Алексей Ланде - Военный совет - 2009-10-24

С.БУНТМАН: Добрый день всем, кто слушает и смотрит нас. У нас единственное, что не работает вебтрансляция сейчас по техническим причинам, все остальное на месте, выходит в прямой эфир на радиостанции «Эхо Москвы» программа «Военный совет», на следующий день телевизионный вариант вы можете смотреть на телеканале «Звезда» в 11 часов. Анатолий Ермолин. Толь, добрый день.

А.ЕРМОЛИН: Добрый день.

С.БУНТМАН: Сергей Бунтман, ведущий. У нас в гостях Алексей Анатольевич Ланде, временно исполняющий обязанности начальника управления армейской авиации.

А.ЛАНДЕ: Здравствуйте.

С.БУНТМАН: Здравствуйте, добрый день. С наступающим праздником. 28-го числа – день армейской авиации. Точка отсчета – 1948-й год, насколько я понимаю.

А.ЛАНДЕ: Да, 28 октября – это день армейской авиации. И почему именно эта дата принята за день армейской авиации была? В этот день в 1948 году была образована первая вертолетная эскадрилья для переучивания летного состава на вертолеты, как на новый тип летательного аппарата. Эскадрилья эта базировалась в Серпухове. Ну, впоследствии преобразовывалась в полк и так далее, и так далее. Именно первое формирование на вертолетах была вот эта эскадрилья.

С.БУНТМАН: Тогда поняли, что вертолеты – это важно. Это не просто игрушка, которую придумал наш соотечественник, правда не здесь. А что это важно и для ведения боевых действий.

А.ЕРМОЛИН: Придумал-то здесь. Сделал не здесь.

С.БУНТМАН: Ну, сделал не здесь, да. Придумал – не знаю, где. (все смеются)

А.ЕРМОЛИН: У нас всегда так: здесь придумываем, там делаем.

А.ЛАНДЕ: Придумали еще до Великой отечественной войны, еще в 30-х годах, когда впервые эти летательные аппараты, новый тип летательных аппаратов начал подыматься в воздух. И это было в 30-х годах, и впервые нашими соотечественниками были установлены тогда первые мировые рекорды на этом типе. Это были первые вертолеты ЦАГИ, и именно Алексей Михайлович Черемушкин – первый – он же конструктор, он же и летчик-испытатель, он же и мировой рекордсмен, поднял впервые в воздух на 600 метров, по-моему, на высоту. И тогда это был мировой рекорд, это было в 30-х годах.

С.БУНТМАН: Ну вот после войны преимущества и какие-то особые свойства вертолета были поняты. Какие и когда наступили, чтобы в 1948-м году было уже создано первое подразделение?

А.ЛАНДЕ: Да, я хочу сразу поделиться. Когда мы говорим об армейской авиации, это мы говорим сейчас в данный период об авиации на вертолетах.

А.ЕРМОЛИН: Только на вертолетах?

А.ЛАНДЕ: Только на вертолетах. В нашем понимании сейчас армейская авиация – это авиация на вертолетах. Потому что армейская авиация была еще и в годы Первой мировой войны, и Второй мировой войны.

А.ЕРМОЛИН: Ну да, как раз напрашивается вопрос.

А.ЛАНДЕ: Да. Та авиация, которая работает на переднем крае в интересах подразделений Сухопутных войск, раньше и называлась «армейская авиация». Но, как правило, мы сейчас воспринимаем как авиацию на вертолетах. И в своем пути развития она прошла несколько этапов. Первый этап – это чисто условно мы будем говорить 50-е – 70-е годы, когда первые вертолеты стали образовываться в воинские формирования. Это эскадрильи, полки, даже были вертолетные дивизии. Находились они тогда как во вспомогательной авиации, так и в военно-транспортной авиации. Но с учетом опыта, в первую очередь зарубежного опыта ведения локальных войн, конфликтов, эту авиацию стали воспринимать уже как боевую авиацию, применяющуюся в интересах в первую очередь Сухопутных войск.

Ведь, при решении любых конфликтов, вооруженных конфликтов, враждующие, воюющие стороны все равно решают свои задачи с применением обычного оружия. И говоря об авиации, кроме сверхзвуковой авиации, дальней авиации, нужна и дозвуковая авиация, эффективная, в интересах Сухопутных войск, в первую очередь на переднем крае, способная поражать объекты, способная высаживать подразделения десантников или Сухопутных войск. Вот все это привело к тому, что в 70-х – 90-х годах все эти формирования армейской авиации были сведены в самостоятельную роту ВВС.

А.ЕРМОЛИН: Александр Анатольевич, а по специфике, все-таки, боевых действий. Сравнить если, опять же, с Великой Отечественной войной. Ну, как бы в сознании есть такое клише – что перед наступлением, понятно, что там артиллерия работает, пошла потом авиация и отбомбились. Но самолет – такое ощущение, что он намного больше может нести, как бы... Вот функция самолетов – она куда? Артиллерии передалась?

А.ЛАНДЕ: Нет, почему? У нас никто не отменял и штурмовую авиацию.

А.ЕРМОЛИН: А, ну то есть чтобы не вводить в заблуждение.

