Картина Айвазовского "Радуга" - Марина Мацкевич - Собрание Третьяковки - 2009-08-30
А.ТРЕФИЛОВА: Добрый день. 12 часов 09 минут. Открывается наше «Собрание». Сегодня на нём присутствуют, как всегда Татьяна Пелипейко и в гостях у нас Марина Мацкевич, старший научный сотрудник Третьяковской галереи… Что такое? Нет? Всё неправда?
М.МАЦКЕВИЧ: Заведующая сектором эстетического развития детей. А чего Вы так замотали головой?
М.МАЦКЕВИЧ: Дело в том, что у нас уже заведующий сектором, как и сотрудники нашего отдела, уже не называются научными сотрудниками.
А.ТРЕФИЛОВА: Как это?
М.МАЦКЕВИЧ: А вот так.
А.ТРЕФИЛОВА: А какие же теперь? Не научные?
М.МАЦКЕВИЧ: Мы теперь методисты и управляющие.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Управляющие! Боже мой! Ну ладно, это бюрократический момент.
А.ТРЕФИЛОВА: Слушайте, я просто в шоке. Айвазовский хотя бы ещё…
М.МАЦКЕВИЧ: Айвазовский – действительно подлинное то, что у нас есть. И наши, конечно, таланты многочисленные, музейно-педагогические.
А.ТРЕФИЛОВА: Иван Константинович Айвазовский есть у нас на сайте, висит у нас на сайте «Эха Москвы». Ну, а кто не может открыть сайт, тому мы её опишем. Естественно будут у нас призы. Может быть, мы примем даже несколько ответов по телефону после половины часа. Ну, и, собственно говоря, напомню вам sms: +7 (985) 970-45-45.
Давайте сразу к описанию, друзья мои?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Конечно.
А.ТРЕФИЛОВА: Потому что вопрос у нас напрямую связан с тем, что и как там…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, и, во-первых, не все в данный момент могут её увидеть. Может, не все её помнят визуально, поэтому, конечно, начнём с описания.
А.ТРЕФИЛОВА: Марина нам ещё расскажет, что не все могут увидеть, и не только в данный момент. Да, Марина?
И.МАЦКЕВИЧ: Хотелось бы коснуться.
А.ТРЕФИЛОВА: Давайте!
М.МАЦКЕВИЧ: Итак, почему выбрана именно эта картина?
Не только потому, что это, несомненно, шедевр 56-летнего художника, который находился в этот момент, когда он писал эту работу – в 1873-м году, в зените своей славы и в расцвете своих творческих сил.
Эта работа таит в себе громадные возможности не только для демонстрации спектра талантливого художника, его возможностей как живописца, но и таит в себе замечательные возможности для восприятия детского вместе с восприятием взрослого. То есть, я хочу сказать, что картина Айвазовского «Радуга», несмотря на то, что она висит в проходном зале, на анфиладе, то есть, на магистральном потоке движения всех посетителей, и экскурсионных групп, и одиночных, у неё всегда стоят три или четыре человека, которые пытаются с ней общаться, что называется наедине.
А.ТРЕФИЛОВА: А вот она страшная, скажите мне?
М.МАЦКЕВИЧ: Это очень интересный вопрос, потому что она и прекрасная, и страшная. Вот этот вот спектр разнообразных чувств, которые она вызывает, от ужаса до удивительной какой-то эйфории.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть, вот всё время вот это: «И равнодушная природа красою вечною сиять». Потому что здесь действительно этот драматизм человеческий, который вот крошки-муравьи перед ней, и реальная красота этого, в общем, такого страшного достаточно для человека, во всяком случае, природного явления, как шторм.
М.МАЦКЕВИЧ: Ну, поэтому это магнетизирует. И, собственно, это одинаково притягательно как для маленьких зрителей, так и для взрослых.
И вот представим себе, что мы решили со своим ребёнком…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Перед первым сентября практически.
М.МАЦКЕВИЧ: Да. Мы решили, ага, с ребёнком пойти в Третьяковскую галерею. И получить не только пользу, как говаривал Павел Михайлович, но и удовольствие. Причём, под ребёнком я подразумеваю чадо от 4-х лет, его тоже можно приводить, вполне реально.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Я потом задам Вам вопрос: почему только с четырёх? А сейчас картиной займёмся.
М.МАЦКЕВИЧ: И до 18-ти. Но можно легко уморить и себя…
А.ТРЕФИЛОВА: А после 18-ти?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А потом – это не ребёнки.
М.МАЦКЕВИЧ: Это просто уже не ребёнок, это уже ваш партнёр по диалогу в пространстве искусств.
И вот, вы можете действительно уморить его до смерти, пытаясь запомнить названия картин, фамилии художников, а можно, дав сначала ему возможность свободного выбора, в определённый момент перехватить инициативу в свои руки, и привести его на свидание с одной картиной.
А.ТРЕФИЛОВА: А почему «Радуга» эта картина?
М.МАЦКЕВИЧ: «Радуга», «Радуга» - это название картины, которое родилось, кстати говоря, не сразу. Сначала этот пейзаж имел другое название.
А.ТРЕФИЛОВА: «Шторм», наверное, очередной?
М.МАЦКЕВИЧ: Да. А вот потом действительно родилась «Радуга», и поэтому вот тот спектр чувств, бурю чувств, бездну чувств, море чувств, которые переживает зритель, внимательно всматриваясь в это полотно, вот оно и связано, наверное, с теми и восторгами, и надеждами, и ужасами, которые являет собой живопись этой картины.
Но при описании её мне хотелось бы уйти, собственно, от колористических каких-то тонкостей. Несмотря на то, что в 1873-м году Айвазовский явил такой в этой работе ну такой протуберанец настоящий своих живописных возможностей. То есть, таких марин, таких морских пейзажей ещё в русской живописи не было.
Но, несмотря на этот протуберанец, давайте попытаемся описать эту работу, как очень часто у нас бывает в Третьяковской галерее, когда приходят группы слабо видящих людей, или даже людей, которые полностью лишены зрения. И вот, каким образом им рассказывать, если тот самый важный орган чувств, который воспринимает цвет, он отсутствует, или слабо развит. Поэтому мы, наверное, опишем эту работу с точки зрения, прежде всего, действий.
