашу страну большую, нам история – она сама по себе подсказывает, что нужно что-то иметь и там, и здесь. Когда началась великая отечественная война, мы же помним, когда нам пришлось перевозить наши заводы и предприятия с одного региона страны в другой. И восстанавливать все производство, давать продукцию. Так вот у нас восточный, он будет полностью выполнять при необходимости функцию военного космодрома. Так же, как и на сегодняшний день, мы выполняем. То есть, никакой ревности, наоборот мы готовы подставить плечо.
А. Ермолин
―
Знать бы еще откуда война начнется.
Н. Нестечук
―
Ну, мы должны ожидать ее отовсюду. Любой человек – он должен понимать, что не хочешь кормить чужих, давай деньги на своих.
А. Ермолин
―
Да, а вот все-таки насколько серьезные баллистические преимущества восточного? Ведь там одно из обоснований, в том числе и сугубо физика процессов, да? То есть, там насколько я понимаю, более тяжелый аппарат, и легче выводить с учетом его геополитической дислокации… Ой…
Н. Нестечук
―
Географической.
А. Ермолин
―
Географической, да.
Н. Нестечук
―
Ну, вы абсолютно правы. «Восточный», он ближе к экватору. Это значит, уже ближе к чему-то и как-то, но на самом деле – да. С помощью тез же ракетоносителей, которые летают у нас с нашего космодрома, там намного будет проще, ближе, и с меньшей энергетикой запускать космические аппараты более тяжелые, на те же (неразборчиво) орбиты, и так далее. За счет там вращения земли, и всё… (неразборчиво). Но с другой стороны я опять же скажу, космодром «Восточный» – он вблизи все-таки чужих территорий, и опять у нас появляется какая-то необходимая и определенная зависимость. Ведь на определенные орбиты, мы можем пускать используя только свои территории, или так называемые нейтральные воды, и так далее, и так далее, Мирового океана. А есть спуски, которые опять же таки будут связаны с тем, что нам придется пролетать на территорию других государств. И кто знает, что будет безопаснее, и будет проще. В любой момент могут сказать нет, и мы будем опять от кого-то зависеть. А космодром «Плесецк» (неразборчиво) на территории России, и летает на территории России, и у нас практически все, кроме приполярных орбит связано с полетами через РФ.
А. Ермолин
―
Николай Николаевич, мне вот даже трудно представить хозяйство, которым вы управляете. Я так понимаю, там тысячи человек у вас в подчинении, и вы являетесь, как сейчас моно говорить, градообразующим предприятием по всей видимости, да? А скажите, пожалуйста, а как вот этот вот устроен вообще… Сейчас такое модное слово кластер появилось, да? Вот как это… Во-первых, из чего вы состоите, да? Где есть там пуски, где есть ученая часть. Где есть инфраструктура, где есть город, где экономика кстати говоря, если она у вас есть, да? Как вот это все выстроено в едином хозяйственном территориальном комплексе?
Н. Нестечук
―
Ну, (неразборчиво) система управления – она у нас по принципу единоначалия строится, как в любом армейском формировании. Есть командир, у него есть подчиненный, выполняющий ряд определенных задач. Вот космодром как раз и создан, и наверное строится… Его штатная структура такова, что каждый занимается своим определенным делом. Есть у нас цента так называемые… Центр испытаний применений космических средств, которые сами по себе включают в себя и инженеров-испытателей, и части обеспечивающие непосредственно подготовки и запуски. Таковых у нас на сегодняшний день шесть. Три из них – это чисто которые занимаются подготовкой и пуском, один из них - это (неразборчиво) центр, который занимается сбором, обработкой, анализом (неразборчиво) всех видов пусков, и стратегических ракет, и космических ракет, и различных родов в видов вооруженных сил. Один у нас центр научный, который занимается как раз научным обоснованием, подготовкой, разработкой всех предложений, сопровождением, выполнением всех требований и так далее, и так далее. И один у нас центр есть уникальный, который занимается обработкой, изучением и выдачей предложений по правильности использования американских ракет, это по договору СНВ. То бишь у них создано такое подразделение, у нас создано такое подразделение…
А. Ермолин
―
Про правильность наших ракет?
Н. Нестечук
―
Да. И то, что мы заявляем, требования… У нас же есть определенные требования, мы заявляем требования, что мы там имеем право создавать, и вот они тоже выдают нам свою (неразборчиво) информацию, мы ее уже обрабатываем, просчитываем, и так далее. И даем заключения какие-то. Так вот, космические центры, или пускающие центры – это у нас есть центр, который занимается подготовкой космического аппарата, и пуска ракет легкого класса. Второй центр у нас, который до недавнего времени занимался подготовкой и пуском космического аппарата, с помощью ракетоносителей среднего класса, ну теперь у него на вооружении уже есть и ракеты легкого класса, и ракеты тяжелого класса. И один центр у нас пускающий – это центр испытаний ракетных комплексов. Там у нас тоже он испытывает всевозможные ракетные комплексы подвижного варианта, шахтного варианта. Проводит совместно с ракетными войсками учебно-боевые пуски, испытательные, и так далее. Недавно у нас в состав вошло еще одно соединение, так называемое боевое поле «Кура» на Камчатке, 49-я отдельная научно-испытательная станция. Она тоже входит в состав космодрома, имеет тоже определенный ряд задач, и связано это с тем, что на космодроме теперь единая цепочка. То бишь мы принимаем средства, готовим его, осуществляем пуск, и принимаем на финишном участке, на боевом поле «Кура» сами определяем уже… Средство выполнило задачу, не выполнило задачу, чтобы полностью (неразборчиво).
