Дмитрий Муратов - Тузы - 2021-07-08
А. Венедиктов
―
В Москве 21 час и 4 минуты. Здравствуйте. Это программа «Тузы». Сегодня «тузом» у нас Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты». Добрый вечер.
Д. Муратов
―
Добрый вечер.
А. Венедиктов
―
Я буду на вы, как вы знаете, в соответствии с собственным приказом, Дима – как хочет. Вот какой вопрос. Когда я готовился к передаче, один девственно чистый слушатель спросил меня: «Это вот тот Муратов, который врач?» Я ему говорю: «Почему врач?» Он говорит: «Потому что он все время говорит про лекарства. При чем тут “Новая газета”?» И в этой связи вопрос. Какое время у вас, Дмитрий Андреевич, занимает газета, и какое время у вас занимают (и почему?) действия про лекарства?
Д. Муратов
―
Леш, спасибо. Дело в том, что вы знаете, Алексей Алексеевич, в русской журналистике есть такая традиция, когда ты являешься не наблюдателем, а человеком (или изданием), который всегда вмешивается в жизнь. Это пошло с Короленко, это пошло с чеховских дневников с сахалинского путешествия. И мы не можем не вмешаться, когда видим много боли и много горя. Поэтому вся история со СМА, которую и ты хорошо знаешь, она все-таки развивается с трудом, но все-таки она пришла к тому, что есть «Спинраза», и стало намного меньше судебных исков, и намного больше людей получили помощь. Да, я считаю, это не роль врача, а это роль медиа. И у нас газета этим занималась.
А. Венедиктов
―
А вам это зачем?
Д. Муратов
―
Видите, из общих гуманистических потребностей.
А. Венедиктов
―
Ой, я вас умоляю. У нас такое количество страданий у людей. Можно тогда всем заниматься.
Д. Муратов
―
Леш, так и получается, что приходится заниматься. Ты не можешь мимо этого пройти. Когда на Потаповском, 3 возле входа стоит молодая семья из Уфы с задыхающимся ребенком в коляске, ты не можешь сказать: «Вы знаете, это не наш профиль». И если у государства не хватает оптики, чтобы заметить этих людей, то наши глаза приспособлены, чтобы их видеть.
А. Венедиктов
―
Но сейчас сразу скажут: «Вот вы тогда таким образом как бы помогаете государству, помогаете этой кровавой своре удержаться у власти, делая ее более внимательной».
Д. Муратов
―
Я на это отвечу. Я люблю выражение Бродского о том, что когда его упрекали, хотя его трудно было упрекнуть в каком-нибудь сотрудничестве с советской властью, однако он говорил: «Идешь в булочную – уже сотрудничаешь с советской властью». Теперь вот что. Как ты говорил буквально на днях в эфире (я хочу тебя процитировать): «У государства своих денег нет, у него деньги наши». И поэтому мы помогаем у государства забрать наши деньги, которые бы помогали людям, которые могут умереть в любую минуту. Вот в чем дело.Поэтому я считаю, что это не мы сотрудничаем в каком-то смысле с государством, а государство сотрудничает с нами, когда вдруг слышит с помощью той публики, тех слушателей и тех читателей, которые есть у «Эха» и у нас, когда невозможно игнорировать эти миллионы людей…
Д.Муратов: Все-таки тащить работу в постель можно, а тащить постель на работу не стоит
А. Венедиктов
―
Возможно же.
Д. Муратов
―
Возможно, Леша, но ведь мы стараемся сделать так, чтобы эти люди были услышаны. А они хотят, чтобы их тоже услышали.
А. Венедиктов
―
Мы ж с тобой неоднократно попадали в ситуацию, когда нужно было обращаться напрямую к Путину. В частности, Дмитрий Муратов. По прямому конкретному случаю в присутствии 20 главных редакторов ты доводил ему до сведения про конкретную девушку, что ей…
Д. Муратов
―
Ну я даже помню.
А. Венедиктов
―
Я тоже помню.
Д. Муратов
―
Это была Элина Абдрашитова, которая виновата, как ты помнишь, была в том, что пока ей не исполнилось 18 лет, ей «Спинраза» не досталась, а когда ей исполнилось 18, выяснилось, что она уже совершеннолетняя.
А. Венедиктов
―
Не положено.
Д. Муратов
―
И она виновата в том, что выжила. И мы с тобой видели, как это Путин слушал.
А. Венедиктов
―
Не, просто ответка, когда я рассказала эту историю в эфире, была следующая: «Вы зачем перед ним унижались?»
Д. Муратов
―
Знаете что, я эту историю знаю, зачем мы с тобой унижаемся, и почему мы помогаем. Когда ты лежишь на диване – ты борешься с кровавым режимом, а когда ты стараешься помочь людям – ты, сука, его пособник. Получается же такая логика. Так вот я сразу скажу. Вот вы то, что говорите мне и говорите иногда Венедиктову, с которым я сейчас перейду на вы, вы скажите то же самое родителям детей, у которых, например, СМА. Вот вы им скажите: «Зачем вы унижаетесь? Ну, умрет и умрет. Но власти ж будет хуже».
А. Венедиктов
―
Власти будет хуже.
Д. Муратов
―
Скажите! Вы идите и это им скажите! Хрен ли вы нам говорите с Лешей?!
А. Венедиктов
―
Это Дмитрий Муратов.
Д. Муратов
―
Да, вот у нас редакция занимается этим и будет заниматься – и расследованиями, и помощью этим людям. Но если больше мало кому есть до того дело… У Шукшина видел письмо. Оно висит в Сростках в его музее. Замечательный, кстати, музей в Сростках. Там его письмо матери из ВГИКа, первокурсника. Он пишет: «Мама, я понял: кроме художников, до простого человека никому нет дела, вообще никому». Ну вот я добавлю, что мы не художники, конечно…
А. Венедиктов
―
Не художники. Мы маляры.
Д. Муратов
―
И слава богу, что власть слышит это.
А. Венедиктов
―
А вот Ириска пишет: «Да Путину это все до фени».
Д. Муратов
―
Ну, она лучше, чем я, знает Путина и лучше, чем Леша, знает Путина. И она хорошо знает Путина. Мы прислушались к вашей точке зрения.
А. Венедиктов
―
Девочку-то спасли. Никто не мог.
