Заговор против Гитлера - Дмитрий Прокофьев - Цена Победы - 2019-07-13
В.Дымарский
―
Добрый вечер, в эфире «Цена Победы», у микрофона Виталий Дымарский. Мой сегодняшний собеседник – петербуржский историк Дмитрий Прокофьев. И тема наша сегодняшняя, как бы сказать, это мы уже какой раз к ней возвращаемся, но сейчас это может быть особенно оправданно, не буду скрывать своего личного интереса. Все дело в том, что июльский номер журнала «Дилетант», главная его тема была посвящена покушению на Гитлера и личности Штауффенберга, главного исполнителя этого покушения, которое состоялось 20 июля 44 года. 75 лет назад.
Д.Прокофьев
―
Штауффенберг – действительно очень яркая и очень обаятельная личность.
В.Дымарский
―
Помимо всего прочего мы в программе «Дилетанты» уже говорили о Штауффенберге, о майоре Куне, человеке с трагической судьбой, который был осужден обоими режимами, и нацистским, и советским. Много людей участвовал в этом заговоре. И вот сегодня в «Цене Победы» мы опять возвращаемся к этой теме, чтобы, во-первых, напомнить, что вы можете послушать программу «Дилетанты», почитать журнал «Дилетант»…
Д.Прокофьев
―
Я очень советую всем прочитать.
В.Дымарский
―
А сегодня мы будем говорить о покушениях на Гитлера и центральной фигурой остается Штауффенберг.
Д.Прокофьев
―
Да, первым идеологом, разработчиком, человеком, который планировал устранить Гитлера из немецких офицеров, если мы будем говорить о них, был полковник нРЗБ, который служил в штабе группы армий «Центр».
В.Дымарский
―
Он в конечном итоге присоединился к заговору Штауффенберга.
Д.Прокофьев
―
Он вовлек Штауффенберга в заговор. Он был, безусловно, героем немецкого сопротивления. Если Штауффенберг поначалу был национал-социалистом, поддерживал Гитлера, он перешел на другую сторону только после того, как увидел, что Гитлер действительно идет к катастрофе. А вот фон Тресков – это немецкий офицер, который всегда был противником нацизма, и который выстраивал целую сеть заговора, подбирая лояльных к себе офицеров. И очень рискуя тем, что в любой момент мог оказаться человек, который донесет в гестапо. Тем не менее, Трескова никто из его товарищей не выдал, хотя именно он планировал первые акции против Гитлера,и он сформировал группу заговорщиков на Восточном фронте, которая себе ставила цель при таком попустительстве фельдмаршала НРЗБ, Тресков был его племянником.Собирались офицеры, которые говорили: «Что-то нужно делать, потому что фюрер ведет Германию к катастрофе. И что мы делаем в России – это не есть хорошо». Не говоря, что они наблюдали акции против мирного населения, видели работу зондеркоманд, участвовали в походе на Москву. И к 42 году сложилась группа, что нужно ликвидировать Гитлера. И именно фон Тресков, поддерживал, наладил контакт с генералом Гальдером, начальником Генштаба. И Гальдер вообще был идеологом первого крупного заговора против Гитлера, 38 год, когда немецкие генералы считали, что после присоединения Богемии и Моравии, они считали, что надо остановиться. Они считали так, что если говорить о воссоединении всех немцев в одном государстве, то эта программа выполнена.
Идти развязывать войну с Польшей, с западом, зачем? Как рассуждали немецкие генералы: «Мы потерпели поражение в Первой мировой войне… Мы взяли реванш сейчас, мы взяли мирно, политически, все немцы в одном государстве, Тысячелетний Рейх, а вот планы фюрера… Восстановили, мы и так смогли вернуть себе уважение германского народа. Зачем ввязываться в военные кампании, которые Германии ничего особенного с точки зрения генералов принести не могли».
Другое дело, что к 39 Гитлер уже подразвалил экономику. И президент Рейхсбанка, познакомившись с четырехлетним планом немецкого развития, руководителем был назначен Геринг, он сказал, что это приведет к коллапсу экономики, и ничего хорошего из этого не выйдет.
В.Дымарский
―
А война все спишет.
Д.Прокофьев
―
Да. И Гитлер считал, что остановить его уже никто не мог. И в его планах, конечно, здесь вот идея, что давайте мы еще и Польшу.