А. Ермолин
―
И тогда стреляете.
Н. Нестечук
―
Да, стреляем сами по себе. Весь цикл выполняем в полном объеме. Это вот наши основные подразделения, которые связаны как раз со всеми основными задачами. Существует как раз ряд структурных подразделений, так называемые подразделения обеспечения. Здесь они делятся на два класса: виды подразделения боевого обеспечения, это свои подразделения охраны, связи и так далее. И подразделения тылового обеспечения. Это все возможные базы: базы тылового, технического обеспечения, железнодорожная база. То бишь, очень большие коллективы, которые работать как раз, и выполняют все виды обеспечения тех задач, которые выполняются космодромом. Тут если так вкратце, про структуру космодрома говорить. Ну а как вы затронули тему градообразующего предприятия, естественно что мы для города Мирного являемся тем предприятием, которое дает для него все. Ну, прежде всего основная часть населения, на сегодняшний день если говорить о примерно 30 тысячах населения города Мирного, то ровно половина – это практические военнослужащие космодрома, или те, которые имеют отношение к космодрому, не раскрывая там подробно…
А. Ермолин
―
(Неразборчиво) вторая половина их семьи.
Н. Нестечук
―
А вторая половина – нет, почему? У нас есть еще структура, так называемые связанные ветераны, пенсионеры. Это тоже практически военнослужащие те же самые, которые когда-то служили на космодроме… Ну, основная масса.
А. Ермолин
―
Не уезжают, кстати говоря?
Н. Нестечук
―
Ну, если мы к этому вернемся чуть-чуть. Уезжают. Я вам скажу, что на сегодняшний день у нас работает несколько программ, которые позволяют уезжать людям. Ну, дабы закончить предыдущий вопрос…
Н. Нестечук: В феврале этого года указом президента космодром награжден третьим орденом, орденом Суворова
А. Ермолин
―
Да, давайте про социалку потом, извините, что я…
Н. Нестечук
―
Да, закончу следующий вопрос. И с недавних пор, а если быть точнее – с 2001 года, все функции по управлению муниципальным образованием, мы с честью и радостью передали все в наш местный муниципалитет. Там есть свой глава города, есть глава администрации, это избранная должность главы города, и назначаемая на конкурсной основе должность главы администрации, которая занимается управлением всем процессом, всех социальных сфер нашей жизни и деятельности. Таким образом, они обеспечивают нашу тыловую жизнь на космодроме. Ну, это связано с тем, что школы, детсады, и так далее, так далее. То бишь, городская жизнь. А вот непосредственно жизнь военнослужащих космодрома, солдат по призыву, обеспечение пайком офицеров-контрактников, и так далее. У нас существует еще (неразборчиво) структур, которые созданы в Минобороны, так называемые… Ну, небезызвестный «Оборонсервис», и так далее. Ну, оно все превращается, преобразовано сейчас ради других подразделений, и у нас на сегодняшний день в воинской части командиры сами не занимаются тыловыми вопросами, только функции контроля. А так нас кормят сторонние организации, банно-прачечное обслуживание – сторонние организации. Все виды тепловой энергии, поставки воды, тепла, это все сторонние организации. То бишь сейчас в армии на самом деле работает принцип: всю жизнь готовимся к войне. У нас сейчас 90% времени, если так вот грубо говорить, да? Если применять к нашей задачи – это подготовка к запускам, и 10% непосредственно сами запуски. (Неразборчиво) как раз времени стало намного больше, и остаточно для того, чтобы выполнить функции, как раз связанные с подготовкой личного состава, на хоз.работы люди уже не отвлекаются. Ну, мы не будем лукавить, до конца говорить, что когда много снега выпадает, все равно мы вынуждены его убирать, с целью создания безопасных условий службы. Теперь возвращаясь если к вопросу уезжает или не уезжает из города Мирного. Вот у нас на сегодняшний день существует ряд таких направлений, которые позволяют прежде всего по линиям Минобороны. У нас все военнослужащие, которые по закону имеют право по избранному месту жительства, где они избрали место жительства, получить свое жилье. У нас существуют разные формы, с этого года у нас начала действовать форма уже субсидий выдают, то бишь жилье за пределами космодрома получают все военнослужащие, подлежащие увольнению по тем статьям, которым положено жилье. Это и по достижению определенного возраста, и по штатным мероприятиям, и по состоянию здоровья, то бишь здесь все работает в полном объеме. Вторая категория – это ветераны, которые в тот промежуток времени, когда Советский Союз развалился, остались на космодроме, и деваться им было некуда. Их бросили там, грубо говоря. Так вот, существует опять же таки государственная программа отселения. Это уже по линии городской администрации выделяются деньги, причем деньги выделяются из федерального бюджета, на строительство жилья за пределами города, или же на выдачу субсидий. Вот у нас работает эта система. Последние 2 года, стало лучше наверное, и правильно наверное, выдают субсидию. То бишь человек получил субсидию, где хотел, там и уже приобретает сам себе жилье.
