Николай Ватутин и Константин Рокоссовский - полководцы Курской дуги - Валерий Замулин - Цена Победы - 2018-11-03
В.Рыжков
―
Добрый вечер. Я приветствую аудиторию радиостанции «Эхо Москвы», как всегда в это время, по вечерам, по субботам программа «Цена Победы», я сегодня веду ее один, Владимир Рыжков. Сразу представлю своего сегодняшнего гостя, хорошо уже вам известного, историк из города Курска, Валерий Замулин, добрый вечер.
В.Замулин
―
Добрый вечер.
В.Рыжков
―
И я напомню тем, кто, может быть, пропустил. Мы с Валерием Замулиным делаем в рамках нашей программы мини-цикл, посвящены грандиозной битве лета 43-го года, битве на Курской дуге, которая, как мы уже говорили в наших предыдущих программах, была не просто самым важным сражением и битвой в советско-германской войне, но она была самым крупным сражением в целом второй мировой войны в 43-м году и, наверное, одним из самых крупных сражений за всю Вторую мировую войну с 39-го по 45-й год. Что с ней можно сравнить?Наверное, Сталинградскую битву можно сравнить, кампанию 44-го года, наступление Красной Армии на запад и, наверное, битву за Берлин.
В.Замулин
―
Обычно принято считать, сравнивать, на одну полочку ставить Московскую, Сталинградскую и Курскую битвы. И по масштабам, и по значению, которое они имели для борьбы советского народа, нашей страны.
В.Рыжков
―
Москва – это когда впервые остановили на земле гитлеровскую армию, до этого еще была битва над Ла-Маншем, но это в воздухе. Сталинград – первое крупное поражение, когда огромная, почти стотысячная армия была взята в котел, пленена, включая фельдмаршала Паулюса, а Курская дуга, как мы с вами уже говорили – это коренной перелом войны.
В.Замулин
―
Да, абсолютно верно. Советские историки, и я с ними полностью согласен, они считали, что коренной перелом – это не только Курск, это Курск-Днепр.
В.Рыжков
―
Потому что перешли уже после разгрома…
В.Замулин
―
Совершенно верно. Мы под Курском обескровили, потом перешли в наступление, практически добили те силы, в частности – на Юго-западном направлении, которые пытались наступать на Курск в ходе белорусско-харьковской операции. Образовалась брешь, и уже в сентябре советские войска, то есть, 12 июля фронт перешел в контрнаступление, 12 – знаменитая Прохоровка, а в сентябре – уже на Днепре.Вот этот период, когда собранный под Курском потенциал был перемолот. В результате именно после выхода к Днепру происходит резкое изменение оперативной и стратегической обстановке не только на Юго-западном направлении, на всем фронте.
В.Рыжков
―
И в целом это перелом в ходе Второй мировой войны, Германия перешла к обороне.
В.Замулин
―
Безусловно, безусловно.
В.Рыжков
―
Наступления фактически закончились. Итак, мы сделали такое небольшое предисловие, потому что важно было ввести нашу аудиторию в контекст наших предыдущих программ, наших предыдущих рассказов.А сегодня мы сосредоточимся на, мне кажется, очень интересном угле зрения, интересном аспекте этого грандиозного сражения на Курской дуге, мы поговорим сегодня о роли двух выдающихся командующих, двух выдающихся советских командующих. Мы поговорим о генералах армии, 43-й год. Один из которых командовал южной частью Курской дуги, которая была в сторону Воронежа, эта часть называлась Воронежский фронт. И командовал ею генерал армии Николай Ватутин.
И его соратником, соседом, коллегой, товарищем, человеком, который решал ту же самую стратегическую задачу на севере дуги, то, что называлось Центральный фронт, командовал генерал армии Константин Рокоссовский.
