Доктор Живаго - Александр Прошкин - Телехранитель - 2006-05-21

21 мая 2006

17:08-17:45

В прямом эфире «Эхо Москвы» Александр Прошкин, режиссер многосерийного фильма «Доктор Живаго».

Е.АФАНАСЬЕВА – Добрый вечер! В эфире «Телехранитель» – программа о сути телевидения и о тех, кто определяет и хранит эту суть. В студии Елена Афанасьева. И как всегда, по воскресеньям говорим мы с вами о персонах, программах, событиях и антисобытиях, которые влияют на то, каким наше телевидение будет сегодня и завтра. Две недели в эфире НТВ идет сериал, который, бесспорно, событие, влияющее на развитие того, что мы называем по привычке сериалом. На самом деле, конечно, это многосерийный художественный фильм. Я говорю о фильме «Доктор Живаго», и в гостях у нас сегодня Александр Анатольевич Прошкин, режиссер этого сериала, создатель его. Добрый день, Александр Анатольевич.

А.ПРОШКИН – Добрый день, Елена. Добрый день, дорогие радиослушатели.

Е.АФАНАСЬЕВА – Да, 725-66-33 – наш пейджер, пожалуйста, вы можете задавать свои вопросы и высказывать свои точки зрения, как смотрится сериал, как вам он, нравится, не нравится, что вам мешает в контексте канала НТВ или не мешает или радует, как его показывает этот канал, который назвал сериал событием года. Но, в общем-то, мне кажется, не слишком постарался подать такой… такое событие можно было бы подать и получше. Это моя точка зрения. Начну с этого. Александр Анатольевич, а почему «Живаго»? Самый банальный вопрос, почему Вы потратили, наверно, несколько лет жизни, чтобы сделать именно этот фильм?

А.ПРОШКИН – Вы знаете, я давно хотел сделать экранизацию романа «Доктор Живаго», потому что мне кажется, что это один из самых таких значительных романов русской литературы ХХ века, роман, который очень во многом определяет, дает ответы, кто есть мы, откуда идем и куда идем. И мне кажется, что есть три таких вот ключа к пониманию крестного пути России в ХХ веке. Это «Тихий Дон» Шолохова, «Доктор Живаго» и «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. Это не роман, это документальное произведение, как бы такой литературный подвиг.

Е.АФАНАСЬЕВА – Т.е. Нобелевский комитет не ошибся, когда именно это три произведения были отмечены?

А.ПРОШКИН – Да, я думаю, что там люди с безошибочным чутьем, и относящиеся к России очень и очень внимательно и всерьез по настоящему.

Е.АФАНАСЬЕВА – Вы хотели этот проект сделать давно или именно сейчас, когда появились деньги на телевидении, когда появилась возможность сделать длинное кино, не ограниченное только, может быть, двумя сериями, как было раньше? Т.е. формат Вы выбирали сознательно, что это будет длинный сериал, а не фильм, как, например, знаменитый, там, голливудский?

А.ПРОШКИН – Вы знаете, просто, конечно, я сознаюсь честно, я бы с большим удовольствием сделал это в кино. Хотя очень трудно, конечно, этот многослойный роман вместить в прокрустово ложе двух с половиной часов.

Е.АФАНАСЬЕВА – А Вы бы смогли? Вот сейчас, когда Вы уже его знаете?

А.ПРОШКИН – Ну, конечно, я думаю, что возможно было это сделать, и в какой-то степени в полемике с предыдущей экранизацией, но в общем, этой возможности у меня не было, потому что просто нет прав на роман. А, кроме того, состояние нашего кинематографа и не позволяет обращаться к такого рода литературе. Весь наш кинематограф сейчас как бы все-таки направлен на создание таких произведений сегодняшних, кассовых, поп-культурных и …

Е.АФАНАСЬЕВА – А из этого романа нельзя было сделать кассовое произведение для кино, как Вам кажется? Если потратить столько же усилий, сколько тратят большие каналы на рекламу и доведение до зрителя «Дневного дозора» или «Питер FM», «9 роты»?

А.ПРОШКИН – Вы знаете, тут нужно разделить две проблемы: проблема первая, что мог сделать режиссер или автор сценария. И второе, что могли бы с этим вот уже произведением сделать те, в чьи руки это попадает, да? И на сегодняшний день это профессия и квалификация совершенно отдельная и чрезвычайно важная, потому что иногда, скажем, произведения развлекательного характера подаются как некие глобальные открытия истины, и столько тратится усилий на их пиар, что они доходят до самого широкого зрительского какого-то слоя. Но я не думаю, что сегодняшние продюсеры и прокатчики бы как бы на такой фильм поставили бы.

Е.АФАНАСЬЕВА – Насколько я знаю, Соловьев снимал «Анну Каренину», которая там, по-моему, 4 серии есть киновариант, был задуман, по крайней мере, не знаю, сейчас в какой это стадии. Тоже произведение не самое простое, а кино планировалось.

А.ПРОШКИН – Я думаю, что у Сергея Александровича те же самые осложнения, за исключением того, что ему не нужно выкупать права на роман.

Е.АФАНАСЬЕВА – А получилось, что не было прав на фильм, но было, можно было купить право на сериал, да?

А.ПРОШКИН – Наши права приобретены у наследников Бориса Леонидовича, и они ограничены пространством СНГ и только телевизионными правами.

Е.АФАНАСЬЕВА – А почему только телевизионными? В чем аргументация наследников была, что не кино?

