Враги блокадного Ленинграда глазами чекистов - Борис Ковалев - Цена Победы - 2019-06-22
В.Дымарский
―
Добрый вечер, в эфире программа «Цена Победы» и я, ее ведущий, Виталий Дымарский. Сегодня наша программа выходит из Петербурга, из хорошо знакомой, наверное, всем гостиницы «Гельвеция». И также хорошо знаком вам мой сегодняшний собеседник, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории Российской Академии Наук Борис Ковалев. Борис Николаевич, в очередной раз добрый вечер.
Б.Ковалев
―
Добрый вечер, здравствуйте.
В.Дымарский
―
Борис Николаевич у нас занимается многим, но всегда тем, что касается Второй мировой войны. На сей раз, перебравшись… В последний раз мы говорили с Борисом Николаевичем, когда он представлялся профессором Новгородского университета имени Ярослава Мудрого, то круг его интересов был в основном там. Сейчас он перебрался в Петербург. Соответственно, и круг интересов тоже немножко сместился. Хотя не намного, тот же северо-запад.Итак, сегодняшняя тема звучит интригующе: враги блокадного Ленинграда глазами чекистов. Скажите мне, пожалуйста, первый вопрос. Глаза чекистов видели других врагов, не тех, которые были понятны всем?
Б.Ковалев
―
Ну, понятно, что сфера профессиональной деятельности любого сотрудника государственной безопасности – смотреть гораздо шире, смотреть гораздо глубже. А на неких корпоративных мероприятиях, честно и откровенно говорить не только об успехах, но и говорить о неудачах. Говорить о тех проблемах, которые стояли перед жителями блокадного Ленинграда, красноармейцами, чекистами. Вот те самые страшные 900 дней. Грядет дата 22 июня, День памяти и скорби. И 76 лет, 22 июня 1943 года в Ленинграде в Большом доме состоялся…
В.Дымарский
―
Надо объяснить нашим слушателям, что такое большой дом. Большой дом – это местное управление КБГ. Тогда еще НКВД.
Б.Ковалев
―
Да. Там состоялась некая научно-практическая конференция, на которой были подытожены реальные события двух лет войны. Когда собравшиеся сотрудники должны были решить для себя, что они сделали правильного, что они сделали неправильного, что еще предстоит сделать.Это было внутриведомтсвенное мероприятие. Им руководил в качестве главного оратора небезызвестный Петр Николаевич Кубаткин, человек, который олицетворяет то, что называется механизм и жертва репрессивной политики. Почему? Потому что этот человек, делавший феноменальную карьеру в годы Большого террора, его подозревали уже после смерти в том, что именно он организовал убийство Карла Радека. Но этот человек, который зарекомендовал себя как очень опытный и очень профессиональный руководитель в годы войны, однако, оказался репрессирован по печально известному «Ленинградскому делу», вместе с другими чекистами и руководителями ленинградского партизанского движения, партийными руководителями он был расстрелян. А реабилитирован буквально через несколько лет. 54-55-й год это было, практически сразу после смерти Сталина, но еще до начала этой основной волны реабилитации.
В.Дымарский
―
Они подводили итог своей работы? Как они работали с населением…
Б.Ковалев
―
Какие основные вопросы заслушивались на этой научно-практической конференции. Во-первых, формы и методы подрывной работы фашистских разведок и наши задачи. И здесь я обращаю ваше внимание, что множественное число – фашистские разведки. И особо выделялось и подчеркивалось, что против нашей страны работает финская разведка, упоминались спецслужбы Испании. Подчеркивалось, что у каждой страны-сателлита Третьего рейха есть свой конкретный интерес.Второй вопрос, который был подробно рассмотрен. Формы и методы подрывной деятельности немецкой агентуры. И этот вопрос был рассмотрен в хронологии. Каким образом начинали работать немецкие спецслужбы в 41 году, сразу же после начала войны. Как они переделывали свои основные направления в 42 году, как они работают сейчас против нас, в первой половине 43.
