Картина Брюллова "Итальянский полдень" - Людмила Маркина - Собрание Третьяковки - 2009-06-28
А.ТРЕФИЛОВА: Добрый день. 15 часов 12 минут в Москве. Татьяна Пелипейко здесь. Здравствуй, Таня. Анна Трефилова.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Привет.
А.ТРЕФИЛОВА: И Людмила Маркина, это заведующая отделом живописи XVIII – первой половины XIX века, естественно, из Третьяковской галереи. Здравствуйте, Людмила.
Л.МАРКИНА: Здравствуйте.
А.ТРЕФИЛОВА: Сегодня у нас на собрании выставлена картина Карла Брюллова «Итальянский полдень». Здесь мы должны сразу заметить: та картина, которая находится в Третьяковской галерее, потому что их две.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И та картина, которая у нас на сайте. Поэтому можете потом или сейчас в зависимости от вашей возможности открыть сайт на соответствующей страничке нашей и посмотреть, что, как и есть ли между ними и какая разница.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну, мы сейчас об этом тоже поговорим. Конечно, между ними есть разница.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Подробно поговорим.
А.ТРЕФИЛОВА: Есть между ними разница. Вторая картина где находится, Людмила?
Л.МАРКИНА: В Русском музее.
А.ТРЕФИЛОВА: В Русском музее находится вторая картина. Мне, почему-то, кажется, что она более знаменита. Нет?
Л.МАРКИНА: Безусловно. Но я бы хотела сказать нашим радиослушателям, во-первых, их еще раз поприветствовать, и хочу сказать: все, кто сейчас на кухне или за столом, или на даче на грядках, или в шезлонге – я вас приветствую, и мы в этот московский полдень поговорим об «Итальянском полдне». Но если, вот, слушатели наши и зрители придут в зал Брюллова, они сразу не увидят и не найдут «Итальянский полдень».
А.ТРЕФИЛОВА: Как это? Где?
Л.МАРКИНА: Потому что он не висит на стенах. А это небольшая картина, размер 27 на 22, находится в витрине. Поэтому ее надо поискать и знать ее местонахождение.
А.ТРЕФИЛОВА: А где? Расскажите нам. Проведите нас сейчас, куда войти?
Л.МАРКИНА: А вот я и говорю: когда вы входите в 9-й зал брюлловский, направо – вы увидите витрину, напротив всадницы там стоит витрина, и в ней лежит «Итальянский полдень». А вот я сказала, что картина в Русском музее, но сейчас уникальная возможность ее увидеть в Москве. Она к нам приехала, и в Царицыне – сейчас выставка там «С мольбертом по Европе», и они привезли «Итальянский полдень».
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот эти самые путешествующие художники.
Л.МАРКИНА: Именно так.
А.ТРЕФИЛОВА: То есть как раз сейчас можно зайти посмотреть один «Итальянский полдень», потом поехать в Царицыно посмотреть другой, и увидеть, называется, «почувствуйте разницу»?
Л.МАРКИНА: Да-да-да.
А.ТРЕФИЛОВА: Давайте мы сейчас послушаем – у нас есть запись. Наталья Преснова, хранитель картины той, которая в Третьяковской галерее, расскажет о том, как «Итальянский полдень» вот этот вот попал в Третьяковскую галерею.
ПУТЬ В ГАЛЕРЕЮ
Н.ПРЕСНОВА: Картина происходит из коллекции известного русского художника, библиофила, собирателя живописи древнерусских икон Ильи Семеновича Остроухова. Илья Семенович был известным общественным деятелем России. Так он был членом-корреспондентом Операторского Московского археологического общества, входил в совет Третьяковской галереи, а в 1905-1913 годах был ее попечителем. Первой картиной в его собрании стал этюд Поленова «Лодка», подаренный ему автором в 1880-е годы. Со временем домашняя коллекция стала перерастать в новое качество, превращаясь в частный музей. И датой зарождения музея сам владелец считал 1890-й год. Тогда он приобрел особняк в Москве в Трубниковском переулке, и к собранию был открыт доступ всем желающим. Познакомиться с экспозицией можно было по предварительной записи. Илья Семенович назначал письменно или по телефону день и время посещения, и сам принимал посетителей.
В 1918-м году музей был национализирован, владелец назначен пожизненным хранителем, а сам особняк стал филиалом Третьяковской галереи и получил название «Музей иконописи и живописи имени Остроухова».
После смерти Ильи Семеновича в 1929-м году его музей был закрыт, а собрание разошлось по другим музейным хранилищам. И картина Брюллова «Итальянский полдень» поступила в Государственную Третьяковскую галерею, где хранится и по сей день, украшая экспозицию зала Карла Павловича Брюллова.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну вот, мы выяснили, что практически не исследованы первые годы жизни картины, что попала она из собрания Остроухова. Сейчас будем разбираться с этими картинами. Тань, давай с призами разберемся сначала, выполним наш долг.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Давайте разберемся с призами, да, конечно. У нас сегодня, ой.
А.ТРЕФИЛОВА: Что?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот, пытаюсь приподнять то, что я доволокла сюда.
А.ТРЕФИЛОВА: Это Церетели. (все смеются) Не глядя, могу сказать.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И ты права. Из всех каталогов, которые у меня здесь есть, он самый тяжелый, но каталогов много, помимо этого. Итак, Олег Павлов, свежеоткрывшаяся выставка в зале в Малом Толмачевском переулке, так называемом «Зале в Толмачах». Олег Павлов, прежде всего, у тех, кто знает это имя, сразу реагируют, потомок Саврасова, правнук, собственно говоря.