Д. Муратов
―
Элину Абдрашитову. И по этому поводу в редакцию позвонил замглавы администрации, пресс-секретарь президента Дмитрий Сергеевич Песков и сказал, что ей будет поставлен укол. Его поставили не в этот день, а через несколько дней. Элине позвонил министр здравоохранения Республики Татарстан. И ей поставили «Спинразу». У Элины прекрасный молодой человек. Она умница и красавица. И, ура, будет долго жить. А вы скажите, что этим я поддержал кровавый режим. Скажите, скажите!
А. Венедиктов
―
Я говорю.
Д. Муратов
―
Ты?
А. Венедиктов
―
Ну я.
Д. Муратов
―
Да ты-то не лицемерь, ладно.
А. Венедиктов
―
Почему не лицемерь? Но это же не работа главного редактора. Мы же должны говорить про отношения с США, про отношения с Навальным, про людоедские законы, про Карабах.
Д. Муратов
―
Поговорим.
Д.Муратов: Теперь РКН будет заставлять нас эти материалы удалить. Они хотят переписать свое прошлое
А. Венедиктов
―
Нет, я имею в виду мы с Путиным должны говорить: «Вы неправильно делаете, Владимир Владимирович. Что ж ты творишь-то?»
Д. Муратов
―
Между прочим, мы с тобой говорили и про «Новичок», и про то, что у нас тысяча доз «Новичка» бродит по стране. И я бы этого никогда не говорил сейчас слушателям о том, что мы говорили про «Новичок» и про необходимость расследования использования «Новичка».
А. Венедиктов
―
Путину говорили.
Д. Муратов
―
Путину, да. Но поскольку эту стенограмму вопреки различным договоренностям опубликовала одна из деловых газет – это означает, это обязательство с меня снято, раз это стало публичным. Да, и про это тоже говорили.И я хочу сказать, я тебе благодарен, кстати, за этот разговор и хочу сказать вот что. Вот мы 2 дня занимаемся приблизительно тем же, чем… Я понял, я сейчас оценил, что ты сделал. Спасибо. Вот смотрите, сейчас вот среди нас живут здесь в Москве приблизительно 100 задыхающихся и теряющих свою жизнь людей – это те люди, которые нуждаются в трансплантации легких.
А. Венедиктов
―
Трансплантации легких?
Д. Муратов
―
Легких. Это абсолютно особая категория людей. Они должны жить всегда в 2 часах езды от больницы – или от Центра Шумакова, или от Склифа. Потому что только у великого Готье в клинике или в легендарном Склифе сейчас делают эти операции. 2 часа, потому что за это время легкие пригодны для того, чтобы их пересадили. Они живут в Москве, ждут донора. Находятся они в так называемом листе ожидания.
А. Венедиктов
―
Лист ожидания.
Д. Муратов
―
Они находятся в этом листе ожидания и ждут заветную фразу: «Для вас есть легкие». И они должны взять свою приготовленную сумку для трансплантации и оказаться в клинике. Не буду углубляться в технологию. Сотрудники Таня Юрасова и Настя Егорова этим занимаются.Есть такое вещество «Перфадекс». Оно необходимо для того, чтобы в нем перевести легкое от донора, с которым что-то трагичное произошло, тому, кому это может спасти жизнь и продлить ее на 5-7 лет. Так вот этот «Перфадекс» нужно было смешивать из двух компонентов. А теперь сделали «Перфадекс+», который можно одним веществом сразу использовать, не смешивая. Так вот этот «Перфадекс+» не зарегистрировали и операции прекращены с ноября прошлого года.
Эти люди живут в Москве, каждый день им нужно все больше и больше кислорода. Например, Вероника Соковнина приехала, когда ей нужно было 5 литров кислорода, теперь ей нужно уже 6 литров искусственного кислорода для поддержания работы легких. И когда начнутся операции неизвестно. У нас есть всё. У нас выдающиеся хирурги, у нас отточено это мастерство, у нас есть на это деньги (это не такая дорогая операция). Но та же Вероника уже считает дни. Она отказалась возвращаться к себе в Екатеринбург, потому что это на верную смерть. И она все-таки ждет. И 9 месяцев у нас не могут ведомства – их там 3 в этом деле замешаны – не могут зарегистрировать «Перфадекс+». Я думаю, что нас сейчас услышат.
Кто скажет, что мы таким образом, спасая задыхающихся людей, поддерживаем режим, пусть им понадобится когда-нибудь наша помощь. Ты же не откажешь?
А. Венедиктов
―
Нет.
Д. Муратов
―
А я подумаю.
А. Венедиктов
―
Таня говорит: «Но не должно же так быть, чтобы за лекарством обращаться по конкретному случаю к президенту. Это неправильно».
Д. Муратов
―
Конечно. Конечно, неправильно.
А. Венедиктов
―
А что, не обращаться?
Д. Муратов
―
Про это же мы и говорим. Вы знаете, в 60-е годы тогда еще очень молодой социолог, например, Борис Грушин в «Комсомольской правде» провел первый социологический опрос. Он был очень простой. Тонут рядом инженер и рабочий: кого ты спасешь? А спасти можешь одного. Дискуссия была на год. Ответила одна просто разумная девочка. Она сказала: «Кого ближе – того и вытаскивай».
А. Венедиктов
―
Да.
Д. Муратов
―
Ну, я ответил?
А. Венедиктов
―
Да. Мне ответил, а другим – не знаем. Вот пишут тебе: «Бьем челом тебе, царь наш батюшка». Это про нас с тобой, что мы бьем челом об пол.
Д. Муратов
―
И что? Так вы скажите этим людям. Вы скажите: «Слушайте, вот что, вы умрите, чтобы никто не унижался».
А. Венедиктов
―
Чтоб мы не унижались. Мы-то живы.
Д. Муратов
―
Да. А я считаю, что это не унижение. Я считаю, что это наша работа – быть модераторами, коммуникаторами между государством, которое должно обслуживать людей, и людьми, которых оно не обслуживает. Вот и все. Если у нас сословное государство, о чем у нас Иноземцев написал, феодальное новое Средневековье, когда существует тягловый народ и существует новое дворянство и новые феодалы, ну что вы прикажете делать?
А. Венедиктов
―
Торвент пишет: «Ну что, жизнь дороже гордости?»
Д. Муратов
―
Угу.
А. Венедиктов
―
Чужая жизнь – да.
Д. Муратов
―
Да. Конечно.
Д.Муратов: Всегда говорят, что это Горбачев развалил. Так вот не он. Он как мог удерживал страну
А. Венедиктов
―
А что, нет что ли?
Д. Муратов
―
А я что-то не помню, чтоб мы про себя что-то просили.
