Генерал Яхонтов - советский военный пропагандист - Алексей Макаркин - Цена Победы - 2020-01-11
В.Рыжков
―
В эфире радиостанции «Эхо Москвы» как всегда в это время программа «Цена Победы», сегодня веду я ее без своего соведущего Виталия Дымарского, который сегодня не смог к нам присоединиться. В гостях у нас постоянный эксперт нашей программы, историк, первый заместитель директора центра политтехнологий и профессор Высшей школы экономики Алексей Макаркин. И Алексей обычно приходит к нам такими интересными, я бы сказал – биографическими персональными историями. И сегодня он откопал очень интересного персонажа, это некто, о котором я, честно говоря, ничего не знал, Алексей. Вы, кстати, объясните, почему он не попадает в поле нашего зрения, хотя биография очень примечательная.Это некто Яхонтов Виктор Александрович, уроженец Варшавы, родился он еще в Российской Империи, в Царстве Польском в 1881 году. То есть, был чуть моложе Ленина и чуть старше Сталина, близкое к ним поколение. Прожил почти 100 лет, умер в Москве в октябре 78 года, 1978 год. Русский офицер, генерал и, как ни странно, советский общественный деятель. Довольно редкое сочетание качеств. И вот сегодня мы попробуем разобраться с помощью Алексея Макаркина, что это была за фигура, какую роль он играл в советской пропаганде и советской работе за рубежом. Какую роль он играл в собственных глазах, кем он себя считал, кем он себя полагал. Тем более, что он был очень активен, писал книги.
И на примере этого человека, может быть, попытаемся понять что-нибудь более общее о войне и о Советском Союзе того периода. Давайте начнем с начала, Алексей. Итак, Виктор Яхонтов, уроженец Варшавы, родился в семье генерала. И пошел по военной линии, сделал очень хорошую карьеру. Он начал служить в начале 20 века, и за лет 15-17 дослужился до генерала. Как ему это удалось? Благодаря тому, что папа был генералом?
А.Макаркин
―
Ну, благодаря тому, что он окончил Академию Генерального штаба в первую очередь. Академия Генштаба – это было элитное учебное заведение…
В.Рыжков
―
Это была особая привилегия?
А.Макаркин
―
Это привилегия, которая зарабатывалась ценой экзамена. Необходимо было сдать тяжелейший экзамен. Большое количество офицеров, которые поступали в академию Генерального штаба, они провались на экзамене. Цена вопроса была крайне велика. Помните у Куприна «Поединок», где жена одного такого офицера любой ценой проталкивает своего супруга в Академию, чтобы только он поступил в эту академию, и тогда его карьера обеспечена. Иначе, как вариант, он поручиком, капитаном будет служить лет 20-25 в дальнем гарнизоне, что ее совершенно не устраивало.
В.Рыжков
―
Элитное учебное заведение, узкое горлышко, чтобы туда пройти. Нужно тяжело учиться. И если ты выдержал, то карьера тебе обеспечена.
А.Макаркин
―
Да. То есть, там действительно было узкое горлышко, потому что академия генштаба – это двухгодичный основной курс. После двухгодичного основного курса еще третий курс дополнительный, на который новый отбор. Если ты закончил третий дополнительный курс и причислен к генеральному штабу, твоя карьера обеспечена. Надо сдать вступительные экзамены, успешно окончить академию, дополнительный курс. И в этом случае имеешь шансы стать генералом в довольно молодом возрасте.
В.Рыжков
―
Эта академия готовила целенаправленно именно специалистов генштаба?
А.Макаркин
―
Почему? В русской армии существовало такое понятие как строевой ценз, после окончания Академии Генерального штаба молодой штабс-капитан, как правило, должен был прокомандовать ротой. Как правило, два года. Это было распределение такое. Потом он должен был откомандовать батальоном. Потом он должен был командовать полком. В общем, это отнюдь не был человек, который все время сидел.Другое дело, что там были разные истории. Цензовое командование полком могло быть во времени не очень большим, оно могло быть достаточно формальным, только чтобы значилось, что он командовал. Кстати, Яхонтову так и не удалось командовать полком. Он был назначен командиром полка во время Первой мировой войны в 16 году, но это было отменено, он был назначен на другую должность, он был назначен военным агентом, атташе. И уехал в такую военно-дипломатическую работу.