В.Дымарский
―
Когда вы говорите «против нас», имеется в виду только блокадный Ленинград?
Б.Ковалев
―
И нет, и не НРЗБ. Мы говорим об управлении областном, следовательно, речь идет как о блокадном Ленинграде, так и о территории области, так и о зоне ответственности Ленинградского фронта. Интересует наших чекистов то, что происходит на оккупированной территории Северо-запада России и Прибалтики.
В.Дымарский
―
Еще такой вопрос. Они имеют в виду под агентурой именно немецкий агент, засланный в блокадный Ленинград или наши люди?
Б.Ковалев
―
Они говорят практически про всех. Я хочу рассказать вам, насколько на этом совещании сочеталась и некая советская традиционность, привычность, как и тот реальный опыт, который был накоплен на протяжении двух лет войны. И когда мы говорим о некой формальности, первое, что бросается в глаза, в первом докладе. В первом абзаце – благодарность за все успехи выражается кому? Ленинградской партийной организации и ее руководителю Андрею Александровичу Жданову. Вот этот тезис, что мы всеми победами обязаны нашей родной партии. Хотя тут время от времени идут отсылки к Сталину, но благодарится именно Жданов.
В.Дымарский
―
На этом совещании не шла речь о собственных ошибках?
Б.Ковалев
―
Речь шла о собственных ошибках. Но если мы… В том числе – военных, в том числе – вопросах борьбы с вражеской агентурой. И хочу заметить, что чем интересно это совещание. Это вот такой получается коктейль из неких штампов, неких стереотипов, но при этом серьезным анализом того, что мы не сделали, какие ошибки совершили. И иногда докладчики по сути своей противоречат сами себе. То есть, они начинают за некое здравие, в самом их выступлении встречаются сюжеты за упокой. Ну а далее, в общем-то… Из категории «Уважаемые товарищи, надо учесть ошибки, давайте работать».Что меня удивило больше всего. Казалось бы, война идет уже два года. Казалось бы, у нас есть безусловный враг. О том, что это враг, сомнений нет. Однако в качестве некоторого символа вселенского зла обозначаются следующие личности. Требушинский и Крюков. Далее. Врангель и Деникин. Два. Я думаю, что вы легко догадаетесь, кто под номером три. Власов и Гитлер, Маннергейм – это враг номер четыре. А мы забыли о Зиновьеве и Троцком…
В.Дымарский
―
А в 43 году почему они враги?
Б.Ковалев
―
А потому что та самая программа Русского комитета генерала Власова, которая сформулирована на оккупированной территории, это не просто продукт деятельности нацизма, фашизма, а та самая программа, хорошо известная советскому народу, которую можно определить словами «реставрация капитализма в нашей стране».Получается, что вот эти враги, образ врага, который был сформирован за 25 лет советской власти, он не меняется. И по привычке в этом пленарном докладе идут отсылки и к тем людям, которые действительно представляют угрозу для нас, для нашей страны, для нашего общества в 43 году. Есть люди, которых врагами можно назвать более чем условно. Небезызвестный Милюков, который, кстати, был давно уже… Милюков недавно скончался, за несколько месяцев до этого. Успел порадоваться победе советский войск под Сталинградом. Ленинградцы хорошо знали, что во время Советско-Финской войны он открыто поддержал Советский Союз.
В.Дымарский
―
Я могу добавить, когда работал во Франции с дочерью Деникина, она была свидетельницей как к папе пришли посланцы от Власова. Надеялись, что поддержит. Он отказался, он их выгнал из дома.
Б.Ковалев
―
Как мы понимаем, в 43 году это никого не интересовало. Справедливости ради хочу заметить, что если брать дальнейшие выступления, разговоры, примеры, никаких отсылок ни к Требушинскому, ни к Деникину, ни к Троцкому, Зиновьеву нет. Это только один раз. В начале мы делаем реверанс перед родной партией, потом ищем врага, а потом переходим к конкретным делам.
В.Дымарский
―
Я припас этот вопрос в начале программы… Они должны были отдельно обсудить случай с Власовым?