А. Венедиктов
―
Да, что-то не получается никак. Интервью просили, вспомнил я.
Д. Муратов
―
Да. И с Навальным просили интервью.
А. Венедиктов
―
Кстати, нам напоминают.
Д. Муратов
―
А я помню. Мы в понедельник отправляем повторное письмо ФСИН. И с адвокатом Кобзевым Вадимом, чтобы он возобновил согласие Алексея Анатольевича на интервью. Мы будем с тобой добиваться.
А. Венедиктов
―
Да. Так что никто ничего не забыл. Я напоминаю, Дмитрий Муратов в программе «Тузы». Я иду по вопросам. Пишут мне, ты всегда топил за Явлинского. Это вопрос был даже не выборов, а ты всегда как-то пытался объяснить то, что Григорий Алексеевич – человек порядочный, искренний и политик, который хочет для страны и для народа блага. Какая опция сейчас? Что ты в свою оптику видишь после последних дней? Я напомню только, что завтра в 20 часов Григорий Явлинский будет в программе «2021». Так что вы ему тоже задавайте вопросы. Ну вот сейчас Дима.
Д. Муратов
―
Я хочу сказать, что мой ближайший друг и очень близкий, кстати, тебе человек Юрий Петрович Щекочихин был членом партии «Яблоко» и входил во фракцию «Яблоко» в Думе. Он был мученической смертью отправлен в могилу. Он был отравлен, когда он занимался коррупцией, связанной со спецслужбами, контрабандой, деньгами и полным безумием через Bank of New York и через специальную воинскую часть на Лубянке. И он умер жуткой смертью.И я посчитал необходимым после смерти Щекочихина продолжать поддерживать Григория Алексеевича, потому что он первым поехал и вытащил тех пленных, у которых забрали в Чечне военные билеты. Помнишь, безымянные танкисты? Тогда была у нас первая удачная гибридная операция, когда всех похватали в плен, и приехал за ними один человек и забрал этих пленных. И я ни капли этого не стыжусь.
Теперь то, что касается ситуации с Навальным. У меня просто не было времени. Я почитал сегодня часть откликов по поводу того, что Явлинский не включил часть сторонников Навального в списки своей партии на предстоящих в сентябре выборах.
А. Венедиктов
―
И объяснил это тем, что у нас другая политика, чем у Навального.
Д. Муратов
―
Да. Я читал эти возмущенные отклики. Я понимаю этих людей. Только я не понимаю такое экзальтированное хоровое удивление. Дело в том, что, по-моему, позавчера исполнилось 5 месяцев с момента, как Явлинский написал статью о национализме и популизме, в которой жестко назвал Навального националистом и популистом, а сторонников Навального абсолютно бескомпромиссно назвал теми, кто «ломает людям судьбы, посылая их под дубинки ОМОНа и под массовые дела, и под новые репрессии».
А. Венедиктов
―
Писал.
Д. Муратов
―
Писал. Я не понимаю, что сейчас вызвало в позиции Явлинского удивление, если 5 месяцев назад он это уже сказал. Согласен ли я с той статьей Явлинского? За долгие годы, а мы дружим 30 лет…
А. Венедиктов
―
Вы дружите?
Д. Муратов
―
Да, дружим.
А. Венедиктов
―
Это друг?
Д. Муратов
―
Он мой друг.
А. Венедиктов
―
Понятно.
Д. Муратов
―
И за эти долгие 30 лет первый раз у нас наступила какая-то пауза в отношениях, потому что я категорически не воспринял его статью, поскольку каторжанам, вообще-то, на Руси хлеб кидали, когда они шли через деревню, а не обвиняли людей, когда за решеткой. Он мне объяснял свою позицию. Мы остались при своих.То, что касается сегодняшней истории. Он ее заявил. Они выдвинули, кажется мне, 310 человек по своему списку, в основном молодых людей. Сам Явлинский не идет. Он сразу сказал, что они не возьмут никого, кроме членов партии. Я понимаю его логику. Явлинского принято в медийной интеллигенции, твиттерном сообществе ненавидеть в промежутке между выборами, а когда подходят выборы, говорят: «Ну как же вы без нас? Поскольку только мы, попав на борт вашей лодки, можем ее спасти. Потому что мы вам принесем счастье, а без нас вы обречены на неудачу».
Это я помню, «Айболит-66»: «Или вы будете счастливы, или я раскрою вам череп». Вот сейчас ему раскраивают череп за то, что он не захотел с кем-то вместе быть счастлив.
Честнее всех поступил 5 месяцев назад Ройзман. Ройзман, прочтя статью Явлинского и не согласившись с ним, отказался выдвигаться при поддержке «Яблока». Это был абсолютно внятный политический поступок: вот есть политик, у которого одни взгляды, у меня – другие взгляды, и мы разошлись. Вот приблизительно так я к этому отношусь. Имеют право его мочить эти люди? У нас интернет кого только ни мочит. Имеет право Явлинский с политсоветом партии и съездом создать свой список? Он тоже имеет на это право.
Я напомню, что Алексей Анатольевич Навальный тоже выбирает себе сторонников и не всех брал к себе в коалицию, а напротив, любую коалицию он скорее от себя отдалял. Вспомним Владимира Рыжкова или вспомним Дмитрия Гудкова. Поэтому политика – дело жестокое. Оно, может быть, даже более жестокое, чем работа в медиа, руководство медиа. И если Алексей Анатольевич может отодвигать каких-то людей, которые нуждались в его поддержке, то, собственно говоря, а что в этом отказываете Явлинскому? Да, политики так работают.
Д.Муратов: Горбачев никогда в жизни не сделал ничего худого своей стране
А. Венедиктов
―
В этой связи вы-то будете за «Яблоко» голосовать?
Д. Муратов
―
Леш, а ты, как обычно, не пойдешь на выборы?
А. Венедиктов
―
Я пойду в этот раз. Меня Воробьева с Гуриевым заставили. Я обещал им.
Д. Муратов
―
Да?
А. Венедиктов
―
Сболтнул. Если я сболтнул даже, я вынужден всегда исполнять. Бывает глупость слетит с языка. Но публично обещал. Даже непублично сначала обещал. Перед ними неудобно. Да, буду голосовать.
Д. Муратов
―
На выборы пойду.
А. Венедиктов
―
А почему пойдешь-то?
Д. Муратов
―
Знаешь, вот тебе сагитировали Воробьева с Гуриевым. Меня тоже сагитировали.
