Италия: корона и фашизм - Лев Белоусов - Цена Победы - 2021-06-12
В.Рыжков
―
Добрый вечер, в эфире программа «Цена Победы», я – Владимир Рыжков, вместе со мной, мы всегда ведем ее вдвоем, Виталий Дымарский.
Л.Белоусов
―
В.Дымарский
―
Добрый вечер.
В.Рыжков
―
Мы продолжаем наш рассказ об истории Второй мировой войны. И сегодня мы поговорим не в первый раз… Но страна, о которой мы сегодня будем говорить, бесконечно интересна, и это один из важнейших участников Второй мировой войны. Страна, которая воевала против нас. В том числе – под Сталинградом. Вы уже догадались, что мы буедм говорить об Италии, о муссолиниевской Италии. Но сегодня мы решили взять такой, я бы сказал, в большйе степени внутриполитический аспект итальянского развития. Хотя, конечно, это связано и с внешней политикой, и с военной политикой Муссолини. У нас тема сегодня – «Корона и фашизм». То есть, мы поговорим сегодня о взаимоотношениях…
В.Дымарский
―
Только с коронавирусом не спутай.
В.Рыжков
―
Да, главное, чтобы люди не спутали с covid-19. Нет, корона, я имею в виду монарха итальянского. Я имею в виду королевскую власть, которая назначила Муссолини в 22 году, которая поддерживала его или не поддерживала. Об этом нам расскажет наш гость. И в итоге в сорок шестом году итальянцы вовсе отказались от монархии. И мы постараемся сегодня объяснить всю эту историю отношений и плачевный финал итальянской монархии.Я очень рад представить нашего гостя. Лев Белоусов, он у нас уже бывал в программе и рассказывал об Италии. Доктор наук, профессор, заведующий кафедрой новейшей истории Московского госуниверситета.
Лев, добрый вечер.
Л.Белоусов
―
Добрый вечер, дорогие коллеги.
В.Рыжков
―
Ну что, давайте начнём, Лев с простого и первого вопроса. А как вообще получилось, что в начале двадцатых годов именно национальная фашистская партия во главе с Бенито Муссолини… как сказать правильно, вы меня поправите…. Захватила власть либо же получила власть из рук короля, из рук монархии. Как так вышло?
Л.Белоусов
―
Я бы начал немножко с другой стороны, поскольку это было не столько из рук при содействии монархии. И вообще я бы начал с того, когда они друг о друге узнали. Когда узнал Муссолини – понятно, это была монархия. Король впервые узнал о существовании Муссолини в 12 году. Когда на него было совершено покушение, было много комментариев по этому поводу. И вот он узнал о том, что молодой социалист высказывается в том плане что король не нужен, что он республиканец, что король - обычный гражданин при профессии которого покушения – дело нормальное, обычное. Он имел в виду то, что в 1900 году анархисты убили его отца, предыдущего Умберто Первого. Впервые встретились они спустя 7 лет. Но к тому времени Муссолини заявил о себе как о республиканце. Он был очень харизматичной фигурой, революционером, главной левого крыла социалистической партии. И в тот период он был ярым республиканцем. Он обрушивался на всех королей, нападал на Бонапарта, хотя признавал его силу и мощь в организации государств. Иными словами, он готов был бороться за социалистическую республику. И вот, началась война. Началась война не без содействия Муссолини. Он был во главе, одним из лидеров интервентистского движения. И при этом он начал уже наступление активное на корону. «Если вы не объявляйте войну, вы потеряете корону». То есть, это был человек, который не ставил… Не особо ценил корону, он готов был сражаться против монархии, готов сражаться за республику. В том случае, если монарх не следует, как ему представлялось, тем целям, которые стоят перед Италией сейчас. Но в данном конкретном случае, будучи во главе интервентистского движения, он выступал за вступление Италии в войну на стороне Антанты, а не на стороне Тройственного союза, членом которого Италия являлась.И вот в это время король обратил на него внимание, что есть такой молодой петушок, наделенный харизмой, который всячески нападает на корону. Он знал об этом. Естественно, особого внимания не обращал, потому что таковы были и другие. И вот, началась война, Муссолини отправился на фронт. И в семнадцатом году, когда разорвалась граната во время учебных стрельб, получил ранение, оказался в госпитале. А король в это время совершил поездку по стране. И вот тут была их первая встреча. В 17 году, когда король встретил его в госпитале.
Но к этому времени Муссолини уже вырос, он был известный политический деятель. Он был известен как социалист, которого выгнали Социалистической партии глава интервентистского движения, как человек, который был главным редактором одной из самых популярных и мощных газет интервентистских, которая фактически разжигала националистические страсти в Италии и стремилась к вовлечению ее в войну на сторону Антанты. То есть, он был известный политический деятель и, прежде всего, журналист. Поскольку политической позиции у него пока еще не было.