А. Ермолин
―
Вы начали раньше, чем Минобороны решило этой схемой воспользоваться.
Н. Нестечук
―
Нет, ну почему раньше? Не раньше, это же по линии тоже Минобороны деньги выделялись. Первый, кто на космодром пришел с федеральными деньгами – это как раз была федеральная целевая программа по линии Минобороны, и первые деньги в администрацию пришли именно на отселение ветеранов, и на отселение тех военнослужащих, которые находились в распоряжении, и пришли по линии Минобороны. Здесь нельзя так сказать, просто им оказалось на тот момент проще уйти от зависимости выдачи жилья. Потому, что в законе о статусе черным по белому было прописано, что (неразборчиво) жилье. И оно выдавалось ведь тоже, если помните раньше по закону, выдавалось теми муниципалитетами, по которым место жительства избрал военнослужащий. Это все было раньше так. Так вот на сегодняшний день эта программа тоже у нас работает, и все кто желает уехать – уезжает. Ну, и существует третья программа, мы все-таки служим на севере, там существует еще одна программа. Как говорится – те, кто на севере прослужил какое-то определенное время, или прожил. (Неразборчиво) не только военных, это уже касается гражданских. И таким образом, у нас отток ежегодный из города связан 50% - это военнослужащие меняются, происходит обмен естественный, ну и остальные 50% - это уезжают те, кто уже считает, что он все сделал на севере, теперь (неразборчиво) в европейскую часть, или где-то еще.
А. Ермолин
―
Я почему походу так спросил? Потому, что достаточно долгое время работал (неразборчиво) с нефтяниками там, и знаю ситуацию, когда хорошие ветеранские программы… Ну, по этим программам выделялись деньги, люди покупали квартиры, потом продавали, и возвращались умирать обратно в тот город, который они на комсомольских стройках сами и построили, намыли на болоте, и так далее. То есть, существует какая-то такая вот человеческая связь, которая не отпускает людей даже с северов, и вот из таких условий жизни. Ну, я честно говоря не хотел так еще подробно уходить в социалку, хочется еще поговорить вот про… Ну, собственно про профессиональную составляющую про военную. Вот у вас в названии есть слово «испытательный». Почему испытательный? То есть, если вы занимаетесь реальными пусками, или вы как некий такой… Некое стрельбище в кавычках, да? Там для всех видов и родов войск, которые к вам приезжают, и тренируются, испытывают там свое вооружение.
Н. Нестечук
―
Ну, вот для нас, как для тех людей, которые занимаются пусками, существует два вида: первый – это испытательный, второй – это эксплуатация. Ну, для некоторых, как к примеру для ракетных войск, у них существует (неразборчиво) понятия, как учебно-боевые пуски, или для других, военно-морского флота, летчиков, то бишь у нас такого нет. Мы им помогаем производить учебно-боевые пуски. Теперь, что такое испытательный, что такое эксплуатация? Я всегда такой пример привожу: когда ребенок рождается, его нужно сначала научить и ходить, и говорить, и правильно ложку держать, да? И все, абсолютно все правильно делать. Так вот и ракета, или космический аппарат. Для того, чтобы она превратилась из разряда испытуемых уже в самостоятельную какую-то единицу, пришла в область эксплуатации, существуют определенные периоды. И тем как раз мы и занимаемся. То бишь, на космодром мы получаем сырой материал. Так, чтобы вы представили, средства приходят в обычном железнодорожном вагоне, или привозят его в контейнере, прилетает самолетом. И вот на космодроме уже непосредственно мы его собираем, по частям испытываем, проводим какие-то автономные испытания, все это клепаем в одно единое, и в одно целое. После того, как мы собрали, мы проводим какие-то общие испытания. Мы проверяем наземные системы, бортовые системы то бишь мы удостоверяемся в том, что оно будет работать, когда потребует (неразборчиво) время. То ли во время пуска, то ли во время работы на орбите. После того, как этот процесс прошел, мы понимаем, что каждый испытуемый материал, он с первого раза может… Как у нас говорят? Отрицательный результат – это тоже результат. Это все длительный процесс. Ну, к примеру одно средство пройдет один раз испытание, и мы можем сказать, что этого достаточно, и оно будет надежное. Второе требует 2, 3, 5, 10 раз, и вот существует в соответствии с программами, которые совместно разрабатываются с предприятий промышленности, разрабатываются специальные программы. Так называемые программы летных испытаний. И вот туда уже закладывается – сколько, на что мы должны и как потратить времени. И таким образом, мы проходим через эти все временные параметры и характеристики.
