Существует ли угроза применения радиоактивного оружия - Евгений Старков - Военный совет - 2010-11-12

С. БУНТМАН - Сегодня мы представляем, ну, как это назвать, выездную сессию «Военного совета». У нас на другое время…

А. ЕРМОЛИН - Внепланово.

С. БУНТМАН - Да, внепланово, и в другой аудитории… ещё более широкой аудитории, потому что идёт на RTVI, так что здесь могут смотреть вообще в массе стран. Конечно, телекомпания «Звезда», наши партнёры по «Военному совету», и не забудем Министерство обороны, потому что мы вместе делаем эту передачу, «Военный совет», вот уже сколько месяцев. Надеюсь, скоро годами будем исчислять. Анатолий Ермолин, Сергей Бунтман. Вы можете пользоваться всеми способа связи, потому что в прямом эфире телеканала «Эхо Москвы» и RTVI идёт. +79859704545 – это телефон для СМС. И идёт ещё, скажу, видеотрансляция у нас на сайте. Всё сказал, и теперь можно представить нашего гостя: начальник войск радиационной, химической, биологической защиты генерал-майор Старков. Евгений Геннадьевич, добрый вечер.

Е. СТАРКОВ - Добрый вечер.

С. БУНТМАН - Добрый вечер. Сегодня мы будем говорить, существует ли угроза применения радиоактивного оружия, но чтобы понять эту угрозу, надо каким-то образом постоянно быть и в готовности. Естественно, мы помним даже ещё из нашего детства, когда все знали, вся страна, что у нас, что в Соединённых Штатах – все знали гражданскую оборону, что надо делать в принципе, если что-то случится. Слава Богу, больше нет истерии, но опасности существуют. Какие они, мы сегодня попытаемся посмотреть. И военные, не только военные, со стороны стран и не только со стороны стран. В большей степени со стороны физических лиц.

А. ЕРМОЛИН - Даже если у вас паранойя, это не значит, что вас не преследуют.

С. БУНТМАН - Да, совершенно верно. Давайте немножко в историю уйдём. От чего, где точка отсчёта ваших войск, где её можно найти?

Е. СТАРКОВ - Ну, всем известно, что впервые химическое оружие было применено германцами на восточно-европейском фронте против союзников в апреле, если быть точнее, 22 апреля 1915 года у города Ипр.

С. БУНТМАН - Да.

Е. СТАРКОВ - Ну, если брать более точно, то приготовления германцев к применению химического оружия шли давно. Начиная с 13-го года, полным ходом шли разработки, в общем-то, определённых видов химического оружия, которое впоследствии и было применено на вот этих восточно-европейских фронтах. Здесь хотелось бы отметить, что 27 октября впервые было применено на учебном полигоне отравляющее вещество, и это испытание 27 октября – оно положило, в общем-то, начало, скажем так, вот, как раз широкому применению отравляющих веществ в ходе ведения военных действий. Ну, а как я сказал, 22 апреля, значит, впервые был применен хлор, газобаллонными командами, это порядка 180 тысяч хлора было применено против союзнических войск, и, вот, из архивов материалов истории необходимо отметить, что свыше 15 тысяч человек получили поражение, вот, при применении вот этих газобаллонных методов хлора. Из них 5000 – с летальным исходом. Вот, как раз… это как раз начало широкомасштабного применения химического оружия. Но у нас в России, конечно, не сидели сложа руки. Впервые газобаллонная команда, та же противогазовая команда появились у нас в 16-17-х годах в русской армии, но химические войска наши берут отсчёт с ноября 1918 года, когда впервые в рабоче-крестьянской Красной армии, значит, появились в дивизиях противогазовые команды. Вот, и это было положено начало образования наших войск. В дальнейшем, конечно, войска получили своё развитие на всех этапах становления как Красной армии, так и впоследствии советской армии и Вооружённых сил России.

С. БУНТМАН - Ну, здесь прибавилось ещё после того, как было применено ядерное оружие. Прибавилось ещё забот.

Е. СТАРКОВ - Ну, скажем так, что первый этап, всё же химическое оружие, здесь более широкое, вот, в полном понятии смысла слова этого, значит, получила организационно-штатная структура наших подразделений и наших частей. Ведь если только сказать, что, допустим, с 20-го года, а 20-ый год – это как раз впервые было опубликовано Положение о военно-химическом деле в Рабочее-крестьянской красной армии. И с тех пор 25-27-й год – это формирование в полках, в дивизиях, вот в этих противогазовых командах… в 32-ом году, и хотелось бы отметить это обязательно, что была сформирована Военно-химическая академия и военно-химические школы, которые дали начало, в общем-то, у нас в Вооружённых силах в нашей армии положили начало росту специалистов как в научной деятельности, так и в военно-химическом деле. Ну, и дальнейшем в годы войны это, опять же, формирование новых подразделений с учётом того, что фашистская Германия, как мы знаем, уже накопила значительные запасы химического оружия, и, естественно, на этой стадии развития появились батальоны противохимической обороны, технические бригады, которые использовали не только для защиты от химического оружия, но и в дальнейшем это применяли дымы, причём, которые нашли очень широкое применение в годы Великой отечественной войны.

С. БУНТМАН - Ну, собственно химическое оружие, скажем, отравляющие вещества вопреки тому, чего опасались, во время Второй мировой войны так не применялось, как…

А. ЕРМОЛИН - Вот, интересно, а почему… когда даже тому же Гитлеру нечего было терять, почему они не применили?

