Арденнское сражение - Дмитрий Прокофьев - Цена Победы - 2020-01-04
В.Дымарский
―
Добрый вечер, программа «Цена Победы», сегодня я ее веду в одиночестве, Виталий Дымарский. И мой сегодняшний собеседник – Дмитрий Прокофьев, петербургский историк. Мы часто говорим с Дмитрием, так скажем, о не очень широкоизвестных сражениях и персонажах Второй мировой войны. И сегодня тоже одна из таких страниц, о которых все слышали, но подробности, по-моему, не так часто у нас выходят наружу. Поэтому мы сегодня решили поговорить об Арденнской операции, о сражении в Арденнах. Это конец 44-го года, то есть, как раз 75 лет самих этих боев, сражений.Смысл Арденнского сражения – это попытка вермахта, попытка Третьего рейха, Гитлера что-то противопоставить на Западном фронте после высадки союзников, после открытия Второго фронта, после высадки в Нормандии. Был ли там только военный смысл? Потому что в нашей историографии очень часто встречается утверждение, что немцы пошли на англо-американские в основном войска из соображений попытаться сепаратный мир там заключить. Что успех на Западном фронте заставил бы Америку и Англию пойти на какие-то переговоры, может, сепаратный мир, чтобы сосредоточиться на Восточном фронте и попытаться отбиться от советской армии, от Красной Армии. Хотя, думаю, что в декабре 44 года уже все было ясно.
Д.Прокофьев
―
В декабре 44 года все было ясно. Третий рейх был в конце, Красная Армия была на Висле. Союзники вышли уже на границы Германии и готовы были форсировать НРЗБ, последняя такая линия обороны, которая отделяла Германию от поражения.
В.Дымарский
―
Извините, я вас перебью. Я хотел сказать… Арденны – это горы.
Д.Прокофьев
―
Арденны – это горы на таком треугольнике «Бельгия-Франция-Германия». И это такая местность, которая исторически принадлежала разным странам, были там сражения. Для немцам по Арденнам… Они прошли ив 14 году, во время Первой мировой войны, через Арденны они прорывались в тыл бельгийским войскам в 40-м году. Их не миновать.Тем не менее, как считали немецкие генералы, если бы Третий рейх придерживался такой жесткой оборонительной стратегии, вермахт встал бы на оборонительных рубежах, то сопротивляться можно было бы еще достаточно долго. Но здесь была ситуация, что у немцев к этому моменты… Немцы потеряли союзников, потеряли румынскую нефть. Последняя нефть у них оставалась в Венгрии.
Удары бомбардировочной авиации сносили города. И нужно было какое-то Гитлеру радикальное решение… Нужна была хоть какая-то победа и восстановление его собственного авторитета как командующего. Потому что проект наступления в Арденнах по отзывам немецких штабистов – это была личная идея Гитлера, попытаться, прорвавшись через Арденны, сосредоточить три танковые армии и прорваться к Антверпену, потому что основная линия снабжения англо-американских войск – это было через антверпенский порт. Самый мощный, развитый, крупнейший, потому что… Дело в том, что осенью 44 года союзникам не удалась операция по освобождению Голландии, и отбить Роттердамский порт не удалось. Поэтому оставался Антверпен, на котором держалось снабжение.
И идея была выйти через Арденны на Маас, прорваться в Бельгию и пройти до Антверпена, таким образом рассечь фронт союзников, и лишить их возможности снабжения. Как изменились бы события, пошли бы на переговоры – неизвестно. Гитлер все равно видел основным фронтом Западный фронт в этой ситуации, он продолжал сражаться с англо-саксами, он видел угрозу основную Западного фронта и понимал, что если союзники форсируют Рейн, то вопрос катастрофы будет не месяцев, а недель, если они прорвутся к промышленным районам Германии.