Б.Ковалев
―
Этот случай… Они его помянули. Но нужно понимать, что к лету 43 года информация о генерале Власове только начинает поступать в Москву и Ленинград. Он в значительной степени, использующийся нацистами как некий символ борьбы с большевизмом, начинает рекламный поход по российским городам… Говорят о нем, о смоленском манифесте. Но пока еще нет достаточно большого количества материала, чтобы можно было эту тему рассмотреть с такой идеологической точки зрения. Тем более, ни для кого не секрет, что именно тогда перед нашими чекистами и Москвой была поставлена другая задача о физическом уничтожении генерала Власова. Готовились группы, которые должны были его физически уничтожить…
В.Дымарский
―
Я думаю, что случай с Власовым был не НРЗБ, как бы сказали сейчас, вопрос федерального значения…
Б.Ковалев
―
Этим занималась Москва, и именно Москва могла давать соответствующие распоряжения в тот же самый Ленинград, поскольку нам понятно, что если речь шла о его уничтожении во Пскове, можно было поставить эту задачу перед ленинградскими чекистами. Если речь шла об уничтожении в Смоленске, понятно, что здесь уже несколько другой регион.
В.Дымарский
―
Переходим к делам?
Б.Ковалев
―
Да. Очень интересный доклад сделал Иван Васильевич Речкалов. Один из первых руководителей Новгородского управления МГБ, неплохо зарекомендовал себя во время войны. Тоже пострадал по Ленинградскому делу. Занимался самой низкооплачиваемой работой… У этого человека было не очень хорошее образование, один класс церковно-приходской школы. Вовремя оказавшись в комсомоле, в органах госбезопасности, сделав неплохую карьеру в годы Большого террора, сделав заслуженную карьеру в годы войны, этот человек был на своем месте. И чем любопытен его доклад – он рассказывает об эволюции немецкой агентуры 1941-43 года. И говоря про 41 год он говорит о сверхмассовой засылке в советский тыл людей, которые под видом эвакуированных, под видом отступающих…Зачастую это было так, могли завербовать ленинградца или ленинградцу, который летом отдыхал на даче. Вдвойне хорошо, если она была с ребенком, втройне хорошо – если это был больной ребенок. И задача, которая ставилась перед этими агентами. Причем могли потратить на них несколько часов. Рассказывать о доблести германской армии, о победах германской армии. Говорить о том, что поражение Советского Союза неизбежно.
В.Дымарский
―
Не те агенты, которые высматривают и записывают номера подразделения.
Б.Ковалев
―
Таких агентов вычислить невозможно, потому что непонятно, кто перед нами. Болтун, паникер, любитель слухов или человек, которого на это дели подвигли немецкие спецслужбы. Понятно, что многое в 41 году из того, о чем они говорили, было правдой. Плюс, когда они вносили панику в ряды красноармейцев, ее ущерб мы можем понять, уровень ущерба. И эта агентура для немцев была почти бесплатной. Это была некая рекомендация, совет… Многие люди, поверившие в то, что если будут работать на них, то им предоставят льготы и теплое место… Многие в это верили. И выявить общее количество этих людей было невозможно.Почему со сбором разведывательных сведений было сложнее? Кроме того, чтобы их собрать, их нужно хотя бы передать. Для первой категории агентуры это не нужно: болтайте, говорите, рассуждайте, нас не интересует ваша судьба. Здесь тоже можно говорить, что особо не интересовала судьба очень многих агентов. И здесь мы должны понять и учесть следующее. Речкалов говорит об одной очень серьезной ошибки, которую допустила в значительной степени наша пропаганда. Когда рисовался образ немецкого агента, кем он был? Понятно, в большинстве своем, это человек – или бывший дворянин, или… Буржуй. Представитель бывших эксплуататорских классов. Например, немец.