И вот они встречаются в госпитале. Конечно, тогда никому и в голову не могло прийти, что это первая встреча двух таких персонажей, от взаимоотношений которых отчасти будет зависеть политическая судьба Италии спустя несколько лет всего, даже самые продвинутые футурологи вряд ли могли это представить.
И вот к 22 году… После этого они уже не встречались, при том, что Муссолини снижал накал своих выступлений, особенно после завершения войны. Он не обвинял монархию в том, что Италия оказалась по сути дела у разбитого корыта и не получала того, на что она претендовала, оказалась побежденной в среде победителей. И началась подготовка к фашистскому перевороту. Это особая история, я боюсь углубляться в нее далеко, потому что сейчас вряд ли есть необходимость подробно говорить о том, как фашизм, мы об этом много раз уже говорили.
Но важно, что к 22 году, когда Муссолини уже стоял во главе этого фашистского движения, был признанным лидером этого движения, он уже говорил с королем почти на равных. То есть, в тот момент, когда обозначилась необходимость перехода, когда были сформированы четыре штурмовые колонны, которые должны были двинуться на Рим, когда прошёл съезд партии фашистской партии в Неаполе, фашисты откровенно заявили о претензиях на власть. Вот тут была первая точка, первая развилка, когда от короля действительно зависело дальнейшее развитие, во всяком случае, политическое развитие Италии.
В.Рыжков
―
А давайте сделаем здесь одну остановку и объясним нашим слушателем статус короны в 22 году. Что такое итальянская корона в 22 году, какие были полномочия, конституционные полномочия у короля? Потому что от этого зависит понимание, какие решения он принимал.
В.Дымарский
―
И на какую монархию это было похоже. На британскую… Это конституционная монархия или какая.
Л.Белоусов
―
Вообще Италия объединилась в конце 1870 года, Савойская династия… Тут важно говорить, что король был символом этого единства, он был символом единства нации. И вот это понимание за годы существования королевской власти, за полвека, довольно глубоко проникло в сознание масс. И это то, что Муссолини должен был учитывать в своей политики. И король имел реальные полномочия. Король назначал главу правительства. Тогда он назывался премьер-министром.
Л.Белоусов
―
В.Дымарский
―
В.Рыжков
―
А он мог кого угодно назначить или только от парламентского большинства?
Л.Белоусов
―
Он мог назначить кого… Он действовал в пределах Альбертинского статута. Это была Конституция Италии. И он имел право назначить этого премьера. От него зависело. Издается декрет о введении военного положения, его издавал глава правительства. Но он обретал силу только в том случае, если король его подпишет.Король мог подписать этот декрет, объединить чрезвычайное положение, это тоже его функционал. А мог и не подписывать, что он и сделал. Причем смотрите, этот момент получил больше отражение в литературе, потому что король изменил свою точку зрения в течение суток. Когда к нему пришел Факта с декретом, он сказал: «Давайте». А потом он вернулся из своей загородной резиденции и отказался его подписать. Почему?
В.Рыжков
―
То есть, развилка была такая: вводить чрезвычайное положение и остановить Муссолини? Либо назначить Муссолини?
Л.Белоусов
―
Потому что Муссолини предъявил ему ультиматум фактически. Причем в каком виде он его предъявил, в хамском виде. Он в это время отсиживался в Милане, и его генерал Читтадини предложил ему приехать в Рим для того, чтобы обсудить с королем ситуацию и возможность его назначения.Он потребовал, чтобы его сначала назначили, и уже после этого он поехал. Иными словами, король мог не подписывать… Мог ввести военное положение. И как считают многие наши коллеги-историки, для того, чтобы разогнать орду фашистов, ему понадобился бы максимум полк регулярных войск, что было бы дальше – мы с вами прогнозировать не можем, мы не футурологи. Но у короля реально была возможность поставить военный заслон на пути фашистов.
В.Дымарский
―
А он когда-нибудь объяснял, почему он этого не сделал?
Л.Белоусов
―
Нет. Объясняли историки. Они считают, что короля смогли убедить в том, что это временное явление. Что нужно сейчас дать власть Муссолини, потому что это сильный человек, который способен навести в Италии порядок, способен притушить, придавить революционное рабочее движение… Италия пережила период красного двухлетия во время мощного подъема революционной войны. Его можно будет допустить к власти, дать ему эти рычаги, он наведет порядок, и потом спокойно его уберут.Иными словами, король в это время недооценивал. Он не видел этого опаснейшего потенциала для государства со стороны фашистского движения. В том числе – для прерогатив короны.