В.Дымарский
―
Но ведь очень часто повторяется эта мысль, по поводу возможности этих сепаратных переговоров. В фильме «Семнадцать мгновений весны» есть этот сюжет. Штирлиц этим и занимается. Но вот все-таки мне кажется, надо бы сказать… Я не знаю, я не встречал документов, точно подтверждающих версии вокруг этой темы. Но надо признать, что западные союзники до конца оставались…
Д.Прокофьев
―
До конца оставались верными своим обязательствам. И у нас было это в одной из передач, если какие-то велись переговоры, то велись переговоры о капитуляции. То есть, готовы были обсуждать вопрос капитуляции, как обсуждали с тем же генералом Вольфом. Капитуляция в Италии – сдавайтесь, а там поговорим. Вы уже испытали мощь наших наступлений и бомбовых ударов. Хотите жить – сдавайтесь. После сдачи будут все разговоры. Как и произошло в Северной Италии, после того как армия капитулировала. Сдались и сдались.
В.Дымарский
―
Как произошло чуть позже, пару-тройку месяцев в Арденнах, когда немцы подписывали первую капитуляцию.
Д.Прокофьев
―
Там же в Арденнах было подписано. В Реймсе. В этом же районе.
В.Дымарский
―
Вернемся к сражениям. Какие силы к концу 44 года еще оставались у вермахта?
Д.Прокофьев
―
Сил оставалось еще достаточно, для наступления немцы стянули три армии, 200 000 человек у них было, 13 дивизий. 340 танков и 280 самоходок. И где-то 1500 орудий, тяжелых минометов. Потом они еще подтянули порядка 100 000 солдат. Была группировка где-то в 300 000. Это три армии. И немцам удалось добиться локального превосходства.Союзники наступали с открытым флангом. Они не боялись удара немцев, потому что считали, что численное и техническое превосходство на американской стороне. Американцы наступали очень динамично. И они считали, что сейчас главное – не останавливаться. Нужно быстрее двигаться вперед, быстрее выйти на Рейн и форсировать его, что немцы просто не успеют нанести какой-то сильный удар. И действительно на локальном участке немцам удалось стянуть броневой кулак там и добиться численного превосходства. Потому что против 300 000 немецких солдат с танками и артиллерий было порядка 80 000 НРЗБ и без сильных оборонительных линий.
Это были окопы, не было речи о сильной линии обороны, какая была выкопана на Курской дуге. Обычные укрепления.
Но сами по себе Арденны – это горы. Это узкие дороги, обледенения, холод по ночам, зима, обледеневшие дороги, по ним трудно двигаться тяжелой технике, легко устраивать засады, легко обороняться. И плюс еще это вопросы снабжения. Потому что бой пожирает очень много ресурсов. У немцев не хватало топлива, снарядов. И расчет был на то… Прямо было написано в планах операции. «Будете двигаться на захваченном бензине. А если не захватим?». Это было сильной авантюрой.
И плюс еще – это декабрь, плохая погода. Абсолютное превосходство в воздухе у союзников. И немцы сознательно пошли на то, что в первые дни операции плохая погода не позволит люфтваффе прикрывать свои войска, немцы попытались наступать без авиации, они никогда этого не делали. Сознательно пошли на то, что пусть будет плохая погода, мы не сможем прикрыть свои танковые колонны, но и союзники не смогут использовать воздушную мощь.
И была ставка на эффект неожиданности, хотя Эйзенхауэр потом говорил, что разведка знала, что немцы накапливают войска. Скрыть сам факт сосредоточения немецких войск немцам не удалось. Союзники знали, это подтверждается документами. То, что могут нанести удар – могут. Но рассчитывали, что отобьются. Сил все равно больше. Какие-то будут потери.
В.Дымарский
―
Откуда такая уверенность? Ведь после высадки в Нормандии… Она была очень тяжелой, жертв было очень много.
Д.Прокофьев
―
Она была тяжелой, но за полгода боев в Европе американская армия накопила опыт…
В.Дымарский
―
Но Голландию не пробили…
Д.Прокофьев
―
Не получилось. Но по опыту было понятно, как действовать. И Первая воздушно-штурмовая дивизия, которая сражалась в Голландии, она высаживалась в Нормандии, попала в окружение, сумела пробиться. И она себя блестяще совершенно проявила потом в Арденнской операции. Американские солдаты верили своему командованию, были уверены в победе. Очень высокий моральный дух, который отмечают все. И немцы отмечают, что рассчитывать… Для них первоначальный успех операции оказался даже несколько неожиданный, для немцев.