Е. СТАРКОВ - Ну, я думаю, что в этом заслуга, конечно, наших, в общем-то, соединений и частей, которые по крайней мере из архивных материалов, я знаю, дважды сорвали химические атаки фашистов, когда уже полная готовность была к применению отравляющих веществ, но именно боевыми действиями, в первую очередь это разведывательных частей, были захвачены, уничтожены, и, естественно, не дали шансов фашистам применить химическое оружие против наших войск.

С. БУНТМАН - Но ещё ко всему химическое оружие как бы в том виде, в котором оно и применялось, планировалось применить – оно оказывалось и с очень неясными результатами для собственных войск ещё ко всему, то есть полностью защитить при химической атаки свои войска не всегда удаётся.

Е. СТАРКОВ - Да нет, если говорить по защите от химического оружия, то на данной стадии, если брать 40-ые годы, то в значительной степени уже были разработаны и средства защиты, и методы защиты были против тех или иных видов химического оружия или отравляющих веществ, поэтому особо-то ссылаться на это нельзя. Да, в Первую мировую войну, когда впервые это было применено…

С. БУНТМАН - Там эффект неожиданности был ещё невероятный.

Е. СТАРКОВ - Да, эффект неожиданности, но, как было отмечено, что не были готовы, к этому союзники не были готовы, но и не были готовы немцы в определённой степени

С. БУНТМАН - Сами, да.

Е. СТАРКОВ - Да. Ни средств защиты у них надёжных не было, ни в принципе определённой подготовки не было войск, как таковых, для действий в условиях применения отравляющих веществ. А 40-ые годы, то есть в Великую отечественную войну – здесь уже, конечно, надо сказать, что войска были в значительной степени готовы к применению химического оружия.

С. БУНТМАН - Вот, скажите, пожалуйста, когда произошёл Чернобыль, пришла угроза и пришла опасность, но откуда, в общем-то, не ожидали, хотя знали, что там достаточно опасно и дело может быть всякое. Вот, как бы вы оценили, вот, действия? Ведь ваши войска принимали участие в ликвидации последствий. Вот, как бы вы оценили тогда степень той опасности, потому что там были разные сведения. Вообще, по масштабам той катастрофы, которая произошла в Чернобыле и действию войск ваших.

Е. СТАРКОВ - Ну, говоря о Чернобыле, хотелось бы отметить, конечно, что 26 апреля до сих пор является той датой, кстати, на следующий год…

С. БУНТМАН - Да, 25 лет.

Е. СТАРКОВ - 25 лет отмечаем данной трагедии. Это всё значительная по своим масштабам как внутри страны, так и на международном уровне катастрофа. Говоря о самом процессе, необходимо отметить, что впервые, вот, такая катастрофа прошла на промышленном предприятии, не было таких доселе, и поэтому, конечно, первые дни самой ликвидации последствий требовали определения основных направлений действий как войск, так и всего персонала, который привлекался для ликвидации последствий, ну, и, конечно, необходимо отметить то, что были подключены солидные научные организации, которые прогнозировали, в общем-то, распространение радиации на местности, вырабатывали новые методы и способы ликвидации последствий. Говоря о войсках, хотелось бы отметить, что 26 апреля после того, как стало известно о трагедии, то по решению начальника войск генерал-полковника Пикалова, решению начальника Генерального штаба уже к исходу 27 апреля был 122-ой мобильный отряд, был уже передислоцирован в район аварии, и, в принципе, основные силы и средства приступили непосредственно к ликвидации последствий. В этот же день, к исходу 27-ого апреля, была создана оперативная группа Министерства обороны, которая также прибыла в район и приступила к непосредственному руководству данными мероприятиями. Всего же, я хочу сказать, конечно, было… сами понимаете, что масштабность большая была у этой катастрофы. Более… несколько тысяч человек было привлечено только Министерством обороны, ну, основные задачи, сложные задачи, требующие специфической техники применения, ну, и, конечно, определённых навыков личного состава – это были возложены на Министерство обороны, и, в частности, на войска химической защиты.

А. ЕРМОЛИН - Евгений Геннадьевич, ну, вот, в принципе, наверное, не секрет, 25 лет почти спустя, что, в общем, мы не были готовы к такой катастрофе, наверное, никто в мире не был готов к такой катастрофе, и решения принимались на ходу, там, и академик Велихов, там, и другие замечательные ученые, то есть практически в режиме мозгового штурма принимались решения, как поднимать вертолёты, как засыпать это всё. И не факт, что это были оптимальные решения. А что происходит сейчас? Вот, есть у вас предварительные планы действий. Вот, если что-то происходит, вот, есть ли у вас такие расчёты, что у нас есть такое количество АС, за ними закреплены такие подразделения. Подразделения знают свои манёвры, у них есть свои алгоритмы, и в случае чего они начинают действовать уже по этим алгоритмам.

Е. СТАРКОВ - Здесь я немножко с вами не соглашусь. Конечно, да, ещё раз повторю, что впервые такая авария была, вот, именно на атомной станции. Подобных не было катастроф, но, тем не менее, говорить о том, что личный состав не был готов к ликвидации последствий, конечно, так заявлять нельзя. Конечно, приходилось принимать решения. Может быть, многие из них были неверные, но, тем не менее, личный состав работал, личный состав действовал по своему предназначению, выполнял все задачи, которые, в общем-то, были предназначены. И я думаю, что это основная слагаемая того успеха, который, мы, в принципе… мы считаем, что это наш успех, что мы ликвидировали, не дали распространиться последствиям на более обширной территории.