В.Рыжков
―
А вот если обратиться к личности короля. У нас… Мы русскую историю знаем. У нас были разные цари. Был Петр Первый – это один типаж, Елизавета веселая – это другой типаж. Вот Николай Второй, которого считают нерешительным и так далее. Вот как бы вы охарактеризовали лично? Он был сильный политик, он разбирался в этих делах, вникал? Или как небожитель посматривал и не вникал?
Л.Белоусов
―
Король был слабым правителем. Это объясняло… Это был человек, который избегал принятия плохих решений, когда он колебался. Он очень долго колебался перед принятием любого решения. Это во-первых. Во-вторых, это человек, который страдал комплексами. Он был невысокого роста, 1,52 метра. Его в народе звали «Щелкунчик» или «Сабелька». И он об этом знал. Это был человек, который был подвержен сильному влиянию…
В.Дымарский
―
Я хотел только сказать, что маленький рост… Комплекс наоборот создает сильного политика.
Л.Белоусов
―
Возможно. Но у него было это. У него было такое представление, во всяком случае, он старался избегать возможности…
В.Дымарский
―
Комплекс неполноценности.
Л.Белоусов
―
Бог с ним, с ростом. Но как факт – это был человек очень слабый и подверженный влиянию. И свои решения.. Он все время их откладывал. Он шел на поводу у событий. И вот этот сюжет, о котором я рассказал, когда он в течение суток поменял свою точку зрения, лучшее тому подтверждение. А в дальнейшем он постепенно отдавал свои функции Муссолини, поскольку понимал, что это человек, наделенный силой. И постепенно Италия трансформировалась в монархию совершенно иного типа. Вот говорят о том, что в Италии в это время сложился дуализм власти. В чем это проявлялось?После того, как Муссолини был назначен премьером. Сформировалось первое коалиционное правительство…
В.Рыжков
―
Там даже был один либерал.
Л.Белоусов
―
Либералы входили тоже. Но начинается процесс трансформации власти, который ускорился после принятия Чрезвычайных законов 25-26 года. Почему я говорю о дуализме власти. В принципе, дуализм власти нетипичен для тоталитарной организации общества. Казалось бы, что это дисфункция власти. В моем представлении это не так, потому что применительно к Италии дуализм власти был формой вынужденного компромисса и вынужденного консенсуса между двумя ветвями власти, которые переплелись между собой.Вот реально произошел симбиоз исполнительной и законодательной власти, потому что Муссолини начал оттягивать на себя еще и законодательные функции. Он создал новые органы власти. И органы репрессивные, которые не были предусмотрены Конституцией. Это был Особый трибунал, особая фашистская полиция.
В.Рыжков
―
Большой фашистский совет.
Л.Белоусов
―
Который он возглавлял, и который был очень странный орган, который, как было записано в законе, «концентрирует в себе всю силу фашизма», что-то вроде такой формулировки. Но при этом Большой фашистский совет имел право влиять на престолонаследие. То есть, король не мог без его согласия назначить себе преемника.
В.Рыжков
―
Это поразительно. Потому что это прямое покушение на прерогативу монарха.
Л.Белоусов
―
И не только это.
В.Дымарский
―
Подождите. И король согласился?
Л.Белоусов
―
Он был вынужден. Был специальный декрет. Это был один из Чрезвычайных законов 25-26 года, в 26 году он был принят, который ограничивал прерогативу короны.
В.Рыжков
―
Но ведь законы подписывал король. А почему он подписал закон, который вторгался прямо в семью, можно сказать?
Л.Белоусов
―
Потому что у него не было выбора. В это время диктовал дуче, диктовал свою волю и новый путь государственного устройства. Государственное устройство в этот период… По форме – монархия, по сути – дуализм власти, но при этом реальная власть сосредоточилась в руках Муссолини.Я продолжу этот дуализм, чтобы было понятно, о чем идет речь. Вот, с одной стороны, у короля были НРЗБ. Вооруженная сила…
В.Рыжков
―
Типа Росгвардии нашей?
Л.Белоусов
―
Не берусь тут проводить никакие аналогии. Корпус, который подчинялся королю. У дуче – фашистская милиция. У каждого была своя вооруженная сила.С другой стороны, Большой фашистский совет. Король не может без его согласия освободить, снять премьера, главу правительства. И вот в 43 году, в июле, сначала было решение большого фашистского совета, и только после этого король освободил Муссолини от должности.
С другой стороны, Большой фашистский совет влияет на назначение наследника. Король предлагает, Большой фашистский совет должен согласиться с этим. Два герба, два флага, два гимна…
В.Рыжков
―
В одной стране – это удивительно.