Н. Нестечук: Сейчас в армии на самом деле работает принцип: всю жизнь готовимся к войне>
А. Ермолин
―
Николай Николаевич, мы тут прервемся потому, что подошло время нашего перерыва.
Н. Нестечук
―
Да, пожалуйста.
А. Ермолин
―
Я хочу напомнить нашим слушателям, что гость «Военного совета»… Гость все-таки не правильно, эксперт «Военного совета» Николай Николаевич Нестечук, начальник Государственного испытательного космодрома «Плесецк», генерал-майор. Прервемся на небольшой перерыв.НОВОСТИ.
А. Ермолин
―
Продолжаем заседание «Военного совета». Напомню, что наш гость сегодня Николай Николаевич Нестечук, начальник Государственного испытательного космодрома «Плесецк», генерал-майор. Мы говорим про то, что представляет из себя современный космодром, остановились как раз вот на некоей испытательной специфике. Предлагаю завершить (неразборчиво), продолжить эту тему.
Н. Нестечук
―
Да, так вот продолжая эту тему, испытания мы как раз и подводим к тому, что после того, как закончатся испытания, изделие, или средство, или уже непосредственно сама ракета или космический аппарат, пойдут в серийное производство. Что это говорит? Когда мы у себя на космодроме все это дело испытываем, где-то необходимо проводить какие-то изменения в конструкторской документации, где-то нужно производить изменения в чертежах, в разработках, даже в производстве на предприятии. Таким образом, нарабатывается система безотказной работы, различных систем и агрегатов комплекса. И вот после того, как все это завершится, переходит следующая стадия, уже эксплуатация. Но это тоже…
А. Ермолин
―
Вы пока про опытные образцы говорите, да?
Н. Нестечук
―
Да, Опытные образцы, вот как раз они называются, летные образцы. На сегодняшний день, вот если говорить о комплексах, которые мы на космодроме делали. Ну, к примеру, комплекс «Союз» среднего класса, ракета этап 1А, она закончила свои летные испытания. То бишь, она уже в соответствии с решением государственной комиссии, принята на вооружение. Это уже серийная машина, она уже изготавливается по серийной документации, по серийной… Ну, полностью серийный (неразборчиво), и там нет необходимости вносить какие-то уже коррективы. И когда она приходит на космодром, мы прекрасно понимаем, что она уже готова, мы провели какие-то проверки, и осуществляем подготовку и пуск. А вот взять к примеру комплекс «Ангара», который на сегодняшний день новый у нас, он тоже имеет свой этап (неразборчиво) испытать. Так вот он находится сейчас на этапе летных испытаний. И вот первый пуск легкой ракеты, тяжелой ракеты, это как раз были первые летные испытания. После них последует еще вторые, третьи, четвертые. На сегодняшний (неразборчиво) программы, их намечено пять. Но в зависимости от того, насколько мы отработаем все системы и агрегаты, может быть и не понадобится больше. И решение будет принято на пяти остановиться, и дальше запускать уже в серию, производство, и таким образом создавать уже серийную машину. А может получиться так, что к примеру надо будет что-то доработать, доделать, и можно будет выходить еще на предложение продлить летные испытания, к примеру там на два пуска. И тогда это все уже зависит только от качества и достижения тех характеристик, которые мы хотим достичь в соответствии с тактико-техническим заданием.
А. Ермолин
―
Вот насколько это опасно? Первый раз запускать вот такой полетный, или опытный образец. Вот собственно по кадрам хроники видно, что если что-то происходит, то это такое ужасное зрелище, то есть это такая плазма охватывает огромную территорию. Вот как у вас в этом смысле защищен и личный состав, и собственно город, и какая система мер предосторожности существует на случай внештатных ситуаций?
