Американская помощь СССР в годы войны - Светлана Червонная - Цена Победы - 2020-10-17
В.Дымарский
―
Добрый вечер, мы продолжаем наш такой мини-сериал о советско-американских отношениях времен войны. Мы – это такая компания, образовавшаяся у нас в эфире. Ведущие – Владимир Рыжков…
В.Рыжков
―
…и Виталий Дымарский.
В.Дымарский
―
Да, добрый вечер, Володя. И особый добрый вечер и наше приветствие – нашей собеседнице постоянной в этом мине-сериале Светлане Червонной. Американист, историк. И сегодня мы будем говорить, у нас основная тема – как Америка, даже не столько государство, сколько общество американское, как оно реагировало на войну и на необходимость оказания помощи Советскому Союзу. Так, Светлана?
С.Червонная
―
Так, да.
В.Дымарский
―
Хорошо. С чего начать? Давайте я вот начну с чего. У меня сразу в голове такая картинка всплыла. Я уж не помню, к какому периоду она относится, скорее – к послевоенному. Но совершенно для человека современного очень странная фотография Нью-Йорка, Манхеттена, может – Таймс Сквер, и демонстрация трудящихся, как бы у нас сказали, с портретами Ленина, Сталина. То есть, абсолютно такое полевение американского общества. Оно началось уже после победы или в связи с необходимостью оказывать помощь Советскому Союзу еще во время войны?
С.Червонная
―
Вы знаете, я бы не сказала, что именно во время войны было полевение. Полевение – это как раз история Великой Депрессии, а это уже, видимо, что вы видели, демонстрация – это какая-то совершенно частная вещь. Может быть, это международные рабочие мира, какой-то левой организации. В принципе, то, что случилось после 22 июня 41 года, скорее, было массовое народное движение в поддержку сражающейся России, так вот. И оно в американскую историю вошло тремя пунктами: RWR, Russian War Relief. То есть, у нас это переводили во время – Комитет помощи сражающейся России. Так переводить перестали, потому что это был не комитет, это было народное движение.И я когда-то, в 90-е годы еще, во времена молодого российского МИДа, я тогда читала сектор американских оппозиционных движений, ко мне возникал бесконечный вопрос со стороны нашего МИДа: «Где же, где пророссийское лобби американское? Где же вот это? Мы же такие хорошие, мы сделали у себя демократическую революцию. Когда же нас начнут поддерживать?».
И я тогда отправилась сразу в три архива. И нашла массив советской реакции на Russian War Relief. И вот, может быть, в этой кривой истории будет ответ на вопрос, почему же у нас так больше никогда не сложилось. Ведь история, она крива и темна. На американской стороне есть консенсус, что этот Russian War Relief, будем его называть по-английски, был создан с подачи одного человека, некоего доктора Джона Кинсгбери в начале июля 41 года. Доктор Джон Кинсгбери был левак, но такой… Даже если он и был связан с компартией, то членского билета у него не было. Он был социальный реформатор…
В.Дымарский
―
Симпатизант, что называется.
С.Червонная
―
Симпатизант, близок к русским, близок к Гопкинсу. Он работал в 30-е годы его правой рукой. В 32 году посетил СССР, был под впечатлением и написал книгу, которая называлась «Красная медицина». И вот, как гласит история, что именно этому Кинсгбери сразу после нападения на СССР пришло в голову создать комитет медицинской помощи сражающейся России. Сначала только медикаменты, что он и сделал в течение буквально нескольких дней. А вот как он это сделал – американцы не знают до сих пор. В начале 43 этот самый Кинсгбери решил им сказать всю подноготную, бывшему послу Константину Уманскому. Он боялся даже доверить это письмо почте. Поэтому он его отнес в советское посольство Литвинову, и там его переслали с дипломатической почтой. И так оно осело в наших архивах.«Я с огромным удовлетворением вспоминаю свою роль в организации Russian War Relief. Моим главным достижением было убедить великого старика Чарльза НРЗБ принять на себя руководство, и тем самым привести за собой Вордвелла и всю эту братию с Уолл-стрита, которая пока весьма прохладно относилась к СССР».
