Андрей Холзаков - Военный совет - 2012-12-29

С. БУНТМАН: Здравствуйте, «Военный совет» ведут Анатолий Ермолин и Сергей Бунтман. И прежде чем начать наше сегодняшнее заседание, последнее в этом году, я должен сказать, что умер наш режиссер Дмитрий Бикетов, которого вы не видели, а слушатели не слышали скорее всего. Во всяком случае не часто это случалось, в сетевизоре только может быть кто-то видел Дмитрия Бекетова, между нашими выступлениями. Замечательный был человек, и боевой, и абсолютно профессиональный, душевный. И тот, кто с таким удовольствием делал свою работу. Любую, которая здесь была. И нам страшно жаль, что его не стало, и так внезапно, и скоропостижно. И просто сегодня и перед самым Новым годом хочется сказать, что мы помним и знаем эти наши почти 200 выпусков «Военного совета», которые мы делали вместе. Вместе с каналом «Звезда», и с Дмитрием Бекетовым. И мы будем помнить его, и пусть земля ему будет пухом. Вот, что я хотел сказать перед самым нашим заседанием. Ну, а сегодняшнего гостя мы представим с Толей сейчас. У нас в гостях Андрей Владимирович Холзаков. Добрый день, здравствуйте. Начальник воздушно-десантной подготовки, и заместитель командующего ВДВ, по воздушно-десантной подготовке. Обо многом мы сегодня собираемся поговорить, и вы задавайте тоже свои вопросы, и делитесь своими соображениями. +7-985-970-45-45, вы можете посылать СМС по этому номеру. Скажите, пожалуйста, вот нормальная настоящая воздушно-десантная подготовка. Обеспечена ли она материально, технически людьми, специалистами, чтобы достичь того уровня, который требуется сейчас для воздушно-десантных войск?

А. ХОЛЗАКОВ: В настоящее время у нас существует в вооруженных силах ряд мероприятий, в том числе и мероприятий воздушно-десантной подготовки. Чем она обеспечивается? Во-первых, все должны действовать по каким-то правилам. Потому, что с воздухом никто шутить не собирается. И эти правила должны выполнять все, от летчика до десантника. Исходя из этого, мы недавно провели сборы со всеми военнослужащими, которые отвечают за парашютные прыжки. В том числе и с видами вооруженных сил, где таковая подготовка имеется. Это в сухопутных войсках, в военно-морском флоте. Результаты сбора обещают на следующий год какие-то позитивные моменты. И мы будем надеяться, что всё будет нас хорошо.

С. БУНТМАН: То есть, вы отвечаете за этот вид подготовки вот по всем вооруженным силам.

А. ХОЛЗАКОВ: На базе воздушно-десантных войск, командующий войсками отвечает за подготовку воздушно-десантную. Он устанавливает мероприятия, которые проводятся. Но те, кто применяются, они должны действовать в определенных рамках, в определенных правилах.

С. БУНТМАН: Андрей Владимирович, а расскажите в нескольких словах о том, что такое воздушно-десантная подготовка. Ну, те кто прыгал, особенно в войсках, хорошо понимают, что ваши представители на земле – это такие вот цари, боги, воинские начальники. Без вашей службы ни один шаг не делается не во время предпрыжковой подготовки, не на прыжках, не (неразборчиво) применении. Расскажите, вот что такое воздушно-десантная подготовка для тех, кто не прыгал, скажем так.

А. ХОЛЗАКОВ: Ну, воздушно-десантная подготовка – это ряд свод и правил для того, чтобы нормально, безболезненно, безтравматично осуществить парашютное десантирование, будем говорить так. Как вы говорите, на земле боги – это люди, которые посвятили себя именно обучению. Многие у нас заместители командиров батальонов, они в возрасте. Нашел человек свое применение, он этим и живет. Так же, как любой человек ищет для себя какое-то применение в жизни. Как правило, это не молодые люди, которые к определенному периоду, годам к 30-ти созревают. Что он выбирает именно вот эту подготовку, и готов выращивать, выращивать и выращивать тех людей, которым будет давать путь в небо, путь в воздух. От того, что приходит молодой человек в 18-19 лет, из него надо сделать десантника. Не просто десантника, а его обучить прыгать на военных парашютах. Можно прыгнуть ДОСААФ, можно там… Но когда человек приходит в армию, он должен действовать по тем правилам, которые установлены в армии. Хотим мы этого или не хотим, все для нас одинаковые. И потом, все одинаково должны выполнять те программы и правила, которые предусматривают какие-то обязательства. Например, у нас есть руководство по воздушно-десантной подготовке. Оно для всех одинаково, кто бы то не пришел. Майор, генерал-майор, ты должен выполнить ряд мероприятий, прежде чем тебя допустят к самостоятельному прыжку.

А. ЕРМОЛИН: Начиная с укладки.