А. Венедиктов
―
Воробьева с Гуриевым?
Д. Муратов
―
Нет, не Воробьева с Гуриевым, но меня тоже сагитировали. И я пойду на выборы. Я не знаю, что такое «умное голосование». Дело в том – наверное, ты заметил, – что «умное голосование» все-таки было альтернативой, чтобы не победила «Единая Россия», голосовать за тех, кто сильнее в этом округе. Но теперь же никого из альтернативы в выборные списки не допустили. Это что, значит, если в данном случае, например, Прилепин сильнее, чем какой-нибудь единоросс…
А. Венедиктов
―
Вялый единоросс
Д. Муратов
―
Снулый единоросс. Да. Я не понимаю, как в этот раз будет придумано и каким образом реконструировано «умное голосование». Я на это дело посмотрю.
А. Венедиктов
―
Ну да. Если мы поговорим о политике, ну ведь скукоживается политическое пространство.
Д. Муратов
―
Да, его не осталось.
А. Венедиктов
―
Как медиа существует, как политическая газета существует в скукоженном политическом пространстве? Что, становится благотворительностью; не политической, а благотворительной (деньги собираем)?
Д. Муратов
―
Это один из сегментов нашей работы, которым мы, безусловно, гордимся.
А. Венедиктов
―
Но он так разросся, потому что остальные скукожились?
Д. Муратов
―
Он просто стал очень заметным, потому что это красиво было сделано. И, между прочим, мы с тобой и с Ирой Воробьевой, и с Олей Журавлевой. И мы играли в эту историю вместе – и газета, и «Эхо». И это стало очень заметно при поддержке наших слушателей и читателей. Ну и слава богу.То, что касается нас. Смотрите, последнее расследование по «Роскосмосу», – на мой взгляд, оно абсолютно блистательное, – когда выясняется, что так называемый годовой цикл полета космонавтов придуман господином Рогозиным для того, чтобы послать туда актеров двоих, а Петр Дубров должен теперь на полгода остаться на орбите, поскольку в спускаемом корабле ему просто нет места. И тогда начали говорить, что теперь у нас будет годовой цикл, хотя он к нему не готовился. И рассказывают нам это герои, настоящие герои со звездами на груди – Геннадий Падалка и Федор Юрчихин.
Или другая история. Наш отдел больших данных внимательнейшим образом изучил, например, все это дикое вранье по поводу пандемии в Екатеринбурге. Я могу потом показать тебе графики. Конечно, всплеск был после Петербургского международного форума и вертикальный взлет после «Алых парусов» и сейчас идет после трансляции на Дворцовой площади футбольных матчей.
А. Венедиктов
―
Не Екатеринбург, это Петербург.
Д. Муратов
―
А я сказал?
А. Венедиктов
―
Да.
Д. Муратов
―
Простите. Конечно. Это Виктория Соковнина, она из Екатеринбурга. У меня осталось.
А. Венедиктов
―
Понятно. Петербург. Ребят, поправили. Спасибо.
Д. Муратов
―
Петербург. Спасибо. Извините меня, пожалуйста. 15-го числа у нас выйдет интереснейший материал о том, кто и как вырубает гигантские леса. Вернулась экспедиция из Алтая с незаконных вырубок, которые делает семья губернатора.
Д.Муратов: Пропаганда перестала быть антибиотиком
А. Венедиктов
―
Какое тебе дело? Вот смотри, другие расследования смотрят, почему квартиру получил тот или иной министр, почему дворец в Геленджике или где-то еще…
Д. Муратов
―
Мы первые написали про этот дворец в 2011 году, Леш.
А. Венедиктов
―
А вы каких-то помощников губернатора, каких-то там вице-мэров. Мелковато будет. Рогозин какой-то.
Д. Муратов
―
Леш, я тебе скажу так. Мы про всех друзей президента уже написали. И вскрыли «панамское досье».
А. Венедиктов
―
Это да. Это был героизм.
Д. Муратов
―
И первым Титов вплавь прорвался туда к этой самой Прасковеевке. Ну, слушайте, мы тоже не можем крутиться по кругу. Нам подавай и открывай новые горизонты. Да, мы сейчас делаем экспедиции. Да, мы сейчас разбираемся в истории с Еленой Борисовной Моисеевой, директором 24-й школы Нижнего Новгорода. Замечательная абсолютно. Мы с тобой успели перед эфиром обсудить. Илья Азар и Аня Артемьева с Сашей Лавриновым сделали отличное кино и сделали потрясающий очерк про человека, который не сдал своих учеников, который отказался на них доносить, который реально хочет, чтобы школа была вне политики.
А. Венедиктов
―
Причем она не оппозиционер. Важно. Директор провинциальной школы. Земской директор, я бы сказал.
Д. Муратов
―
Нет, она просто порядочный человек. И страшно интересно. Вдруг открывается эта безумная для меня тайна. Вот я все думал, почему они из этих завуческих советских бюстгальтеров вынимают мятые бюллетени и засовывают их, подкидывают в своих УИКах, своих участковых избирательных комиссиях. И вдруг Моисеева говорит: «Мне говорят: ну что ж ты не даешь им подзаработать?»
А. Венедиктов
―
Да. Это ей говорят.
Д. Муратов
―
Ей говорит руководство района: «Что ж ты не даешь им подзаработать? У них же ставки 12-16 тысяч рублей». Я, в общем, понимал, что это не от идеологии, а от бесправия. Но когда 12 тысяч рублей и ты должен в УИКе там что-то…
А. Венедиктов
―
А там премии платят.
Д. Муратов
―
Да, там платят премии. И она говорит: «Да, я не дала им подзаработать, но я оставила их достоинство».
А. Венедиктов
―
Учителя.
Д. Муратов
―
Учителя. Вот это важнейшее. И то, как за нее бьются сейчас ученики и родители…
А. Венедиктов
―
Чтобы родители бились за директора… За учителя еще родители бьются, а за директора…
Д. Муратов
―
За директора – никогда в жизни.
А. Венедиктов
―
Кто это?
Д. Муратов
―
Это чрезвычайная редкость. Я знаю трех еще директоров, за которых бы пошли. Вот это все произошло. И когда она говорит, что первую секунду у нее было чувство освобождения, как у Добби в «Гарри Поттере», которому носок бросили.
А. Венедиктов
―
Поймала носок, да.
Д. Муратов
―
А потом она поняла, что не может по-прежнему предать свою школу.
