Вступительная передача - Николай Панков - Военный совет - 2009-02-21

С. БУНТМАН: Добрый день. В этом и цель передачи «Военный совет», которую мы сегодня начинаем делать впервые, вместе с телеканалом «Звезда». Ведут программу Анатолий Ермолин.

А. ЕРМОЛИН: Добрый день.

С. БУНТМАН: Я думаю, что все знают подполковника ФСБ в запасе, и по депутатским делам, и по многим другим.

А. ЕРМОЛИН: Что-то как-то планка, по-моему, завышена.

С. БУНТМАН: Да ладно, ничего. Давай тогда, чтобы не говорить об этих планках, представим нашего гостя. Генерал армии Николай Панков, статс-секретарь, заместитель министра обороны РФ. Здравствуйте, Николай Александрович.

Н. ПАНКОВ: Добрый день.

С. БУНТМАН: У нас будет целая серия передач. И я думаю, что очень многие конкретные проблемы, конкретные пути решения этих проблем для вооружённых сил, что делает Министерство обороны, что делают его различные части, специалисты будут приглашены в нашу студию и ответят на ваши вопросы, потому что именно из вашего интереса и делается эта передача. Анатолий, я думаю, что мы начнём с конкретных вещей и с очень важных. Самый первый же вопрос, который пришёл в Интернете, он относится к военному образованию. И формулируется он так: «А может не торопиться с сокращением военных ВУЗов?». Почему за Уралом всё больше и больше сокращается военных учебных заведений? Давайте о военном образовании поговорим, Николай Александрович.

Н. ПАНКОВ: Прежде всего…

С. БУНТМАН: Да! Да! Двадцать третьего февраля! Николай Александрович, мы Вас поздравляем с Днём защитников Отечества, Толю поздравляем и всех наших слушателей.

А. ЕРМОЛИН: И Сергея Александровича поздравляем.

Н. ПАНКОВ: А я, в свою очередь, хотел бы поздравить вас, всех радиослушателей с Днём защитника Отечества. Пожелать всем благополучия, добра и счастья.

С. БУНТМАН: Сегодня как раз о защитниках Отечества, которые находятся на службе, или готовятся к этому, профессионально этим заниматься. И сейчас мы начнём с военного образования.

А. ЕРМОЛИН: Серёжа, просто мы задаём такой глобальный вопрос, можно я его сужу или даже расширю? Николай Александрович, а вот качество человеческого капитала…

С. БУНТМАН: Ничего себе сузил вопрос!

А. ЕРМОЛИН: Ну, если мы заходим на военное образование, мы должны понимать, кого мы готовим, и вообще, к какой войне мы готовимся. Одна из самых больших проблем – это то, что в мирное время государство готовится к тем войнам, которые были в прошлом. Как Вы себе представляете, каким должно быть качество человеческого материала, прежде всего в офицерской среде.

Н. ПАНКОВ: Спасибо огромное именно за этот вопрос, на мой взгляд, очень важный вопрос. Вопрос концептуальный. Я в этой связи, прежде всего, хотел бы отметить, хотел бы подчеркнуть, что военное образование в нашей стране имеет очень большую историю, имеет очень глубокие традиции и оно всегда занимало самые передовые позиции. Я недавно прочитал, в 19 веке просвещённый Запад говорил: «Языки знает, как русский генерал». Мне кажется, в этой фразе скрыто очень многое. И мы сегодня, занимаясь проблемами военного образования, как раз и исходим из принципа «Не навреди». Мы должны понимать, что на самом деле наше военное образование является одним из ведущих в мире. Неслучайно более 50 стран сегодня обучают своих специалистов в наших военных заведениях.

Но Вы правильно подчеркнули, каких специалистов нужно готовить сегодня, к какой войне нужно готовить сегодня наших специалистов. Это тема отдельного и большого разговора. Я скажу в общем. Сегодня нужно готовить прежде всего хорошо и широко образованного военного специалиста. Прежде всего. Во-вторых, он должен иметь очень сильную прикладную профессиональную подготовку. Несомненно. И третье, я бы отдельно это подчеркнул, и конечно, сегодняшнего специалиста нужно готовить не только к масштабным войнам фронтов и армий. Сегодняшнего специалиста нужно готовить и к войнам другого характера, к войнам быстротечным. И вот этим мы и занимаемся.

