Тамара Фральцова - Военный совет - 2010-04-17

С.БУНТМАН: Ну что ж? Мы начинаем наше заседание «Военного совета». Анатолий Ермолин, добрый день.

А.ЕРМОЛИН: Добрый.

С.БУНТМАН: Сергей Бунтман, ведущие. У нас в гостях снова Тамара Анатольевна Фральцова, начальник Управления военного образования МО. Добрый день.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Добрый день.

С.БУНТМАН: Я предлагаю задать вопросы +7 985 970-45-45, так как у нас в прямом эфире программа на «Эхе Москвы», а телевизионный вариант на следующее утро вы можете посмотреть на канале «Звезда». Пожалуйста, задавайте вопросы, потому что здесь в сфере военного образования наверняка у вас есть много вопросов, и можете их выяснить, прояснить сегодня, все эти проблемы, о чем свидетельствует и достаточно толковые вопреки некоторому обыкновению вопросы в интернете.

Тамара Анатольевна, давайте мы сейчас начнем вот с чего. Какого рода военные заведения? Всеми вы ведаете, от низшего до высшего уровня, сколько их сейчас существует, сколько осталось, как они укрупняются, какая система сейчас именно цепочки военных учебных заведений?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Я могу сказать, что в ведение нашего управления входят образовательные учреждения, которые реализуют программы всех уровней. То есть вы сами понимаете, и программа эта допрофессиональной подготовки, программа профессиональной подготовки, среднего профессионального образования, начального профессионального образования. То есть, образно говоря, от сержанта, от того учебного центра солдата, которого нужно подготовить, чтобы он хорошо выполнял свои обязанности, суворовские кадетские корпуса, академии видовые и родовые. В принципе, все то, что сегодня работает на кадровую составляющую наших Вооруженных сил.

С.БУНТМАН: Количественно сейчас? Ведь, изменяется количество, расположение, принципиально делаются центры с филиалами. Система меняется некоторым образом.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Вы знаете, ну, система не просто меняется. Система пытается и старается стать адекватной тому составу Вооруженных сил, который сегодня, как мы говорим, они в новом облике у нас обозначены. Поэтому все прекрасно понимают. Если когда-то армия была свыше 4 миллионов человек, то сегодня мы приближаемся к миллиону – поставлена задача. Поэтому нам, конечно, необходимо просто оптимизировать сеть военно-учебных заведений. Цифры эти ни для кого не секрет. Президент когда выступал на итоговой коллегии Министерства обороны, он четко это обозначил: у нас будет 10 военно-учебных заведений.

Но, поймите, 10 – это не значит, что они в этом месте, раз, два, три – мы их посчитали, 10. Это будут разные виды учебных заведений, это будут военно-учебно-научные центры, которые у нас теперь уже становятся межвидовыми. Если раньше вузы у нас готовили в интересах какого-то одного рода или вида Вооруженных сил, то теперь вузы становятся межвидовыми и они готовят в интересах, получается, всех Вооруженных сил.

Это непростая работа. Сейчас идет до сих пор согласование, сейчас идет внимательный глубокий подход. Как так реформировать военное образование и нашу сеть военно-учебных заведений, чтобы не потерять самого главного, чтобы не нарушить вообще подготовку наших Вооруженных сил. Поэтому, я полагаю, когда мы выполним то постановление правительства, которое определило нам эту сеть, определило нам места дислокации, это станет достаточно широко известно, все об этом будут знать. Мы ни от кого ничего не скрываем, потому что мы просто понимаем, что за каждым военно-учебным заведением, которое, скажем так, ликвидируется или закрывается, стоят судьбы людей, судьбы офицеров, преподавателей. И стоит вообще то ценное, как мы говорим, научные школы свои. Поэтому мы очень внимательно к этому относимся. И, поверьте, этой работой занимается не только лишь Управление военного образования. А в этой работе участвуют главнокомандующие родов и видов войск, Генеральный штаб участвует. То есть все те, кто сегодня отвечает за эту составляющую, а, в частности, за нашу национальную безопасность.

С.БУНТМАН: Всех волнует, как методически продумана реформа. Вот, всегда волнует: как методически проработана, а не просто взятое с потолка сокращение или что-то такое. Потому что всегда существует такое опасение, и это видно по вопросам.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Знаете, сегодня военно-учебные заведения – это я просто говорю для широкой аудитории, чтобы люди понимали – получают лицензию Министерства образования. То есть сегодня как учебные заведения. И все должны это понимать. Поэтому как учебные заведения мы в основе всех новых подходов к реформированию образовательных учреждений подходим именно с этой точки зрения. Если мы сегодня знаем, что в гражданской системе образования очень хорошо себя оправдали новые подходы к организации учебного процесса, к организации новой системы оценивания, к организации новой системы практик, потом и к организации взаимосвязи «наука и образование». Ну, сегодня ни для кого не секрет: когда мы смотрим параметры деятельности вуза, то 50% науки должно быть, 50% должно быть образовательной, учебной деятельности. Поэтому все вот эти вещи мы сегодня закладываем и в наши военно-учебные заведения.

Это, конечно, непросто, потому что всегда возникает какой-то конфликт интересов, правильно? Всегда возникает какая-то настороженность к новым подходам. Но апробируя это все, я еще раз хочу обратить внимание, что все вот эти изменения – это не просто какие-то бездумные изменения. Кажется, проще простого: издал один общий приказ, и все выполняете.