Н. Нестечук
―
Безопасность (неразборчиво) не только при испытательных пусках, но и во время любых, в том числе и серийных пусков, и так далее. Ну, прежде всего, чтобы вы так прекрасно понимали, что у нас всего лишь сейчас несколько комплексов, один из них «Ангара» который безлюдный так называемый. Я чуть ниже скажу, почему он так называется. А все остальные комплексы, они требуют большого участия количества людей, и зависит от каждого. Вот к примеру боевой расчет ракеты «Союз» - порядка 400 человек. Ну, 386 если быть точнее, да? И вот от правильности действия каждого, зависит успех, в том числе и безопасность. Вот у нас к сожалению имеет история космодрома не только хорошие, но и есть к сожалению плохие случаи. Две аварии очень серьезные. Одна из них в 76-м, другая в 80-м году, когда погибли люди. И вот долгое время после аварии 80-го года считалось, что виноват личный состав боевого расчета. И благодаря тому, что инженеры-испытатели доказали, и изменились подходы ко всему, и в 99-м году Владимир Владимирович Путин будучи премьер-министром страны, привез на космодром лично материалы реабилитации, и постановление о реабилитации боевого расчета. Когда было доказано, что не люди виноваты, виновата все-таки была техника. Ну, в конечном итоге все равно люди: те, которые делали эту технику, только на заводе. Так вот, не только с того времени, но с того времени намного больше мы стали относиться к элементам безопасности. Создание условий безопасности (неразборчиво) и пуск. Это и система учета нахождения личного состава в тех или иных зонах при проведении подготовки и пуска, это и укрытие личного состава, и современная эвакуация личного состава, и определение зон опасных при пусках. Мы производим расчеты, и где проводим эвакуацию не только в ближайших как говорится там на километр, на два. Но по трассе полета мы проводим эвакуацию всего и личного состава, если это о территории космодрома идет, мы занимаемся и выполняем полностью весь комплекс мероприятий безопасности по траектории полета ракеты в целом по территории РФ, если это требуется. Если она проходит по территории, вот мы высылаем туда людей заранее, оповещение проводим, собираем всех оленеводов, то бишь полностью создаем условия вне. Что касается внутри, основная задача, и здесь надо сказать очень теплые слова благодарности конструкторам – то, что они своими действиями, и своими теми новыми задумками, которые они придумали, они делают безлюдные старты. Вот мы пришли на сегодняшний день к тому, что у нас на сегодняшний день есть космический комплекс «Ангара», который именно на сегодняшний день и является безлюдным. Что такое безлюдный? Люди там есть, их там очень много, которые занимаются непосредственно подготовкой к заправке ракет, там еще какие-то элементы выполняют. До определенного времени, до безопасного состояния ракет. А безопасным состоянием считается то состояние, которое может повлиять на людей. Но как только мы выходим в соответствии (неразборчиво) графиком на безопасные операции, (неразборчиво) состав укрывается. Так вот комплекс «Ангара», он полностью автоматизирован. На сегодняшний день можно сказать, что для осуществления пуска «Ангары», нужно действие только оператора. Потому, что ракета, подъехавшая на стартовый столб, автоматически стыкуется, автоматически поднимается, то бишь весь цикл операций в автомате идет. Люди там на определенном участке нужны только для контроля правильности выполнения уже непосредственно самой системы того или иного действия. А вот непосредственно за 9 часов до пуска, когда мы выходим на заправку, со стартового комплекса эвакуируются все люди в заглубленные сооружения, там нет никого. И весь цикл дальнейшего действия заправки, он происходит в автоматическом режиме. То бишь от стыковки к стыковке, подача топлива всех видов компонентов, все происходит в автомате. Произведение всех элементов удержания колонны, и непосредственно сам путь осуществляется с пультового носителя, который находится в заглубленном помещении. Таким образом, мы обезопасили полностью (неразборчиво). Что касается жителей города, близлежащих (неразборчиво), ну, я уже сказал, что у нас траектории всех пусков рассчитаны на те районы, где нет людей, и первое. Второе – мы рассчитываем каждый раз при пусках, и выходим… Ну, мы понимаем, что может быть и авария, мы все это понимаем. Мы рассчитываем безопасную зону. Мощность зависит там взрывной волны от различных параметров, и мы людей эвакуируем при необходимости. Но город у нас стоит и расположен таким образом, что при любых стечениях обстоятельств, до города ракеты наши не долетят.
Н. Нестечук: С «Плесецка» можно выполнять запуски всех космических аппаратов военного назначения с территорий РФ
А. Ермолин
―
Я хочу спросить, вот как раз вы сказали про оленеводов, про людей возможно, которые там не живут, скажем в каких-то населенных пунктах. В прошлом году был на Телецком озере, там как раз вот одна часть дальняя Телецкого озера, куда падают к сожалению какие-то части там. Ну, технологически это нормально, да? Вот их должны эвакуировать, но на самом деле не эвакуируют, и люди сами не эвакуируются потому, что скажем так, не соблюдают правила. Там с вертолетов листовки сбросят – давайте уходите, они рукой машут, и остаются. Вот как-то вы с такой ситуацией сталкиваетесь? И можно ли как-то на нее повлиять? Или предупрежден, значит вооружен, и дальше как хочешь, так и… Хочешь – бойся этих кусков с неба падающих, хочешь…
Н. Нестечук
―
Ну, откровенно говоря, мы не являемся как раз теми, которые относятся к этому с прохладцей, мы пытаемся все-таки людей убедить. И если люди по тем или иным причинам не уходят с тех мест, где они находятся, где мы предполагаем, что упадет какая-то часть ракеты но мы тем не менее, стараемся выполнить весь комплекс мероприятий, и так наплевательски не относимся. Потому, что ну, самое дорогое в жизни – это жизни человека. У нас были случаи, когда мы переносили пуски из-за того, что у нас не были обеспечены поля безопасности, поля падения, мы переносили пуски. И я вот лично сам, будучи командиром боевого расчета ракетоносителя «Союз-2» по-моему, в 2008 году мы на сутки отложили пуск именно из-за того, что мы не обеспечили безопасность в (неразборчиво) падения - это первый. И второй был у меня случай, когда мы должны были один из блоков приводнить в Тихом океане, и не получили тоже утверждение от кораблей, которые там находились, что они покинули заданный район, и переносили тогда пуск, потому, что это все…
А. Ермолин
―
Расскажите чуть поподробнее о новых космических ракетных комплексах. Вот что из себя «Союз-2» представляет, что «Ангара» в разных вариациях.