А. Венедиктов
―
Дмитрий Муратов в программе «Тузы». Я напоминаю, вы можете задавать свои вопросы и в чате трансляции Ютюба, и СМС: +7 985 970 45 45. Не забывайте подписываться. Я анонимные не читаю. Новости на «Эхе». Потом вернемся в студию.НОВОСТИ
А. Венедиктов
―
Дмитрий Муратов в программе «Тузы». Он говорит: «Могу я доотвечать на твой вопрос предыдущий?» А я сказал: «Я не помню свой предыдущий вопрос». Это так всегда во время интервью: ты задал вопрос, слушаешь ответ, а дальше формулируешь. Ну, доотвечай. Я не помню, но отвечай.
Д. Муратов
―
Я хочу сказать, что упрекать в том, что мы не берем какие-то темы, нас сложно, потому что мы уже на все темы написали. И мне кажется, что сейчас одна из самых важных тем, которую сделала Ирина Тумакова – и, кстати говоря, «Эхо Москвы» посвятило этому целую программу – мы сумели показать с помощью добровольцев, экспериментов, расследования, что одна из «корон», которой хотят прививать наше население – «ЭпиВакКорона» новосибирского «Вектора» – это фактически фуфломицин, потому что у 200 добровольцев не выработались никакие антитела. Больше того, «Вектор» сказал, что мы только сами можем дать те тесты, которые покажут эти антитела.
А. Венедиктов
―
Смешно.
Д. Муратов
―
Я люблю очень пьесу Шварца про голого короля.
А. Венедиктов
―
Да, смешно.
Д. Муратов
―
Который вот это все шьет, и только дураки не видят, что это хорошая уже готовая одежка. Больше того, выяснилось, что одна из тех людей, которые запатентованы, которые являются создателями «ЭпиВакКороны», не однофамилица руководителя Роспотребнадзора госпожи Поповой, а, собственно, сама госпожа Попова. И скоро про их лайт «ЭпиВакКорону» мы тоже выпустим расследование. Я считаю, что сейчас, когда вот такая беда, вот эти расследования крайне, удивительно важны.
А. Венедиктов
―
Ожи спрашивает: «Много журналистов убивают. Вам лично не страшно?» Не за других журналистов, а за себя.
Д. Муратов
―
Мы никогда не отвечаем на этот вопрос.
А. Венедиктов
―
Почему?
Д.Муратов: Сказать «не страшно» – ты дурак, сказать «страшно» – ты идиот
Д. Муратов
―
Потому что, Леш, сказать «не страшно» – ты дурак, сказать «страшно» – ты идиот.
А. Венедиктов
―
Но ты либо дурак, либо идиот.
Д. Муратов
―
Да. А потом появятся уточняющие вопросы. Вот как ты издал приказ о том, что ты в этой студии говоришь на вы, так мы никогда не обсуждаем два вопроса: система безопасности журналистов и страшно журналистам или не страшно. Да, эта газет небезопасна для здоровья работающих в ней корреспондентов.
А. Венедиктов
―
Дмитрий Муратов в программе «Тузы». Вакцинация. Объясните мне, Дим, свое видение, почему Россия, которая действительно сделала вакцину, и сейчас мы понимаем, что она работает…
Д. Муратов
―
«Спутник».
А. Венедиктов
―
Да, «Спутник». Сегодня я проверился. У меня появились антитела в огромном размере. Я в воскресенье только поставил вторую, а вчера сдал кровь и сегодня посмотрел. Почему люди в России относительно меньше всего идут на вакцинацию? В других странах позже пришла вакцина, они меньше. Почему? Что в России не так? Хороший вопрос?
Д. Муратов
―
Я не знаю. У меня нет ответа на этот вопрос. Может быть, просто слишком лобово как-то работало вот это медицинское просвещение. Может быть, люди дошли до какого-то такого края, что вот здесь они уже начали биться за свои права, правда, в данном случае иллюзорно признанные.Может быть, нужно было, заштриховав лица, заблюрив лица, включить из 52-й больницы из отделения ЭКМО просто круглосуточное включение, когда ты нажимаешь кнопку и видишь, что делают с человеком, создавая ему параллельное тело, чтобы он выжил, там, например, Валерий Михайлович Кецкало. Или что творит Денис Николаевич Проценко, или что делает доктор Вечорко, главврач «пятнашки», или что делает Марьяна Анатольевна Лысенко, что делает доктор Цыганов. Чтобы все видели, как это происходит.
У Сережи Казарновского, директор «Класс-Центра», у него среди его многочисленных друзей тоже было достаточно много тех, кто говорил: «Да не надо. Все это какая-то… Это грипп. Сказала же Малышева, что это грипп, это диво дивное. Ну и все. И отстаньте от меня».
Вот когда Казарновский, кстати говоря, выжил он, потому что прививку он успел сделать, и у него было не такое тяжелое, хотя достаточно свирепое течение болезни, он написал свой пост из 23-й прекрасной московской больницы… Там Елена Юрьевна Васильева главврач, у нее есть ковидное отделение, кроме того, что это прекрасная кардиобольница. И когда Казарновский написал свой пост, его сразу прочитали сотни тысяч людей, и огромное количество людей от этой искренности изменили свое ощущение.
Может быть, дело в том, что пропаганда уже стала пенициллином, который уже не вырабатывает иммунитет, перестала быть антибиотиком пропаганда. Может быть, нужны куда более сильные средства.
А. Венедиктов
―
Дмитрий Муратов. Почему вы дружите с Горбачевым? Предатель.
Д. Муратов
―
Я хочу сказать вот что. Горбачев никогда в жизни не сделал ничего худого своей стране.
А. Венедиктов
―
Как? Развалил, продал. Продал Берингов пролив, по-моему, и развалил страну.
Д. Муратов
―
Да. В этом году в июле будет 30 лет. Мы напечатали генерала Дворкина (или напечатаем сейчас, я тут могу спутать) про Договор стратегических и наступательных вооружений, при котором в 2 раза сократилась ядерная угроза планеты. Это были свирепейшие и долгоидущие переговоры, на которых лбами бились, но в конце концов сумели договориться мы и американцы. Когда Горбачеву говорят: «Что ты такое сделал?» В Воткинске, где делали наши главные ракеты…
А. Венедиктов
―
Воткинский завод, да.
Д. Муратов
―
Да. На проходной дежурили американские наблюдатели и считали.
А. Венедиктов
―
Так предатель, я же говорю.