А.ТРЕФИЛОВА: Но, учитывая, что не у всех есть Интернет, и не все, наверное, помнят картину, мы сейчас приблизительно в одинаковой позиции с теми, кто плохо видит, потому что не все помнят даже, что там на самом деле есть.
М.МАЦКЕВИЧ: Вот это как раз я учла.
Итак, вынесем пока за скобки богатейшую, прозрачную палитру – все эти тончайшие оттенки голубых, зелёных, розовых и лиловых красок.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть, оставим сюжет?
М.МАЦКЕВИЧ: Оставим не просто сюжет, оставим чувственное переживание этого сюжета.
В сюжете «Радуги» - буря на море и корабль, гибнущий у скалистого берега, не было ничего нового для Айвазовского. Но, тем не менее, она, повторяю, стала настоящим прорывом в его творчестве.
Возможно, то, что он испытал во многих своих плаваньях, надо, кстати говоря, отметить, что один раз европейская пресса поместила в газете сообщение, что художник погиб при кораблекрушении в Бискайском заливе. Вот. А тогда он уже, несмотря на достаточно молодой возраст, был широко известен. Так вот, после этого кораблекрушения и родился, собственно, знаменитый «Девятый вал».
Что касается «Радуги», то, наверное, это синтез тех переживаний, которые испытал сам Айвазовский при многочисленных своих морских путешествиях.
Изображая бурю, здесь Айвазовский достиг эффекта ощущения вот такого живого присутствия художника среди бушующих волн.
И самое интересное, что он вовлекает в пространство этой картины самого зрителя, апеллирует к нему непосредственно. И ураганный ветер, срывающий брызги с гребней разъярённых волн. Мы чувствуем, ощущаем эти брызги, солёную пену, водяную пыль. И, кажется, что мы сами эту работу смотрим сквозь вот эту пелену морских брызг. Видим взметающиеся волны, силуэт корабля гибнущего, похожий на призрак, и тучи на небе, которые разрываются в клочья и смешиваются небесная стихия со стихией водной.
Обычно Айвазовский, как это многие знают, или некоторые не знают, он начинал писать свои пейзажи именно с неба. И вот прописка неба давала ему тот изобразительный камертон, благодаря которому он потом писал и морскую стихию.
Так вот, в этой работе непонятно, как она создавалась. Потому что здесь небо и море смешались в каком-то хаосе.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Здесь нет чёткой границы, нет горизонта, прежде всего.
М.МАЦКЕВИЧ: Да, здесь нет горизонта. Он совершенно сознательно сломан, заслонён и растворён в этой бушующей стихии.
А.ТРЕФИЛОВА: А народу там сколько гибнет!
М.МАЦКЕВИЧ: Вот сейчас как раз о народе-то мы и поговорим. Потому что почему-то не любят говорить о стаффаже в морских пейзажах.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Что это такое? Как перевести?
М.МАЦКЕВИЧ: Сейчас это замечательно мы переведём, тем более что вот собственно язык не совсем поворачивается таким красивым, но сухим словом называть тех людей, которые вот здесь в шлюпке пытаются уйти от гибели.
Итак, стаффаж в пейзаже – это, собственно, то, что не является пейзажным мотивом. Это люди….
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это то, что у Левитана дама, уходящая по аллейке, и так далее, и так далее. Медведи – у Шишкина.
М.МАЦКЕВИЧ: Да, это не он писал, а Айвазовский писал стаффаж сам. И вот в данном случае стаффаж очень важен. И он каждого из находящихся в шлюпке…
А.ТРЕФИЛОВА: Подождите, давайте вот честно: не всегда он писал стаффаж сам, потому что мы помним, что Пушкин, если уж так говорить…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, это портрет уже.
М.МАЦКЕВИЧ: Принимаем, принимаем.
А.ТРЕФИЛОВА: Портрет своеобразный.
М.МАЦКЕВИЧ: Кстати говоря, он мог бы и Пушкина сам написать, поскольку он Пушкина писал. А вот именно «Прощай, свободная стихия» здесь, поскольку фигура действительно крупного формата была, и формат картины большой, он обратился к Репину. (Неразборчиво). Так что, спасибо.
А.ТРЕФИЛОВА: Это восстановление справедливости.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, тем более что недавно могли видеть на выставке Репинских рисуночков небольшой в той же Третьяковке вот его эскизы к этому Пушкину, и тут уж окончательно всё это утверждено и раскрыто.
М.МАЦКЕВИЧ: А здесь всё написано, причём с такой глубокой, философской, я бы сказала, идеей, а не только с экспрессией.
Люди, которые на шлюпке пытаются уйти от гибели, спастись с гибнущего корабля. Но вал воды, который несёт эту шлюпку к спасительному берегу…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Здесь две шлюпки, по-моему, или одна, или две – тут не поймёшь.
М.МАЦКЕВИЧ: Ну шлюпка пока идёт одна. А вторая – пустая.
Одна спускается с корабля, а другая – уже в разъярённом море. Так вот та, которая несётся в разъярённом море, она может быть выброшена, если присмотреться, на голые скалы. То есть, спасение близко, но, тем не менее, оно может завершиться катастрофой. Поэтому для каждого из находящихся в лодке Айвазовский для каждого образа (я даже не побоюсь этого слова) он находит свои выразительные средства.
Вперёдсмотрящий, наверное, старший, который пытается найти вход в какое-то безопасное место. Рядом – человек, стоящий с веслом, который по малейшему знаку развернёт шлюпку в нужном направлении. Неистово, неистово гребущий вёслами человек, которого можно назвать гребцом. А рядом с ним – человек, потрясающий в гневе кулаками, проклинающий, по всей видимости, свою судьбу, которая забросила его в это бешеное пространство.
Несколько людей скорчились на дне лодки, скорчились в комочек, некоторых из них сотрясает дрожь. И вот, наконец, что-то очень-очень странное: человек, который машет шляпой. Что это? Сумасшествие перед лицом роковой гибели?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Может, он владелец корабля? Может, он с ним прощается?
М.МАЦКЕВИЧ: Владелец корабля, если мне не изменяет память, покидает гибнущий корабль последним.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но не вплавь же.
