Телевидение спасает - Мария Тарасенко, Анна Кузаева, Елена Зильберт - Телехранитель - 2016-10-16
16.10.2016
Телевидение спасает - Мария Тарасенко, Анна Кузаева, Елена Зильберт - Телехранитель - 2016-10-16
Скачать
Е. Афанасьева
―
Добрый вечер, в эфире «Телехранитель», программа о сути телевидения, о тех, кто определяет и хранит эту суть. В студии Елена Афанасьева. Как всегда по воскресеньям, говорим мы с вами о персонах, программах, событиях и антисобытиях, которые влияют на то, каким наше телевидение будет сегодня и завтра.Сегодня мы будем говорить о проекте, который призван действительно помочь, проект называется «Спасите моего ребенка», он стартовал на канале Ю, и люди, которые этот проект делают, сегодня у меня в гостях. Мария Тарасенко, исполнительный продюсер канала Ю и продюсер проекта, да?
М. Тарасенко
―
Да, здравствуйте.
Е. Афанасьева
―
Здравствуйте. Анна Кузаева, креативный продюсер программы.
А. Кузаева
―
Здравствуйте.
Е. Афанасьева
―
И один из врачей проекта, врач Елена Зильберт. Тут очень много у Елены титулов. Она врач-анестезиолог ревматолог высшей категории.
Е. Зильберт
―
Реаниматолог.
Е. Афанасьева
―
Реаниматолог высшей категории, доцент кафедры детской хирургии, кандидат медицинских наук и врач детской городской больницы имени Филатова. Все правильно?
Е. Зильберт
―
Да, добрый вечер.
Е. Афанасьева
―
Соответственно и главное, что она врач этого проекта, чтобы сейчас не кинулись задавать вопросы, что где у ребенка болит, поговорим все-таки сегодня не о том, что болит конкретно сейчас у вашего ребенка, а о том, как телевидение может или не может помочь не конкретному одному ребенку, хоть оно это и показывает, или нескольким детям, а что может сделать телевидение для того, чтобы эта тема не осталась, чтобы родители не остались один на один с болезнью, чтобы эта тема стала важной в обществе.Вопрос первый к тем, кто этот проект придумал: чья идея была? Маша, Аня – чья? Откуда идея шла?
М. Тарасенко
―
Изначально этот проект возник год назад, наш генеральный продюсер на одном из собраний сказал о том, что: вы знаете, мне кажется, очень хорошая идея сделать программу о здоровье детей. Потому что у него у самого двое детей, эта тема для него близкая. А так как вообще тема здоровья на телевидении действительно вызывает интерес у зрителя, о детском здоровье не так много говорят, хотя на самом деле эта тема стоящая, вот так возникла эта идея. Потом мы уже начали более серьезно ее разрабатывать, думать, какой будет этот проект, о чем этот проект, и что главное мы хотим донести до зрителя.
Е. Афанасьева
―
Что же оказалось главным, Анна?
А. Кузаева
―
В первую очередь, наверное, это проект о возможностях в широком смысле этого слова. Возможностях нашей российской медицины, о возможностях…
Е. Афанасьева
―
Чтобы родители не пугались и не боялись, а знали, что есть в своей стране возможность получить помощь, да?
А. Кузаева
―
Конечно. О возможности научиться посредством телевидения, у нас очень много информационных блоков, где мы родителям объясняем о заболевании, где мы рассказываем родителям, как получить помощь, как получить направление. То есть, подробно рассказываем все шаги, которые им необходимо предпринять. Ну, о возможности, наверное, задуматься и ценить то, что есть у тебя здесь и сейчас, когда у тебя есть дети, а возможности ценить, что они здоровы, и у них все хорошо.
Е. Афанасьева
―
Программу о детском здоровье можно было сделать, такую, как сейчас говорят, мимимишную, да? Вот есть там школы мамочек, и достаточно популярные, где врачи – педиатры и другие специальности – рассказывают, показывают что-то на крепких здоровеньких малышах, это все выглядит очень мило.Ваша программа другая, она о детях, которые реально очень серьезно больны, где-то родители вовремя обратились, где-то это запущенное заболевание. И обычно у нас от таких тяжелых тем, тяжело больных людей зрители пытаются немножко отстраниться, закрыться, в чужие беды не вникать. Не боялись ли вы, что именно тяжелобольные дети станут, как бы могут помешать тому, что зрители будут активно смотреть проект?
М. Тарасенко
―
Когда мы начинали этот проект, очень сложно было к нему даже не то что проникнуться, это тяжелая тема, это было понятно изначально. И когда мы за него брались, мы отлично понимали, что мы рассказываем об очень серьезных вещах. Ну, нельзя взять и абстрагироваться от этого, как будто этого не существует. Действительно у моих друзей, у моих знакомых, так уж получилось, слава богу, их дети здоровы. И когда мы брались за этот проект, я не понимала масштаба вообще, какое количество детей действительно нуждаются в помощи. И когда начали приходить эти анкеты…
Е. Афанасьева
―
То есть, вы объявили открытый сбор, кастинг?
М. Тарасенко
―
Да, то есть, мы именно хотели, чтобы все родители, которые действительно на данный момент нуждаются в помощи, они могли обратиться в нашу программу.