А.ПРОШКИН – Вы знаете, я не специалист в этих юридических вопросах. Это касается продюсеров. Вероятно, там есть какие-то свои градации, которые не позволяют это делать.

Е.АФАНАСЬЕВА – Я напоминаю, что это Александр Прошкин, режиссер многосерийного художественного фильма «Доктор Живаго». Александр Анатольевич, Вам первый раз пришлось работать для телевидения или до этого у Вас были опыты работы именно в телевидении, а не в большом кино?

А.ПРОШКИН – Вы знаете, я последние 15 лет не работал для телевидения по каким-то принципиальным соображениям, потому что, мне кажется, что то, что интересует меня, совершенно не интересует телевидение. И мы как-то расходимся и существуем спокойно друг без друга. Просто вот в данном случае эту экранизацию можно было сделать только на телевидении. А до этого я работал довольно много, и...

Е.АФАНАСЬЕВА – Но телевидение за 15 лет поменялось так, что, наверное…

А.ПРОШКИН – Очень. Я его не знаю.

Е.АФАНАСЬЕВА – Это все заново.

А.ПРОШКИН – Но скажем, мой фильм «Ломоносов», который вышел в 86 году, тоже многосерийный фильм, исторический фильм. Меня поразила реакция зрителей. Я получил 96 тысяч писем. Я жил в малогабаритной квартире в 27 метров, и мне с телевидения привозили огромные мешки, которые заставили всю вот эту крошечную квартиру.

Е.АФАНАСЬЕВА – Но тогда было два или четыре, два канала по стране и четыре в Москве. Смотреть было нечего, и многосерийные фильмы смотрели все.

А.ПРОШКИН – Возможно.

Е.АФАНАСЬЕВА – Сейчас, к сожалению…

А.ПРОШКИН – Возможно, но дело даже не в этом.

Е.АФАНАСЬЕВА – Извините, что скажу, параллельно с НТВ идет куча другой продукции и сильно мешает сосредоточиться зрителю на фильме.

А.ПРОШКИН – Но я не очень убежден, что в этом проблема.

Е.АФАНАСЬЕВА – А в чем?

А.ПРОШКИН – Ну, с одной стороны, конечно, я-то, может быть, и остался таким как был, но зритель, конечно, поменялся за это время. Сейчас от телевидения ждут другого. Сейчас от телевидения ждут, что оно немножко их пощекочет, позлит, развлечет, попугает. И такого как бы душевного, сердечного соучастия зрителей сейчас получить очень трудно.

Е.АФАНАСЬЕВА – А смотрите, что получается, Александр Анатольевич. Очень долгое время считалось, что действительно, зритель у нас смотрит только такие бандитско-ментовские саги, ничего серьезное не надо. Очень часто продюсеры телевизионные списывали на то, что, ну, мы не можем делать высокое искусство для себя, потому что зритель не смотрит. А потом появилась экранизация «Идиота», потом появилась экранизация «Мастера и Маргариты», «В круге первом». Был очень серьезный сериал «Гибель империи» на первом канале по роману Юзефовича. По-моему, Юзефовича?

А.ПРОШКИН – Юзефовича, да.

Е.АФАНАСЬЕВА – Может, не столь известный роман, как другие названные, но работа очень серьезная и достойная Хотиненко. И выяснилось, что зритель смотрит. И зритель смотрит. Вопрос, как зрителю подать, преподнести то, что создали, как его приручить к более качественному зрелищу.

А.ПРОШКИН – Но мы уже об этом говорили, что это так сказать особый вид и особая квалификация менеджера телевидения.

Е.АФАНАСЬЕВА – Насколько я знаю, да, написала моя коллега Арина Бородина в «Коммерсанте», что право на показ хотел перекупить у НТВ канал «Россия», но НТВ не пошел на это. А в общем, канал «Россия», наверное, более качественно работает с таким продуктом.

А.ПРОШКИН – Ну, Вы знаете, мне, конечно, хотелось бы очень, чтобы эта работа легла в контекст «Мастера и Маргариты» и «В круге первом», потому что это работы очень достойные. Они совершенно разные, но они на определенном и художественном уровне, и на уровне какого-то… содержательности, не только потому, что первоисточники самой высшей пробы, но и потому что там авторы хотели что-то свое сказать. Но и мне казалось, что наша работа, она в какой-то степени была бы продолжением этого разговора, и мы бы отвоевали бы некий такой плацдарм серьезного разговора с человеческими душами.

Е.АФАНАСЬЕВА – Но в той же статье Арины Бородиной написано, что право на второй показ принадлежит Первому каналу, и вот тогда-то сериал и дойдет до зрителя, потому что Первый канал как раз умеет подавать сериалы.

А.ПРОШКИН – Но будем надеяться. Вы знаете, я не… Вот в апреле, месяц тому назад первый показ «Доктора Живаго» был в Белоруссии.

Е.АФАНАСЬЕВА – Раньше показали, чем здесь?

А.ПРОШКИН – Да, раньше в Белоруссии показали премьерный показ. И, скажем, цифры там, совершенно отличающиеся от России. Там 45% городского населения посмотрело этот фильм, и общий рейтинг там 30, по-моему, да? Чем так мы принципиально отличаемся от белорусов, сейчас мне очень трудно понять и исследовать эту проблему. Я думаю, что, конечно, если быть до конца откровенным, какая-то игра в кошки-мышки с каналом НТВ происходит.

Е.АФАНАСЬЕВА – Можно я свою точку зрения выскажу, Александр Анатольевич?

А.ПРОШКИН – Да.