В.Дымарский
―
Надо сказать, что покушений на Гитлера было очень много. Не будем о всех говорить. Вернее, не самих покушений, попыток было много. Но практически все они были в зародыше задавлены.
Д.Прокофьев
―
Как сказать. Трескову просто не повезло. И в марте 43 года адъютант Трескова подложил бомбу в самолет, который летел с Гитлером, причем подложил его полковнику… Но что-то не сработало, Шлабрендорф приезжает к Брандту, говорит – не те бутылки, плохой коньяк… Открыл. Брандт ему дает две бомбы со взрывчаткой, Шлабрендорф вручает ему две бутылки коньяка. А буквально через неделю другой товарищ фон Трескова должен быть взорвать Гитлера, покончив с собой при этом. Гитлер должен был посетить выставку… Камикадзе. Из-за какого-то протокольного момента Гитлер отказался от выставки.И уже только в 44 году начинается подготовка к покушению, которое должно быть не само по себе. «Ну, хорошо», - рассуждают заговорщики. «Мы убьем фюрера, а что делать дальше?». Тем более, что такой момент еще есть. У Гитлера есть преемник, Геринг, которому по закону, который Гитлер специально принял, в котором черным по белому было прописано, что если что-то происходит с фюрером, вся полнота власти переходит к Герингу. И все должны ему подчиняться. Этот момент передачи власти был прописан.
И заговорщики говорят: нет. Власть должна перейти к армии. Но как это сделать? А вот здесь появляется знаменитый план «Валькирия», в котором Штауффенберг играет важную роль, но в разработке играет не решающую роль.
В.Дымарский
―
Больше исполнитель…
Д.Прокофьев
―
Как сказать, он был не только боевым офицером. Он служил в оперативных отделах, это – боевое планирование. Он был начальником штаба армии резерва. Что такое армия резерва? Сеть формирования внутри Германии, у которых есть определенные задачи. Части, укомплектованные, что важно, с офицерским корпусом, имеющим боевой опыт, не тыловики, хотя название армии – резерв. Их задача – подготовка призывников и отправка их на фронт. И поддержание порядка внутри самой Германии на случай восстаний, мятежа. Наводить порядок в самой Германии. И армия резерва – это крупное военное формирование, войска которого сосредоточены в Берлине и основных центрах.И Штауффенберг – начальник штаба этой армии. На эту должность он попадает после того, как в 42 году в Северной Африке получает тяжелейшие ранения. Он потерял кисть одной руки…
В.Дымарский
―
Сомнения в его боевых заслугах и достоинствах… Я имею в виду. Что в самом этом заговоре у него была роль больше исполнителя.
Д.Прокофьев
―
У него была роль исполнителя, у него была роль такого харизматичного лидера.
В.Дымарский
―
Допустим, заговор бы увенчался успехом. Гитлера нет, он не возглавлял бы Германию…
Д.Прокофьев
―
Для себя он здесь… Можно провести аналог, он сыграл роль в заговоре 20 июля ту же самую роль, как в России София Перовская в заговоре 1 марта. Человек, благодаря энергии и храбрости которого он был осуществлен, но никто не говорил, что Штауффенберг давал политические посты. Он считал, что единственный из заговорщиков, кто имеет силу, опыт, храбрость, чтобы выполнить этот акт, но на ключевые посты он не претендовал.По мысли заговорщиков государство должен был возглавить НРЗБ. И естественно они предполагали, что поддержат фельдмаршал Клюге и фельдмаршал Роммель. И плюс еще генералы чуть более низкого ранга, которые понимали, что лето 44 года, после высадки союзников и операции «Багратион»…
В 44 году, после Сталинграда, Курска, немцы считали, что могут войну не проиграть. Уже в 44 году преимущества численного уже не было и у Советского Союза…
В.Дымарский
―
И никто не знал, как поведут себя союзники.
Д.Прокофьев
―
Немцы не знали. И Советский Союз мог остановиться на границе, и союзники были не в Европе. Что же, Роммель не отразит вторжение? Конечно отразит. Для немцев был полный шок вторжение в Нормандии, при том, что после успеха первой высадки все были готовы. И войска союзников забуксовали на несколько недель, все висело на волоске. Немцы считали, что в крайнем случае вернутся в свои границы Германии.Но летом 44 стало понятно, что здесь с Гитлером ловить больше нечего. И все большее количество немецких офицеров присоединяться к заговорщикам или начинают поддерживать нейтралитет.