Е. Афанасьева
―
Я не напомнила наш смс-номер, пожалуйста, уважаемые слушатели, +7-985-970-45-45, если у вас есть вопросы к создателям проекта, проект только что стартовал, возможно, вы его еще не видели, но какие-то предложения и пожелания о том, как может выглядеть проект, посвященный детскому здоровью и серьезным этим темам, пожалуйста - +7-985-970-45-45.Напомню, что мы говорим о проекте «Спасите моего ребенка» на канале Ю.
Вопрос у меня сейчас к Елене Зильберт, врачу проекта. Елена, как вообще вы, ваши коллеги-врачи такой высокой квалификации относятся к телевизионной медицине? Считаете ли вы, что это важная вещь, или все-таки относитесь к этому как к каком-то шоу-развлечению и не очень уважаете это?
Е. Зильберт
―
Нужно, наверное, сразу определить, что значит телевизионная медицина, потому что телемедицина, как понятие сугубо медицинское…
Е. Афанасьева
―
Нет, не в смысле того, что вы с помощью средства телесигнала даете консультации, я имею в виду чисто телевизионный эфирный продукт, который выходит в эфир для зрителей.
Е. Зильберт
―
Понятно, что однозначно вот сказать, что положительно или отрицательно, так нельзя. Ну, вот у меня лично был такой не совсем положительный опыт общения со средствами массовой информации, когда в нашей больнице проводилась всем известная операция по разделению сиамских близнецов Зиты и Гиты. Я тогда работала в Филатовской больнице, и, конечно, когда штурмовали отделение реанимации, ощущение это было не из приятных.И вот когда ко мне обратилась Анна с таким предложением, честно говоря, первое желание у меня было отказаться. Второе – наверное, было любопытство.
Е. Афанасьева
―
Любопытство в чем – можем ли мы помочь?..
Е. Зильберт
―
Да, насколько это будет реально. То есть, я все время подходила и спрашивала: а вы вообще отдаете себе отчет в том, кто будет к вам обращаться?
Е. Афанасьева
―
Родители больных детей.
Е. Зильберт
―
Да, и, что, вы же понимаете, что могут быть ситуации, когда вы помочь не можете.
Е. Афанасьева
―
Это самое трагическое.
Е. Зильберт
―
Бывают такие ситуации, когда вот вам нужен результат быстрый, а он не будет быстрый.
Е. Афанасьева
―
Да, в кадр же надо снять и что-то показывать.
Е. Зильберт
―
Да. И что, например, ваши цели и цели врачей, которые участвуют в проекте – почему-то не только те врачи, которые первично консультируют, но и те, которые лечат, они, в общем-то, могут не совпадать, это нормально.
Е. Афанасьева
―
Телевидению надо что-то показать.
Е. Зильберт
―
Да. А врачам нужно вылечить. И это прежде всего. Но потом я действительно увлеклась этим. Ну, тоже, наверное, была и такая своя меркантильная цель, потому что медицине невозможно знать все, а тут мне пришлось поднимать целую кучу литературы…
Е. Афанасьева
―
Вы идете как врач проекта неизвестно с каким заболеванием… Или как?
Е. Зильберт
―
Не совсем неизвестным. Все-таки иногда родители присылают анкеты, они болеют уже давно, и они уже прошли несколько…
Е. Афанасьева
―
Кругов ада.
Е. Зильберт
―
Да. И диагностики, и лечения. Иногда они уже с готовым диагнозом, они просто не знают, что с этим делать вот на уровне своего города. Но все равно нужно даже перед тем, как пообщаться с этими родителями, с ними нужно очень хорошо готовиться, именно с медицинской точки зрения.
Е. Афанасьева
―
Вам стало интересно. Другие сферы, смежные области медицины, чтобы быть готовой.
Е. Зильберт
―
Да. И вот это, наверное, было толчком вот таким. А дальше вот все – уже понеслось.
Е. Афанасьева
―
А расскажите, пожалуйста, уважаемые Мария, Анна, как много анкет пришло, и как проходил этот отбор? Я представляю – Елена сказала о том, что действительно там не все можно вылечить быстро, и какие-то заболевания больных детей для проекта легче выбрать тех, где результат может очевиден быть, быстро, скоро, и, главное, визуально можно его показать. А другие больные дети – как вы выбирали?
А. Кузаева
―
Во-первых, анкет пришло огромное количество.
Е. Афанасьева
―
Примерно порядок?
А. Кузаева
―
Больше пятиста, это однозначно.
М. Тарасенко
―
Может быть, даже больше.
А. Кузаева
―
Эти цифры я помню, вот когда мы считали, скажем так, только вначале. Слово «выбирали» - оно какое-то такое не очень здесь уместное, мне кажется. Анкеты – есть определенные критерии, по которым ребенок мог попасть в проект. И эти критерии, они в первую очередь медицинские, когда мы действительно можем помочь, и когда эта помощь в рамках проекта, ее можно показать, то есть, мы с вами прекрасно понимаем, что мы не можем взять случай, где, например, будет долгая реабилитация, там, год, два или три. В рамках проекта это трудно показать, поэтому мы в таких условиях, что нам приходилось выбирать случаи, где эффект был бы не сразу, но через какое-то время…
Е. Афанасьева
―
То время, которое снимаете.
А. Кузаева
―
Да.