Е.АФАНАСЬЕВА – Нельзя очень долго приручать одну аудиторию на канале, показывать сериал «Зона», «Парни, - по-моему, - из стали», назывался сериал. «Чистосердечное признание», «Программу максимум», т.е. определенная аудитория стягивается на канал в последние два года. И они не скрывают, что они работают на такую мужскую, жесткую аудиторию больше. А потом вот в этой сериальной линейке, в которой шли такие жесткие сериалы, вдруг поставить то, что должна смотреть совершенно другая аудитория. Так не бывает, потому что телевизионное искусство, если так можно назвать, все-таки складывается из нескольких компонентов: собственно, продукт, то, что телевизионщики называют контентом. Вот это Вы сделали и им дали. Качественный, роскошный, хороший продукт, который, в общем-то, критики оценили по достоинству. И здесь в студии Ксения Ларина с Ириной Петровской не раз, уже несколько раз обсуждали, и многие мои коллеги высказывали восхищение. Но кроме этого, у телевидения есть еще две равнозначные составляющие. Это программирование: куда поставить в эфире, в какое место, против чего на другом канале, и форматирование, т.е. раскрутка и подача зрителю. Т.е. например, если «Мастер и Маргарита» проводили презентацию в ЦДЛ, когда хотелось спросить, там: «А судачки а-ля натюрель будут?» И ездили трамваи, где было… вот казалось, сейчас… с рекламой «Мастера и Маргариты», казалось вот сейчас кот Бегемот пойдет. Там, стоила или не стоила эта раскрутка сериала – это другой вопрос. У меня своя точка зрения, Бог с ним, зато было это все сделано. То НТВ только я видела одну растяжку, что это премьера года, и на этом все закончилось. Вот такое мое ощущение, что, в общем-то, невозможно так, знаете, то же самое, что картину каких-нибудь, ну, в галерее Шилова… Я написала так, что если в галерее Шилова повесить Малевича, то вряд ли эта публика оценит, которая туда ходит. Разная публика.

А.ПРОШКИН – Ну, это такой довольно сильный образ. Понимаете, я думаю, что прежде всего… Значит, фильм начинается в 20:50, заканчивается в…

Е.АФАНАСЬЕВА – В 22, а хронометраж серии 44 минуты.

А.ПРОШКИН – 44 минуты. Это, если, значит, так я не ошибаюсь в арифметике, получается 26 минут рекламы.

Е.АФАНАСЬЕВА – Рекламы.

А.ПРОШКИН – Я не знаю такого мирового сюжета, который…

Е.АФАНАСЬЕВА – 2 к 1. Это, конечно, сумасшедшее.

А.ПРОШКИН – …выдержал бы 50% рекламы. Тем более история все-таки такая человеческая, состоящая не только их такой ясно очерченной фабулы, но из все-таки живых людей, к которым нужно привыкнуть, полюбить, понять.

Е.АФАНАСЬЕВА – А Вы знаете, мне очень повезло или не повезло. Я очень удивилась, когда купила недели за две, наверное, до показа DVD, потому что обычно, когда качественно подают сериал, DVD продают уже после того…

А.ПРОШКИН – Да.

Е.АФАНАСЬЕВА – …чтобы собрать зрителя. Здесь почему-то производители DVD выпустили раньше.

А.ПРОШКИН – Но это отдельная детективная история, потому что...

Е.АФАНАСЬЕВА – Да? Т.е. это пиратское что-то? Не отследили.

А.ПРОШКИН – Выкупили пиратское DVD, поскольку появилось пиратское DVD…

Е.АФАНАСЬЕВА – Пришлось выпустить настоящее.

А.ПРОШКИН – Пришлось выпустить несколько поспешно лицензионное DVD, кстати, очень хорошего качества, но поскольку поспешно, то там даже есть некие такие ошибочки, к сожалению. И вот сейчас я знаю, что вот мне очень многие звонили и говорили, что мы не в состоянии смотреть это на экране, поскольку через 20 минут идет там 10-минутный блок рекламы…

Е.АФАНАСЬЕВА – Ощущение теряется.

А.ПРОШКИН – Да, мы теряем нить, и мы покупаем DVD.

Е.АФАНАСЬЕВА – Но Александр Анатольевич, раз Вы работали для телевидения, было понятно, что этот сериал будет прерываться рекламой, потому что даже «Мастер и Маргарита» только первая серия и «В круге первом» не прерывались рекламой, остальные, да…

А.ПРОШКИН – Это понятно. Вопрос в пропорции.

Е.АФАНАСЬЕВА – В пропорции, да. Вы будете, естественно, вынуждены держать зрителя, чтобы он не уходил на другой канал, да? Т.е. нужны какие-то, как это называют многие телевизионщики «крючки», которые будут держать внимание. По сути, в романе они, конечно, есть, потому что там такое напряжение…

А.ПРОШКИН – Вы знаете, я не задумываюсь на эту тему. Не задумываюсь на эту тему, потому что мне кажется, мое дело заключается в том, чтобы совесть была чиста. И я хотел сделать картину как бы из сегодняшнего дня проекцию в то время, поэтому это не буквально экранизация романа, это по мотивам романа. И был приглашен специально для экранизации этого романа один из самых, мне кажется, ярких и интересных драматургов сегодняшнего дня, Юрий Арабов.

Е.АФАНАСЬЕВА – Гениальный сценарист, Юрий Арабов.