А. ХОЛЗАКОВ: Начиная с укладки, да. Есть у нас система укладок, сейчас два способа комплектования у нас есть. Взвода подготовки к применению, так называемые взвода укладчиков. И они вводились для того, чтобы при переходе на контрактный способ комплектования, должны быть обычные люди, которые укладывают парашюты, ставят свое клеймо – это один способ. А в других подразделениях…

С. БУНТМАН: Личное клеймо.

А. ХОЛЗАКОВ: Свое личное клеймо, да.

С. БУНТМАН: Личное. То есть, понятно, кто.

А. ХОЛЗАКОВ: Он записывает в паспорте, он записывает в ведомости, что он уложил. Командир взвода проверил, это всё юридически закреплено. Есть второй способ подхода к десантированию. Это когда молодые люди приходят, их обучают этапам укладки, они проводят контрольную укладку, после этого они готовятся к прыжку. И все одноразово должны по программе выполнить три прыжка. Это по различным задачам.

А. ЕРМОЛИН: Знаешь, как страшно, когда первый раз в жизни укладываешь парашют, и знаешь, что ты с ним будешь прыгать? Старший товарищ стоит, смотрит и говорит: «Слушай, ну, скорее всего, раскроется». Есть у вас такие шутники?

А. ХОЛЗАКОВ: Есть такие шутники, мы нормальные обыкновенные люди. И есть другие шутники, которые говорят: «Я вот ДОСААФ укладывал, там укладывают не так, значит парень, жди какого-нибудь сюрприза в воздухе». Такие тоже есть. Есть же, приходят кто с подготовкой в системе ДОСААФ, в каждом клубе есть какие-то определенные моменты, на которые не обращают внимание.

С. БУНТМАН: А вот интересно, вот мы с этим сталкиваемся в других совершенно областях. По-вашему опыту, что сложнее, учить с нуля, или переучивать? Вот вы говорите о подготовке…

А. ХОЛЗАКОВ: Сложнее переучивать.

С. БУНТМАН: Переучивать.

А. ХОЛЗАКОВ: Вы знаете, как с ребенком, ему что-то когда-то кто-то показал, ему потом тяжело заучить по-новому. Он будет делать всё равно так, как ему показали в первый раз.

С. БУНТМАН: Я прошу прощения, просто к этому же. А как найти баланс? Вот мы говорим о том, что в принципе, если человек наметил, намеревается служить, и служить профессионально, то хорошо пройти предармейскую подготовку, то же самое и система ДОСААФ, и так далее. Но вдруг он действительно не правильно научится, а потом вот надо будет… Как любому, как музыканту переучивать там, перепостановку делать. Вот как найти здесь все-таки оптимальный…

А. ХОЛЗАКОВ: Ну, в армии баланс попроще, здесь есть инструкция, есть наставления, и её выполняют все. В системе подготовки, вот в системе укладки, например роты там, или батареи, все делают по каким-то элементам. Выполняют один элемент, выполняют один этап, выполняют второй элемент, выполняют третий этап, и всё контролируется. У нас есть линия проверки командира взвода, командира роты, офицеров (неразборчиво). То есть те, кто отвечают за эту укладку. Это один способ, как я уже говорил вначале. Есть второй, где профессиональные укладчики под руководством инструкторов и командиров взвода укладывают парашют.

А. ЕРМОЛИН: Расскажите мне о том, какие вот есть этапы подготовки собственно парашютистов, солдат, офицеров. Ну, понятно вот 3 прыжка совершил, это какой-то начальный уровень там. А прыжки на лес, на воду, с оружием, с контейнерами. Вот на каком этапе начинается подготовка… Скажем, особая подготовка? Потому, что это другой прыжок, прыжок на парашюте типа «Крыло». Вот как вы это всё сортируете для себя, и по этапам, по предназначению, и так далее.

А. ХОЛЗАКОВ: Как я уже сказал, что молодой человек приходя в армию, он попадая в воздушно-десантные войска, либо в бригады морской пехоты, прошел десантный батальон, либо там батальоны, которые совершают прыжки в разведывательных батальонах. Либо бригадах специального назначения. Первые три прыжка – это по программе молодого пополнения. Он выполняет, чтобы быть спокойным, и уверенным в его силах. Конечно, люди разные. Есть, и кто совершил 2 прыжка, там от третьего отказывается, потому, что страх есть у всех. Тут мы никуда не денемся, природа так заложила, что имеются инстинкты, которые… Но человек преодолевает эти инстинкты. Есть люди, которые преодолевают сразу, есть кому-то надо время. Потом у нас индивидуальный подход к этому. Ну вот на первом этапе, в течении полугода… Как известно, сейчас солдат служит 12 месяцев, и он не может например, как было 24, когда он служил, у них были какие-то другие задачи. За 12 месяцев по программе, он успевает либо попасть на учения, либо не попасть на учения. Кому-то повезет, кому-то нет. Так уж устроена программа нашей подготовки. Но тот, который успевает попасть на учение, он готовится в следующие полгода совершать тоже парашютные прыжки. Если первый, второй год он производит с самолета «АН-2»,то третий он уже из самолета «ИЛ-76». Четвертый и пятый, соответственно, если он попадает на учения, он готовится… Повторяет задачу свою, и готовится к прыжку с «МЛ-76». Но если бывает на ограниченную площадку, на лес либо на воду, это специальные задачи, по которым… Не всем они свойственны, у нас обширные территории, и у все разные задачи. Одна дивизия у нас находится на юге, у нее одна задача. Другая на западе, третья на севере, четвертая на востоке. У всех имеются какие-то свои определенные задачи.