И наконец, последнее. Сегодня, и это хорошо, и это правильно, о военном образовании не говорит только ленивый. Я бы сразу попросил всех, кого интересует проблема военного образования, в эту тему входить профессионально. И когда ставится вопрос о ликвидации военных учебных заведений за Уралом, сразу было бы неплохо назвать, какие военные учебные заведения. Я предполагаю, о каком ВУЗе идёт речь. Это один-единственный ВУЗ. Все остальные ВУЗы, которые находятся за Уралом, имеют очень хорошую перспективу, мы в них вкладываем деньги, и мы видим в них большое будущее.

С. БУНТМАН: Сразу назовём, какой ВУЗ и почему.

Н. ПАНКОВ: Речь идёт об Иркутском Высшем Инженерном Авиационном училище. Тема живая, тема недавняя. Если есть интерес, я готов.

С. БУНТМАН: Нет, скажите, почему? Потому что, я думаю, что далеко не всем нашим слушателям понятно, почему это происходит, какие мотивы. Их нужно сказать точно совершенно. А то здесь получается очень серьёзное обобщение, когда нет конкретных сведений.

Н. ПАНКОВ: Сергей, я бы с Вашего разрешения, прежде чем отвечать на конкретный вопрос, обозначил бы не все, но основополагающие наши подходы к реформированию нашего военного образования.

С. БУНТМАН: И от этого станет понятней.

Н. ПАНКОВ: Мне кажется да. Мы в рамках ответа на первый вопрос частично ответили, почему мы занимаемся военным образованием в плане совершенствования образовательного процесса, учебно-материальной базы, без чего тоже невозможно подготовить современного военного специалиста, как и любого другого. Но есть и другие вещи. Я Вам, и всем нашим радиослушателям формулирую очень простенькую задачку. Набор вот этого, 2009 года будет в пределах 3 тысяч человек.

А. ЕРМОЛИН: А обычно?

Н. ПАНКОВ: И сегодня у нас 64 ВУЗа.

С. БУНТМАН: Три тысячи человек на 64 ВУЗа.

Н. ПАНКОВ: Вот к чему мы пришли. Поэтому на самом деле я полагаю, что мы с модернизированием системы военного образования очень сильно опоздали. У нас ведь тоже, я полагаю, что и у Министра обороны РФ в том числе, и прежде всего, был вариант тоже ничего не делать. Но это уже не по-государственному, и в конце-концов это нечестно. Можно дойти до ситуации, когда на один ВУЗ будет один курсант.

С. БУНТМАН: А какой состав преподавательский?

Н. ПАНКОВ: Сейчас отвечу. Напоминаю, 3 тысячи человек набора на 64 ВУЗа. Мы обречены на то, чтобы медленно, но верно, выверено, и мы можем потом поговорить, на основании каких критериев мы пытаемся очень неторопливо интегрировать существующее военно-учебное заведение. Я об этом готов доложить. И на самом деле ВУЗы сегодня обмелели. И если хотите, они как некогда мощные горные реки, обмелели. И не только обмелели, а им грозит ситуация полного пересыхания. И мы это должны учитывать в нашей работе. Наконец, мы делали всё, чтобы сохранять школы, педагогические школы, научные школы. И мы сохраняли тем самым существующие педагогические коллективы.

И сегодня каждый десятый офицер вооружённых сил, задумайтесь об этом, проходит военную службу в системе ВУЗов и в системе научно-исследовательских организаций. Я полагаю, что даже в этих, как говорят, макропоказателях, кроется очень большой вопрос. Около 200 тысяч у нас работает и учатся в военных учебных заведениях.

А. ЕРМОЛИН: Николай Александрович, я на эту же тему хочу с другой стороны зайти. Я согласен, то, что традиционно советское военное образование, российское образование даёт хороший надёжный кусок хлеба в будущем, я сам это на себе испытал, потому что в бизнесе не умер, всё было нормально. И я считаю, что самое главное – это та закалка и те знания, которые я получил, получая образование. Но не секрет, что очень многие умные люди, региональная элита пытаются отправлять детей в военное училище, понимая, что мальчик будет защищён от нехорошего влияния, получит классное образование, нормальное воспитание. А потом надо его быстренько оттуда забрать, чтобы он развивался на «гражданке». Это с одной стороны.