И вот ему удалось. Он сказал: «Давайте создавать благотворительную организацию». На что ему заявили: «Если вы хотите миллионы, а не тысячи, чтобы вот вас, этих нечистых…». Он прямо назвал, кто нечистый – те, кто считались как бы американскими… Они были коммунистами… «Чтобы вас не было близко к этому предприятию». Кинсгбери сказал: «Окей, значит, мне это подойдет, но если вы сработаете хорошо и соберете много в помощь России. А я постараюсь, ты меня знаешь 30 лет, я НРЗБ не буду, что это будет моей самой эффективной пропагандой».
И вот за этим разговором последовала неофициальная встреча в Нью-Йорке. Группа бизнесменов, промышленников, общественников, религиозных деятелей. И они учредили временный комитет медицинской помощи России. И начали собирать деньги.
В.Дымарский
―
Это до ленд-лиза?
С.Червонная
―
Мы говорим сейчас о первых днях июля 41 года. Самые страшные дни. Но для того, чтобы помощь куда-то направлять, Советский Союз должен был ее принять. И вот тут – чудны дела твои, Господи. За этим дирижером был посол Уманский. И в тот же день Уманский направился в комиссариат иностранных дел и запросил разрешить направлять пожертвования в пользу Красного Креста. Но тут возник напор здравоохранения, в котором заявили: «Никакой помощи нам не надо. У нас как медицинских инструментов, так и медикаментов более чем достаточно. И вообще мы не лыком шиты, нам ничего не надо». Но тут начались игры заместителей НРЗБ. Первый выступил Соломон Лозовский, который параллельно был главный товарищ в пропаганде. И Лозовский сразу увидел, что здесь будет очень хорошая пропагандистская зацепка.Дальше глава американского отдела Зарубин высказался еще более определенно. «С моей точки зрения, сбор этих пожертвований – это общественное и политическое значение. И поэтому я думаю, что Уманский прав, что надо разрешить эту инициативу». В общем, потихоньку эта советская бюрократическая машина, нехотя, поехала. А в Америке уже буквально через неделю действовал временный комитет медицинской помощи России, он очень быстро занялся сбором средств, 35 000 долларов собрали мгновенно, дальше начали выходить на миллион. Но пока эти сборы – в Москве двигались колеса бюрократической машины.
Мы сегодня все время будем говорить о том, как американская демократия сталкивается с советским бюрократизмом. Потому что надо было кого-то назначить, надо было назначить главного, кто будет этим заниматься. И решили, что заниматься этим будет Всесоюзное общество культурных связей с зарубежными странами. И вот эта ВОКС, это такая как бы «крыша» всех разведок бесконечная, был поставлен главным. Дальше определили, что такая организация как «Разноэкспорт», что этот «Разноэкспорт» будет получателем груза. А ВОКС будет это все определять.
Дальше в Америке помол Уманский, так как за этим стоял он, его задача была назначить в эту создающуюся организацию своих человечков.
Был доктор Эдвард Картер. Это был крупный американский ученый по дальневосточным делам и председатель института дальневосточных исследований. Он стал как бы председателем этой организации. Всякие Кинсгбери больше не возникали в связи с этим делом. И Картер, так как у него был в это время непререкаемый авторитет, решил уведомить Госдепартамент. И 13 августа он пишет заместителю государственного секретаря Уэллесу, может быть, вы его помните, в связи с беседами с Уманским. Дальше уже вся история переворачивается.
«По предложению Чарльза НРЗБ, судьи Томаса Тэтчера, журналиста Джозефа Барнса, историка медицины НРЗБ и прочих я принял на себя председательство в комитете по организации медицинской помощи России»
А дальше уведомляют Уманского. И там уже звучит немного другое. Теперь вопрос – каким образом то, что происходит, получит одобрение советских учреждений. Как это все будет. Дальше начинает эта история обрастать. Уже к 1 сентября было ясно, что одними медикаментами не обойтись. Что Советский Союз нуждается в самых разных видах помощи, особенно не только армии, но и гражданскому населению.