С. БУНТМАН: А скажите, а профессиональный военнослужащий или контрактник, или офицер… Вот вы говорите о разных условиях. Ведь должны быть наверное готовы ко всем условиям, к любым.

А. ХОЛЗАКОВ: Да, готовы. У нас в этом году практиковались такие мероприятия, были на территории республики Армения. Один взвод десантировался в республику Армения, на высокогорье, на управляемых парашютах. Потому, что не позволяла местность нам так сразу их бросить. Потому, что в первую очередь это безопасность. Если когда-то необходимо будет на случай там каких-нибудь определенных мероприятий, то мы готовы выполнять те задачи. У нас сейчас в мирное время нет смысла рисковать, но люди готовятся. Вот теперь по программе второй подготовке, более высоко подготовленной. Здесь принимают участие уже люди, которые осознанно идут в парашютное дело. Люди, которые имеют не один десяток, а то и не одну сотню прыжков, и они обучаются на парашютах, и «Арбалетах». Проходят сборы определенные, уже проходят сборы они не в своей части, мы вызываем, у нас есть центр подготовки, 309-й. Там проходят сборовые мероприятия, совершают ряд прыжков, до 25-ти прыжков в год. И поэтому обусловлено ихнее поддержание вот этой парашютной подготовкой, уже на другом уровне. Те, кто пришел вот в эти взводы, которые мы отобрали, они как правило там и остаются. Потому, что человек уже занимается своим делом, у него уже свои подходы к этому делу. Редко оттуда уходит.

А. ЕРМОЛИН: То есть, это контрактник уже.

А. ХОЛЗАКОВ: Это уже да. Это исключительно контрактники и офицеры.

А. ЕРМОЛИН: А что вот из себя представляет современный парашют? Вот вы упомянули «Арбалет». Ну, может быть начать с тех же «Дубов» там. Вот используются ли они или «Д шестые», «Д пятые», там. Вот какая у вас есть…

А. ХОЛЗАКОВ: У нас…

А. ЕРМОЛИН: Что на вооружении в основном?

А. ХОЛЗАКОВ: На вооружении у нас сейчас…

А. ЕРМОЛИН: И достаточно ли это?

А. ХОЛЗАКОВ: Два типа парашютов, «Д6» серии 4, и «Д10». Значит, когда разрабатывался парашют «Д6» серии 4, это 70-е годы, пришел в начале 80-х на вооружение. Ну, он начинает исчерпывать свои возможности. Тогда и десантник был без бронежилета, без каски, десантировался, без такого снаряжения, которое ему необходимо. Увеличилась его масса общая. Сейчас он вступает в бой в бронежилете, с каской на голове, вместо шлема. Вы по фильмам и новостям тоже видите, какая экипировка. И необходимо было увеличить площадь парашюта, чтобы снизить его снижение, так сказать. Мягкое приземление. И появился парашют «Д10». У него площадь уже 100 квадратных метров, в отличии от 83-х «Д шестого». Поэтому и масса доставляемого груза с десантником увеличилась. Если было 120 килограмм, на «Д шестом», то теперь до 160-ти. Нас пока это устраивает.

А. ЕРМОЛИН: Мне вот профессионально интересно, а бронежилет в контейнере лежит у бойца, или он в нем прыгает?

А. ХОЛЗАКОВ: Бронежилет на нем.

А. ЕРМОЛИН: На нем, да? Это же намного опаснее приземление становится от этого.

А. ХОЛЗАКОВ: Поэтому и увеличилась площадь парашюта.

С. БУНТМАН: Вот Андрей Владимирович, у нас тут масса ещё вопросов, и мы к ним вернемся через 5 минут после новостей и рекламы.

НОВОСТИ.

С. БУНТМАН: И мы продолжаем, Анатолий Ермолин, Сергей Бунтман. В гостях у нас Андрей Владимирович Холзаков, начальник воздушно-десантной подготовки, заместитель командующего ВДВ по воздушно-десантной подготовке. Здесь замечательное нам пришло сообщение: «Здравия желаю, прыгать не боятся только танки». А вот как готовится к десантированию техника?