В.Рыжков
―
Можно зафиксировать, что человек был небесталанный, и его направили фактически на военно-дипломатическую службу в Токио, а это была очень важная столица для России и для геополитики. Это означает, что он был наделен очень многими способностями, как чисто военными, так и интеллектуальными, дипломатическими.
А.Макаркин
―
Я бы еще добавил, что Япония была военным союзником России в Первой мировой. Об этом не очень известно, она была на стороне Антанты, это была работа с военным союзником. И второе, почему он был назначен – после окончания Академии Генерального штаба и командования той самой ротой, он был направлен в Штаб Амурского военного округа, выполнял функции военного разведчика. И из этого штаба он был отправлен в двухгодичную командировку в Японию для изучения японского языка, японской армии. И он за этот период смог выучить японский разговорный язык, смог научиться читать по-японски, а там не меньше 3000 иероглифов. Он сделал и то, и другое. При том, что многие офицеры разведки умели говорить, с тем, чтобы прочитать, было куда больше проблем. Он сделал и то, и другое, и к 1916 году это был уже квалифицированный специалист. Его отправили в Японию, но в это время он был полковником, он уже служил в штабах, в том числе – в Штабе армии в Первую мировую.Конечно, для звания генерала он был все равно молодым человеком, и со званием ему то ли повезло…
В.Рыжков
―
Удивило, что у него такой стремительный рост. Капитан, майор, подполковник, полковник, бац- генерал-майор. Фактически он вырос за несколько лет на несколько ступеней.
А.Макаркин
―
Он вырос. С начала Первой мировой он был капитаном, в Первую мировую войну чины давались достаточно быстро, если он смог себя проявить как хороший штабной офицер, он получил два ордена Святого Владимира IV и III степеней. Это вполне заслуженно.А дальше произошла интересная вещь. Он работает себе в Японии, занимается своими военно-дипломатическими делами. Но за окном – начало осени 17-го года, и он узнает, что в России произошли очень интересные события.
В.Рыжков
―
В той неразберихе никто их не отзывал?
А.Макаркин
―
Работа продолжалась, преемственность была, все дипломаты оставались на своих постах. И его не увольняли как хорошего специалиста. Более того, он немножко эпатировал своих дипломатических коллег, он сразу весной 17 года одобрил революцию, он сказал, что это «именно мы, офицеры генерального штаба делали эту революцию, мы с народом, мы красные».
В.Рыжков
―
Не без оснований, мы знаем роль начальника Генерального штаба и знаем роль командующих фронтами в отречении Николая.
А.Макаркин
―
Немножко бравировал, чтобы эпатировать своих гражданских коллег, которые были этим весьма недовольны, один из них НРЗБ оставил об этом весьма недоброжелательные воспоминания. А потом именно в начале осени 17 года он узнает, что его хороший друг, младший друг, который так же учился в академии генерального штаба несколькими годами позже, чем Яхонтов, вместе они служили в штабе армии Первой мировой войны, Александр Иванович Верховский в 31 год стал военным министром при Керенском. Он был интересный человек, его отец тоже был генерал. Но у Верховского была несколько иная биография, он учился в элитном корпусе. В 1905 году он осудил расстрел 9 января. Пажеский корпус был крайне консервативным учебным заведением, его оттуда уволили, он отправился на фронт русско-японской войны, которая еще шла. Стал Георгиевским кавалером, офицером. Потом в Академию Генштаба, у него не было никаких ограничений, полагали, что это история и ошибки молодости.И в 17 году он активно поддержал Февральскую революцию, он тогда был молодым подполковником, начальником штаба дивизии, которая должна была высаживаться десантом в районе Константинополя на Черном море. Верховского как революционного офицера переводят в Петроград, потом переводят в Москву командующим Московским военным округом, половником. За несколько месяцев он вырос от начальника штаба дивизии до командующего округом. Потом он выступил против генерала Корнилова, когда тот пытался пойти своим походом на Петроград, он его не поддержал, он активно поддерживал временное правительство. И молодой полковник становится военным министром. Это революция. Он становится генералом. И его знакомый, хороший друг, который дружил с ним в штабе армии на северо-западном фронте, а потом стал военным агентом Японии, Виктор Александрович Яхонтов отправляется к нему в город Петроград, и генерал Верховский предлагает полковнику Яхонтов пост своего заместителя.
