Достоевский и нацистская пропаганда - Борис Ковалев - Цена Победы - 2020-03-14
В.Дымарский
―
Добрый вечер, это программа "Цена Победы", и я ее ведущий Виталий Дымарский, работаем сегодня из Петербурга. И мой собеседник - ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории Российской академии наук, Борис Ковалев, Борис Николаевич, добрый вечер.
Б.Ковалев
―
Здравствуйте.
В.Дымарский
―
Этот голос, это имя вам хорошо известно, уважаемые слушатели. Естественно, когда приходит Ковалев, я подозревал всегда, что мы будем говорить об оккупации, о коллаборационизме. Это наши постоянные темы. Сегодня у нас немножко загадочная тема, разгадку я сам не знаю. Я ее вместе с вами, уважаемые слушатели, узнаю в течение нашей программы, потому что я Борису Николаевичу доверяю. Он сказал, сегодня такая тема: Достоевский и нацизм. Какая связь между Достоевским и нацизмом, какая связь между Достоевским и обычным интересом историческим, научным интересом Ковалева, я плохо себе представляю, но сейчас мы узнаем. Так причем здесь Достоевский?
Б.Ковалев
―
Все началось в январе этого года, когда в нашем институте прошла так называемая академическая сессия. Каждый сотрудник должен был отчитаться о своей работе за год, рассказать коллегам что-то интересное, что было выявлено им в процессе работы в архивах.Я решил остановиться на одном очень интересном документе, это агентурное донесение о последних днях перед нацистской оккупацией города Старая Русса. И первые дни самой нацистской оккупации города Старая Русса. рассказывал коллегам о реалиях, о судьбах людей. Но мне почему-то стали задавать вопросы следующего плана. А какова же была судьба того самого единственного лично принадлежащего ему дома Федора Михайловича Достоевского, того самого дома-музея, который существовал с 1909 года?
В.Дымарский
―
В Старой Руссе?
Б.Ковалев
―
В Старой Руссе. Как известно, в Санкт-Петербурге он все снимал, своего жилья не имел. А в Старой Руссе было родовое семейное гнездо.
В.Дымарский
―
Это не так близко от Санкт-Петербурга.
Б.Ковалев
―
В любом случае, любил, приезжал, творил, писал. И более того, когда я потом обратил внимание на достаточно известный источник, я имею в виду воспоминания немецкого врача Ханса Киллиана, что он пишет. "Наши войска подходят к Старой Руссе. Городу Достоевского". И меня это дело, в общем-то, очень заинтересовало. К тому же, музей Северо-западного фронта, который находится в Старой Руссе, показал мне 12 немецких открыток оккупационных 42 года, одна из которых - так и написано, "Вид дома Достоевского". Причем удивительно, вид не с фасада, а со двора. И каким-то немецким то ли солдатом, то ли офицером уточнено, кто такой Достоевский. Писатель, указаны годы его жизни.
В.Дымарский
―
А это вообще было в практике вермахта, армии, Третьего рейха так информировать свои войска о тех местах, куда входят...
Б.Ковалев
―
Безусловно, да, уважаемый Виталий Наумович. И это тема отдельных программ под названием "Путеводители для немецких солдат". Нужно было немецкому солдату доказать, что он воюет на самом главном участке фронта.
В.Дымарский
―
Путеводитель, это и культурный...
Б.Ковалев
―
И культурный путеводитель, и информационный... Это не разговорники.
В.Дымарский
―
И не обязательно такие информационные, где магазин...
Б.Ковалев
―
Наоборот, это в первую очередь культура, те памятники, которые нам достались. Доказать солдату, что он воюет на самом главном и престижном участке фронта.Еще одна тема разговора - оккупационная открытка, те самые открытки, которые выпускали тыловые части. Старая Русса... Практически прифронтовые части в реалиях нацисткой оккупации.
В.Дымарский
―
А вот эти оккупационные открытки, они до сих пор в каких-то коллекциях есть?