А. ХОЛЗАКОВ: Техника готовится расчетами. Каждый расчет прибывает на аэродром для практического десантирования. А если это для каких-то обучений, то ежемесячно проводятся занятия по швартовке этой техники. И теми же офицерами, в том числе специалистами воздушно-десантной службы проверяется правильность этих швартовок. Под швартовкой понимается приспособление агрегатов, для безопасного десантирования. Есть разные системы десантирования, парашютная безплатформенная система, и система… Платформа сама «П7», разных модификаций.

А. ЕРМОЛИН: Кто нас видит сейчас по сетевизору, как раз у нас на экранах показывается, какие это платформы, что такое швартовка.

А. ХОЛЗАКОВ: Ну, да, вашему вниманию тут предлагается.

А. ЕРМОЛИН: А долго… Ну понятно, что такое уложить к прыжку боевую машину десанта. Вот сколько расчет занимает это времени?

А. ХОЛЗАКОВ: Ну, вы знаете, она стоит, во-первых, в режиме так называемой готовности к применению. Все вот эти системы, которые находятся сверху на площадке, они уже уложены. Другие системы выведены…

А. ЕРМОЛИН: На производстве укладываются, да?

А. ХОЛЗАКОВ: Нет, они приходят с производства к нам, мы принимаем совместным осмотром там. От них сдают, от нас принимают комплекты. Есть формуляры любого изделия. По комплектности принимается это изделие, укомплектовывается, и после этого записывается о том, что оно встало на эксплуатацию. И эксплуатируется нами. 10 лет мы эксплуатируем гарантированно, потом продлевают либо не продлевают, в зависимости от…

А. ЕРМОЛИН: То есть, точно так же переукладывается это всё?

А. ХОЛЗАКОВ: А переукладывается… Каждый год мы переукладываем системы, которые находятся… На каждую тонну у нас имеется свой парашют. Потом вот вы видите, много систем здесь увязано. В зависимости от того количества, сколько там есть тонн.

А. ЕРМОЛИН: Просто кто это не видел, но у кого есть огороды, то это 6 соток точно.

С. БУНТМАН: А скажите, а вот парашюты, собственно системы для десантирования техники, они изменились за последнее время? Мы говорили сейчас как раз для военнослужащих, которые прыгают, что изменилось. Потому, что их экипировка изменилась, утяжелилась. А здесь как с изменением техники, что-то изменилось?

А. ХОЛЗАКОВ: Меняется техника, мы надеемся, что у нас придет скоро новая техника. И у нас есть под это разработки определенные. Ну, не у нас лично, а есть предприятия, которые готовы заложить эти разработки, и произвести их для новой техники. Вот эта система, которая без… Вернее парашютная система была разработана тоже в 80-е годы, и пошла с 90-х годов, заменила парашютные реактивные системы. Помните, фильм «В зоне особого внимания», там показывают вот эти системы, которые в свою очередь разрабатывались в начале 60-х годов. И массово были… Применялись в 70-е, в начале 80-х годов. Прошло какое-то время, мы меняем системы. Сейчас другие системы разрабатываются. Будем надеяться, что в 13-м году они пройдут какие-то испытания, и мы получим на вооружение новые системы для десантирования.

А. ЕРМОЛИН: А вот как вы считаете, вот та революция, которая была проведена по сути дела Маргеловым, человеком, которого считают не создателем, но по крайней мере человеком, который вывел на новый качественный уровень воздушно-десантные войска. Вот достаточно ли её последствий, для текущего момента? Все-таки вот мы сейчас вспоминаем фильм «В зоне особого внимания», там ну все замечательные фильмы о десантниках, о военных десантниках. Ну, вот все равно есть такое ощущение, что вот в Афган вы входили с той же техникой, с той же тактикой, с теми же вооружениями. Вам достаточно того, что сейчас имеется, или всё-таки уже нужно думать о чем-то другом? О каком-то новом выходе, на новый качественный уровень?

А. ХОЛЗАКОВ: Ну вы знаете, в Афган мы входили с другой системой, «БМД-1». Это дальность стрельбы совсем другая, поэтому в середине 80-х годов появилась машина «БМД-2». То есть, дальность пушки уже позволяла вести стрельбу по горам. То есть угол другой там имелся, и в горах всё не так, как на равнине.

А. ЕРМОЛИН: (Неразборчиво) она пришла.