М.МАЦКЕВИЧ: Так что, будем надеяться, что капитан пока находится на корабле. Итак, а почему этот безумный человек машет шляпой?
А.ТРЕФИЛОВА: А почему?
М.МАЦКЕВИЧ: Почему? Он, наверное, что-то увидел, - так я полагаю. И увидел то, что остальные пока…
А.ТРЕФИЛОВА: Землю?
М.МАЦКЕВИЧ: Да, он увидел землю, но земля, наверное, для моряка здесь скорее угроза, потому что это голые, неприступные скалы.
Он увидел, как из морской пены, из разъярённых волн медленно вздымается вверх спасительная завеса прозрачной, трепетной, многоцветной радуги. Радуга возносится…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А что это означает вот с точки зрения чистой метеорологии, кроме красоты?
М.МАЦКЕВИЧ: Конец шторма!
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Конец шторма?
М.МАЦКЕВИЧ: Надо продержаться буквально несколько минут, и люди будут спасены. Потому что, если следить за радугой, если вот наш взгляд мы устремим вверх, то мы увидим, что там уже в небе уже проталинки чистого, ясного, голубого неба.
Но давайте развернём…
А.ТРЕФИЛОВА: Давайте вопрос теперь зададим.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Потому что сейчас мы описали такой замечательный романтический ужастик, потому что вот, в общем, всё на грани, всё вот то ли так, то ли так, что будет раньше?
М.МАЦКЕВИЧ: Есть упоение в бою. Точно. Именно так, и, в общем, конечно.
А.ТРЕФИЛОВА: И вопрос сегодня на сообразительность. Вот тут, кто нас внимательно слушал, тот сейчас ответит немедленно!
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И получит: значит, у нас, у Третьяковки в сентябре наступает волна новых вернисажей, кончилось лето, господа, в этом плане, такое вот относительно спокойное в выставочном плане. Сейчас опять будет выставок много. И пригласительные билеты к нам поступили на ближайшие вернисажи в следующей неделе. Это: Алексей Кравченко, скажу очень интересный живописец. Его живопись и графика, к
120-летию со дня рождения художника, выставка будет в Инженерном корпусе. Вернисаж – 2 сентября, в 16 часов и в зале в Малом Толмачёвском, по соседству, уже 3 сентября, в 16 часов будет открываться выставка скульптур финского автора по имени Кали Хухтомо.
И соответственно вопрос. Вопрос связан с этой работой, и дело вот в чём: оказывается, Айвазовский самолично всегда заказывал такие золочёные рамы к своим работам.
М.МАЦКЕВИЧ: Не всегда.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, как правило. А вот к этой работе он сам заказал, это не выбор галеристов, не коллекционеров, заказал чёрную раму лично автор. Вот давайте сообразим, почему автор сделал именно этот выбор при выборе рамы для картины?
А.ТРЕФИЛОВА: Почему именно картина «Радуга» по просьбе автора находится в чёрной раме? +7 (985) 970-45-45. Это sms, присылайте свои ответы. А я надеюсь, что после Кратких новостей мы ещё поговорим с вами по телефону.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Рама-то у вас та же? Рама аутентичная, простите, в галерее сейчас?
М.МАЦКЕВИЧ: Ну, на нашем музейном сленге такие рамы называются «родными». То есть, рама, которая была задумана, и в которую работа была именно обрамлена в тот самый момент.
А.ТРЕФИЛОВА: Я вам предлагаю послушать, как эта картина попала в Третьяковскую галерею. Нам об этом расскажет хранитель, один из самых загадочных людей в галерее, на мой взгляд, Маргарита Чижмак. Ну, а дальше мы вернёмся и к описанию, и к тому, какие же возможности, на самом деле хранятся и таятся в картине «Радуга».
ПУТЬ В ГАЛЕРЕЮ
М.ЧИЖМАК: Картина Ивана Константиновича Айвазовского «Радуга» поступила в коллекцию Третьяковской галереи в 1873-м году.
Павел Михайлович Третьяков покупает полотно у художника вскоре после выставки в Академии Художеств. Это была уже не первая работа знаменитого мариниста в собрании Третьякова.
Известно, что интерес к творчеству Айвазовского возник у коллекционера ещё конце 1850-х годов. А вот личное знакомство, которое положило начало долголетней дружбы, состоялось лишь в начале шестидесятых годов.
Третьяков в переписке того времени высказывает свою очарованность мастерством живописца, и пишет в своём очередном письме художнику: «Дайте мне только Вашу волшебную воду, такую, которая вполне бы передавала Ваш бесподобный талант. Уж очень хочется поскорее иметь Вашу картину в своей коллекции».
Когда Третьяков путешествует с семьёй в Крым, он всегда заезжает в Феодосию, посещает дом Айвазовского, его мастерскую, городскую галерею.
В Москве коллекционер не пропускает ни одной выставки, которую устраивает Айвазовский, стараясь быть в курсе всех новых работ художника.
Но вот приобретать картины он никогда не спешил. Мы знаем, с какой тщательностью Павел Михайлович подходил к пополнению своей коллекции, замысливая её уже изначально как музей русского национального искусства.
А, зная увлечённость и быструю скорость работы Айвазовского, Третьяков с большой осторожностью относился к покупке картин этого художника, боясь приобрести очередную, как бы мы сказали «проходную» работу.
Долгожданная покупка «Радуги» свидетельствует о высоком мастерстве исполнения полотна.
В настоящий момент собрание Третьяковской галереи насчитывает 54 произведения художника. Это: живописные полотна, рисунки, акварели, сепии. Но «Радуга», наряду с картиной «Чёрное море» по-прежнему занимает центральное место в экспозиции Третьяковской галереи.
ДОРОГУ ОСИЛИТ ИДУЩИЙ
А.ТРЕФИЛОВА: Маргарита Чижмак рассказала нам о том, как «Радуга» попала в собрание Павла Третьякова. А я вот хочу спросить, Марина, у Вас: ну, сколько этих бурей, штормов, крушений, я не знаю, что тут особенного-то?
М.МАЦКЕВИЧ: Это вообще тяжкий вопрос: сколько их?!
А.ТРЕФИЛОВА: Ну, я понимаю, что сейчас, по-моему, в собрании Третьяковки 50, сколько вы там сказали, вопросов?