А.ТРЕФИЛОВА: Я тебя призываю ускориться, а то мы не успеем просто сейчас.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И преподаватель многолетний, очень известен своими работами в технологии живописи и красок особенно, в том числе красок для архитектурной росписи, для внешней стороны зданий. Олег Павлов, это раз.
А.ТРЕФИЛОВА: Легкий каталог. Так.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, не знаю, не знаю. Плакат. Выставка плаката – это на Крымском Валу, «Художник и время», мы неоднократно говорили и еще раз, собственно, остается порекомендовать не только, не ограничиваясь каталогом, возможность посмотреть саму выставку. Там есть любопытности. Алексей Юсупов. Каталог выставки, которая привезена в Москву в рамках программы «Золотая карта». Алексей Юсупов весьма и весьма любопытный автор по многим параметрам. Кировский областной художественный музей имени Васнецовых привез нам эти работы.
А.ТРЕФИЛОВА: И Церетели.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это выставка Алексея Юсупова у нас в Инженерном корпусе, и выставка Зураба Церетели тоже в Инженерном корпусе. Вот тут весело, официальное название, по-моему, «100 парижских картин» - ну, 100 в любом случае. Но развесчики мне сказали, что их оказалось 265.
А.ТРЕФИЛОВА: Развесчики – это те, которые картины развешивают. Так, хорошо. Что надо сделать?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А вот, чтобы получить что-нибудь из этих каталогов, надо ответить на вопрос. Вопрос, конечно, связан с нашим сегодняшним героем, и. собственно говоря, и с этой работой тоже. Дело в том, что к работе «Итальянский полдень» имеется, скажем, парная работа.
А.ТРЕФИЛОВА: Я бы сказала, что «Итальянский полдень» - парная работа к другой работе.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Да, исторически это, безусловно, так. Итак, скажите пожалуйста, что же это за работа? Но этого мало. А также, где она находится? И чем подробнее вы скажете, где она находится сейчас.
А.ТРЕФИЛОВА: Тем больше у вас шансов.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Тем больше у вас шансов, да. Собственно, где – ведь, географически можно суживать, суживать и суживать. И вот если сузить до, собственно говоря, музея в конкретном городе, конкретном месте, это будет оптимальный вариант.
А.ТРЕФИЛОВА: Строгая Татьяна Пелипейко. +7 985 970-45-45 – это номер SMS, по которому можно отправлять ответ на этот вопрос. Ну и конечно же, пожалуйста, вопросы к нашей гостье – у нас сегодня Людмила Маркина, это Третьяковская галерея, отдел живописи XVIII – первой половины XIX века. Ну так что же у нас с этими двумя картинами? Почему же они так не похожи? Зачем вторая?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Самое главное: нам бы первую сейчас не назвать, пока побережемся.
Л.МАРКИНА: Нет-нет.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Пока побережемся.
А.ТРЕФИЛОВА: Самую первую не будем... Ну, нет, мы говорим про «Итальянский полдень».
Л.МАРКИНА: Хорошо. «Итальянский полдень» - эту картину художник закончил в июне 1827 года.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это первый вариант.
А.ТРЕФИЛОВА: Тот, который в Русском музее.
Л.МАРКИНА: Да, это тот самый, самый известный, самый тиражируемый, растиражированный. Вы знаете, у меня даже долгое время хранилась этикетка вина «Росинка», на котором воспроизводился «Итальянский полдень» Брюллова. То есть на конфетных обертках, репродукциях «Огонька».
А.ТРЕФИЛОВА: Из журналов вырезали, на стенку вешали.
Л.МАРКИНА: Совершенно верно. Наверное, в любой российской и советской семье.
А.ТРЕФИЛОВА: На любой кухне, безусловно, должно быть.
Л.МАРКИНА: Да, эти работы были известны, они висели.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И более того, цитируется эта работа и в произведениях, скажем так, актуального искусства, современного – я это видела, в частности, на выставке Митьков, приехавших к нам из Петербурга. Тоже стилизация под эту фигуру, под этот персонаж.
А.ТРЕФИЛОВА: Нет, ну, о чем вы? Ведь даже на курортах женщины, фотографируясь, пытаются показать, как им там было хорошо, изображая вот эту гроздь винограда и они к ней тянутся, и это значит, что жизнь удалась, все было нормально.
Л.МАРКИНА: Да, совершенно верно. И вот я бы как раз хотела, все-таки, процитировать одно из писем Брюллова Обществу поощрения художников. А я напомню, что именно благодаря этому обществу он получил пенсион, стипендию.
А.ТРЕФИЛОВА: То есть они все спонсоры были?
Л.МАРКИНА: Да, и он должен был отчитываться и о своих планах.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но решала академия, где он учился, или решало общество, кого посылать?
Л.МАРКИНА: Общество.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Все-таки общество? Решала академия, они деньги давали.
Л.МАРКИНА: Нет, ну, он мог быть и стипендиатом академическим, но в данном случае они с братом Александром были первыми стипендиатами Общества поощрения художников, только вновь организованного, основанного. И вот он пишет: «Новый избранный мною сюжет представляет собирание винограда. Молодая девушка стоит на лестнице под виноградником с корзиною на левой руке, правою же отламывает кисть винограда. Впрочем, она может быть названа «Полднем». Для вернейшего расположения теней и света я работаю свою картину под настоящим виноградником в саду». И здесь мы с вами сталкиваемся с новым для нас жанром таким в творчестве Брюллова.
А.ТРЕФИЛОВА: Натура.
Л.МАРКИНА: Да.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Только его либо вообще в его время?
Л.МАРКИНА: Ну, мне бы хотелось напомнить, что о Брюллове у нас были с вами передачи «Всадница», портрет.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: «Осада».
Л.МАРКИНА: Была передача об исторической картине.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: «Осада Пскова».