С другой стороны, Вы, наверное, знаете эту цифру, что у нас примерно количество лейтенантов, которые увольняются ежегодно, равно количеству, которые выпускаются из военных училищ. Получается такая холостая машина, непонятно, с какой эффективностью. Вопрос такой. Какая может быть мотивация у человека, получившего хорошее образование, при том уровне зарплат, которую получает офицер? Не секрет, что сейчас контрактник, находящийся во взводе, в подчинении лейтенанта, с учётом того, что у него общежитие, может получать больше, чем командир взвода.

С. БУНТМАН: То есть, как заинтересовать выпускника, чтобы он стал действительно офицеров.

Н. ПАНКОВ: Я не могу не отметить, что Анатолий очень детально знает нашу армейскую действительность. К великому сожалению, Вы правы. Статистика такая. Она печальная. Мы это, естественно, знаем, мы анализируем это, мы предпринимаем меры, чтобы закрепить в войсках молодых офицеров, самую мобильную часть офицерского корпуса. При этом не могу не согласиться, что мы в востребованности наших молодых офицеров на рынке труда видим и сильные стороны, как Вы отметили, системы военного образования. Это хорошо. Но конечно плохо, что на самом деле у нас неизмеримы вот такие вот кадровые потери с ежегодными выпусками из военных учебных заведений.

И в этой связи мы не имеем возможности решать проблемы привлекательности военной службы для всего военного офицерского корпуса, вынужденно идём по пути дифференциации, по пути выплат и надбавок отдельным категориям военнослужащих, делаем преференции, прежде всего, офицерам войскового звена. И вы знаете, что несколько лет существуют командирские выплаты. Они тоже неоднозначно воспринимаются в офицерской среде. Но я полагаю, и все понимают, что это не от хорошей жизни. И есть целый ряд других выплат и надбавок. И в последнее время вот эта тревожная тенденция, мне кажется, нами побеждена. У нас на самом деле сейчас лейтенант стал держаться за военную службу. И это не просто слова. Вы можете пообщаться с молодыми офицерами и убедитесь, что я прав.

А. ЕРМОЛИН: Это зависит от рода войск, от вида вооружённых сил?

Н. ПАНКОВ: Много от чего зависит.

А. ЕРМОЛИН: Я знаю, что во внутренних войсках практически нет проблем с зарплатами.

С. БУНТМАН: Но это другое ведомство.

А. ЕРМОЛИН: Всё равно это военная организация нашей страны. И тоже вооружённые силы. А например, командир расчёта «Тополей» получает меньше, чем водитель троллейбуса в Москве. У нас получается, что тот же мэр Москвы Лужков, вынужденный жить в условиях рынка, он не может платить меньше 1 тыс. долларов, 36 тысяч рублей водителю троллейбуса. А получается, что вся государственная система может себе позволить по-другому рассчитывать денежное довольствие военнослужащих. Вопрос не в том, чтобы выкатить все эти проблемы. У нас же «Военный совет». Вот что с этим делать?

Н. ПАНКОВ: Анатолий, мне кажется, что в рамках нашего «Военного совета» Вы с величайшим тактом выводите меня на очень деликатную тему под названием «премиальные выплаты лучшим офицерам». На самом деле, Ваш вопрос «что делать?». И мы отвечаем. Спасибо министру, спасибо руководству страны, что они нашли огромные деньги в 100 млрд. рублей на 3 года для материального стимулирования офицерского корпуса. И у нас закономерно возник вопрос – по какому пути пойти. Или вот эти деньги тоненьким-тоненьким слоем размазать по 360 тысячам офицеров или пойти по другому пути, по пути определения не просто лучших офицеров, а ещё ввести какие-то дополнительные критерии.

С. БУНТМАН: Очень важно, какие критерии. По каким критериям человек становится лучше.