Б.Ковалев
―
Их коллекционируют. И у меня есть несколько десятков таких открыток. Они могут быть рисованные тем или иным немецким художником. Удивительные открытки ужасных русских типов - оккупационные открытки в Орле. Я когда их увидел, решил, что специально эти открытки делались, чтобы успокоить немецких фрау и фройляйн, что на такое немецкие солдаты никогда не позарятся, потому что там не лица, там рожи.В той же самой Старой Руссе есть открытки нормальные, традиционные. Бытовые зарисовки. И, конечно, здания, памятники архитектуры. Но, возвращаемся снова к Музею Северо-западного фронта. И когда я начал заниматься сбором материала к нашей лекции, одна из сотрудниц музея, подчеркну, не музея Северо-Западного фронта, а Музея Федора Михайловича в Старой Руссе, задала мне вопрос.
В далекие 60-е годы, когда музей только воссоздавался, регулярно в Старую Руссу приезжал внук Федора Михайловича, Андрей Федорович Достоевский. Он родился в 1908 году, служил в рядах Красной Армии, и он новгородским достоеведам рассказал следующее: "Служил я, что называется, в Красной Армии, был я, лейтенантом. И вдруг меня вызывают куда следует. Вызывают и спрашивают, а знаете ли вы, что против нас воюет дивизия СС Достоевский. Я в ответ им сказал, что я ничего не знаю, первый раз об этом слышу. Ну, сказали мне соответствующие товарищи, идите пока".
И вот сотрудница этого музея мне задала вопрос: неужели было такое подразделение? Дивизия, батальон. Я сказал, что нет. Этого не было. Но в данном конкретном случае мы можем говорить так: чекисты действительно слышали звон. Они слышали звон, насколько активно образ Достоевского использовался в немецкой пропаганде. И если говорить о столь важной...
В.Дымарский
―
Пропаганде на местное население?
Б.Ковалев
―
А вот здесь можно сказать о нескольких аспектах. Аспект первый: если взять дневники одного из ипостасей сатаны, как я его называю, доктора Йозефа Геббельса, в своих дневниках он регулярно объясняется в любви к Федору Михайловичу Достоевскому. Более того, он называет три имени, перед которыми он преклоняется. И считает вершиной человеческого гения. Причем из этих трех гениев только один немец. Это Гёте. Второй - это Уильям Шекспир. А третий - Федор Михайлович Достоевский.Более того, сразу хочу оговориться. В основном он изъясняется в любви к Достоевскому в двадцатые годы. Он иногда может назвать себя на страницах дневника и коммунистом. Иногда он пишет, что сколько раз он перечитывал то или иное произведение Достоевского. Когда он пишет ему оду с такими словами: провозвестник последних пределов, пророк и бог, ты держишь в своих руках мир будущего, застывший и безмолвный. Через тебя говорит дух вечного духа.
И Геббельс, подчеркну, в дневниках, он всячески подчеркивает глубину Федора Михайловича Достоевского. Он не может дать ответ на следующий вопрос: а какое произведение Достоевского ему ближе, понятнее? Что вызывает больше восхищения? "Братья Карамазовы"? "Бесы"? Или Раскольников? Для немцев, понятно, "Преступление и наказание" - учебник по уголовному праву. Переводилось оно как "Раскольников". И отношение к Достоевскому в Германии... Когда он был жив, его не знали толком.
Кстати, первые переводы Достоевского на немецкий язык обеспечивали те самые немецкие билингва, которые были вокруг газеты в Санкт-Петербурге НРЗБ. Повторюсь, что для Геббельса Достоевский - это не просто великий писатель. Это символ духа. Это некое погружение в эпоху, погружение в личность. И некое осознание того, что сейчас происходит с, в том числе, с Германией. Хотя я подчеркну, что в основном в любви к Достоевскому он изъясняется именно в двадцатые годы, когда еще не совсем он увяз в нацистской идеологии, хотя и в тридцатые годы встречаются следующие пассажи: "Рубились с коммунистами, боролись за человеческие души, у меня день рождения, вернулся домой - какая радость, подарили книгу Достоевского".