Д. Муратов
―
Да. Но на заводе «Магна», где выпускали американские ракеты, точно так же у проходной стояли наши наблюдатели. И это сделало, безусловно, мир фантастически более безопасным. Сейчас мы видим, что все играют желваками, все яростные патриоты, но иногда остается секунда до того, чтобы что-то не влетело в «Дефендер», и что-то не вылетело из «Дефендера». Мир стал намного, и намного, и намного более опасным.Больше того, я вам скажу так, когда Андрей Дмитриевич Сахаров, который сделал для этой страны феерически много, чтобы никто не думал о первом ударе, с огромным уважением относился к Горбачеву, продиктовал ему список политзаключенных, которых надо освободить, и, самое главное, сумел достучаться до мира о том, что не бывает прогресса без прав человека. И в нашей стране была эта короткая эпоха возрождения.
А уж то, что тогдашний КГБ во главе с Владимиром Крючковым, узнав, что у власти ему и на посту оставаться всего ничего, как и Павлову, как и Янаеву…
Д.Муратов: Политика – дело жестокое. Оно, может быть, даже более жестокое, чем работа в медиа
А. Венедиктов
―
Подслушав разговор с Назарбаевым. Ельцин, Назарбаев, Горбачев.
Д. Муратов
―
Подслушав разговор известный тебе Назарбаев, Ельцин, Горбачев. Горбачев при мне тебе это тоже рассказывал. И они, держась за свою власть, устроили ГКЧП, который привел к срыву Союзного договора. Подслушанный разговор был передан Генералов, Генералов привез его Крючкову на объект «АБЦ» на улице Академика Варги. И предъявил Крючков это Язову, Павлову, Янаеву о том, что все, премьер-министром будет Назарбаев, Ельцин баллотируется в президенты России, Горбачев – в президенты СССР. «Надо это дело остановить», - сказал Владимир Александрович Крючков. И за несколько дней был подготовлен этот путч, который привел к тому, что Союзный договор…
А. Венедиктов
―
Мы не о Крючкове, мы о Горбачеве.
Д. Муратов
―
Всегда говорят, что это он развалил. Так вот не он. Он как мог удерживал страну.
А. Венедиктов
―
Алекс пишет: «Слабаком он был. Это его главный минус».
Д. Муратов
―
Алекс – силач.
А. Венедиктов
―
Да, вот он пишет: «Горби тусовался, а не реал проблемы». Это он пишет.
Д. Муратов
―
Ну, видите.
А. Венедиктов
―
У нас есть немного дебилов среди слушателей. Очень мало, но они есть.
Д. Муратов
―
Леш, я жутко не люблю, когда ты в программе, которая мне очень нравится, где с Бунтманом разговариваешь, ты все время орешь на читателей. Вообще, у тебя эта манера стала появляться. Поэтому, пожалуйста, не называй хотя бы при мне.
А. Венедиктов
―
Дебила же надо называть.
Д. Муратов
―
Напиши еще один приказ: запрет Венедиктову называть людей дебилами. Так нормально будет?
А. Венедиктов
―
Нет, ну как? А называть дебилов дебилами можно?
Д. Муратов
―
Леш, вот он думает, что Горбачев – слабак, а ты думаешь, что он – дебил. А вдруг ни ты, ни он неправы?
А. Венедиктов
―
Он неправ точно, а я прав. Я же вижу. Дмитрий Муратов у нас. Давай все-таки вернемся к последним законам так называемым историческим и медийным. Как работать газете в этих условиях? Только не говори, что по закону, потому что тогда будешь сноски делать такие, что листов не хватит в Российской Федерации.
Д. Муратов
―
Правда. Скажу так, многие законы не так страшны, как их интерпретация. Но клевета на неопределенную группу лиц – это можно впаять кому угодно уголовку. Засекречивание сведений о частной жизни и имуществе силовиков и чиновников фактически ставит огромный крест на расследованиях. Еще одна инициатива принятая и подписанная Путиным – это о порочащей информации.
А. Венедиктов
―
Да, да, да.
Д. Муратов
―
Что такое порочащая информация? Это пусть суд рассмотрит аргументы издания и аргументы того, кто считает себя опороченным.
А. Венедиктов
―
Да, это внесудебная процедура теперь.
Д. Муратов
―
А это внесудебная процедура. Это за 10 дней прокуратура дает РКН поручение заблокировать какие-либо тексты. Слушайте, я ведь понимаю, в чем дело. Ведь когда наша элита хочет получить визу, купить недвижимость, хочет каким-то образом обосновать своих родственников где-то, первым делом теперь изучают выдачу материалов на этих людей. Огромное количество, сотни и сотни материалов про чиновников с 2000 года по 2021 год было напечатано у нас. Теперь РКН будет заставлять нас эти материалы удалить. Они хотят переписать свое прошлое.
А. Венедиктов
―
Знаете, была такая книга – французы издали – фотографии сталинских времен. Они публиковали подлинную фотографию, а потом тех, кто был стерт.
Д. Муратов
―
Да. Я был на этой выставке.
А. Венедиктов
―
Ежов был стерт – вот это знаменитое.
Д.Муратов: Я не понимаю, что сейчас вызвало в позиции Явлинского удивление, если 5 месяцев назад он это уже сказал
Д. Муратов
―
А помнишь, Сталин один остался на грузовике. Один остался.
А. Венедиктов
―
Всех стерли.
Д. Муратов
―
Всех стерли, да. Это точно такой же процесс.
А. Венедиктов
―
Все вернулось.
Д. Муратов
―
Да.
А. Венедиктов
―
Я хочу просто сказать, все вернулось. Напрасны их усилия.
Д. Муратов
―
Я тебе приведу один пример. В Крыму решили в нескольких элитных местах сделать несколько новых коттеджных поселков. Мы посылаем запрос зампреду правительства, который отвечает за имущественные комплексы и выделение земли (по-моему, Вроно его фамилия), где говорим: «Скажите, пожалуйста, это эконом-класс будет или элитный? А были ли слушания по этому поводу? А верно ли, что поселки такой, такой, такой, такой и такой, – перечисляем 5 или 6 поселков, – строят те компании, которые принадлежат бывшим министрам, чиновникам и руководителю Счетной палаты Крыма?»Знаешь, какой мы получаем ответ? Вчера. «В соответствии с Законом Республики Крым от 2014 года, сведения об имущественных отношениях в Республике Крым являются конфиденциальными». Вот это наглость. Мы, конечно, напечатаем, кто ими владеет. Мы этим, конечно, занимаемся. И мы знаем, кто московские бенефициары и кто бенефициары крымские. Ждите, ждите. Но как они себя ведут. В Росреестре в графе «владелец собственности» среди уже сотен владельцев написано: Российская Федерация. Это засекреченное имущество ярких представителей элиты.