В.Дымарский
―
Речь шла только о медицинской помощи?
С.Червонная
―
До начала сентября. И они собрали, первое ушло. «Разноэкспорт» принял, согласился милостиво. Видимо, его прогнули в Москве достаточно. И тогда решили, что будет комитет помощи сражающейся России. И в этом варианте это движение становится очень массовым. Туда как бы уже идут ученые… То есть, если взять список, кто был в почетном совете, то это вся элита научная, государственная и прочая Соединенных Штатов. Разные этнические группы. Из русских там был, крупнейшую роль играл Владимир Зворыкин. Очень много… Жена Рузвельта очень крупную роль играла. Разные писатели. Кого там только не было. То есть, сложнее назвать, кого не было.
В.Рыжков
―
А сам Рузвельт сразу поддержал эту инициативу?
С.Червонная
―
Сначала поддержали на уровне Госдепартамента. А дальше ее поддержали все. И очень хитро шли разные кампании. Сначала там были более ранние, потом более поздние. Но вот уже 12 сентября 41 года эту организацию зарегистрировали сначала в штате Нью-Йорк, там был мэр тогда Ла Гуардиа, он очень активно поддержал. И она стала действовать по законам штата Нью-Йорк сначала.Дальше, среди почетных членов: Рузвельт, Элеонора Рузвельт. Обычно как, не сами крупные, а жены… Очень много жен. Чарли Чаплин, Лион Фейхтвангер, конечно, Альберт Эйнштейн, фон Нейман… Огромный список. Художники, режиссеры, все русские музыканты, дирижеры, композиторы. Они все начали…
В.Рыжков
―
А скажите, просто любопытно. Вы упомянули уже, когда говорили о ядре этой инициативы, что там уже были воротилы с Уолл-стрит. И вот два вопроса. Первый: какая была мотивация у крупного бизнеса жертвовать средства на помощь Советскому Союзу? И второе: каких денег было больше? Было больше денег от крупного бизнеса или больше денег от рядовых американцев?
С.Червонная
―
Если смотреть общий расклад, то пожертвования были от очень мелких до очень крупных. Поэтому пожертвования от рядовых американцев, их было больше. Куски были больше
В.Дымарский
―
Индивидуальный взнос был больше у бизнеса…
В.Рыжков
―
У бизнеса репутация такого антикоммунистического течения. Их мотивация была все-таки помочь союзнику? Сражающейся стране.
С.Червонная
―
Первая мотивация, основная, это видно даже в ранних лозунгах Russian War Relief: «Помогая Советскому Союзу, мы защищаем Unites US». Это был самый ранний лозунг. Надо было, чтобы Советский Союз продержался. И мы этим помогаем себе. А они – не воющая держава, они – нейтральная держава.
В.Дымарский
―
А почему тогда такая трактовка событий? Почему они считали в этой паре Третий Рейх – Советский Союз, что победа Германии условной – это победа и над Америкой? Если они говорят, что «защищая Советский союз, защищаем нас». Это неприятие… Или они понимали агрессивные планы немецкой военщины, которая пошла бы дальше Советского Союза? Вот чем это объяснить? Тем более, насколько я понимаю, в предвоенные годы американцы не чурались экономического сотрудничества с Третьим Рейхом.
С.Червонная
―
Оно не было… Так называемой картельной историей. Их вывели на чистую воду только после войны, в то время о них никто не знал. Это не было чем-то…
В.Рыжков
―
Вопрос, выбор Москва или Берлин, почему был однозначный выбор – Москва?
С.Червонная
―
А этот выбор, вопрос даже не стоял. Америка настолько была настроена антинацистски… И плюс фактор Черчилля, который поддержал Советский Союз в первый же день. Рузвельт выступил 24 июля, Черчилль выступил 22. То есть, страна поддержала…
В.Рыжков
―
То есть, для них это была еще и защита Британии?