Л.Белоусов
―
Нигде больше этого не было. И между прочим, этот дуализм власти… на мой взгляд, это не было дисфункцией власти, потому что Муссолини вынужден был считаться с монархической традицией и симпатиями к королю, которые олицетворяли единство нации и государства. Ему нудно было сделать монархию своим союзником. Что он и делал. Так же, как и церковь католическая.И вот когда Гитлер приехал в мае 38 года с ответным визитом в Италию, я рассказывал вам раньше о визите Муссолини в 37 году, когда принял решение о союзе с гитлеровской Германией. Вот это был ответный визит. Он был удивлен. Потому что король проявил волю и настоял на монархической процедуре, на монархическом протоколе встречи. Оказалось…
В.Рыжков
―
Гитлер встречался с королем?
Л.Белоусов
―
Так не просто встречался. В ходе всего визита они были вдвоем, при том, что сам король презирал Гитлера откровенно, называл его дегенератом. Он обращался к нему по-французски, прекрасно зная, что Гитлер не говорит по-французски и ненавидит французов. Он всячески демонстрировал, мягко говоря, неприязнь гостю. Более того, от внимательного взгляда Гитлера… Гитлер видел, что во время парадов, которые они устраивали в это время… Он видел, что проходящие суда поднимают штандарты королевские. Что фрейлины королевы приседают в ответ на приветствие морских офицеров, а не фашистской милиции. И он возмущался этим: он постоянно оглядывался и искал дуче. А дуче, между прочим, в это время отсиживался за забором. Он рассказывал об этом своей любовнице потом, а она записала в дневник…
В.Рыжков
―
Его просто отстранили?
Л.Белоусов
―
Он в соответствии с протоколом был вторым лицом. И он полчаса дожидался, пока король и Гитлер приедут к началу парада. И, более того, он прятался за изгородью в ожидании, потому что он не мог допустить, чтобы люди видели, что дуче толчется, чего-то ждет и унижен этой самой процедурой.Но при этом король также примерно относился и к дуче. Он всегда для него был выходцем из низов. Он был человеком, который вынуждает его действовать в том или ином направлении. Но он его поддерживал до тех пор, пока дуче сопутствовала удача. В этмо смысле он был выразителем тех настроений, которые господствовали в части правящего класса Италии. Старшие офицеры армии были монархистами. Аристократия поддерживала короля. Часть промышленного блока тоже поддерживала короля. И до тех пор, пока была видимость и был реальный союз между монархией и фашизмом, вот был элемент консенсуса, который сложился в Италии во второй половине 30-х годов. И пиком был захват Эфиопии.
В.Рыжков
―
И провозглашение империи, 36 год.
Л.Белоусов
―
Италия становится империей. Король получает титул императора Эфиопии. Впоследствии он получит титул короля Албании в 39 году. Он поддерживал дуче… Но дуче платил королю той же монетой. Внешне все было прекрасно. Два раза в неделю он являлся к нему с докладами. Причем являлся в гражданской одежде. И докладывал о том, что происходит.
В.Рыжков
―
А это была проформа, доклады? Или он по существу прям докладывал? Или это было для отвода глаз?
Л.Белоусов
―
Это было и то, и другое. Это была процедура, которая была установлена самим Муссолини. Он тем самым демонстрировал единство во взаимодействии с короной. И он тем самым укреплял консенсус с теми слоями, которые поддерживали короля. Поэтому я и говорю, что дуализм власти в моем представлении не был дисфункцией этой власти, а формой реализации консенсуса во второй половине 30-х годов.Конечно, эти отношения зачастую омрачались. Прежде всего тем, что сам Муссолини понимал. Он не был принят ни при дворе… Он всегда был человеком с улицы, парвеню. Человеком, которого ни аристократия, ни значительная часть истеблишмента, поддерживавшая короля… Она его отторгала по сути. И к самому королю он, если верить тому, что он говорил в ближнем кругу, что он говорил своей жене Ракели, если верить Чиано… У нас есть свидетельства, что Муссолини не высоко ценил короля, но вынужден был с ним считаться. Более того, он говорил неоднократно жене, что если король будет мешать ему, то он снова станет республиканцем.
Более того, он плакался буквально Ракели, особенно после визита Гитлера, что вот он вынужден быть вторым. И он до сих пор не может отцепить этот вагон, имея в виду королевскую власть, что он вынужден с ней считаться. И что идя вперед, к светлому фашистскому будущему, он должен тащить за собой этот пустой вагон. Это его терминология, но это показывает отношение.
В.Дымарский
―
Но король ему не сильно мешал?
Л.Белоусов
―
Король ему совсем не сильно мешал. Он только в нескольких сюжетах возмущался… И ему не всегда удавалось настоять на своем. Самый такой показательный случай, когда король был оскорблен до глубины души – присвоение звания первого маршала империи. 38 год. Парламент с подачи Муссолини принимает решение об установлении этой воинской должности. Первый маршал империи. И присваивает дуче и королю.
В.Рыжков
―
То есть, он ставит их на одну доску?
Л.Белоусов
―
Совершенно верно. Король был уязвлен до предела.