С.БУНТМАН: «Давайте сократим», да.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да. А на самом деле, это все не так. На самом деле, это все очень тщательно, это все очень взвешенно, поверьте. Потому что каждый из нас понимает ту меру ответственности, которая возложена на систему военного образования.

А.ЕРМОЛИН: Тамара Анатольевна, у меня такой вопрос. Ну, вы – человек, известный в системе образования, по сути дела, были региональным министром в свое время. Когда пришли в Министерство обороны и когда столкнулись с военным образованием, какие были чисто человеческие и профессиональные ощущения? Что было в новинку, что было непривычно, что было совсем не так?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Ну, вы знаете, честно говоря, непривычно было то, что в системе гражданского образования, все-таки, в системе образования сконцентрированы все вопросы, которые касаются образования. А в системе военного образования оказалось наоборот: очень многие вещи, которые логично должны бы быть в одном месте, они оказываются раскиданы по разным, как мы говорим, Управлениям, то есть по разным совершенно структурам. Мне было немножко не совсем понятно, почему у нас вуз приравнивался к воинской части. Это и до сих пор сегодня у нас остается, на самом деле, так. Хотя, задачи сейчас совершенно изменились. Потому что мы понимаем, в новом облике Вооруженных сил у нас каждая воинская часть – это часть боевой готовности. То есть это не что-то нужно готовить, развертывать, это уже все подготовлено. Поэтому мы сегодня должны понимать, что вуз, где обучаются у нас курсанты, скажем, с 1-го по 5-й курс, и они не могут сразу выполнить как воинская часть ту военную задачу, которая на них будет поставлена. Все-таки, главная задача высших военно-образовательных учреждений – это научить. И научить не просто, скажем так, каким-то отвлеченным наукам. Но прежде всего научить так, чтобы наш курсант, приходя в Вооруженные силы, сразу мог выполнять поставленные для него задачи. Это еще где-то в гражданском образовании когда ты приходишь после окончания вуза, ну, могут тебе дать наставника определенного, ты еще можешь как-то входить в профессию. Но мы понимаем, жизнь наша разнообразна и мы знали массу примеров, когда у нас буквально и молодые офицеры, и солдаты были сразу вынуждены с колес выполнять боевую задачу.

С.БУНТМАН: Да. Поэтому, действительно, это в какой-то степени воинская часть, военно-учебные заведения.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Конечно. То есть элементы... Мы должны понимать, что это не гражданский вуз.

А.ЕРМОЛИН: Я так понимаю, что Тамара Анатольевна говорит о том, что сама модель воинской части училища не соответствует той структуре и той модели, в которую они будут вливаться.

С.БУНТМАН: Да, понятно. А как решить? Но решить этот вопрос?

А.ЕРМОЛИН: Ну, стажировки, наверное.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Мы сегодня очень внимательно изучаем вообще все наши учебные планы, по которым обучаются наши курсанты, для того чтобы сделать разумное и оптимальное сочетание, как мы говорим, теоретической части и практической части. И, вот, с точки зрения практической части, поверьте, сейчас делается очень много для того, чтобы оснастить наши военно-учебные заведения тренажерной базой. То есть сегодня обучающие тренажеры становятся элементом методики обучения курсантов. И знаете, в данном случае я могу, действительно, с гордостью сказать, что наши преподаватели, которые преподают в военно-учебных заведениях, они сами создают великолепные электронные продукты, которые позволяют им не только обучить, натренировать, но которые предполагают разные уровни доступа к программам, к своей профессиональной составляющей.

И вот у нас сейчас проходит выставка «Армия и общество», и многие могут прийти и посмотреть наш раздел, который называется «Военное образование», и увидеть те медиа-продукты, которые, действительно, сделаны, выполнены нашими преподавателями военно-учебных заведений. И там представлены тренажеры, очень разные тренажеры, поверьте. Тренажеры от индивидуального занятия, когда ты лично тренируешься, тренажеры до коллективного взаимодействия. Так же, как сегодня в бою происходит коллективное взаимодействие, то есть не только один какой-то род и вид выполняет задачу – они должны взаимодействовать, проявлять боевую слаженность. Так и те тренажеры, которые сегодня представлены на выставке, часть из них показывает как мы в учебном процессе у себя обучаем курсантов. А затем уже в реальной стажировке они показывают те навыки и отрабатывают, которые они приобрели в вузе.

С.БУНТМАН: Скажите, Тамара Анатольевна, вот, какое сейчас сочетание гражданских и военных преподавателей в военных учебных заведениях? И какова динамика? И, по-вашему, сколько оптимально должно быть военных, сколько гражданских? Чем больше гражданских, тем больше военных надо увольнять? То есть вот здесь довольно сложная ситуация.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Вы знаете, ситуация непростая. Любая ситуация, та, которая связана с сокращением, мы с вами понимаем, она болезненна для любого человека. В каком бы ты качестве ни находился, в военном ли качестве, либо в гражданском качестве. Но, поверьте, сегодня та статистика, которую мы очень скрупулезно ежемесячно отслеживаем, она у нас показывает, что, в принципе, то сочетание, которое нам было необходимо и было в вузах военных и гражданских, оно пока остается у нас на том же самом уровне.

