Репин. Портрет Павла Третьякова - Собрание Третьяковки - 2009-06-21
А.ТРЕФИЛОВА: 15:14, открываем наше «Собрание Третьяковки». Так, все на месте. Таня, покажи мне картиночку, пожалуйста. Илья Ефимович, Павел Михайлович – все, у нас все.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Картиночка есть на сайте, Анют, я подозреваю, что с твоей стороны должно тоже в компьютере это открыться.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну опусти пониже, покажи ту, с которой, собственно, началось.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А! Хорошо.
А.ТРЕФИЛОВА: Татьяна Пелипейко, соведущая этой программы. Татьяна Юдинкова – наш гость, старший научный сотрудник отдела живописи второй половины XIX – начала ХХ века. Здравствуйте, Татьяна!
Т.ЮДИНКОВА: Здравствуйте!
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Самый длинный по названию отдел, по-моему. (смеется)
А.ТРЕФИЛОВА: Самый длинный отдел. Значит, смотрите, что у нас получилось. У нас сейчас на сайте, кто может это видеть, висят две картины. Вышел у нас такой некоторый конфуз: взяли мы картину Репина «Портрет Павла Третьякова», прижизненный портрет, 1883 года. И дальше все запутались – сейчас будем все вместе распутываться, потому что есть еще… а можно это назвать портретом, кстати, Тань?
Т.ЮДИНКОВА: Можно это назвать портретом, а можно назвать посмертным… посмертным портретом, а можно назвать посмертной картиной, потому что это портрет в интерьере.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну все-таки это не очень портрет. Да.
Т.ЮДИНКОВА: Да. Портрет в интерьере.
А.ТРЕФИЛОВА: Есть еще вот такая работа Репина, которая была сделана в 1901 году, да, уже после смерти Павла Михайловича. Я вот что предлагаю: сейчас послушать «Путь в Третьяковскую галерею» - о том, как картина попала в галерею, нам расскажет Любовь Захаренкова – это хранитель, собственно, картины.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А ты нам предлагаешь потом задавать вопросы и призы объявлять?
А.ТРЕФИЛОВА: А потом будем задавать вопросы и будем потом разбираться с тем, что общего – а общего много в этих картинах - и почему мы в итоге все-таки оставили две, после долгих совещаний.
ПУТЬ В ГАЛЕРЕЮ
Л.ЗАХАРЕНКОВА: После смерти Павла Михайловича Третьякова в 1898 году Московская Городская дума вверила управление галереей Третьякова коллегиальному органу, совету, который состоял из пяти человек. Туда входили: от художников Валентин Александрович Серов, от московских коллекционеров Остроухов и Цветков, от семьи Третьяковых – дочь Павла Михайловича Александра Павловна Боткина. Совет задумал создать мемориальную комнату, в которой должны были находиться портреты художников, близко стоявших к Третьякову и так или иначе принимавших участие в создании его галереи. Под эту комнату был отведен первый зал в бывшем жилом доме Третьякова, предварявший собой знакомство с галереей. Совет в первые несколько лет своего правления специально для этой комнаты приобрел целый ряд портретов художников – Репина, Саврасова, Поленова. Для этой же мемориальной комнаты советом был заказан Репину портрет Третьякова, который был исполнен Репиным в 1901 году, а в 1902-м приобретен у автора и поступил в галерею.
ДОРОГУ ОСИЛИТ ИДУЩИЙ
А.ТРЕФИЛОВА: Итак, на рассмотрении нашего дела два портрета Ильи Репина, два портрета Павла Михайловича Третьякова: один из них прижизненный, другой из них посмертный.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Примерно 20 лет между ними разницы, около 20 лет между двумя работами одного живописца.
А.ТРЕФИЛОВА: Но и работы не очень похожи, несмотря на то, что, так сказать, верхняя часть похожа. Да? Сам герой.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И даже хочется задать вопрос, можно ли их считать двумя вариантами одного портрета, но я думаю, что мы еще сможем задать этот вопрос нашей сегодняшней гостье Татьяне Юдинковой.