С.Червонная
―
Конечно, потому что Британия до 22 июня сражалась одна. И ресурсы были уже на пределе. Это было довольно сильной историей.
В.Рыжков
―
А вот расскажите, мне кажется, очень интересно. Вот такие великие люди. Чарли Чаплин, Элеонора Рузвельт, Лион Фейхтвангер, Эйнштейн… Это выдающиеся люди. Как эта инициатива проявлялась публично. Через что и какими каналами они доводили эту инициативу до широкой американской публики?
С.Червонная
―
Они выбрали… Организаторы всего этого дела выбрали интересную массовую форму. Крупные многотысячные митинги. Первый такой митинг был в Нью-Йорке 27 октября, Мэдисон-сквер Гарден. И кампания по сбору 1 млн доллара. И лозунгом этого митинга было «Помощь России ускоряет победу». И как организовывались эти митинги. Вот это в нашем архиве видно очень здорово. Значит, все советские дипломаты, особенно военные моряки, кто бы ни был в США, внезапно стали НРЗБ, на них стояла очередь. И на эти митинги приглашали советских военных, военно-морских атташе, жен послов. Кого смогли достать. Один раз я видела очень интересное, кинопленка есть. 42 год, наши моряки в Нью-Йорке, они вытащили целую команду корабля. И простые русские матросы пели матросские песни.Дальше эта история приобретет этнический характер. Она постепенно обрастала. Я помню, как выходили в районах компактного проживания разных этнических групп украинки в венках со своими платками. Вот очень интересная история была после вот этого митинга 27 в Нью-Йорке, такие же митинги прошли по всей стране. В Бостоне в декабре им удалось заполучить жену посла Литвинова. А она была англичанка. И она очень интересно сказала, что «я удивляюсь, как это произошло в одночасье, что народы, которые никогда ни в чем не соглашались, а сейчас вдруг согласны, что нам нужно избавиться от Гитлера». Вот это она сказала. И вот к этому моменту, к декабрю.. Уже миллион был собран, и следующая кампания была – сбор трех миллионов долларов пока еще для поставки медикаментов и медицинского оборудования. И там делили. 2/3 всего направлялось в армию, остальное – в больницы, детские дома.
А вот в Москве ВОКС немедленно принялись за планы. Они решили, что все должно иметь планы, программы, отчеты. И уже в начале 42 года в ВОКС возник первый из многочисленных планов со сроком исполнения к 1 сентября 42 года. Американцам предписывалось организовывать местные отделения во многих городах и штатах. Регулярно отчитываться перед ВОКС по ходу работ. Надеюсь, американцы так об этом не узнали. Далее совсем по-советски: американцам вменялось подготовить цикл лекций к 25 годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. И это все пытались вложить в несчастное Russian War Relief. А меж тем к концу 41 года организация имела уже 290 местных отделений.
НОВОСТИ
В.Дымарский
―
Мы продолжаем нашу программу. Напоминаем, сегодня продолжаем говорить о советско-американских отношениях, это уже наша третья программа с американистом, историком Светланой Червонной. И как обычно, «Цена Победы» - это мы, ведущие, Владимир Рыжков и я, Виталий Дымарский. Итак, мы сегодня говорим об американской помощи, массовой, низовой помощи Советскому Союзу в годы войны. Это удивительная вещь, что помощь стали оказывать до всех государственных решений. До ленд-лиза, до вступления Америки в войну и так далее. То есть, американское общество… Никакого раскола по этому вопросу, никаких сомнений внутри американского общества не было. А были ли вообще…В Англии, кстати говоря, было, и Черчилль сумел это переломить. А были ли в Америке пронемецкие настроения?
С.Червонная
―
Они были, но этим занималось ФБР. К концу 42 года хорошо постарались. Там были и агенты немецкие, и всякое. Но это не было массово. Меньше, чем в Англии.