В.Рыжков
―
И дает ему генеральские…
А.Макаркин
―
Вскоре Яхонтов становится генералом, таким образом, генералом он был, можно сказать, революционным. Если в чин полковника он был произведен еще в императорской России, то генералом он стал уже в революционной армии временного правительства. Почему я говорю, что это было, может быть, очень удачно, а может быть – не очень удачно… С одной стороны, конечно, такая суперблесятщая карьера, с другой стороны – это революция. И вскоре Верховского снимают с его поста, перед самым приходом к власти большевиков. Когда Верховский заявляет, что Россия больше не имеет никакой возможности воевать, что надо прекращать войну, его за это увольняют. Яхонтов буквально несколько дней остается заместителем министра, но когда приходят к власти большевики, он делает очень интересный ход. Дело в том, что то ли это случайно было, то ли он это предусмотрительно сделал. Но став заместителем военного министра, он сохранил за собой пост военного агента в Японии.
В.Рыжков
―
Ловкий был человек.
А.Макаркин
―
Подстраховался, да. Поэтому когда пришли к власти большевики, то государственный аппарат какое-то время еще работал. Он оформил себе командировку в Японию и уехал. Добрался до Японии с определенными проблемами. Таким образом оказался в эмиграции.
В.Рыжков
―
Это все он проделал со своей семьей?
А.Макаркин
―
В данном случае его семья оставалась в Японии, он приехал сюда, в Петроград. Отработал, стал генералом и вернулся обратно. И там в Японии, вот почему вы с самого начала меня спрашивали, почему он так мало известен. Он был чужим и для белых, и для красных. Для белых он – революционный генерал, один из тех, кто был с Керенским, Верховским, против Корнилова, который делал карьеру, когда…
В.Рыжков
―
Биография, начиная от отца-генерала, все хорошо…
А.Макаркин
―
Все хорошо, но белые таких не любили. Была целая группа молодых подполковников, которые были настроены оппозиционно, которые мечтали о том, чтобы стать революционными генералами, наверное. Которые ориентировались… Переворот они не совершали. НРЗБ было много генералов, и большинство из них переворотов не совершили. Они мечтали быть героями революции. Один из них был, Рябцев, очень интересный человек, он был сыном провинциального священника. Но он продвинулся. Участвовал в русско-японской войне, потом пробился в академию Генштаба, закончил ее, прошел все этапы, без всякой протекции, без вредных родственников. И одновременно увлекся учением Льва Николаевича Толстого.Уникальная история, когда человек войны увлекается учением Толстого, что не мешайте ему выходить на войну, быть офицером, получать новые чины и так далее. И вот в 17 году Рябцев становится начальником штаба Псковского военного округа. А когда Верховский становится военным министром, он оставляет Рябцева командующим округом. И Рябцев оказывается в ситуации, когда большевики приходят к власти, организуют восстание в Москве. Рябцев колеблется, он не решается их подавлять. В то же время на стороне временного правительства, большевики считают его своим врагом – и понятно, будущие белогвардейцы обвиняют его в нерешительности и уступкам большевикам. В результате большевик в Москве приходят к власти, Рябцев уезжает в провинцию на юг, где работает в какой-то меньшевистской газете, он уходит от политики и военной активности не красным и не белым.
Потом приходят в тот город, где он работал, белогвардейцы, опознают его и НРЗБ при попытке к бегству. За то, что он выступил против Корнилова в 17 году и за то, что он был недостаточно решителен в подавлении большевистского восстания.
В.Рыжков
―
Яхонтов оказался более ловким, вернулся в Россию при Брежневе…
А.Макаркин
―
У него было короткое возвращение в середине 30-х годов, проездом, можно сказать. Но было очень интересно.