Это чисто сословное государство, о котором у нас написал Иноземцев. Одни законы – для одних, другие законы – для других. И новое дворянство, которое защищает себя и правящую…
А. Венедиктов
―
Но это же рухнет. Это же не может в информационном обществе существовать.
Д. Муратов
―
А ты ж ведь историк и учитель истории. А скажи, пожалуйста, а сколько веков просуществовал феодализм?
А. Венедиктов
―
Ой, я тебя умоляю.
Д. Муратов: С 5
―
го по 18-й.
А. Венедиктов
―
Дим, я бы вам не просто двойку поставил, я бы еще в угол поставил.
Д. Муратов
―
Поставь. С 5-го по 18-й, Леш.
А. Венедиктов
―
Это полная ерунда.
Д. Муратов
―
А цифровой феодализм, Леш?
А. Венедиктов
―
А цифровой феодализм сколько существовал?
Д. Муратов
―
Нисколько. Но вот сейчас же начался.
А. Венедиктов
―
Невозможно это сохранить.
Д. Муратов
―
Я не знаю, где мы с тобой об этом поговорим через пару лет.
А. Венедиктов
―
В панамских бумагах. Как вы относитесь к так называемой новой этике? Я имею в виду не только про любимый или нелюбимый харрасмент, я имею в виду, как в Капитолии выносят бюсты некоторых отцов-основателей, потому что они были плантаторы. Я скорее про историю, про переоценку истории, чем про харрасменты.
Д. Муратов
―
Я плохо знаю, что сейчас происходит в США.
А. Венедиктов
―
Это не про США, это про нас – памятники.
Д. Муратов
―
Я боюсь, что надо глубоко в это погрузиться, чтоб понять логику, которой руководствуются люди, которые это делают. То, что касается нас, я отвечу. Я на «Эхе Москвы» уже отвечал. Да, появилось новое поколение, для которых прайвеси, личное право является очень важной и очень нежной инстанцией, они не готовы терпеть грубость, психологическую агрессию или уже тем более телесную, или уже тем более сексуальную. Мы хотим придерживаться принципа, который называется нулевой толерантностью. Анна Ривина, которая нам читала об этом лекцию, часто у вас в эфире говорила.
Д.Муратов: Ей поставили «Спинразу». Она, ура, будет долго жить. А вы скажите, что этим я поддержал кровавый режим
А. Венедиктов
―
Сильно толерантна нулевая толерантность сама по себе.
Д. Муратов
―
Хорошо. Но я тебе хочу сказать, что, Леш, мы в редакции уже договорились, хотя у нас были свои просто прям терки.
А. Венедиктов
―
Нет, так это и должна быть договоренность.
Д. Муратов
―
Так и должно быть, да.
А. Венедиктов
―
Общественный договор должен быть.
Д. Муратов
―
Это через конфликт. Но все настолько друг к другу хорошо относятся, что в конце концов нежность пересилила какие-то исторические реминисценции. Потому что все-таки тащить работу в постель можно, а тащить постель на работу не стоит. И мне кажется, что у нас сейчас в редакции для людей, которые трепетно относятся к таким вот попыткам вторжения в их жизнь, сейчас у нас безопасная среда. Я очень на это надеюсь и рассчитываю.
А. Венедиктов
―
Я имел в виду, конечно, другое. Все-таки я имел в виду не пересмотр истории. Вот история с памятниками: история с Сахаровым, памятник которому никак не могут поставить, потому что не могут договориться о месте, история Невский против Дзержинского, история сноса памятников на Украине (или в Украине) Ленина. Это такая символическая история. Нам говорят: «Пересматривают историю». Пересматривают путем символов. Это тоже новая этика. Вот раньше никого не смущало, что Вашингтон был плантатором. А теперь стали краской заливать, бюсты сносить. Это же ждет нашу страну. Придет.
Д. Муратов
―
Леш, я чувствую это немного по-другому. Я вот чувствую, что у нас жутко переоценена роль памятников как устройства хранения памяти.
А. Венедиктов
―
Хорошо, она переоценена, но она есть. Ну, она переоценена, но она существует.
Д. Муратов
―
Но она существует. Должны быть какие-то консенсусные вещи. Никто не пошел на вынос Ленина из Мавзолея или опускание его внутри Мавзолея.
А. Венедиктов
―
Но мы же знаем, что уже и указы были готовы.
Д. Муратов
―
Были готовы указы. Но решили пощадить самолюбие людей. И я уверен, в любой стране мира, может быть, стоит иногда все-таки улучшать будущее, а не улучшать прошлое. А в каждом конкретном случае, честно сказать, я бы хотел разобраться отдельно.
А. Венедиктов
―
Ну, Сталин, например.
Д. Муратов
―
По-моему, мы разобрались.
А. Венедиктов
―
Ничего подобного.
Д. Муратов
―
Я говорю не про всех.
А. Венедиктов
―
Я возвращаюсь к современности. У меня здесь, по-моему, Сергей Гуриев в этой же программе: «Ну да, можно проголосовать за человека, который приносит цветы к могиле Сталина. Можно проголосовать за человека, который одобряет то, что делал Сталин». Это прошлое нас догоняет, это не мы поворачиваемся к прошлому. Те же самые люди, которые поддерживают Александра Григорьевича Лукашенко. Те же самые люди. И, оказывается, можно за них проголосовать. И это говорят люди вполне вменяемые, культурные.
Д. Муратов
―
У тебя в эфире несколько дней назад был Константин Ремчуков, который сослался на книгу Ольги Великановой «Конституция 1936 года». Она издана сейчас в издательстве «НЛО».
А. Венедиктов
―
Что-то я пропустил.
Д. Муратов
―
Я ее чрезвычайно внимательно изучаю. Это письма трудящихся при обсуждении Конституции 1936 года, в которой было записано гигантское количество различных свобод, гражданских прав, а люди требовали диктатуры.
А. Венедиктов
―
Да. Это я знаю. Я читал архивы.