А.ЛАНДЕ: Конечно. Штурмовая авиация – она тоже работает в интересах переднего края, в интересах также сухопутных войск.

А.ЕРМОЛИН: Ну, то есть мы не отказались от штурмовой ситуации?

А.ЛАНДЕ: Нет-нет, конечно же, нет. Все равно все работают в едином замысле общевойскового командира, на него.

С.БУНТМАН: Что показало собственное применение? Потому что когда вы говорите о зарубежном опыте локальных войн, это, наверное, в первую очередь уже у всех в голове, у всего мира в голове такое клише: раз Вьетнам, то вертолеты, все еще, тут полет Валькирии играют у нас с легкой руки Копполы. Наш собственный опыт Советского Союза и России, особенно Афганистан, что показал нам?

А.ЛАНДЕ: Опыт Афганистана привел к тому, что с 90-х годов армейская авиация стала как род Сухопутных войск, она перешла в состав Сухопутных войск и более целенаправленно работала в интересах общевойсковых командиров. Но показала что? Что без вертолетов никуда. Весь комплекс задач, которые они решают, как огневые, так и транспортные, так и специальные, все выполнялось на вертолетах.

С.БУНТМАН: Особенно в таких условиях.

А.ЛАНДЕ: Особенно в таких боевых условиях, начиная от высадки десанта в горных условиях, куда его больше не на чем доставить, так и эвакуация.

А.ЕРМОЛИН: А какая у нас техника сейчас стоит на вооружении? Вертолетная, я имею в виду, в первую очередь. Вот, чем, в основном, воюют ваши летчики? Ну, на учениях пока, к счастью. Ну, хотя, у нас не только учения случаются, как опыт показывает.

А.ЛАНДЕ: Вертолетная техника, вертолеты огневой поддержки, вертолеты МИ-24, которые прошли также и Афганистан, и боевые действия на Северном Кавказе. Их глубокая модернизация, этих вертолетов, если мы говорим о боевых. Приняты на вооружение новые боевые вертолеты – это вертолеты МИ-28, вертолеты круглосуточного, всепогодного применения. Но их еще пока недостаточно. Согласно перевооружения, они будут поступать и поступать в ближайшее время в больших количествах, естественно, для нужд войск. Это десантно-транспортные вертолеты. В первую очередь, трудяга-вертолет МИ-8, также модернизированный и закупаемый не только Вооруженными силами нашими, но и практически всем миром, кроме, может быть, стран НАТО. Ну, естественно, тяжелые транспортные вертолеты МИ-26.

Разработаны и в ближайшее время будут поступать легкие вертолеты, которые мы очень сейчас ждем. А легкие многоцелевые вертолеты – тоже для широкого круга решения задач, начиная от вертолета связи, разведки, да даже для первоначального обучения курсантов. Нам нужны очень сильно сейчас легкие, многоцелевые вертолеты.

А.ЕРМОЛИН: А какой вертолет сейчас выступает в роли той рабочей лошадки, которым все умеют пользоваться? Ну, сравню с автоматом Калашникова, да? Есть много различных типов стрелкового оружия, но Калашников – как был Калашников, так и остается. Вот, какой вертолет такого типа? Ну, не такого типа, а по аналогии с этим может...

А.ЛАНДЕ: Вертолеты МИ-24 и МИ-8. Они составляют основу армейской авиации.

С.БУНТМАН: МИ-8, конечно, трудяга, и спасибо ему большое. Долго-долго служит. Я помню, маленький был, уже собирал модель МИ-8. Уже собирал. Правда, гдровскую – она лучше была.

А.ЕРМОЛИН: Вы знаете, у меня такое ощущение, что это не комплимент нашей авиации.

А.ЛАНДЕ: Нет-нет-нет-нет, вы знаете, те первые вертолеты МИ-8 от нынешних вертолетов МИ-8, мы даже близко не можем поставить. Мы говорим об общем типе вертолета, МИ-8. От вертолета МИ-8Т до вертолета МИ-8МТВ и так далее это большой путь и большая разница, будем так говорить. Начиная от силовых установок, летно-технических данных и кончая просто-напросто кругом решаемых даже задач.

С.БУНТМАН: Ну вот мы-то все время в информационном каком-то киселе находимся плотном, и в этом киселе постоянно есть какая-нибудь беда с вертолетами, что гражданскими, что военными. И создается ощущение, что, вот, бедняга тот же самый МИ-8 отслужил свое, до свидания, давайте его на пенсию проводим. Иллюзия ли это?

А.ЛАНДЕ: Да, это иллюзия. И причем у многих людей это ошибочное мнение. Ибо, вот, я только что говорил, от первого вертолета МИ-8Т до вертолета МИ-8, который сейчас наша промышленность производит и мы закупаем в армейскую авиацию, в военно-воздушные силы, большая разница. Во-первых, повышены летно-технические характеристики за счет других силовых установок, за счет других винтов, эргономика, комплексы различного содержания, вида. То есть совсем другой вертолет.

А.ЕРМОЛИН: А что как боевая машина может делать вертолет? Какое вооружение есть для поражения противника у него? Какие есть варианты? Ну, такое ощущение...

А.ЛАНДЕ: Боевой вертолет во всем мире развивается по одной линии, если так можно сказать.