И самый большой успех заговорщиков – привлечение к нему генерала Фельгибеля. А генерал Фельгибель – начальник войск связи, который может отключить от связи Гитлера. Даже если что-то пойдет не так, то это – человек, по каналам связи которого будут переданы приказы, передающие власть в Рейхе военным и гражданскому правительству. Была группа немецких политиков на антинацистских позициях. Это были немецкие консерваторы-националисты… НРЗБ спасло то, что он уже сидел в тюрьме, его нельзя было подверстать к заговору.
В.Дымарский
―
Я не про заговор, я в принципе говорю, что политиков такого рода было достаточно.
Д.Прокофьев
―
И здесь существует такая ошибка в историографии, что пытаются… Восточногерманские историки, трактовка такая, что была прогрессивная группа, Штуаффенберг, которые были готовы позвать и коммунистов к власти, и привлечь левые силы. Такой широкий политический диалог, надо было немецких коммунистов подверстать к заговору, хотя все их участие свелось к тому, что они пошли на контакт с коммунистами. Это были провокаторы гестапо.
В.Дымарский
―
Коммунистов уже не было… На эту знаменитую и громкую историю с Красной Капеллой. Красная Капелла, которой удалось создать сеть по всей Европе, и основой этой сети во всей Европе были компартии. Коммунисты, сочувствующие. В Германии тоже была Красная Капелла, но она там была основана на позициях антифашистских, но не коммунистических.
Д.Прокофьев
―
Да. Поэтому здесь речь шла не о союзе с коммунистами. Это были немецкие националисты, немецкие консерваторы, антифашисты… Которые считали, что фюрер и его режим привели Германию к катастрофе. Антинацисты. Они стояли не на коммунистических позициях. Там были и националисты, тот же самый Штауффенберг. Он был старого образца, классический немецкий националист.
В.Дымарский
―
Вот сегодня спросить военных, Штауффенберг, он герой или предатель?
Д.Прокофьев
―
Смотря какие военные будут на этот вопрос отвечать.
В.Дымарский
―
Я проводил опыт с российскими военными. Они говорят, что он же предал Гитлера. Речь идет о том, что он нарушил присягу.
Д.Прокофьев
―
Да. Но сейчас немецкие офицеры и солдаты принимают присягу на месте казни Штауффенберга. Как бы в память о нем. Генерал Хойзингер, который…
В.Дымарский
―
Не столько в память, сколько в назидание, что присягу при определенных условиях можно нарушить, если интерес страны выше.
Д.Прокофьев
―
Да. И здесь один из таких вот… Не участников заговора, но знавших о нем, генерал Хойзингер, который был в тот момент в помещении, где взорвалась бомба, который знал о планах Штауффенберга, который знал, что если Штауффенберг внезапно вышел во время совещания, сейчас может произойти. Хойхзингер стоял у доски, с картами, делал доклад. И потом один из участников был тяжело ранен, один из участников заговора под пытками в гестапо назвал имя Хойзингера, к нему приехали в госпиталь. Но ничего от него не добились.После войны у Хойзингера спросили, как он оценивает поступок Штауффенберга. Он ответил: «Клаус спас честь Германии. Безотносительно. Теперь мы, немецкие офицеры, можем смотреть в лицо нации, он спас нашу честь». И сам Штауффенберг оценивал это непосредственно перед актом, он сказал своему брату: «Независимо от того, какой будет результат, мы обязаны это сделать ради будущего Германии, чтобы никто не смог упрекнуть немецких офицеров, что мы не боролись».
В.Дымарский
―
С одной стороны. У всех по-разному складывалось. Это уже 44 год, год до окончания войны. До этого они пять лет воевали.
Д.Прокофьев
―
Но в конце концов решили…
В.Дымарский
―
И хорошо воевали.
Д.Прокофьев
―
Хорошо воевали. Почему это и было потрясение для того же Гитлера, что вот эти верные служаки, кавалеры высших наград, которые себя проявили…
В.Дымарский
―
Следовали тем обещаниям присяги, которую они дали.