Н. ПАНКОВ: Могу говорить по частным критериям, но мы пошли от общего подхода, что сегодня мы, прежде всего должны посмотреть на тех офицеров, которые с оружием в руках будут решать задачу, если вдруг что-то случится. Значит это части постоянной готовности, ЧПГ. Далее. Это то, о чём вы говорите, это наш ракетно-ядерный щит. Это наша всякая-разная авиация, решающая очень достойно свои задачи, это наш военный космос, это наши моряки, кстати говоря, 5,5 тысяч, из которых сейчас находится в море и очень успешно решают свои задачи. Вот, собственно говоря, что мы определили в качестве общих подходов. Пригласили в Москву более 70 офицеров войскового звена, от командира взвода, до командира дивизии. Работали с ними.

Оставили, как нам показалось, самый, прошу прощения за сленг, продвинутых в этом вопросе, попросили их положить подходы на бумагу, и в итоге появился известный 400-ый приказ Министра обороны РФ, суть которого – платить тем, кто проходит службу в частях постоянной готовности, кто несёт боевое дежурство, кто осуществляет походы. Вот категории офицеров. И мы полагаем, что сегодня это наиболее правильный вариант.

А. ЕРМОЛИН: А как сейчас? Вот я уволился 15 лет назад. У нас в «Вымпеле» эта система существовала примерно следующим образом. Понятно, что мы получали за звание, за должность. А дальше у нас начиналось. За один иностранный язык 10% плюс, за два иностранных языка – 20%. Если языки редкие и их сочетание нужно государство – 30%. Потом условия службы. Соответственно, Афган – день за три, Чечня, горячие точки – день за три. Постоянно – день за полтора. Сдаёшь классность – получаешь надбавку. В результате мы получали в два раза больше, чем обычный войсковой офицер. Схема была разумная. Как сейчас это устроено? Я после перерыва задам вопрос и расскажу, как я это видел в американской армии.

Н. ПАНКОВ: Отвечу коротко. Сейчас устроено всё точно так же. И это, конечно, неправильно.

С. БУНТМАН: Мы сейчас прервёмся. У нас есть ещё несколько тем. Я напоминаю, что это первая передача «Военный совет» и сегодня генерал армии Николай Панков у нас в гостях. Мы задаём вопросы, но многое из того, что задаётся, будет развёрнуто детально в наших последующих передачах. И вы непременно получите ответы на свои вопросы. Сейчас перерыв, потом продолжим.

НОВОСТИ

С. БУНТМАН: Сегодня первая передача из цикла нашей рубрики «Военный совет». Толя, ты обещал сказать и сравнить о выплатах, о принципах.

А. ЕРМОЛИН: Вот я как-то общался с уорент-офицером, это между сержантом и офицером в США, и задал ему вопрос, как исчисляется денежное обеспечение. Он достал карточку и говорит: «Вот здесь левый столбик – это выслуга, правый – это мой профессиональный уровень». Профессиональный уровень был разделён где-то на 15 отрезков. И соответственно, в зависимости от того, как он продвигается… А в перекрестье – твоя зарплата. Профессиональный уровень и твоя выслуга, там заложена твоя зарплата. Причём разница не так как у нас, несколько процентов, а в три раза ты можешь получать больше, от 2 тысяч долларов до 6.

С. БУНТМАН: И это индивидуально.

А. ЕРМОЛИН: Да. То есть, как измеряется профессионализм, как он оплачивается, я понимаю, что никак пока. Но вообще, в Министерстве обороны думают на эту тему, как оставлять профессионалов и как тому, кто заслуживает, платить много и хорошо.

С. БУНТМАН: Смс от Олега по +7-985-970-45-45. «Премиальный приказ» внёс огромный разлад в офицерской среде. Об этом Вы знаете?»

А. ЕРМОЛИН: А потому что непрозрачно. И если кадровик принимает решение…

С. БУНТМАН: Давай послушаем Николая Александровича.

Н. ПАНКОВ: Здесь сразу несколько вопросов. Анатолий, на Ваш вопрос я хотел бы ответить следующим образом. То, что мы сейчас делаем с премиальными деньгами – это и есть ответ на Ваш вопрос. Мы на самом деле впервые к этому вопросу подошли реально. Как воспринимают наши гарнизоны эти новые подходы, конечно, нас очень сильно волнует. Я не скрываю, что этот вопрос мы изучаем очень внимательно. И правильно сейчас прозвучала реплика, мы полагаем, что гласность здесь должна выступить в качестве самого главного лекарства. И вот эти элементы гласности прописаны в 400-ом приказе Министра обороны РФ.