А.ЕРМОЛИН: Нас многие слушают люди, которые не знают, что такое Вооруженные силы, и одна из задач – объяснить.

А.ЛАНДЕ: Практически все виды стрелкового оружия. В первую очередь, это стрелково-пушечное, то есть пушечные установки различного калибра, от 23 миллиметров до 30-ти, если мы так уж вдаемся в подробности, да? Неуправляемые ракеты

А.ЕРМОЛИН: НУРСы.

А.ЛАНДЕ: НУРСы так называемые, да. НАРы, НУРСы – по-разному их называют. Тоже различного калибра, начиная от 80 до 120 миллиметров. Управляемые ракеты. В первую очередь, это ракеты для поражения наземных целей, противотанковые управляемые ракеты. Это и наши трудяги «Штурмы», это и «Атаки», это и «Вихри», и вновь разрабатываемые ракеты.

А.ЕРМОЛИН: А управляемые ракеты – кто ею управляет?

А.ЛАНДЕ: Летчик. (все смеются)

А.ЕРМОЛИН: То есть ему надо и лететь, и управлять одновременно? Или принцип: выстрелил – забыл?

А.ЛАНДЕ: Ну, все-таки, как правило, остановились на том, что в боевом вертолете должно быть 2 члена экипажа, 2 летчика. Ну, можно летчик-штурман, как это, предположим, на вертолете МИ-28, считается вертолет с одним управлением. И в первую очередь летчик должен пилотировать, а, естественно, либо летчик-оператор, либо штурман выполнять прицельный огонь

С.БУНТМАН: Насколько защищен боевой вертолет? Он же попадает на самый передний край, он попадает, ну, почти что в непосредственное соприкосновение со всем, что на земле.

А.ЛАНДЕ: Ну, как любой летательный аппарат, даже военный летательный аппарат он не должен быть в зоне поражения противника. Не важно какого там – стрелкового, ракетного или каких-то систем ПВО. Для этого должны быть приняты все обеспечивающие действия. И мы видим, что это при нормальных конфликтах так и организовываются боевые действия. Но есть и бортовые комплексы обороны, именно устанавливаемые на борту. Это и различного типа станции оптико-электронных помех от ракет с тепловизионной головкой наведения, это и отстрел так называемых тепловизионных ловушек.

А.ЕРМОЛИН: Пиротехнических.

А.ЛАНДЕ: Да, пиротехнических средств. Это и различные виды подавления, активное, пассивное. Специально есть вертолеты даже радиоэлектронной борьбы, так называемые вертолеты РЭБ. То есть вертолет везде применяется, начиная от радиоэлектронного подавления в интересах ПВО и кончая боевыми, вспомогательными, транспортными, десантными задачами, то есть широкий круг.

А.ЕРМОЛИН: А вот у ваших коллег, которые летают на самолетах и воюют, есть такое понятие как «истребитель 5-го поколения». Вот, у вас есть какое-то «вертолет 5-го поколения»? О чем вы мечтаете? Какая боевая техника уже, может быть, где-то есть – или, там, у наших конкурентов. Что вы видите? Какой образ будущего?

А.ЛАНДЕ: Ну, в первую очередь, когда мы говорим о вертолете будущего, это должен быть вертолет, ну, в принципе, и боевой, и транспортно-боевой, это, в первую очередь, вертолет круглосуточного и всепогодного применения. То есть он должен применять весь комплекс своего вооружения не только днем, но и ночью, в принципе, во всех погодных условиях, как простых, так и сложных. Вот это к чему стремится весь мир. Мы идем по этому же пути и создаем эти вертолеты. Создаем вертолеты МИ-28 как всепогодный вертолет, вертолет КА-52, который в ближайшее время будет поступать в армейскую авиацию. Идем по пути создания не только ударных вертолетов, а разведывательно-ударных вертолетов. Ну и даже можно сказать сегодня не вертолетов, а вертолетных комплексов по принципу «нашел, опознал, уничтожил». Ну, если быть точным, то еще можно с помощью радиоэлектронного оборудования, так называемого РЭО вертолета передать...

А.ЕРМОЛИН: Не, ну версия «Ночной охотник», который.

А.ЛАНДЕ: Да, версия «Ночной охотник». То есть в режиме реального времени передать картинку, что летчик видит на командный пункт, взять «добро» на уничтожение и уничтожать, если мы говорим о боевом вертолете. Если говорим мы о разведывательном вертолете, то передать какие-то разведывательные данные. Вот к чему стремится весь мир и к чему стремимся, в принципе, и мы. И, в принципе, это в последнее время, в последние годы нам удается.

С.БУНТМАН: Скажите, пожалуйста, была ли – потому что мы очень много говорили в 90-е годы о больших проблемах, и в КБ Миля были, просто и знаком был с людьми, которые там годами работали, и как-то они были в очень удрученном состоянии. Были и военные инженеры, и те, которые разрабатывали и производили вертолеты. Вот, удалось ли качественных перемен достичь?

А.ЛАНДЕ: Все-таки, я думаю, удалось, ибо вот эти 90-е года, про которые вы говорите, удрученное состояние. Удрученное состояние было, в принципе, не только у КБ Миля, у производителя, но и удрученное состояние тогда было и в армии, и в том числе и в армейской авиации, когда не закупалась новая техника в армейскую авиацию, когда не конструировалась новая. Но я думаю, что эти трудные времена прошли.