В.Рыжков
―
Не могу не спросить вот о чем. Это была чисто американская инициатива, или наше посольство какие-то сигналы с 22 июня давало своим симпатизантам?
С.Червонная
―
Это была американская инициатива с подачей посла Уманского. Потому что наш посол, за что его не очень любили в Америке, он вмешивался. Он вмешивался, у него были свои люди, свои доверительные контакты, которые умели многое делать за кулисами.
В.Рыжков
―
То есть, это было такое встречное движение, и очень быстрое после начала войны.
С.Червонная
―
Это было мгновенное движение. Уманский же сказал 22 июня в интервью, что «нашу страну не победить». И он тут же занялся созданием… Это было настолько закулисно, что до сих пор эта история в том виде, в каком она происходила на двух сторонах, она в Америке до сих пор неизвестна.
В.Рыжков
―
Тут надо сказать и другое. Что даже если какие-то импульсы шли от Уманского, то без поддержки общества ничего бы не получилось.
С.Червонная
―
Конечно, ничего.
В.Рыжков
―
И в данном случае поддержка общества гораздо важнее, потому что вы сами говорили, что от акул Уолл-Стрита до простых американцев в глубинке люди помогали. Люди сбрасывали деньги.
С.Червонная
―
Я бы сказала, что у Уманского были правильные люди в правильный момент времени. Их было очень немного.
В.Дымарский
―
И, видимо, разумно были выведены за скобки коммунисты.
С.Червонная
―
Полностью. И не просто коммунисты, но и так называемые розовые, попутчики… Их близко не допускали. Тот же Кинсгбери писал Уманского, что Литвинов – «умница, и он нас даже не приглашает в посольство». То есть, никаких левых хвостов снаружи торчать не должно было. Но они потом покажутся.
В.Рыжков
―
Как сейчас говорят, селебрити, знаменитости типа Эйнштейна, они номинально в этом участвовали? Или они личные усилия прилагали?
С.Червонная
―
Они все прилагали личные усилия. Они очень быстро распределились… Поначалу этот Russian War Relief размножился в зависимости от типов американского общества. Например, был центральный объединенный русский комитет вот этого Russian War Relief. И во главе него почетным председателем был избран Владимир Зворыкин. А основные дела вершила супруга Коненкова Маргарита. Она была исполнительным секретарем. Там было еще много разных. Между прочим, Коненков был очень крупным…
В.Дымарский
―
Светлана, трудно поверить, что такая акция крупная, массовая, масштабная, затрагивающая Советский Союз, чтобы никак не пыталась в нее вмешаться, контролировать, не контролировать изнутри и снаружи НКВД.
С.Червонная
―
Мы об этом же и говорили, что НКВД официально нигде не стояло. Мы сейчас дойдем, там будет даже… Проблема в чем была, что официальными представителями ВОКС были резиденты советской разведки. И как резиденты, они на местах рулили и как бы помогали, надзирали. Например, в Нью-Йорке активную роль играл такой… Вице-консул Павел Михайлов. В Вашингтоне в этот момент еще не было резидента, руководителя ВОКС, там был чистый дипломат. Это было отличие. В Сан-Франциско был тоже вице-консул, но уже разведки НКГБ. Вот как раз он привлек Оппенгеймера.. И именно в силу того, что ВОКС был вечной «крышей», а советская разведка кормилась как бы на разных стульях… У нее была одна дипломатическая крыша, другая крыша – ВОКС, то разведка при этом не рулила, но она наблюдала. Может быть, они приглядывали себе каких-то людей среди тех, кто участвовал в этом Russian War Relief. Но во всяком случае, этого в архивах не отложилось. Но если смотреть списки низовых сотрудников по разным местам и городам, среди них очень много можно найти жен агентов советской разведки. Это были, как правило, жены государственных служащих.Что там интересно дальше, помимо русского комитета был тут же создан еврейский, вот этого Russian War Relief. И там уже почетным председателем был Эйнштейн. Ротшильды тоже там были. И много всяких других.