С. БУНТМАН - Евгений Геннадьевич, я прошу прощения, в чём была особенность… потому что готовы были, и всё это идёт в случае военного применения ядерного оружия, в чём была особенность, своеобразие Чернобыля, чем это отличалось от, скажем, военной катастрофы такого типа?

Е. СТАРКОВ - Конечно, если сравнивать, допустим, то, к чему мы готовились, это прогноз ядерный взрыв, прогноз распространения заражённого облака, направление его, всё. К этому мы готовились, правильно. Здесь несколько иначе. Здесь всё же как-никак это гражданский объект, объект довольно-таки серьёзный. И, скажем так, нами не изучаемый в то время. В то время, я ещё хочу повториться. Конечно, были и накладки, вот, но были сформированы научные центры, которые, правильно уже здесь Анатолий отметил, на ходу принимали решения, но эти решения были обоснованы, обоснованы расчётами, и эти расчёты впоследствии были оправданы, вот, было оправдано, в общем-то, и то количество сил и средств, которое было применено при ликвидации последствий. Касаясь сегодняшнего дня, конечно, хочу сказать, что уроки сегодняшней аварии – они заложены во всём том, что делают войска РХБ-защиты. Это касается как и руководящих документов, это программы, наставления руководства различные, там касается форм и способов применения войск при ликвидации последствий, ну, и, конечно, это в первую очередь касается современных, в общем-то, образцов вооружений и средств РХБ-защиты, без которых сегодня, в общем-то, немыслима та же самая ликвидация последствий аварий на такой же примерно атомной станции. Сегодня это уже роботизированная техника, по большому счёту, которая может выходить в районы с высоким уровнем радиации. Степень защиты личного состава обеспечена, здесь уже до минимума снижены риски воздействия радиации на организм человека. Всё это, конечно, ещё раз повторюсь, заложено во все действия сегодняшних войск.

С. БУНТМАН - А насколько под контролем находятся ваши нынешние объекты, на которых потенциально может случиться подобное – атомные станции, и так далее?

Е. СТАРКОВ - Касаясь Министерства обороны, хочу сказать, что уроки и выводы были нами сделано, то же самое, как раз 87-88 года были сформированы соединения и воинские части, которые были ориентированы на выполнение как раз таких мероприятий, как ликвидация последствий чрезвычайных ситуаций на РХБ-опасных объектах. Это не только войска РХБ-защиты, это инженерные войска, подразделения медицинской службы, общевойсковые соединения, воинские части, и правильно здесь уже отмечено было – существуют планы ликвидации последствий, которые разработаны были и Генеральным штабом, главнокомандованием сухопутных войск. В военных округах существуют планы, непосредственно в зоне ответственности военных округов. Определены силы и средства, определены временные характеристики. Все предполагаемые действия спланированные – они подкреплены материально-техническим обеспечением, и, как я считаю, одна из непосредственностей с теми подразделениями МЧС, с местными администрациями, которые находятся в непосредственной близости от таких РХБ-опасных…

С. БУНТМАН - Система взаимодействия понятна, да?

Е. СТАРКОВ - Так точно, да, обязательно.

А. ЕРМОЛИН - Что меняется в средствах защиты? Мне кажется, мы ещё в прошлом эфире говорили про общеизвестный ОЗК, общевойсковой защитный комплект. В общем, это прорезиненная ткань. Способ проработки, самые такие надёжные – это душ, да. Ну, это, на самом деле, может показаться смешным, но если моешь руки перед едой, то у тебя гораздо меньше…

С. БУНТМАН - Это базовые вещи.

А. ЕРМОЛИН - А что всё-таки… есть какие-то принципиально новые разработки?

Е. СТАРКОВ - Нельзя так говорить. ОЗК есть ОЗК, общевойсковой защитный комплект, и он до сих пор, несмотря на то, что столько лет стоит на снабжении, это на самом деле одно из тех средств защиты, которое обеспечивает, полностью обеспечивает, в общем-то, защиту личного состава, организм человека от воздействия как радиоактивных, химических и биологических факторов. Конечно, мы не стоим на месте. Средства защиты развиваются, получают свои новые направления. В частности, направления у нас – это снизить физиологические нагрузки на организм человека, которые ощущаются в средствах защиты. Это не только, скажем так, ОЗК. Это и противогаз, в первую очередь, конечно, эргономические качества, ну, и в первую очередь, защитные свойства во главу угла ставим, чтобы, невзирая даже на снижения повышения качества по физиологическим нагрузкам, но степень защиты организма – это самое главное для нас. Есть средства, разработанные уже, поступили на вооружение в войсках – комплекты Нерехта, фетровая защитная одежда – это всё способствует, в общем-то, работе или, скажем так, облегчает работу личного состава непосредственно в очагах заражения.

А. ЕРМОЛИН - Сейчас, кстати, в связи с такими, к сожалению, массированными террористическими атаками, да, там, гражданское население начинает приобретать, скажем, подобные защитные комплекты, это в Соединённых Штатах в своё время произошло. Есть какие-то варианты, вот, для нашего населения? Может ли гражданский человек, вот, себе такой комплект приобрести где-нибудь?