В.Дымарский
―
А вот эти генералы, для которых это было неожиданно, потому что они не верили в успех этой операции? И как они отнеслись? Они не всегда благосклонно воспринимали идеи Гитлера…
Д.Прокофьев
―
Штаб был настроен негативно. Гудериан был настроен очень негативно. Он считал, что все кончено, надо становиться в оборону, и здесь никаких маневров предпринимать не надо. И командование сухопутных войск относилось напряженно.А армии, которые наступали, это были лучшие из лучших, надо отдать должное, это была знаменитая 6-я танковая армия СС генерала НРЗБ Дитриха, которая была Гитлеру абсолютно верной, был фантастической храбрости человек, очень жестокий командир, который замечательный, бесстрашный такой солдатский генерал Хассе НРЗБ. Это были хорошие командиры. Ну, фюрер приказал – мы пошли. Если надо – будем действовать.
Но то, что им действительно в первые дни удастся после короткой артподготовки и начала наступления на узком фронте пробить американскую оборону, немцы сами не очень ожидали, что удалось пройти. В первые дни это действительно удар…
В.Дымарский
―
Насколько они продвинулись?
Д.Прокофьев
―
Продвинуться они смогли где-то на сотню километров. За три дня. Это немало. Но они не смогли развить успех. Резкий прорыв, прошли на сколько хватало танковой заправки, а дальше начались проблемы, потому что на что на самом деле немцы рассчитывали? Они рассчитывали, что американское командование потеряет управление войсками. То, как это было, они наблюдали много раз и на восточном фронте, и в начале Второй мировой войны. Рассчитывали такой психологический эффект, что командование потеряет управление войсками, а дальше только идти вперед, потому что без управления войска довольно беспомощными могут оказаться. Будут какие-то отдельные очаги сопротивления, но это ничего страшного. И здесь этого не получилось.Командование потеряно не было, связь не была утрачена. И попытка немецкая, где были задействованы отряды… Попытка провести ряд диверсий против американского генералитета. Там была задача убивать генералов, командиров, чтобы вызвать панику. Ничего не получилось. Потом просто рассказывали, что была задача убить Эйзенхауэра, но до него было не дотянуться. Но была задача наводить панику и проводить такие теракты. Это у них не вышло, достаточно быстро диверсантов переловили.
В.Дымарский
―
Паники не было?
Д.Прокофьев
―
Паники не было, было отступление. Бросали технику, отводили войска. Но там, где союзники цеплялись за опорные пункты, они цеплялись очень жестко.
В.Дымарский
―
Задам такой более общий вопрос. Вот это командование союзническое, англо-американское, насколько оно было эффективно, насколько они между собой легко согласовывали все вопросы? Мне кажется, когда даже две стороны союзнические, дружеские, все равно возникают некие разногласия, они не могут не возникать.
Д.Прокофьев
―
Были разногласия…
В.Дымарский
―
В Арденнах был конфликт между Эйзенхауэром и де Голлем…
Д.Прокофьев
―
Да, кто из них сделал больше…
В.Дымарский
―
И после этого.