Л.МАРКИНА: «Осада Пскова». И вот сейчас мы говорим о той особой жанровой работе. Получила название «Итальянский жанр в творчестве Брюллова». Напомню, что это одна из первых работ художника, который попал в благословенную, пленительную Италию. Молодой художник, 23 ему было года, да? И, конечно же, сохранились многочисленные письма к родителям, брату Федору, вот отчеты в Общество поощрения. И во всех, а также свидетельствах современников, конечно, мы видим, как художник потрясен прежде всего, конечно, страной удивительной. Вот он пишет родителям в письмах: «Мы поселились на холме Квиринале недалеко от Папского дворца. Из окна мы видим эти роскошные постройки». И потом пишет: «Ни сосенки, ни ивочки здесь не видно». Но как замечательно! С одной стороны, он тоскует по Родине, это есть в письмах. Но он потрясен Ватиканом, станцами Рафаэля знаменитыми, теми работами Тициана, ну, и других мастеров-титанов Возрождения.
А.ТРЕФИЛОВА: Вы мне скажите, все-таки, я понять не могу: зачем он вторую-то сделал?
Л.МАРКИНА: Вот сейчас мы к этому подойдем. Насчет второй, которая в Галерее?
А.ТРЕФИЛОВА: Да. Про нашу-то.
Л.МАРКИНА: Вернемся. Итак, 1827-й год. А наша картина, если следовать и верить надписи на обороте, там написано «1831-й год». Но эта надпись – это не подпись. Есть подпись Брюллова, она слева, две буквы «k», «c» латинские и написано «Rome». Значит, Карл Брюллов, Рома.
А.ТРЕФИЛОВА: В Риме.
Л.МАРКИНА: Да, в Риме.
А.ТРЕФИЛОВА: А года нет?
Л.МАРКИНА: Года нет. Ну, вот я говорю, надпись – может быть, она принадлежит, кому она, кто датировал? То есть это еще много загадок связано.
А.ТРЕФИЛОВА: Но согласитесь, странноватая.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть, не ранее?
Л.МАРКИНА: Написано, что позже. Получается, что она позже. Вот я еще раз говорю, июнь 1827-го он закончил.
А.ТРЕФИЛОВА: Через 4 года, если верить тому, что на обороте.
Л.МАРКИНА: Вот он пишет – все по письмам это проходит – «Вот я в июне закончил, краскам надо высохнуть прежде чем послать в Петербург, я еду сейчас в Неаполь».
А.ТРЕФИЛОВА: А зачем он сделал вторую, так и непонятно.
Л.МАРКИНА: Вот это и вопрос, который пока нам, как бы, остается неизвестным. Ведь, еще раз говорю, она маленькая.
А.ТРЕФИЛОВА: То есть это не специально для кого-то, не на заказ, да?
Л.МАРКИНА: Да. Она маленькая, и больше она похожа на эскиз, как бы. Но она, все-таки, достаточно завершенная. И у нас в каталоге мы пишем: «Уменьшенный вариант повторения».
А.ТРЕФИЛОВА: Вот уменьшенный вариант повторения. Хочу сказать, что даже сама женщина там – как-то она не такая уж полненькая.
Л.МАРКИНА: И это говорит в пользу того, что это, все-таки, не копия. А копий было многочисленное количество, понимаете? Она, все-таки, другая.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А он сам вообще страдал самоповторами?
Л.МАРКИНА: Нет. Как всякий гений, ни один художник сам себя точно повторить не может, особенно Брюллов. Это был человек такого темперамента и такой гениальный художник, который если повторялся, то обязательно какие-то небольшие детали должны быть непохожи.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть он бы умер от скуки просто от такой работы.
Л.МАРКИНА: Конечно! Ну, у него для этого были и потом особенно ученики.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А в данном случае что? Что он имел?
Л.МАРКИНА: Конечно. Вот мы и видим, что...
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И корзинка поменьше.
Л.МАРКИНА: И картинка поменьше.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И дама похудее.
Л.МАРКИНА: А может быть, кто-то попросил, действительно, из таких высокопоставленных лиц, может быть посланник князь Гагарин. Ну, мало ли? Может быть, все-таки, действительно... Конечно, Брюллов это повторил, но он изменил, все-таки, лицо, если мы сравним.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть он честно как положено сделал уменьшенный вариант.
Л.МАРКИНА: Да-да, композиционно.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это не повтор того, что первому заказчику отдано.
Л.МАРКИНА: Безусловно, да.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: При этом, естественно, он пошел и по другой линии.
А.ТРЕФИЛОВА: А вам какая больше нравится? Скажите честно. Честно только.
Л.МАРКИНА: Нет, конечно, в Русском музее. Она более совершенная и композиционно, и колористически.
А.ТРЕФИЛОВА: А вот согласитесь, странно, что нарисовал позже. Казалось бы, наоборот, он должен сделать бы еще лучшее ее, да?
Л.МАРКИНА: Ну, это не всегда.
А.ТРЕФИЛОВА: Нет?
Л.МАРКИНА: Не всегда.
А.ТРЕФИЛОВА: Очень странная светотень здесь какая-то, на той, которая в Третьяковке.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Нет, секундочку. Вот давайте разберемся, кстати говоря, с тенью и с композицией. Потому что хотелось бы сначала, все-таки, подчеркнуть некоторые общие черты. Вот что любопытно, все-таки, на обеих работах – это что лицо практически затенено. Затенено все, и как-то вот такой центр картины – это обнаженные плечи, более пышные в Русском музее, более стройные у нас – мы постройнее тут в Москве. Вот насколько такое композиционное, колористическое и теневое решение для его времени, для конца 20-х годов – то есть он учился на абсолютном классицизме, его должны были обучать.