А.ПРОШКИН – Кстати сказать, лауреат премии Пастернака как поэт. Юрий Арабов – известный поэт, прозаик, выпустивший несколько романов, кстати, тоже отмеченных литературными премиями, и лауреат Каннского фестиваля как киносценарист. Нужно просто объяснить, что премии за сценарий в Каннах выдают чрезвычайно редко, и ими обладают всего несколько человек. В России точно один. Я не очень убежден, что и в Европе они есть. Но например, Тонино Гуэра, скажем, нами очень горячо любимый, мною в частности, сценарист. Феллини не обладает этой премией.

Е.АФАНАСЬЕВА – Мы, к сожалению, не смогли позвать его сюда. Сказали, он сидит в деревне и пишет Вам следующий сценарий, не смог к нам приехать, потому что работа действительно глобальная. Потому что найти соответствие сценарное роману практически… настолько сложно, потому что уже столько раз наблюдали, что даже когда сам автор, как Александр Исаевич Солженицын, например, пишет сценарий, и это все-таки другое искусство. И то, что иногда очень ценно автору в романе, может быть, слишком громоздко выглядит в кино.

А.ПРОШКИН – Возможно…

Е.АФАНАСЬЕВА – И Арабову удалось найти какое-то, по-моему, удивительное соответствие. Хотя несоответствие по буквам и по репликам, многие реплики вы не найдете в романе, если сидеть с лупой, искать, но вот то, что называется, духом, наверное.

А.ПРОШКИН – Вы знаете, Ваша точка зрения имеет и оппонентов. И главный оппонент этой точки зрения – Евгений Борисович Пастернак, который перед выходом картины на всех возможных радиостанциях, и преимущественно зарубежных, высказал свое некое отрицательное отношение к работе, значит, сценариста, ну, и соответственно, значит, моей. Меня это несколько удивило, потому что он на всех этапах был знаком с материалом. Он читал сценарий Арабова и он его подписал в производство. И мне кажется, что этический некий момент все-таки в этом какой-то странный существует. Я понимаю, что Евгений Борисович хотел бы экранизации буквальной и идеально, если бы просто…

Е.АФАНАСЬЕВА – Но неужели он не понимает, что это могло убить ощущение? Потому что все буквальные экранизации классики не удаются.

А.ПРОШКИН – Вы знаете, Евгений Борисович…

Е.АФАНАСЬЕВА – Чем буквальней экранизируют Чехова, тем он примитивней выглядит…

А.ПРОШКИН – Евгений Борисович всю свою жизнь, трудную и сложную жизнь, в общем, занимался тем, что он тщательно, скрупулезно собирал все, что касается отца. Замечательные две книги выпустил по биографическим материалам, связанные с Борисом Леонидовичем Пастернаком. И естественно, он настолько генетически связан с этим романом, что каждое изменение буквы ему кажется преступным. Ну, например, скажем, он обвиняет Арабова в том, что вот дворник у нас садится за стол, его приглашают хозяева дома, Громеко сажают дворника за стол. Но это драматургия, здесь несколько иные законы. Это большая метафора, которая растягивается на весь фильм…

Е.АФАНАСЬЕВА – И находит свое окончание, когда дворник зовет Живаго за стол.

А.ПРОШКИН – Да, и в финале дворник зовет Живаго. Таковы законы драматургии. Конечно, драматургия обладает меньшими возможностями, чем проза. Драматургия в этом смысле искусство гораздо более грубое и ясное, нужны ясные договоренности со зрителями.

Е.АФАНАСЬЕВА – И образы должны быть бьющие в народ.

А.ПРОШКИН – Да. И когда Евгений Борисович приводит это в качестве абсолютной беспросветной темноты автора, все-таки можно понять, что этот автор – это сегодняшний современный художник и художник крупного масштаба. И обвинять его в безграмотности…

Е.АФАНАСЬЕВА – Александр Анатольевич, мы прервемся на несколько минут. У нас новости. Это – программа «Телехранитель». Говорим мы с режиссером сериала «Доктор Живаго» Александром Прошкиным. В студии Елена Афанасьева. Мы вернемся через несколько минут.

НОВОСТИ

Е.АФАНАСЬЕВА – Ну, что же, мы продолжаем программу «Телехранитель». Фоном у нас идет замечательная музыка Эдуарда Артемьева, который написал к сериалу «Доктор Живаго» достаточно много музыкальных тем. И как уже упомянула, по-моему, Ксения Ларина, что очень трудно было перебить в памяти вальс Лары из американского фильма, но даже это ему, наверное, удалось. В гостях у нас Александр Прошкин. Говорим мы о многосерийном телевизионном фильме «Доктор Живаго». Очень много реплик на пейджер, я не успеваю их зачитывать. Присоединяйтесь по телефону. 783-90-25 - для москвичей, 783-90-26 – для жителей других регионов. Буквально несколько реплик с пейджера, чтобы было понятно, что мы не просто с Вами разговариваем, Александр Анатольевич, что слушают нас. Лариса пишет, что не смогла смотреть фильм из-за рекламы, купила на DVD, получила колоссальное удовольствие, восхищена Меньшиковым. Ксения пишет, что до сих пор не знает, что такое рейтинг, уверяет, что огромное количество ее знакомых благодарным Вам за фильм и уверены, что режиссеру есть, чем гордиться и кричать: «Ай, да Прошкин!» Есть люди, которые, вот Наталия, например, уверяет, что Пастернак – человек иной культуры, чем Вы или Арабов, и поэтому в итоге получился скандал, нечего удивляться. Что еще? Много вопросов, как Вам работалось с замечательными актерами? Восхищение работой Меньшикова и Чулпан Хаматовой. Все прочесть не успею, поэтому не буду терять время. А как Вам работалось, Александр Анатольевич, с актерами? Потому что особенно, к сожалению, в адрес Олега Меньшикова в последнее время было очень много нареканий после «Статского советника» и после исполнения его роли Бендера в сериале «Золотой теленок». Писали даже, что форму потерял актер. Как Вам работалось с актерами?