Е. СТАРКОВ - Я считаю – конечно, может.

А. ЕРМОЛИН - А где? На военных складах?

Е. СТАРКОВ - Зачем? В магазинах продаются. И респираторы, и противогазы.

С. БУНТМАН - Скажите, пожалуйста, в связи с этим, да, понятно, как мы говорили, истерия прошла, но всё равно необходимая такая вещь. Мало ли что случится. То, что раньше всегда называлось гражданской обороной, и люди должны знать, чем нужно пользоваться, чем не нужно пользоваться, что помогает, что не помогает. Что может служить укрытием, что не может служить укрытием. Это важно при любом, включая стихийные бедствия, мало ли что произойдёт. Мне кажется, что этого достаточно мало, вот, этих знаний среди людей.

А. ЕРМОЛИН - Вот, сейчас дымное лето было. Огромное количество людей просто не знали, как себя вести.

С. БУНТМАН - Не знали, что делать.

А. ЕРМОЛИН - И я даже не знаю ни одной программы, чтобы там кто-то так…

С. БУНТМАН - Нет, говорили, говорили, но говорили все разное. Вот, здесь вы как считаете, что, вообще, среди населения как можно вот эти знания каким-то образом распространить?

Е. СТАРКОВ - Ну, вы начали, по-моему, передачу с того, что вспомнили курс Всеобуча.

С. БУНТМАН - Ну, да, и гражданская оборона в школе была.

Е. СТАРКОВ - Совершенно верно. Была гражданская оборона. Была, скажем так, начальная военная подготовка в школе, где уже, в принципе, уже там закладывалось всё это дело. По крайней мере, меры защиты, меры оказания первой помощи при поражении. Всё это было заложено ещё в школе. А сейчас, я думаю, что, по крайней мере, знаю на многих предприятиях, где довелось, в общем-то, проводить совместные учения, организовывать взаимодействие, там, я скажу, что вопросы гражданской обороны – они во главе угла стоят, специализированные команды… каждый, в общем-то, весь персонал знает действия свои по боевому расчету, скажем так, знает, куда идти, что делать, как защитить себя, где взять средства защиты, поэтому я не скажу, что у нас уж так гибло дело со всем…

С. БУНТМАН - Нет, я не про гиблое дело, я про то, что, вот, когда представишь себе, что, мало ли что случится. Там, рядом какой-нибудь завод или с городом или, там, станция, или, я не знаю, придёт кому-то в голову что-нибудь взорвать или что-нибудь напустить каких-нибудь газов или чего-нибудь ещё. Тут должно быть понятно, что, вот, кто у нас, скажем так, побежит по квартирам, чтоб предупредить людей. Вот, какие должны быть люди, какая-то чёткость здесь, как при пожаре действовать, как… понимаете, вот это волнует.

Е. СТАРКОВ - Сергей, спасибо, я вопрос-то понял, но вопрос этот не ко мне в большей степени.

А. ЕРМОЛИН - Не по зарплате, да.

Е. СТАРКОВ - Это больше к МЧС.

А. ЕРМОЛИН - К МЧС, наверное.

С. БУНТМАН - Это больше к МЧС, да?

Е. СТАРКОВ - Министерство обороны в данном случае здесь свои задачи – да, мы проводим занятия в школе по вопросам по своим, вот, как раз касались этого вопроса, но так, чтобы заниматься с гражданским населением…

С. БУНТМАН - Ну, вы согласны, что это необходимо?

Е. СТАРКОВ - Это необходимо. Это безусловно.

А. ЕРМОЛИН - Ты знаешь, у нас такой народ, что поражаешься – в тех же шахтах при всех этих трагедиях загрубляют датчики, то есть люди гибнут сотнями, взрываются, и всё равно загрубляют…

Е. СТАРКОВ - Ну, и не надо забывать, что главы местных администраций, районных областей… задача возложена на них в первую очередь.

А. ЕРМОЛИН - Евгений Геннадьевич, а, вот, вам как профессионалу от чего сложнее защищать население? Все-таки от химической угрозы, радиоактивной или бактериологической?

Е. СТАРКОВ - В данном случае я скажу – от паники, которая может возникнуть при всём том, что вы сейчас сказали. Ну, а если, конечно, как специалисту говорить, то, безусловно, конечно, применение, скажем так, в данном случае возьмём это в террористических целях – это биологические поражающие…

С. БУНТМАН - Биологические, да?

Е. СТАРКОВ - Да.

С. БУНТМАН - Биологические всё-таки. Ну, мы вернёмся и к тем, и другим. Продолжение нашей передачи через 3 минуты.

НОВОСТИ

С. БУНТМАН - Представляет внеочередное заседание «Военного совета», который мы делаем, «Эхо Москвы» вместе с Министерством обороны и телеканалом «Звезда», и сегодня, как выяснилось, по подсчётам достоверно сегодня ровно 90-ый выпуск нашего «Военного совета». Обычно он идёт в эфире «Эхо Москвы» по субботам в 12 часов, но, вот, сегодня такой… надо будет думать, как 100-ый отмечать. В торжественной обстановке мы обязательно это сделаем, но сегодня мы говорим о защите от биологического оружия, от ядерного оружия, от химического оружия. И сегодня у нас в гостях начальник войск радиационной, химической, биологической защиты Вооружённых сил Российской Федерации генерал-майор Старков. Евгений Геннадьевич, мы продолжаем наш разговор. Скажите, пожалуйста, ну, во, обо всём вроде договорились. Страны как-то… я имею в виду приличные страны, которые обо всём договариваются… вроде бы друг против друга не собираются применять ни химическое, ни биологическое, ни ядерное оружие. Но существует опасность, и какая, вот, скажем, иерархия опасностей, да? Какая самая большая и дальше меньше. Что, остаётся ли то, что у нас было, там, в 60-ые годы, как мы все… вот, сейчас начнётся Карибский кризис – и до свидания. А что сейчас?