И мы с моим гостем расскажем о Николае Ватутине, о его роли, стиле командования, может быть – о его находках, которые были им как военачальником найдены и применены в ходе этого грандиозного сражения. И о Константине Рокоссовском. И тот, и другой – безусловно, выдающие полководцы, безусловно, одни из самых ярких героев Великой Отечественной и Второй мировой войны. Вот о них мы сегодня и поговорим. И начну я вот с чего, начну с подготовки к сражению.
Мы с вами в прошлых программах довольно подробно рассказывали о том, что наша сторона довольно хорошо представляла себе будущий характер наступления. То есть, мы примерно или даже довольно хорошо представляли себе, где гитлеровцы атакуют, какими силами, какое будет направление, какие методы они будут использовать.
И я напомню, что вы в прошлых программах очень важный момент постоянно подчеркивали, что та Красная армия, которая ждала удара немцев в 43-м году – в значительной мере это были сталинградцы. То есть, те солдаты, офицеры и генералы, которые уже имели победоносный опыт сталинградского котла.
Вопрос первый. Итак, на юге – Ватутин, командующий Воронежским фронтом, на севере – Рокоссовский, командующий центральным фронтом. Как они готовили подчиненные им войска к этому наступлению? Было ли это одно и то же в их подготовке к сражению, или, все-таки, стиль Ватутина и Рокоссовского отличался к моменту подготовки к немецкому наступлению?
В.Замулин
―
Тут следует буквально два-три слова сказать, что, в советской историографии, потом в российской, в нашем обществе закрепилась такая, на мой взгляд, неправильная точка зрения о том, что Рокоссовский воевал лучше, он был более талантливым, более успешным, а вот у Ватутина не всегда все получалось. И поэтому как бы Сталин более уважительно относился к Рокоссовскому, чем к Ватутину.Безусловно, верховный главнокомандующий – человек, и эмоции у него были, симпатии, антипатии. Но. Как руководитель Сталин все-таки понимал, что эмоции – это эмоции, а решение конкретных задач и подбор инструментария и исполнителей для них – это первично. Если ты хочешь решить в свою пользу то огромное дело, которое он на себя взвалил, в частности, на посту верховного главнокомандующего.
Поэтому давайте вспомним. Если Сталин считал, что тот или иной военачальник не тянет, не подходит на должность командующего стратегическим объединением, его снимают и все. С понижением. Или отправляют в округ.
Давайте вспомним командующего Сталинградским фронтом Василия Гордова. Не потянул – сняли – командовал армией. Или давайте вспомним Ивана Конева, сколько раз его снимали с фронта? Он командовал Западным, Калининским, Северо-Западным. Причем снимался с формулировкой, что не справился и так далее. А потом его назначают командующим Степным фронтом, и Конев в Курской оборонительной операции, войска Конева, фактически действовали шесть суток. И за эти шесть суток, с 18 по 23 июля официально Степной фронт Коневу вручили орден Кутузова.
Понятно, что это – не оценка командующего фронтом за шесть суток. Таким образом Сталин дал понять, что нужно было успокоить командующего, нужно было доверие продемонстрировать. И то же время он сказал «вот то, что мы тебя снимали, те проблемы, из-за которых мы тебя снимали, часть этих проблем мы берем на себя». В этом отношении надо понимать, что Сталин очень был человеком, настроенным на результаты. И эмоции, когда вопрос касался дела, и для дела был нужен человек, он очень внимательно к этому относился.
Безусловно, то, что он демонстрировал в отношении Рокоссовского, безусловно, командующий Парадом Победы… Это после войны. А в годы Отечественной войны тоже были такие важные моменты, которые говорили о том, что верховный главнокомандующий с глубоким уважением относится к таланту и к той работе, которую делал Рокоссовский, безусловно.
Что касается Ватутина – да. У него со Сталиным были сложные отношения. Но это не значит, что Сталин не ценил Ватутина как полководца, как командующего крупным объединением, фронтом.