А.ТРЕФИЛОВА: Давай вот теперь… Да. Давай с призами разберемся немножечко, и потом уже приступим, собственно, к картинам.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Да. И вопрос мы будем задавать все же о герое этих картин, а не об авторе. Ну, призы – за что боремся? Каталоги текущих выставок в Третьяковской галерее. Это, во-первых, это «Художник и время» или «Плакат» - это одна из многочисленных сейчас экспозиций на Крымском валу – это раз. Второе, это выставка Зураба Церетели, это напротив, в Лаврушинском, в Инженерном корпусе, тоже каталог вам предлагается. И наконец, приглашение на вернисаж следующей недели. Произойдет он 25 июня – это у нас что? Дай Бог памяти…
А.ТРЕФИЛОВА: 25 июня. (смеется)
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это у нас четверг, нет?
А.ТРЕФИЛОВА: Ну Танюш, ну не знаю, ну посмотрим в календаре потом.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Четверг. Ладно, 25 июня в 17 часов в зале в Толмачах, в Малом Толмачевском переулке, откроется выставка Олега Павлова, где подзаголовок «Наследник, хранитель, исследователь», чтобы был понятен этот заголовок, Олег Павлов есть художник, но еще и внук художника Саврасова.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну вот что делать-то надо, давай уже говори.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот чтобы что-нибудь из этого получить, надо ответить на вопрос: где именно в Москве, в какой московской слободе находился и даже находится до сих пор дом, в котором родились Сергей и Павел Третьяковы? Вот, Павел Михайлович Третьяков – наш сегодняшний герой, брат его Сергей, тоже известный коллекционер.
А.ТРЕФИЛОВА: Родились, как ни странно, в одном доме. (смеется)
Т.ПЕЛИПЕЙКО: В Москве, в одном доме. Дом жив, кстати говоря. А тот квартал, а по старому «слобода», имел определенное название. Где? Как?
А.ТРЕФИЛОВА: Все, стоп, не подсказывай больше.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Больше не подсказываю, но если будет совсем плохо, мы, может быть, по ходу подскажем.
А.ТРЕФИЛОВА: Нет, я уверена, что все будет хорошо. Теперь давайте разбираться. Татьяна Юдинкова у нас в гостях, и перед нами два портрета: один прижизненный, который выглядел, на самом деле, не так, как мы его видим сейчас. Да?
Т.ЮДИНКОВА: Ну да, но первоначально мне бы хотелось сказать, что Третьякову было посвящено два прижизненных портрета…
А.ТРЕФИЛОВА: Всего два?
Т.ЮДИНКОВА: Два прижизненных, да. Первый портрет был исполнен художником Крамским в 1876 году, он всегда находится у нас в экспозиции в зале Крамского. Второй прижизненный портрет – это портрет, исполненный Ильей Ефимовичем Репиным в 1883 году.
А.ТРЕФИЛОВА: А почему так мало портретов? Павел Михайлович не любил это дело? У него не было времени?
Т.ЮДИНКОВА: Павел Михайлович, это известно, был человеком скромным, не любил позировать, всякий раз отказывался, и когда Крамской исполнил… чтобы Крамского исполнить портрет Павла Михайловича, он воспользовался болезнью Павла Михайловича, и только тогда уговорил позировать Третьякова. В случае же с Репиным история такова. В 82-м году Репин попросил Третьякова позировать ему для портрета, Третьяков не заказывал этого портрета. Третьяков любезно согласился, потому что именно в 80-е годы отношения собирателя и художника находились, так сказать, на пике своих отношений…
А.ТРЕФИЛОВА: Т.е. он просто из любви к Репину?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Из любезности какой-то?
А.ТРЕФИЛОВА: Не смог отказать.