Е. Афанасьева
―
Мария?
М. Тарасенко
―
Еще такой момент, что анкет много и очень много сходных диагнозов присылают. И понятно, когда приходит анкет много по одному диагнозу, даже если мы не можем показать полное выздоровление, потому что есть действительно заболевания, где не получится, как волшебной палочкой взять и вылечить ребенка, но можно ему помочь. Вот такие истории мы берем.
Е. Афанасьева
―
Это уже миссия телевидения – взять один пример, но показать всем остальным родителям пошагово, куда обращаться, что делать, что не надо опускать руки, что все возможно.
М. Тарасенко
―
Да.
Е. Афанасьева
―
То есть, не к бабкам-ворожеям тащить заболевшего ребенка, а вот обращайтесь идите и… Кто оплачивает лечение детей в рамках проекта?
М. Тарасенко
―
Все лечение в проекте проходит в рамках ОМС.
Е. Афанасьева
―
Даже сложно поверить, потому что всегда ходят – ну, у меня дети уже подросли, может быть, я немножко отстала – им 18, 20 лет, но всегда говорили, что очень трудно хорошо лечиться в поликлинике. Но даже если районная поликлиника нормальная – не дай бог, ребенок заболеет серьезнее – не попадешь на консультацию, не получишь квоту на операцию. Вот Елена готова сразу возражать. Елена Зильберт, врач. Пожалуйста.
Е. Зильберт
―
Да. Просто не все родители знают и понимают то, что в законе прописано, что ребенок, гражданин Российской Федерации, может получить медицинскую помощь в любом медицинском учреждении России. Другое дело, нужно понимать, что если родитель с другого конца России приедет с больным ребенком, то это не значит, что всех остальных бросят и будут лечить именно его. То есть, если угрозы для жизни ребенка нет, да, его могут поставить в план лечения, очередь может быть, там, месяц, может быть, два месяца, но тем не менее все равно это будет.Что касается всяческих направлений, да, может быть, в каких-то случаях поликлиники, вот первичное звено, не очень охотно идут на то, чтобы дать направление. Но если родители достаточно настойчивы, то получить их можно, и, в общем-то, не нужно предпринимать каких-то героических усилий.
И вот я даже беру Филатовскую больницу, она городская больница, но если пройтись по палатам, то у нас лечатся дети из всей России. И вот даже в первой же серии, Ольга Геннадьевна Мокрушина говорила родителям, которые из Котласа из Архангельской области: вам не нужно никаких квот, вам не нужно никаких очередей – вот вы приходите, вот мы вам дали заключение – вы получаете обычное направление, и никаких проблем это не составляет. Это действительно так.
Е. Афанасьева
―
Говорим мы сегодня о проекте «Спасите моего ребенка» на канале Ю, он стартовал на этой неделе. В гостях врач проекта Елена Зильберт, кандидат медицинских наук; Мария Тарасенко, исполнительный продюсер программы и Анна Кузаева, креативный продюсер программы.Тут есть несколько смс, одна наша слушательница десять подряд прислала одинаковых смс: «Ваш проект – бутафория, вы берете только знакомых детей, не врите, что это не так. Анна Потемкина».
Е. Зильберт
―
Вчера же было – зрители нашли контакты Маши Шубиной, потому что им было невтерпеж дождаться, чем же закончится история ребенка с диафрагмальной грыжей. И они нашли, уже растиражировали практически на всю страну…
Е. Афанасьева
―
То есть, они узнали раньше того, что вы покажете? В соцсетях, наверное.
Е. Зильберт
―
Конечно. Сейчас невозможно ничего скрыть.
Е. Афанасьева
―
Анна, видите, вам советуют тоже найти героев программы в социальных сетях, они вам тогда ответят, если вы не верите создателям проекта.Человек с подписью Н.К. спрашивает: «Проект «Анатомия тела» канала TLC показывает еще более грандиозные «шутки» в кавычках природы и феноменальные хирургические исправления этих «шуток» волшебниками-врачами. Ваша программа – калька с «Анатомии тела», или вы вдохновились идеей канала TLC?»
М. Тарасенко
―
Да нет, у нас цели немножко другие. Говоря о чем-то таком шокирующем - это немножко не наш формат. Мы рассказываем про те заболевания…
Е. Афанасьева
―
Вот у вас идет украинский формат «Я стесняюсь своего тела», там очень много шокирующих именно.
М. Тарасенко
―
Да.
Е. Афанасьева
―
… где там грыжи висят по 20 килограммов, мешают человеку ходить, и так далее.
М. Тарасенко
―
У нас совсем другой проект, и мы не ставили себе целью шокировать зрителя, как-то вот таким вот остреньким удивить, у нас вообще была изначально другая идея – мы хотели показать лечение детей, которые повсюду. То есть, эти случаи, они не уникальны.
Е. Афанасьева
―
Еще есть вопрос. Реальные это люди или подставные. Но вот тут мне даже смешно настолько, что, ну, вот представьте, Дмитрий, который задает этот вопрос, как вы подставите собственного ребенка играть болезнь…
М. Тарасенко
―
А женщина, которая рожала.