Повторюсь, если бы он считал, что Ватутин не тянет, он бы давно его снял. Другое дело, что не все качества характера, не всегда стиль Ватутина отвечал той обстановке. И он решал не всегда так задачи, как бы хотелось Сталину. В том числе и на первом этапе Курской битвы. Известные воспоминания Хрущева, который говорил, что в начале Курской оборонительной операции ситуация была очень сложной, в том числе из-за ошибок Сталина, ведь это Ставка просчиталась с направлением главного удара. Тем не менее, были…
В.Рыжков
―
Думали, что с севера ударят, а ударили как раз с юга. На Ватутина.
В.Замулин
―
Были звонки каждый день с Москвы, фактически в форме разноса Ватутину, «не умеете воевать, противник двигается, мы вам дали такие силы, средства, а вы…». Не только лично от Сталина, это были члены Ставки, Молотов и так далее.Но отношение к Ватутину проявилось более наглядно в ходе Корсунь-Шевченковской операции, котел под Корсунью, если честно – это заслуга и Конева, и Ватутин. Вклад войск Ватутина там очень весом, но все лавры достались Ивану Степановичу Коневу. И он за это погоны маршала Советского Союза получил.
Почему такое отношение? Не только потому что это «ну не нравишься ты мне…»
В.Рыжков
―
Иногда это необъяснимые вещи.
В.Замулин
―
Да. Но Сталин формировал свою точку зрения в том числе и под влиянием той информации, которая поступала из органов управления. Прежде всего – из Генштаба. А с Генеральным штабом у Ватутина… Вот перед Курском, весной, начали формироваться отношения с Генштабом… не заладились. Я думаю, причина была…
В.Рыжков
―
Генеральный штаб формировал точку зрения Сталина в значительной степени? То у него неправильно, он не то делает…
В.Замулин
―
Да. И причем эта вот точка зрения была не на низовых уровнях Генштаба. Это были люди, которые могли доносить вот эту отрицательную точку зрения до верховного главнокомандующего. Известно письмо в ноябре 43-го года Ватутина, в котором… Там ситуация была очень неприятная, конфликт подспудно нарастал, в результате Генеральный штаб из-за ошибки, которая была допущена в донесении 1-го украинского фронта, было сказано, что населенный пункт был взят, а он оказался в руках немцев. И Генеральный штаб на основании этого, значит, написал такое нервозное письмо, что командующий фронтом не владеет ситуацией, дезинформирует Москву и так далее.И начальника штаба 1-го украинского, Семена Павловича Иванова, генерала-полковника, его сняли с должности. То есть, удар целился по Ватутину. Сняли его начальника штаба. Но они сработались, у них была связка великолепная. Кто мог так сделать? Письмо было написано Антоновым. Замначальника генерального штаба. И после этого Ватутин пишет письмо в генеральный штаб, начинает объяснять, «я чувствую еще с весны и лета, что к моим войскам, моему фронту отношение предвзятое, а при оценках обстановки, по результатам и так далее».
В.Рыжков
―
А у Рокоссовского было спокойно все?
В.Замулин
―
Да. У Рокоссовского… Он хлебнул свое перед войной, когда он был репрессирован, просидел три года в Крестах, ребра поломанные, зубы выбитые. Но он ничего и ни на кого не писал.То есть, оба военачальника подошли к началу Курской битвы с большим багажом знаний.