Д.Прокофьев
―
Такой ведь момент был. Тот же Штауффенберг с учетом его прошлого, что он принадлежал к древнейшей аристократической семье, что он был лично очень богат, герой войны, тяжело ранен. Он не замазан был никакими преступлениями. Он просто мог уйти в отставку, никто бы слова не сказал, человек руки потерял и глаз. Мог уйти в отставку в свое поместье, и после войны бы тихо жил. Конечно, он в новой Германии был бы востребован скорее всего. Человек пошел на самопожертвование.Точно так же, как и все могли в принципе…
В.Дымарский
―
А есть какая то оценка общего числа участников?
Д.Прокофьев
―
Было несколько сотен человек казнено. Но заговор сам гестапо не смогло вскрыть все. Речь шла о сотнях участников. НО ядро основное, несколько десятков, оно все НРЗБ. Кроме Шлабрендорфа, который остался жив. Был в гестапо, был приговорен, один из участников первых покушений. Не успели привести приговор в исполнение.Уцелели многие участники заговора. Штауффенберга и его товарищей, кто непосредственно арестовал генерала Фромма и пытался передать власть военным в Берлине, они были казнены в тот же день. Остальные буквально в апреле 45…
В.Дымарский
―
А как они раскрыли это? Кто выдавал?
Д.Прокофьев
―
Здесь ведь что произошло. Мы не будем останавливаться долго на самом покушении. Штауффенберг специально прилетел на это совещание с Гитлером, «Логово волка», где была взорвана эта бомба. Он возвращается, после взрыва ему удается выехать за оцепление, он возвращается на аэродром, летит в Берлин. И здесь он узнает, он связан с Фельгибелем, и он говорит: «Случилось ужасное. Фюрер жив». Двусмысленная фраза… Дальше Фельгибель поставил под контроль армейские системы связи. Были еще эсэсовские, отдельные. Но ним прошла информация, что фюрер жив. И здесь заговорщики заколебались.Одно дело, когда фюрера нет, и действуем по плану, другое дело, когда фюрер жив.
В.Дымарский
―
Сейчас прервемся на выпуск новостей, после чего продолжим программу.НОВОСТИ
В.Дымарский
―
Еще раз добрый вечер, продолжаем программу «Цена Победы», сегодня в эту программу перекочевала тема Штауффенберга и покушения на Гитлера, перекочевала из июльского номера журнала «Дилетант», главная тема которого посвящена этому событию 20 июля 44-го года. Перекочевала из программы «Дилетанты», где мы говорили не столько о Штауффенберге, сколько о людях, которые его окружали.А сегодня мы продолжаем эту историю, отсылая вас еще раз к журналу, где все намного подробнее. И мы остановились на том, как были… Со Штауффенбергом более-менее понятно, хотя он успел уехать, но подозрение пало на него. А как было, чтобы были в тот же день расстреляны, надо было быстро узнать других заговорщиков, вот это ядро. Как о них узнали?
Д.Прокофьев
―
Началось с того, что по плану, узнав о гибели Гитлера, генерал Фромм, командующий армией резерва, должен был отдать приказ о приведении в действие плана «Валькирия». По которому власть переходила к военному командованию, а было добавлено Штауффенбергом, что должны были быть изолированы войска СС. Подлежали изоляции те, кто представлял угрозы для военных. Раз уж власть военная, значит, альтернативных центров силы быть не может, ситуация слишком серьезная. И в 16 часов генерал Ольбрихт, уже зная о том, что Гитлер жив, он отдает приказ о плане «Валькирия». Докладывает Фромму, что Гитлер погиб, приводим в действие план.А Фромм решает проверить. Звонит Кейтелю, и Кейтель говорит, что было покушение, что фюрер жив. И в этот момент в кабинет ФРомма входит Штауффенберг со своим адъютантом, который был участников покушения. Говорит: «Что происходит?». Фромм понимает, в чем дело, он говорит Штауффенбергу: вы арестованы, вы должны немедленно застрелиться. «Фюрер жив?». «Герр Фромм, я лично установил эту бомбу, там никого не могло остаться в живых. Кейтель лжет, я все видел сам, я был там. Или вы продолжаете действовать, или мы вас арестуем».
И Фромму становится ясно, что ключевое звено заговора – Штауффенберг. И в штаб-квартиру прибывает генерал НРЗБ, приезжает генерал НРЗБ, король танковых войск в 41 году. Ольбрихт отдает приказ другому участнику заговора о том, что нужно арестовывать эсэсовцев и…
Кстати, в Париже все проходит как по маслу. Причем эсэсовцы не оказывают сопротивления. И есть у меня подозрения, видимо, они предполагали, что раз так сложилось, что не будем… Вот сейчас война закончится.