С.БУНТМАН: А это какое сочетание?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Это приблизительно 70 на 30. 70% военнослужащих и 30% гражданского персонала. Но я хочу обратить внимание на следующий момент. Гражданский персонал – это не значит, что человек пришел, он никакого отношения к армейской составляющей не имеет. Сегодня те военнослужащие, которые в рамках проведения реформы Вооруженных сил уходят, как мы говорим, в отставку по возрасту или по определенным срокам, они остаются преподавать у нас в наших военно-учебных заведениях. Поэтому говорить о том, что он военный или гражданский – понимаете, это вот такая грань, достаточно тонкая. Но, поверьте, наверное, в системе военного образования работают и служат достаточно грамотные люди, которые понимают, что, все-таки, военное образование должны преподавать в первую очередь те специалисты, которые имеют и опыт боевых действий, которые имеют и свои практические навыки служения в войсках. Поэтому сегодня когда мы рассматриваем кандидатуры на должности преподавателей в наших военно-учебных заведениях, мы обязательно учитываем вот эти факторы. То есть ты в первую очередь должен пройти ту военную составляющую, понюхать, как говорится, пороха, посмотреть, что такое, действительно, жизнь в войсках. Тогда ты только сможешь, действительно, воспитать настоящего офицера.

С.БУНТМАН: Но при этом могут быть и чисто гражданские преподаватели.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Конечно-конечно.

С.БУНТМАН: И так всегда было. Преподаватели языков, например, очень часто.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Вы знаете, мне не хотелось бы вот так противопоставлять почему-то военных и гражданских людей. Потому что мы все выполняем одну и ту же задачу, работая в своем учебном заведении. Поэтому, наверное, правильнее было бы обратить внимание на квалификацию специалиста.

С.БУНТМАН: То есть цель, задача – квалификация, соответствие этой цели. То есть поставлена цель, чему должен научить тот или иной преподаватель, как он это умеет.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Конечно. И, вот, здесь тоже на понимание просто широкой аудитории. Потому что я уверена, наверное, эту передачу смотрят не только люди, которые имеют какое-то отношение к Вооруженным силам.

С.БУНТМАН: Да, слушает нас много слушателей, больше 200 тысяч.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Но сегодня прежде чем утвердить любую программу военно-образовательного учреждения, или мы называем это профессионально «Квалификационные требования». Ну, как говорится, есть работодатель, работодатель у нас сегодня армия, Вооруженные силы, есть его заказ.

А.ЕРМОЛИН: Раньше это профессиограммой называлось.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да, и сейчас у нас в вузах так называется. Поэтому все квалификационные требования по любой военно-учетной специальности и по любой той специализации, которую мы готовим в вузах, поверьте, все они отрабатываются именно с представителями родов и видов войск Вооруженных сил. То есть они нам определяют тот заказ, какой нужен им офицер, что он должен знать.

Кстати, по поводу лингвистической подготовки. Может, многие не знают, что в декабре прошлого года министром обороны РФ Анатолием Эдуардовичем Сердюковым было принято решение об увеличении лингвистической подготовки и вот этой составляющей в военно-учебных заведениях. И сегодня у нас изучают курсанты иностранный язык не только первый, второй, третий курс, как мы говорим, как вообще традиционно. Они у нас изучают в течение полного курса обучения в военно-учебных заведениях и полного курса обучения в академиях видовых и родовых.

Поэтому наш сегодня офицер, выходя из Вооруженных сил (такую задачу поставил министр), должен не просто, как пишут в анкетах «читаю, перевожу со словарем», должен владеть иностранным языком в обязательном порядке.

С.БУНТМАН: Но изменилась система тестов, система экзаменов.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Изменилось очень многое, да.

С.БУНТМАН: И уровень подготовки, с которым он должен выходить.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да. Мы создали единый Лингвистический центр на базе военного университета, который отрабатывает стандарт лингвистического образования в Вооруженных силах. В принципе, эта идея, скажем так, для мира не нова. Она в чем-то для нас нова. Потому что в Европе есть, грубо говоря, языковой стандарт Вооруженных сил НАТО. Это свой лингвистический стандарт, где все, любые страны, которые принимают участие во всех операциях, они должны владеть именно таким стандартом.

С.БУНТМАН: Владеть каким-то ядром языка и пониманием, и профессионального тоже. Вот это очень важно.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Поэтому мне бы хотелось, чтобы наши зрители видели ту положительную динамику, которая сегодня происходит в военном образовании. Эта динамика направлена, поверьте, только на одно – чтобы из стен наших военно-учебных заведений выходили молодые офицеры, которые были бы примером для всего гражданского общества.

С.БУНТМАН: А вот скажите, вот, вы привели пример как раз языковой подготовки, и разработки идут на базе ВУ, у которого, я надеюсь, сохраняются просто те и кадры, и наработки. Ведь, это всегда было мощнейшее заведение в том, что уровень изучения языков был там очень мощный.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да, там раньше был Языковой университет иностранных языков.

С.БУНТМАН: Да, он очень мощный.

Т.ФРАЛЬЦОВА: И мы не отбрасываем эту идею. Скажем так, кое-что по-новому возродить, в новом формате уже.