В.Рыжков
―
Итак, 17 год, как он принял большевиков и какую линию он стал проводить?
А.Макаркин
―
Вскоре он ушел в отставку с поста военного агента, он так и не договорился с посольством, которое было белогвардейским, конечно. Посольство работало с адмиралом Колчаком, Яхонтов туда совсем не вписывался. Он уехал в Америку. И Америке он очень в короткие сроки сближается с большевиками.
В.Рыжков
―
Как это вышло? Откуда в Америке большевики в то время?
А.Макаркин
―
Там было много большевиком, там был представитель Советской России, он…
В.Рыжков
―
Инициативно сам на них вышел?
А.Макаркин
―
Он писал Каменеву, командующему Красной Армии. Видимо, другие ребята, которые занимались более специальными операциями, ему ответили. ЛГПУ или НРЗБ разведка, здесь непонятно, кто. И было много большевиков… тех людей, которые реально увлеклись большевизмом, советской власть. В Америке был такой молодой журналист Джон Ритм, знаменитая книга его. Он был представителем американской элиты. И многие американцы этим увлекались. И Яхонтов, который остался в Америке, находит себе работу в качестве эксперта.
В.Рыжков
―
Это кардинальный был пункт в его жизни, начиная с конца 10 годов он бесповоротно встал на сторону Москвы?
А.Макаркин
―
Да. Давайте попробуем разобрать, каковы были его мотивы и намерения, шла ли речь об убеждениях, шла ли речь о конъюнктуре, шла ли речь о примитивный корысти: на что-то надо в Америке жить. И какие были мотивы у тех спецлюдей, которые то ли завербовали его, то ли договорились с ним?
В.Рыжков
―
Понятно, что обе стороны преследовали какие-то свои цели. Как бы вы их описали?
А.Макаркин
―
Я думаю, что тем людям, которые с ним работали с советской стороны, он был важен как экс-генерал русской армии, который прекрасно знал английский, японский, которого как эксперта принимали в Америке. Причем я бы отметил, что это была не только эмиграция, принимали не только в русской эмиграции, его принимали и американцы.
В.Рыжков
―
Они воспринимали его как часть русского истеблишмента?
А.Макаркин
―
Не только. Они воспринимали его как эксперта по Японии, Китаю. И он как человек, который понимал Японию, был для американцев интересен. Такой человек был интересен и для советских служб.Что касается его интересов, то я думаю, что… А куда ему было деваться? Для белогвардейцев он был чужой. Для всех этих белых организаций. Мог политическую карьеру строить, но хотелось иметь какую-нибудь связь с Россией, когда-нибудь вернуться. Соответственно, это было невозможно.
В.Рыжков
―
Была ли у него симпатия?
А.Макаркин
―
Он говорил, что изначально большевикам не симпатизировал, а потом осознал, стал симпатизировать, перешел на их сторону, понял их правоту.Но я думаю, что я бы не списывал все эти аргументы со счетов. В США была серьёзная смена… Большое количество эмигрантов хотели вернуться, служить России и так далее.
И плюс здесь очень было важно, что он был для основной части военной миграции чужим человеком. Он не участвовал в Гражданской войне, он поддержал Февральскую революцию, он был революционный генерал. Работал у Керенского, но для большинство русских военных это слово было неприемлемо. А большевики его приняли, он оказался востребован. Другое дело, что он хотел приехать в советскую Россию, поступить на службу в Красную Армию. Сначала он обратился в советское полпредство, но ему сказали, что он востребован будет в Америке. И это действительно работало.
В.Рыжков
―
Сегодня в студии программы «Цена Победы» я, Владимир Рыжков, и мой гость – Алексей Макаркин, историк, заместитель центра политтехнологий, профессор Высшей школы экономики. Рассказывает об очень интересном человеке, царском генерале Викторе Яхонтове, который вскоре после Октябрьской революции уехал в Америку и стал советским пропагандистом. Продолжим наш рассказ сразу после выпуска новостей.НОВОСТИ
В.Рыжков
―
Еще раз добрый вечер, в эфире программа «Цена Победы», мой гость - Алексей Макаркин, историк, первый вице-президент Центра политических технологий, профессор Высшей школы экономики. Мы рассказываем сегодня о Викторе Александровиче Яхонтове, русском офицере и генерале. И как говорится в энциклопедиях, советском общественном деятеле. Правильно ли его так именовать?