С.БУНТМАН: Но старые кадры уже уходили, дорабатывали свое и было очень небольшое пополнение. Но мы сейчас прервемся с вами, потому что мы заговорились, а у нас должны быть новости. А потом мы еще продолжим и будем говорить об армейской авиации и слушать ваши вопросы.

НОВОСТИ

С.БУНТМАН: Мы продолжаем наше заседание, и у нас тут пока шли новости, воскресла видеотрансляция. Так что присоединяйтесь, на нашем сайте есть специальное окошечко. Вы можете нажать и попасть на видеотрансляцию. Но кроме того работает радио, и естественно вы можете задавать вопросы, +7 985 970-45-45 – телефон для SMS. У нас в гостях с Анатолием Ермолиным Алексей Анатольевич Ланде, временно исполняющий обязанности начальника управления армейской авиации. Мама десантника спрашивает у нас: «Вы десантные войска тоже обслуживаете или там собственная авиация? Людмила, мама десантника».

А.ЛАНДЕ: Там есть авиация воздушно-десантных войск, своя авиация есть.

С.БУНТМАН: Своя авиация. Так что, вот, Людмила, я думаю, что когда у нас в эфире будут...

А.ЛАНДЕ: Хотят развиваться дальше, и развиваться усиленными темпами с приходом нового командующего.

А.ЕРМОЛИН: А вот с принятием нового облика Вооруженных сил, что меняется у вас? И меняется ли что-то вообще?

А.ЛАНДЕ: Ну, в принципе, меняется. Естественно, меняется. Потому что военно-воздушные силы в рамках реформы Вооруженных сил переходят на новый облик. Но для армейской авиации все равно остается основная тактическая единица – это эскадрилья. Только теперь она будет вертолетная эскадрилья в составе авиационных баз.

А.ЕРМОЛИН: А в чьих интересах работает эскадрилья?

А.ЛАНДЕ: Армейская авиация всегда работает в интересах Сухопутных войск.

А.ЕРМОЛИН: Не, я понимаю. Я имею в виду уровень подразделения. Ну, не в интересах же взвода, роты. Кто имеет право принимать решение по использованию?

А.ЛАНДЕ: Вы знаете, мы не будем сейчас говорить о проведении различного рода учений, от ротных, батальонных, тактических до стратегических.

А.ЕРМОЛИН: Нет, а почему? Давайте поговорим об учениях. (все смеются)

А.ЛАНДЕ: Особенно которые недавно прошли, да?

А.ЕРМОЛИН: Да-да-да, это же очень интересно.

А.ЛАНДЕ: Оперативно-стратегические учения «Запад-2009», да? Ну, можно поговорить и о них. Мы давайте вернемся к какому-то более реальному применению подразделений армейской авиации, к реальному боевому применению. В любом случае опыт всех последних войн, локальных конфликтов показывает, что в любом случае создается группировка войск, сил, разновидовая. Даже, может быть, разноведомственная, и при ней создается группировка авиационная, которая непосредственно поступает в распоряжение старшего начальника, как правило, это общевойсковой начальник. И работает по его плану, в его интересах, и он разрабатывает...

С.БУНТМАН: Причем буквально в прошлой передачи мы говорили.

А.ЕРМОЛИН: Но сейчас это оперативное командование, по сути дела, да?

А.ЛАНДЕ: Да. Но это мы говорим. Если вы в прошлой передачи говорили более в общем, а я говорю о каком-то конкретном применении к какому-то локальному конфликту. И когда применяется эта вертолетная эскадрилья, то, в принципе, какая разница, в составе чего она была накануне, в составе базы, полка вертолетного, если она взята, отдана в распоряжение и работает в их интересах? Ну, если так можно объяснить. Поэтому всегда все тактические наши единицы, эскадрильи работают только в интересах того, для чего они предназначены.

С.БУНТМАН: Алексей Анатольевич, в миротворческих силах какое участие принимают наши летчики-вертолетчики, армейская авиация?

А.ЛАНДЕ: Ну, армейская авиация вообще последние 30 лет очень активно участвует в миротворческой деятельности. А последние 10-20 лет как единственные воинские формирования от всех вооруженных сил, от всей страны выступающие по линии миротворчества Организации Объединенных Наций. В данный момент мы принимаем участие в 2-х миротворческих операциях, проводимых ООН на территории республики Южный Судан и на территории республики Чад и Центрально-Африканской Республики, это две страны, одна миссия.

Причем осталось как-то без внимания участие подразделений наших вертолетов в совместной операции, военной даже операции, проводимой объединенными силами Европейского союза в поддержку присутствия ООН на территории республики Чад. Наше подразделение там в течение полугода принимало участие. Очень громаднейший опыт совместного применения. Это единственный опыт был, когда наше воинское формирование, Вооруженные силы РФ участвовали в одной операции со странами НАТО.

С.БУНТМАН: Эффективно было?