Наконец, мы сейчас проводим аттестацию офицеров и прапорщиков вооружённых сил. Я возглавляю Центральную аттестационную комиссию Министерства обороны РФ. И, работая в войсках Московского военного округа, я практически каждому, проходящему через Центральную аттестационную комиссию, задавал и эти вопросы – а как в гарнизонах воспринимают офицеры премиальные выплаты, как воспринимают жёны офицеров. И у меня сложилось достаточно хорошее впечатление. Может быть, страсти нагнетаются, и может быть нагнетаются искусственно. Вообще говоря, каждому по труду – принцип очень старый и правильный.

С. БУНТМАН: О труде, причём и о боевом труде. Августовский конфликт, велись боевые действия. У нас было много вопросов в других передачах. И рассказывали истории. Не могут, во-первых, получить участники конфликта. И люди не понимают, признают их или нет участниками боевых действий. Что они за это должны получить? Так называемые боевые, есть ли они, или какие-то другие денежные компенсации и оплата того труда и участия в боевых действиях. Как это делается?

Н. ПАНКОВ: Сергей, я, может быть, ответил бы на этот вопрос пока в общем формате, имея в виду, что мы планируем пригласить сюда, в вашу студию, Любовь Кондратьевну Куделину, которая и более профессионально, и более детально объяснит вот этот вопрос. Но сразу хочу сказать всем нашим радиослушателям, что как только начались известные события августовские, правительство РФ достаточно оперативно приняло постановление. Постановление открытое, размещено на различных сайтах. С ним может ознакомиться каждый желающий, кто проявляет интерес к этой теме. Могу сейчас сразу сказать, что речь вести о боевых, применительно к данному сюжету, неправильно.

С. БУНТМАН: Почему?

Н. ПАНКОВ: Вопрос урегулирован в ином ключе. И я полагаю, что профессиональные финансисты в самое ближайшее время…

С. БУНТМАН: Но будут какие-то денежные вознаграждения?

Н. ПАНКОВ: Естественно, они будут и есть, конкретные денежные суммы заложены. И принцип там иной.

С. БУНТМАН: У нас будет, насколько я понимаю, и мы это знаем, у нас будет отдельная передача, в которой мы скажем. Теперь потери. Как считали, как считать их? Что собой представляют потери именно в этом конфликте августовском? Здесь получается отдельная история.

Н. ПАНКОВ: Да, я готов назвать конкретную цифру, цифру абсолютно выверенную. Пофамильный список у нас есть, он насчитывает 64 военнослужащих.

С. БУНТМАН: Шестьдесят четыре?

А. ЕРМОЛИН: Шестьдесят четыре человека. С семьями погибших военнослужащих мы работаем. Я полагаю и, наверное, к великому сожалению есть с чем сравнить, так у нас получается, что войн, конфликтов хватает на каждое поколение. И не по одному. Есть с чем сравнить. И мне кажется, что в целом государство к проблемам военнослужащих, к семьям погибших военнослужащих очень серьёзно повернулось. Конечно, ничем нельзя компенсировать потерю сына, отца, мужа, но, тем не менее, есть и такая сторона отношения к раненым, к семьям погибших.

Я полагаю, что в данном случае государство проявило очень большую заботу о семьях погибших военнослужащих.

С. БУНТМАН: Есть ли пропавшие без вести до сих пор?

Н. ПАНКОВ: Есть.

А. ЕРМОЛИН: А сколько?

Н. ПАНКОВ: Три человека. Один офицер, два контрактника. И чтобы быть абсолютно конкретным и объективным, назову ещё Пасько. Эта фамилия в СМИ называется часто, сюжет достаточно тяжёлый. Сейчас идёт очень кропотливая работа, мы полагаем, что тело или останки тела военнослужащего Пасько идентифицированы. Отец, который проживает на Украине, с результатами экспертизы не соглашается. И только в этой связи мы числим этого военнослужащего тоже без вести пропавшим.

А. ЕРМОЛИН: Николай Александрович, здесь важный вопрос. Есть нестыковка между данными Минобороны и данными следственного комитета. Мне кажется, очень важно понимать, почему какие-то нестыковки происходят. Это вызывает у слушателей сомнения, подозрения.

С. БУНТМАН: Не понимают, кому верить.