С.БУНТМАН: Я хотел вот какой вопрос задать. При всем сокращении, укрупнении всего. Вот, вы говорите, существуют ли в других дисциплинах разработки на базе какого-то ведущего центра, какого-то вуза, который применяется для других, в других дисциплинах? Ведь, это же интересная такая как раз методика получается.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Вы знаете, вот для чего сегодня и создаются вот такие военно-учебно-научные центры, во главе которых стоят видовые академии наших родов и видов Вооруженных сил. Для чего создают системообразующие вузы. То есть как мы говорим, головной вуз или головная академия – она берет на себя роль того учебного заведения, которое должно, систематизировав все лучшее, внедрить во все остальные наши филиалы этих академий все самое лучшее. Чтобы не каждый просто изобретал себе что-то, выдумывал. Но есть сегодня (я смотрела), есть, грубо говоря, великолепные учебники, у нас разработанные, курсы по выживаемости. Этот курс нужен всем. То есть не только одному роду или виду, он нужен всем. Сегодня есть великолепные курсы, которые касаются, грубо говоря, различных сил, там, ядерной обстановки, есть военного искусства. Эти курсы нужны всем, независимо от того, в каком роде или виде войск, или для какого вида или рода войск идет подготовка.

С.БУНТМАН: И это делается на базе основных специалистов в вопросе, да?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да, конечно.

С.БУНТМАН: Да? Задавай. А то я увлекся.

А.ЕРМОЛИН: Да я сам заслушался. (смеется) Ну, кстати, далеко не все наши слушатели знают, что высшие военно-учебные заведения в своей массе давали, ну и сейчас, наверное, дают среднее военное образование.

С.БУНТМАН: Это среднее военное.

А.ЕРМОЛИН: Да. И высшее гражданское образование. Вот, какие сейчас гражданские специальности именно в рамках высшего образования наиболее часто можно встретить в реформируемых военных вузах?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Анатолий, вот, вы задали очень такой, серьезный вопрос. Тот, который, я полагаю, даже многие не понимают, всей этой глубины. Почему? Потому что сегодня, вы сами знаете, что система высшего гражданского образования переходит на двухуровневую систему – бакалавриат и магистратуру, и специалитет. И вот здесь нам было очень важно сохранить те специальности, которые мы говорим, военные специальности наукоемкие, которые очень важные и значимые, мы там сохранили специалитет. И, кстати, тем, что мы, военное образование сохранили, многие гражданские вузы присоединились к нам и воспользовались тем, чего мы, в общем-то, добились.

С.БУНТМАН: Тамара Анатольевна, мы сейчас прервемся и вот с этого места продолжим наш «Военный совет».

НОВОСТИ

С.БУНТМАН: И сегодня у нас в гостях Тамара Анатольевна Фральцова, начальник Управления военного образования МО РФ. Анатолий Ермолин, Сергей Бунтман – ведущие этой программы. Вот, мы остановились как раз на вот этой системе высшего и среднего, именно такой зазор между военным и гражданским образованием? Вот, давайте мы продолжим сейчас.

Т.ФРАЛЬЦОВА: И в продолжение нашего разговора я просто хочу сказать. По всем тем основным специальностям... Ну, мы сами понимаем, есть специальности, которые связаны с ядерным щитом нашей страны. Вот те офицеры все – они все у нас остались на специалитете. Но это не говорит о том, что у нас нет бакалавриата. Но, оставаясь на специалитете, при этом каждый наш офицер получает в том числе и гражданское образование. Поверьте, это очень хороший элемент социальной защиты военнослужащего. То есть закончив службу в Вооруженных силах, офицер может выходить в гражданскую жизнь, проходя просто курсы переподготовки. Вот, мы в каждом нашем военно-учебном заведении уже второй год ведем систему переподготовки для увольняемых в запас офицеров. И поверьте, это уже все идет, это очень востребовано. Любой офицер может подать заявку, то в частях везде уже знают, у нас механизм очень четко отработан.

Но при этом я хочу обратить ваше внимание, насколько сложно учиться нашим курсантам в наших военно-учебных заведениях. Я скажу простым популярным языком. Если специалист, который оканчивает гражданскую специальность, гражданский вуз, грубо говоря, он изучает у нас только Камаз. Ну, это я всегда говорю образно. То наш курсант должен изучить Камаз, то, что стоит на Камазе, и как применять эффективно то, что стоит на Камазе. Вот, вы просто оцените весь тот набор компетенций, которыми должен обладать после окончания высшего военно-учебного заведения наш курсант, приходя в современные Вооруженные силы. Поэтому мы с полной ответственностью понимаем эту задачу, и сейчас очень интенсивно работаем над тем, как оптимизировать наши учебные программы, как оптимизировать наши учебные курсы, какие применять новые методики. И я вижу, что очень многие вещи достаточно хорошо и успешно получаются.

А.ЕРМОЛИН: Мы затронули тему увольняемых людей. У меня даже есть специальный вопрос для вас, мне специально позвонили, говорят «Задай этот вопрос». Вот, раньше в 40-х годах, ну, в общем-то, даже и когда я служил, была практика не просто увольнения, а распределения в народное хозяйство, или, там, направление в народное хозяйство. Ну, не совсем глупая идея-то, да? Вот, если мы знаем, что есть высококлассные специалисты, может быть, их не надо сразу на рынок выбрасывать? Может быть, можно подумать, в каких министерствах эти люди могут пригодиться?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Анатолий, вы знаете, буквально год назад была принята социальная стратегия Вооруженных сил. И вот в этой социальной стратегии Вооруженных сил есть такой целый раздел увольняемых в запас, и там как раз предполагается взаимодействие с органами местного управления по помощи увольняемым в запас. И поверьте, сегодня и наш министр обороны, и многие руководители – они интенсивно и плотно взаимодействуют с теми органами региональных и муниципальных ветвей власти для того, чтобы трудоустроить и наших увольняемых в запас. Вот, я знаю есть регионы – просто не хочу вслух говорить – где прямо по перечню должностей глава региона говорит «Вот, мне нужны люди туда-то, туда-то, туда-то. Я готов их принять».