Н. Нестечук
―
Ну, ракета «Союз-2», если так внешне на нее смотреть, она полностью подчеркивает геометрический размер, и все то, что было создано еще Сергеем Павловичем Королевым. Но это только внешнее сходство, а на самом деле все что можно было изменить, и привести, как мы говорим к понятиям XXI века, там уже сделано. Там заменена полностью система управления, там система управления на «Союзах» уже стоит разработки нашей российской. Разрабатывает в городе Екатеринбурге (неразборчиво). Там применены все наши лучшие технологии, и практически там нет… Ну, скажем так, зависимости от иностранных разработок, элементов ракетами. Там применены уже новые, улучшенные наши российские двигатели, которые себя показывают не только у нас, но и за рубежом у нас их с удовольствием покупают. С новой энергетикой, с более улучшенным, и самое главное экология, там очень много сделано для экологии. Ведь у нас новые все носители разрабатываются на чисто экологическом топливе. Мы уходим от (неразборчиво), у нас на сегодняшний день только один носитель имеет (неразборчиво). «Союз» имеет несколько модификаций. Как я уже говорил, он у нас есть и легкий вариант, и средний вариант двух классов: средний вариант двух классов – это один, который выносит на круговые орбиты тяжелые аппараты, а один, который оснащен у нас разгонным блоком «Фрегат», разгонный блок «Фрегат», он обладает очень большим количеством включений, до 25 включений, который позволяет нам с «Плесецка» проводить запуски космических аппаратов на различные орбиты. Кроме геостационарных, с помощью (неразборчиво) не можем геостационарные запустить. А так, на все виды орбит, с помощью разгонного блока. Ну, и самое главное «Союзовское», то, что она – ракета сделана такой, на мой взгляд, глубокой модернизацией, там все поменяли. Ну и сделано это все… Прежде всего достигли удешевления стоимости килограмма выводимой полезной нагрузки, второе экологической, и третье – безопасности. Что касается уже ракет «Ангара» различного класса – ну, прежде всего я еще раз скажу, что эта ракета разработана чисто уже в России. Это созданная ракета. Если «Союз» - она еще заимствует Советского Союза принципы построения баков там и так далее, то ракета «Ангара», она сделана уже только в России, и на принципах всех российских. И здесь практически все, что связано с безопасностью страны, то бишь независимости (неразборчиво), все уже учтено.
Н. Нестечук: У нас траектории всех пусков рассчитаны на те районы, где нет людей
А. Ермолин
―
То есть, проблема импортозамещения тут нет.
Н. Нестечук
―
На «Ангаре» она не существует эта проблема. Наверное кто-то намного раньше понимал и знал. Мы когда начинали строить «Ангару», начинал я давно строить. Один из тех, который принимал участие с самого начала создания «Ангары», да? Так вот уже тогда можно говорить спасибо тем людям, которые до 80% сказали сразу: давайте делать сами, а уже там что-то давайте приобретем. То, что у нас вроде как… А на сегодняшний день можно говорить, что я вам так скажу, система управления – это основной орган ракет на «Ангаре», это чисто российское производство. Его делает МПЦ имени Пилюгина, это очень знаменитое наше предприятие, которое межпланетные станции «Буран» тоже летал, это все пилюгинцы делали. И вот здесь система управления тоже сделана, она чисто российская.
А. Ермолин
―
Это некий вариант боевых информационных управляющих систем?
Н. Нестечук
―
Совершенно верно. Тут настолько все закрыто, молодцы. Вот здесь нужно отдать им должное, и сегодняшнее руководство предприятий – молодцы, они сохранили эту базу, они сохранили свои предприятия, как (неразборчиво) не старались наверняка разваливать, но молодцы, все сделали. И вот это совершенно новый класс ракет уже. Самое главное «Ангара», я уже говорил о безлюдном старте, она очень сильно драматизирована. Ну, как мы понимаем, что человеческий фактор – он везде присущ. И чем меньше есть человека влияние на технику, тем значит она будет надежнее работать.
А. Ермолин
―
Вот и «Союз», и «Ангара», они предназначены для вывода космических аппаратов, да?
Н. Нестечук
―
Да, это чисто космические ракеты. «Союз» всех классов, «Ангара» всех классов, это чисто космические ракеты.
А. Ермолин
―
То есть, их задача довезти, оставить, и не упасть…
Н. Нестечук
―
В нужную точку вынести то, что им положено.
А. Ермолин
―
А вот ракеты, которые до конца несут, так мягко скажем груз, да? Те же баллистические ракеты, вы их испытываете?
Н. Нестечук
―
Конечно, все ракеты стратегического назначения РФ проходят испытание на территории космодрома Плесецк. Все, я сказал уже об этом вначале, и подвижным вариантом, так называемые (неразборчиво) наши «Тополя» всех модификаций, и шахтный вариант – это вес испытания проходят на космодроме. Мало того, мы участвуем во всех учениях, из территории космодрома Плесецк (неразборчиво) учебно-боевые пуски в том числе. Мы этим тоже очень сильно гордимся.