То есть, здесь сохраняется некое уважение, любовь, преклонение перед ним. Хотя доктор Йозеф Геббельс - циник, прагматик писал это исключительно для себя. Но для нас может быть гораздо важнее понять, а что же означал Федор Достоевский для немцев, живших в Третьем Рейхе. И здесь мы должны вспомнить о том, что кроме главной книги национал-социализма, я имею в виду "Майн Кампф", там была книга традиционно занимавшая второе место. Это книга, которую в будущем католическая церковь включит в индекс запрещённых книг. Это книга, кстати, тоже билингва, который читал Достоевского в подлиннике. Это книга Альфреда Розенберга, рейхсминистра Восточных областей, "Миф двадцатого века". И в этой самой книге есть такая часть, которая называется "Любовь и честь".
И в главе седьмой идут следующие понятия: третья форма любви - русское стремление к страданиям. Русский безличностный атеизм. Психологизм как болезнь души. Образы Достоевского. Любовь и отчаяние по Достоевскому.
Следовательно, любой национал-социалист, который должен был знать классическую литературу, как и основополагающий труд, так и труды ближайших соратников фюрера, открывая эту книгу, читал следующее: "Достоевской - это увеличительное стекло русской души. Через его личность можно понять всю Россию в ее трудном для объяснения многообразии". И далее, и далее, далее... Русская идея страдания и покорности заключается самое сильное напряжение между ценностями любви и чести.
Далее идут анализы "Идиота". Далее идут анализы "Братьев Карамазовых". Далее идет пассаж следующий, что Достоевский с его проникновением по сути своей является не просто писателем, а пророком. Потому что он предсказал реалии 20 века как реалии "Бесов", которые придут и которые превратят Европу в значительной степени по вине полукровок, в значительной степени по вине евреев, превратят тот самый ад, который видит Розенберг и его соратники. Причем восхваляя русского человека, пишет Розенберг, он видит, что Россия выдана демонам. Он уже знает, кто возьмет верх в игре сил. Безработные адвокаты и наглые евреи. Это кто? Керенский и Троцкий. Они предсказаны. Причем с русским человеком покончено, русского человека Розенберг готов называть арийцем. А нордическая русская кровь проиграла. Кому она проиграла?
Если вы думаете, что здесь речь идет только о евреях... Не только.
В.Дымарский
―
О ком же еще?
Б.Ковалев
―
Как - кому? Китайцам. Армянам. Ну, я хочу напомнить, что когда я работал с коллаборационистской газетой Кубани... Когда я ее читал, я ее прорабатывал, анализировал. Я выступал в качестве исследователя, я обратил внимание то ли из-за нехватки евреев, то ли из-за того, что лица данной национальности у некоторых русских патриотов вызывали чувство повышенного отвращения, были заметки, что как бы еврейские погромы - это хорошо. Но, может, расширим понятие армянскими погромами? Опыт уже есть. Во-вторых, как известно, армяне наносили удар в спину Турции. И вообще они какие-то подозрительные, не наши люди.И получается, что Розенберг объявляет не только евреев, не только китайцев, но и армян как таких недочеловеков. А Ленина он называет просто калмык-татарин, который стал правителем.
В.Дымарский
―
Это еще не знали еврейских кровей Ленина.
Б.Ковалев
―
Ну вот видите. Оказывается, и калмыка, и татарина достаточно. Ну вот не доработал Розенберг. Мог бы добавить еще и еврея, для Третьего рейха это более чем естественно.Розенберг пишет, что смердит...
В.Дымарский
―
А что с грузином Сталиным?
Б.Ковалев
―
Ни слова о грузине-Сталине нет. То есть, видно, Иосиф Виссарионович не произвел на Альфреда Розенберга должное впечатление. Мы говорим о работах, которые создавались в предвоенное время...
В.Дымарский
―
Тридцатые?