Ну, просто еще раз обращаю внимание, это вопрос и процесс не одного дня. И все так вот быстро, сразу не решается. Но нужно понимать те системные вещи, которые сегодня развиваются и по которым идет интенсивная работа. А это, вот, как раз и взаимодействие с органами местной власти, это отработка программ для переобучения, для того, чтобы активно внедриться в жизнь. И это программа в том числе и жилья для военнослужащих.

С.БУНТМАН: Тамара Анатольевна, здесь начинается уже. Скоро лето, скоро новый учебный год. Сколько вы ожидаете в учебных заведениях курсантов, поступающих, абитуриентов? Больше, меньше, чем в предыдущие годы? Что у вас? Конкурс, недобор? Как где? Как у вас?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Вы знаете, методики, вообще, подсчета приема в военно-учебные заведения – они достаточно прозрачные, достаточно открытые. Да и любой может их просмотреть и узнать, как же, на самом деле, формируется вот это восполнение, те, кто уходит в запас и сколько на их место должно прийти новых выпускников. И она четко, вот эта численность приема соотносится с количественным параметром Вооруженных сил на 150 тысяч офицеров. Эта цифра должна быть, она ни для кого не секрет. И поэтому на эти 150 тысяч офицеров мы сегодня будем как раз и проводить прием. Значит, по поводу приема. Вы знаете, ну, для меня это не странно – это можно для кого-то сказать, как странно. Но сегодня конкурс в военно-учебные заведения достигает 7 человек на место. Это конкурс прошлого года.

С.БУНТМАН: Средний конкурс?

Т.ФРАЛЬЦОВА: От 5 до 7, вот так. И нас это радует, потому что такой конкурс позволяет отбирать и наиболее подготовленных, и наиболее мотивированных курсантов. И я разговаривала с преподавателями, которые обучают всех тех, кто пришел в этом учебном году к нам, первокурсникам. Они говорят: «Вы знаете, очень комфортно и очень удобно работать, потому что, действительно, пришли те, кто очень хочет служить в Вооруженных силах». И не надо забывать, что в наших военно-учебных заведениях, ведь, очень хороший социальный пакет. Так ведь? Сегодня, все-таки, мы обеспечиваем и питание, и проживание, и мы обеспечиваем затем трудоустройство. У нас будут проблемы в течение вот этих 3 лет, мы эти проблемы видим и не скрываем. Потому что, к сожалению, вот эти последние 3 года у нас количество выпускников из высших военных учебных заведений – оно будет в несколько раз превышать количество первичных военных должностей, на которые они могут прийти в Вооруженные силы. Вот это у нас, скажем так, болевая точка.

Но, опять таки, я бы не смотрела на это, допустим, столь грустно. Мы прекрасно знаем массу примеров, что сегодня у нас в гражданском образовании заканчивает очень много. За это люди платят деньги и при этом им никто не гарантирует рабочих мест. А мы же, ну, вот так пока сегодня получилось.

С.БУНТМАН: Но у вас конкурс тоже.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да. Мы проучили за счет государства, выучили, мы одевали, кормили, обеспечивали проезд, мы дали 2 профессии – одну военную профессию, а вторую мы дали гражданскую профессию. Поэтому, наверное, сегодня у армии есть право выбрать на те первичные должности наиболее талантливых, наиболее подготовленных молодых офицеров.

А.ЕРМОЛИН: То есть это будет второй конкурс, получается? Уже по выпуску, да?

С.БУНТМАН: Получается уже профессиональный конкурс.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Ну, вполне. Посмотрите, в любой корпоративной. Извините, что, в Газпроме, что ли, по-другому как-то? В любой хорошей корпоративной структуре.

А.ЕРМОЛИН: Не, ну, понятно, что это вы не можете остановить станок. Потому что если сейчас выпускать меньше, то потом... Эта система понятна, интересно.

С.БУНТМАН: Скажите, пожалуйста. Давайте сейчас перейдем... Тут очень много вопросов о Суворовских училищах. Даже так витиевато задан вопрос: «Как планируется ремилитаризация после демилитаризации?» Очень так, замысловато задан вопрос. Суворовские училища. Много было вокруг этого и разговоров, вплоть до протестов.

Т.ФРАЛЬЦОВА: И продолжаются. И не просто разговоры.

С.БУНТМАН: Давайте, вот, картина от вашего ведомства.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Вы знаете, официально от своего ведомства могу сказать следующее. Вот, давайте не будем говорить о демилитаризации наших Суворовских училищ. Давайте скажем о другом. Сегодня Суворовские училища становятся частью социального пакета для военнослужащих. Сегодня армия понимает: мы затрачиваем большие бюджетные средства, мы затрачиваем для Суворовских училищ, именно конкретно. Поэтому мы должны понимать, что наши военнослужащие должны иметь возможность и право обучать своих детей в данных учебных заведениях.

Мы провели аналитику. Понимаете, за последние 15 лет количество детей из семей военнослужащих – оно было где-то от 4% до 6%. Все остальное – это были просто дети из различных семей.