Е. СТАРКОВ - Касаясь этого вопроса, хочу отметить следующее, что, да, события, которые произошли в последнее время на международной арене – они говорят о том, что значительно снизилась вероятность войн, тем более войн с применением оружия массового поражения, но, тем не менее, хотелось бы отметить, что пока ещё существует и ядерное оружие, которое есть в арсеналах многих государств. Мы должны готовиться к этому делу, должны готовиться к защите, готовить свой личный состав. Вторую основную составляющую я бы отметил… это, конечно, то, что сегодня на слуху у нас – это терроризм. Терроризм, вполне с возможным применением оружия массового поражения или его компонент. Ведь неслучайно, в общем-то, в Концепции безопасности Российской Федерации отмечено, что одной из основных угроз на международной арене является как раз факт распространения оружия массового поражения и средств его доставки. Поэтому вот это вторым компонентом я бы отметил, вот. Ну, и третьей составляющей является то, что сегодня в значительной степени, как никогда, я бы сказал, возросла вероятность техногенных аварий, катастроф, и в первую очередь на РХБ-опасных объектах. Вот эти…

С. БУНТМАН - А из-за чего возросла сейчас опасность? Вроде в руках такие технологии, ну, как, гораздо более совершенные, чем… я уж не говорю, там, 50, ну, 25 лет назад, во времена Чернобыля… вроде бы так всё рассчитывают, всё можно… от всего застраховаться.

Е. СТАРКОВ - Согласен. И технологии у нас сейчас, в общем-то, полнее приемлемы для того, чтобы обеспечить защиту в полном смысле как объекты, так и, в общем-то, окружающее население, но если брать… вот, я в прошлый раз говорил, что у нас свыше 2 с половиной тысяч объектов, РХБ-опасных объектов на территории Российской Федерации. Они, конечно, различного уровня, там, 1-ой, 3-ей категорий, но, тем не менее, хотелось бы отметить, что не все объекты у нас сегодня приведены в тот вид… в общем, я бы даже сказал – большинство объектов у нас не соответствуют тем требованиям, которые мы сегодня предъявляем…

С. БУНТМАН - Износ?

Е. СТАРКОВ - И износ в первую очередь, конечно, износ. Потом, я бы не сказал, что не стал бы со счетов сбрасывать это, в общем-то, непрофессионализм персонала, который обслуживает. Вот эти две составляющие, в общем-то, и являются основным фактором для возможного, конечно, возникновения чрезвычайных ситуаций вот на этих объектах.

А. ЕРМОЛИН - Вот, мы начали говорить про трудности защиты от биологического оружия. Вот, в вашей системе существуют военно-биологические институты, ну, по крайней мере, существовали. Чем они занимаются?

Е. СТАРКОВ - Наши научные организации, прежде всего биологического профиля – это организации, которые занимаются разработкой способов, методов защиты от биологического оружия, а также разработки средств защиты от этого. То, что оборудование… наш, скажем так, институт полностью, вся лабораторная база позволяет нам сегодня в современных условиях осуществлять эти мероприятия, и, в общем-то, разрабатывать те средства, которые соответствуют сегодняшнему дню.

А. ЕРМОЛИН - Вы как-то контактируете с гражданскими коллегами?

Е. СТАРКОВ - Обязательно. Во всех вопросах, и, в частности, и в разработке, и в совместных действиях, и с гражданскими коллегами контактируем, и, в общем-то, со всеми подразделениями и органами как санитарного надзора, так медицинской службой во всех регионах России.

С. БУНТМАН - А, вот, со странами бывшего Советского Союза, здесь, посмотрите, нам Юрий задаёт вопрос, говорит: «Ваше мнение о попытках Украины и Белоруссии возродить работу на чернобыльских землях, насколько опасны пищевые продукты, молоко с таких полей?» Нужно ли взаимодействие с украинскими коллегами, с белорусскими, или они сами разберутся. Ведь это всё-таки важно определить, когда становится безопасно, через какое время, через какие мероприятия можно работать уже на тех землях, которые были поражены во время Чернобыля.

Е. СТАРКОВ - Вы знаете, не скажу, что этот процесс как-то идёт в отрыве. Я не говорил, что Министерство обороны за себя, я думаю, что работа идёт такая, ситуация отслеживается, обстановка – она постоянно меняется, и я думаю, что… и работаем мы во взаимодействии с представителями и Украины, и Белоруссии.

С. БУНТМАН - А, вообще, с какими странами вы наиболее тесно сотрудничаете в своей области? И с бывшими советскими, и с бывшими антисоветскими.

Е. СТАРКОВ - Ну, в области ХБ-защиты мы тесно очень взаимодействуем. Это, ну, конечно, со стороны постсоветского пространства, это в первую очередь, конечно, и Белоруссия, Казахстан, Армения, из стран, западных стран я бы выделил, что очень, скажем так, тесные связи в этой области у нас были со Швецией, с Германией, но в данном случае мы обмен опытом… ну, в первую очередь, это, конечно, в вопросах оснащения наших, в общем-то, как их подразделений, так и наших. Ну, и, конечно, подготовка специалистов.