А. ХОЛЗАКОВ: Да, вот она пришла, в самом Афганистане мы были на «БМП-2», машины были такие. Так как мы там не десантировались, не проводили учение, мы занимались сопровождением колонн, выполняли определенные задачи. И вот та машина, которая была принята в 80-е года «БМД-2», она практически сейчас исчерпала свои возможности. Мы говорим о том, что нам нужна другая машина. А другая машина – это «БМД-4», которая кстати принята на вооружение, не доведена до конца. То есть, чтобы она нормально десантировалась. То есть, то вооружение, которое у нее с 2005 года стоит сейчас, оно тоже отстает. Оно должно быть модернизировано, вот о чем мы говорим. С учетом модернизации, нам нужна эта новая техника. Чтобы солдат, который сидит, управляет оператор, механика. Мы должны понимать, что на такой системе это должны быть военнослужащие по контракту. Обучить тяжело, а тем более это ещё и требовать потом выполнения своих каких-то обязанностей у человека – это надо… Тут подход будет государственный. Если один раз обучил, то с него можно и потребовать. А если человек приходит всего лишь, чтобы отслужить 12 месяцев, то понимаете, это совсем другое.

А. ЕРМОЛИН: А чего не хватает? Боевой мощи, маневренности, там скажем, защищенности личного состава? Я не думаю, что там ВДВ получит капсульную систему бронирования, потому, что это сильно утяжелит скажем, вашу технику. Два вопроса в одном.

А. ХОЛЗАКОВ: Мы исходим из того, что у нас на сегодняшний день есть базовый самолет «ИЛ-76». И перспективный самолет, как показывает наш договор с Украиной, «АН-70». «АН-70» ещё не поступил, но видимо его будут делать на Казанском предприятии. Значит вот это 2 базовых самолета, которые придут в военно-транспортную авиацию. Их увеличивает подъемный вес, это очень тяжело. Да, поменяли двигатели, но если мы говорим о капсульной системе, то машина утяжеляется практически в 2 раза. А это значит минимум туда на поле боя будет доставлена техника… Это надо исходить их того, что к чему мы идем. Либо это задача десантироваться, и провести какую-то операцию быстро, молниеносно. Второе – это значит необходимо исходить… Может быть и не нужна такая тяжелая машина. То есть, она должна быть пригодной для нас. В то же время она должна обеспечивать нам комфортные условия в бою. Там же и пушка своя уже есть, которая позволяет это делать. Ну и спаренное с ним орудие. В том числе и гранатомет.

С. БУНТМАН: А более мощные самолеты более и вместительные, и грузоподъемные, они могут быть, и используются в каких-то целях воздушно-десантными войсками?

А. ХОЛЗАКОВ: Да, для перевозки «АН-124» используется. Он имеет комфортные и большие возможности, но только для перевозки. Для него и другие аэродромы, в том числе необходимы. Ну кстати, он использовался в США, в определенных операциях, для переброски войск. Тайны здесь никакой нет, эта компания перевозила другой компании вооружение по договору.

С. БУНТМАН: Понятно. Я бы хотел, чтобы мы успели ещё поговорить об одной очень важной вещи. Вот насколько я понимаю, вы председатель государственной аттестационной комиссии Рязанского училища, и выпускали в этом году сержантов первых, о чем мы говорили очень много. Много-много с самого начала, с того времени, как их набирали, кандидатов. Вот ваше ощущение, ваше впечатление, и какова перспектива подготовки новых сержантов, для вооруженных сил?

А. ХОЛЗАКОВ: Ощущение, что там отобраны действительно люди, которые хотят посвятить себя служению отечества. Те 175 человек, которые выпустились, они видят себя именно профессиональными сержантами. Из них только 5 человек хотят продолжить службу на офицерских должностях. Но пока механизм не выработан, я думаю, что он будет когда-то найден этот механизм. Вот эти 175 человек, они минимум, кто прослужил в армии. У них стаж минимум 5-6 лет. То есть, они уже зрелые люди, надо понимать, что им минимум…

С. БУНТМАН: Включается время обучения?

А. ХОЛЗАКОВ: Включая время обучение. И вот они выпускались, им 24-27 лет. По выпуску, вот уже получалось так. То есть, это люди, осознанно пришли заниматься трудом военного. Они осознанно идут в войска. В том числе и 51 человек попал в воздушно-десантные войска, другие попали в различные виды и роды войск, на различные должности, которые им определило главное управление кадров. Так вот по тем мероприятиям, я не знаю, где-то и кто-то их наверное отслеживает, как они пришли. Потому, что выпуск произошел недавно, только в конце ноября. Месяц с небольшим только прошел. Ну, отзывы положительные. Вот общаясь с командирами частей…

С. БУНТМАН: Вы отслеживаете (неразборчиво), да?

А. ХОЛЗАКОВ: Мы отслеживаем. И вот нельзя путать того сержанта, который через полгода стал сержантом. И того сержанта, который учился 2 года и 10 месяцев.

С. БУНТМАН: Да, это принципиально, да.

А. ХОЛЗАКОВ: Это очень принципиально. Да, их мало, но ихнее качество и подход к делу – это совершенно иное качество подхода к делу.