А.ЕРМОЛИН: Камеры хранения для местных элит.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да. И не просто камеры хранения, а многие видели в этом что? Ну, за большим забором, мы отдадим туда, там будет дисциплина и порядок, и ребенок будет от всего защищен и огражден. Сегодня мы смотрим на это шире. Министр поставил перед нами такую задачу, она совершенно оправдана. Давайте сделаем так. Мы приведем в такое состояние и учебный процесс, и материальную базу наших Суворовских училищ, чтобы любой военнослужащий, который проходит службу в отдаленных наших регионах, который понимает, что, может быть, там и образование не совсем качественное – нет одного преподавателя или второго преподавателя. Но он знал, что его ребенок может всегда получить хорошее, элитное образование. Но при этом, вот, почему всех так настораживает? Никогда вообще юридически не было такой нормы, что все, кто закончил Суворовское училище, они должны в обязательном порядке пойти в военные учебные заведения. Но всегда считалось, что это, вроде бы, как практика.

Мы ничего не отменяли, поверьте, мы ни одного документа не издали. Но сегодня мы говорим: «Если ты хочешь связать свою жизнь с другой профессией, когда ты воспитываешься, почему мы должны ограничивать тебя в этом праве? Мы тебя не ограничиваем». Но при этом мы понимаем, что если наши все суворовцы выберут профессию военнослужащего, то это будет очень хорошо.

И вы знаете, такой подход сразу вызвал интерес у военнослужащих. Вот, конкретно по отношению к своим детям. Они стали понимать, что если мой ребенок получит такое хорошее элитное образование, то он поступит в высшее учебное заведение на бюджетное место. Правильно?

Затем. Мы изменили учебные планы и программы. И, вот, мне кажется странным, почему сейчас начинают активно дискутировать, но почему-то в плане демилитаризации. Ведь, все прекрасно понимают: Суворовские училища обучались по тому же учебному плану, по которому обучаются все образовательные учреждения, реализующие программы общего образования. Это закон, это утверждено, все получают лицензии. Есть орган надзорный Министерства образования, который выдает эти лицензии. И поэтому там военные дисциплины были в той части, в которой они и были во всех учебных заведениях. Но! Когда мы коснулись нашего учебного плана, который реализовывали наши Суворовские училища, то мы увидели, что, кстати, учебные-то планы у нас, ну, на уровне самой (простите, может быть, это не совсем образное сравнение), на уровне самой такой отсталой сельской школы. У нас был самый обычный учебный план. Хотя, в то время посмотрите: каждый знает, у себя в городе или в регионе есть школа с углубленным изучением отдельных языков, есть профильные школы.

С.БУНТМАН: Да. Естественные, точные науки, любые.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да. Поэтому что мы сделали? Мы дали нашим Суворовским училищам право, вернее, им обязанность, что они должны реализовывать у нас все те профили, которые сегодня возможны – они определены у нас законодательством. Это первое. Второе, мы сегодня в наши учебные планы ввели изучение второго иностранного языка, начиная с 5 класса. При этом мы не просто, скажем так, в обязательном порядке «Вот вам второй язык, вот, изучайте». Мы при этом создали, извините меня, условия. То есть мы создали то деление: иностранный язык у нас изучают в группах по 5 человек. Ну, покажите мне, где еще вот так изучают иностранный язык? И я видела, когда я приезжала с Казани – вы знаете, как там великолепно дети изучали, им нравился арабский язык. Почему бы и нет? То есть это одно из мнений.

С.БУНТМАН: То есть учитывается еще специфика региона?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да. Второе. На старшей ступени профильной школы мы тоже дали сегодня возможность по профилям и увеличили количество часов, когда делить по спецпредметам на 2 подгруппы по 10 человек. У нас классы наполняемостью 20 человек. То есть сегодня изменения-то произошли. Понимаете, с точки зрения не просто интенсификации учебного процесса Суворовских училищ. А привести содержание образования Суворовских училищ к такому уровню, какой могут позволить себе только очень состоятельные родители.

Вторая часть моего вопроса. Сегодня почему-то все вопросы, которые связаны с демилитаризацией, относят к тому, что вышел документ, по которому офицеры действующей армии, которые сегодня в Суворовских училищах, они должны перейти на гражданскую форму одежды. Но если мы посмотрим логику наших сегодня современных Вооруженных сил, где офицеров 150 тысяч и где все части боевой готовности, то мы тогда увидим, что если это часть боевой готовности, то там каждый офицер – вот, поверьте, сейчас, наверное, любой командир части или командующий родами или видами войск – он понимает. Потому что каждая единица офицерская – она настолько сегодня на вес золота. Потому что это задача у него поставлена другая. Но при этом мы говорим: у нас сегодня очень много в связи с реформой увольняется в запас, молодых, энергичных, вот, как вы, Анатолий. И мы говорим: «Пожалуйста, мы предлагаем вам, приходите в наши Суворовские училища. Те, кто был, оставайтесь, работайте». Многие злопыхатели у нас такие вот бывают, я говорю «Ну, вы мне покажите, кто у нас уволился или кто у нас ушел из тех, кому сегодня приходится поменять военную форму на гражданскую?» Нет. Все как были, все остались. Наоборот, у нас идет расширение перечня услуг.