В.Дымарский
―
Тем более, что это конец июля, а в августе Париж был освобожден.
Д.Прокофьев
―
Никто умирать не хотел. И вот тут что происходит, столкновение двух приказов. Начинают войска на местах получать противоречивые указания. Заговорщики говорят, что Гитлера нет, выполняйте наши приказы, власть перешла к новому правительству. С другой стороны звонят из ставки…И решающую позицию… Оказывается на другой стороне другой офицер, который сыграл решающую роль в подавлении в подавлении заговора. Майор НРЗБ, герой войны, кавалер рыцарских крестов, который назначен командиром батальона охраны штаба армии резерва. И ему отдают приказ арестовать Геббельса, у Геббельса есть канал связи с Гитлером, он знает, что Гитлер жив, он продолжает рассылать сообщения… Конечно, надо нейтрализовать Геббельса. И происходит эпизод, который много показан. Что генерал Реммер приезжает к Геббельсу с указом об аресте. Геббельс звонит, говорит, «сейчас вы поговорите с фюрером». Реммер берет трубку и Гитлер по телефону производит его в полковники, приказывает арестовать заговорщиков. И он тут же возвращается в штаб-квартиру, они освобождают генерала Фромма. Штауффенберг захвачен, ранен в перестрелке. И генерал Фромм тут же устраивает импровизированный трибунал…
А генерал Бек, который приехал, человек, который должен был стать главной государства, он просит разрешения покончить с собой. Фромм дает ему пистолет. А Штауффенберга и остальных выводят во двор, сумерки, включают автомобильные фары, строят расстрельный взвод. Штауффенберг кричит «Да здравствует священная Германия», залп. После этого начинается, Фромм становится основным источником информации для гестапо. Фромм думает, что теперь он должен помочь разоблачить заговор. Это ему, кстати, не помогло, его расстреляли по обвинению в нерасторопных действиях.
Начинают хватать тех, кто был тогда в штабе армии резерва, начинают, арестовывают и фельдмаршала Вицлебена и генерала Гепнера. Во Франции арестовывают генерала НРЗБ, и начинаются тут же еще… Дело в том, что еще несколько участников заговора были задержаны в таких неблизких… От тех провокаторов, коммунистов гестапо имело представление о заговорщиках, но они не думали, что вовлечено столько военных. Там была гражданская часть. И если их просто допрашивали допросом третьей степени, то тут начинаются зверские пытки. И люди начинают называть всех, кто так или иначе имеет отношение.
Под подозрение берутся все, кто контактировал со Штауффенбергом. И в этот момент происходит самоубийство фон Трескова. Он покончил с собой на Восточном фронте, узнав о провале заговора. И становится понятно, делается вывод, что вот где гнездо заговорщиков. И для Гитлера это прекрасное объяснение, почему терпят поражение в Белоруссии. Конечно, в группе армий «Центр», вот они все предатели здесь. Теперь ему становится понятно, как ему кажется, почему он терпит поражение.
На допросах начинают людей ломать, и чем больше, тем больше называется имен, тем больше составляются списки. И гестапо начинает повальные аресты по всей Германии. Плюс еще пользуясь этой ситуацией, Гиммлер уничтожает тех, кто, как ему кажется, к нему не лоялен, кого он считает нужным заменить своими людьми. Разворачивается вакханалия такая уничтожения.
В.Дымарский
―
Насколько эта информация о заговоре, провале, насколько она была распространена? СМИ писали об этом?
Д.Прокофьев
―
Конечно. У меня было такое уникальное свидетельство из первых рук, я знал человека, который был во время войны в Германии в плену, он был нашим офицером. И в 44 году он был в лагере в Германии. И когда прошло сообщение, радиоприемник, прибежал – там все пленные сидели, разных стран. Прибежал какой-то француз, который закричал: «Патриоты, Гитлер мертв». И, говорит, самое интересное, что у немцев, охранников… Это было такое облегчение. Все бросили работу, весь лагерь тут же… И ни один немец не сказал, что нужно продолжать работу. Вот был такой общий вздох облегчения, а через несколько часов приходит сообщение по радио, что нет.Из этого было сделано целое шоу. Гитлер выступал, подробно рассказывал, обратился к нации. Что кучка… Очень старательно говорит, что творилось. Рассказывает, что покусились на фюрера, что провидение уберегло фюрера. Начинаются массовые истерии во всех СМИ.