А.ЛАНДЕ: Эффективно. И где был, будем говорить, решен один из немногих вопросов, вот этот проблемный вопрос там, как всегда нас любят ставить, оперативная совместимость органов управления. Как же, органы управления, работающие по разным нормативным, законодательным документам, вот, в одной операции принимали участие? Был решен вопрос. И эффективно были проведены. Просто осталась, может быть, чуть-чуть без внимания эта операция.

С.БУНТМАН: А в Судане как?

А.ЛАНДЕ: В Судане миротворческая операция, вертолеты МИ-8 – это военно-транспортные вертолеты – по всему кругу решаемых этими вертолетами задач. В интересах, естественно, объединенных войск-сил этой миссии. То есть в интересах, в первую очередь, военных подразделений – не гуманитарные задачи, а именно военных подразделений. Это и перевозки, это и медицинские задачи, это и эвакуация, это поисково-спасательное обеспечение. То есть весь тот круг задач, которые решают вертолеты МИ-8.

А.ЕРМОЛИН: А сколько экипажей было там?

А.ЛАНДЕ: У нас авиационные группы, как, в принципе, они все стандартные, порядка 100-120 человек, 4-6 вертолетов. Ну, мы в последнее время ограничились 4-мя вертолетами. Вполне эта задача, ротация личного состава каждые полгода. Основная подготовка их проходит на базе, соответственно, Центра боевой подготовки, который у нас находится в Торжке, наш знаменитый центр вертолетный.

С.БУНТМАН: Он сохраняется?

А.ЛАНДЕ: Он сохраняется.

С.БУНТМАН: Потому что сейчас такие реформы учебных заведений военных и центров подготовки. Он сохраняется?

А.ЛАНДЕ: Нет-нет. Центр единственный. Это святое, никто на него не может посягнуть, да это и глупо, неразумно, противоречит здравому смыслу. Естественно, он остается. Естественно, он будет заниматься как переучиванием летного состава на новые типы летательных аппаратов. Мы говорим, что поступают вертолеты МИ-28, КА-52 на очереди – где их переучивать, весь летный состав? У промышленности, естественно, ограниченные возможности. Естественно, в этом центре они первые переучиваются на новые типы, и потом тащат за собой всех летчиков.

А.ЕРМОЛИН: А какие училища сейчас остались, которые готовят для вас летчиков?

А.ЛАНДЕ: Ну, у вас пока существует Сызранское высшее военно-вертолетное училище. Оно есть, оно пока будет. Но в перспективе будет создаваться учебный центр, монстр такой.

С.БУНТМАН: На базе уже существующего?

А.ЛАНДЕ: Нет-нет, на базе одного из училищ, ну, как правило, это Краснодарское, включающее в себя центры, которые будут готовить летчиков по профилям. Соответственно, профиль армейской авиации, профиль фронтовой авиации, дальней и так далее. То есть это уровень первоначальной подготовки. Дальше будет уровень совершенствоваться, это уже уровень тактической подготовки, это академия и так далее, и так далее. То есть это все объединено будет в одну структуру под единым замыслом, под единым руководством.

А.ЕРМОЛИН: Ну, то есть этот центр будет готовить не только вертолетчиков, да?

А.ЛАНДЕ: Нет, именно училище – многопрофильное училище, в данном случае это Краснодарское училище. Училище будет состоять из учебных центров. Вот, учебные центры – это, как мы говорим, бывшие училища, вот, учебный центр города Сызрани, учебный центр города Балашово и так далее, и так далее.

С.БУНТМАН: Здесь вопрос нам задают: «Каков средний возраст летчика? И каков средний годовой налет?»

А.ЛАНДЕ: Средний возраст летчика в армейской авиации, по крайней мере, - это возраст 30 лет. А, вот, средний уровень подготовленного летчика, то есть, грубо говоря, профессионала – это где-то возраст 35-45 лет. То есть до подготовленного летчика нужно время для того, чтобы он прошел...

А.ЕРМОЛИН: Много теряете из 25-летних, которые доходят до этого возраста?

С.БУНТМАН: Вот до этого 25-40, скажем?

А.ЛАНДЕ: Выживают сильнейшие. Да нет, не очень много. В основном, сейчас приходят в авиацию, в армейскую авиацию, это фанаты, желающие летать, желающие осваивать. И поэтому тернистыми путями достигают.

А.ЕРМОЛИН: Так фаната труднее всего удержать, когда у фаната нет реальной боевой подготовки, нет реальных возможностей налета часов.

А.ЛАНДЕ: Ну, давайте мы опустим вот эти переходные 90-е года. Сейчас боевая подготовка – она разворачивается неплохими темпами. За счет повышения исправности, в первую очередь, авиационной техники, за счет поставок ГСМ, авиационного топлива. Средний налет, если мы берем летчика еще 5 лет назад, это было до 50 часов – ну, это, будем говорить, преступно низкий уровень натренированности летного состава, сейчас уже меньше 60-70 часов налета за год уже практически нет. То есть подготовленный летчик – это влетанный летчик. Ну, так, вы сами прекрасно представляете, да? Водитель должен ездить, стрелок должен стрелять, летчик должен летать.

С.БУНТМАН: Да. А социальные условия? Изменились ли? И как, обеспечены ли офицеры, летчики? Имеется в виду всем, жильем и так далее.