Б.Ковалев
―
Да, то есть, когда можно говорить о том, что отношение к Советскому Союзу было, мягко говоря, негативное. Причем имя Сталина уже было Розенбергу хорошо известно. Хотя он пишет, что не Сталин управляет Россией, а Смердяков. И далее вывод следующий по поводу творчества Достоевского: тот, кто хочет обновления Германии, отвергнет и русское искушение вместе с его наглым еврейским использованием. Так что здесь мы видим, что у лидеров, у бонз Третьего рейха была некая попытка, некое стремление философского осмысления трудов Федора Михайловича.
В.Дымарский
―
Попытка взять его в союзники.
Б.Ковалев
―
Не просто попытка, они его откровенно брали в союзники. И это не просто размахивание именем, идут цитаты из очень многих произведений Федора Михайловича. Тех, которые как у нас на слуху, и гораздо менее известные.
В.Дымарский
―
Извините, Борис Николаевич. Но такое замечание, что вообще русские философы первой половины 20 века, в конце 19 века... В конце 19 - нет, но в первой половине 20 века, тот же Ильин, они в свою очередь довольно выглядели настроенными позитивно, я сейчас пытаюсь дипломатические слова подобрать, по отношению к тогда нарождавшемуся нацизму.
Б.Ковалев
―
А вы знаете, я рекомендую всем интересующимся посмотреть фильм Лени Рифешталь "Олимпия". Тот самый фильм, который посвящен молодежи всего мира, берлинской олимпиаде 1936 года. И посмотреть о том, что нацистским приветствием Гитлера отвечают не только итальянцы, не только немцы, но и поляки, и, что меня удивило, французы. Французская команда вся приветствует... Я почему говорю, что меня удивляет Франция. Великая держава, одержавшая победу в Первой мировой войне. Она могла ограничиться хотя бы жестом англичан, которые просто приподняли шляпы перед Гитлером. Но никак не нацистским приветствием. И когда мы говорим о реалиях истории 20 века, мы слишком отягощены послезнанием. Мы знаем, к чему это все привело. А когда мы говорим о событиях 20-х годов, 30-х годов, или о тех событиях, которые были тогда, когда рассматривался в качестве одного из таких активных антикоммунистов, национальных социалистов, людей, поднимающих дух нации... В чем-то даже философствующий, в чем-то рассуждающий. Здесь можно говорить НРЗБ об окружении. Более того, не стесняющийся признавать гением не только тех, кто был немцев по крови, но и других. В том числе и русского Достоевского, у которого можно столь многому поучиться.
В.Дымарский
―
Интересно. Так. То есть, Достоевский был взять на вооружение нацистской пропагандой, и как мы видим даже в индивидуальном порядке его читали видные представители национал-социализма. И, видимо, брали на вооружение его идеи. Приспособить его идеи к своей идеологии.
Б.Ковалев
―
Когда мы говорим о неких образах пропаганды, позитивных образах пропаганды, можно рассуждать следующим образом. Мы, кстати, как-то с вами говорили. Образ Суворова. Используется и нацистами, и Красной Армии. Образ Петра Великого используется и с советской стороны, и нацистской пропагандой. Кстати, об этом говорил на последней Петровской конференции.А вот что касается Федора Михайловича, при всем при том, что русский писатель, входит в школьную программу, но...
В.Дымарский
―
Советская пропаганда не очень-то...
Б.Ковалев
―
Она его не использовала.
В.Дымарский
―
Школьная пропаганда, я его начинаю вспоминать...
Б.Ковалев
―
Программа. Программа, но не пропаганда.
В.Дымарский
―
А я не уверен даже, что в школьную программу он входил. Или не все произведения. По-моему, только "Преступление и наказание".
Б.Ковалев
―
Этого тоже достаточно. По крайней мере, все знали, что такой писатель есть. "Бесов" не проходили. И "Братьев Карамазовых"... Можно было ограничиться "Бедными людьми" или классикой, Родионом Раскольниковым. Так что... Что касается именно образов пропаганды, этим отличались только нацисты.