Д.Прокофьев
―
Здесь связано это было с манерой поведения и командования войсками, были личностные элементы. Тот же самый Монтгомери – отец солдатам, фронтовой генерал, который начинал лейтенантом пехоты в Первую мировую, был тяжело ранен, который солдат любил, берег, знал их, знал солдатский быт… И почему был конфликт? Монтгомери настаивал: да, это ваши побежали, мои части не побежали, и потери я понес меньше, и фланги я прикрыл, и я столкнулся с немцами, никого не пропустил, и у меня была подготовленная оборона… Он наступал обороной, если где-то солдат английский останавливался, сразу появлялся мощный опорный пункт, из которого выбить его было совершенно невозможно. Монтгомери это умел прекрасно делать.А американцы, тот же самый Паттон, который говорил: «Главное – наступление, маневр. Где-то прорвутся – ничего страшного, мы их переманеврируем, нас больше, мы сильнее». И фраза знаменитая: «Ни один сукин сын не победил, умирая за свою страну, он заставил умирать других сукиных сынов за свою собственную». Вот так и говорил прямо. И здесь личностная такая… Ты победил, ты остался жив, ты убил больше противников, был момент вот этот. Англичане воевали не то… Более ответственно. Американцы с большим размахом действовали. Американцы делали ставку на технику и на взаимодействие. У них это было отработано изумительно.
В.Дымарский
―
А если вернуться в Арденны, что там произошло между Эйзенхауэром и Монтгомери?
Д.Прокофьев
―
То, что я сейчас рассказал. Произошло уже потом. Во время сражения конфликтов не было. Это они после того, как победили, стали делить славу. Монтгомери сказал: «Если бы моя армия не устояла, прорыв мог бы состояться». Тем более, что к мостам на Маасе не пустили именно англичане. Эйзенхауэр отвечал – кто понес большие потери, выбил немцев из Арденнского выступа… Основные потери понесли американские части. И оборона Бастони, американцы ею очень гордятся. И буквально через неделю немецкое наступление споткнулось. Немцы потом еще дней десять пытались успех развить, и ничего не получилось, и не получилось ввести танки в оперативный прорыв. Что называется – наступление захлебнулось, несмотря на пропагандисткий эффект. И у Солженицына есть фраза, что он общается с немцами пленными: «наступлением гордились как античным, для них три дня в Арденнах были сумасшедшим поводом для гордости, побежденные гнали победителей». Солдаты очень гордились.
В.Дымарский
―
Последний был такой, хоть и ограниченный, но успех.
Д.Прокофьев
―
да. И с этой точки зрения замысел Гитлера удался, потому что в воспоминаниях немецких ветеранов это проходит – гордость за Арденны, настоящая атака. Гордились очень.
В.Дымарский
―
Это Дмитрий Прокофьев, меня зовут Виталий Дымарский, мы продолжаем обсуждать важнейшие события и персонажей Второй мировой войны. Сейчас выпуск новостей, после чего мы продолжим программу.НОВОСТИ
В.Дымарский
―
Мы продолжаем программу «Цена Победы», Виталий Дымарский, мой сегодняшний собеседник – Дмитрий Прокофьев, петербургский историк. Говорим мы о сражении в Арденнах конца 44-го года, ровно 75 лет назад, хотя завершалось оно в начале 45 года. Это фактически последнее сражение Второй мировой войны, в котором немцы одержали ограниченную и не столь важную стратегически, но все-таки победу. Скорее больше психологическую и моральную.
Д.Прокофьев
―
Маленький тактический успех, который сыграл для них большую моральную роль. Потому что стало понятно через три дня, что наступление захлебывается, что к Маасу выйти не удастся. И опять, как говорили после войны, что даже если бы удалось выйти на Маас, даже если бы удалось его форсировать, на том берегу стояли в обороне бронетанковые части, которые были готовы встречать. И вот последние шесть километров до мостов немцы не пошли. И снабжение… За счет того, что американцы блокировали Бастонь, и немцы не могли обеспечить снабжение, через неделю все уже было понятно.А 26 декабря тучи рассеиваются, поднимается солнце, отличная погода. И плюс еще подмерзают дороги. И на немецкую группировку американцы обрушивают дождь из снарядов. Авиация работает на полную мощность.
В.Дымарский
―
Возвращаясь к немцам. Декабрь 44 года. До полного поражения остается фактически четыре месяца. Не потому что нужно или нет хвалить немцев, а чтобы понимать, что одолели мы совсем непросто противника. Сильного, жестокого. И если за четыре месяца до поражения, когда все было ясно, еще был в армии дух сражения, не было…
Д.Прокофьев
―
Была готовность к бою, это отмечали все. И союзники считали, что это противник, который огрызался, наносил тяжелые удары, который действовал в меру своих возможностей, был очень опасный враг. Отступая, продолжал огрызаться.