И все это подается под соусом «теперь-то мы точно победим». Реакция в войсках очень сложная. Потому что особенно фронтовые офицеры… Они сохраняют лояльность Гитлеру. Больше того, момент какой. Чего боялся тот же самый Гиммлер и Гиббельс. Эсэсовцы знали, что Гитлер жив. Они страшно боялись открытого столкновения эсэсовских частей с войсками. Если бы такое столкновение произошло, никто бы не мог дать гарантию, как бы себя повела армия. Гитлер-не Гитлер… Вермахт, войска германской армии раздавили бы эсэсовские части в силу численности. И больше всего боялись… Неизвестно, если бы на захват были бы брошены эсэсовцы, никто не мог бы сказать, как бы себя повело армия. В Германии не было другой силы.
В.Дымарский
―
А не были ли обвинены люди, которые составляют личную охрану?
Д.Прокофьев
―
Нет. «Просмотрели…». Вы знаете, оргвыводы были такие, что через несколько месяцев после покушения знаменитый немецкий ас Эрик Хартман приехал получать в ставку Гитлера НРЗБ крест с бриллиантами. Ему говорят: «Сдайте оружие». Он говорит: «Никогда не сдавал оружие, потому что как так – я сдам оружие?». «Вот после покушения на фюрера все должны сдавать оружие». Хартман говорит: «Ну, тогда я не получу крест, я не буду сдавать пистолет». Пришел адъютант Гитлера, говорит: «Фюрер сказал, что вам можно». Хартман достал пистолет. «Ну, раз фюрер разрешил, из уважения оставлю пистолет».Не было таких мер безопасности. Больше того, гестапо не имело хорошей агентуры в армии. Вот того, что мы бы сказали – особые отделы, как в Советском Союзе. Этого не было. И измену среди своих считалось, что армия ищет сама. Понятно, что была контрразведка, но это была армейская контрразведка.
В.Дымарский
―
Смерши…
Д.Прокофьев: Смерш
―
это контрразведка, но военная, которую Сталин подчинил себе как наркому обороны. Это была контрразведка наркомату обороны.
В.Дымарский
―
Контрразведка врагом объявляет кого угодно.
Д.Прокофьев
―
Ну что мог пронести. Ну как досматривать, вот Штауффенберг… ничего подобного в этом смысле в Советском Союзе быть не могло, чтобы допустили офицера, да еще позволили ему активизировать взрывчатку, ничего подобного у Сталина бы не допустили. А здесь вот такая была охрана. Внешняя охрана была сильная, атаковать было совершенно нереально. Но проникнуть изнутри оказалось вполне возможно.
В.Дымарский
―
Конечно, спекуляций много. Но советского следа там абсолютно нет.
Д.Прокофьев
―
Советского следа не было. Больше того, очень было большое желание представить это как происки британской разведки. Нет, ничего не нашли. Было полностью внутреннее дело. Больше того, товарищу Сталину не очень-то и хотелось, чтобы с Гитлером что-то произошло, потому что он в этой ситуации вполне логично предполагал, и это была основная советская версия, что якобы генерал… Да, конечно, Гитлера убить надо, но что якобы они планировали договориться с союзниками, сохранить фронт…
В.Дымарский
―
Да, еще непонятно, как бы повели себя новые власти.
Д.Прокофьев
―
Да. Хотя, конечно, НРЗБ настаивал, что мир должен быть со всеми. Контакты постоянные продолжались. И здесь позиция в отношении прекращения войны, позиция была солидарная у всех заговорщиков. Война должна была быть прекращена на всех фронтах. Никаких вот «с союзниками против Сталина», «со Сталиным против союзников» - нет. Если мы хотим сохранить Германию в прежних границах, то мы должны идти на мирные переговоры и отмежевываться от нацистов.
В.Дымарский
―
Я должен сказать, что непонятно, каковы были бы последствия этого с точки зрения реакции союзников. Думаю, Запад бы сказал: «Ну, раз такое дело, надо остановиться».