Т.ЮДИНКОВА: Из любви к Репину, из-за очень большого уважения к этому художнику. В начале 80-х годов, так сказать, формируются отношения Павла Третьякова и Ильи Репина, Репин – это… 80-е годы – это период творческой зрелости, когда создаются подряд, год за годом, самые известные репинские работы – это и «Крестный ход в Курской губернии», и «Не ждали», и «Иван Грозный и сын его Иван». 80-е годы для Третьякова – это период очень плодотворного, такого, устойчивого формирования коллекции, когда коллекция становится известной не только в Москве, но и в России, Третьяков находится, так сказать, на пике своей собирательской деятельности. И вот именно в этот период соединяются усилия художника и собирателя, и поэтому благодаря этому мы имеем…
А.ТРЕФИЛОВА: Все-таки интересно, как он его уговорил.
Т.ЮДИНКОВА: …натурный портрет Павла Михайловича Третьякова. А вот посмертный портрет, который был исполнен Репиным в 1901 году, его… в основе его лежит, естественно, натурный портрет, но при этом также известно, есть письма о том, что Репин, пытаясь доработать портрет, он использовал также посмертную маску Павла Михайловича Третьякова, потому что понятно, что с 83-го года к моменту смерти прошло 30 лет, и собственно, образ Третьякова изменился. И кроме того, он создает уже такой посмертный памятник, портрет-картину, в память о собирателе, о попечителе, о чрезвычайно уважаемым, там, всей художественной общественностью человеке. И он создает вот такую большую работу, можно сказать, монументальную, и поселяет фигуру Павла Михайловича в залы. Поселяет в любимый зал…
А.ТРЕФИЛОВА: В собрание Третьяковки.
Т.ЮДИНКОВА: …Павла Михайловича Третьякова, да в собрание Третьяковской галереи. Но более того, он помещает его в любимый зал. И здесь все картины, которые мы можем рассмотреть на картине, они все узнаваемы. Т.е. мы доподлинно знаем, где стоит Павел Михайлович Третьяков. Он стоит…
А.ТРЕФИЛОВА: В каком зале, в смысле?
Т.ЮДИНКОВА: Да. Он стоит рядом с лестницей, сегодня это зал Шишкина, а в свое время здесь были картины Левитана – мы видим «Над вечным покоем» Левитана, в проеме мы видим «Трех богатырей», большая картина…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Точнее, кусок одной из… кусок лошади. Ну, понятно, что это абсолютно четко «Три богатыря».
Т.ЮДИНКОВА: Но мы понимаем, мы понимаем все картины, да. Мы видим Левитана… Но интереснее всего, в чем же… перед какими работами стоит Павел Михайлович Третьяков
А.ТРЕФИЛОВА: А вот на что он смотрит, вообще?
Т.ЮДИНКОВА: Да, на что он смотрит? Он стоит в такой, задумчивой позе, со скрещенными руками, он задумался. Стоит он перед полотнами любимого своего художника Виктора Михайловича Васнецова. Причем интересно, что ведь Репин, он был очень точен в деталях, и эта деталь, она была известна далеко не многим современникам – перед какими полотнами стоит Третьяков. А Третьяков стоит перед картонами Васнецова, которые были написаны к Владимирскому собору и которые были подарены самим Третьяковым, т.е. уже в тот момент, когда галерея принадлежала Московской Городской думе, т.е. городу Москве, а Третьяков был попечителем, Третьяков приобретал многие работы и дарил их галерее. И вот он приобрел 14-метровый картон Васнецова, который имеет название «Радость праведных о Господе. Преддверие Рая». И вот в преддверии Рая, как бы, стоит Павел Михайлович Третьяков.
А.ТРЕФИЛОВА: А он… он действительно, Третьяков, это была одна из его любимых картин? Или это Репин придумал, что вот он именно там должен стоять и именно туда смотреть.