Немец, финн или еще кто-то из этих категорий населения, которые так жестоко чистились ещё в 30 годы. Я бы не сказал, что вот этот национальный фактор вообще не учитывался немецкой и особенно финской разведкой. В особенности финская разведка на национальный фактор обращала самое пристальное внимание. Было понятно, что в большинстве случаев отнюдь не это являлось самым главным. И начиная уже с конца 41 года формируются некие группы по 3-5 человек. Естественно, у них есть рации. И группы забрасывались или в блокадный Ленинград, или в тылы Ленинградского фронта должны собирать некие сведения для того, чтобы их передавать затем вот немцам.
В.Дымарский
―
Какие каналы передачи были?
Б.Ковалев
―
Два варианта. Или посредством рации, или человек выполняет задание, собирает сведения и уходит обратно. И в выступлении приводится один трагический или даже трагифарсовый пример. Представьте себе небольшой городок… Важная железнодорожная станция Малая Вишера. И получают каким-то образом сведения, что туда может быть заслан немецкий агент с важным заданием. Естественно, все должны быть на максимальной внимательности, на максимальном контроле. Но что они видят?Оказывается, в родной населенный пункт прибывает герой Великой Отечественной войны, орденоносец, по ранению. К тому же еще и дальний родственник одного из сотрудников госбезопасности. Естественно, этот человек не прячется, живет вполне открыто, даже выпивает с некоторыми из своих родственников. Ну и, отбыв все необходимые дни отпуска, удаляется обратно, как будто бы в расположение своей части.
И каково будет удивление и ужас, когда выяснится, что герой-красноармеец оказывается агентом немецкой разведки. Таким образом ломались штампы и стереотипы, на это обращалось особое внимание.
В.Дымарский
―
Очень интересно, мне кажется, номы вынуждены прерваться на выпуск новостей, после которого мы продолжим нашу беседу.НОВОСТИ
В.Дымарский
―
Еще раз добрый вечер, мы продолжаем программу «Цена Победы», у микрофона Виталий Дымарский. Мой собеседник сегодняшний - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории Российской Академии Наук Борис Ковалев. Не скажу, что постоянный, но частый гость.Мы закончили на агенте, который собирал данные в Малой Вишере, а потом благополучно отбыл. Прозевали? Или что?
Б.Ковалев
―
Здесь речь идет о ломке штампов и стереотипов. О том, что агент не должен…. Не обязательно агент прячется, скрывается, пытается вести себя перед проверяющим очень трусливо. Был и другой случай, который рассказывали. Когда некий немецкий агент, бывший уголовник, человек, у которого были серьезные конфликты с советской властью… Человек, который себя очень хорошо зарекомендовал в лагере военнопленных. Он в лагере военнопленных смог отожраться. В 41 году. Немцы практически не кормя наших военнопленных объявили о таксе: если вы выдаете командира, вы получаете котелок баланды. Если вы выдаете коммуниста или еврея, получаете половину котелка.Этот человек смог выдать нескольких командиров, коммунистов, евреев. И, повязав себя кровью, заслужив доверие, несколько раз успешно засылался в советский тыл под видом советского командира. С неплохо подготовленными документами. Тыловался в частях Красной армии, изображал из себя строгого проверяющего, пока в один день он до такой степени обнаглел, что оказавшись в расположении некоего отряда советских пограничников наорал на одного из пограничников. Потребовал, чтобы срочно предоставил ему данные о дислокации близлежащих частей. Пограничник испугался строгого начальника, сказал, что не может сделать, но может сделать его командир.
Побежал к командиру. Агент понял, что перегнул палку в строгости, и сбежал. А раз человек бежит, значит, человек виновен. Была устроена на него облава, он был схвачен. Было признано, что документы у него безукоризненные. Был определен его маршрут. Удалось через него выявить несколько групп немецких агентов, которым он мог сбрасывать информацию. А эти группы ничем кроме работы на рации не занимались. И вычислить их было сложно. Вот такой пример был приведен на совещании.
Что интересно, какая была самая старая немецкая агентура в Ленинграде.
В.Дымарский
―
Из довоенных?