Л.МАРКИНА: Безусловно, да-да-да.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот насколько это тогда было принятым нормальным подходом? Или на это должны были коллеги-профессионалы как-то среагировать?
Л.МАРКИНА: Ну, первое. Чтобы мы, вот то, что вы говорите, об особой освещенности такого сладкого тела, так и хочется сказать, правда? Первое.
А.ТРЕФИЛОВА: Та, которая в Русском музее, она послаще, я вам скажу.
Л.МАРКИНА: Да, именно. Ведь художники-классицисты, академисты – они проходили, конечно, натурный класс. Но Брюллов пишет тоже – что, вот, не только Ватикан посещает, он говорит: «Посещаю вольноприходящим натурные классы академии, натурные классы обоего пола». То есть в Императорской петербургской...
А.ТРЕФИЛОВА: Там что, и мальчики, и девочки?
Л.МАРКИНА: Да. В Петербургской академии была запрещена женская модель, натура. А в Италии существовали, да плюс еще итальянские натурщицы. И, конечно, все без исключения художники русские, которые попадали в Рим, начинали с того, что они писали обнаженную женскую натуру. Они, ну, как вам сказать? Понятно, по многим причинам.
А.ТРЕФИЛОВА: Понятно-понятно почему, конечно. (смеется)
Л.МАРКИНА: И они любовались этой натурой, да?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но это другой тип даже в конце концов внешний для северян.
Л.МАРКИНА: Да, конечно. Да-да-да, красавицы.
А.ТРЕФИЛОВА: Нет, ну то, что дома запрещено, а здесь разрешено – грех не сходить, тут уж чего говорить-то?
Л.МАРКИНА: Да. И понятно, что вот этот сюжет – он обыгрывает возможность обнаженной женской натуры. Вы видите, как ниспадает эта рубашечка ее белая, обнажая покатое плечо, сахарная ручка эта пухлая, грудь.
А.ТРЕФИЛОВА: А это вообще, ведь, работница?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Хотя, вряд ли, при таком сложении. Это реальная работница.
А.ТРЕФИЛОВА: Ты на руки посмотри.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Конечно. Это достаточно вот такое...
Л.МАРКИНА: Ну, конечно, это прелестная, как они говорили, итальянка. Безусловно, это вот то явление в жизни, которое идет во всех, в той же самой, скажем, Венецианов современник, который пишет красоту.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть это пейзания такие?
Л.МАРКИНА: Пейзания, да.
А.ТРЕФИЛОВА: Давайте на красоте немножечко остановимся, послушаем краткие новости и потом, кстати, как раз вернемся к итальянским красотам.
НОВОСТИ
А.ТРЕФИЛОВА: Вот немножко на Италии еще я предлагаю вам остановиться. Людмила Маркина у нас, заведующая отделом живописи XVIII – первой половины XIX века в гостях. Мы смотрим на картину Брюллова «Итальянский полдень», на тот вариант, поздний, который находится в Третьяковской галерее. Татьяна Пелипейко. Я вам предлагаю вот что. У нас есть замечательная рубрика, где всякие разные люди известные рассказывают нам о своей встрече с Третьяковской галереей. Так вот, оказалось, что наш друг, коллега Владимир Рыжков – большой поклонник итальянских пейзажей. Вот я вам предлагаю послушать сочинение его на заданную тему.
ЛЮБИМАЯ КАРТИНА
В.РЫЖКОВ: Еще когда я был ребенком и жил на далеком Алтае, у меня дома был альбом Александра Иванова. Я помню, как я листал его страницы, и очень долго разглядывал работы этого живописца, написанные в Италии. Помню еще с тех пор, что мне очень нравились его оливковые ветви в таком, прозрачном синем небе, прохладные ручьи, голубые дали с далекими Апеннинами на горизонте. И когда я впервые оказался в Третьяковской галерее, то, естественно, сначала я взором уперся в эту гигантскую, занимающую всю стену его самую знаменитую работу «Явление Христа народу». А потом, когда повернул налево в небольшую соседнюю комнату, то увидел те небольшие работы Иванова, которые мне так нравились с детства. И это именно то, что я больше всего люблю в Третьяковской галерее. Мне кажется, что Иванов в значительной степени предвосхитил импрессионизм.
Его вот эти лирические пейзажи итальянские необыкновенно хороши, необыкновенно полны воздухом, светом. Совершенно живые работы, им уже полторы сотни лет и даже больше. И тем не менее, они смотрятся так, как будто написаны только вчера. Я думаю, что Иванов – он, действительно, наверное был не только самым одаренным русским художником того периода, но и, может быть, самым одаренным художником всей Европы. И предвосхитил многие будущие течения в живописи.
А.ТРЕФИЛОВА: Это Владимир Рыжков рассказывал о своих пристрастиях. Победителей, Тань, давай назовем, и перейдем к, собственно, опять нашему предмету.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Назовем. Мы перейдем к сути дела, да. Победители у нас – я буду называть первые 3 цифры телефонов – это Андрей, 592, Маша 496, Борис, 673 и Ольга, 724.
А.ТРЕФИЛОВА: А ответ-то какой?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А вот теперь ответ. Ответ – работа, если у нас здесь «Полдень», то там была работа «Итальянское утро». И эта работа сейчас находится в городе Киль в Германии, в Кунстхалле. И Людмила Алексеевна, вот теперь мы можем сказать, наконец, об этой парности изначально этих работ. И мимоходом, может быть, как в Киль-то эту работу занесло? И куда она делась из России?
Л.МАРКИНА: Даже лучше не мимоходом – это отдельная история, к которой я имею прямое отношение. Об этом мы расскажем.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ой. Надеюсь, не вы ее в чемодане тихо вывезли. (все смеются)
Л.МАРКИНА: Но я ее нашла там в Киле.