Е. Афанасьева
―
Да. Можно не верить, когда в каких-то проектах люди изображают, что у них семейные склоки, да, но там актеры массовки изображают драки, скандалы, примирения. Но как можно заставить или подставить, не дай тебе господь, собственного ребенка играть болезнь или рожать больного ребенка?
М. Тарасенко
―
С другой стороны покажем.
Е. Афанасьева
―
Да.
Е. Зильберт
―
В проекте участвуют врачи, которых знает вся страна, российской детской клинической больницы…
Е. Афанасьева
―
Врачи с именем.
Е. Зильберт
―
Да, конечно. Неужели можно поверить в то, что врач, профессионал своего дела, который с мировым именем, он будет участвовать в каком-то низкопробном шоу, и вот в таком обмане? Мне кажется, это нереально.
Е. Афанасьева
―
У вас пока сколько выпусков? Один был?
А. Кузаева
―
Один.
Е. Афанасьева
―
Один был в эфире, у вас там две истории детей, уже одна мама, которая лечила, наблюдала, но пришла к необходимости обратиться к вам. Вторая, как я понимаю, запустила…
А. Кузаева
―
Три там истории.
Е. Афанасьева
―
Да, сейчас мы будем прерываться, мы вернемся к этой животрепещущей теме после выпуска новостей на «Эхо Москвы», говорим мы о проекте канала Ю «Спасите моего ребенка». Елена Зильберт, кандидат медицинских наук; Мария Тарасенко, исполнительный продюсер канала Ю и этого проекта, Анна Кузаева, креативный продюсер проекта «Спасите моего ребенка» в программе «Телехранитель».НОВОСТИ
Е. Афанасьева
―
Мы продолжаем программу «Телехранитель», в студии Елена Афанасьева, и мы продолжаем разговор о проекте, который стартовал на канале Ю, называется он «Спасите моего ребенка». Люди, которые его делают, сегодня у меня в гостях. Это один из врачей проекта кандидат медицинских наук, врач-анестезиолог-реаниматолог высшей категории, доцент кафедры детской хирургии Института имени Пирогова и врач горбольницы имени Филатова Елена Зильберт. А также Мария Тарасенко, исполнительный продюсер канала Ю и продюсер проекта и креативный продюсер проекта Анна Кузаева.Если у вас есть вопросы, реплики, комментарии, пожалуйста, наш смс-номер +7-985-970-45-45, если успеем, звонки будем принимать.
Мы остановились на теме тех историй, которые уже успели показать в первом выпуске. Вообще сколько выпусков всего, Маша?
М. Тарасенко
―
Планируется всего 20 – 10 в этом году и 10 в следующем.
Е. Афанасьева
―
А если проект понравится, то, как это называется, сезонами, да?
М. Тарасенко
―
Да.
Е. Афанасьева
―
Вот в тех историях уже, которые вы успели рассказать, есть там рассказ о том, как мама не очень, то есть, запустила болезнь немножко да? То есть, брали ли вы такие случаи, когда болезнь запущена и, в общем, есть какая-то родительская вина в этом?
М. Тарасенко
―
Да. Мы рассказываем разные истории, и не всегда мы об этом знаем изначально, когда мы едем к ребенку. То есть, действительно получается вот как в жизни, потому что мы приезжаем, и там оказывается так, как оказывается. Потому что родители, естественно, в анкетах пишут в большинстве случаев претензии к врачам. Потому что очень редко родители…
Е. Афанасьева
―
Не так лечили, да?
М. Тарасенко
―
Да. Готовы брать ответственность за здоровье своего ребенка на себя. Хотя нельзя взять и переложить это на больницы, на врачей, еще на кого-то. Если это твой ребенок, то его здоровье в твоих руках в первую очередь.
Е. Афанасьева
―
Были ли случаи, что вы приезжаете, а история, ну, вот у родителей просто гиперволнение, и вот вызвали вас и рассказали кучу-кучу того, что все, уже умираем, а на самом деле вот…
А. Кузаева
―
В точку абсолютно.
Е. Афанасьева
―
Расскажите.
А. Кузаева
―
Как-то, наверное, так как это будет еще, не хотелось бы раскрывать…
Е. Афанасьева
―
То есть, гиперволнение родителей – это активно присутствующая вещь.
А. Кузаева
―
Можно сказать абсолютно точно, что это разные случаи, и я хочу сразу сказать, что все-таки мы здесь за честность, несмотря на то, что мы при поддержке Минздрава, мы достаточно объективно стараемся показать ситуацию. У нас были регионы, где мы приезжали, и там действительно была, наверное, в какой-то степени, ну, не врачебная ошибка, это уж совсем такое громкое заявление, но где-то врачи недоглядели, и по их вине, например, ребенку вовремя не оказали помощь. И мы об этом честно говорим, и Лена собирала консилиум и честно задавала вопросы коллегам. Были случаи, где, оказывается, родители в какой-то степени неответственные, недосмотрели за своим же ребенком. Были гиперактивные мамы, которые хотели участвовать в проекте, писали у ребенка целый лист диагнозов, и мы приезжали, были уверены, что ребенка надо…
Е. Афанасьева
―
Там здоровый прекрасный крепкий малыш.
А. Кузаева
―
… экстренно самолетом везти в Москву, но этого не оказывалось. Абсолютно разные. То есть, все случаи показательные, и тем проект интересен. Абсолютно нет одинаковых случаев, они все абсолютно разные.