А. Ермолин
―
А если силы ядерного сдерживания морского базирования, вы каким-то образом можете имитировать ситуацию погружения там при стартах?
Н. Нестечук
―
Нет, здесь нет. Мы…
А. Ермолин
―
Или вы как ситуация… Как всегда за всплытие вы можете…
Н. Нестечук
―
Нет, военно-морской флот – они сами по себе, у них свои ракеты, то бишь они сами проводят испытание. Но мы с ними работаем, и взаимодействуем. Мы их обеспечиваем телеметрической информацией. Ведь все ихние испытательные пуски проходят через территорию нашего активного участка, и там, где находятся наши так называемые полигонные измерительные комплексы. Ну, или же отдельные измерительные пункты. И боевое поле Кура – это тоже же, я об этом говорил, это наши…
А. Ермолин
―
То есть, они туда же стреляют.
Н. Нестечук
―
Туда же стреляют. У них два варианта: или они стреляют по нам, или оттуда стреляют снова по нашим полигонам в Чижах. Но опять же, все через нас. У нас с ними полное взаимодействие.
А. Ермолин
―
Вы несколько раз сетовали, что был период, когда было совсем тяжело, но скажем так, это при всем при том, что за все эти годы в общем-то… Ну, любая власть более-менее думала о космических войсках, о ракетных войсках стратегического назначения. Но все-таки, вот что с вашей точки зрения было утрачено, не сохранено. Что вот является безвозвратно пропавшим? Или все-таки что-то еще можно вернуть?
Н. Нестечук
―
Я вам хочу сказать, что мне наверное повезло. Потому, что на этот вопрос мне очень просто и легко ответить. Благодаря правильным умелым действиям и руководство космодрома, которое было для меня. И командование космических войск, и командование войск воздушно-космической обороны, и (неразборчиво) собрано все ценное, то что необходимо сохранить было – это люди, они были сохранены на космодроме. И вот (неразборчиво) поколений на космодроме, она сохранилась. А тем самым, сохранился как раз вот тот элемент, который способен то что разрушили, воссоздать. То, что может быть приостановили – запустить снова в работу. И на сегодняшний день нельзя так сказать, что что-то мы не можем восстановить или сделать. Были конечно, вот вы совершенно правильно подметили случаи… Ну, представьте, в 2000 году вообще ни одного пуска. Вообще. Но, тем не менее у нас есть система подготовки, комплексные занятия, целевые подготовки личного состава, которые позволили содержать людей в том тонусе, который необходим для выполнения поставленной задачи. Ну а что говорится технически, что мы там потеряли техническую составляющую, ну здесь сегодня можно много разговаривать на эти темы, но нужно смотреть то, что делается. И то, что на сегодняшний день государство (неразборчиво) столько значений, воссозданию всего того, что связано с космосом, и все понимают, что космос – это будущее. Помните, как в фильме «Москва слезам не верит» - «Телевидение – это будущее». Так вот и космос наконец-то вес понимают, что космос все-таки очень многое значит для всего человечества. И это первое. Ну и второе – то, что у нас ядерных щит страны, тоже все понимают. Мы можем только гордиться и радоваться тому, что нам внимание оказывают очень много, мы должны только отработать это все.
А. Ермолин
―
Вот вы говорите, люди… Удалось сохранить человеческий потенциал, но люди на таких крупных предприятиях – это поколения. Это молодые специалисты, это среднее звено, это опытные, это гуру в конце концов, да? Которые чаще в возрасте бывают. Вот у вас эта цепочка простроена, или все-таки вы чувствуете, что есть некое старение кадров, где-то есть… Может пришли молодые ребята, а среднее звено западает. Или у вас как бы вот такой полный комплект, и вот вы четко понимаете, как это все гарантируется.
Н. Нестечук
―
Ну, я так скажу, что у нас, как и во всей РФ есть пробел среднего звена, и он существует. Ну, не мы в этом виноваты как говорится, в этом виновата наша жизнь. Так получилось. И на сегодняшний день да, есть определенные слои, вы совершенно правильно подметили, что есть гуру, есть особые специалисты, а есть молодые, которые стремятся. Вот средний класс – он потерян. Но у нас на космодроме, я еще раз подчеркиваю… Я не хочу за всех говорить, у нас на космодроме сохранены преемственность, и я очень рад, что у нас все слои молодые, средние, и более старшие. Мы успели, когда несколько лет назад, не будем точно говорить, при ком и зачем, и почему шло повальное увольнение тех, кому 45 лет, мы очень сильно подкосились…
А. Ермолин
―
Самый возраст.