А. ЕРМОЛИН: Как считается?

Н. ПАНКОВ: Нестыковки есть. И вот совсем недавно подобный вопрос депутатом Коломийцем был задан и Министру обороны, что мы не провели положенные выплаты в отношении одного военнослужащего, и был соответствующий депутатский запрос. Мы на него внимательно отреагировали, мы с депутатом Коломийцем встретился, объяснил ему ситуацию. В чём суть вопроса? Есть попытки считать погибшими в ходе миротворческой операции тех, кто погиб до и тех, кто погиб после. В том числе и на территории Ингушетии. Я просто имею в виду абсолютно конкретные факты. Мы полагаем, что нужно так же внимательно отнестись к семья погибших этих военнослужащих. Но, всё-таки, не засчитывать их в потери миротворческой операции.

Что касается моего личного мнения, я полагаю, мы и так существенно раздвинули рамки миротворческой операции. Как известно, она длилась 5 дней, а на самом деле мы посчитали наши потери гораздо за больший период времени – с 8 августа по 24 августа включительно. Вот эти 64 погибших и 283 раненых. И я бы ещё инициативно затронул одну тему. Все семьи погибших получили официальные выплаты. Это единовременное пособие в сумме 120 окладов. И страховые выплаты. И кроме того, государство нашло возможность каждой семье военнослужащего перевести по 100 тысяч долларов. Очень хорошо отреагировал бизнес. Были инициативы. И Национальный благотворительный фонд каждой семье военнослужащего инициативно перечислил по 100 тысяч рублей.

А. ЕРМОЛИН: Вы сказали, что 100 тысяч долларов.

Н. ПАНКОВ: Я не оговорился. Сто тысяч долларов, плюс 100 тысяч рублей Национальный благотворительный фонд и плюс 50 тысяч рублей фонд «Варяг». Это была инициатива российского бизнеса. И мы оказали всяческое содействие, чтобы эти деньги дошли до семей. Мы проконтролировали, сегодня все семьи погибших военнослужащих эти деньги получили. Наконец, среди погибших военнослужащих было 19 семейных военнослужащих. Министром обороны было принято решение всем этим семьям выделить квартиры, на сегодняшний день 14 семей квартиры получили, 5 квартир находятся в стадии оформления.

С. БУНТМАН: Скажите, пожалуйста, потери, не только в конфликтах, не только в боевых действиях, есть в вооружённых силах. Как они подсчитываются? Как регистрируются и как можно узнать статистику их?

Н. ПАНКОВ: Сергей, спасибо за очень для нас больной, и может быть, неудобный вопрос. Но и он чрезвычайно актуальный. Я просто знаю, что этот вопрос все годы активно обсуждается в обществе, в СМИ. Нас очень сильно и справедливо упрекают за то, что мы не можем сохранить не только здоровье, но подчас и жизни молодых людей. Конечно, мы живём и служим с такой болью. На сегодняшний день, я полагаю, что-то может быть, в лучшую сторону изменилось. Читаю в прессе, называются страшные цифры, приводятся аналогии с малыми войнами и конфликтами. Конечно, приводят очень искажённые цифры. Объективно статистика, её можно проверить на сайте Министерства обороны, мы на самом деле всякий случай гибели военнослужащего тут же предаём гласности. На сайте Министерства обороны России все эти случаи отражены.

В 2008 году мы потеряли 471 человека, 471 военнослужащий погиб. Более 80% из них – это ДТП и самоубийства. Я бы хотел отметить, когда говорил, что каких-то позитивных результатов мы добились, у нас до 4% снизилась гибель военнослужащих в результате неуставных отношений. Ещё несколько лет тому назад эта цифра выглядела кратно больше. И вот теперь как мы ведём подсчёты. Если хотите моё личное мнение, и как гражданина нашей страны, и как должностного лица Министерства обороны, я считаю, что в статистике мы должны быть более строгими, более адресными, детальными, скрупулёзными. И это поможет нам более целенаправленно выстроить всю нашу работу с личным составом, с семьями военнослужащих.