В.Рыжков
―
Я могу себе представить. Глава монархии из великой династии, а тут с каким-то журналистом его делают на одной доске.
Л.Белоусов
―
Поэтому он был сильно этим возмущен. Но сделать уже ничего не мог. Монархия была с фашизмом до тех пор, пока Муссолини сопутствовал успех. И колебания начались после того, как Муссолини втянул Италию во Вторую мировую войну.
В.Рыжков
―
Давайте мы здесь сделаем короткий перерыв на пару минут. И потом, сразу после короткого перерыва, продолжим наш рассказ о короне и фашизме в Италии.НОВОСТИ
В.Дымарский
―
еще раз добрый вечер. Мы продолжаем программу «Цена Победы». Владимир Рыжков и я, Виталий Дымарский, мы ее ведущие. Напоминаем, что у нас сегодня в гостях – лев Белоусов, доктор исторических наук и заведующий кафедрой новой и новейшей истории стран Европы исторического факультета МГУ. Мы продолжаем разговор об Италии довоенной. Но сейчас будем постепенно переходить к военному периоду. И говорим об отношениях между итальянской монархией и Муссолини. И дуче. То есть, между монархией и исполнительной властью, которая полностью оказалась в руках Муссолини.
В.Рыжков
―
А можно до войны… Меня любопытство гложет. Спрошу по-дилетантски. Мы сейчас все следим за рейтингом политиков. Вот у нас есть какое-топ представление, как итальянцы в 30-е относились к дуче и к королю? Вот насколько король имел социальную базу? Именно король. Про Муссолини понятно – единый список фашистов, 98% на выборах. Это понятно. А опора короля – это только его гвардейцы, двор, аристократия? Или он мог рассчитывать на серьезную социальную поддержку в случае, например, конфликта с фашистами?
Л.Белоусов
―
Так оно и произошло. Я в начале говорил, что в Италии после 50 лет монархии сложилось представление масс о том, что монархия и монарх, ее возглавляющий, это символ единства нации. Были симпатии именно к институту власти. Я вам это более четко скажу, когда мы подойдём к краху монархии, потому что был референдум, были конкретные цифры, которые дают ответ именно на этот вопрос ваш.Но прежде, смотрите. Раз уж вы заговорили об умонастроениях в стране. В этот период есть такое понятие… «Субкультура». Это некий набор ценностей, идей определённой группы лиц, масс, которые закрепляются некими механизмами социально-политической организации. Вот в Италии в это время… Мы можем говорить о том, что была фашистская субкультура… Была доктрина фашизма, в которой была изложена якобы идеология. И был огромный механизм ее закрепления, репрессивные органы, партии и так далее. И была католическая субкультура, имевшая гораздо более глубокую традицию. Есть идеологическая основа, церковь, Ватикан. И вот это вторая часть – люди, которые ходили в церковь, слушали проповеди и в соответствии с этим принимали для себя решения, делали выбор.
Была еще третья, социалистическая субкультура, которая была сильна до прихода к власти фашистов, потом она была загнана в подполье, но при этом сохранялась, как мы знаем, судя по результатам сопротивления, когда она выплеснулась наружу. И вот во всем этом был еще элемент монархизма. Католическая субкультура была тесно связана с монархической. Люди, которые увязывали одно с другим. Фашистская субкультура была сугубо конъюнктурной. В зависимости от того, что и как скажет дуче, массы шли в этом направлении. Но общее представление о том, что Италия – это монархия, династия объединила Италию и олицетворяет единство – оно было довольно сильным. И это проявилось по результатам референдума 46 года. Когда встал вопрос о референдуме и дальнейшей судьбе монархии, 54% выступили за республику. Только 46% … 46%! При том, что была мощная дискуссия в стране, обвинявшая не без оснований монархию, что она в течение всего 20-летия поддерживала фашизм.
В.Рыжков
―
Это почти половина населения.
Л.Белоусов
―
Половина. И потом была создана монархическая партия, она довольно долго существовала, став частью правого политического спектра Италии. Поэтому мы вправе говорить, что да, поддержка монархии была неформальная, была гораздо больше, шире и глубже, чем мы можем судить по каким-то формальным показателям. И именно поэтому, когда от дуче отвернулись уже все, кто только мог, включая его ближайший круг накануне, во время заговора иерархов в июле 43 года… Король потом с легкостью сказал дуче: «Вы – человек, которого больше всего ненавидит Италия».
В.Рыжков
―
Там же было ликование, когда он его снял. Народное ликование.