Т.ЮДИНКОВА: Нет. Известно, что Третьяков особым образом почитал творчество Васнецова. Он чрезвычайно ценил росписи Васнецова к Владимирскому собору. Благодаря его инициативе, было приобретено в Третьяковскую галерею восемь картонов-росписей, и вот этот картон, перед которым стоит Третьяков, он был приобретен на деньги Павла Михайловича Третьякова. И собственно, вот этот момент, он был ясен только лишь ближнему кругу, так сказать, собирателя.
А.ТРЕФИЛОВА: Т.е. кто знал, тот знал.
Т.ЮДИНКОВА: Конечно.
А.ТРЕФИЛОВА: А кто не знал, тому и…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но с другой стороны, поскольку это делалось для мемориального зала, что объясняет, в общем-то, и композицию этой работы… потому что действительно, в отличие от первой, вертикальной и строго портретной, здесь горизонтально растянутая работа, где персонажу-то уделено гораздо меньше внимания, чем фону, пожалуй, в определенном плане.
Т.ЮДИНКОВА: Безусловно. Потому что здесь важно было изобразитель собирателя на фоне созданной им Третьяковской галереи, на фоне картинной галереи, чтобы погрузить его, так сказать, в эту завораживающую атмосферу.
А.ТРЕФИЛОВА: А вот тут я хочу Вас спросить, все-таки вернуться к прижизненному портрету, потому что там тоже картины ведь есть.
Т.ЮДИНКОВА: Да, там тоже картины, но как… как выяснилось при внимательном прочтении писем, что вот этот первый прижизненный портрет, исполненный в 83-м году, на нем Павел Михайлович Третьяков был изображен сидящим на стуле, но на нейтральном фоне. В это время все портреты Репина, начала 80-х годов – мы можем вспомнить… я могу назвать портрет Крамского, Стасова, Дельвига – они все писались на нейтральных фонах.
А.ТРЕФИЛОВА: Т.е. он просто позировал и сидел в каком-то…
Т.ЮДИНКОВА: А он позировал, да, он приезжал в мастерскую…
А.ТРЕФИЛОВА: Никуда особенно не смотрел.
Т.ЮДИНКОВА: Он приезжал в мастерскую к Репину, обращаю Ваше внимание.
А.ТРЕФИЛОВА: Сам.
Т.ЮДИНКОВА: Портрет писался, да, в мастерской Репина. Сначала в московской мастерской, а потом – Репин как раз на рубеже 82-83 годов переезжает в Санкт-Петербург – а потом в петербургской мастерской. А собственно фон на прижизненном портрете был переписан в период создания большого вот этого портретного портрета начала ХХ века, т.е. созданного в 1901 году.
А.ТРЕФИЛОВА: Т.е. когда там появились картины и зал…
Т.ЮДИНКОВА: Да.
А.ТРЕФИЛОВА: …тогда и здесь появились картины?
Т.ЮДИНКОВА: Тогда и здесь. Да.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но здесь даже не зал, здесь действительно, скорее напоминает интерьерное что-то с красивыми рамами.
А.ТРЕФИЛОВА: А здесь что за картины?
Т.ЮДИНКОВА: А здесь это пейзажи. Пейзажи… ну, так они трудно узнаваемы, но я думаю, что это пейзаж Шишкина, и дальше…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, это можно предположить, но действительно, вот, не опознается что-то из галереи.
Т.ЮДИНКОВА: Ну, это, в общем-то, и неважно, но во всяком случае, и цвет стен, и собственно картин, и вот видите, проем – это понятно, что это один из залов Третьяковской галереи.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Татьяна, а вот вопрос такой: почему, собственно говоря, неоднократно приводятся свидетельства того, что сам Репин позже отзывался об этом портрете как о своей неудаче?
Т.ЮДИНКОВА: Ну, Вы знаете, здесь, на самом деле, история, она более сложная, и он действительно в какой-то момент отзывался об этом портрете как о своем неудачном. Но не сразу.
А.ТРЕФИЛОВА: И хотел что-то переписать.