Сегодня мы всё берём в одинаковой мере на свой счёт. Погиб ли военнослужащий в карауле, погиб ли военнослужащий при совершении марша, при проведении военных учений или этот военнослужащий погиб, находясь далеко от воинской части в отпуске, купаясь в море или в озере, в ДТП. Он в равной степени и с той же тяжестью ложится на конкретную воинскую часть со всеми негативными последствиями для командиров.

А. ЕРМОЛИН: А соотношение анализировалось, сколько погибают людей таким образом?

Н. ПАНКОВ: Сегодня за пределами воинских частей погибает больше половины из названных мною военнослужащих. Приблизительно 50:50.

С. БУНТМАН: Разумно было бы сделать детализацию, сделать статистику и точно так же её публиковать.

Н. ПАНКОВ: Мы хотим этой работой заняться. И мы проговаривали и с главным военным прокурором эту тему неоднократно.

С. БУНТМАН: Я напоминаю, что у нас генерал армии Панков в гостях. Очень часто упоминается фамилия, все мы следим за странным этим случаем с Глуховым. Что там произошло и как сейчас Министерство обороны… Потому что самые разные версии были с самого начала, одни версии умирали, другие продолжали жить. Какова сейчас ситуация с сержантом Глуховым?

Н. ПАНКОВ: Я прокомментирую этот сюжет, сюжет неприятный для нас. Но буду делать это осторожно, понимая, что возбуждено уголовное дело, ведётся работа в рамках этого уголовного дела. Но что бы я хотел отметить. Много очень непонятного. Непонятно поведение, прежде всего, этого военнослужащего Глухова, непонятно поведение даже не как военнослужащего, не как гражданина России, а прежде всего непонятно его поведение, как сына. К нему приехала мама. И я могу только догадываться, какое влияние оказала на этого Глухова грузинская сторона, чтобы заблокировать вот эту встречу.

С. БУНТМАН: Может он боялся просто?

Н. ПАНКОВ: Я думаю, что мы представляем инструментарий работы и методику работы с такой категорией военнослужащих. Конечно, по моим оценкам, по моему глубокому убеждению сделано всё, чтобы этой встречи не состоялось, что, конечно, просто негуманно, неэтично и неправильно. Я в этой связи обратился к уполномоченному по правам человека, к Владимиру Петровичу Лукину и попросил его тоже поучаствовать в этом сюжете.

С. БУНТМАН: На той неделе у нас будет Владимир Петрович в эфире, я думаю, что мы спросим и об этом. Вы знаете, Николай Александрович, подходит к концу наша передача, считанные минуты у нас остаются. У нас ещё много тем, намеченных нашими слушателями. И жильё, ипотека в невероятных количествах, истории свои рассказывают. У Вас есть все вопросы, и какими-то вещами Вы… Социальная защита. Мы сейчас вспоминали, здесь есть конкретные истории, которые Галина Чебанюк, военнослужащая из Пушкина МО, и судя по всему, эта история уже разбирается.

Н. ПАНКОВ: Да, если мне не изменяет память, она воспитывает ребёнка одна, ребёнок болен и по-моему, есть её обращение в адрес руководства Министерства обороны. Более того, я хотел бы, пользуясь предоставленной возможностью, оставить ей мой телефон – 693-50-00 с просьбой позвонить. Мы буквально в ближайшие дни встретимся. И в таких сюжетах мы, как правило, находим возможность быстро, оперативно помочь нашему коллеге.

А. ЕРМОЛИН: Мне кажется, что мы с тобой, Серёжа, должны решить одну задачу, потому что объяснить нашим слушателям о том, что мы собираемся делать из этого цикла. Очень бы хотелось, чтобы наши слушатели по итогам этого цикла понимали. Что из себя представляют современные вооружённые силы России.

С. БУНТМАН: Что сейчас представляют, куда движутся.

А. ЕРМОЛИН: Хочется применить такой военный алгоритм. Оценка обстановки, принятие решение, постановка боевого приказа. Но начинать с оценки обстановки. И я понимаю, что это настолько огромная махина, комплексная система современная вооружённая сила. Или не современная… Понятно, это игра слов, надо поговорить и об этом со временем. Но я понимаю, что рассказать за три минуты о том, что такое вооружённые силы современной России очень сложно. Поэтому у меня вопрос такой. Надо начинать разговор. Как Вы считаете, три основные проблемы, три основных вектора. Что в первую очередь, куда мы должны двигаться? Самые главные три кита? Вы, как замминистра как видите?