В.Дымарский
―
Мы сейчас прервемся на выпуск новостей, после чего продолжим программу "Цена Победы", очень интересную, на мой взгляд.НОВОСТИ
В.Дымарский
―
Еще раз добрый вечер, мы продолжаем программу "Цена Победы", напоминаю, мы выходим из Санкт-Петербурга, меня зовут Виталий Дымарский, мой собеседник - Борис Ковалев, ведущий сотрудник Санкт-Петербургского института Российской академии наук. И мы сегодня говорим на такую необычную тему, Достоевский и нацизм. И, собственно говоря, о том, что такое был Достоевский для... Хотите, для нацистской верхушки, для людей, которые входили во власть нацистскую и изучали Достоевского в индивидуальном порядке. Но они все были им заинтересованы и видели некое духовное родство, если хотите. И это все закончилось тем, я так понимаю, что сейчас будет разговор об этом, что в конце концов эта любовь, это уважение, это проникновение Достоевским в конечном итоге завершилось тем, что Достоевский стал официальным образом немецкой пропаганды.
Б.Ковалев
―
Он стал многоаспектным образом немецкой пропаганды. Во-первых, на страницах и газет, и журналов, и даже листовок...
В.Дымарский
―
Я вас перебью, извините, чтобы было понятно. Мы говорили о немецкой пропаганде для немцев, а сейчас говорим о немецкой пропаганде для советских людей.
Б.Ковалев
―
То есть, мы говорим о русскоязычных коллаборационистских изданиях или немецких листовках на русском языке, предназначенных населению на оккупированной территории, населению на не оккупированной территории, красноармейцам... Иными словами, для тех, кому Федор Михайлович был своим. Русским писателем, который входил в некий пантеон русской литературы, русской классики, имя которого большевики не скрывали, не стирали. Но по мнению немецких пропагандистов, трактовали совершенно неправильно.Они выхолащивали, заявляли нацистские пропагандисты, Федора Михайловича. Они его по сути своей делали тем, кем он никогда не был. А Достоевский, во-первых, во-вторых и в-третьих был истинным и убежденным антисемитом. Поэтому можно посмотреть и журнал "Новый путь", и газету "За Родину"...
В.Дымарский
―
Это вывод немцев?
Б.Ковалев
―
Это трактовка немцев. Потому что даже если брать книгу, которая вышла в Риге, "Русские писатели о жидах", вот та самая книга, которая начиналась с НРЗБ рыцарем Александра Сергеевича Пушкина, когда жид пытается убедить молодого рыцаря отравить своего отца. Далее шли выдержки из дневника Федора Михайловича. Очень подробно, с некими комментариями говорилось о том, что евреи, они не просто царят в Европе, они управляют биржами, политикой. Они - элемент совершенно чужеродный русскому человеку, русской культуре, русскому духу. И вот все, что было вырвано из контекста у Федора Михайловича Достоевского, а иногда и не совсем вырвано из контекста, при соответствующих комментариях, подаче, по сути своей сводилось к чему? Достоевский, безусловно, одобрил бы Холокост, поскольку после того, что он написал, становится понятно, что та самая санитарная зачистка, которую сейчас ведут славные эсэсовцы и примкнувшие к ним наиболее сознательные полиции из числа местного населения, вот они делают правильное благое дело, потому что мы боремся против жидовской идеи, которая охватывает весь мир, унижает нам, убивает нас...
В.Дымарский
―
И это нам указывал еще Федор Михайлович?
Б.Ковалев
―
И к этому нас, по сути своей, призывал Федор Михайлович Достоевский. Сразу хочу оговориться, поскольку мы можем говорить о газетах и 42, и 43, 44 года, наиболее яропогромными были газеты 42 года. 42-начала 43. Кстати, в 44-м году...
В.Дымарский
―
Уже было не до этого.