Е. Афанасьева
―
А были ли те случаи, будут ли они в эфире, когда нельзя ребенку помочь?
Е. Зильберт
―
Да, будут. Но я еще хочу вернуться к тому, что сказала Аня. Вот когда начинался проект, я все время ко всем подходила и говорила: а скажите мне, пожалуйста, а если мы не сможем помочь, вы выпустите это в эфир, или нет? И все меня уверяли, что: выпустим, выпустим.И действительно сейчас даже несколько есть таких историй с неоднозначным концом. Они неплохие истории, но они и не совсем счастливые, где-то не удался счастливый финал по вине родителей, где-то сложились так обстоятельства. Но вот когда собирались, мы все-таки все пришли к выводу, что все истории, какие мы соберем, мы их все выпустим. Только выводы будут разные. Потому что люди разные, истории разные, ну, и выводы, соответственно, разные.
Е. Афанасьева
―
Тогда еще один вопрос. Вот эти гиперактивные родители, они все равно вам пишут, то есть, они наблюдают. Но ведь достаточно много, наверное, есть детей, особенно чем глубже от больших городов, тем, наверное, страшнее картина, сложнее, когда какие-то заболевания ребенка просто родители, особенно если неблагополучные семьи, они их просто не видят. Вот как помочь таким детям, мамы которых вам не написали?
А. Кузаева
―
Вот, наверное, ради этого и существует наш проект. То есть, мы хотим рассказать родителям о том, что в принципе может произойти с ребенком. Чтобы, может быть, какая-то мама увидела у своего какую-то симптоматику и смогла обратиться в поликлинику. У нее будет хотя бы причина для обращения. Именно для этого программа, чтобы они знали, что с этой проблемой можно пойти и пройти именно этот путь и получить ту же самую помощь, которую получили наши участники нашей программы.
Е. Афанасьева
―
Лена, часто вот в вашей практике попадаются дети, где родители просто даже не знали, что надо на это обращать внимание, и что это болезнь, заболевание?
Е. Зильберт
―
Да, достаточно часто.
Е. Афанасьева
―
Это вина родителей, это какие-то неблагополучные семьи?
Е. Зильберт
―
Нет, это не всегда вина родителей. В общем-то, это и объективные причины. Бывает группа редких заболеваний, о которых не знают родители, о которых не знают врачи в маленьких городах и деревнях, и, в общем-то, это нормально. Бывает, конечно.
Е. Афанасьева
―
Славик, подписался Славик 163, Самара, спрашивает: «А государство не желает принять участие в помощи деткам и вашей передаче?» Насколько вы уже сказали, программа делается при финансовой поддержке? Расскажите, Мария.
М. Тарасенко
―
Проект полностью оплачивает телеканал Ю. То есть, все производство самого проекта оплачивается телеканалом. Помощь оказывается бесплатно, то есть, финансирования государственного у нас нет никакого.
Е. Афанасьева
―
То есть, это просто та помощь, когда врачи работают, и дети лежат в больнице?
М. Тарасенко
―
Не совсем так. Естественно, нам открывают двери. То есть, у нас есть возможность снимать везде…
Е. Афанасьева
―
Это поддержка моральная Минздрава?
М. Тарасенко
―
Это, скажем, информационная, наверное.
А. Кузаева
―
Да, так как Минздрав - это все-таки орган высшей власти, скажем так, мы не имеем права снимать или брать у врачей какие-то интервью без разрешения вышестоящей инстанции.
Е. Афанасьева
―
Елена, у вас есть такие законы какие-то, что врачи не комментируют без разрешения начальства?..
Е. Зильберт
―
Это не у нас, законы такие – это законы Российской Федерации, это врачебная тайна, конечно.
Е. Афанасьева
―
То есть, для того чтобы рассказать, должно быть не только согласие родителей, но и согласие Минздрава, да?
Е. Зильберт
―
Да, конечно.
Е. Афанасьева
―
Понятно. Вы упомянули Зиту и Гиту, здесь интересуется Римма из Самары: «Какова судьба после операции?» Вот я читала, что одна из девушек умерла.
Е. Зильберт
―
Да, это было уже очень давно, лет 10 назад уже. Девочки эти уже взрослые, одна из девочек умерла от почечной недостаточности, но там были очень тяжелые пороки, у них были проблемы после операции с кишечником, потому что обе девочки были со стомами и с мочевыми путями, и, в общем-то, к сожалению, да, мы не всегда можем помочь.
Е. Афанасьева
―
Как раз пока новости шли, я сидела читала ленту, и увидела, что сегодня провели, по-моему, американские врачи тоже разделение сиамских близнецов, головами сросшиеся. Но когда делали Зиту и Гиту, это вообще в стране у нас была одна из первых таких уникальных…
М. Тарасенко
―
Я могу сказать, что у нас в проекте, как минимум, две операции тоже такие достаточно были уникальные, с новыми технологиями, и могу сказать, что были операции, где родители собирают деньги через фонды, а мы в программе показали, что нет, такие операции делаются у нас в России успешно.