М.МАЦКЕВИЧ: Нет, здесь как раз и ответ. Куплено у автора провинант, - прошу прощения за выражение непристойное, абсолютно чистый.
А.ТРЕФИЛОВА: Вам эта картина вообще радостной кажется, или нет?
М.МАЦКЕВИЧ: Эта картина – самая моя… Ну, одна из самых любимых в Третьяковке. Потому что она даёт очень многое открыть не только в художнике, но в самом себе.
И вот одна девочка, подросток, кстати говоря, она после занятия возле этой картины она сказала вот как раз эти простые слова: «Я никогда не думала, что картина так может много рассказать о зрителе, о самом себе, открыть что-то». И поэтому, конечно вот, эта картина она действительно особенная.
А что касается плодовитости Айвазовского, то это уже притча во языцех. Он сам насчитывал около 6 тысяч своих работ. Сейчас ходят значительно больше в обиходе художественном Но, тем не менее, среди них есть настоящие драгоценности, настоящие жемчужины.
Вот «Радуга» - это действительно настоящая жемчужина и по колористическому исполнению, и по, так сказать, многогранности того потенциала, чувственного потенциала, которого она будит в зрителе.
А.ТРЕФИЛОВА: Вот говорят, что он всегда был очень точен в географическом написании каких-то работ. Здесь есть какая-то точка географическая? Это какое время года? Когда это всё происходит?
М.МАЦКЕВИЧ: Ну, насчёт времени года я сужу просто по одежде. Я не думаю, что это какая-то осень, или это сказать весна, это, по всей видимости, всё-таки летний период. Но здесь не суть важно время года. Здесь время состояния человеческой души, которая вступает в единоборство со стихией. Очень это важно.
И, когда Айвазовский писал вот такие вот работы, он синтезировал все свои впечатления, которые он мог получить на Красном море, на Средиземном море, на Балтийском море. Ну, в данном случае, конечно, Балтийское здесь неуместно.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А много он вообще плавал? Потому что, честно говоря, вот иногда специалисты, именно моряки, не маринисты там, а моряки говорят, что по большому счёту все его волны – это прибрежный вариант, вот такое кабатажное плавание, но отнюдь не…
М.МАЦКЕВИЧ: Кстати сказать, что он выходил в открытый океан.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Многие считают, что нет. Ну, собственно говоря, с другой стороны, это и не натурализм.
М.МАЦКЕВИЧ: Ну, специалистам, может быть, и виднее. Но дело в том, что Айвазовский выходил в открытое плавание. Правда, до Антарктиды он не доплыл, несмотря на то, что у него есть такая картина «Ледяные горы в Антарктиде». Но, тем не менее, он пересёк и вот Атлантический океан, был в Америке, и участвовал в боевых десантных действиях. Но был всегда таким наблюдателем. И, конечно, все вот эти вот свои впечатления он воедино сводил в виде такого сгустка в этих работах.
И, что касается вот Вашего вопроса о топографии, по композиции у Айвазовского в этот период, в семидесятые годы, достаточно много таких работ. Например, «Буря у мыса Айя». Она где-то, так сказать, близка топографии вот этого пейзажа, по всей видимости, Южно-Крымского. То есть, мы можем с точностью сказать, что это Южный Крым.
А.ТРЕФИЛОВА: Марина Мацкевич, заведующая сектором эстетического развития детей. Вот к детям мы подберёмся поближе, сразу после кратких новостей.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это как раз время, конец августа, сентябрь.
А.ТРЕФИЛОВА: Да. Как раз детское время у нас в «Собрании Третьяковки».
Краткие НОВОСТИ на «Эхе».
НОВОСТИ
А.ТРЕФИЛОВА: Марина Мацкевич у нас в гостях, это заведующая сектором эстетического развития детей, и сотрудник, естественно, Третьяковской галереи. Мы говорим о картине Ивана Айвазовского «Радуга». «Радуга», «Радуга»! Я всё равно буду подсказывать.
Я предлагаю ещё раз повторим вопрос, и пока вы будете отвечать, у нас тут ещё есть некоторый рояль в кустах, своя маленькая радуга.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А вопрос, собственно говоря, простой достаточно и связан именно с той картиной, о которой мы уже много говорили, описывали её в предыдущие полчаса.
Итак, почему автор выбрал для этой работы раму чёрного цвета, а не золочёную, как чаще всего он эти самые рамы заказывал?
А.ТРЕФИЛОВА: Ну вот, я предлагаю послушать у нас есть тут эссе-рассказ Владимира Коренева, замечательного артиста, у которого, кстати, папа был контр-адмиралом. И вообще, Владимир Борисович родился, между прочим, неподалёку от Чёрного моря.
Т.ПЕЛИПЕЙКО (смеётся): Тем не менее, не Айвазовский.
А.ТРЕФИЛОВА: А у вас есть… Ну, чего ты подсказываешь?!
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну ладно, ладно!
А.ТРЕФИЛОВА: А у вас есть ещё возможность ответить на +7 (985) 970-45-45 – это sms. Ну, и сразу после того, как Владимир Борисович нам расскажет, мы примем буквально два-три звоночка.
ЛЮБИМАЯ КАРТИНА
В.КОРЕНЕВ: У меня много любимых художников, которые представлены в Третьяковской галерее.
Один из них – замечательный художник Левитан. У меня всегда возникает странное чувство, я очень много знаю талантливых пейзажистов. Все они обладают очень высокой техникой, замечательные колористы передают точно природу, но никто из них так сильно, как Левитан не передаёт настроение. Я понимаю, что думал сам Левитан, когда он писал эту картину. Как эта природа, которую рисует Левитан, как она становится живым существом, как она на тебя действует, как она эмоционально приходит в твоё сознание.
Конечно, у него есть лирические пейзажи, и философские, например, «Над вечным покоем». И я понимаю, что это такое, когда человек стоит один и у него такое космическое восприятие мира, как в этой картине.
Кроме того, эти огромные просторы России.
О ВКУСАХ НЕ СПОРЯТ
А.ТРЕФИЛОВА: Владимир Коренев говорил о пейзажах. Вот слава, главные для нас: «Странные чувства возникают при взгляде на эти картины». Да, Марина?
М.МАЦКЕВИЧ: Несомненно.