А.ТРЕФИЛОВА: Очень долго писали, да, что местонахождение неизвестно.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И даже такие ответы были у нас, и ответы были среди наших слушателей. То есть они по этим источникам...
А.ТРЕФИЛОВА: Ага! Они думали? что мы их обманываем. Нет.
Л.МАРКИНА: Ну? итак, «Итальянское утро» написанj в 1823-м году, через несколько месяцев, когда они приехали с братом в Италию. И вот сам Брюллов пересказывал ученику своему Железнову о том, как родилась эта картина. Она была написана на спор.
А.ТРЕФИЛОВА: О чем спорили?
Л.МАРКИНА: Брюллов говорил так: «Вскоре по приезде в Рим я сидел в знаменитом кафе Греко на Виа-Кондотти, тут уже я комментирую, знаменитое кафе, где собирались представители всех иностранных колоний, живших там. И вот в разговоре с немецкими художниками мы поспорили. Они говорили, что искусство оканчивать картины так, как их оканчивали голландские художники, было потеряно».
А.ТРЕФИЛОВА: Это как?
Л.МАРКИНА: «Вот я не соглашался сейчас с этим мнением, говорил, что живописцы перестали так оканчивать свои картины потому, что нашли оконченность голландских художников излишней». И чтобы доказать свои слова, написал картину «Итальянское утро». Эта картина, заслужившая в свое время одобрение иностранных художников, живших в Риме, составила украшение петербургской выставки 1825 года. Как она еще попала, об этом интересно. То есть что я хочу сказать? Брюллов пишет вот эту жанровую картину, все-таки оставаясь в традициях академической и старых мастеров, как бы, традиции, картинной.
А.ТРЕФИЛОВА: Просто на спор, да? Решил показать, что так можно.
Л.МАРКИНА: Что так можно, что вот в этой старой технике, как бы такой классической технике, используя... Все-таки она, и он потом говорил, что она, ну, такого, коричневатого колорита при всей новации, освещении, которое он ставил перед собой. Ну и, действительно, давайте с вами сопоставим обе картины – и «Утро», и «Полдень». Это не просто импрессионистически. Как вот бывает? Крупным планом момент какой-то схвачен, да? И, вот, на нем зафиксировано внимание зрителя художником. Это глубоко продуманное, конечно, произведение. Он отталкивается от натуры. Мы уже знаем, что и натурщицы, и настоящий виноградник он пишет, чтобы увидеть как в природе сквозь листву солнечные лучи проникают, какие блики они оставляют на теле человека или...
А.ТРЕФИЛОВА: Ой, а вот кстати, извините: а вторую картину он писал, ведь, уже не с натуры, которая в Третьяковской галерее, да?
Л.МАРКИНА: По видимому, конечно, да.
А.ТРЕФИЛОВА: Вот, может быть, поэтому там с бликами такое? Потому что он не видел реальности.
Л.МАРКИНА: Да, конечно, да. Вот вы абсолютно правы, да – что, вот, в этом и повтор, конечно, так сказать, может быть, и менее выразителен получился.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Людмила Алексеевна, тут ведь большой вопрос: писал ли он отдельно натурщицу и вставлял ее в пейзаж? Вряд ли он на самом деле писал ее на природе.
А.ТРЕФИЛОВА: Почему ты так не веришь в это?
Л.МАРКИНА: Нет-нет, я согласна, в мастерской. Нет-нет-нет, в мастерской.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А почему? А возьми его Всадницу, которая сидит на лошади как в кресле.
А.ТРЕФИЛОВА: Вы сейчас все разрушили, мое представление: я думала, она, действительно, стояла там под виноградом.
Л.МАРКИНА: Нет, он пишет об этом.
А.ТРЕФИЛОВА: Это не импрессионизм в полном смысле.
Л.МАРКИНА: Вот, совершенно верно. Что он хотел доказать своим немецким коллегам, что в традиции, умении все делать, заканчивать ее до лессировочных последних слоев: «Сделаю как положено», старых мастеров, да? «Но внесу вот этот новый элемент».
А.ТРЕФИЛОВА: А как же он мог так свет распределить?
Л.МАРКИНА: Вот в этом и фантастика, вот в этом и феномен его гениального мастера.
А.ТРЕФИЛОВА: То есть он просто представил? Вы хотите сказать, что он никого туда даже не просил встать, чтобы посмотреть распределение этого света?
Л.МАРКИНА: Нет, не было. Нет, какие-то были натурные, я думаю, что этюды были, но заканчивалось 100%, конечно, мастерской. Я еще раз говорю, он не был импрессионистом, который писал на пленере полностью.
А.ТРЕФИЛОВА: Вы знаете как говорят? Не надо ходить в кукольный театр туда за сцену, потому что сразу все разрушится. Вот сейчас я была в полной уверенности, что стояла девушка под виноградом, днем, в полдень, падало солнце.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А тут лампочку под углом наверху поставили.
А.ТРЕФИЛОВА: Нет, ну, виноград-то с натуры, все-таки.
Л.МАРКИНА: И виноград, и девушка была, конечно.
А.ТРЕФИЛОВА: Только отдельно друг от друга?
Л.МАРКИНА: Да. А уже художник на основании натурных этюдов: делается эскиз, потом делается большое полотно уже, ну, относительно больше, и так далее. Так что, в этом смысле, и вот что касается «Утра» – там девушка у источника.
А.ТРЕФИЛОВА: Вот как оно было, да.
Л.МАРКИНА: Она изображена обнаженной, потому что она умывается. И глаза ее опущены.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть там не только плечо открыто?