А потом, вот о такой, военной составляющей. Не надо забывать, что, все-таки, в Суворовских училищах обучаются дети в первую очередь. Дети – это не солдаты. И кто немножечко знает педагогику, то прекрасно понимает: у детей и формы, и методы должны быть совершенно иными для того, чтобы сформировать те качества, о которых мы говорим – и патриотизм, и любовь к Родине, и стремление к военной профессии. Поэтому сегодня у нас все меняется. Мы организовываем у себя такие программы как и Школа разведчика. Мы во все Суворовские училища закупили пейнтбольное оборудование. Мы во все Суворовские училища закупили автотренажеры для того, чтобы наши, выходя из Суворовских училищ, каждый мог управлять. Сегодня мы активно организовываем и летом будем проводить, вообще, грубо говоря, маленькую мини-битву между Суворовскими училищами для того, чтобы каждому дано задание было. Одно училище будет выполнять функцию разведчиков, другое функцию одного рода или вида войск. То есть все это есть, и мне просто очень жаль, что, порой, за стремлением опорочить или очернить люди не видят того, что происходит.

С.БУНТМАН: Нет, ну, просто недоумение такое, Тамара Анатольевна. Ответ такой: это все игрушки, это все детский сад. А тут Суворовское училище – это должна быть с детства армия и подготовка к армии. Вот, все как в армии, только маленькое.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Ну, давайте, правильно, давайте как мы с детства ребенка ограничим в пространстве. Ну, можно сказать, что, у нас тюрьма, что ли? У нас Суворовское училище. Жизнь за забором посмотрите, какая интересная. У нас что, должны быть изолированы от общества? Чтобы потом, придя в военные учебные заведения, которые у нас тоже определенной степени замкнутые учреждения, да там ты изолирован от общества.

С.БУНТМАН: Но так воспитывается военная косточка. Возьмите набор, вот, весь набор сейчас. Вам ответят.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Военную косточку воспитывают совершенно по-иному. Военную косточку надо воспитывать, извините, не стоя на плацу по 2 часа ребенку, который по своей физиологии должен двигаться. А он военную косточку может воспитать, когда у него будут военные игры, какие-то детские, когда у него будут военно-спортивные соревнования, когда он будет приезжать к своим родителям, когда он будет приезжать в свои части родов и видов войск. Ведь, никто у них не выбирал. Вот, недавно мне: «Все, форму в Суворовских...» Я говорю: «Кто сказал, что форму убрали?» У нас у каждого рода, вида войск есть свое Суворовское училище, есть своя форма. И суворовцы ходят в этой форме, им она нравится, эта форма. Вопрос в чем? Что мы к этой форме еще 3 вида одежды закупили для того, чтобы дети могли элементарно...

С.БУНТМАН: Это плюс?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да, это плюс к этому. Плюс именно к этому. Вот это кто бы посмотрел и увидел. Потому что я глубоко убеждена: наш молодой человек, который в 17 лет выходит из Суворовского училища, он должен понимать, как носить вообще цивильный костюм, как завязывать галстук вообще и что это значит вообще, носить такую, как мы говорим, штатскую или цивилизованную одежду. Но при этом ценить вообще форму, воинскую форму как атрибут принадлежности.

С.БУНТМАН: А ты что думаешь?

А.ЕРМОЛИН: Ну, я двумя руками за то, о чем говорит Тамара Анатольевна. Потому что я надел форму курсантом в 17 лет, мне было очень тяжело. И я считаю, ну, уже как педагог, как человек, тоже профессионально этим занимавшийся, вот, до 17 лет вполне возможно воспитывать патриота и ту самую косточку формировать через военную патриотику и через приключения.

С.БУНТМАН: Через большие учения.

А.ЕРМОЛИН: Через большое настоящее приключение для будущего защитника. Так что я аплодирую Тамаре Анатольевне.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Вот я просто еще не сказала: вы не представляете, сколько поставляется спортивного оборудования и сегодня уже в каждом Суворовском училище развивается несколько дополнительных видов спорта. А сейчас мы составляем программу для того, чтобы, грубо говоря, наш выпускник, выходя из Суворовского училища, он мог заниматься, ну, образно говоря, и самбо мог, и борьбой, и боксом, и различными видами. То есть и стрелять умел, и автомобили мог водить, и стихи прекрасно знал. Для того, чтобы он был, действительно, элитой нашего общества.

С.БУНТМАН: Как самурай получается. (все смеются)

А.ЕРМОЛИН: В Томске недавно сидели с начальником Управления образования области и обсуждали как раз тему, как соединить спорт высших достижений, потом военно-патриотическое воспитание и высокоинтеллектуальную подготовку. Вот какая модель, мне кажется, может быть тоже принята за основу.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Анатолий, ну, вот, вы слышали о пансионе воспитанниц для дочерей военнослужащих? Вот, буквально на прошлой неделе одна из воспитанниц завоевала третье место в России по борьбе Сумо.

С.БУНТМАН: Да?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да. Вот, пожалуйте. То есть это один из примеров того, что, как мы говорим, мы не какого-то рафинированного, извините, тепличное растение. Многие могут посмотреть, сказать «Ну что? Ну, правильно. Давайте теперь будем все стихи читать и песни петь». Да не это! Мы должны воспитать, действительно, мужчин в полном понимании этого слова. Но мужчин образованных, высококультурных. Ну а то, что они должны быть преданными своей Родине и любить ее, наверное, сказать больше, чем любой гражданин, может быть, совсем не этично.