В.Дымарский
―
Говоря о сражении Арденнском, мы говорим о противостоянии немецких и союзнических войск. Но давайте не забудем, что с востока стоит еще и Красная Армия.
Д.Прокофьев
―
Да, на Висле Красная Армия готовится к наступлению.
В.Дымарский
―
И очень часто чуть ли не цитируют Черчилля, который попросил Сталина ускорить это наступление, чтобы помочь справиться с немцами в Арденнах.
Д.Прокофьев
―
Давайте мы просто тоже процитируем эти речи. И здесь многое, наверное, будет ясно. Вот 25 декабря, первые дни наступления, был кризис первые три дня.25 декабря Черчилль пишет Сталину, эти письма были переведены и опубликованы. «Я не считаю положение на Западе плохим, но очевидно, что Эйзенхауэр не может решить своей задачи, не зная, каковы Ваши планы. Президент Рузвельт, с которым я уже обменялся мнениями, сделал предложение о посылке к Вам вполне компетентного штабного офицера, чтобы ознакомиться с Вашими соображениями, которые нам необходимы для руководства. Нам, безусловно, весьма важно знать основные наметки и сроки Ваших операций. Наша уверенность в наступлениях, которые должны быть предприняты русской армией, такова, что мы никогда не задавали Вам ни одного вопроса раньше, и мы убеждены теперь, что ответ будет успокоительным…». Речь идет: «Да, если у вас есть возможность – сообщите нам о планах ваших операций и замыслах». Это 25 декабря.
В.Дымарский
―
Очень интересный документ, союзники таким образом не вмешивались в планы советского командования.
Д.Прокофьев
―
Не вмешивались. И то обращение, которое у нас выдается за некую просьбу.6 января Черчилль пишет Сталину, после того, как союзники перешли в наступление, уже потерпело тяжелое поражение люфтваффе. Письмо такое: «На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях...».
И дальше он пишет: «наш .эмиссар главный маршал авиации Теддер вчера вечером находился в Каире, будучи связанным погодой. Его поездка сильно затянулась не по Вашей вине. Если он еще не прибыл к Вам, я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации, за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзенхауэра». Он просит только сообщить, будет наступление или нет.
В.Дымарский
―
Это Черчилль?
Д.Прокофьев
―
Это Черчилль. Не Эйзенхауэр. Американцы спокойно.
В.Дымарский
―
Он говорит от имени англичан и американцев…
Д.Прокофьев
―
Он говорит от своего имени. Он – премьер, который обращается лично к премьеру… Как политик к политику. И почему он так делает. Для Черчилля в тот момент, который понимает, что основную тяжесть боев выносят на себе американские войска. И ему очень важно что-то сделать… Время, когда идет этот конфликт, когда начинают препираться, кто сделал больше.И Черчилль обращается к Сталину, чтобы потом сказать Эйзенхауэру, что вот… Рузвельт вообще не смешивается. Он президент Соединенных Штатов.
В.Дымарский
―
Какова была реакция советского командования? На них это событие в Арденнах как-то повлияло, на изменение планов?
Д.Прокофьев
―
Это очень интересно, это совершенно замечательно. Дело в том, что план рассмотрения НРЗБ операции был представлен Сталину 23 и 25 декабря. А утверждены 29. Уже 29 был утвержден план наступления. Антонов как начальник Генштаба докладывает план операции Сталину, Сталин утверждает. Ему требуется несколько дней, рассматривает Ставка три дня. И после этого с 1 по 12 января выдвигаются войска на плацдармы сосредоточения войск. Процедура, которую нельзя ускорить. 12 Сталин наступление. К тому моменту, когда ударили, уже две недели как Арденнское сражение было официально прекращено.И я скажу, почему Сталин был принят этот план… Антонов представил Сталину 23 и 25 декабря планы операция Первого украинского и Первого белорусского фронтов, форсирование и выход в Берлин. Именно потому что командование Красной Армии знало – главные ударные силы немцев, танковые армии, завязли в Арденнах. Так просто их оттуда не вытянешь. Если немцы ведут бои в Арденнах и стянули туда танковые части, а фирменный прием немцев – удар танковой группировки по прорвавшимся советским войскам.