Б.Ковалев
―
Из дореволюционных. Когда был выявлен человек, завербованный еще во время Первой мировой войны. Война войной, а деньги – деньгами. И некоторые банковские операции уважаемых людей должны были решаться. Как правило, на территории нейтральных государств. И в Норвегии могли встречаться немецкие и советские банкиры, и они могли общаться. И этот деятель получил задание в 17 году – выяснить финансовые счета Александра Керенского, чтобы понять, можно ли его шантажировать. По причине недолгого нахождения Керенского на посту немцы не успели это сделать.Но в любом случае были в бывшей имперской столице люди, которые работали не на Третий рейх, которая работала на Второй рейх.
В.Дымарский
―
Ленин там не фигурировал?
Б.Ковалев
―
Нет. Меня удивило, что во время этого совещания редко звучало имя Сталина и практически не звучало имя Ленина. Но на этом совещании, когда пытались подытожить, а что же было наиболее успешным и страшным в деятельности немецких спецслужб, было обращено внимание вот на что. Печать фальшивых продовольственных карточек зимой 41-42 года. Которые порождали не просто дефицит. Они порождали гибель тысяч и тысяч ленинградцев.И здесь мы видим очень сложную схему, когда немцы используют, с одной стороны, неких инициативников, жителей Ленинграда. Когда к этим политическим изменникам присоединяются экономические преступники. То есть, люди из магазинов. Понятно, что легче всего было напечатать не всю карточку, а те самые отрезные талоны. Немцы предоставляли полиграфическое оборудование. Распространяя эти талоны можно договариваться было, что какая-то часть отоваривается, а какая-то отдается в качестве платы тем нечистоплотным торговым работникам, которые понимают, что явно дело нечисто, когда у одного человека целая пачка карточек.
И вот этот сюжет о недобросовестных торгашах в блокадном Ленинграде он в нашей советской исторической науке тихо несколько раз поднимался. Но как-то у нас замалчивалось или, по крайней мере, недостаточно ярко говорилось о том, что в том числе к этому руку приложили и немецкие спецслужбы. По крайней мере, наши чекисты говорили о том, что ущерб 41 года, самая страшная блокадная зима, она была отягощена и вот этими работами немецких полиграфистов.
Мы ведь хорошо знаем, как немцы печатали фальшивые фунты стерлингов, которыми иногда расплачивались со своей агентурой. Но печать фальшивых продовольственных карточек для них была не особо сложным заданием. И плюс говорится о попытках совершения терактов. Это – третье направление, которым занималась немецкая агентура. Попытка наводить немецкие самолеты на Бадаевские склады. Попытка вызвать еще более тяжелое положение в продовольственном плане.
В.Дымарский
―
Меня всегда интересовал вопрос, предмет гордости блокадного Ленинграда – выпуск военной техники. Эти объекты немцев совсем не интересовали?
Б.Ковалев
―
Естественно, эти объекты их интересовали. Но мы должны понять следующее. Где будет нанесен наиболее успешный удар? Скорее всего там, где его не ждут. И по логике те места, где производились танки, где они ремонтировались находились под особым контролем. По нашей логике. И логика в данном случае аналогична.И, хотя немецкая агентура пыталась проникнуть на эти предприятия, но в большинстве своем на этом совещании эта немецкая агентура значилась не со знаком минус, а со знаком плюс. Те самые люди, которых удалось вовремя вычислить, обезвредить, ликвидировать. И может быть даже вести какую-то игру через них с их немецкими кураторами из тех многочисленных немецких служб и разведывательных школ, которые были разбросаны и на территории Ленинградской области, и Прибалтики, и даже Польши.
В.Дымарский
―
Еще такой вопрос. То, что вы рассказывали, это в основном касалось города. А область, приграничные области, там те же направления деятельности были примерно?