Такой же был украинский комитет, белорусский комитет. Потом очень интересная была кампания, которую начали в 42 году. И вот тут опять столкнулась американское понятие массового движения и наше. Оно называлось «Письмо в России». Американцы придумали, что должны пойти письма от семьи к семье. Американцы, 2 млн американских семей, приняли участие в этой кампании. И они написали письма, которые должны были дойти до советских. Но дальше на пути был ВОКС. Эти письма попадали…
В.Рыжков
―
Все письма пришли в один адрес, на Лубянку?
С.Червонная
―
Они пришли в ВОКС. Скажем так, на большом НРЗБ. А дальше ВОКС назначал семьи к ответу, и этим семьям помогали писать ответы. Но реально это была переписка. В ней участвовали дети отдельно, отдельно – родители. Но я вот помню, что в 43 году возник огромный скандал, когда какой-то колхоз из глубинки решил начать сам переписываться с американскими фермерами. И тут поднялся жуткий шухер, каким это образом колхоз сам, без ВОКС, вступил в переписку. Ну, колхозникам тут же дали по мозгам.Я очень иного разных интересных историй читала в наших архивах. Не могу не рассказать. В начале 42 в ВОКС пришло письмо от двоюродной сестры Владимира Зворыкина, которая жила в Москве, по-моему, на Ульяновской улице, где-то в районе нынешнего высотного здания. И она такое слезное письмо написала. Она говорила, что ей так холодно, что у нее нет обуви, что ей не в чем выйти из дома, купить продукты. А так как она узнала откуда-то про американскую помощь, ее двоюродный брат в этом участвовал, нельзя ли ей из помощи выделить пару теплой обуви. Тут поднялся полный шум. Началась переписка. Эта переписка длилась, чтобы не соврать, больше года – это точно.
В 43 году она дошла до НРЗБ. И основное было – не дай бог Зворыкин узнает, что у его двоюродной сестры нет обуви. И вот где-то сильно в 43 году было решено пару обуви ей выделить, чтобы не дай бог он не узнал. Там было много разных странных таких историй.
Например, в 43 году возникло такое движение, оно называлось «поделитесь своей одеждой с Советским Союзом». Были плакаты, очень слезные, оборванные дети, мальчик с девочкой, и написано, что им нужна не только храбрость, но нужна еще одежда. И вот начали собирать одежду. И дальше вот возникнет очень странная история. Движение под этим лозунгом было очень массовым. Одной из первых пришла Элеонора Рузвельт, принесла свое платье. Сказала, что платье почти новое, она его даже не носила. НРЗБ принес костюм, Поль Робсон тоже принес костюм. Чарли Чаплин принес много чего. И американцы начали массово, безвозмездно работать на приемных пунктах, потому что движение было массовое. Родители бесплатно, в свободное от работы время перевозили грузы. А американцы уверяют, что вещи были абсолютно новые, что большинство вещей были не ношеные.
Дальше постепенно уже вот этот сбор он не просто иссяк, а просто нечего было дальше собирать, и они начали организовывать мастерские, в которых шили обувь, шили вещи, делали какие-то домашние вещи, собирали непортящиеся продукты. И это все в течение 43 года собиралось.
Что же хотели американцы взамен? Они хотели очень немногое. Они хотели получить материал о том, как советские граждане получают американскую помощь. Они хотели, чтобы какая-нибудь семья Петра Петровича Иванова, чтобы к ней пришел корреспондент и посмотрел, как они распаковывают посылку, как примеряют вещи, что по этому поводу думают. Судя по переписке американцев с ВОКС, 10 месяцев просто не мог дать ответа на подобный запрос. Видимо, они очень долго выясняли, можно или не можно.
В.Дымарский
―
И вообще, до кого дошла вся эта помощь.