Л.МАРКИНА: Да, грудь. Такая девственная, роскошная, красивая такая, фантастических форм, скажем так. И опять же, источник. Я думаю не случайно, потому что в Риме, вы наверное знаете, это уникальный город, в котором такая чистая вода, что ее можно пить из фонтана. Любой источник и до сих пор может служить для утоления жажды. И здесь вот это тоже особое ощущение источника, к которому припадает молодая девушка, вот эта игра света, воды – тоже художник это замечательно пытается и передал, конечно.
А.ТРЕФИЛОВА: А в качестве парности он предложил девушку с виноградом?
Л.МАРКИНА: Да. Так вот получилось как? Сначала, ведь, он хотел не «Полдень». Вы знаете об этом? А хотел сделать «Вечер». И об этом тоже... Ну, начнем вот с чего. Картина в 1823-м году, «Утро»... Причем, Брюллов о ней писал «Мое дитя», это был его первенец, который он приехал из Италии.
А.ТРЕФИЛОВА: Но он об этой спорил картине, да? На спор он сделал «Утро»?
Л.МАРКИНА: Да-да-да, вот «Утро». И попала она только в 1825-м году на выставку в Академии, там ее увидел император Николай I. Она ему страшно понравилась.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Он, кажется, был ценитель не столько живописи, сколько дам.
Л.МАРКИНА: Да, он ее решил подарить своей супруге императрице Александре Федоровне. А Брюллову бриллиантовый перстень за эту работу, наградил его. И эта картина «Итальянское утро» сначала еще в 1827-м году на выставке ОПХ, Общество поощрения художников была выставлена. Между прочим, ее видел Пушкин и тоже восхитился.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Еще бы нет.
Л.МАРКИНА: То есть эта картина такой фурор произвела среди русских современников. А потом она висела в личных покоях императрицы Александровны Федоровны.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Почему же он вечер отверг в качестве второй работы?
А.ТРЕФИЛОВА: А вечер хотел он сделать?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Он хотел.
Л.МАРКИНА: А я вам хочу, знаете, прочитать. В том же 1825 году в журнале изящных искусств, который Василий Григорович издавал, появилась статья, посвященная «Итальянскому утру». И вот заканчивалась она так: «Желаю от всей души господину Брюллову, чтобы полдень его искусства был достоин своего прекрасного утра. Тогда можно будет назвать его одним из великих художников нынешнего века».
А.ТРЕФИЛОВА: То есть его опять задели, да?
Л.МАРКИНА: Да.
А.ТРЕФИЛОВА: И вот он решил тогда ответить.
Л.МАРКИНА: И вот этот «Полдень» – «Полдень» был не сразу. Сначала он пишет, опять же, в отчете ОПХ, что «Под пару «Итальянскому утру» я немедленно по получению предписания, - это ему как бы пожелание от общества, - занялся выбором нового сюжета, который мог бы представлять, внимание, итальянский вечер. И в то же время имею честь довести обществу о взятом мною сюжете с натуры подобно первому. Молодая девушка, возвратившись домой по окончании праздника, подходит к окну, чтобы оное запереть. Держа в одной руке лампу, другою делает итальянский знак приветствия лицу предполагаемому вне дома».
А.ТРЕФИЛОВА: Кто-то ее провожал.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть опять его интересуют хитрые световые эффекты, вечерний свет, лампа, опять Голландия и так далее?
Л.МАРКИНА: Совершенно правильно. Именно так. Между прочим, есть замечательная книга Ивана Бочарова и Юлии Глушаковой «Итальянские находки», и они же авторы книги «Брюллов». Как им казалось, они нашли рисунок пером, где, действительно, изображена итальянка в окне, и в руке у нее фонарь. Они считают, что это Брюллов. Ну, я не видела, но они опубликовали вот этот рисунок. Вполне вероятно.
А.ТРЕФИЛОВА: Но решил, все-таки, «Полдень» сделать?
Л.МАРКИНА: Да. Вот смотрите, я о перемене, побудившей: «Начав работать свою картину, я уверился в невозможности приблизиться достаточно к натуре насчет огненного освещения. И поэтому решил переменить».
А.ТРЕФИЛОВА: А вот скажите, Людмила, за что же его потом так заругали? Вот если всем так нравилось «Итальянское утро», за «Полдень», я насколько знаю, были недовольны художники.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: За первый вариант, да.
Л.МАРКИНА: Ну, не знаю, как вам сказать. Может быть, он немножко...
А.ТРЕФИЛОВА: Бенуа там возмущался.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Бенуа – ладно, Бенуа это позже. Но вроде бы современники были недовольны.
А.ТРЕФИЛОВА: Современники были недовольны.
Л.МАРКИНА: Ну, не знаю, я особых таких, как вам сказать...
А.ТРЕФИЛОВА: Или это легенда?
Л.МАРКИНА: Нет, ну как? Ну, где? Прочтите мне.
А.ТРЕФИЛОВА: Вот я вам сейчас прочту. Подождите, у меня есть. Я записала, да. Есть брат Федор Павлович Брюллов, говорил, что «я страшно беспокоюсь, слишком уж откровенно вторжение в жизнь в области искусства». Увидел в этой картине Федор Павлович отказ от норм идеальной красоты, и счел своим долгом указать, что у итальянки на «Итальянском полдне» и сладострастное лицо, и рука коротка, осторожно добавив: «Никому не говорил, но Соколов это же замечание сделал». Ну? Нет?
Л.МАРКИНА: Ну, это еще ни о чем... Это абсолютно понятное. Старший брат. Но это не говорит о том, что, извините, публика как-то встретила эту работу негативно.
А.ТРЕФИЛОВА: А спонсоры? Вот это Общество?
Л.МАРКИНА: И спонсоры – все было нормально. И потом все это перешло, опять же было в царской коллекции.
А.ТРЕФИЛОВА: А Третьяков не купил.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А как он мог?