А.ТРЕФИЛОВА: Здесь тоже возникает странное чувство при взгляде на картину «Радуга». К сожалению, конечно, к сожалению, то, что у нас на сайте висит, невозможно просто передать все эти краски.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но колорит-то невозможно передать в репродукции в маленькой никогда. Можно графику изобразить, можно, извините, работу, сделанную в технике холст, масло, если она не живописна, а графична, её можно репродуцировать. Такие работы, конечно, очень трудно воспринимаются, их надо, наверное, живьём всё же смотреть. Выбраться и посмотреть.
М.МАЦКЕВИЧ: Несомненно.
А.ТРЕФИЛОВА: Марина, возьмите наушники, пожалуйста, возьмите наушники любые там, на столе, чтобы слышать.
363-36-59 – это телефон прямого эфира. Почему у картины «Радуга Айвазовский попросил сделать чёрную раму?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, примем три звонка, если сразу не будет правильного ответа.
А.ТРЕФИЛОВА: Строгая Татьяна Пелипейко.
Доброе утро, здравствуйте! Добрый день. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Сергей.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ваше мнение, Сергей?
СЕРГЕЙ: Ну, я думаю, что он делал чёрную раму для усиления эстетического эффекта, в частности, чтобы эта рама напоминала продолжение моря, продолжение урагана и шторма.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Марина, принимаете ли Вы такой ответ?
М.МАЦКЕВИЧ: Ой, Вы были близки, просто вот…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вы были близки, но… Увы!
А.ТРЕФИЛОВА: Следующий, уже почти всё подсказали.
Я бы тоже отвечала, кстати, так, как нам отвечают на пейджер.
Здравствуйте, Вы в эфире.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло!
А.ТРЕФИЛОВА: Добрый день!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня Лев зовут.
А.ТРЕФИЛОВА: Здравствуйте, Лев.
ЛЕВ: Я думаю, что цвет рамы не должен совпадать ни с одним из цветов радуги. А золотой цвет рамы мог бы спорить с цветом надежды, который там – вот-вот солнце должно выглянуть. И потом ощущение – что-то из тьмы, из мрака, из чёрного они как бы выныривают в этом сюжете.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Марина, Ваше мнение?
М.МАЦКЕВИЧ: Ну, я принимаю. Я считаю, что очень поэтически.
А.ТРЕФИЛОВА: Я считаю, что это справедливо.
Я правильно понимаю, что телефон Ваш начинается на 437, и Вы звоните нам из Санкт-Петербурга?
ЛЕВ: Да.
А.ТРЕФИЛОВА: Да? Всё! Значит, Вы призы получаете, Вам перезвонят.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, мы Вам вместо, естественно, билета на вернисаж придумаем какой-то другой приз. Да?
А.ТРЕФИЛОВА: Раз Вы в Петербурге. Ну, у нас же есть каталоги и всё на свете.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Мы чего-нибудь для Вас придумаем.
А.ТРЕФИЛОВА: Мы найдём.
Давайте теперь про радугу, Марина, два слова скажите вот про символику радуги, раз уж мы к этому подобрались.
М.МАЦКЕВИЧ: Да. Во-первых, очень важно вывести восприятие любого зрителя – и маленького, и взрослого на какое-то философское, символическое осмысление, потому что романтики они тяготели, как говорится, к символике, к метафоре.
Итак, почему, собственно, радуга является знаком спасения? Когда, собственно, появилась на земле, согласно библейской истории, первая радуга? С чем это было связано?
А.ТРЕФИЛОВА: А с чем это было связано? Я не знаю (хохочет).
М.МАЦКЕВИЧ: Бог-отец простил Ноя, и в лице его всё человечество и после Всемирного потопа, значит, эта радуга стала знаком прощения.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Марина, а вот до христианской символики не появлялась радуга в античности? Но мы же знаем у древних греков даже богиня радуги.
М.МАЦКЕВИЧ: Нет, радуга в таком вот, в символическом плане, именно в философском, как знак спасения, появилась не в христианской, а ещё в дохристианской, в Ветхом Завете.
А что касается как бы вот Ириды, богини радуги древнегреческой, то это была такая богиня, я не знаю, третьего плана.
А.ТРЕФИЛОВА: Скажите, Марина, тот человек, который отвечает за сектор эстетического развития детей, вот мне, глядя на эту картину, кажется, что все погибнут. Что со мной? (Смеётся).
М.МАЦКЕВИЧ: У Вас трагическое мировосприятие. Главное, что Вы не стоите непосредственно перед этой картиной, у Вас нету спутника надёжного, надёжного спутника-проводника, который бы сумел бы направить потенциал Вашего восприятия именно в позитивную сторону.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А также колорит, который мы не видим всё-таки в репродукции.
Марина, а теперь, если можно, я вернусь к тому, к той проговорочке маленькой, которую Вы сделали вначале, когда Вы сказали: «Ходить с детьми от четырёх лет».
Мне, честно говоря, например, очень нравится, когда ходят вообще с младенцами. Вешают их вот в таких вот кенгурятниках и ходят по выставкам. Почему нет?
М.МАЦКЕВИЧ: Полностью согласна. Вы знаете, сейчас такая вот тенденция не очень привлекательная, когда детей пытаются сдать как в камеру хранения куда-то для того, чтобы зрители смогли насладиться искусством.
Так вот, мы очень приветствуем – и музейные педагоги, и
арт-терапевты, когда именно с кенгурятником ходят мать и дитя, и у нас есть…
А.ТРЕФИЛОВА: Но они же не понимают ничего!
М.МАЦКЕВИЧ: А они не должны ничего понимать, они должны просто чувствовать. Они должны чувствовать биение сердца матери, которая воспринимает искусство. И недаром для беременных женщин очень, так сказать, мы знаем, хорошо, когда они слушают музыку, классическую музыку.
А.ТРЕФИЛОВА: А есть картины, которые нельзя показывать маленьким детям?
М.МАЦКЕВИЧ: Есть, есть картины. Вы знаете, я не хотела бы их вот так вот просто называть, потому что это было бы как-то очень уничижительно.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну, это, наверное, не делает их хуже, но просто в каждом возрасте своя история.