Как операция «Багратион» началась не раньше, чем немецкие танки ушли в Нормандию и сражались там с американцами. Увели тяжелые танки – мы наступаем. Сталин видел, что нужно наступать, пока немецкие части там завязли. А вот переброска немецких войск на восточный фронт произошла уже потом, после того, как Четвертый украинский фронт прорвался к озеру НРЗБ, где были последние источники нефти. Нефть надо было отбить. И в феврале эта мясорубка, когда Шестая танковая армия любой ценой прорывается к небольшой венгерской нефти…
Поэтому нет, конечно. Здесь именно вот это немецкое наступление в Арденнах, сыграло большую роль то, что на Висле Красная армия форсировала и пошла вперед.
В.Дымарский
―
Авантюра авантюрой, но если бы его не было… Лучше бы не стало, а так какое-то самоуважение.
Д.Прокофьев
―
Не исключено, что на эмоциональном адреналине они какое-то время продержались.
В.Дымарский
―
Еще немцы страшно упирались в битве за Берлин.
Д.Прокофьев
―
Это совсем другая история. Тот же самый моральный дух, операция в Арденнах привела к моральному кризису в люфтваффе, среди командования и пилотов.Там какая история. Я сказал, после 26 декабря улучшилась погода, американцы начали безжалостно бомбить и уничтожать немецкие танки, пехоту, безнаказанно фактически.
В.Дымарский
―
А где ПВО?
Д.Прокофьев
―
Уже не хватало зениток. Все зенитные части стянуты уже защищать города. И тогда немцы решают провести операцию, которую они называют «Чистая земля». Стянуть истребители и штурмовики и нанести удар по аэродромам утром 1 января, чтобы уничтожить авиацию союзников. И задача – 1 января взлететь и атаковать английские и американские аэродромы. Они взлетают, атакуют… Потери наносят они большие, порядка 300 самолетов. И 300 самолетов они теряют сами, треть самолетов и экипажей. У союзников сгорел самолет – и черт с ним, есть летчики. А у немцев погибают экипажи, два лучших командира эскадры. Командир эскадры попадает в плен, масса пилотов погибает.А для американцев… Да, потеря самолетов. Но экипажи живы, в воздухе потерь мало. И для них эти 300 машин, все равно перевес многократный. И для люфтваффе это полный шок. И обращаются с требованием к Герингу уйти в отставку, с Рыцарскими крестами… «Мы считаем, что при всем уважении к Пельтцу, мы считаем, что он не может командовать, провал операции вызван его ошибками. Мы считаем, что генералу НРЗБ нужно доверить полное командование операцией». Это мятеж, так и называют. И в конце командующий дневными истребителями, тоже там 100 побед, он говорит Герингу: «Я считаю, вы должны уйти в отставку». Это вообще нечто. Геринг: «Ты кто такой? Я тебя сейчас прикажу расстрелять». «Расстреливайте». И все встают. Полный шок, Геринг разворачивается и уходит. Никого не расстреливают, снимают всех с должностей, переводят с понижением.
Полный кризис люфтваффе, который парализует… Элита из элит, они отказывают в повиновении командующему. Это шок, очень тяжелый. Это тоже итог Арденнской операции. И Галанду потом позволяют сформировать собственную реактивную эскадру. И вот несколько командиров становятся рядовыми пилотами, сражаются и погибают в апреле.
В.Дымарский
―
Раз мы подошли к итогам. Про потери?