Д. Муратов
―
А люди требовали наказания, кары, палачества. В царской России был один палач. Фролов была его фамилия. Он как бы гастролировал там, где был нужен. А потом этих палачей стали взводы, взводы и взводы, если уже даже не полки. Народ требовал палачества.И я иногда думаю… И я прочитал схожую мысль у Александра Николаевича Сокурова в известном интервью «Новой газете». Он говорит о том, что, может быть, у нас народ в большей степени диктаторы, чем правители, которые достаются России. Может быть, когда Путин говорит: «Если мы и неправы по поводу гимна, но мы неправы с народом», он слышит вот это? Может быть, вот эти все современные дела, уже достаточно массовое количество посадок, вот эти жестокие разгоны… Евсюкова бы сейчас, наверное, оправдали, Леш. Тут в новостях было.
Д.Муратов: "Когда лежишь на диване – борешься с кровавым режимом, а стараешься помочь людям – ты, сука, его пособник"
А. Венедиктов
―
Да.
Д. Муратов
―
Евсюкова сейчас бы оправдали. Ну и чего, необходимая самооборона, полицейский, хорошо служил. Не нашли же того, который сапогом вшибил Юдиной в Санкт-Петербурге.
А. Венедиктов
―
Да, не нашли.
Д. Муратов
―
Не нашли. Хотя он приходил к ней извиняться.
А. Венедиктов
―
Да, да, да.
Д. Муратов
―
Выпустили же чувака, который выстрелил случайно в голову азербайджанскому мажору в Новосибирске. А сейчас бы – Евсюкова. Потому что это силовики. Они охраняют власть. И, может быть, народ как раз все время требует вот этой избыточной жестокости, поскольку по-другому он не видит возможности достижения справедливости. Это крайне трагичный момент в нашей истории.
А. Венедиктов
―
И тогда?
Д. Муратов
―
И тогда люди, которые хотят…
А. Венедиктов
―
Другого, странного. Помнишь, как у Стругацких.
Д. Муратов
―
Спасибо.
А. Венедиктов
―
Люди, которые хотят странного.
Д. Муратов
―
Странного, да.
А. Венедиктов
―
Они хотели странного.
Д. Муратов
―
И они хотят вот этих символом. Ты знаешь, что между двумя партиями сейчас на выборах в Думу идет нешуточная борьба за право использовать Сталина в качестве наглядной агитации. Потому что если б сейчас были выборы Сталин и Путин… Ну! Что?
А. Венедиктов
―
Я тебе скажу, что если б были выборы Лукашенко и Путин…
Д. Муратов
―
Нет, тогда Путин.
А. Венедиктов
―
Нет, выбрали бы Лукашенко.
Д. Муратов
―
Потому что у Лукашенко нет никакой народной поддержки.
А. Венедиктов
―
В Беларуси.
Д.Муратов: Это не мы сотрудничаем в каком-то смысле с государством, а государство сотрудничает с нами
Д. Муратов
―
Конечно.
А. Венедиктов
―
А в России?
Д. Муратов
―
Не могу тебе сказать.
А. Венедиктов
―
На свежачка-то. Молодой, новенький.
Д. Муратов
―
Какой свежачок?
А. Венедиктов
―
Нет, для россиян. Веселый, придумывает истории со шпионажем.
Д. Муратов
―
Дрон с канистрой, в котором взрывчатка.
А. Венедиктов
―
Да. Видишь, мы с тобой улыбаемся.
Д. Муратов
―
Ехал бомбить там кого-то?
А. Венедиктов
―
Сбить самолет.
Д. Муратов
―
Да. Вот люди, сами того не понимая, трут палочкой о палочку, выдергивают у себя из бороды волоски, вызывая абсолютно страшные призраки. Я спросил когда-то у Леши Тарасова, нашего потрясающего обозревателя сибирского: «Почему на Енисее в Сибири в Красноярском крае рядом с Курейкой, где Сталин ссылку отбывал, решили восстановить памятник Сталину?» И Леша, так затянувшись папироской, сказал: «Потому что зэки здесь умирали, а вохра дала крепкое потомство». Вот тебе мой ответ.
А. Венедиктов
―
И что делать?
Д. Муратов
―
Жить.
А. Венедиктов
―
Нет, ну мы живем рядом с этими людьми.
Д. Муратов
―
Да.
А. Венедиктов
―
Это члены наших семей, наши соседи, наши коллеги. Я понимаю. Но что за людоедство? Человек – он людоед, в принципе, получается?
Д. Муратов
―
Помнишь, тебе и мне рассказывал как-то за рюмкой Михаил Сергеевич. Однажды послали его в какую-то деревню читать доклад Хрущева. Он же не был напечатан. Нужно было читать его как письмо.
А. Венедиктов
―
Он был там инструктором мелким.
Д. Муратов
―
Инструктором комсомольским. И ему женщина говорит: «Миша, прекрати нам что-нибудь рассказывать про Сталина, потому что он сажал тех, кто нас раскулачил». Потому что в Сталине видели справедливость. И сейчас, когда ее нигде не могут найти, когда Путин завален вопросами…
А. Венедиктов
―
Да-да, крыша прохудилась.
Д. Муратов
―
Ты ж справедливо сказал где-то в эфире о том, что ты не можешь этих людей осуждать. У них больше нет никакой возможности крышу свою залатать, воду провести и газ, в конце концов, чтобы водогрейка работала. Так вот они ищут справедливость и решили ее найти в Сталине, поскольку здесь они ее не нашли. Здесь они самые большие яхты в мире видят, «Сила Сибири» в Китай идет, но ни к одному селу, ни к одному городу из «Силы Сибири» не тащат веточку с газом.И они вызывают этот призрак. И когда это дойдет до того, что вот они, оказываются, электоральные предпочтения, то кто-то – не Путин, а следующий – вполне вероятно, решит повторить сталинский путь.
А. Венедиктов
―
А почему не Путин-то?
Д. Муратов
―
Посмотрим, кто будет следующим.
А. Венедиктов
―
Не, а почему не Путин-то повторит сталинский путь? Что, не сможет? Твое впечатление и ощущение.
Д. Муратов
―
В последний год сильно вызывает у меня сомнения во всем. Но все-таки он построил памятник жертвам сталинских репрессий и Бутовский полигон.
Д.Муратов: Мы помогаем у государства забрать наши деньги, которые бы помогали людям
А. Венедиктов
―
Да, Бутовский полигон, согласились. У нас Дмитрий Муратов был в программе «Тузы». Можете всячески говорить ему спасибо, присылать – я потом покажу, – кому все это сильно понравилось. И хочу вам напомнить, что завтра в 20 часов Григорий Явлинский, один из героев наших обсуждений. Сами задавайте вопросы. Что пристали-то? Слушайте новости.