Т.ЮДИНКОВА: Но не сразу. Да. Дело в том, что когда портрет был исполнен, Репин пожелал его выставить на передвижной выставке, 12-й передвижной выставке, в Петербурге сначала, и собственно, Репин его и выставил. А Третьяков…
А.ТРЕФИЛОВА: И Третьяков не покупал этот портрет? Не собирался его брать.
Т.ЮДИНКОВА: Я сказала, да, что портрет не был заказан, поэтому Репин его делал, так сказать, для своего удовольствия и по личной инициативе.
А.ТРЕФИЛОВА: Для себя. И хранил у себя?
Т.ЮДИНКОВА: Хранил у себя в мастерской до начала ХХ века. Потом уже… ну, я потом расскажу, какова судьба вот этих двух портретов была. И как только портрет Третьякова появился на передвижной выставке, Репин получает письмо Павла Михайловича Третьякова: «Вам следовало бы убрать портрет Тургенева и мой. Лишние вещи только разбавляют впечатления».
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А Тургенева-то он за что заодно?
Т.ЮДИНКОВА: А он считал портрет Тургенева неудачным и считал, что на выставке на этой выставлены блестящие портреты Репина, как-то портрет Дельвига, Крамского и Стасова. «Лишние портреты лишь только разбавляют впечатление».
А.ТРЕФИЛОВА: А свой-то чем ему не угодил?
Т.ЮДИНКОВА: Объясняю, чем. Во-первых, Третьяков был человеком чрезвычайно скромным. И он, по видимому, не хотел, чтобы его лицо было узнаваемым, когда он приходит на передвижные выставки – ему это было совсем не интересно. И это первое…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну все равно же его знали в профессиональном сообществе.
Т.ЮДИНКОВА: Ну, знали, но не все.
А.ТРЕФИЛОВА: Так, друзья мои, давайте прервемся на новости, у нас сейчас краткие новости. А прервемся такой фразой, кстати, Третьякова, когда его одна из газет просила сведения о себе, он сказал: «Сведения о себе я не дам, так как очень не люблю, когда обо мне что-нибудь печатают».
НОВОСТИ
А.ТРЕФИЛОВА: На «Собрании» сегодня присутствуют Татьяна Пелипейко, Анна Трефилова, Татьяна Юдинкова и два портрета Павла Михайловича Третьякова кисти Ильи Репина. Я вам что предлагаю сейчас сделать – зайти в Третьяковскую галерею вместе с отборщиком – такое странное слово – отборщик московского кинофестиваля – это человек, который отбирает картины, собственно, на этот фестиваль. Петр Шепотинник нам рассказал о том, как он попал в Третьяковскую галерею и конечно, о своей любимой картине.
ЛЮБИМАЯ КАРТИНА
П.ШЕПОТИННИК: У меня, как ни странно, очень интересные воспоминания о Третьяковке вообще, потому что когда я учился в школе 279-й, у нас был такой семинар: у нас была Третьяковка. Каждую неделю мы проводили ровно два часа в Третьяковке. И все люди, которые туда приходили, мне кажется, они выходили оттуда несколько другими людьми, тем более, что… знаете, как у великих людей, поэтов есть какие-то няни, которые вводят, там, в мир фольклора, там, поэзии какой-то русской… то же самое, вот жила такая удивительная женщина, Ольга Александровна Лебединская, чья дочь, как мне кажется, до сих пор работает в этом замечательном учреждении, в этом замечательном музее – Третьяковской галерее, которая умела совершенно фантастически, вот, очаровать людей, которые действительно мало что понимали в живописи, приобщить к ней. Мы проводили там каждую неделю по два часа, и в общем, для сознания подросткового, в общем-то, это было довольно сложным испытанием. Ну, мы, правда, сидели на стульях. Вот я помню, как она рассказывала про картины Кипренского, про Врубеля «Сирень» она рассказала так, что я почувствовал просто запах вот этой сирени. Вот я помню это до сих пор. Причем у нее были очень резкие оценки. Очень часто, вот, мы сидели, как сейчас я помню, в огромном зале, где висело «Явление Христа народу» - и она, кстати, к нему относилась неоднозначно, она считала, что наброски к «Явлению Христа народу» гораздо более интересней, чем сама картина, которая не до конца, с ее точки зрения, сложилась и была чересчур такой, помпезной. Поэтому у меня к Третьяковке очень такое, интимное отношение, и я, к сожалению, там бываю реже, чем хотелось бы там быть, но благодаря таким людям оно где-то очень глубоко спрятано внутри. Оно очень помогает, на самом деле.