Д.Прокофьев
―
Потери были большие с обеих сторон. Малые потери были у англичан. Оборона. Когда немцы подошли к подготовленной обороне, прогрызть ее они не смогли, там потери были незначительные. Англичане считали, что у них 200 убитых, 260 пропавших без вести, 1000 раненых. У американцев было много, они считали – 20 000 человек потери. Для них это очень много. И это была самая кровопролитная операция, эти три дня наступления.
В.Дымарский
―
Больше чем при высадке?
Д.Прокофьев
―
Больше. Больше чем в Африке. И эти 20 000 потерь в Арденнской операции американцы считали очень тяжелыми потерями. И потом Эйзенхауэр, когда ему предлагали взять Берлин, он сказал: «100 000 человек, я оцениваю потери при штурме Берлина в 100 000, это исключено, мы не будем наступать ради политических преференций положить армию – это исключено».
В.Дымарский
―
А потом президентом стал.
Д.Прокофьев
―
Стал президентом, да. Может быть, еще потому… Хотя ему говорил Черчилль и Монтгомери, что надо наступать и взять Берлин – нет. «Я командующий союзными войсками в Европе, 100 000 я не положу». И 20 000 потерь в Арденнах для американцев были очень тяжелыми. Это невероятно много. И в американской культуре Арденнская операция существует, фильмы, книги, игры про Арденны.Знаменитый сериал «Братья по оружию» про 101-ю дивизию, ключевой эпизод – обороны Бастони. Даже не высадка, а ключевой эпизод.
В.Дымарский
―
Англичане тоже вспоминают?
Д.Прокофьев
―
Вспоминают, но для них это менее болезненно. Для них это наоборот повод для гордости. Правда их знаменитый историк НРЗБ пишет… Никого не хвалит, говорит, что и Эйзенхауэру надо было прикрывать фланг, и Монтгомери мог бы подсуетиться. Вот.Но для англичан это успех, они выполнили свою задачу, их командующий отличился, потери были небольшие.
В.Дымарский
―
В Советском Союзе прошло незамеченным…
Д.Прокофьев
―
Интересно. В Советском Союзе эта версия, что в фильме «Секретная миссия»… Это такой Штирлиц, только там женщина… Вот посмотрите, там как раз такая СС-овка, она такая разведчица… Очень красивая актриса. И там эпизод, что переговоры с союзниками, что Арденны – это такая манипуляция, что после Арденн такая демонстрация, договорились, это все подстроено было, абсолютно конспирологическая версия, которая пошла у нас в массы.
В.Дымарский
―
Это холодная война…
Д.Прокофьев: 50
―
е годы.
В.Дымарский
―
Уже забыли о союзничестве.
Д.Прокофьев
―
Да. И у нас была интересная история, что у нас… По-моему, это 60-е годы. Появляются такие стихи в советских журналах, которые называются «Отступление в Арденнах».Нас оставалось пятеро
В промозглом блиндаже.
Командованье спятило
И драпало уже.
И, отдаленный слыша бой,
Я - жалкий раб господен -
Впервые был самим собой,
Впервые был свободен!
Вот такие были стихи. Появляется такая история, что это дневник английского офицера, который писал стихи во время отступления в Арденнах, он был убит, этот дневник нашли и издали в Англии, а у нас его перевели. Переводчик – Владимир Лившиц. Конечно, он и был автором этих стихов. Фронтовик, который воевал с первого лета, пережил отступление 41 года. Он придумал, такая литературная мистификация, которая до сих пор существует, и масса этих стихов в интернете, их цитируют, там целый цикл от имени английского лейтенанта, солдата отступающей армии. Конечно, он поделился своими переживаниями. Но по-другому это было сделать нельзя. Так что Арденны попали и в советскую культуру, в том числе и в массовую.
В.Дымарский
―
А мы с Дмитрием Прокофьевым надеемся, что они и к вам попали в том смысле, что вы сможете узнать для себя что-то новое, и как наш принцип, он всегда работает. Если хотите продолжить свое самообразование, то достаточно много материалов ищите в интернете, в книжных магазинах. И мы вам даем только направление поиска. Это была программа «Цена Победы», спасибо, всего доброго, до встречи через неделю.