Н. ПАНКОВ: Я сформулирую и сделаю это с удовольствием. Первое. Мы должны двигаться в направлении повышения конкурентоспособности военной службы на рынке труда со всеми вытекающими отсюда последствиями. Второе.

А. ЕРМОЛИН: Мотивация.

Н. ПАНКОВ: Второе направление – это перевооружение нашей армии. Без комментариев, архиважный вопрос. И третье направление – это направление к частям и соединениям постоянной готовности. Наша цель – чтобы все соединения и воинские части были в постоянной готовности. Способные по приказу решать поставленные перед ними боевые задачи.

С. БУНТМАН: То есть, мы в идеале должны придти к сильной, престижной, компактной, боеспособной современной армии.

Н. ПАНКОВ: Да.

С. БУНТМАН: То есть, вот к этому мы должны придти.

Н. ПАНКОВ: Если хотите, я ранжировал три направления так, как я их понимаю по важности даже. Я бы начал с человека в погонах.

С. БУНТМАН: Николай Александрович, то, что мы будем говорить в наших передачах, задавайте конкретные вопросы. Смотрите, когда Вы рассказывали о суммах выплат, которые уже есть, и которые намечаются, в особенности семьям погибших, тех 64 человек, которые погибли во время августовских событий. Здесь Игорь говорит: «Хоть кто-то может подтвердить? Неужели проконтролировали? Верится с трудом, что деньги дошли по назначению» Это можно проверить?

Н. ПАНКОВ: Проверить можно. Знаете, мы как поступили? Я, может быть, зря об этом не сказал. Во-первых, министр чётко определил очерёдность получателей. Если погиб муж – получатель жена. Мы не передавали наличные деньги из рук в руки, почему у нас и была задержка, и может эту задержку истолковали не в нашу пользу, что мы не выплачиваем. На самом деле осенний период – время отпусков, бархатный сезон, я знаю, что мы по многим семьям подолгу работали. Мы открывали официальные лицевые счета, и деньги, независимо от чьей-либо воли, были направлены на эти персональные лицевые счета. Вот все деньги, которые я перечислил, большие и малые.

С. БУНТМАН: Ну что же… У нас уже намечены и следующие передачи. Будет у нас передача и о жилье, и о пенсионном обеспечении будет, выходящих в отставку, потому что очень много, 24 года у меня 5 с небольшим тысяч, пишут нам. Давайте разбираться во всех вопросах, которые у нас будут возникать и уже возникают у наших слушателей. А если и телеканал «Звезда» будет показывать, то передача станет общей.

А. ЕРМОЛИН: Николай Александрович, вопрос на засыпку.

С. БУНТМАН: Ждал конца передачи!

А. ЕРМОЛИН: Вы сугубо военный человек. Вся Ваша биография связана с воинской службой. Трудно работать гражданским министром?

Н. ПАНКОВ: Трудно.

А. ЕРМОЛИН: Вот есть разница в менталитете?

Н. ПАНКОВ: Знаете, почему трудно? Во-первых, он не гражданский министр, он министр, который прошёл срочную службу. Я тоже прошёл срочную службу. Я полагаю, что это в судьбе военного человека это сюжет главный, очень важно понимать армию оттуда. И во-вторых, он по подходам самый военный из военных министров. Это очень жёсткий, очень системный человек. И мне не хотелось бы на эту тему говорить больше и дальше, потому что меня могут неправильно понять. Прежде всего радиослушатели и министр тоже.

С. БУНТМАН: Хорошо. Спасибо большое, Николай Александрович. Николай Панков, статс-секретарь, заместитель министра обороны РФ, генерал армии. Темы передач, т.к. они требуют и размышления от вас, и вопросы вы должны подготовить, у нас на сайте разместить эти вопросы, то мы будем достаточно заранее, не как обычно, за день, вывешивать на сайте. И вы сможете, и ваши собеседники в студии смогут ознакомиться с вопросами, и чтобы были готовы не только предметные вопросы, но и предметные ответы. Я думаю, что эта методика будет правильная. Спасибо большое, Николай Александрович. Анатолий Ермолин и Сергей Бунтман вели эту программу. Так мы будем поступать в полдень по субботам, и держать военный совет.