М.МАЦКЕВИЧ: Детям можно показывать всё, - я бы сказала так. Но при этом надо давать свой комментарий.
А.ТРЕФИЛОВА: А, если ему уже 16?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А что вынести за скобки, Марина? Секунду! Вот вынести, скажем, какие-нибудь фривольные рисунки? Вот, как Сомовские иллюстрации к книге «О Маркизе»? Просто ребёнок – что это там такое происходит в кадре? что называется.
Их не так много вообще в экспозициях.
М.МАЦКЕВИЧ: Такие рисунки показывать нет необходимости. Мы сейчас будем говорить о таких хрестоматийных полотнах, - так я думаю.
А.ТРЕФИЛОВА: Я, собственно, об этом спрашивала. Потому что есть фильмы до 16, великие картины. Но они до 16.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но до 16 у нас, как правило, совершенно чётко то, что относится к взрослой жизни.
М.МАЦКЕВИЧ: Ну нет, я бы не сказала. Есть философские абсолютно вещи, которые непонятны ребёнку.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: До 16-ти? Ну, извини!
Извини, непонятны и не рекомендованы – разные вещи.
М.МАЦКЕВИЧ: Мне хотелось бы от противного пойти. То есть, вот, например, считается, раньше считалось, что «Апофеоз войны» Верещагина ни в коем случае нельзя показывать детям хотя бы потому, что на выставки Верещагина нельзя было приводить детей. Вот такого рода.
Вот мы «Апофеоз войны» показываем, причём, это наша, как бы это сказать? Инсайт такой, который мы дарим ребёнку. Но показывать одну эту работу нельзя, её надо обязательно показывать в связи с чем-то. И под пристальным таким, понимаете, ведением, под лоцией именно музейного педагога. Потому что то, что дети сейчас видят по телевизору, во много тысяч раз превосходит тот шоковый эффект, который они могут испытать при взгляде на «Апофеоз войны».
А.ТРЕФИЛОВА: И при этом они ещё смотрят на этот телевизор, поедая пирожок, и вообще даже никакой тени сомнения и страха нет.
М.МАЦКЕВИЧ: Мне очень понравился вопрос: что нельзя показывать? Вы знаете, это всё, повторяю, зависит от того, с кем ребёнок пришёл в музей. Если он пришёл со взрослым, если он пришёл с мамой, и мама испытывает сама какой-то дискомфорт при взгляде на какую-то картину, может быть, даже и нужную, то эту картину желательно ребёнку не показывать. Потому что те флюиды, которые будут идти от матери, или от отца, они вольно или невольно будут переданы ребёнку.
Ну, мне приходит, вы знаете, вот как бы на память вот, картина Репина «Царевна Софья». Вот я бы её не показывала. И не потому, что она внушает ужас.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: В каком смысле не показывали бы? Закрыть глаза ребёнку и пробежать мимо, или просто не фиксировать внимание?
М.МАЦКЕВИЧ: Не обращать внимание. Если ребёнок сам сделал этот выбор и задаёт вопрос: что это? То здесь вам ничего не остаётся делать, как только не отвлечь внимание, а найти интуитивно, если вам не помогают, так сказать, какие-то образовательные ваши возможности интуитивно, так сказать, руководствуясь мудростью взрослого, найти тот подход, который свяжет интерес ребёнка вот, так сказать, с какими-то подробностями.
А.ТРЕФИЛОВА: А с другой стороны, у нас знаете, что происходит? У нас как с литературой, есть хрестоматийные произведения, к которым напрочь отбивают вкус школьной программой, заставляя читать, вот, пожалуйста, за неделю от корки до корки. То же самое, на самом деле, происходит и с Третьяковской галереей. В частности, и с искусством художественным, когда мы знаем: Шишкин, Левитан, Айвазовский – всё! На этом искусство заканчивается.
Каким образом всё-таки, как Вы считаете? К какому возрасту? С чего начинать? Что показать? Чтобы не было вот этого лубка, когда мы знаем только Шишкина – и всё, больше нет художников у нас.
М.МАЦКЕВИЧ: Ну, прежде всего, надо руководствоваться выбором иногда самого малыша.
А.ТРЕФИЛОВА: Откуда же он знает, если ему мама с папой не показали?
М.МАЦКЕВИЧ: Нет, нет, нет! Вы приводите ребёнка в музей, вы забываете о музейном пространстве. И в этом музейном пространстве он интуитивно нащупывает свою тропочку.
А.ТРЕФИЛОВА: Так я его привожу в тот или иной зал.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Да, вот, собственно говоря, тот же момент, но я вот вспомнила сцену, которую я наблюдала как раз в Третьяковке, в Третьяковке на Крымском, вот в залах авангарда, наверху.
Ну, идёт компания взрослая, пара-тройка детей достаточно маленьких. Вот девочка лет четырёх. Вот она стоит, она смотрит на картинку Кончаловского, причём «Коррида». Ну, там яркие цвета, и всё. Смотрит, смотрит, потом – ладно, ну, замечательно. Потом её взяли за ручку, они дошли до конца зала. А другие дети там радостно быстренько крутят головами, смотрят разное, и идут дальше. А эта девочка вырывает руку у взрослого, разворачивается, через весь зал по диагонали она бежит ровно к этой опять картине, опять около неё стоит. Ну, её ждут там
какое-то время. Потом её пытаются увести. Вот это продолжалось несколько раз.
Вот её зацепила эта картина, она колористически очень интересна, кстати, и вот её с трудом оттуда увели.
Но вот тут опять же вопрос: вот, если это хрестоматия, в основном, вторая половина Х1Х века, в основном, такие фотографические, достаточно реалистические вещи, вот куда вести ребёнка? Туда, где вот здесь, как в жизни, как на фото? Или вести в такие вот более вольные вещи, либо, скажем, в век ХVШ, более ранний, либо, наоборот, скажем так, в залы ХХ уже века? Или вот рубежа Х1Х-ХХ, где ближе ребёнку к тому, что он сам способен сделать?
М.МАЦКЕВИЧ: Хронология здесь ни при чём. Здесь не надо руководствоваться какими-то определёнными системами. То есть, показывать реализм, или показывать романтизм. Можно показывать икону, можно показывать авангард, можно показывать реалистическое искусство.