А.ЕРМОЛИН: И я бы еще добавил: вас сокращение коснулось?

А.ЛАНДЕ: Да.

С.БУНТМАН: Сокращение коснулось, да?

А.ЛАНДЕ: Да. Естественно, коснулось. Коснулось, будем так говорить...

А.ЕРМОЛИН: Вот, в процентном составе сколько? Треть, четверть, 10%?

А.ЛАНДЕ: Ну, если говорить о боевом составе, 1/3. Но в любом случае есть возможности трудоустройства. Командование всех уровней, начиная от непосредственного и кончая высшим звеном, держит этот момент под непосредственным вниманием.

А.ЕРМОЛИН: Куда ваши летчики идут на гражданке?

А.ЛАНДЕ: На гражданке?

С.БУНТМАН: В летчики идут.

А.ЛАНДЕ: В летчики и идут.

А.ЕРМОЛИН: А есть рынок именно для вертолетчиков?

А.ЛАНДЕ: Естественно, есть. Естественно, подготовленные летчики везде нужны, как в гражданской авиации, да даже в авиации других ведомств. Мы же говорим про другие уровни федеральной исполнительной власти, да? Про авиацию внутренних войск, про авиацию, там...

С.БУНТМАН: То есть других силовых ведомств, да?

А.ЛАНДЕ: Да, тоже есть своя авиация. И, в принципе, базис ее тоже вертолетный.

А.ЕРМОЛИН: Ну, да.

С.БУНТМАН: Но, в принципе, это рационально, вы считаете, сокращение? Скажем так, понятна система, которая выстраивается? Понятно, что очень многие тяжелы, это тяжелый процесс.

А.ЛАНДЕ: Ну, любая реформа...

С.БУНТМАН: Да. Ну, очень важно, чтобы была понятна какая-то перспектива. Выстраивается перспектива?

А.ЛАНДЕ: Ну, логика.

С.БУНТМАН: Логика есть, да?

А.ЛАНДЕ: Логика есть, она выстраивается, да.

С.БУНТМАН: Юрий из Сызрани спрашивает: «Что будет с Сызранским училищем?»

А.ЛАНДЕ: Ну, мы только что об этом, по-моему, говорили, что это будет, скорее всего, учебный центр, состоящий из 2-х – 3-х полков, проводящий также и первоначальную подготовку, и выпуск курсантов по вертолетному профилю армейской авиации.

А.ЕРМОЛИН: Вне зависимости от того, будет ли создан Краснодарский центр, как мы говорили?

А.ЛАНДЕ: Нет, Краснодарское училище, состоящее из учебных центров.

А.ЕРМОЛИН: А, то есть Сызрань останется на том же самом месте, только оно будет приписано к Краснодарскому?

А.ЛАНДЕ: Ну, приписано, оно будет входить в состав.

С.БУНТМАН: К общему, входить в состав.

А.ЛАНДЕ: Да, в общей системе подготовки, учебной подготовки.

А.ЕРМОЛИН: Вот сызранцы-то удивятся, что они краснодарцами станут, да? (все смеются)

А.ЛАНДЕ: Не станут они краснодарцами. Они были сызранцами, они и будут.

С.БУНТМАН: Укрупнение – считаете ли вы рациональным его? Или лучше, все-таки, сохранить было бы систему?

А.ЕРМОЛИН: А я тут не вижу укрупнения. Если Сызрань остается в Сызрани, то какое же здесь укрупнение?

С.БУНТМАН: Ну, укрупнение руководства.

А.ЕРМОЛИН: Это если всех остальных позакрывали...

А.ЛАНДЕ: Выстраивание системы подготовки. Как, начиная от первоначальной подготовки, потом совершенствование, и в эту систему, я думаю, все-таки, она рациональна. Если хотите мое личное мнение. Я не знаю, время покажет.

С.БУНТМАН: А сколько должно пройти времени? Потому что, ведь, чтобы показала свою эффективность или недостаточную эффективность, или неэффективность та или иная реформа. Как вы думаете? Вот, по вашему опыту? Ведь, вы просто как офицер пережили достаточно много преобразований разнообразных.

А.ЛАНДЕ: Да, вы знаете, не только я, по-моему, вся армейская авиация пережила ее за последние 30 лет. То она в составе военно-воздушных сил, то она в составе Сухопутных войск, теперь опять в составе военно-воздушных сил. А будучи даже еще раньше, находясь в составе военно-воздушных сил, то оперативно подчинялась, то впрямую.

А.ЕРМОЛИН: Я запутался. Вы сейчас к ВВС относитесь?

А.ЛАНДЕ: Мы сейчас в военно-воздушных силах.

А.ЕРМОЛИН: А, понятно. То есть вы не сухопутчики сейчас.

А.ЛАНДЕ: Мы не сухопутчики, да. Вы знаете, вот, для простого летчика какая разница, будем говорить, в каких войсках он служит? Он должен прийти на вертолет, он должен быть накормленным, обеспечен. Прийти, вертолет должен быть исправлен, подготовлен, оснащен к боевому применению, либо какому-то другому применению, он должен выполнить свою задачу. Для эскадрильи, то есть мы уже говорили об этом первоначально в тактическом звене, какая разница в составе чего? То же самое, что для человека, точно так же и для эскадрильи. Она должна быть боеспособна.