С. БУНТМАН: Ну вот, мало, пока мало. С одной стороны очень правильно, и мы об этом всё время говорили, когда с Толей вели передачи, и с разными гостями, что это правильно, что отбор был достаточно жесткий. Это очень правильно. Лучше мало, но лучше показать то, кем они должны быть. Как сделать, чтобы их было больше, но без потери качества? Как сделать обучение это, распространить и увеличить, и понять на их примере, и может быть на недостатках и ошибках, которые были допущены, понять, как нам идти дальше? Направление правильное, здесь уже, наверное, вопросов нет, да?

А. ХОЛЗАКОВ: Ну, вы знаете, в других ВУЗах тоже учатся по этой программе. Они же получают диплом техника. Диплом техника – это вот среднее специальное образование, это если так по-старому говорить. Такие люди нужны, и мы понимаем, что сейчас при том уровне техники, в том числе электронной, нельзя ставить мальчишку за эту технику. И не каждый, приходя в армию, даже человек с высшим образованием, будет в ней оставаться. Мы тоже это должны понимать, что он ну, пришел, отдал долг родине, и может быть, единицы кто-то там себя находит. Человек, который пришел осознанно, это человек, который нужен нам, по крайней мере, в ближайшее время. А как сделать так, чтобы их было больше, наверное, надо идти по этой программе, не взирая на то, чтобы эти кадры, которые приходят, их не терять.

А. ЕРМОЛИН: Что сделать, чтобы сама идея не была девальвирована? Потому, что ну у нас же была попытка с теми же прапорщиками в свое время. Что это тоже профессионал, который никогда не будет офицером, но при этом будет супер профессионалом в своей области, да? Потом вот ну мы понимаем, что произошло со статусом прапорщиков там и так далее. Не пойдет ли по этому пути новая система?

С. БУНТМАН: Как это предотвратить?

А. ЕРМОЛИН: Вот идеально понятно, что мы должны получить такого профессионала?

А. ХОЛЗАКОВ: Надо каждому заниматься просто своим дело, на своем месте. Тогда не будет никаких обсуждений, каких-то там речевок, так сказать. А есть у человека свое место, он приходит туда осознанно. Вот с него надо спрашивать за то место, которое он занимает. А не то, что там где-то и что-то. Но система прапорщиков – она вводилась изначально, если брать из истории, то дипломированные нужны были люди, с дипломом о высшем образовании, которые займут место командиров взводов. В первую очередь они шли в систему ВВС, ПВО, радиотехнических войск. Они пришли туда.

А. ЕРМОЛИН: И вот, кстати, правильный образ в фильме «Зона особого внимания». Вот как раз герой (неразборчиво) как раз там показывает такого, профессионального взрослого прапорщика, который лучше всех умеет заниматься боевым ремеслом десантника.

С. БУНТМАН: Ну, это правильно. Это действительно уже… Мы устали повторять, что это костяк армии, что это скелет армии.

А. ЕРМОЛИН: По воздушно-десантной подготовке пришел вопрос.

С. БУНТМАН: Да, сейчас. Просто вот…

А. ЕРМОЛИН: Про парашютно-десантный.

С. БУНТМАН: Насколько… Вот вы сказали 175, из них 5, да? Из них 5 человек только собирается, так видит свое продолжение через получение офицерского звания притом, что ещё механизма нет.

А. ЕРМОЛИН: Это кстати не правильно.

С. БУНТМАН: Что?

А. ЕРМОЛИН: Это кстати не правильно. Потому, что вот тот, кто хочет стать сержантом, (неразборчиво) сержантом.

С. БУНТМАН: Ну, вот смотри, ну пропорции нормальные, в принципе нормальные пропорции.

А. ХОЛЗАКОВ: Если человек хочет быть, он значит преодолеет какие-то преграды. Механизм, который… Ну, я думаю, что он будет выработан. Но это не поголовно, что они должны. Вот они закончили сержантами…

С. БУНТМАН: Да, конечно. Это единственная и не главная цель.

А. ХОЛЗАКОВ: И не главная цель, вы абсолютно правы.

С. БУНТМАН: Да. И это очень важно, при этом должно создаться. Тут важно и объяснение, и повышение статуса и психологического сержанта. То есть, вот очень важно отслеживать, как они сейчас будут служить, как ним относятся, и как они себя ставят.

А. ЕРМОЛИН: Готово ли принять офицерское сообщество. В том числе…

А. ХОЛЗАКОВ: Я думаю, что готово. Потому, что вот если пригласить одно из них, у них уровень подготовки…

С. БУНТМАН: Хорошо бы, очень хорошо.