Л.Белоусов
―
Да, после того, как был объявлен декрет о том, что дуче освобождается от поста главы правительства и главнокомандующего… Он был главнокомандующим во время войны, тоже перетянув эту функцию от короля. В стране просто началось антифашистское восстание, и в этом смысле… Короля-то забывали. Важно, что свергли дуче. Вот о чем шла речь.Но я бы так сказал. Династия себя дискредитировала. Своим сотрудничеством с фашизмом в течение 20 лет, уступками бесконечными, которые во многом были вызваны ситуации. Но если бы была сильная, мощная королевская власть, мощная опора, могло бы по-другому пойти развитие событий. Но, столкнувшись с напором со стороны фашизма, с такой наглой, агрессивной властью, которая расширялась, углублялась в стране и потом трансформировала государство… Вот в Италии сказали… Дуче – не только исполнительная власть, это была еще отчасти законодательная власть. Он же перетащил ее на себя.
В.Рыжков
―
Ему же дали право практически законы выпускать.
Л.Белоусов
―
Он издавал декреты правительства. Король мог издать декрет правительства только в случае согласия Большого фашистского совета. То есть, того же Муссолини. Поэтому я и говорю о переплетении, о симбиозе. Переплетение власти законодательной и исполнительной, которая в итоге сосредоточилась де-факто в руках Муссолини, де-юре – в руках Муссолини и короля.
В.Рыжков
―
А можно еще один вопрос из любопытства? Вообще в европейской традиции монархи довольно немногословны. Был знаменитый фильм «Король говорит», с Колином Фертом, где король впервые обратился к нации и это произвело эффект разорвавшейся бомбы, потому что англичане никогда его не слышали. В принципе, и нынешняя английская королева крайне редко что-то говорит. Традиция монархии.
В.Дымарский
―
Я думаю, что это, скорее, в традиции английской монархии, потому что… Тот же испанский король довольно активно выступает.
В.Рыжков
―
Все-таки не так активно, как парламентские политики. Вот у меня вопрос. Вот это 20-летие король просто сидел во дворце и молчал? Или он хотя бы изредка выходил на публику? Или что-то публиковал? Его публичная активность проявлялась в эти 20 лет фашизма или нет?
Л.Белоусов
―
Король был выше, якобы. Король в восприятии итальянцев должен был вырабатывать, якобы, курс. Он должен был принимать некие стратегические решения в виде назначения главы кабинета. Но мне не попадалось великих речей этого монарха, который любил охоту, любил музыку, собирал коллекцию монет. Одна из самых богатых в Европе. Кстати, эта коллекция потом помогла ему выжить после того, как он отрекся и уехал в Египет. По сути, королевская семья жила на эти средства.Поэтому публичной фигурой монарх не был. А дуче…
В.Рыжков
―
Дуче – понятно. Он – харизматик, выступления с балкона, многочасовые речи. А публично монарх… Все равно же у любого монарха есть церемониальные функции. Вот он с Гитлером ездил.
Л.Белоусов
―
Он полностью выполнял. То, что было предусмотрено протоколом.
В.Дымарский
―
Такой вопрос. На него, на короля, было покушение. Оно никак не связано с этим конфликтом между Муссолини и королем?
Л.Белоусов
―
Это 12 год. Это было до…
В.Дымарский
―
Нет, в 41 году уже.
Л.Белоусов
―
С Муссолини – нет.
В.Дымарский
―
Попытка была.
Л.Белоусов
―
Попытка была. Никоим образом это с Муссолини не связано.
В.Дымарский
―
Иные мотивы какие-то.
Л.Белоусов
―
Не связано с Муссолини никоим образом. Это когда он поехал в Хорватию, после того, как Муссолини для него завоевал Албанию, это был молодой человек, ему было лет 17. Молодой националист. Он действительно попытался убить короля. Попытался неудачно. Это была единичная попытка, которая ни о чем не говорит.
В.Рыжков
―
В 40 году Италия вступила в войну. Во Вторую мировую. И, видимо, Муссолини казалось, что вот стол накрыт для пира. Он напал на Францию, видимо, у него были там мечты о Ницце. Но он был разгромлен. И, в принципе… Мы с Виталием рассказывали про Испанскую войну 36-38 году. Там тоже было не очень хорошо для итальянцев. Вот скажите, король играл свою игру во внешней политике? Потому что он – глава государства, все равно он – суверен. Не Муссолини. Возникали ли у него мысли проиграть во внешней политике после неудач Муссолини?
Л.Белоусов
―
Это было только в середине, где-то в 43 году. Король… Хороший вопрос, Володя. У короля были свои представления о том, как должна развиваться Италия, в каком направлении нужно идти. Он действительно был германофобом. Он не хотел союза с Германией. Он полагал, что как Италия вышла из войны, сражавшаяся на стороне Антанты, дальше нужно ориентироваться на этот блок. Но полностью определять внешнюю политику Италии был призван дуче. Он был главой правительства, определял эти основные направления, разговаривал с королем, но не советовался с ним. Вот о чем идет речь.Более того, король ненавидел Гитлера. Нов тот момент, когда Италия вступала в войну, он считал, что это правильный выбор. И он поддерживал дуче в этом. Потому что в тот момент все были уверены, что победит Гитлер. И они были уверены, что дуче сделал правильную ставку несмотря на то, что итальянская армия фактически потерпела поражение во Франции.