А.ПРОШКИН – Вы знаете, я бы хотел сначала все-таки сказать, что Пастернак… к вопросу, что Пастернак – иной культуры, чем мы с Арабовым. Ну, это естественно: он гений.

Е.АФАНАСЬЕВА – Нет, они, наверно, имели в виду, сын, Евгения Пастернака.

А.ПРОШКИН – Да. А что касается… Понимаете, мне кажется, что Пастернак – совершенно живой для меня человек. И вот эта тема его романа, что смерти нет, она абсолютно… как сказать, ну, не преувеличена, это литературный образ. Он - сегодняшний наш собеседник, мне абсолютно необходимый. И более того, мне кажется, что даже сюжетная канва романа, она в какой-то степени очень сегодня современна, потому что герои этого романа вступали в ХХ век. Они были в самом начале века, они были молоды, они жили с ощущением каких-то грядущих перемен, больших надежд, и одной ногой еще были в прошлом, другой ногой вступали в неведомое еще будущее и очень многое сделали для того, чтобы это будущее стало таким, каким оно стало. Это роман все-таки о коллективной вине и о совести. И сегодня мы также вступаем в новый век. Мы тоже одной ногой еще в том самом советском прошлом…

Е.АФАНАСЬЕВА – Пугающие аналогии. После того, как посмотришь фильм…

А.ПРОШКИН – А Вы знаете, испытания, которые…

Е.АФАНАСЬЕВА – …очень тяжелое ощущение, депрессивное.

А.ПРОШКИН – Нет, у меня нет совершенно депрессивного ощущения. Все-таки искусство, оно, как сказать? Его цель – немножко сгустить краски, создать некую метафору, заставить людей подумать, достучаться до их сердца, чтобы они все-таки сделали какие-то выводы. И сегодня уж время очень такое, я бы сказал, прозаическое, а это роман, написанный все-таки поэтом, и великим поэтом России. И мне бы хотелось, чтобы результатом нашей деятельности все-таки стало, вот бы люди посмотрели фильм, да, там несоответствие, это не соответствует роману, там немножко другие образы, там другие диалоги, даже другие коллизии, да? Вернитесь к роману и получите это наслаждение, потому что… и вернитесь к гениальным стихам Пастернака, потому что сегодня в нашей жизни очень не хватает поэзии и именно вот этой великой поэзии этого тончайшего гениального художника. Если мы подтолкнем к этому, а я совершенно уверен, у нас огромная страна, я часто езжу в связи со съемками, бываю в глухоманной провинции. Вот был в колхозе одном на границе с Казахстаном в Оренбургской области, меня поразили вопросы, которые задавали молодые люди. Там 17-летний парень спросил меня: «А вот как Вы относитесь к творчеству Ларса фон Трира», на границе с Казахстаном. Поэтому понимаете, я, с одной стороны, не обольщаюсь, а с другой стороны, я верю и знаю, что у нас очень много людей с открытым сердцем и раскрытой душой. Что касается господ артистов, знаете, сейчас считается таким хорошим тоном относиться к актерам как-то потребительски, да? С одной стороны, значит, мы создаем таких вот скороспелых звезд и в «желтой прессе» выясняем, какие у них ботинки, размеры лифчиков и прочее, прочее, интересуемся их точкой зрения по любому поводу, как стричь собак и прочее, прочее, да? С другой стороны, мы, значит, очень легко и походя говорим о людях, которые являются лицом нации и относимся к ним так очень потребительски. Кстати, вообще, это психология телезрителя, знаете? Телезритель считает, что он – хозяин. В кино у него немножко другая психология: его давит изображение, у него там темно, у него много там соседей.

Е.АФАНАСЬЕВА – И пульта нет, которым переключают с экрана на экран.

А.ПРОШКИН – Да, пульта нет, нельзя переключиться, рекламы нет, немножко другая психология. Здесь зритель сам хозяин. И вот эта кампания, которая сейчас разворачивается особенно в «желтой прессе» против некоторых наших актеров, в том числе, там, Олега Меньшикова, меня возмущает до глубины души. Я хочу сказать свою точку зрения…

Е.АФАНАСЬЕВА – Александр Анатольевич, можно я скажу полслова?

А.ПРОШКИН – Сейчас. Олег Меньшиков…

Е.АФАНАСЬЕВА – Он – гениальный актер, никто не спорит.

А.ПРОШКИН – …выдающийся российский актер.

Е.АФАНАСЬЕВА – Но было ощущение, что ему то ли не хватало помощи режиссера, то ли что-то… Действительно, были вопросы с теми ролями, которые были в тех проектах, которые я назвала. Все-таки давайте к этому вернемся. У него была сложность играть молодого героя, потому что то же самое примерно ему приходилось делать и в «Сибирском цирюльнике»…

А.ПРОШКИН – Да. И тут он постарше стал, да.

Е.АФАНАСЬЕВА – А он еще старше почти на 10 лет.