Н. Нестечук
―
Почему? Потому, что у нас раньше на космодроме категории были немножко выше, чем во всех вооруженных силах. Ну, к примеру если взять, у нас начальники отдела были все полковники. А полковник – это значит до 50 лет он отдавался родине, и много что делал, да? А теперь это все было сокращено, и категории стали подполковничьи, майорские, естественно возраст 45 лет. И в самом рассвете сил, люди уходили. Но у нас, я говорю, благодаря правильной политики нашего руководства, мы сохранили… Мы очень много продлили. Очень много людей, которые уволились от нас, но не ушли далеко. Они ушли в ту же промышленность, но нашу, которая с нами работает. И они же обучают наших людей. В этом отношении нам как-то чуть-чуть немножко повезло. Потому, что ну все-таки понимаете, космодром здесь нельзя сравнивать с каким-то другим объединением и соединением другого рода вида войск. Все-таки обособленные подразделения, у нас постоянная задача, уникальное место дислокации. Уникальное, тут уникальность во всем. И вот то, что у нас получилось на сегодняшний день, мы не будем говорить, что у нас все хорошо. У нас тоже… Мы потеряли тех людей, которые от нас ушли. Мы бы не хотели, чтобы они ушли, даже те, которым 50. Когда было 50, и уволили. Мы тоже таких хотели сохранить, (неразборчиво) сохранили, и они сейчас спасибо им продолжают работать… Но опять же, (неразборчиво) на космодроме. У меня на сегодняшний день в подчинении порядка 150 таких ветеранов космодрома, которые уволились и работают, продолжают сейчас работать. Вот даже (неразборчиво) будучи в гражданском (неразборчиво) как говорят, два получили. Вот один сейчас получил орден, один получил медаль, орден. Приятно? Приятно. Вот уже и ветеран космодрома.
А. Ермолин
―
А кто является для вас поставщиком кадров? Понятно, что академия, а вот гражданские ВУЗы как в этом участвуют?
Н. Нестечук
―
Вы знаете, если говорить по принципу военных училищ, то нам (неразборчиво)… Ну, основное естественно, что Можайка, тут деваться некуда, это самое лучшее наше подразделение. Но мы работаем со всеми училищами Минобороны, мы получаем со всех абсолютно училищ. У нас очень много. А вот что касается (неразборчиво) гражданскими ВУЗами, и на сегодня это очень актуально. Мы знаем, что у нас есть трехлетняя проблема сейчас, которая связана с тем, что 3 года не набирали курсантов. И мы развернули работу, и мы очень много работаем с МАИ, мы работаем с (неразборчиво), мы работаем практически со всеми техническими ВУЗами, где есть хоть что-то маломальское, связанное с аэрокосмической системой. Хоть мало-мальски, мы работаем со всеми. Мы сейчас восстановили все сои взаимоотношения с ВУЗами, которые мы позабывали там в Ростове где-нибудь, за Уралом. Мы сейчас налаживаем и вспоминаем все наши пробелы. И это связано именно с тем, чтобы ребята, которые даже без военных кафедр, мы сейчас очень многих ориентируем, чтобы они призывались нам служить, а там смотришь годик послужил, уже и остаются.
А. Ермолин
―
А по каким формулам вот идут… Вот сейчас же есть много же интересных моделей. То есть, ты можешь придти на 2 года сразу контрактником, потом остаться. Или вы все-таки на срочную службу больше зовете?
Н. Нестечук
―
Нет, мы работаем по любому принципу, лишь бы человек во-первых был специалистом, а во-вторых лишь бы был человек.
А. Ермолин
―
Это да.
Н. Нестечук
―
Или в первую очередь человек, и во-вторых специалистом. Мы работаем по любому. Нам приятно работать, когда к нам люди приходят, и говорят: хочу. Самое главное, чтобы желание было. А если у человека желание, мы сможем даже и переучить при необходимости, если это нужно сделать. А так вот на сегодняшний день, форму по контракту мы за последних 2 года порядка (неразборчиво) тысяч военнослужащих призвали на контракт. То бишь контрактное звено… Я вам так скажу, что на сегодняшних условиях контрактник – это не просто военнослужащий такого не понятного класса, это специалист своего рода. Почему я всем своим привожу пример? Военнослужащий контрактной службы, специалистом станет через 2-3 года, но зато помните, для чего у нас были сверхсрочники нужны? Когда (неразборчиво) руководители были все шумными, дураков же не было, которые создали эту систему для чего? Он становится профессионалом. Когда офицер, он проходит разные стадии развития офицер идет, да? Вот он лейтенант, инженер отделения. Старший лейтенант уже начальник отделения, и так растет и уходит. А военнослужащий контрактной службы, вот он встал на должность инженера, и он 3, 5, 10 лет он профессионал. Ему уже можно доверять, таким образом с ним очень приятно работать.
А. Ермолин
―
К сожалению, время нашего эфира заканчивается.
Н. Нестечук
―
А жаль.
А. Ермолин
―
Да, и я тоже не договорился. Хочу сказать, что сегодня нашим экспертом в «Военном совете» был Николай Николаевич Нестечук, начальник Государственного испытательного космодрома «Плесецк», генерал-майор. Мы говорили о ракетах, спасибо.
Н. Нестечук
―
Спасибо.