У дуче была ведь идея параллельной войны. И он видел себя медиатором всей системы международных отношений в Средиземноморье. Гитлер должен был, по его логике, заниматься Европой, Центральной Европой, а Средиземноморье должно было остаться в ведении Муссолини. Причем он очень долго колебался, и они обсуждали с королем эти сюжеты. Колебался почему – на чьей стороне выступить. В итальянской политике он был продолжателем того, что называется «решающий вес». Это было типично для итальянской политики еще в конце 19 века, когда, стоя в стороне и видя борющиеся стороны, Италия выжидала нужный момент, чтобы положить на чашу весов свою военную мощь и тем самым определить исход конфликта в пользу победителя. Вот это концепция… И Муссолини долго не мог определиться с этим. И только в 37 году он окончательно сделал выбор в пользу гитлеровской Германии. И сумел убедить в этом короля. Король с этого момента его поддерживал, но король не признавал очень многие вещи.
Влияние, которое в результате, после подписания договора с Германией, Германия стала оказывать. Расовые законы с 38 года. Король не приемлел его.
В.Рыжков
―
Он подписал?
Л.Белоусов
―
Расовый манифест, конечно, куда же деваться. Но он ни в какое сравнение не шел с истреблением еврейского населения в Германии. В Италии в это время было 50 000 еврейских семей. И они были ограничены в правах… Но их не истребляли.И что вызывало явную неприязнь короля, и он даже осмеливался в кругу приближенных говорить об этом – введение так называемого римского шага. Это в армии… По сути это был прусский шаг прямой ногой на параде, который вводился насильственно в итальянской армии под названием римского шага. Тут король уже просто говорил Муссолини, что это неприемлемо, но был вынужден это сделать.
В.Рыжков
―
Давайте расскажем о смещении Муссолини вкратце. 43 год. Почему король, который боялся с ним связываться 20 лет, в этот момент решился при всей своей нерешительности и робости?
Л.Белоусов
―
Потому что…
В.Дымарский
―
Фашистский совет так решил.
Л.Белоусов
―
Нет, Виталий. В это время союзники высадились на Сицилии. Было толчком, который активизировал все силы, которые понимали, что Италия идет к краху. К этому времени крах был повсеместным. Был крах в Африке, была потеряна Ливия, поражение в Египте, под Сталинградом, 8-я армия, которая фактически перестала существовать, гробы стали приезжать из России. Ситуация в стране была просто катастрофическая. До 200 граммов хлеба, карточная система. Римские скверы раскопаны под огороды. Забастовки начались весной 43 года. По всей стране прокатились забастовки, хотя они были запрещены. Стало ясно, что Италия идет к катастрофе, и это стали понимать практически все. И окружение самого дуче, и окружение короля, и генералитет, и промышленные круги. Все те, кого мы условно называем истеблишментом, стали понимать. Кто виноват? Виноват дуче. Поэтому созрела идея: если мы избавляемся от дуче, то можно попытаться спасти ситуацию. И королю…
В.Рыжков
―
И прежде всего – выйти из войны.
Л.Белоусов
―
Я к этому подвожу. Что за 2 недели до событий, до свержения Мусослини, к королю пришел генерал Амброзио и предлагал ему, избавившись от Муссолини, выйти на сепаратные переговоры с западными союзниками. И он говорил, что дуче – это главная преграда. Но король пока еще колебался, как всегда. И окончательное решение принял, когда увидел, что да, ситуация такова. Когда ему стало известно, что зреет заговор иерархов фашистских, и он принял решение о назначении… Впервые 15 июля он поговорил с маршалом Бадольо и сказал, что он его собирается назначить главой правительства. Это было 15 июля, за 10 дней до свержения. Дуче знал, что готовится большой фашистский совет, что готовится резолюция. Дино Гранди был автором резолюции, которая освобождала его от поста главнокомандующего, от главы правительства. И смысл резолюции – вернуть всю полноту власти королю. Он знал. Он напросился на встречу с Гитлером. Это была их последняя встреча. И по дороге туда… Амброзио советовал Муссолини: договоритесь с Гитлером, пусть он нас отпустит, пусть Италия заявит о прекращении военных действий. Но Муссолини не внял. А Гитлер вообще не захотел его слушать. Ему было не до Муссолини, у него была Курская дуга. И тут приезжает дуче и начинает плакаться о том, что у него все в стране плохо, ему не хватает материалов, снаряжения, вооружения и всего остального.На этой встрече Гитлер орал, брызгал слюной и заявил, что нужно закручивать гайки, нужно ужесточать режим. И пообещал небольшую помощь. Муссолини остался ни с чем, долго стоял на летном поле в фашистском приветствии, провожая самолет Гитлера. Но все равно в этот момент не поверил, что ему конец. Ракель, его жена, уговаривала его: «не ходи на заседание Совета».