А.ПРОШКИН – И он какое-то время колебался: соглашаться на эту роль или не соглашаться. Но видите, как бы так сценарий построен, что молодого Живаго довольно мало, и эти эпизоды, скорее, такого… в этих эпизодах он такой, скорее, характерный что ли, да? Вот такой угловатый юноша с гривой, который чуть-чуть замкнут, потом неожиданно раскрывается. В другом эпизоде он чуть-чуть, значит, там он в сцене с матерью, он выпил рюмку коньяка, непривычно для человека этого круга, и сразу стал поток, его стало нести, он стал говорить легко и походя о вещах самых и таинственных в жизни, что такое смерть и вот как через эти характерные вещи надо было преодолеть вот этап молодости. Другой возможности здесь нет. Вот в английской картине, там играют молодые актеры. И совершенно очаровательная Кира Найтли и прелестный этот самый Йенсен. Но как только они… с молодостью покончено, дальше пустыня, потому что…

Е.АФАНАСЬЕВА – А главное-то там, где надо сыграть мысль.

А.ПРОШКИН – Да, а главное-то там, главное-то все-таки - это взрослый Живаго, на которого свалились не только испытания жизни собственной и собственных проблем, но и вот эта вся молотилка историческая, которая пришлась на долю этого поколения. И тут нужен взрослый человеческий опыт, который у этих актеров есть, потому что не в том страшном виде, в другом, но так или иначе, мы все уже так чего-то проходили. И мы здесь апеллируем в общем не столько, как сказать? К умению перевоплощаться и играть роль, сколько к человеческой сути каждого актера. Для нас это общение с Борисом Леонидовичем и с этим романом, это некая такая огромная очень серьезная игра, в которой мы поклялись себе говорить правду, каждый про себя. Поэтому в каждом этом персонаже… А в этом, кстати, природа телевидения, понимаете? С моей точки зрения. Когда-то покойный критик Сопак назвал телевидение очень просто: рентген души. Любая фальшь, любые игрульки, они так легко видны, за ними личность, видно, что человек придуривается, обманывает, играет. Мы очень часто на этом экране сразу определяем, где наносное, а где суть. К сожалению, это та система что ли ценностей, которая сегодня не очень в чести. Сегодня это общий карнавал такой телевизионный, понимаете? Все немножко играют, все немножко придуриваются, от политиков, до артистов.

Е.АФАНАСЬЕВА – Тем дороже те возможности, когда все-таки человека останавливают, говорят: остановись и посмотри, подумай, в душу свою загляни: страшно, не страшно.

А.ПРОШКИН – Да, Вы знаете, вот Долин написал, критик Долин написал замечательную рецензию на нашу картину, как-то совершенно неожиданно, парадоксально для меня. Он сказал, что в этой картине как бы настолько живые люди, что экран взрывается, что экран к этому непривычен, он от этого отвык. И если говорить о основной теме что ли этого фильма, это тема самоценности человеческой жизни, уникальности ее. А мы на экране нашего телевизора за день убиваем человек 500. И сама по себе человеческая жизнь уже ничто, игра. Это, кстати, очень опасная игра, очень опасная игра. Я вчера случайно или позавчера включил телевизор. Шла по «Культуре» программа «Культурная революция», и шел диспут о том, что важнее: нравственность или благосостояние?

Е.АФАНАСЬЕВА – К какому выводу пришли?

А.ПРОШКИН – Да, значит, я не проследил до конца, к какому выводу пришли, но вот одна дама, довольно известная актриса и телеведущая сказала: «А чего вы, собственно, спорите? Какая нравственность? Мы давно живем в обществе потребления». И никто ей не возразил, что это она и какой-то определенный круг живет в обществе потребления, а 80% ее соотечественников живет в обществе выживания.

Е.АФАНАСЬЕВА – А обязательно ли противопоставлять нравственность и благосостояние? Неужели не бывает чего-то общего?

А.ПРОШКИН – Я не хочу возвращаться к теме этого диспута. Я считаю, что одного не бывает без другого, потому что благосостояние безнравственное приводит к тому, что мы уже хлебали, к гражданской войне.

Е.АФАНАСЬЕВА – Чудовищно страшной и Вам удалось ее показать настолько страшно, что, наверное, со времен «Тихого Дона» такого не было.

А.ПРОШКИН – Да, и мы из этой гражданской войны еще не вышли. Мы еще в состоянии латентно продолжающейся гражданской войны. У нас еще постоянная стенка на стенку, красные – белые, у нас по любому поводу, даже по поводу «Доктора Живаго» стенка на стенку.

Е.АФАНАСЬЕВА – Да. Эту серию еще не показывали в эфире, где…

А.ПРОШКИН – Нет, еще не показывали.

Е.АФАНАСЬЕВА – Я просто на DVD смотрела до показа, чудовищно страшные сцены партизанского этого отряда.

А.ПРОШКИН – А там ничего страшного нет.

Е.АФАНАСЬЕВА – Они морально страшные настолько, что, в общем-то, предостережение всему миру.

А.ПРОШКИН – Что такое гражданская война?

Е.АФАНАСЬЕВА – Да, что такое гражданская война.

А.ПРОШКИН – Это озверение нации. Это самое страшное, что может быть у народа, когда гибнут и с той, и с другой стороны самые энергичные, самые яркие и самые сильные люди.

Е.АФАНАСЬЕВА – Давайте все-таки несколько звонков примем. Мы пообещали, а уже время эфира потихонечку заканчивается, мы ни разу не включили телефон. 783-90-25. Александр Анатольевич, наденьте, пожалуйста, наушники. Добрый вечер, Вы в эфире. Алло!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ИРИНА - Добрый вечер, меня зовут Ирина. Вы знаете, я очень рада слышать Александра Анатольевича. Я первый раз читала книгу в 17 лет, смотрела в 67 году в Америке фильм, американскую версию. Потом смотрела по телевидению вот эту польскую ужасную версию.