С.БУНТМАН: Скажите, пожалуйста, Алексей Анатольевич, какое у вас соотношение между профессиональными военными и призывниками?

А.ЛАНДЕ: Ну, в армейской авиации, военно-воздушных силах только профессионалы.

С.БУНТМАН: Вам призыв? И для обслуживания...

А.ЛАНДЕ: Ну, что смотря... Призыв есть этот, но он минимальный, в основном, используются военнослужащие по призыву – это для каких-то задач, не свойственных для применения вертолета. Это, в первую очередь, охрана, обеспечение и так далее.

А.ЕРМОЛИН: Ну вот вопросы постоянно сыпятся: «Где вертолеты КА-50, КА-52?»

С.БУНТМАН: Ну, КА-52 мы говорили, а 50-х чего-то, упорно выясняется... Про КА-50.

А.ЕРМОЛИН: «Черная акула».

А.ЛАНДЕ: Ну, дальнейшее развитие вертолета КА-50 – это КА-52. То есть это дальнейшее его развитие. Теперь мы уже не говорим о КА-50 – это, будем говорить, вчерашний день. Нам нужны эти вертолеты, КА-52.

А.ЕРМОЛИН: То есть, не внедрившись, они стали вчерашним днем, по сути дела, да?

С.БУНТМАН: Нет, ну в ходе. Прошла реорганизация.

А.ЛАНДЕ: Ну, что мы говорим? Эти страшные 90-е или, как их говорить, хорошие 90-е?

С.БУНТМАН: Ой, не надо. Просто 90-е. Ревущие 40-е, там.

А.ЕРМОЛИН: Лет через 10 послушаем, что про наши годы скажут, какое название. (все смеются)

А.ЛАНДЕ: Так точно. И про нас, и про нашу с вами деятельность.

С.БУНТМАН: Танцующие 20-е. Так что это так, все слишком...

А.ЕРМОЛИН: Ну вот я про Карфаген, который должен быть разрушен.

С.БУНТМАН: 400-й приказ.

А.ЕРМОЛИН: 400-й приказ.

А.ЛАНДЕ: Провокационный вопрос хотите задать. Чувствую, провокационный.

А.ЕРМОЛИН: Не-не-не-не. Вот, когда в свое время я служил в спецназе и нас перебрасывали из одной горячей точки в другую, вот как раз экипажи состояли – ну, тогда были мальчишки, 24-25 лет. Вот, 3 их человека где-то экипаж. И я не представляю, как можно в экипаже таком одному заплатить определенную сумму, а другому в 3 раза больше?

С.БУНТМАН: Выделить, разделить. Люди вместе служат, работают все время.

А.ЛАНДЕ: Ну, я хочу вам сказать, что если мы будем говорить «в экипаже», если будем говорить про звено, эскадрилью. Почему, в эскадрильи тогда...

А.ЕРМОЛИН: То же самое.

А.ЛАНДЕ: То же самое.

А.ЕРМОЛИН: Почему одно звено летает, там...

А.ЛАНДЕ: Да.

А.ЕРМОЛИН: У вас есть критерии, которые позволяют вам?.. Мне кажется, нет таких критериев. Вот, которые могут сказать, что вот этот вот в 5 раз заслужил денег вот на этих боевых учениях, или, тем более, я уж не говорю про какие-то боевые операции.

С.БУНТМАН: То есть решить по критериям, отметить, при этом сохранить и лицо.

А.ЛАНДЕ: И лицо командования так называемое, и лицо сослуживцев, которые на них будут смотреть.

С.БУНТМАН: И не убить взаимоотношения тоже.

А.ЛАНДЕ: Ну, конечно, стараются в первую очередь командиры оценить по тем разработанным критериям, да? Лучший экипаж, по тем оценкам, по целому спектру ряда моментов. Трудно. Это очень трудно, это самый щекотливый и болезненный вопрос. И поэтому специально вы задали, чтобы...

С.БУНТМАН: Нет, нам просто очень много задают вопросов. Я просто могу показать, вот тут же еще: «Сколько офицеров армейской авиации получают денежную премию по 400-му приказу?»

А.ЛАНДЕ: Вот если вы хотите спросить лично мое мнение, я лично свое мнение могу сказать, что, будучи я на высшем уровне, я бы этого не делал. Это мое личное мнение.

А.ЕРМОЛИН: Кстати говоря, вы же, наверное, не секрет, с моей точки зрения, в правильных воинских коллективах люди просто скидываются, а потом делят.

С.БУНТМАН: Да.

А.ЕРМОЛИН: Вот, просто здесь...

С.БУНТМАН: Ну, нам все время говорят, что он сам по себе уже изменяется.

А.ЕРМОЛИН: Это подсудное дело, на самом деле, вот то, что я говорю, да? То есть если командир скажет «Ну-ка скинулись, потом поделили», то это сразу же под трибунал.

А.ЛАНДЕ: Есть хороший ответ сразу: «Без комментариев», да? (смеется)

С.БУНТМАН: Без комментариев. Но наши гости нам говорят, что этот как раз приказ все время видоизменяется.