Б.Ковалев
―
Было не до этого. Но в журнале, который назывался "Для всех" я обнаружил статью под названием "Федор Михайлович Достоевский", на русском языке, мы говорим только о русском языке. Выходил он в Риге, распространялся на всей территории Северо-запада России. И когда ты читаешь вот эту статью, богато иллюстрированную, спокойно написанную... такое чувство, что взяли автора по фамилии Волков, какую-то статью из советской литературной энциклопедии, вот передрал он ее бессовестно, а затем дал в полном объеме, потому что в 44 году о победах было отчитываться как-то смешно. Вот и читали наши потребители журнальной периодики Достоевского, Чехова, Гоголя, кстати, тоже...
В.Дымарский
―
Там есть за что уцепиться.
Б.Ковалев
―
И прочих советских классиков. Кстати, этот журнал "Для всех", его февральский выпуск вообще вышел, на обложке был изображен Достоевский. И несколько материалов были посвящены именно ему. Есть еще одно направление в немецкой пропаганде, она сводится к тому, что большевики никогда с уважением не относились к своим великим именам. Не к своим великим именам, а к великим именам русской культуры. В частности, есть несколько статей, было выявлено мной под общим названием "Судьба семьи Достоевского".Славится на румынские газеты, в частности, на судьбу семьи Достоевских, которые проживали в Симферополе. Поминается трагическая судьба Анны Григорьевны Достоевской, которая жила в Крыму последние годы своей жизни. Описывается о том, что вот родственники Достоевского как бывшие, как дворяне не могли получить бывшего образования, всячески преследовались и унижались. И по сути своей они терпели те самые муки самых достойных представителей русского народа, гордо несли, славно несли, уверенно несли, очищая себя, как об этом писал гениальный Федор Михайлович Достоевский. А вот что касается немцев, то здесь с точностью до наоборот. И когда мы откроем вот газеты за 43-44 год, что мы там увидим? Мы увидим, что оказывается, немцы оказывают особое содействие, помощь родственникам Достоевского. Даже статья называлась "Среди переселенцев внучка и правнучка Достоевского". Что вот немцы, зная, что это за люди, оказывают им особую помощь, особое содействие, особую поддержку.
В.Дымарский
―
А на самом деле так и было?
Б.Ковалев
―
Если вы верите коллаборационистской прессе... Я думаю, если их отфиксировали, про них написали...
В.Дымарский
―
Вряд ли их там репрессировали, скажем так.
Б.Ковалев
―
Я думаю, что никаких репрессий не было. Просто подчеркивалось, что люди с такой фамилией, относятся с огромным уважением, в отличие от большевиков умеют чтить память великих русских людей и уважают их потомков. Тем более, как писала коллаборационистская газета, немало испытаний выпало на их долю.
В.Дымарский
―
Вы в начале упоминали внука Достоевского. А он, у него какая судьба? Он тоже должен был через войну пройти?
Б.Ковалев
―
Так я же говорю, что он в это время служил в рядах Красной Армии, был советским офицером...
В.Дымарский
―
И никаких контактов? В плен не попадал?
Б.Ковалев
―
В плен не попадал. Единственная неприятность - разговор с соответствующими товарищами. О чем я и рассказал. А так он скончается в конце 60-х годов, это был уже нормальный советский человек. Кстати, очень много сделавший для увековечивания памяти своего великого деда.Если говорить про реалии функционирования музея, конечно, в Старой Руссе дом чудом сохранился. Но никакого музея немцы там не организовывали, дом находился отнюдь не в самом лучшем состоянии, но чудо, что он не сгорел. В этом отношении Старая Русса была одним из тех городов России, которая из-за нахождения почти на линии фронта была уничтожена почти до основания. Но немцы утверждали, что у большевиков вообще наплевательское отношение к мемориальным местам великих русских писателей. В частности, они писали, что разрушен дом Достоевского в селе НРЗБ, все это было еще до войны, подтверждает только одно, что большевизм есть злейший враг русской культуры и всего мира.
Но когда мы говорим о реалиях немецкой пропаганды того времени, мы должны обратить внимание вот на что. Одним из таких весьма существенных сюжетов была попытка внесения раскола между союзниками. То есть, постоянно критиковалась связь Сталина с англичанами и американцами.