В.Рыжков
―
Почему, ведь Сталин прекрасно отдавал себе отчет, и вообще высшее руководство, что это – решающее сражение 43-го года. Отдавали отчет, что Гитлер бросит все силы, какие только есть, что для Гитлера это – вопрос жизни и смерти. Почему были выбраны именно два этих человека, в то время как были и другие? Был Чуйков, Жуков, другие…
В.Замулин
―
Вот этот конфликт, о котором я сейчас говорю, Ватутина, он зародился, на мой взгляд, из-за того крупного поражения, которое произошло в марте 43-го года, когда был нанесен контрудар по юго-западному и Воронежскому фронту, Ватутин тогда командовал Юго-Западным фронтом. И Генштаб, на мой взгляд, руководство Генштабом, точнее – часть руководства, у них сложилось впечатление, что Ватутин в ходе этой операции… Они консультировались с ним, он давал советы, и на базе этих советов, кстати, принимали очень серьезные решения. В марте 43-го года – знаменитая наступательная операция «Звезда».И вот люди, которые принимали эти решения, они, мне кажется, посчитали, что Ватутин их подставил. То есть, ошибочные советы, ошибочные оценки, которые…
В.Рыжков
―
Тем не менее, Сталин на два главных фронта поставил Ватутина и Рокоссовского. Почему?
В.Замулин
―
Потому что в этот момент Воронежским командовал Голиков, Юго-западным – Ватутин. Ватутин быстрее, несмотря на оценки, быстрее понял, что дело заваривается очень серьезное. И приостановил наступление вперед своих войск. А потом начал тянуть, раньше. А Голиков взял Харьков.Как один мой собеседник из штаба воронежского фронта говорил: «У нас командующий закусил удила, понесло его, слишком хорошо все было, Белгород, Харьков и вперед – на Полтаву». Без оценки собственных сил в феврале-марте 43-го года начали наступление в направлении Днепра и Полтавы.
И вот эти ошибки, «закусил удила», были допущены прежде всего Голиковым. И Ватутин себя в этой ситуации, несмотря на ошибки допущенные, проявил себя лучше. Поэтому Сталин в марте переводит Ватутина с Юго-западного направления на Воронежское. Немалую роль в этом переводе сыграли два маршала, бывших товарища по оружию, с которыми он хорошо ладил, очень хорошие такие рабочие отношения с ними складывались – Георгий Константинович Жуков и Александр Михайлович Василевский.
Оба считали, что у этого человека золотые мозги. И прежде всего как штабиста, и как командующего фронтом. По крайней мере, они на порядок выше ценили его, чем Голикова.
В.Рыжков
―
А в ситуации с Рокоссовским сомнений не было?
В.Замулин
―
Центральный фронт, который начал разворачиваться в феврале под Курском – это бывший Донской. После ликвидации группировки Паулюса под Сталинградом начали срочно перебрасывать основные силы, переименовали в Центральный, чтобы дать толчок дальнейшему развитию наступления. На юго-западном наступлении все было хорошо, Харьков взяли, нацелились на Полтаву… И вот эти силы были брошены, чтобы освободить Брянск и ударить на Смоленск.Этой операции не получилось, но Центральный фронт приехал под Курск, начал разворачиваться, ему дополнительные силы с Брянска были. Командующим был Рокоссовский. И это – люди, которые не специально выбирались, так сложилось. Они уже показали себя под Сталинградом.
В.Рыжков
―
Итак, начинается наступление немцев с севера и с юга, чтобы перемкнуть дугу и заключать красноармейцев в котел, клещи знаменитые. И в этот момент оказывается, что главная ударная сила идет не с севера, а с юга. Вот как себя здесь проявили два командующих фронтами, Ватутин с юга с Рокоссовский с севера?
В.Замулин
―
Буквально два слова о подготовке. Несмотря на то, что это были опытные, выдающиеся полководцы, которые приобрели к началу Курской битвы опыт битвы с Вермахтом. Это важно. Не вообще где-то в польской кампании, а конкретно в условиях Советского Союза.К началу Курской битвы оба командующих были в одном и том же положении, сложном. Воронежский фронт лежал на боку, а Центральный на колесах ехал, не был развернут. Оба фронта нужно было восстанавливать. И командующие сыграли большую роль в восстановлении обоих фронтов. К началу Курской битвы это были мощнейшие объединения, способные решить любые, стоящие на тот момент перед верховным командованием Красной Армии задачи. Что они сделали.