А.ЛАНДЕ: Ну, сейчас да, по итогам этого года хотят сделать смотр-конкурс именно частей. Определить лучшую часть, чтобы в этой части предположим, ну, независимо от ее размеров – либо она эскадрилья, полк, чтобы вся эта часть была именно поощрена где-то денежной премией.

А.ЕРМОЛИН: Ну, это есть 2 варианта. Либо то, о чем вы говорите, чтобы весь коллектив поощряли, либо должна быть очень четкая как у американцев система градуирования, где ты понимаешь: вот это выполнил, плюс столько-то, вот это – плюс столько-то.

А.ЛАНДЕ: Вы знаете, ведь для того, чтобы... Вот это вы сейчас сказали, да? Нужно перейти – мы, наверное перейдем в ближайшем будущем на нормальную контрактную основу. Когда мы будем контракт заключать, любой офицер, да? До 60-ти и стаж, да?

С.БУНТМАН: Вот-вот-вот. Укажите толщину контракта.

А.ЛАНДЕ: Когда все оговорено и когда мы смотрим на экране телевизора, как американский солдат в том же Ираке идет застегнутый в 60-градусную жару, и не дай Бог он расстегнет либо бронежилет, либо снимет защитную каску, и не дай Бог что-то произойдет, какие виды страхования он за это получит, да? И как у нас? Вот это мы говорим, контрактная система, когда строгая, четкая система. И нет двоякого понимания того или иного момента.

С.БУНТМАН: Где все однозначно.

А.ЛАНДЕ: Где все однозначно.

С.БУНТМАН: Вы знаете, последняя такая вещь, я бы очень хотел спросить. Меня всегда, вот, может быть, это неправильно, но меня всегда как-то наводит на размышление внешний вид, форма от парадной до функциональной, повседневной и боевой, и так далее. Мне кажется, что в этом еще один из таких ключиков уважения к армии. И это как выглядят и офицеры, и солдаты. Вот, ваше мнение? Потому что в особенности помните, вся первая половина XX века – это культ летчиков, авиаторов и так далее. За версту видно, что это авиатор.

А.ЛАНДЕ: Сталинские соколы.

С.БУНТМАН: И сталинские соколы, и где угодно. Это мог быть английский летчик, итальянский летчик, американский летчик. Вот всегда это видно и это та одежка, по которой встречают, - она необычайно важна.

А.ЕРМОЛИН: Даже в полку в авиационном столовая летчиков всегда на порядок лучше, чем столовая техников.

С.БУНТМАН: Ну, вот здесь есть какие-то такие маленькие, но очень важные вещи. А сейчас у нас так, затянувшаяся дискуссия об униформе, обмундировании. Как вы считаете? Что бы вы хотели от внешнего вида, чтобы было?

А.ЛАНДЕ: Вы знаете, в первую очередь хотелось, чтобы любая форма – она была приемлема. Приемлема для работы, для выполнения полетов, если мы говорим о летчике. Если говорим о технике, то это обслуживать в ней было удобно технику в первую очередь, об ее удобстве. Ну, я не говорю про общевойсковую – это отдельный можно разговор, и парадная форма. Мы говорим про то, в чем человек, военнослужащий, летчик или техник ежедневно работает. И вот именно афганская война, вот, способствовала этому, начиная от полевой формы одежды, как раньше была полевая форма – фуражка, офицер.

А.ЕРМОЛИН: Как раз недекоративные вопросы задаешь, потому что в Афгане не воевали в той форме, которую выдавали.

А.ЛАНДЕ: Да. И вот, поэтому толчок был после афганской войны. Я вам скажу сейчас, что...

А.ЕРМОЛИН: Ну, у вас хорошая форма была в Афгане, мы все завидовали. (все смеются)

А.ЛАНДЕ: Мы даже позволяли себе в кроссовках воевать. Вы не помните это?

А.ЕРМОЛИН: Конечно, помню. Только в них и надо воевать, на самом деле, только в хороших, правильных кроссовках с высокими берцами.

А.ЛАНДЕ: Кстати, вот сейчас экспериментальные разработки, хотя, в принципе, они уже приняты, все эти формы одежды на снабжение в Вооруженные силы, в первую очередь для южных регионов как общевойсковая, так и летная. Когда те же самые кроссовки вернулись в армию в виде замшевой униформы. Когда берцы весят сущие граммы, и тоже под форму одежды. Вот, сейчас мы наших летчиков, отправляемых работать по линии миротворческой, опять же, в жаркие страны мы уже экипируем. Ну, я вам скажу, что если не красиво, то удобно. В принципе, даже и красиво, потому что не стыдно.

С.БУНТМАН: То, что удобно, то красиво, на самом деле.

А.ЛАНДЕ: Да. Даже и неудобно, там, перед мировым сообществом.

С.БУНТМАН: Хорошо. Спасибо большое. Спасибо. Еще раз поздравляем вас с профессиональным праздником. Алексей Ланде был у нас, временно исполняющий обязанности начальника управления армейской авиации. Спасибо большое, с праздником, успехов во всем, от униформы до техники.

А.ЛАНДЕ: Спасибо. Удачи вам.

С.БУНТМАН: Спасибо. Всего доброго.

А.ЕРМОЛИН: С праздником.