Самое главное, чтобы первое знакомство ребёнка в музейном пространстве с картиной, с шедеврами, оно начиналось с живого интереса, связанного с его малым личностным опытом. Чтобы были какие-то пересечения. Чтобы либо был явлен момент какого-то сверстничества, если вы, например, показываете портрет мальчика Голицына, Фёдора Голицына, работы Вишнякова. Кстати говоря, его достаточно редко показывают. А он висит в первом зале.
А.ТРЕФИЛОВА: Это же надо напрягаться, это же надо рассказать, кто такой Голицын.
М.МАЦКЕВИЧ: А надо ли? Это мальчик одного с ними возраста. Но он на них очень не похож. Чем он не похож? И в то же время, чем он похож? Вот это вызывает, есть такая даже вот у нас маленькая программка, она называется: «В гостях у маленького принца». «Маленький принц» - князь, князь Голицын. И вот, чем он жил, во что он играл? Какие у него были идеалы? На кого он хотел быть похожим? Как он хотел стать героем? И при каком дворе, так сказать, он являл своё там мастерство танца? Тогда детей учили танцевать достаточно рано. То есть, все вот эти вот подробности интересуют ребёнка гораздо больше, чем…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Какого возраста ребёнка, это тоже важно.
М.МАЦКЕВИЧ: Да, это я сейчас говорю про маленьких детей.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Маленьких – 5, или 8, или как?
М.МАЦКЕВИЧ: От четырёх до восьми. То есть, детей младшего возраста, который заканчивается где-то в десять лет.
А.ТРЕФИЛОВА: А семейные программы есть, где чтобы с мамой, с папой и с бабушкой?
М.МАЦКЕВИЧ: Знаете, у нас есть абонементы «Прогулки по Третьяковке». В принципе они не являются семейными, потому что они рассчитаны на одиночных детей. Но родители приходят, и как бы, так сказать, вторым фронтом, они, так сказать, там фланкируют своих детей.
Но у нас есть семейные программы для студии. Правда, это пока эксперимент, когда со студийцами занимаются в пространстве собственной художественной мастерской.
А.ТРЕФИЛОВА: Какие студии?
М.МАЦКЕВИЧ: У нас студия в Лаврушинском переулке для эстетического развития.
На Крымском валу у нас мастерская, а здесь у нас студия.
А.ТРЕФИЛОВА: А со скольких лет туда, в студию?
М.МАЦКЕВИЧ: Вот туда с четырёх лет и где-то до восьми, до девяти. Программы долговременные, они рассчитаны на год, на два, на три года.
И сейчас вот у нас будет введён семейный абонемент, когда родители не только могут с детьми заниматься в пространстве студии, но для них предусмотрена ещё параллельная программа. То есть, дети выходят на экспозицию вместе с родителями, затем удаляются в пространство студии, а родители остаются с искусствоведом, и он ведёт им такую своеобразную тематическую экскурсию, иногда даже посвящённую одной картине. И даёт рекомендации, как уже в пространстве семьи можно продолжить работу.
А.ТРЕФИЛОВА: А какая-то работа с психологами есть? Вот про ту же «Радугу» Вы говорили, что это и психологически очень такая действенная вещь.
М.МАЦКЕВИЧ: Ну вы знаете, просто здесь у нас
арт-терапевтические методики они входят как составляющая в программы такие вот адресные с детьми, с проблемами. А сейчас практически нет детей без проблем. Вот, и поэтому мы будем говорить не об особых детях, то есть, не об инвалидах. Это обычно, надо сказать, мы вот такое некорректное выражение употребляем, но о детях, которые испытывают сложности в общении.
А.ТРЕФИЛОВА: Но это хозрасчётные, это за деньги все эти студии?
М.МАЦКЕВИЧ: Ну, Вы знаете, у нас, к сожалению, в отличие от времён Павла Михайловича Третьякова сейчас никаких услуг без денег мы не оказываем. Даже с инвалидами мы работаем платно. Поэтому было совсем недавно иначе, а вот сейчас вот этак. И во время как раз занятия возле картины «Радуга» происходит удивительный арт-терапевтический эффект. Арт-терапия – это вообще-то лечение искусством, когда подключается творческий ресурс зрителя, обращаются вот как бы интерпретаторы к здоровой части его Я, и восприятие картины или произведения искусства облегчает таким образом проблемы психологического и даже физического свойства.
И вот, когда, например, мы занимаемся с проблемной аудиторией, очень часто возле картины «Радуга» мы используем такую методику, как встреча в пространстве картины.
Дети, которые не могут иногда нормально передвигаться, они, ну, это долго очень рассказывать, сейчас у нас времени нет, они входят, влетают, вплывают в пространство картины и начинают подключать все органы чувств для её восприятия. Недаром, когда Айвазовский свои работы экспонировал во Франции, и этого художника ещё Европа знала плохо, то в прессе прошла информация, что это удивительный художник глухонемой.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Может быть, это форма пиара какая-то такая?
М.МАЦКЕВИЧ: Нет, Вы знаете, просто они были подкуплены вот этим необычайным цветовосприятием. Потому что, если один орган чувств выпадает, то компенсируют его, как правило, другие органы чувств.
А.ТРЕФИЛОВА: Я знаю, что Николай Гоголь раздражал ужасно Айвазовского тем, что без конца трогал его картины и говорил: «Она мокрая вода», «Она мокрая, дай потрогать».
М.МАЦКЕВИЧ: Осязанием. Посильный контакт.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот именно, а так и краску недолго недосохшую стереть.
Я только в двух словах скажу, что у нас очень много победителей, которые правильно дали ответ, что чёрная рама здесь контрастировала с колоритом и лучше его выявляла, хотя, Марина, мы с Вами посмеялись в перерыве над замечательным ответом кого-то, что, наверное, он это сделал из соображений экономии.
Но со всеми, кто получит билеты, наши референты или уже связались, или вот-вот свяжутся. Поэтому я не буду большой список зачитывать.
А вот всё-таки ещё один маленький вопрос, Марина: очень многие всё-таки с детьми говорят об изобразительном искусстве, в основном, говоря о сюжете. О том, что там изображено, - там царевна Софья, исторические всякие рассказы, а, собственно говоря, ветвь-то визуальная этим отличается от других видов искусства. Вот одно дело родители всё-таки говорят только о сюжете с детьми. Как Вы вот с этим пытаетесь бороться? И всё-таки на колорит, на форму детей выводите?