С.БУНТМАН: Но это, в общем, не стоянием на плацу делается.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да.

А.ЕРМОЛИН: Кстати, вот, слово «самурай» прозвучало из уст Сергея.

С.БУНТМАН: А это без всякой иронии я говорю, потому что это же...

А.ЕРМОЛИН: Там можно слово «рыцарь» произнести – это же абсолютно правильно.

С.БУНТМАН: Да, это широкое образование, возможности многое понимать.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Вы знаете, за последний год тоже это... Вот, знают только те, где находятся Суворовские училища. Соседние общеобразовательные школы стали сейчас завидовать Суворовским училищам, потому что у нас практически в каждом кабинете установлена не просто интерактивная доска, в каждом учебном классе мультимедийный вообще комплекс, который работает, самых современных технологий, который помогает сегодня не просто обучать, а помогает, действительно, знать самую современную технику и подбирать самых квалифицированных преподавателей. Понимаете? И это сделано за последние буквально только годы.

Ну, увидьте, пожалуйста, все то положительное, что сегодня происходит в Суворовских училищах, отнеситесь к этому с пониманием. Ну... Хотя, каждый имеет право на свою оценку, поверьте. Но, все-таки, я полагаю, объективность – она всегда должна быть.

С.БУНТМАН: Нет, любая объективность, Тамара Анатольевна, она заставляет отвечать подробнее и отвечать убедительнее. Ну, другое дело, как доходит. Есть люди просто, на которых никакие аргументы не действуют. Но это тоже явление неизбежное.

А.ЕРМОЛИН: А, вот, кстати, в продолжение темы. Понятно, что так случилось, наверное, рынок так повлиял, что в Суворовских училищах (об этом вы сказали), ну, там малый процент были люди, в общем-то, из семей военнослужащих. Это, конечно, неправильно. Потому что, наверное, вот эта абсолютно правильная сейчас тенденция, что это должно быть средством поддержания династий военных.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да.

А.ЕРМОЛИН: А что делать тем, скажем, элитам, ну, тем же бизнесменам, людям, далеким от Вооруженных сил, которые, все-таки, хотят, чтобы их дети попадали в такую среду и получали такое уникальное образование? Нет идеи каких-то коммерческих Суворовских училищ? Чтобы не государство за это платило, а чтобы платили сами родители.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Я понимала, о чем вы говорите. Анатолий, тут у меня 2 направления. Первое направление. Вы как раз сейчас поставили вопрос так, как эту задачу неделю назад мне поставил министр обороны. Как раз когда мы обсуждали, я говорю, что законодательство не позволяет у нас вот так и так. Он говорит: «Надо продумать, чтобы это законодательство позволяло сделать таким образом». Но я для всех наших зрителей хочу сказать, что президентом РФ принято решение о развертывании сети президентских кадетских училищ. Это название то, которое сегодня выбрал президент. И в этом году мы открываем уже первое такое президентское училище в городе Оренбурге. Они будут емкостью 840 мест, они будут на полном государственном обеспечении, в них будут реализовываться самые разнообразные программы и они будут направлены на подготовку наших граждан к государственной службе – ну, говорим так.

А.ЕРМОЛИН: То есть не только к военной?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да, а государственная служба – она разнообразна, правильно? Здесь и таможенное дело, и УВД, и ФСБ, разные совершенно органы. И они будут все создаваться на бывших фондах, которые освободились, Министерства обороны. Это очень хорошо.

С.БУНТМАН: Так, ага. Вот это давайте себе отметим. Знаете, один вопрос, там, 2 шага назад у нас сейчас. То, что я хотел задать, здесь говорят, конкурс – это хорошо. А каков отсев? Есть ли сейчас отсев? Вот, 2-й, 3-й курс?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Вы знаете, отсев есть.

С.БУНТМАН: Так? И насколько он серьезен?

Т.ФРАЛЬЦОВА: И не просто отсев есть. Я могу сказать, что мы сегодня ужесточили правила сдачи экзаменационных сессий. Сегодня принято законодательно уже (мы работали порядка полугода над этим документом) о том, чтобы отчислять из высшего военного учебного заведения за одну неудовлетворительную оценку, которая получена в ходе сдачи экзаменационной сессии.

С.БУНТМАН: А как раньше было?

Т.ФРАЛЬЦОВА: Ну а раньше как всегда. Ну, не сдал – приходи пересдавать. Ну, не стал – приходи еще пересдавать. И так эта тянулась вся эпопея. И поэтому, поверьте, на сегодня насколько тщательнее курсанты стали готовиться к сессии. Потому что каждый сегодня понимает: если ты не сдал, то ты все, ты можешь быть отчислен. Насколько качественней и тщательней преподаватели стали относиться к своим обязанностям. Потому что это и от них зависит, подготовить так курсанта, чтобы он сдал. И при этом я еще хочу сказать, мы сегодня отрабатываем систему внешнего аудита, систему, как мы называем, гарантии качества.

С.БУНТМАН: Тамара Анатольевна, хороший показатель, что мы очень обо многом еще не поговорили. Это значит, что все в порядке. Спасибо большое.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Да. Очень жалко, да.

С.БУНТМАН: Спасибо.

А.ЕРМОЛИН: Спасибо.

С.БУНТМАН: Спасибо, это был «Военный совет». Всего доброго.

Т.ФРАЛЬЦОВА: Всего доброго.