Из-за просчетов значительная часть сил артиллерии была оставлена у Рокоссовского. Потому что Центральный фронт имел больше протяженность оборонительной линии. А считали по километражу, нужно на километр столько-то солдат, танков и оружия.
Плюс было решено, что, если немцы не перейдут в наступление первыми, с 15 июля перейдет в наступление Красная армия. И первым должен был наступать Рокоссовский. В результате к начал Курской битвы самое мощное объединение наше, Центральный фронт имел относительно Воронежского артиллерии больше на 26%, минометов – на 30%, ПТР – на 18% больше. А ударили с юга.
По нему ударила 9-я армия Моделя.
В.Рыжков
―
Мы сейчас прервемся на короткий выпуск новостей. Я напоминаю, что мы говорим сегодня о Ватутине и Рокоссовском, о двух главных наших командующих Курской битвы, в гостях у меня Валерий Замулин. И сразу после новостей мы продолжим наш разговор.НОВОСТИ
В.Рыжков
―
Программа «Цена Победы», в гостях у меня сегодня историк из Курса Валерий Замулин, мы говорим сегодня о двух выдающихся полководцах нашей Победы, о Николае Ватутине и Константине Рокоссовском. И мы остановились перед перерывом на новости на том, что ожидался удар основной с севера, а настоящий, главный удар пришелся с юга на Ватутина, у которого было меньше сил и средств для отражения этого удара, чем у Рокоссовского. И вот вы говорили, насколько больше был вооружен фронт Рокоссовского.А теперь – о силах немцев, которые ударили на Ватутина с юга.
В.Замулин
―
Недавно подготовил двухтомник по планированию Курской оборонительной операции советской стороной и операции «Цитадель» немцев. Смотрите. Центральный фронт к 5 июля боевой состав был: 464 179 военнослужащих. 1906 танков. Против него действовала одна единственная армия генерала Моделя, у нее были 191 755 бойцов, 947 бронеединиц.Причем эти танки, 1900 и 940… Причем сюда включены и танки резерва. В результате получается, что по живой силе Рокоссовский имел превосходство в 2,4 раза, а по танкам в 2.
У Ватутина было следующее. Боевой состав Воронежского фронта – 417 451 человек. Танки – 1861. И против него действовали две армии, 4-я танковая и армейская группа. Общая численность боевого состава – 297 831 военнослужащих, 1464 единиц бронетехники.
В.Рыжков
―
Это – намного более мощное соединение, чем на севере.
В.Замулин
―
Преимущество Воронежского фронта над наступающим врагом в живой силе – 1,4 раза, танки – 1,3. 2,4 и 1,4. 2 и 1,3. Самое интересное, как складывалась ситуация непосредственно в войсках. Уровень укомплектованности дивизий, которые оборонялись и наступали. Вот возьмем по группе армий «Юг», мы говорили о корпусе СС, который действовал на том направлении. Вот его общая численность дивизий – 23 160 человек. Моторизованная дивизия СС «Дас Райх» - 20 303 человека.5 июля эти две дивизии нанесли удар по фронту 52-й гвардейской стрелковой дивизии, которая имела общую численность 8,5 тысяч + 2 батальона. То есть, грубо – 9,5 тысяч встретили. А тут – 43 000. 43000 и 9500. Такая же ситуация и была по остальным дивизиям противника. Укомплектованность дивизий Воронежского фронта колебалась в пределах 8450 человек.
А у немцев дивизии были 16, предо мной список. 16 000, 19000, 14000, 15000. И так далее. Численность дивизий противника была в два раза выше. А что было перед Центральным фронтом?
Кстати, у Рокоссовского укомплектованность дивизий была чуть ниже, чем на Воронежском, на 12% в среднем. Но и в дивизиях Моделя личного состава не хватало. В основном – от 10 до 11,5 тысяч. Вот эти цифра наглядно показывают, с чем столкнулись оба командующих.