Д.Прокофьев
―
Было требование, на котором настаивали все. Безоговорочная капитуляция, подтвержденная в Тегеране, что капитуляция без вариантов и требований. Если бы покушение удалось… И власть была бы взята. Я думаю, что германская армия прекратит сопротивление, были достаточно значительные. Но никто, ни союзники, ни Сталин не имели никакой программы, как действовать в этом случае. То есть, о немедленном перемирии речи бы не пошло.
В.Дымарский
―
НРЗБ?
Д.Прокофьев
―
Трудно сказать. Только при условии немедленного отхода немецких войск. Никто бы не позволил оставлять в руках немцев северную Францию, оставлять… Могли идти речь о возвращении к границам. А как вы проведете это возвращение, как вы отзовете войска, как вы будете действовать… Это – дело не одного дня. И замечательный, кстати, вопрос… Очень показательно из романа, из фильма диалог Штирлица и генерала немецкого.- А почему вы не сдадитесь?
- А семья? А фанатики в штабе? А трусы, которым легче драться, веря в мифическую победу, чем сдаться союзникам?
Как себяч повели бы войска – очень сложно. Тем более, что заговорщики не шли под знаменем, публично не заявляли о планах капитуляции, немцы их не поняли бы. Они говорили, что политика Гитлера привела Германию к катастрофе. Вот он плохо ведет войну, мы теперь будем вести ее хорошо. Заключим перемирие, договоримся, сохраним какие-то территории. Но о немедленном прекращении боевых действиях речи не шло.
Война бы продолжилась с непонятным результатом. Никакой немедленной остановки боевых действий бы не произошло. Конечно, были бы спасены, безусловно, миллионы жизней евреев, которые погибли в лагерях в последний год войны. Немедленно была бы прекращена практика уничтожения, печи Освенцима погасли бы моментально. Была позиция, что никакого геноцида, уничтожения.
Собственно, вот эта гитлеровская практика и привела очень многих в ряды заговорщиков.
В.Дымарский
―
Штауффенберг в сегодняшней Германии, он герой?
Д.Прокофьев
―
Безусловно. Национальный герой, который сейчас за последующие три четверти века, отношение к германской историографии только, скажем так, ничтожная, самая маргинальная часть может называть его предателем. Не говоря уже о том… Кстати, изменение такое радикальное в отношении к заговору 20 июля произошло в 53 году, когда Реммер, пытаясь вернуться на службу… Он дожил до конца войны, пережил ее абсолютно не раскаявшимся нацистом. Реммер всю жизнь поддерживал всякие нацистские группировки. Реммер заявил о том, что Штауффенберг и его товарищи – предатели, которые действовали по английской указке.И тогда немецкий судья возбудил против Реммера дело. «Давайте расследуем, что было». И судебный процесс постановил, что гитлеровское государство было не правовым, значит, действия Штауффенберга были законны с точки зрения немецкого права. Это Гитлер незаконно занимал власть…
В.Дымарский
―
То есть, есть правовое оправдание его действий?
Д.Прокофьев
―
Есть, 53 год, поскольку Гитлер был узурпатором власти, и все, что он делал, было не правовое, то свергнуть его – это правильное дело. А другой участник заговора, очень крупный ученый-теолог, он написал целое обоснование, из которого сделал в конце вывод, что Гитлер…Да. Убийство – страшное дело. Но Гитлер – это дьявол. А для христианина поразить дьявола – это благое дело. И смерть диктатора – святое дело, на которое мы должны пойти любой ценой.Он тоже был казнен в апреле 45. И то, что отмечали и сами гестаповцы, что как раз гражданские участники сопротивления, они проявили исключительное мужество и под пытками, на суде, во время казни.
В.Дымарский
―
Спасибо. Мы благодарим Дмитрия Прокофьева. Только напоминаю нашим слушателям еще раз, конечно, что есть еще подробное описание в журнале «Дилетант», там ярко, с инфографикой, там тексты… В общем, эта история надолго, в том смысле, что к ней будут возвращаться, и Германия, и мы, сколько воспоминаний о войне еще живо. И это – одна из таких страниц очень ярких, героических и драматических.
Д.Прокофьев
―
Если только немецкая военная… Мировой истории.. История заговора против тирана всегда станет важной.
В.Дымарский
―
Конечно. Всего доброго и до встречи через неделю.