А.ПРОШКИН – Английскую.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ИРИНА – И Вы знаете, сейчас я смотрю. Мне кажется, что фильм первый раз изнутри, из России снят, т.е. чувствуется какой-то характер наш, российский. Мне очень интересно смотреть, несмотря на рекламу, мне ничего не мешает.

А.ПРОШКИН – Спасибо.

Е.АФАНАСЬЕВА – Спасибо Вам. У Вас вопросы есть?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ИРИНА – Я очень поздравляю с этим фильмом. И потрясающие актеры, конечно, и постановка, и музыка, и Артемьев. Жалко, что он сначала, я слышала, не соглашался участвовать, потому что боялся. Музыка потрясающая тоже. Спасибо Вам огромное.

А.ПРОШКИН – Спасибо, Ирина.

Е.АФАНАСЬЕВА – Спасибо, Ирина. Спасибо огромное. Пожалуйста, дозванивайтесь. 783-90-26, немосковский звонок. Добрый вечер. Пожалуйста, представьтесь.

СЛУШАТЕЛЬ НИКОЛАЙ - Добрый вечер. Николай, Санкт-Петербург.

А.ПРОШКИН – Здравствуйте, Николай.

СЛУШАТЕЛЬ НИКОЛАЙ – Здравствуйте. Вы недавно, буквально минуту назад слышали, что нравственность где-то, разговор и материальное.

А.ПРОШКИН – Да.

СЛУШАТЕЛЬ НИКОЛАЙ – Но ведь это такие глубокие вещи, не отделимые от друг друга, что, ну, не может быть, если он физически здоров и нравственный, то он просто не может быть не богатый, не без денег, а мы вы крайность бросаемся. Если нравственность, то это настолько положительное качество, что вот он без денег, он без работы, он некультурный, но он нравственный. Вы знаете, какой.

А.ПРОШКИН – Да.

Е.АФАНАСЬЕВА – У Вас есть какие-то реплики или вопросы по поводу фильма?

СЛУШАТЕЛЬ НИКОЛАЙ – Нет, ну, фильм, я скажу, что меня просто ошеломил, потому что некоторые вещи, которые вообще-то, были и табу, и они скрываются. А игра Меньшикова, что Меньшиков? Меньшиков показал все то, что он мог.

Е.АФАНАСЬЕВА – Спасибо за вашу точку зрения. 783-90-25, московский звонок. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА - Добрый вечер. Могу я?

Е.АФАНАСЬЕВА – А Вы говорите, Вы в эфире. Представьтесь, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА – Меня зовут Елизавета Петровна.

Е.АФАНАСЬЕВА – Да.

А.ПРОШКИН – Здрасьте, Елизавета Петровна.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА - Добрый вечер. И я хотела поговорить с Александром Анатольевичем.

Е.АФАНАСЬЕВА – Вы в эфире, говорите.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА – Два вопроса у меня. Первый вопрос. Конечно, Вы видели американскую версию. Не будем говорить, далека ли она от России, она, наверное, далека. А в плане выбора актеров Ваше мнение – это первый вопрос. А второй вопрос: теперь, когда фильм Ваш, фильм хороший, безусловно, но когда он смонтирован и смотрится едино, скажите, пожалуйста, внутри Вы согласны абсолютно с выбором актеров для своей версии? Спасибо.

Е.АФАНАСЬЕВА – Ой, только у нас так мало времени, что давайте по поводу американских актеров максимально сжато, потому что мы говорим о русском фильме.

А.ПРОШКИН – Да. Я согласен со своим выбором актеров, и американских актеров я бы не хотел в нашей картине.

Е.АФАНАСЬЕВА – У нас наши актеры.

А.ПРОШКИН – Потому что мне кажется, вот чувство России, чувство родины как причастности – это вещь чрезвычайно важная. Понимаете? Если бы я был… Я очень люблю Фолкнера, но я бы не смог снять фильм о Фолкнере, потому что я не причастен, я запаха не чувствую. А вот такие актеры, как, скажем, там, Виктор Степанов, Владимир Ильин, в них есть такая удивительная русскость и есть актеры, скажем там, Олег Иванович Янковский. Я не говорю о том, что это актер просто которым должна гордиться Россия. Это актер европейского, может, мирового масштаба, ничем де хуже, извините меня, чем Роберт де Ниро. Просто у де Ниро возможности другие, драматургия другая, выбор, а у Янковского и ролей, в общем, не так уж и много. Но это актер…

Е.АФАНАСЬЕВА – И индустрия у нас на порядок послабей.

А.ПРОШКИН – И индустрия другая, но это выдающийся, великий актер. Мне иногда говорят и упрекают меня в том, что в романе Комаровский как бы, ну, более примитивное явление, такой некий пошляк, который испортил жизнь Лары, но мне кажется, не совсем так просто, потому что в пошляков не стреляют, пошлякам просто дают по физиономии и переходят на другую сторону улицы. Явление Комаровского – это такое, знаете, ключевое для нас явление. Всегда в элите у нас очень много Комаровских. И сегодня много Комаровских. Это такое дьявольское начало.