С.Червонная
―
Это следующий вопрос, поговорим в конце. Дальше в архивах возникает документ, они прямо пишут: «Пожалуйста, дальше нам хоть что-нибудь». И шли длинные препирательства, в ВОКСе тут же возникли подозрения, что организация хочет заниматься саморекламой, что плевать им на помощь. Что главное – продвигать себя. И еще они 10 месяцев не могли ответить ни на что. А когда они отвечали и присылали материалы, вышел скандал. Потому что им многократно и в посольстве говорили, и все: «Не присылайте американцам никаких пропагандистских материалов». Но получив адреса американцев, они начали засылать им чисто пропагандистские материалы. Возник скандал. Начали выяснять отношения. И ВОКС обиделся. И заявили: «Вот они такие-сякие, они не хотят получать наши материалы».Дальше был в Russian War Relief в Нью-Йорке журналист Лео…
В.Рыжков
―
Светлана, вы все-таки скажите, а обувь с одеждой дошла или не дошла?
С.Червонная
―
Все дошло. Склады были забиты. Мы об этом… Они были забиты еще в конце войны, эти склады.
В.Рыжков
―
Просто не отдавали людям что ли?
С.Червонная
―
Там странная история. Что-то отдавали. Но у американцев возникло подозрение, и здесь возникло подозрение, что каким-то образом ведомство Микояна решило распределять это среди своих. Что все хорошие вещи распределяли. Но это не доказано.Но сначала сюда вырвался Лео НРЗБ, это был русскоязычный журналист, которые приехал в Москву просто требовать от ВОКСа тех материалов, которые были обещаны. «Нам нужны материалы, чтобы расширять кампанию». К этому времени, это был конец 43 года… Здесь мало кого интересовал американский журналист. Их интересовал только пропагандистский эффект от массовой американской помощи и от массовой американской организации. Вот эти фотографии массовых митингов, массовые письма – вот это все очень интересовало. А вот сами, видимо, вещи – не очень. Потому что уже Курская битва прошла, потому что уже понятно было, что война будет выиграна. Как-то оно все повернулось, и в том же ВОКС постепенно начали зреть подозрения относительно бескорыстности американской помощи. Сначала приехал этот журналист. Он не понравился. Он – американец, хоть и русскоязычный, он был очень бойкий и везде лез, как они считали. Под конец его выгнали, не продлили визу, и он уехал.
Одновременно скрепя сердце Молотов дал разрешение принять председателя Russian War Relief в конце 43 Картера. Эдвард Картер приехал и специально инспектировал склады. То есть, они хотели проверить, где их помощь. Им показали эти склады. А вот дальше есть какой-то очень странный доклад, будто бы мы при Картере на удачу открыли несколько НРЗБ, и там была обувь с гнилыми подошвами и драная всякая одежда. Что это было – непонятно. При том, что на американской стороне говорили, и были фотографии, что многие вещи просто специально шили. Но тут же наши заявили, что, видимо, военное министерство со своих складов нам гонит всякий неликвид. Как обычно.
Потом этот визит Картера имел очень неприятные последствия. Председатель ВОКС, художник, его звали Владимир Кеменов. Он от общения с Картером решил, что все это подстава. Что, видимо, их прощупывают, видимо, здесь еще американская разведка… Хотя этот Картер был абсолютно кошерный человек. Очень левый, очень просоветски настроенный все 30-е годы, то есть, за этим не стояло абсолютно ничего. И вот они начали писать письма. Сначала – в наркомат иностранных дел. Что «мы проверили свои первоначальные ощущения от этого Картера, и они оправдались. Это все не то, за что они себя выдают».
И вот этот Кеменов: «Мы должны пересмотреть всю нашу линию поведения, работу самого Картера и отбросить всяческие иллюзии». Дальше он вот… Комиссариат иностранных дел не очень на это реагировал. Они, видимо, цену ВОКС хорошо знали. Но позже… Эти письма он писал бесконечно. Они упали на очень благоприятную почву. Он написал… Был такой Щербаков. Щербаков – это секретарь ЦК, занимался агитпропом. И это письмо Щербакову стало таким… Он пишет, что изучение этих материалов, которые находятся в нашем распоряжении, демонстрирует, что эта организация на самом деле, полностью ею управляет американское правительство, она изменила свой характер, и вместо того, чтобы быть выражением симпатии американского народа, она использует НРЗБ для перекачки денег, собираемых в пользу Красной Армии, в американскую армию и распределение этих денег на помощь другим странам. Например, Китаю и Англии.