Е. Афанасьева
―
Вот, я как раз об этом хотела спросить. Когда пошел анонс вашего проекта «Спасите моего ребенка», я заметила его, мне как раз показалось интуитивно, что это будет что-то в русле, очень многие каналы помогают и помогают очень хорошо, в частности, уже 5 лет проекту Первого канала, который называется «Добро 5541», показывают детей с серьезными заболеваниями и собирают деньги им на лечение. Такой же проект НТВ потом начало делать. Не знаю, как врачи относятся - сейчас нам Елена, наверное - скажет, к таким проектам. Но в принципе люди со всей страны деньги собирают. Вы говорите о другом, да, как я понимаю? О том, что есть возможности бесплатной медицины?
А. Кузаева
―
Да, мы здесь занимаем такую нейтральную позицию, мы не говорим про то, что фонды – это плохо или хорошо. Они есть как данность. Но мы абсолютно честно в программе говорим, что иногда…
Е. Афанасьева
―
Скорее всего в фонды обращаются родители, которые уже не…
А. Кузаева
―
Не всегда. Иногда они мало информированы, скажем так. И здесь тоже программа наша помогает им в силу того, что они эмоциональные, у них там стресс, они начинают лазить в интернете, читать огромное количество информации, и вот из этого пласта информации они слышат отзывы о том, что, вот, обратитесь в фонд, соберите деньги, можете поехать за границу, пролечиться.Но, к сожалению, родители не всегда понимают, что вы соберете деньги, вы поедете туда, вам окажут там лечение. Но будут еще следующие этапы, вот Лена как врач подтвердит, это этап реабилитации, это этап, когда могут быть осложнения, и они отдаленные, это никто не может предсказать, и что делать вот в этой ситуации? Вы уезжаете туда, а денег вам не находят, и вы фактически остаетесь наедине с ребенком, с болезнью в чужой стране.
Е. Афанасьева
―
Насколько я понимаю, задача показать тем родителям, которые, возможно, напуганы, как вы сказали, что есть достаточно много возможностей дома, они действительно есть.
А. Кузаева
―
Есть.
Е. Афанасьева
―
Только если вдруг уже консилиум врачей, а не вы лично, да, понимаете, что этого лечения в Российской Федерации нет, но есть там, то только тогда уже обращаться к фондам и собирать деньги.
А. Кузаева
―
Конечно, есть ситуации, когда действительно у нас в России нету методов лечения.
Е. Зильберт
―
Была история, пришла анкета, мне кажется, из Новосибирска, там был маленький ребенок в возрасте 4-х месяцев, у которого был порок развития желчевыводящего хода. Это тяжелый порок, в результате, если ребенку не сделать паллиативную операцию в течение первых трех месяцев жизни, то к 4-5 месяцам развивается цирроз печени, и ребенок фактически погибает, либо он становится, жизнь его можно спасти только путем трансплантации печени. У нас в клинике выполняют вот этот первый этап паллиативных этих операций успешно и очень хорошо, это дает возможность детям подрасти и сделать эту операцию уже в таком достаточно хорошем возрасте, когда дети достигают 10-12-ти килограмм веса, это совершенно не то же самое, что оперировать ребенка 3-х или 2,5 килограммов.И вот обратилась мамочка с таким заболеванием, но, к сожалению, уже очень поздно, и я эту анкету приносила в больницу, мы советовались с врачами, и решили, что все-таки мы не можем помочь этому ребенку и дали координаты фонда, который занимается именно этой проблемой, направляет детей на лечение за рубеж. Была у нас такая одна история.
Е. Афанасьева
―
Тогда вопрос еще, раз мы заговорили. Были ли случаи, когда операции все-таки нужны в России, но нужно на это деньги какие-то собирать? Или в России все-таки люди об этом не знают, и бесплатно. Либо если собираете, то это уже на реабилитацию, на лекарства, на что-то, что государство не обеспечивает.
А. Кузаева
―
Есть следующая система. У нас есть высокотехнологичная медицинская помощь ВМП. В рамках ее проводятся различной сложности операции. Вот забегая вперед, раз уж мы начали говорить, у нас был ребенок из Волгограда…
Е. Афанасьева
―
Будет еще в эфире.
А. Кузаева
―
Да, будет. Но он у нас был уже в плане съемок. У которого был (был уже теперь) сложный диагноз, скафоцефалия, это неправильная форма головы, и ему провели операцию в российской детской клинической больнице, сама операция, она проводится в рамках ВМП (высокотехнологичная медицинская помощь). Но расходный материал для данной операции очень дорогой, и здесь был фонд при больнице, мы об этом честно сказали, что, да, операция оплачивается государством, но вот расходный материал приходится оплачивать.
Е. Афанасьева
―
Понятно, очень дорогой.
А. Кузаева
―
При этом мы рассказываем, что при каждой крупной больнице существует прибольничный фонд, и они помогают и собрать все документы, у них на балансе есть уже определенные суммы, и это облегчает задачу родителям.
Е. Афанасьева
―
С кем тяжелее всего было работать – с детьми или с родителями в этом проекте? Вот врачам, Елена?
Е. Зильберт
―
С родителями все-таки.
Е. Афанасьева
―
Потому что они очень волнительные, нервные, или?.. Ну нервничают разумеется, либо?..
Е. Зильберт
―
Они разные. Они очень волнуются, в то же время многие родители очень информированные.
Е. Афанасьева
―
Чрезмерно?