М.МАЦКЕВИЧ: Прежде всего, надо обратиться к помощи профессионалов. Потому что проводником ребенка в мир искусства, конечно, должен быть и взрослый, но этот взрослый должен владеть какими-то минимальными технологиями. Поэтому мы вводим такую услугу, как консультации для родителей, которые могли бы…
А.ТРЕФИЛОВА: Вы какую-то идеальную картину рисуете: какие-то мудрые родители, которые ведут своих мудрых детей в Третьяковскую галерею, там консультируются. Все на шашлыки едут. Вы что?
М.МАЦКЕВИЧ: Это верно. Но Вы знаете, после шашлыков иногда хочется чего-то, как сказала одна мама мне, «чего-то духовного».
(Все хохочут).
И вот мы эту потребность должны после шашлыков удовлетворить. Поэтому сюжет – это неплохо, но сюжет – это лишь рамка для пробуждения чувств.
И вот одна из наших программ, кстати говоря, студийных, она так и называется: «Воспитание чувств». Имеются в виду чувства не только нравственные, духовные, а чувства, как таковые. Чувства осязания, чувства вкуса, непосредственно. Потому что даже вот в картине «Радуга» можно испытать все эти чувства, если войти вот в пространство картины. И ощутить там и морскую пену на губах, и услышать крики чаек, услышать скрип вот этой ломающейся мачты. Эти вот проклятия, наоборот, там какие-то слова, которые адресуют небесам люди гибнущие. То есть, здесь целый шквал чувственный можно обрушить на ребёнка.
А.ТРЕФИЛОВА: И заодно ценично объяснить ему, что такое лессировка, там, и прочие технические приёмы. Нет?
М.МАЦКЕВИЧ: Ни за что! Ни за что!
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Нет? Почему нет?
М.МАЦКЕВИЧ: Дело в том, что технологическая сторона должна как бы уступить место чувственной ступени.
А.ТРЕФИЛОВА: Потому что он уйдёт, Таня, с распухшей головой и с Айвазовским, и как ты вот это слово сказала?
М.МАЦКЕВИЧ: Там момент технологии. Здесь очень интересно. Айвазовский он потому так быстро писал свои работы, иногда устраивал своеобразное шоу из написания одной картины, это такое было арт-терапевтическое шоу, потому что на глазах рождалось чудо. Он как раз потому и с такой скоростью работал, что он не следовал вот этим академическим правилам трёхслойности живописи. То есть, он мог лессировками вот этими самыми прозрачными начать писать просто по холсту. И это, конечно, сокращало время, и рождало вот такой, так сказать, импровизационный очень результат. И картина воспринималась очень часто ну при удачных каких-то его, так сказать, приёмах, она воспринималась не только в пространстве, но и во времени. Так что, можно сказать, что Иван Константинович Айвазовский был одним из первых таких прекрасных шоуменов с арт-терапевтическим уклоном.
А.ТРЕФИЛОВА: Друзья мои, нам пора заканчивать. У нас вот Марина Мацкевич, сотрудник Третьяковской галереи, заведующая сектором эстетического развития детей, Татьяна Пелипейко, и у нас остались анонсы от Якова Широкова.
Марина, спасибо Вам огромное. Я думаю, что можно обратиться в галерею, найти телефоны и понять, как попасть в эти студии ваши, и как мудрым и взрослым, который мудрых детей туда поведёт.
Спасибо!
М.МАЦКЕВИЧ: Я очень жду, что к нам придут и те, которые после шашлыков, и те, которые не имеют возможности есть шашлыки, которых нет!
Спасибо! Яков Широков. Счастливо!
Я.ШИРОКОВ: Летнее затишье завершилось, череда открытий осени в Третьяковской галерее стартует выставкой Алексея Кравченко. Гравер, рисовальщик, живописец, участник объединения «Четыре искусства» - грани таланта одного их советских классиков можно будет оценить уже в четверг в инженерном корпусе музея, что в Лаврушинском переулке. Живопись и книжная графика мастера, а также редко выставлявшиеся картины и стеклянные негативы, сделанные художником на фронтах Первой мировой войны. А в пятницу сразу на трех площадках галереи начинает работу выставка финского скульптора Кари Хухтамо «Метаморфозы Арктики». Шесть десятков скульптурных композиций разных лет представлены как во дворе Главного здания Третьяковки, так и на Крымском валу и в зале, что в Толмачевском переулке. Автор, как отмечают организаторы экспозиции, оригинально работает с современными материалами, и в первую очередь с нержавеющей сталью. Кроме того, там же на Крымском валу продолжаются выставки графики Александр Дейнеки, работ американских художников-выходцев из Российской империи, и экспозиция работ студентов и выпускников полиграфического факультета легендарного ВХУТЕМАСа.
В Музее личных коллекций открылась выставка «Художник в зеркале сцены»: эскизы театральных костюмов и декораций, сами костюмы, афиши и программы из крупнейшей частной коллекции Валентина Соляникова. Представленные экспонаты посвящены истории русского и советского театра первой половины прошлого века. Работы участников объединения «Мир искусства», представителей авангарда и художников второй четверти столетия — каждому из этих направлений уделено на вставке внимание.
В галерее «Победа» продолжается выставка фотографий Сергея Максимишина под названием «10 лет». Первая персональная экспозиция работ фотографа стала своеобразным визуальным отчетом об уходящих нулевых. Многие произведения ранее нигде не выставлялись. Фотоистории из разных стран, где удалось побывать Сергею Максимишину пробудут в галерее «Победа» до 20 сентября.
Еще можно успеть на выставку коллекции оружия из собрания Катуар де Бионкура в Государственном историческом музее. Экспозиция приурочена к столетию со дня безвозмездной передачи экспонатов коллекции музею. Дуэльные пистолеты, дорожное оружие, образцы русского огнестрельного строевого оружия XIX века, образцы холодного оружия, а также произведения восточного оружейного искусства – все это дополнено документами, письмами, фотографиями, наградами Катуар де Бионкура, каталогами аукционов и книгами из его библиотеки.