Б.Ковалев
―
Для меня, когда я посмотрел эти документы, было удивительно, насколько выделяют в отдельное направление деятельность финских спецслужб. И в выступлениях чекистов говорится о том, что финнов нельзя недооценивать хотя бы потому, что они ведут во многом собственную игру. И, пожалуй, местами некое вот такое идеологическое составляющее, присяга Новой России, присяга делу борьбы с коммунизмом начинается не столько у немцев, а начинается у финнов. Еще одно направление. У нас была очень интересная конференция, для Санкт-Петербургского университета Петра Великого. И у нас была конференция, посвященная истории Великой Отечественной войны, там было отмечено, что в каких-то сюжетах власовское движение придумали и начали осуществлять не столько немцы, сколько финны. По крайней мере, работали они более квалифицировано и более штучно.И здесь они особо учитывали НРЗБ фактор. То есть, особый интерес у них вызывал и люди, которые владели как русским, так и финским. Особый интерес вызывали люди, которые проживали в Ленинграде. Они не призывали их сразу же переходить к неким действиям – взрывать мост или завод. Нужно было осуществить некое глубокое залегание.
Что касается вербовки союзников, рекомендовалось не вербовать друзей или знакомых, рекомендовалось больше вербовать родственников. То есть, тот самый контингент, когда была следующая надежда: или человек согласится, или нет. Но даже если человек не согласится, то вряд ли он побежит куда следует для того, чтобы сдавать своего родственника. И, памятую советские законы, станет братом, отцом, сыном финского агента.
И здесь очень многие из этих финских агентов должны были ожидать, того что никогда не было и не могло произойти. Вход в Ленинград именно финских войск. Так что здесь мы понимаем, что у каждой из стран были свои интересы.
В.Дымарский
―
Это понятно. Тогда еще вопрос возникает. Была ли некая координация деятельности спецслужб, скажем, Германии и Финляндии?
Б.Ковалев
―
Начнем с того, что на совещании этот вопрос вообще не поднимался. Но по логике координация была. Но эта координация никоим образом, даже судя по тому материалу, который есть, она никоим образом не могла быть стопроцентной. То есть, у каждого государства были какие-то свои интересы. Безусловно, деятельность испанских спецслужб была тоже в значительной степени более чем условной. Когда Франко в 43 году принимает свое знаменитое решение, что Испания действительно является нейтральной страной, когда он отзывает Голубую дивизию с фронта, он же это сделал благодаря той информации, которая ему поступала в том числе и непосредственно с линии фронта. Он мог объективно оценить возросшую мощь Красной армии. Он мог оценить возросшую ненависть населения на оккупированной территории к пришлым людям.И естественно, и Сталинград, и Курск, и давление на него англичан, американских дипломатов. И меньшая заинтересованность в получении Гибралтара. В том числе – та информация, которая шла к нему напрямую из-под Ленинграда, подвигла его к тому, что Испания в конце 43 года продолжила выход союзников Третьего рейха из единого коричневого фронта.
В.Дымарский
―
Такой еще вопрос, касающийся совещания. Говорилось ли по поводу нашей агентуры? Удавалось ли перевербовать агентов, который вылавливали? Много ли поймали? И благодаря чему поймали?
Б.Ковалев
―
Речь об этом шла, было несколько докладов и об агентуре, и об ее воспитании, о темпах работы, о чекистских кадрах, об их воспитании. Об этом речь, конечно, идет. И вопросы в том числе и негативные примеры, они должны были подготовить и штатных сотрудников, и советскую агентуру к восприятию того, что враг может быть многолик. И это не обязательно может быть человек в образе карикатурного буржуя или немца.
В.Дымарский
―
Враг рядом.
Б.Ковалев
―
Враг рядом. И здесь нужно признать следующее. Когда мы говорим о самом страшном, первом годе войны. Когда мы говорим о процентном соотношении, в большинстве своем арестовывают кого? Паникеров, распространителей слухов, людей, клевещущих на советскую власть. И здесь определить, кто же был за эти человеком – страх, глупость или немецкие спецслужбы, почти невозможно. Статья на всех вешалась одинаковая.Понятно, когда мы говорим об уже подготовленной немецкой агентуре, разоблачить ее было гораздо тяжелее. Но согласитесь, когда у вас обнаруживают рацию, когда обнаруживают некие предметы, которые явно у рядового или офицера Красной армии быть не должны, здесь ваша вина практически доказана. Если у вас обнаружили взрывчатку или тротил, следовательно, вы готовите террористический акт. И Хорошо, что вас успели выявить сейчас, а не когда вы его совершили.