Л.МАРКИНА: А потому что это было, уже все было приобретено. В 30-е годы Мокрицкий пишет в своем дневнике, что они вместе с Венецианом получили разрешение, ходили в личные императрицы и видели «Утро» и «Полдень» - они висели там. Поэтому, наоборот, эти работы постоянно копировали ученики Академии художеств. И вот теперь мы с вами приближаемся к очень интересной истории.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Пропаже «Утра».
Л.МАРКИНА: Да, они все время были вместе в царской коллекции. И вот я говорю, что множество было... Ну, правда, в Русский музей уже попало в советское время это произведение. И «Полдень» был, а «Утро» исчезло в какое-то время.
А.ТРЕФИЛОВА: Как это «исчезло»?
Л.МАРКИНА: Ну вот исчезло.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, то есть между 1917-м годом и 1930 каким-то.
А.ТРЕФИЛОВА: А! Ну, тогда много чего исчезло.
Л.МАРКИНА: Да. И мы постоянно... Вот знаете, очень часто к нам на экспертизу приносили копии XIX века, говорили: «Вот Брюллов найден, он у нас, в нашей коллекции». Но это все были только копии. И вот в 1998 году я получила приглашение в город Киль читать лекцию на немецком языке в университете о Екатерине II. А жила в университетском доме напротив Кунстхалле. Там вижу работы Барлоха, что-то еще, современных художников. А я-то все ищу связи с XVIII веком. А в Киле, если вы помните, там жила Анна Петровна, там она родила будущего Петра III. Но Киль был разрушен, это же портовый город в годы войны, и вот все я искала в центре города какие-то в музеях истоки XVIII века, взаимосвязи России и Германии и так далее. И никак я в этот Кунстхалле не попадала. И вдруг у меня было какое-то время, буквально полчаса между двумя встречами, думаю: «Ну, схожу в Кунстхалле».
А.ТРЕФИЛОВА: В конце-то концов, да.
Л.МАРКИНА: Вхожу. Первое, что я вижу, - открыточка «Итальянское утро» на кассе продают. Я думаю: «Вот как интересно», говорю: «И тут копия Брюллова находится». И спрашиваю кассиршу: «Это что? Копия?» Она говорит: «Я ничего не знаю. Вон идет господин директор – спросите у него». Позже мы с этим господином директором, он говорил: «Фрау Маркина, еще 2 минуты и я бы ушел», понимаете? Ну, вот это какой-то вот такой случай. Я подскакиваю и говорю: «Копия?» Он говорит: «Нет-нет, у нас подписная вещь. Даже дата, все есть, в порядке». Я говорю: «Не может быть!» - «Как это не может быть?»
А.ТРЕФИЛОВА: А чего ж они молчали-то? Если они знали, что все ищут, они сидели...
Л.МАРКИНА: Вот я о чем и говорю. Мы с ним потом еще раз встретились, но пока он спешил, сказал «Вы сами можете идти в зал». И вот я иду в это Кунстхалле и вижу, что это, конечно, не только современные. А там вдруг я вхожу и глазам не верю: Крамской «Неизвестная» там вариант, Шишкин, опять ничего не понимаю. Причем висят они не в отдельном зале русском, а среди картин современников западноевропейского искусства. И там же мой любимый Брюллов. Поэтому я была потрясена, даже, вот, я говорю, не верила своим глазам. Думаю «Ну как же так?», «С какого года у вас?», - говорю. Они говорят: «Да, с 70-х годов эта работа висит у нас всегда».
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Откуда взяли?
Л.МАРКИНА: Откуда взяли. И потом я вернулась в Москву, стала раскручивать. В двух словах. Значит, что же получилось? В эпоху Николая II еще до революции посетила его родственница королева Вюртембергская Вера Константиновна, и он подарил ей «Итальянское утро».
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ах, вот кто еще разбазарил.
Л.МАРКИНА: Да. Ну, что разбазарил?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Еще до большевиков.
Л.МАРКИНА: Ну что разбазарил? Это же личная коллекция императора.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну, он подарил. Захотел – подарил.
Л.МАРКИНА: И потом начинаются годы Первой мировой войны, и так далее, и так далее, картина из Вюртембергской семьи исчезает, и она появляется уже после Второй мировой войны в одном из частных собраний под Франкфуртом среди вот этих 11-ти картин, которые собрал владелец русского искусства. В это время в Киле закончили постройку нового Кунстхалле, выставочного зала. И местный союз захотел приобрести какую-то коллекцию, такой, вы знаете, дар. Ну, договорились как раз о покупке этих русских работ. И они висели, они висят.
А.ТРЕФИЛОВА: А чего же они молчали?
Л.МАРКИНА: Они опубликованы! Меня потрясают мои коллеги из Питера, которые чаще в Киле бывают. Но я думаю, что все не ходили в это Кунстхалле. Все думали, что где-то надо искать старое искусство в другом месте.
А.ТРЕФИЛОВА: Но это точно она?
Л.МАРКИНА: Да. Более того, эту вещь к нам привозили. В следующем 1999-м году был юбилей Брюллова, 200 лет со дня рождения, и в Русском музее, а потом и в Третьяковской галерее мы соединили эти работы.
А.ТРЕФИЛОВА: Вот так вот. Ходите в музеи, товарищи. Может быть, там, конечно, вы сможете что-то увидеть.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Людмила Алексеевна, а вот все-таки. Роль Брюллова, по-моему такая «страшная» для XIX века, потому что от него потом вот эта салонная линия пошла.
А.ТРЕФИЛОВА: А это плохо, что ли, Тань?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Нет его легкости кисти, всякие Маковские, Клеверы и так далее – все пытаются (НЕРАЗБОРЧИВО) работать.