Е.АФАНАСЬЕВА – Александр Анатольевич, я, может быть, задам вопрос, который выдает немножко финал, но не могу не спросить, т.к. после финала мы с Вами уже не будем в студии разговаривать. Почему Вы поменяли судьбу Лары? Все-таки в романе она гораздо страшней заканчивается, чем в той реплике, которая звучит у Вас в финале.

А.ПРОШКИН – Ну, Вы только что обвиняли меня в безысходности, уж было бы совсем безысходно, во-первых. А во-вторых, ну, Вы знаете, даже в романе это, когда Лара появляется в день похорон Живаго, нужно очень долго объяснять, как она появилась, т.е. нужно рассказать историю разрыва с Комаровским, бегство, ребенок в детдоме. Это в рамках прозы возможно сделать, да? Просто сообщить. А в драматургии нужно доказать.

Е.АФАНАСЬЕВА – Там она… Там все эти жертвы… Я не знаю, как это воспринимаете Вы, я восприняла это так, что он жертвует своей любовью, отдавая ее Комаровскому, чтобы ее и дочь спасти.

А.ПРОШКИН – Да. Мне кажется…

Е.АФАНАСЬЕВА – В романе эта жертва бесполезна.

А.ПРОШКИН – Да.

Е.АФАНАСЬЕВА – А здесь Вы все-таки оправдываете эту жертву.

А.ПРОШКИН – Вы знаете, мне кажется… Я оправдываю эту жертву абсолютно, потому что как бы этот человек…

Е.АФАНАСЬЕВА – …он в общем-то себя потерял, да?

А.ПРОШКИН – Этот человек, он научился в жизни самому главному. Помимо того, что был замечательный врач, великий диагност, грандиозный поэт, да? Он научился самому главному: он научился любить людей. Не человечество, а людей близких ему и нести за них ответственность. И если стоит вопрос жизни и смерти, а если бы Лара осталась с Живаго, то они бы оба погибли. Соловки – это был бы лучший вариант, потому что шлейф, который за Ларой: расстрелянный муж, и сын покойного миллионера Живаго, они были бы вместе обречены. И отдавая Лару, он это делает… Это поступок сильного человека и очень мужской поступок.

Е.АФАНАСЬЕВА – Но ведь это принципиальное изменение финала без… в общем, жертва оправданная или неоправданная.

А.ПРОШКИН – Это… Вы знаете, роман слишком многослойный. Понимаете? Тогда отдельно нужно начинать всю историю Лары: Комаровский, скитания, приход, это все нужно…

Е.АФАНАСЬЕВА – Трагическая история этой девочки.

А.ПРОШКИН – Да, трагическая история этой девочки. Обрывками, вот скажем, там, в картине Дэвида Лина, там, история с балалайкой, девочка, играющая на балалайке, вот это все. Вот попытка как бы рассказать, а в результате все-таки на русское ухо, на русский глаз это вапука, это неправда. Надо быть очень доказательным в драматургии, понимаете? В драматургии нельзя рассказать, надо сыграть, выразить.

Е.АФАНАСЬЕВА – Вера Федоровна пишет на пейджер, что когда она смотрит Ваш замечательный сериал, она, помимо того, что видит своих близких, бабушек и дедушек, не может избавиться от чувства, что нас, не дай Бог, ждет что-то похожее.

А.ПРОШКИН – А Вы знаете, нас может ждать что-то похожее или даже совершенно неожиданное, если мы не опомнимся. Если мы не будем воспринимать себя как единый народ и не перестанем вот стенка на стенку, понимаете? Если мы вот ту энергию, которая, тратится на злобу, ярость, понимаете? Если мы ее не переведем в другое русло и не научимся уважать, любить, ценить друг друга, понимать, что мы народ с трагической историей, что мы очень многое вынесли, и мы заслужили человеческого существования, понимаете? Мы, слава Богу, вспомнили… мы Христа вспомнили сейчас. И вот это самое важное ощущение. Нам нужно успокоиться, поэтому, мне кажется, главная цель все-таки искусства это некое смягчение нравов что ли, да? Мы должны быть мягче, человечнее, добрее друг к другу.

Е.АФАНАСЬЕВА – У нас последние минуты эфира. Оксана спрашивает о Ваших планах. Что за сценарий Вам пишет Арабов, если это не секрет?

А.ПРОШКИН – Вы знаете, сценарий - это довольно любопытная история, очень важная для меня. Я пока боюсь раскрывать ее, потому что…

Е.АФАНАСЬЕВА – Для кино или тоже для телевидения?

А.ПРОШКИН – Это для кино. Я… Мне особенно после вот этой сейчас истории с Живаго, мне не очень хочется снова возвращаться к телевидению. Но просто, поскольку еще нет бюджета на этот фильм, а это фильм дорогостоящий, исторический, дело происходит в гражданскую войну, то я пока не раскрываю.

Е.АФАНАСЬЕВА – Ну, я думаю, Вас зря так расстроило телевидение. Возможно во втором показе все будет иначе, потому что мне кажется, этот фильм из тех, которые смотрят по много раз. Наши фильмы и сериалы делятся на те, с которых можно собрать все дивиденды, в том числе и рейтинговые только на первом показе, а второй раз никто не будет смотреть. Так вот «Живаго», мне кажется, будут смотреть много раз, много лет, по разным каналам, разные люди, поэтому мне кажется, судьба телевизионная его еще впереди. Это Александр Прошкин, режиссер многосерийного телевизионного фильма «Доктор Живаго» был в гостях в программе «Телехранитель». Елена Афанасьева ее провела. Прощаюсь с вами. Всего доброго, до свидания.