А. ХОЛЗАКОВ: И он не стесняется сказать свои мысли. Он видит, что ему надо именно здесь, на этом месте. Что менять надо. Где-то там он не согласен, он не будет говорить в угоду кому-то. Он скажет, что ему надо вот так. Потому, что это устарело. И они совсем не стесняются. Я был на госэкзаменах, вот разговаривал со многими. И за редким исключением вот там вот… Завыученным рассказал, и больше нет. Каждый из них говорит про практику, что: «Когда я был вот этим», он рассказывает: «Когда я был вот этим», и опять рассказывает. Потому, что пришли же они тоже не только из воздушно-десантных войск. Пришли туда люди, которые отслужили в армии. А отслужили они во всей нашей большой армии.

С. БУНТМАН: Да. И здесь ещё очень важна не дешевая пропаганда какая-то, а вот для того, чтобы это устоялось в голове. И уважением, и понимание, кто это такой. Потому, что когда мы видим, что уже… Да и у нас, да и во всем мире, когда произносят сержантские разнообразные звания… Там и корпус морской пехоты, и… Создается там американских, что такое британский сержант. Вот это все истории, все литературы, кино, и всем создается определенный образ. Достаточно близко где к реальности, но вызывающий неизменное уважение. Это ведь тоже очень важно, не просто такой… Бьем в барабан, а просто чтобы это уже вошло в сознание и всей армии, и в сознание людей это вошло, что это уважаемый, знающий человек. Бывает разный, но вот что базово, что это вот… Это очень серьезно. Уже все себе представляют.

А. ХОЛЗАКОВ: Да конечно, мы себе представляем, что все мы из разных семей, и получили разное образование, да? Но мы приходим в какой-то коллектив, мы подчиняемся к чему-то определенному. И в коллективе есть свои какое-то законы. Вот микроколлектив любой – это рота. Туда приходит сержант, который отучился 2 года 10 месяцев. Он пришел со своими уже возможностями. Не то, чтобы впитать, а стать опорой командиру. Потому, что у него совсем другой уровень. Практически все они женаты. Все они разъехались по войскам, у каждого уже семья.

С. БУНТМАН: То есть, это укрепленный, уже укорененный человек такой.

А. ХОЛЗАКОВ: Да. Человек с устоявшимся мировоззрением. Вы правильно говорите, что надо уважать труд любого человека, даже если это будет механик – водитель, и он будет делать свою работу хорошо.

С. БУНТМАН: Так это ясно. Какое уважение…

А. ХОЛЗАКОВ: Да, к нему должно быть уважение.

С. БУНТМАН: Механик – водитель, настоящий.

А. ХОЛЗАКОВ: Мы же уважаем водителя такси, который безопасно нас куда-то везет?

С. БУНТМАН: Ещё как, конечно.

А. ХОЛЗАКОВ: Ещё как уважаем. А почему мы говорим о военных, что только должны уважать офицерский корпус? Мы должны уважать труд любого человека, который во благо родины.

С. БУНТМАН: Конечно.

А. ЕРМОЛИН: А механик-водитель в Афгане, знаешь кто это? Это вообще самый главный.

С. БУНТМАН: Конечно, это ещё как…

А. ЕРМОЛИН: Сам копать пойдет, но бойца отправит поспать.

С. БУНТМАН: Вопрос про Рязанское училище. Рязанское училище, оно возвращается воздушно-десантным войскам?

А. ХОЛЗАКОВ: Значит, была коллегия, министр обороны на коллегии сказал, что все ВУЗы будут перепрофилированы на подготовку, в том числе под командующего. Значит, механизм сейчас вырабатывается. Наверное, после нового года, в ближайшее время будут какие-то мероприятия, в том числе постановления правительства, для этого необходимо. Но мы с ним никогда не расставались, потому, что председателем государственной комиссии в Рязанском училище был, как правило, один из заместителей командующего. В этом году вот ваш покорный слуга. И то, что будет, мы надеемся, что оно будет под нашей эгидой.

С. БУНТМАН: Что это даст? Кроме вот… Что вам спокойнее будет?

А. ХОЛЗАКОВ: Ну, спокойнее… Во-первых, мы закладываем то, что человек через 5 лет выйдет, и что с него требовать, закладывается именно вот командующим воздушно-десантными войсками. Пока идут вот эти утряски, коалиционные всякие дописки, и выходит, что некоторые моменты пробуксовывают. А это будет работа напрямую. Вот и меняется система подхода сейчас к офицерам. Офицер должен знать ну минимум один язык, свободно чтобы разговаривать. Со следующего года, с 13-го года, во всех Вузах, я не знаю, как в других, но вот в Рязанском воздушно-десантном училище будет приниматься и экзамен по иностранному языку. И уже прорабатывается программа для того, чтобы в течении этих 5-ти лет курсант, а в будущем офицер, свободно разговаривал. Как это будет, мы будем смотреть.

С. БУНТМАН: О, ребята – инязовцы, новые вакансии будут.

А. ХОЛЗАКОВ: Нет, ну это хорошо, когда человек общается.