В.Рыжков
―
Формально он мог вообще его не собирать.
Л.Белоусов
―
Мог. А он сказал: «Это будет очередная встреча друзей в черных рубашках». Они обычно собирались в фашистской форме. Он до последнего момента отказывался верить, что его собираются снять. До последнего момента. И потом, он мог в принципе придушить этот большой фашистский совет. У него была сила. Недаром Гранди брал на это заседание гранату. Он предполагал, что дуче может принять какие-то серьезные меры противодействия. Поэтому сложилось два заговора. С одной стороны – заговор иерархов фашистских, которые приняли в итоге эту резолюцию, которая смещала Муссолини. И военный аристократический, монархический заговор вокруг короля: аристократия, генералитет, высшее командование.. Поэтому когда Большой фашистский совет его освобождает, король принимает решение о том, чтобы отправить дуче.. Кстати, именно он и решил отправить его под арест.
В.Рыжков
―
Тут он проявил себя довольно решительно. Давайте расскажем, что сделал король с 43 по 46 год. И пытался ли он спасти монархию? Понимал ли он, что он следующий, кому придет конец после Муссолини?
Л.Белоусов
―
После того, как был свергнут Муссолини, вышли из подполья антифашистские партии, сформировали антифашистские комитеты национального освобождения. Они были все разные. И одной из проблем, вокруг которых разворачивались дебаты – судьба монархии. Что с этим делать. Вот рядом социалисты и партия «Действие», которая в это время была в Италии, выступали категорическими противниками того, чтобы в Италии оставалась монархия. И ставили сразу этот вопрос. Но были… Были другие партии, которые говорили: «Погодите, вопрос этот еще нужно обсудить, и что с этим делать». И многое зависело от позиции коммунистов. И вот в марте 44 года возвращается в Италию Тольятти, который возвращается в Италию из Москвы. До этого он встретился с Молотовым и Сталиным. И получил от них четкую совершенно установку. Поскольку Италия входила в зону влияния западных союзников, и Сталин не претендовал на эту территорию в качестве сферы влияния, он сказал коммунистам… «Ваша главная задача – добить фашизм. Вы можете идти на компромиссы, в том числе, с буржуазными партиями. В том числе – по таким вопросам».И вот Тольятти возвращается, собирает партийное руководство. Происходит то, что называется «поворот в Салерно», то есть, это новая партийная линия. Смысл этого «поворота в Салерно» - «мы входим в буржуазное правительство, новое правительство коалиционное. И откладываем на послевоенный период вопрос о монархии. Но условием было, что Виктор Эммануил откажется. И когда этот поворот был обозначен, Виктор Эммануил заявил: «Да, я откажусь после того, как вы освободите Рим». Рим был освобожден 4 июня. После чего король подписал декрет, в соответствии с которым он передавал полномочия своему сыну Умберто Второму. Но он сделал его преемником вроде того… Временно исполняющим обязанности, он еще не был королем, поскольку судьба монархии как таковой откладывалась на послевоенный период. И вот в этом качестве он пребывал, в качестве наместника. И в 46 году, параллельно с выборами в учредительное собрание, проводился референдум. Референдум о судьбе монархии. О результатах которого я вам уже рассказывал.
В мае король подписал, сложил с себя полностью полномочия. И королем в это время был уже не Виктор Эммануил, а его сын Умберто.
В.Рыжков
―
Объясните нашим слушателям, почему такой расклад? Почему проиграли монархисты?
Л.Белоусов
―
Слишком дискредитирована была монархия. Было совершенно очевидно, что она была действительно союзницей. В отличие, между прочим, от Ватикана, который Муссолини тоже пытался превратить в своего союзника. И вот это понимание… Это были же столкновения на улицах. Слава богу, без жертв обходилось. Но главным вопросам, повинна или не повинна монархия в катастрофе, которая разразилась в стране. Поскольку подавляющее большинство склонялось к тому, что да, монархия повинна в этом, поддерживая фашизм и идя у него на поводу, то должна быть республика. Вот это – главная причина.
В.Рыжков
―
Ну что. По-моему, это был очень интересный великолепный рассказ. Мы благодарим с Виталием Дымарским Льва Белоусова, профессора, доктора исторических наук, заведующего кафедрой новейшей истории истфака МГУ, Лев, огромное вам спасибо. Надеюсь, мы еще продолжим про Италию рассказывать.
Л.Белоусов
―
Спасибо, всего доброго.