Вот как решили командующие действовать в этой ситуации? Рокоссовский…
И что самое важное, опасный участок Центрального фронта – это в пределах 42-45 километров. А наиболее танкоопасное направление Воронежского фронта было определено в 164 километра.
В.Рыжков
―
Огромная полоса.
В.Замулин
―
Командование Центральным фронтом, определив 3 направления, все-таки просчиталось. Главное направление оно посчитало третьим. И артиллерии там по количеству было… Орловское направление и Малоархангельское. В районе шоссе, по которому немцы ударят основными силами, там было артиллерии в три раза меньше. Но расстояние-то – 40 километров.
В.Рыжков
―
Можно было быстро перебросить.
В.Замулин
―
На второй день Рокоссовский уже значительные силы имел. Быстро перебросили и подтянули танки. И все эти просчеты не были катастрофичны, они не имели последствий.А что происходило у Ватутина? Ему нужно было прикрыть вот эти 164 километра. Он как полководец считал, что главные силы должны ударить вдоль Оболенского шоссе. То есть, так, как оно и было. Но есть вероятность, что ударят по участку 40-й армии. Поэтому все силы он собрал в трех армиях, в 40-й, 7-й гвардейской и 6-й гвардейской. И некоторые исследователи, историки говорят, что он как бы размазал свои силы по участку, не смог определить направление главного удара…
В.Рыжков
―
Упрек своего рода.
В.Замулин
―
Ну да. В воспоминаниях Рокоссовского есть такое, что «мы четко определили на этом участке, а командование воронежским фронтом свои силы сконцентрировало на трех направлениях». Но, когда начинаешь разбираться с документами по планированию операции, получается, что Ватутин все прекрасно понимал. Но был враг. Кто сказал, что немцы по 40-й армии не ударят? Да, они не ударили. Но они могли.То, что они не ударят, видно подсознательно у него было чувство, потому что он дал командующему 40-й армии распоряжение готовить контрудар и с теми огромными силами в полосу 6-й гвардейской, чтобы помочь отразить удар. То есть, 40-ю армию он держал и официально для прикрытия танкоопасного направления и в то же время для контрудара.
40-я армия стала донором…
В.Рыжков
―
Вообще поразительно, что у Ватутина при огромном превосходстве немцев на этом участке, что фронт выстоял.
В.Замулин
―
Документы, которые сейчас рассекречены министерством обороны, свидетельствуют, что Рокоссовский действовал по принципу «огневой вал». А у Ватутина таких средств не было, возможности не было. И он действовал по принципу «разделяй, где можно, любую опасную группировку». И он разделил. Он, во-первых, спланировал так операцию, что в первый день сумел удержать оборону на стыке 6-й и 7-й гвардейской, где две ударные группировки пошли по расходящимся направлениям.На второй день уже ударный клин 4-й танковой армии, которая двигалась на Курск, тоже начала делиться. Затормозили наступление 48-го корпуса, корпус СС вышел на Прохоровское направление. Между ними образовался мощный узел сопротивления, в излучинах рек, немцы с большим трудом выдавили оттуда гвардейцев.
7-го вроде бы все, вышли два корпуса на исходное положение, рывок к Курску и так далее. Ничего подобного. Ватутин подводит первую танковую армию, на стыке двух корпусов формируется мощный ударный клин танковый, и немцы 7-8-9 числа пытаются сомкнуть фланги и уничтожить группировку 1-й танковой. Ничего не получается, потому что помимо вот этой группировки Ватутин проводит контрудар. Его считают неудачным, потому что не все цели и задачи были выполнены.
Но 8 июля немцы танковыми соединениями, не всеми, которые запланированы, а несколькими, корпус СС отошел, дал передышку первой танковой армии, командующий ее перегруппировал силы. А потом с Прохоровского направления был рокирован 10-й танковый корпус, и немцы поняли. 9 июля вечером принимается решение: все. О каких-то прорывах в направлении Курска уже речи не идет.
В.Рыжков
―
За 4 дня он сорвал весь план немецкого наступления?