Ничего подобного не было. Эта организация вела… Я видела их отчеты, она была скрупулезной. Но это письмо Щербакову, это было начало 44 года. В тот момент, когда движение достигло действительно самого широкого размаха, в Москве его как бы больше не хотели.
Потом возникла история… Вот эти организовавшиеся этнические отделения, они хотели помогать своим. Шло освобождение оккупированных территорий. Украинская организация очень хотела помочь украинцам восстановиться. Белорусская хотела, чтобы какие-то деньги пошли белорусам. Еврейские организации надеялись, что кто-то еще выжил в этих местечках. Но ВОСК это пресекало на корню просто. Они говорили, что «никакой помощи мы не можем посылать вот так… и потом, нам лучше знать, кому она должна доставаться».
В.Дымарский
―
Светлана, а вот по ходу дела один маленький вопрос. Поскольку мы уже зашли в годы войны, когда американцы стали полноправными участниками войны, такое же массовое движение благотворительное было ли в Америке по отношению к более близкому союзнику, к Англии?
С.Червонная
―
Вот и название Russian War Relief было взято с этой организации. Было тоже такое же движение…
В.Дымарский
―
Имеется в виду в Англии по отношению к Советскому Союзу. А я говорю в Америке – по отношению к Англии.
С.Червонная
―
Я и говорю, в Америке по отношению к Великобритании. Название оттуда взяли. Но оно было более государственным. Там была сильна роль государства, оно не было таким народным. В Англии, кстати, тоже было движение. Но оно меньше. И что происходит дальше? Вот эта пропаганда наша… Они дальше, в 44 году основная цель этого Russian War Relief, они решили, что «мы должна помогать…». Уже понятно, что война переходит за территорию Советского Союза. «Мы должны помогать восстановлению». И уже в конце 44 года они составили план, как и кому помогать восстанавливаться Своетскому Союзу после войны. То есть, там шла речь очень амбициозная. То есть, не о государственной помощи, а о народной. То есть, там, я помню, строительство пенициллинового завода. Они должны были полностью прислать оборудование. Строительство еще одного завода, медикаментов. Они предлагали восстановление украинской НРЗБ.И они предлагали: «Давайте мы к вам приедем, и мы обсудим». Но пока они доехали, это уже было лето 45 года. Тут уже угар победы, и шло взаимное награждение. И вот этот вот НРЗБ, которого выставили, Картера, которого здесь облили холодным душем, их всех наградили орденами. И отправили обратно. То есть, после награждения все уехали, и здесь решили, что надо это дело на тормозах спустить. Что здесь как раз начинается история с бомбой, это тоже важно. Начинается ухудшение отношений, но еще пока на уровень народного сознания ни тут, ни там оно не доходило.
То есть, государственные эти НРЗБ, они на народ медленнее влияли. То есть, американский народ был готов помогать еще в 46 году. Они опять приезжали в 46 году, опять пытались здесь что-то проверить. Например, в 44 году была массовая такая кампания «Отборные семена». Американские фермеры по всей стране собрали семена здесь на посевные. И это было огромное количество. Но ВОКС от семян деваться не могли никуда
В.Дымарский
―
Ну что, спасибо, Светлана. Я понимаю, что это можно долго еще продолжать, но поскольку у нас программа заканчивается. Сегодняшняя программа заканчивается, но у нас впереди еще минимум две программы, я надеюсь, как мы договаривались. Мы время от времени будем возвращаться еще и к этому вопросу. Это была «Цена Победы», Владимир Рыжков, Виталий Дымарский – ведущие, и Светлана Червонная – наш сегодняшний гость и гость, надеюсь, следующей недели. Всего доброго.
В.Рыжков
―
Спасибо.
С.Червонная
―
Всего доброго.