Е. Зильберт
―
Да, даже иногда чрезмерно. Иногда даже у нас проходят вот такие, можно сказать, пикировки, что, конечно же, не способствует.
Е. Афанасьева
―
То есть, родители думают, что они уже лучше знают, чем врач.
Е. Зильберт
―
Да. Но потом всегда хочется помочь, а, к сожалению, это не всегда возможно. Иногда приходится озвучивать то, что ребенка вылечить невозможно.
Е. Афанасьева
―
Это страшно.
Е. Зильберт
―
Это, конечно, психологически очень тяжело.
Е. Афанасьева
―
Вы брали даже историю не родившегося еще ребенка и, насколько я понимаю, начали показывать первую серию, наверное, продолжите.
А. Кузаева
―
Да.
Е. Афанасьева
―
То есть, это тоже попадает лечение, которое практически на грани рождения.
М. Тарасенко
―
Это же ребенок…
Е. Афанасьева
―
А вот ваша постоянная зрительница, как я понимаю по вопросу, Таня, задает вопрос: «А когда новый сезон «Я стесняюсь своего тела», и как там дела у Вани, как его поездка в Германию?» Ваня, как я понимаю, это герой этого украинского проекта с уникальными руками, несчастный юноша, у которого – я сама увидела, была в шоке. Маша, что ответите Тане?
М. Тарасенко
―
Татьяна, простите, пожалуйста, но я сейчас настолько занята…
Е. Афанасьева
―
Этим проектом?
М. Тарасенко
―
Да.
Е. Афанасьева
―
Ну, продолжение будет, да?
М. Тарасенко
―
Я думаю, что, да, конечно.
Е. Афанасьева
―
Хорошо. Есть ли у вас какой-то адрес, куда присылать анкеты, либо вы сейчас временно набор не проводите, чтобы эти вопросы сразу все снять?
М. Тарасенко
―
На сайте телеканала Ю есть страница, где можно заполнить анкету, там все очень подробно расписано, и большая просьба к родителям, которые присылали нам анкеты, там есть такой пункт: прислать фотографию. Мы не просим прислать фотографию селфи, мы не просим родительские какие-то такие вещи. Мы просим фотографии детей, особенно если есть визуальные какие-то изменения.
Е. Афанасьева
―
Проявления.
М. Тарасенко
―
И нам абсолютно не важно, как вы выглядите, в какой обстановке вы сделали эту фотографию.
Е. Афанасьева
―
Главное, чтобы было видно больную часть, да.
М. Тарасенко
―
Да.
Е. Афанасьева
―
У меня еще вопрос к Елене. Лена, как я поняла, проект в разных городах страны был, и вам приходилось выезжать на места. А что вы скажете, если положа руку на сердце, о квалификации тех врачей, которые вели детей, попавших в ваш проект до того, как родители обратились? Много ли было ошибок или недочетов, недоглядели ваши врачи?
Е. Зильберт
―
На самом деле не много было ошибок и не много было недочетов. Таких вот явных – ну, наверное, одна-две. Во многих регионах у них своя медицина на своем региональном уровне развита неплохо, и очень многие регионы обращаются в федеральные учреждения – в Петербург, в Москву, в Самару, иногда к нам дети обращаются, а у них уже полный пакет исследований, которые…
Е. Афанасьева
―
Все готово.
Е. Зильберт
―
Все просто нужно сложить вместе, поговорить с врачами и определиться, кто лучше всего может оказать помощь и когда.
Е. Афанасьева
―
Вот Катя из Ярославской области пишет: «Вообще-то говоря, это нечестно. Далеко не все могут обратиться к лучшим врачам, которые участвуют в проекте. Далеко не все семьи имеют возможность приехать в Москву. Профанация это, дамы».Вот я как раз хотела сказать, что, вероятно, у многих есть устойчивое понимание того, что чем дальше от столицы, тем хуже врачи работают, и если я не живу рядом с Филатовской больницей, то у моего ребенка нет таких возможностей.
А. Кузаева
―
Одна из задач проекта как раз была показать, что у нас помощь не только на федеральном уровне, это большие города, но также есть города, где на высоком уровне оказывается медицинская помощь. Это, там, центры в Самаре, это Нижний Новгород, Тюмень. Собственно говоря, у нас будет центр – я вам все расскажу, что будет впереди.
Е. Афанасьева
―
А это такие крючки для зрителя.
А. Кузаева
―
Да. Очень хотелось бы как раз родителям рассказать о том, что если они живут, условно говоря, в Самарской области, им не обязательно ехать в Москву или в Санкт-Петербург, мы территориально старались выбрать то медицинское учреждение, которое находится рядом с ними.
Е. Афанасьева
―
То есть, помощь оказывали, не всех детей в Москву везли?
А. Кузаева
―
Нет, конечно, и для многих родителей это было удивительно, что на уровне их региона, оказывается, есть врачи, которые на уровне, и могут оказать эту помощь.
Е. Афанасьева
―
Вопрос такой чисто телевизионный: трудно ли делать из вот такой темы телевизионное шоу? Потому что у телевизионного шоу свои законы, тем более, вы выходите в пятницу, в прайм-тайм, все время, когда на других каналах самые ключевые развлекательные проекты. Есть законы телевизионной драматургии, да? Насколько это сложно было вам? Анна задумалась.