В.Дымарский
―
Достоевского с Шекспиром.
Б.Ковалев
―
Нет... Я могу вам рассказать другую историю. И эта история называется не просто как-нибудь, а называется она "Настоящие свиньи". А подзаголовок этой статьи - "Как англичане издевались над Достоевским". И здесь приводится не просто некий рассказ, а приводится некий иллюстрированный рассказ о том, что англичане всегда испытывали исключительно... В отличие от немцев. Хамское отношение к русской культуре. И эти непросвещенные мореплаватели, я цитирую статью, а настоящие свиньи посмели из романа "Преступление и наказание" сделать некий мюзикл, где рассказывается о доброй христианке Сонечке Мармеладовой, которая ходит с Евангелием и проповедует разумное, доброе, вечное. Где Раскольников изображен неким а-ля террористом, понятно, водка из ведра, пляшущие медведи, террористические акты...Здесь почему-то изображен некий судья с исконно понятной русской фамилией Бутц, который это все дело пресекает в корню, делает, что называется, проникновенное внушение господину Раскольникову. И тот под влиянием судьи Бутца и Мармеладовой... Вместе поют рождественский хорал. Так что свою статью об этом литературном кощунстве русский автор заканчивал следующими словами: "Просвещенные мореплаватели, называли они себя, а в искусстве - настоящие свиньи".
Так что здесь мы видим, что Федор Михайлович Достоевский мог даже до какой-то степени сыграть на поле раскола между союзниками, между англичанами... По американцам он вроде не прошелся. Ну вот эта история доказывала, что англичане, почему они плохие, потому что Достоевского не любят.
В.Дымарский
―
Борис Николаевич, вот такой вопрос. Мы сейчас говорили о пропаганде, направленной на советских людей. Доходила эта пропаганда? Она была эффективна? И более конкретный вопрос по поводу музея в Старой Руссе. Пришли немцы, там уже был музей какой-нибудь...
Б.Ковалев
―
Там, скорее, был дом. Там нельзя сказать, что был музей.
В.Дымарский
―
Но его хранили.
Б.Ковалев
―
Там была табличка, вот, я повторюсь, что реально музей начал функционировать только с конца 60-х годов. Но немецкие солдаты, это легко найти на всех альбомах, которые кочуют по просторам интернета, фотографировались на фоне этого дома. Они считали своим долгом прийти туда и поставить некую галочку посещаемости этого объекта, о котором они узнали из немецкого путеводителя.И сам факт, что дом Достоевского попадает на цветную открытку 42-го года, это как минимум подчеркивает их интерес особый к этому архитектурному объекту.
В.Дымарский
―
А по поводу эффекта пропаганды?
Б.Ковалев
―
Мне кажется, эта пропаганда была рассчитана на достаточно элитарную часть нашего общества. Мы говорим даже не о Старой Руссе... Мы говорим именно о всей территории России, подчеркну, от Крыма, от Северного Кавказа, Центральной России. И имя Достоевского постоянно звучит. Иногда оно звучит в виде, как я уже цитировал, отдельных статей. Причем иногда, я бы сказал, посвященных Достоевскому, иногда через запятую. Русские писатели, ненавидящие евреев. А иногда как некий союзник. Вот в том же самом упоминавшемся мной журнале "Для всех" вышла статья "Евангелие ненависти", это статья, написанная известным коллаборационистским журналистом, была посвящена Карлу Марксу и его "Капиталу". И какой вывод делал журналист? Если бы биограф поставил своей целью изучить жизнь и творчество Достоевского, он понял бы, что "Братья Карамазовы", Достоевский - это пропаганда любви, человечности, русскости, православия. Тогда как понятно, что Карл Маркс - это физическое и духовное, чуждое русскому человеку еврейство.Мы видим, что Достоевского используют даже в качестве контраргумента для Карла Маркса.
В.Дымарский
―
А скажите еще, пожалуйста. Раз уж мы заговорили о пропаганде... Я бы заметил, что вот... Правда, здесь личные воспоминания, скорее. Но Достоевского советская пропаганда, идеология, она его.. Он не был в чести.