В любом случае, когда мы говорим о статистике, то за время Великой Отечественной войны управлением НКВД было разоблачено 727 немецких и 53 финских агента. Понятно, что на самом деле мы говорим… Числа были гораздо больше, на порядок. НО здесь мы говорим о тех людях, принадлежность которых к спецслужбам была доказана практически на 100%. И это было не только признание, но и доказательства.
Какая-то часть немецкой агентуры совершенно добровольно переходила на нашу сторону. Но это были разовые случаи, по одной простой причине. Обычно в наш советский тыл засылал лишь хорошо проверенную агентуру, обычно повязанную кровью.
В.Дымарский
―
Это смягчало их участь?
Б.Ковалев
―
Безусловно. Сразу же становилось понятно, что с этими агентами можно вести какую-то игру дальше. Они могут посредством каких-то связей передавать в немецкий тыл какую-то дезинформацию. Естественно, это было очень удобно, очень выгодно. К тому же эти люди, если они добровольно пришли, они старались максимально рассказать все, что они знали.
В.Дымарский
―
Еще такой вопрос. Я так быстро посчитал, там около 800 человек. Это практически все – бывшие советские граждане? Или там были национальные кадры? Немцы, которых засылали, финны…
Б.Ковалев
―
Если говорить об этом количестве, понятно, что абсолютное большинство из них – это бывшие советские граждане. Они слишком хорошо знали реалии советской жизни. Они знали язык. Они могли очень четко себя позиционировать, что: «Здравствуйте, я ваш одноклассник, сосед, мы вместе вступали в комсомол. Как же вы можете на меня плохо подумать, когда у меня на груди скромные солдатские медали?».Понятно, что были и профессиональные немецкие разведчики. Но они были сверху, они могли выполнять особо разовые задания. Их берегли, их ценили, и вычислить их было сложнее. К сожалению. Некоторых немецких агентов удалось вычислить уже после того, как они покидали Ленинград. Или даже после войны.
В.Дымарский
―
Еще такой вопрос, подводящий итог. Такого рода совещание – это было исключение, или они проводились повсеместно, и в конечном итоге были итоговые мероприятия. Например, в 45 году или после 45 года. По линии чекистов…
Б.Ковалев
―
Говоря языком Академии наук, подобные мероприятия можно назвать научно-практической конференцией. Когда подводятся, с одной стороны, итоги работы, с другой стороны, скажем так, вырабатываются некие методические рекомендации, советы. И чем интересно это совещание? Оно интересно тем, что когда оно начиналось, вот в такой традиционной форме благодарности коммунистической партии. Определение общего количества врагов. Дальше на протяжении нескольких часов шел очень серьезный, очень вдумчивый и очень профессиональный разговор о наших успехах и недостатках.Но, к сожалению, в некоторых сюжетах, в особенности, если мы сравниваем начало вот этого мероприятия и то самое конкретное практическое определение этой самой работы, сотрудники себе противоречат. То есть, в начале они говорят о некотором образе такого врага, а потом оказывается, что настоящий враг – это не Деникин, не НРЗБ…
В.Дымарский
―
Так полагалось.
Б.Ковалев
―
Да, так полагалось. Это были реалии нашей повседневной жизни периода Великой Отечественной войны, и в очередной раз я хочу сказать, что органы Госбезопасности выступали зачастую и как механизм, и как жертва репрессивной политики.
В.Дымарский
―
Спасибо! По-моему, очень интересный рассказ Бориса Ковалева, надеемся на новые встречи с вами. Борис Николаевич. С нашими слушателями я прощаюсь, до встречи через неделю.