В.Замулин
―
Такого нет письма, где он пишет… Решение, командование группой армий «Юг» и 4-й танковой армии на 10 июля свидетельствует, что силы ударных группировок обоих корпусов и 48-го, и корпуса СС были нацелены не на север, а для ликвидации фланговой угрозы. То есть, танковая армия Гота…
В.Рыжков
―
То есть, чтобы самим в котел не попасть.
В.Замулин
―
Да. Они вошли в оборону Воронежского фронта, и она не рассыпалась. Войска обволокли вот этот клин, локализовали прорыв и все, идет топтание на месте, перемалывание сил и средств.
В.Рыжков
―
По горячим следам, Ставка же наверняка отслеживала каждый день?
В.Замулин
―
Безусловно.
В.Рыжков
―
Они как оценивали действия Катукова в эти пять решающих дней, когда Воронежский фронт выстоял и даже дал отпор?
В.Замулин
―
Можно сказать… Дело в том, что на Воронежском фронте действовал не только командующий, сюда Сталин направил начальника Генштаба Василевского. Представитель Ставки. Ватутину было сложно еще и действовать. Во-первых, у него не было полноценного заместителя, ему назначили прибывшего с Дальнего Востока генерала армии. Он был стажером.И во-вторых, когда началось наступление, все понимали, что командующий 69-й армии Крюченкин Василий Дмитриевич, мягко говоря, не тянет. Он был назначен на эту должность по настойчивой просьбе Жукова. Он в свое время очень серьёзно помог Жукову, когда его в кутузку хотели отправить. И он в благодарность, вероятно, его назначил.
Василий Дмитриевич был человек… Для него корпус кавалерийский – это потолок. Это потом стало понятно. И вот для того, чтобы в помощь командованию 69-й армии, Сталин распорядился 6 июля начальника штаба фронта, когда операция такая начинается, Иванова отправить в штаб 69-й армии направить, чтобы он там помогал. То есть, зама нет, начальника штаба нет, он и за командующего, и за начальника штаба. То есть, все на нем.
Поэтому правомерно говорить, что Курскую оборонительную операцию Воронежского фронта проводил, как умел, именно лично Ватутин.
В.Рыжков
―
Как на севере складывались дела? Там и сил было побольше, и соотношение более выгодное.
В.Замулин
―
У Рокоссовского был подход другой. Он считал, что главное для командующего фронтом – собрать работоспособный, эффективный коллектив. И помогать ему своим авторитетом. И он большую часть… Естественно, был штабом Центрального фронта допущен при подготовке ряд существенных просчетов. В частности – 19-й танковый корпус, резерв командующего фронтом. Они даже не проработали планы, варианты использования ее в качестве резерва на контрудар в полосе 70-й армии. Было написано: «Да, он выдвигается к 3-й полосе 70-й армии», и, типа, по ходу дела разберемся.Естественно, на второй день 19-й танковый корпус выдвинулся на полосу 70-й армии, и не на 3-ю полосу, а на 2-ю. И встал. Использовать его было невозможно, потому что минные поля, карт минных полей сразу не нашли, начали разминировать своими силами, саперов не хватало. Начали подрывы. В результате – 6 июля запланирован контрудар. Один из трех корпусов стоит. И он с раннего утра до второй половины дня 6 июля простоял. А когда появилась возможность наступать, немцы-то видели. Перед ними стоит махина – 160 танков, транспорт, артиллерия…
Естественно, они ударили и никакого эффекта не было. Там потери были сразу в тех корпусах, которые перешли в наступление, там 16-й корпус перешел, и его направляющая бригада попала в засаду, в течение получаса 40 танков сгорело.
6 числа, кстати, это был такой нервозный день и для командующего воронежским фронтом, и центральным. Когда читаешь воспоминания людей, которые знали лично Рокоссовского, то такое впечатление, что он был мягким и пушистым. Во-первых, таковым командующий фронтом быть по определению не может.