А.Макаркин
―
Да. Конечно, в эмиграции он начинал как независимый эксперт. Он работал в таком институте политики, он стал своим среди американских профессоров, специалистов по Дальнему Востоку, Китаю… Читал лекции, писал книги и по Китаю в частности. Конечно, негласно работает с советскими органами…
В.Рыжков
―
Он все время живет в Америке?
А.Макаркин
―
Более того, он в середине 30-х годов получил американское гражданство, он там обжился. И он приезжает в СССР в середине 30-х годов, первый раз после переворота, после своего объезда из революционного Петрограда в Японию.
В.Рыжков
―
Он не боялся, что он не вернется из этой поездки?
А.Макаркин
―
Не царский генерал, а революционный генерал, сын царского генерала. Тут было несколько моментов. Я думаю, что его пригласили на встречу. У него были очень интересные встречи. Его принял заместитель народного комиссара иностранных дел, специалист по Китаю, Японии. Его принял старый друг по штабу от той самой армии на Северо-Западном фронте, где они служили вместе Верховским, там же было несколько офицером Генштаба.Я не могу сказать, встречался ли он со своей племянницей. У него была племянница, у него был старший брат, офицер русской армии, тоже капитан, с то же фамилией, Яхонтов. Он трагически погиб весьма молодым человеком. И младший брат, Виктор Александрович взял себе на воспитание его дочь Лидию Дмитриевну, которая была ребенком. Потом она осталась в Тифлисе. И там в 1918 году совсем еще молодой девушкой вышла замуж за прапорщика русской армии Всеволод Николаевича Меркулова. Он сделал необычную карьеру. Он был офицер русской армии, прапорщик. Человек образованный, окончивший четыре курса университета.
Он тоже был офицерский сын, правда его отец ушел в отставку в чине капитана. И вот этот Всеволод Николаевич Меркулов проживал в Грузии, не занимался политикой, был учителем в школе. А когда пришли большевики, то ли его завербовали как агента в экс-офицерской среде, либо он сам пришел к чекистам. Он быстро стал чекистом, познакомился с более молодым чекистом, Берией.
Меркулов был ближайшим соратников Берии в течение всей дальнейшей карьеры. И родственником Яхонтова. Он был до самой своей смерти… Такое было интересное пересечение судеб. Меркулов стал чекистом в 21 году, в середине 30-х годов он был на партийной работе. Потом Лаврентий Павлович его вернул в органы снова. Меркулов для Берии казался интеллигентным. И Берия учил его, как надо избивать… Известно, что Меркулов, будучи генералом НКВД, избивал сам будущего маршала Мерецкова, наркома Ванникова. Он был в тройке, которая оформляла приговор. Получил орден Кутузова за усилие народов Северного Кавказа.
При этом Меркулов считался человеком творческим, он даже занимался писательской деятельностью, он написал пьесу, которая шла в Малом театре. Патриотический инженер, заговор, шпионы… Положительный герой – офицер НКВД и все прочее.
В.Рыжков
―
Крепкая хорошая пьеса.
А.Макаркин
―
Правда ее почему-то сейчас не так охотно ставят. Я не знаю, были ли у них какие-то интересы. Меркулов занимался внутренними делами. Но тот факт, что генерал Яхонтов вернулся в СССР в 75 году.
В.Рыжков
―
А что с его архивными делами?
А.Макаркин
―
Архивы, если говорить о персональных делах, они закрыты. Единственное, неофициально известный деятель спецслужб Судоплатов в мемуарах упомянул о Яхонтове как об агенте, он упомянул об одной операции. В Америке был физик русского происхождения, который занимался ядерным проектом. И к нем через генерала Яхонтова был подходит. Чтобы его завербовать. Но подход оказался неудачным. Кроме это операции о спецслужбе нам неизвестно.