А.ТРЕФИЛОВА: Вот тебе уже Брюллов во всем виноват.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А он не виноват, может быть, намеренно, но виноват примером: все тянулись-тянулись-тянулись туда, а ап! – не получается. Но сколько же их было? Легион.
Л.МАРКИНА: Ну, во-первых, я не очень согласна по поводу салонного искусства – сейчас оно, я бы сказала, возрождается. Об этом говорит одна наша выставка «Пленники красоты». И на новом витке развития интерес к тому же искусству Маковского среди наших новых русских, скажем, коллекционеров. Это же один из художников, которого ценят.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, кто бы сомневался.
А.ТРЕФИЛОВА: А потом, что значит «виноват примером», Таня? Что ж теперь делать?
Л.МАРКИНА: Брюллов – я понимаю Татьяну – это то, за что его потом ругал Стасов и Бенуа.
А.ТРЕФИЛОВА: А, все-таки ругали?
Л.МАРКИНА: Но это было позже, это была уже эстетика второй половины XIX века и конца XIX века, когда новые эстетические принципы – прекрасная жизнь и так далее, передвижничество и прочее-прочее – поэтому в таком полемическом задоре тот же Стасов стал поругивать и Брюллова, и его вот этих эпигонов, в общем-то. Как всегда бывает, Леонардо и леонардески. Также великий мастер Брюллов и вот те подражатели, его копиисты, может быть, не лучшие.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну, Брюллов-то не виноват в этом.
Л.МАРКИНА: Ну, Брюллов не виноват, безусловно.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Мне кажется, он типический, он редкостно хорош.
Л.МАРКИНА: Я считаю, что как раз вот в этом итальянском жанре, вы видите, он был первый, который привлек внимание к особенностям. Может быть, я говорю, еще через призму академического искусства, но уже и романтического, конечно. Взгляд художника-романтика, мы здесь видим не просто академиста, согласитесь.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну, безусловно, конечно. Такая девушка.
Л.МАРКИНА: Да. И именно гениальность Брюллова в том, что он сумел не впасть в эту слащавость, в какую-то внешнюю красивость. Вот он создает совершенные, действительно, произведения композиционно, где соотношение фигуры в пространстве, фоне, колористически, свет, контрасты света и тень – это все блистательно выполнено художником.
А.ТРЕФИЛОВА: Друзья мои, мы должны заканчивать. Я хочу напомнить, что в Царицыно можно посмотреть «Итальянский полдень», который сейчас приехал к нам из Русского музея, ну, а в Третьяковской галерее «Итальянский полдень», тот, который маленький и в витрине. Сейчас мы послушаем рекомендации Якова Широкова. Тань, 30 секунд, ты хочешь?..
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Да, 30 секунд. Я хочу такое неожиданное продолжение одному из наших недавних сюжетов. У нас тут была передача о портрете поэта Василия Каменского работы Давида Бурлюка. И буквально вслед за этим, вот сейчас уже открылась в Москве, выставка Алексея Васильевича Каменского, сына того самого поэта, он художник, в галерее «АТРИ» здесь по соседству в районе Арбата. И кстати, очень и очень хорошая выставка. И такие вот неожиданные переклички – они приятны.
А.ТРЕФИЛОВА: Татьяна Пелипейко, Людмила Маркина – это заведующая отделом живописи XVIII – первой половины XIX века. Мы смотрели на картину Карла Брюллова «Итальянский полдень», я бы сказала, на 2 картины. Спасибо большое.
«ЭХО МОСКВЫ» РЕКОМЕНДУЕТ
Я.ШИРОКОВ: Третьяковская галерея знакомит не только с великими живописцами прошлого, но и с нашими выдающимися современниками. Олег Борисович Павлов, правнук знаменитого Саврасова, продолжатель традиции школы русского реализма в этом году отмечает полувековой юбилей своей творческой деятельности, а музей, в свою очередь, предлагает ретроспективу работ одного из старейших живописцев Москвы.
80-летие творчества мэтра от детских рисунков до произведений сравнительно недавнего времени можно увидеть в залах Третьяковки в Малом Толмачевском переулке. Пейзажи, сделанные в многочисленных поездках художника, копии с древнерусских фресок, античных росписей, вольный пересказ древних произведений. Копирование старых мастеров, по мнению Олега Борисовича, это необходимый этап развития живописца.
Тем временем, в отделах галереи на Крымском валу продолжается выставка «Плакат, художник и время», погружение в последние 90 лет российской и советской истории на примерах агитационных листовок, афиш и других произведений плакатной графики. Там же можно увидеть выставку-исследование, посвященную полиграфическому факультету ВХУТЕМАСа, и работы россиян, эмигрировавших в первой половине XX века в Америку.
В Успенской звоннице московского Кремля начала работу выставка «Вольный город Аугсбург», более 2-х сотен произведений из художественных собраний и музеев города Аугсбурга, работы ювелиров, сервизы, свадебные блюда дворянских семейств, шедевры часовщиков, а также 3 рельефа фонтана «Геркулес», сооруженного в начале XVII века. Посетителей выставки ждут настоящие памятники искусства мастеров Аугсбурга.
Еще можно успеть на ретроспективу работ известного режиссера Дэвида Линча. Живопись, фотография, рисунок, литография, экспериментальное кино и звуковые этюды – все, созданное за почти полвека творческой деятельности мастера, представлено в фонде «Екатерина». Выставочные залы расположены на Кузнецком мосту.
А поклонникам художников эпохи Возрождения стоит не пропустить показ в музее изобразительных искусств имени Пушкина картины Андреа Мантеньи «Святое семейство». Отреставрированное 8 лет назад полотно, специалисты расчистили его от старого слоя лака и позднейших записей, до середины июля еще будет выставляться в Москве, а затем вернется в Дрезден.