В.Рыжков
―
Иначе бы он не смог командовать фронтом.
В.Замулин
―
Такой вот мягкий, да… Он был человечным. Это был человек в лучшем смысле слова со всем уважением относящийся к своим подчиненным и товарищам по оружию. Но это не значит, что в критические моменты он отстранялся от командования, ничего подобного.6 июля, когда немцы начали напирать в центре обороны, 13-й армии, они приняли основной удар, у них было больше 113 000 личного состава. Артиллерии было – ужас. И вот когда 6-го числа командующий армии звонит Рокоссовскому и докладывает, что немцы прорвались к станции Поныри, это – второй оборонительный рубеж, то Константин Константинович так отбрил командующего…
В.Рыжков
―
Что у тебя столько сил, а ты допустил прорыв?
В.Замулин
―
Да. И там особо не подбирал слова. «Мы вам дали такие силы... Командующий, который находится на смежных флангах, Романенко, 48-я армия, и Галанин, им и не снились такие силы, а вы звоните и говорите, что немцы у вас вышли ко второму рубежу и собираются прорваться…». В общем, там очень серьезный разговор был, очень жесткий.И в это же время немцы выходят на Прохоровское направление, прорывает и фактически углубляется в центр 2-й армейской оборонительной полосы. Это – очень тяжёлый момент был. Тем не менее, оба командующих справились с этой ситуацией. И я обращу внимание, до 10 июля включительно Воронежский фронт решал свои задачи по разводу крупных ударных группировок противника.
В.Рыжков
―
А Рокоссовский, соответственно, сумел остановить прорыв.
В.Замулин
―
Да. В конце 9 июля стало ясно, что Центральный фронт, фактически, остановил наступление с севера.
В.Рыжков
―
Валерий, давайте подводить уже итоги. Вопрос вот какой. Ваш рассказ показал, что правильно было принято решение командованием страны о том, что именно Ватутин с юга и Рокоссовский с севера должны решить главную задачу Курского сражения – остановить попытку гитлеровцев разгромить Красную армию и взять ее в котел, сокрушить. Оценка была по итогам Курского сражения сражу же была дана вот такая же? Что оба молодцы, оба успешные, их наградили, их поощрили. Вот какая была оценка Ватутина и Рокоссовского, их действий по итогам сражения?
В.Замулин
―
Главное, что было сделано обоими фронтами – противник был удержан на двух армейских оборонительных полосах. Цена… В тот момент о цене никто не говорил. И оба полководца были награждены высокими государственными наградами. Орденами Кутузова, как оборонительными орденами.
В.Рыжков
―
Можем мы сказать, что Ватутин и Рокоссовский – это главные творцы стратегического успеха лета 43-го года? Вот в военном отношении.
В.Замулин
―
Я думаю, что в военном отношении - это четыре человека. Не будем брать Сталина. Это – Жуков, Василевский, Рокоссовский и Ватутин. И то, что Ватутин был на юге – это удача и очень четкое решение Ставки.
В.Рыжков
―
В сложной ситуации разобрался и принимал очень правильные решения.
В.Замулин
―
Да, его еще называли шахматистом. И он действительно великолепно проводил операции. Не без ошибок. Но очень хорошо.
В.Рыжков
―
Спасибо огромное. Конечное, мы в рамках часовой программы не можем рассказать все, хотя, нам хотелось бы рассказать все. Но мне кажется, это был очень интересный рассказ историка из Курска Валерия Замулина про двух выдающихся полководцев Победы, Николая Ватутина и Константина Рокоссовского, которые командовали, соответственно, южным краем и северным краем Курской дуги и внесли оба персональный, решающий вклад в разгром гитлеровцев в летнюю кампанию 43-го года. Валерий, спасибо вам огромное. А мы с вами, дорогие слушатели, услышимся ровно через неделю.
В.Замулин
―
Спасибо.