А. ЕРМОЛИН: (Неразборчиво) всегда было.

А. ХОЛЗАКОВ: Человек общается, когда… У нас была эта кафедра, ещё в те времена там. Я выпускник 85-го года, учились у нас. И очень большой был потенциал именно вот разных языков там.

С. БУНТМАН: И хорошо.

А. ЕРМОЛИН: В России (неразборчиво), Афган тогда был, тогда это тоже было. Андрей Владимирович, стоит ли нам ждать каких-то вот ну, принципиально новых инноваций? Ну, вот иногда сейчас показывают там, человек-ракета летает там, какие-то суперсистемы там. Появляются какие-то принципиально новые виды техники? А может быть даже кстати не типы парашютов, а (неразборчиво) принципиально новый реактивный двигатель, там я не знаю. Я может быть смешные вещи спрашиваю. Но ведь в тех же Соединенных Штатах есть специальное управление перспективных разработок, которые работают именно над такими, фантастическими абсолютно задачами. Там от концепции супер-бойца. там который может карабкаться по 15-ти этажным домам там, и так далее. Вот какие-то вот… Серьезно, то ест, там люди специально думают над задачами, которые кажутся бредовыми, но…

С. БУНТМАН: Нет, ну это правильно. Иначе не прорвешься.

А. ХОЛЗАКОВ: У нас такие, тоже есть сейчас, управление целое, которое возглавляет один из заместителей министра. Поэтому что-то в инновациях нам пока может быть…

А. ЕРМОЛИН: Дмитрия Рогозина мы спросим.

С. БУНТМАН: А, это у нас… Да, у нас… Мы намечаем новый эфир, серию передач.

А. ХОЛЗАКОВ: Какие новации… Может быть, они и пойдут, но должны понимать, что например, там, где может справиться робот, то это должен сделать робот, а не человек.

А. ЕРМОЛИН: А вот те же самые парашюты, вот сейчас ведь современные модели крыльев, они же позволяют там десантироваться в одно месте, а приземлиться там километрах в 15-20.

А. ХОЛЗАКОВ: До 50-ти.

А. ЕРМОЛИН: До 50-ти даже? Ух. Значит это практически… У тебя свой самолет, свой (неразборчиво), да?

А. ХОЛЗАКОВ: Ну, есть такие возможности в другом виде, что те самолеты, которые доставляют этих парашютистов, они пока не беззвучны, и к сожалению ещё пока видимы. Поэтому, наверное таких скачков каких-то ждать не стоит.

С. БУНТМАН: А что, самолет… Десантный самолет, транспортный самолет по системе «Стелс» почему? Чем?

А. ХОЛЗАКОВ: Ну, это вообще-то дороговато.

А. ЕРМОЛИН: Нам (неразборчиво) рассказали, что его видят по следу, который он оставляет за собой. Самолет не видят, а след видят. Вот про прыжки на воду есть вопросы, времени совсем мало. Видимо люди переживают, как же так, если на тебе нет спасательного круга, а ты в бронежилете, то как ты живой останешься?

А. ХОЛЗАКОВ: Ну, есть спасательный жилет.

С. БУНТМАН: Жилет.

А. ХОЛЗАКОВ: И есть программа. Когда мы говорили о том, что на лес, на воду. То есть, это учебная программа, там одевают спасательные жилеты. И есть методика покидания парашютной системы, перед самой водой.

С. БУНТМАН: Да. Но это показывает только вот если когда профессиональный человек, профессиональный военнослужащий, после самых начальных навыков, сколько этапов он должен пройти? Сколько этапов он должен пройти серьезного обучения в своей профессии?

А. ЕРМОЛИН: Мы в свое время соревновались с американцами, с какой минимальной высоты можно прыгать, да там?

А. ХОЛЗАКОВ: Минимальная высота у нас сейчас 200 метров, вполне можно прыгать, даже с нашими парашютами.

А. ЕРМОЛИН: Это на землю. А на воду, насколько я помню, с 50-ти метров.

А. ХОЛЗАКОВ: На воду можно 70. Ну, должны понимать, что там скорость должна быть несколько иной. Вот американцы пошли по принципу. У них самолеты с другой скоростью, а у нас реактивные самолеты. Поэтому у нас есть система стабилизации, а у них прямого открытия принудительного.

С. БУНТМАН: Ох, хорошо. Спасибо вам большое, успехов вам, с наступающим новым годом, и в 13-м году чтобы все было нормально, хорошо, профессионально.

А. ХОЛЗАКОВ: Пользуясь случаем, хочется тоже всех поблагодарить за службу в этом году, и пожелать всем, кто ждет ребят домой в следующем году, чтобы они вернулись вовремя и в срок. Ну, а те кто служит, защищать нашу родину.

С. БУНТМАН: Спасибо вам большое. «Военный совет» последний в этом году, в следующем году продолжим.