В.Рыжков
―
Он издавал газеты, ездил с лекциями, рассказывал про власть, социализм… Это все требовало денег. Знаем ли мы что-нибудь о финансировании Яхонтова?
А.Макаркин
―
Вопрос закрытый. Газетой занимался уже с 50-х годов, газета на русском языке для русской миграции. Она была не очень популярна. Не только в связи с тем, что это было пропагандистское издание, пропагандой стало заниматься все сложнее и сложнее.
В.Рыжков
―
Довольно глубоко копали по всем коммунистам и в Голливуде, и в ООН. Его затронула кампания гонений?
А.Макаркин
―
Затронула, его вызывали в комиссию по антиамериканской деятельности. Его обвиняли в том, что он был связан с американскими специалистами по Китаю. Их обвиненяли в том, что они давали неправильные советские американскому правительству. Они заверяли, что надо перестать поддерживать Чан Кайши, что его режим коррумпирован, что сам он авторитетен. И что есть Мао Цзедун, вождь, демократ. И когда он вдруг оказался настоящим коммунистом, вопрос оказался – кто виноват. Стали искать, прошерстили госдепартамент, госагентов. И в ходе этой деятельности вышла и на генерала Яхонтова, но ничего доказать не удалось.
В.Рыжков
―
Прожил 100 лет и счастливо человек был ловкий…
А.Макаркин
―
Во время войны его роль была достаточно значимой. Мы говорим о периоде Великой Отечественной войны. И когда началась война, он приехал в советское полпредство. Его приняли, он свой. Но ему сказали, что его на фронт не пошлют. А он просился на фронт, ему всего 60 лет. Ему сказали, что у него другие обязанности перед Советским Союзом. Это были важные обязанности. Там было два аспекта. Первый – сбор средств среди эмиграции, у многой части эмиграции был патриотический взлет. Он смог собрать большие суммы, он собирал их среди мигрантов. Как человек, который не был членом партии. Суммы исчислялись сотнями тысяч долларов…
В.Рыжков
―
Тогда можно было говорить о сотнях миллионах, десятках.
А.Макаркин
―
И на что они пошли? На закупку медикаментов, Красной Армии нужны были медикаментов, закупали, видимо, на эту самую валюту, которую зарабатывал Яхонтов своими выступлениями, обаянием. Он умел общаться, оратор он был хороший, он был и аналитик, и оратор. Как военный…Он еще давал очень квалифицированную экспертизу того, что происходило на фронтах. Он объяснял, что немецкие войска зашли слишком далеко, что они наверняка проиграют.В эмигрантском обществе тогда был весьма распространен не только коммунизм, но и изоляционизм. Значительная часть американцев не хотела вмешиваться в европейские дела, в том числе – на стороне СССР. В США у СССР была репутация довольно плохая, красные коммунисты… Тогда в Америке стали выступать два человека. Митрополит Вениамин… Он был главной военного духовенства русской армии в 1820 году. И второй человек, который объяснял американцам, что надо поддерживать СССР, был генерал Яхонтов.
В.Рыжков
―
Были ли эта миссия заметной и значимой?
А.Макаркин
―
Эта миссия исходила от генерала старой армии, если бы был большевик, член парии – это одно. Это генерал старой армии, который уехал, патриот и так далее. Это было заметно.С одной стороны, он был как был пропагандист, он провел огромное количество выступлений и лекций на радио, он объяснял американцам, что надо поддерживать Советский Союз. С другой стороны, выходил на контакты с экспертом сообщества. И он даже проявлял кучу идей.
В.Рыжков
―
Получил ли он какую-то награду за свою деятельность?
А.Макаркин
―
На тот момент он ничего не получил по одной простой причине, если бы он это получил, он бы подорвал к себе доверие… Американцы к наградам чужих стран относятся весьма сдержанно. И тогда это было бы знаком НРЗБ. А так он был востребован в СССР и после войны.
В.Рыжков
―
Давайте об этом расскажем, как он жил в Америке в холодную войну? Ситуация кардинально поменялась.