С. БУНТМАН - Скажите, вот, внутри Вооружённых сил сейчас время реформ и оптимизации, переход на новый облик. Там очень важная вещь – структура и связи между разными родами войск, видами вооружённых сил. Вот, сейчас как это коснулось ваших войск и в чём состояла оптимизация, если она была?

Е. СТАРКОВ - Я думаю, вы уже знаете, что у нас сформировано 4 военных округа. Данное командование на стратегических направлениях – это уже само по себе межвидовая группировка, которой управляет один-единственный командир-начальник, и в масштабе как раз межвидовой группировки нами организованы как взаимодействия, так и, в принципе, управление силами и средствами ГХБ-защиты на данном стратегическом направлении. Это если брать, допустим, возьмём Восточный регион, Восточный военный округ, здесь межвидовая сухопутная составляющая, так и Тихоокеанский флот.

С. БУНТМАН - Ну, да.

Е. СТАРКОВ - Военно-воздушные силы. Всё это присутствует, проводим совместно занятия. В общем-то, и занимаемся по единой программе подготовки специалистов. Ну и, конечно, венцом является это непосредственное участие наших сил и средств в масштабных учениях, которые были проведены, ну, в частности, «Восток-2010».

А. ЕРМОЛИН - А, вот, у вас есть какие-то специальные средства раннего обнаружения заражения местности. Там, скажем, используете вы беспилотники для этих задач, или какая-то специальная авиация? Как вы определяете, что территория заражена?

Е. СТАРКОВ - Если отвечать на данный вопрос, то, конечно, в первую очередь хотелось бы сказать, что средства дальнего или раннего, как вы сказали, обнаружения, это, я бы сказал, в первую очередь, у нас основано на средствах военно-воздушных сил. Были установлены на вертолётах, самолётах, но это воздушная разведка, а касаясь раннего, я бы тут немножко по-другому сформулировал. Всё же раннее – это в чём проявляется? В масштабности или в дальности… в этих, вот, аспектах. Для нас важнее – это установить факт самого заражения и оперативно оповестить личный состав.

С. БУНТМАН - На какой стадии обнаруживается.

Е. СТАРКОВ - Вот, как раз сейчас нами разработаны это дистанционные приборы химической разведки, которые на дальности до 6 км позволяет нам засечь химическое заражение. Данные приборы у нас уже разработаны и внедрены, поставлены на разведывательные химические машины. Сейчас идёт разработка биологических таких же приборов, средств дальнего действия. Также примерно где-то 5-6 километров.

А. ЕРМОЛИН - И как вы оцениваете уровень защиты, вот, скажем тех же лабораторий, где, там, скажем, специалисты, учёные работают с опасными вирусами, и так далее, там.

С. БУНТМАН - Тоже ведь есть опасность.

А. ЕРМОЛИН - Ну, это же ведь не только ваши НИИ такие есть, есть и гражданские учреждения, которые занимаются и биотехнологиями… может ли такое НИИ стать источником террористической угрозы?

Е. СТАРКОВ - Хотелось бы сказать, конечно, про персонал в первую очередь. Ещё раз повторюсь, что в советское время у нас были созданы очень сильная как химическая, так и биологическая школа, вот. И опыт передаётся, поэтому я считаю, что на сегодняшнем уровне в наших НИИ работают на самом деле высококвалифицированные специалисты, которые способны выполнить те задачи, которые перед ними стоят. Но как источник, о чём это если говорить, то конвенции, нами подписанные, ратифицированные, поэтому…

С. БУНТМАН - Я тут больше про террористов.

Е. СТАРКОВ - Нет у нас ни химического, ни биологического оружия. Наши научные организации занимаются средствами защиты, разработкой средств защиты. Ну, естественно, совершенствование и методов использования и применения войск.

С. БУНТМАН - Нет, просто здесь речь идёт о том, что можно как-то то, что ведётся в мирных целях и изучение, потому что для того чтобы разработать средства против всевозможных болезней, эпидемий, пандемий, которые могут развиваться у нас всевозможные, изучаются совершенно в мирных целях, это при большом желании можно обернуть в оружие, насколько они защищены?

А. ЕРМОЛИН - Ну, как в фильмах показывают, в боевиках, да, не то украли колбу, потом её распылили…

С. БУНТМАН - Да, да, и пошло-поехало.

А. ЕРМОЛИН - Насколько реальна такая угроза?

Е. СТАРКОВ - Если, конечно, брать наши НИИ как какие-то режимные объекты, вы к этому?

А. ЕРМОЛИН - Да, да, да, конечно, да.

Е. СТАРКОВ - Я скажу, что 100%. Здесь обеспеченность защиты как физическая, так и, в принципе, все остальные виды защиты. Полностью оснащены современным технологическим оборудованием, помимо тех специальных средств защиты, которые нам том или ином объекте стоят. Поэтому в данном случае я бы не говорил, не стал утверждать.

А. ЕРМОЛИН - Много наших специалистов, вообще, уехало из страны? Вот, у нас же была сильнейшая биологическая школа, химическая школа. Вы чувствуете, вот, скажем так, отток такого рода кадров?