А. Кузаева
―
Очень трудно. Я могу сказать, что для меня это своя какая-то личная история, потому что у меня двое детей, они оба недоношенные, и у меня свой такой бэкграунд, скажем, поэтому все истории я часто пропускала через себя, и, конечно, с этим много трудностей. И вообще у нас вся команда, она настолько погруженная в эти семьи, поэтому нельзя сказать о том, что это вот анкета, которую прочитали, отсняли случаи и пошли дальше – нет, абсолютно все мы общаемся с героями, поддерживаем, стараемся им дальше помочь уже не в рамках проекта, а даже решить какие-то их, возможно, социально-бытовые проблемы.
Е. Афанасьева
―
Психологические.
А. Кузаева
―
И психологические в том числе.
Е. Афанасьева
―
Там, где нужна в первую очередь родителям, наверное, психологическая.
А. Кузаева
―
Поэтому, сложный проект, эмоционально невероятно сложный.
Е. Афанасьева
―
Маша, а вы что скажете?
М. Тарасенко
―
Для меня это вообще все было таким неким открытием, и когда я поняла, что невозможно взять так абстрагироваться и сделать вид, что есть какие-то вот эти люди, герои программы, а есть мы.
Е. Афанасьева
―
Да, такие же, как любые женилки, переодевалки...
М. Тарасенко
―
… конечно, слез было вылито правда очень много. И очень сложно действительно держать себя в руках иногда на съемках, потому что вот-вот прямо хочется разреветься. А ты себя держишь, и потом…
Е. Афанасьева
―
Я об этом и спрашиваю, вы же как профессионалы телевизионные, должны снимать в самые такие моменты, тяжелые для родителей и детей, и вы понимаете, что если вы не снимете, не будет вот этого накала эмоционального в эфире, иной раз понимая по-человечески, хочется отставить их в покое.
М. Тарасенко
―
Тяжело, правда, очень тяжело.
А. Кузаева
―
Но грань мы эту не переступаем, абсолютно точно.
Е. Афанасьева
―
Елена, для вас вот из того, что вы сейчас отработали в той части, какой случай самый уникальный? Мы, может быть, немножко выдадим, но хотя бы…
Е. Зильберт
―
Ну, уникальный, конечно, это то, что происходит сейчас, можно сказать, такой… мое дите, наверное, это ребенок с диафрагмальной грыжей, просто потому, что мы работаем с этими детьми, это одни из самых сложных пороков, они тяжело лечатся во всем мире, сложные. И, конечно, то, что вот мы взяли такого ребенка в проект и пробуем ему помочь, для меня это очень, конечно, важно.
Е. Афанасьева
―
Понятно. Мы говорим и говорили о проекте канала Ю «Спасите моего ребенка». Есть ли аналоги, раз уж спрашивал наш один зритель-слушатель, сказал о канале TLC, но там делают другое, он скорее похож на то, что украинцы делают, да, «Я стесняюсь своего тела». А есть ли аналоги в мире, вы смотрели вот такого рода проект о помощи детям, Аня, Маша?
М. Тарасенко
―
В таком формате?
Е. Афанасьева
―
Да.
М. Тарасенко
―
Нет. Есть, естественно, «Я стесняюсь своего тела», это не совсем украинский проект.
Е. Афанасьева
―
Да, это английский, франшиза, да. Здесь вы показываете украинский вариант, поэтому многие думают, что это украинский формат. Это английский.
М. Тарасенко
―
И более того, англичане делали вариант «Я стесняюсь своего тела» с детьми. Был у них такой, скажем так. Я так поняла, не очень, видимо, удачный опыт. И мы совсем не похожи. Мы о разных вещах рассказываем. И, конечно, такого формата, как у нас, мы не нашли.
А. Кузаева
―
Этот формат вообще рождался в процессе…
Е. Афанасьева
―
Всегда легче купить готовый формат, потому что тогда не надо набивать профессиональные телевизионные шишки, а есть схема, по которой нужно снимать. Это легче.
А. Кузаева
―
Да, это то, что мы придумывали, нащупывали на этапе пилота, это то, что рождалось вместе с проектом, рождался и формат, собственно говоря.
Е. Афанасьева
―
То есть, это не тот случай, когда, вот тут была смска: «Вы скорее всего снимаете операцию, которая была запланирована, а потом приклеиваете все остальное».
М. Тарасенко
―
Если бы все было так просто! Нет, конечно.
А. Кузаева
―
Да, поэтому очень долгое производство.
М. Тарасенко
―
Долгое и трудное.
А. Кузаева
―
Это живые люди, дети могут заболеть, операция может перенестись.
Е. Афанасьева
―
А у вас съемочные дни намеченные.
А. Кузаева
―
Да, есть осложнения после операции.
Е. Афанасьева
―
Ну, что, подошла передача к концу. Еще раз напоминаю, проект канала Ю «Спасите моего ребенка». А во сколько он в эфире?
А. Кузаева: В 19
―
30 по пятницам.
Е. Афанасьева
―
Если вы не видели - посмотрите. Мария Тарасенко, Анна Кузаева и Елена Зильберт – авторы этого проекта были в программе «Телехранитель». Елена Афанасьева, прощаюсь с вами до следующего воскресенья, всего доброго, до свидания.