А.Макаркин
―
После окончания войны в Америке появился офис ООН, там были необходимы полиглоты, специалисты по разным языкам. И он прошел конкурс, поступил в отдел переводов в качестве редактора, там работал. В период маккартизма его обвинили в том, что он сотрудничает… Из ООН ему пришлось уйти. Потом он был главным редактором издания для эмигрантов, которое напрямую транслировал Советский Союз, «Русский голос». Дело в том, что это было издание….
В.Рыжков
―
Он был классический иностранный агент.
А.Макаркин
―
Ну да. Но к этому относились достаточно спокойно, в том числе потому, что это было издание на эмиграцию. Кроме того, это было издание на эмиграцию, в которой возобладали антикоммунисты. У большинства мигрантов не было никаких иллюзий, плюс приехали эмигранты второй волны, которые эмигрировали в период Великой Отечественной войны. Никакой ностальгии по СССР у них и близко не было. Потом стали приезжать мигранты третьей волны. И значение этого издания уменьшалось и после Венгрии, Чехословакии, Пражской весны. Американские спецслужбы следили за этим довольно индифферентно.
В.Рыжков
―
Я правильно понимаю, что он в начале 70х годов настойчиво просил Москву забрать его?
А.Макаркин
―
Как я понимаю, уже и время, и возраст. И понятно, что… В 70-м году ему было уже 90 лет. Возраст, захотелось вернуться. Он просил, чтобы его вернули – и его вернули. С почетом. Кстати, когда его вернули, его наградили орденом Дружбы народов.
В.Рыжков
―
А советская пресса освещала его приезд? Боевой генерал вернулся на Родину…
А.Макаркин
―
Не очень. Но это освещалось в изданиях для эмигрантов, было такое общество «Родина» для связи с эмигрантами. Там это освещалось как хороший пример. Но для той эмиграции 70-х годов это было довольно малоинтересно. Уже и Яхонтов пользовался репутацией однозначно просоветского человека, а для них это была плохая рекомендация.Ну и на самом деле интерес к нему вырос после его смерти. И после его смерти, когда стал увеличиваться интерес к эмиграции, поручик Голицын, интерес к белому движению… Этому надо было что-то противопоставить. И вот тогда в СССР появляется достаточно большое количество публикаций о нем, появляется его биография в период перестройки. До этого о нем пишут в книгах, как о положительном примере. Патриот, генерал, разобрался, искупил вину… Вина в том, что уехал, бросил страну? Тогда, кстати, много говорили о митрополите Вениамине как о положительном примере.
Но к тому времени обстановка изменилась. Для советских людей конца 80х годов Яхонтов был слишком прокоммунистический. Они уже интересовались Колчаком, Деникиным, царем Николаем, Солженицыным. И Яхонтов как советский агент по сути был не очень интересен. Все равно время от времени о нем вспоминали. Я думаю, та роль, которую он сыграл во время Великой Отечественной войны…
В.Рыжков
―
Почему он умер в Москве, а похоронили его в Ленинграде?
А.Макаркин
―
Не знаю. Я не знаю, почему. Но видимо там ближе к тем местам, где он учился, служил.
В.Рыжков
―
А какова судьба его дочки? Жены Меркулова.
А.Макаркин
―
Она племянница. После ареста и расстрела Меркулова ее переселили в небольшую квартирку, потом вообще выселил из Москвы, потом она жила в Тбилиси у родственников и знакомых. И умерла она в начале 70х годов…
В.Рыжков
―
Она не была репрессирована, но она была сослана фактически?
А.Макаркин
―
Фактически да. Но ее сын был ученым, профессором, добивался реабилитации своего отца. Но, конечно, его отец так и не реабилитирован. Человек, который избивал генерала Мерецкого точно не был никаким английским агентом…
В.Рыжков
―
Спасибо большое, очень интересная и во многом авантюрная биография царского, точнее – революционного генерала Виктора Александровича Яхонтова, я очень благодарен Алексею Макаркину за этот увлекательный рассказ. Это была программа «Цена Победы», а мы с вами услышимся ровно через неделю, всего доброго.