Е. СТАРКОВ - Да отток кадров, скорее всего-то, был, скажем так, тех, кто уже на самом деле школу большую прошел, и, вот, в начале 90-х годов уехал туда, но это в первую очередь сказал бы про молодых специалистов, вот, поэтому мы не теряем школу, мы её развиваем, и я считаю, что мы на данном этапе сохраняем все те возможности, чтобы сохранить весь научный потенциал у нас в Министерстве обороны и в стране.

А. ЕРМОЛИН - А, вот, если говорить как раз, вот, про НИРы, про ваши разработки, вы как-нибудь пытаетесь их применить в мирных целях, в том числе коммерциализировать, заработать, скажем, на тех находках, открытиях, которые у вас есть?

Е. СТАРКОВ - Конечно же…

А. ЕРМОЛИН - На патентах, которые…

Е. СТАРКОВ - Конечно же, нет.

А. ЕРМОЛИН - А почему?

Е. СТАРКОВ - Во-первых, мы не ставим такой цели, чтобы где-то заработать, как вы говорите, хотя, может быть, на самом деле такое время, что необходимо использовать потенциал.

А. ЕРМОЛИН - Может, надо подумать на эту тему?

Е. СТАРКОВ - Да, нет, не надо. Но, тем не менее, хочу сказать, что нами, нашими научными организациями были разработаны тесты. Если брали мы птичий грипп, свиной грипп, вот, разрабатывалось в наших научных организациях. Пускай параллельно с другими организациями, но разработаны.

А. ЕРМОЛИН - А как вы считаете - это всё-таки легенда, скажем, такой маркетинговый ход или всё-таки реальная угроза – птичий грипп, свиной грипп.

Е. СТАРКОВ - Тяжело ответить на этот вопрос вот так прямолинейно. Понимаете, нет дыма без огня, скажем так.

А. ЕРМОЛИН - Фифти-фифти, да.

Е. СТАРКОВ - И в любом случае нам надо быть готовым к этому… потому что последствия, видите, какие у нас получились. Как по птичьему гриппу, так и по гриппу свиньи, поэтому в любом случае надо противоядие находить, надо искать какие-то средства и методы защиты.

С. БУНТМАН - Такие вещи можно ли прогнозировать? Вот, прогнозировать появление, модификация того или иного, чтобы сейчас не говорить глупостей, не скажу, там, вирусов или чего-нибудь ещё. Ведь идёт… что-то такое идет, постоянно новая…

А. ЕРМОЛИН - Всё время пугают, что может появиться штамм…

С. БУНТМАН - Новые разновидности.

Е. СТАРКОВ - Вы знаете, я отвечу так, что сегодня, вот, в сегодняшнее время те финансы, которые выделяются для различного рода программ, те технологии, которые сегодня, в общем-то, уже в наличии и постоянно совершенствуются, можно сказать – можно сделать всё, что угодно.

А. ЕРМОЛИН - С точки зрения защиты?

Е. СТАРКОВ - И защиты, и нападения.

С. БУНТМАН - И нападения.

А. ЕРМОЛИН - И нападения.

С. БУНТМАН - Как здесь спрогнозировать, что, вот, на этом направлении могут чего-нибудь такое выдумать. Здесь как от этого защищаться? Вот, работают в перспективе этой ученые?

Е. СТАРКОВ - Нет. Я немножечко не в то русло вам хочу сказать, что я сказал, что и нападение, я ещё раз хочу заострить, если мы говорим «терроризм», в первую очередь, я хочу привязать к этому. Сегодня созданы такие условия и предпосылки к тому, что, в общем, буквально простейшая технологическая линия, простейшие препараты, более-менее квалифицированный специалист, и может создать, в общем-то, тот продукт, который как в области… скорее всего в области химии. Не надо сбрасывать и биологию со счетов, которую можно использовать, скажем, в террористических целях для нанесения урона…

С. БУНТМАН - Я к тому, что, можно ли как-то в перспективе работать на опережение. Вот, защита от терроризма, или мы всё время будем… как всё время с грустью наблюдают, что, вот, кто-то что-то провёз в каблуке – начали массово проверять обувь, в жидкости – стали ограничивать жидкости, и так мы дойдём до чего.

Е. СТАРКОВ - Сергей, спасибо, но опять вопросы вроде не ко мне, не к моей компетенции.

С. БУНТМАН - Понимаю.

Е. СТАРКОВ - Вопросами антитеррора я занимаюсь только в рамках, вот, тех функций и тех задач, которые возложены на Министерство обороны.

С. БУНТМАН - Понятно. Скажите, пожалуйста, в принципе вы сохраняли в период реорганизации… сохранили ли… были ли у вас сокращения какие-то, здесь из Саратова Андрей спрашивает: «Почему закрыли один из двух бывших в Российской Федерации институтов - РХБ-защиты в Саратове», - спрашивает. Потому что об этом не всегда есть точные сведения, и потому бродит вокруг армейской реформы очень много всевозможных домыслов, так что всем хочется услышать, что происходит на самом деле.

Е. СТАРКОВ - Ну, я понял. С чего начать? Ответить Андрею?

С. БУНТМАН - Да, ответьте Андрею, давайте конкретно.

Е. СТАРКОВ - Скажу Андрею, что этот институт, в общем-то, саратовский институт – это в ведомстве Федерального управления по безопасному управлению и уничтожению химического оружия.

С. БУНТМАН - Так.