Б.Ковалев
―
Но и не был под запретом.
В.Дымарский
―
Под запретом не был. Достоевского издавали. Но в школе не сильно изучали. Что-то в нем было, видимо, не до конца советское. Большевистское.
Б.Ковалев
―
Знаете, когда мы говорим о преподавании литературы в советской школе, понятно, что это было не 10, 20, 30 лет. Одно дело, как ее преподавали в 30-е годы, другое - в 60-е, 70-е годы. В любом случае, любую книгу можно трактовать так, как я в свое время, читая учебник литературы об известном нашем поэте, Михаиле Юрьевиче Лермонтове, когда автор учебника прямо пишет, что стихотворение "На смерть поэта", это обещание грядущей пролетарской революции, которая придет и разнесет всех проклятых помещиков и капиталистов.А что касается трагедии маленького человека в реалиях царского режима, Раскольников, страдающий студент. А далее нужно соответствующим образом школьникам объяснить, доказать, ведь не так много людей среднего класса потом возвращались к Достоевскому, потому что, как выяснили, многие произведения Достоевского не печатались.
В.Дымарский
―
Если вспомнить еще о том, что была пропаганда, открытка была, рассчитанная на немецких солдат, в том числе, входящих в города... Это не значит, что подслушав все это, немецкий солдат, войдя в Старую Руссу сразу бросился искать музей Достоевского или дом, где он жил. Насколько вообще вермахт, солдаты вермахта, даже не офицеры, хотя офицеры тоже, насколько они, приходя на чужие территории, как вы говорите, эти путеводители... Насколько они ими пользовались, насколько им было интересно? использовали в том числе как некий военный туризм?
Б.Ковалев
―
Я повторюсь, когда я смотрел эти самые немецкие путеводители, в первую очередь, связанные с Новгородом, мне показалась, что их цель следующая - внушить солдату, что ты воюешь на самом главном и ответственном участке фронта. Что тебе должно быть понятно, что ты защищаешь. И когда мы говорим о реалиях оккупации, нужно понимать, что законы действовали, принятые в Берлине, на этой территории. А эту территорию они воспринимали как свою. То, что ты завоевал потом, кровью своей и товарищей, это должно вызывать по крайней мере чувство гордости. Нужно знать, что ты захватил. И имена, которые хорошо были известны в Германии... Какому-то солдату это было вообще не интересно. Какой-то об этом слышал. Но если понять, что открытка была, причем не фасад, а дом Достоевского со двора, следовательно, эти самые дела, о которых мы с вами говорим, образ Достоевского, его творчество, какую-то часть немецких военнослужащих заинтересовал.
В.Дымарский
―
Немцы, приходя в чужие города и страны, они не только грабежом занимались, чем занимались, безусловно. Придя в Петербург... Вокруг Петербурга, там разграбили довольно сильно.
Б.Ковалев
―
Здесь речь идет не только о грабеже как грабеже индивидуальном, а о грабеже на государственном уровне.
В.Дымарский
―
Это все просто конфисковывалось в пользу государства.
Б.Ковалев
―
Как боевой трофей.
В.Дымарский
―
Как боевой трофей. Но они еще, наверное, на это смотрели с точки зрения потребителя... Не все там любители искусства.
Б.Ковалев
―
Виталий Наумович, каждый воюет за что-то свое. Я думаю, вы не будете разделять тезис Гитлера о том, что немцы проливают свою кровь, чтобы спасти русский народ от ига большевизма. Воют за территорию, деньги, предметы искусства. Воют за то, чтобы тебе, немецкому солдату, и твоей семье, жилось лучше. А остальным - горе побежденным.
В.Дымарский
―
Мы завершаем программу на неожиданную тему. Я думаю, мы в течение почти часа прояснили ту загадку, которую нам задал Борис Николаевич Ковалев, задав тему нашего разговора. И прощаемся на неделю, до встречи, всего доброго.
Б.Ковалев
―
До свидания.