Е. СТАРКОВ - На сегодняшний день я считаю, что… думаю, что, по-моему мнению, специалисты подготовлены в значительной степени, которые сегодня обеспечивают безусловно выполнение задач государственной важности, в том числе уничтожения химического оружия. Я считаю, что переподготовки данных специалистов вполне достаточно, которых у нас сейчас перевели в Костромскую военную академию РХБ-защиты инженерных войск, и на данной базе готовятся те специалисты в том объёме, который, в общем-то, необходим.

С. БУНТМАН - Рационализация.

Е. СТАРКОВ - Да. Ну, касаясь тех перемен, которые произошли в войсках, хочу отметить то, что мы же в прошлый раз говорили, что мы ещё с 2004 года начали вот этот процесс – формирование частей постоянной готовности. И, в общем-то, мы к данному этапу, к завершению, в общем-то, формирования нового облика войск мы подошли в полной готовности, нами сформированы части постоянной готовности, вот. В связи с тем, что сформированы военные округа, 4 округа, новая структура управления трёхуровневая. Это позволило в принципе избавиться от тех дублирующих задач, которые были в своё время. Поэтому я считаю, что система создана, сейчас дело осталось за одним: наращивать её и в принципе организовать нормальную подготовку подразделений личного состава и офицеров.

А. ЕРМОЛИН - Евгений Геннадьевич, а, вот, в ходе учений вы отрабатываете, вот, модели, там, нанесения ядерного удара, то есть, как, знаете, я ещё это застал, да, когда, там, день ходишь в противогазе, в том числе спать… пытаешься уснуть, на занятиях сидишь по 6 часов в противогазе. Я уж не говорю, там, про действия в поле. Вот, сейчас как-то войска отрабатывают такие модели?

Е. СТАРКОВ - Естественно. Занятия по предмету РХБ-защиты – это необъемлемая часть, предмет этот основной, поэтому с тех времён осталось то же самое. В среду это день РХБ-защиты в войсках, поэтому в течение этого дня отрабатываются все вопросы как по использованию средств индивидуальной и коллективной защиты, под действием… в условиях заражения, а касаясь вопроса проведения занятий, учений обязательной, опять же, неотъемлемой частью всех учений, как командно-штабных, тактико-специальных, вопросы организации РХБ-защиты, соединения или части в тех или иных условиях обязательно отрабатываются.

А. ЕРМОЛИН - Я помню, меня ещё курсантом терзали смутные сомнения, что этот футлярчик с чёрными веществом…

С. БУНТМАН - Что он тебя как-то защитит.

А. ЕРМОЛИН - Что он меня как-то реально может защитить. Как вы считаете, обычный противогаз – он действительно защищает большинство… обеспечивает защиту от большинства современных газов, или он мне просто позволит довести бой до конца, а потом потихонечку…

Е. СТАРКОВ - Я скажу так, что наш противогаз – это один из самых надёжных противогазов. Я говорю, что по своим защитным свойствам он не уступает образцам зарубежным. Единственное, сейчас во всех государствах идут разработки в направлению, ещё раз говорю, снижения всех вот этих вот различных составляющих, которые влияют на физиологию организма человека, то есть облегчить, скажем так, пребывание человека как в средствах защиты, так и в противогазе. А по своим защитным свойствам данные противогазы очень хорошие.

С. БУНТМАН - То есть эффективные, но при этом лёгкие, необременительные.

Е. СТАРКОВ - Да, вот в этом направлении идут разработки.

А. ЕРМОЛИН - Всё относительно по поводу необременительного.

С. БУНТМАН - Ну, понятно. Скажите, пожалуйста, что самое первое вам сейчас нужно, как начальнику нужно решить в течение наступающего года, 11-го года, что для вас 11-ый для ваших войск – ХБ-защиты, что самое главное? Можно ли выделить какую-то одну-две главные задачи?

Е. СТАРКОВ - Ну, главную задачу…

С. БУНТМАН - Главные проблемы.

Е. СТАРКОВ - Определил и министр обороны, и начальник Генерального штаба: это развивать и совершенствовать боевую подготовку вновь сформированных соединений и частей. Вот этом процессу… я думаю, это немаловажный процесс, от которого будут во многой степени зависеть, в общем-то, те результаты нашего опыта…

С. БУНТМАН - То есть должны показать, что те преобразования работают уже при нормальной службе, в нормальной подготовке?

Е. СТАРКОВ - Совершенно верно. Но вы сами понимаете, всё это должно происходить на фоне оснащения Вооруженных сил современными образцами вооружения и военной техники.

С. БУНТМАН - То есть в полноте своей, не просто образцами.

Е. СТАРКОВ - Да. И опять я скажу, что здесь руководство Министерства обороны в этом направлении прилагает максимум усилий, чтобы всё было самое современное.

С. БУНТМАН - Ну, что ж, хорошо. Вот мы на этом сегодня и завершим наш 90-ый выпуск. Спасибо вам большое, спасибо, Евгений Геннадьевич. Евгений Геннадьевич Старков, начальник войск радиационных, химической и биологической защиты.

Е. СТАРКОВ - Сергей, если разрешите, я воспользуюсь эфиром и поздравляю в первую очередь ветеранов своих, весь личный состав с праздником с наступающим, пожелаю им добра, успехов, всего самого доброго.

С. БУНТМАН - Спасибо.

А. ЕРМОЛИН - А мы присоединяемся.