О ВКУСАХ НЕ СПОРЯТ
А.ТРЕФИЛОВА: Мог ли представить себе скромный Павел Михайлович Третьяков, во что выльется вся эта коллекция? Как Вы думаете, Тань?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А вот, кстати, очень тут интересно – если посмотреть на те самые первые его приобретения, из которых, я так понимаю, что часть сохранена в фондах галереи – работа, которая считается первой им приобретенная, вот эта знаменитая «Стычка с финскими контрабандистами», знаменита она, собственно, ровно только этим, потому что в принципе на эти произведения живописи без слез не взглянешь. Если подумать, человеку чуть за двадцать – да, он уже наследник богатого состояния, хозяин, там, управляет чем-то. Т.е. это такой, молодой топ-менеджер тогдашний с…
А.ТРЕФИЛОВА: Ты на руки на его посмотри, на картине.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Образование, по-моему, у него домашнее, не университетское даже. Т.е. из купеческой семьи, он и покупает-то вот эти первые работы – ну, как купили бы в интерьер себе повесить. Да, не более того. Где вот это у него в голове щелкнуло потом и повернулось, когда он стал что-то сознательно отбирать и собирать, и поставил себе это целью. Потому что по первым работам видно: он ничего не понимает в живописи. Татьяна, что с ним случилось?
А.ТРЕФИЛОВА: Вот на тебя Татьяна, очень критично на тебя смотрит.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А вот сейчас она мне все скажет.
Т.ЮДИНКОВА: Да нет, ну дело не в этом, а дело в том, что Третьяков начинает собирать жанровую живопись, которая в то время набирала, так сказать, обороты и была чрезвычайно популярна среди коллекционеров, собирателей искусства. А та первая работа, которую приобрел Третьяков, она ему была особенно близка, потому что он был купцом, и все вот те ситуации…
А.ТРЕФИЛОВА: И кстати, по-моему, от дворянства отказался в свое время – сказал «купцом был, купцом и останусь».
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, это потом.
А.ТРЕФИЛОВА: Это потом.
Т.ЮДИНКОВА: Это было уже в 70-е годы, да. Но во всяком случае, вот эта тема провоза контрабандного товара, она у Третьякова, который был купцом, который занимался торговыми делами, у него было очень много, собственно, его товарищей, которые тоже вели эти торговые дела и сталкивались с этими проблемами, она просто была ему понятна, близка, и тут ничего удивительного в этом нет.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но только сюжет он видит, соответственно, в этом, но отнюдь не качество живописи.
Т.ЮДИНКОВА: Сюжет… Худяков к этому времени был профессором Академии художеств. И Третьяков, когда начинает формировать свою коллекцию, он покупает работы, которые выставлялись на выставках, которые имели награды Академии художеств. Естественно…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Т.е. тоже кошмар, потому что Академия застойная абсолютно тогдашняя.
Т.ЮДИНКОВА: Ну, Вы знаете, это такой вопрос, спорный, по поводу Академии художеств…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, бренд стоит над этим, но…
Т.ЮДИНКОВА: Вот, во всяком случае, Третьяков, будучи молодым коллекционером, он собирает те новые произведения искусства, которые свидетельствуют о новых тенденциях в русской живописи, и вместе со своей галереей он растет: развивается его эстетические пристрастия и его вкус – вкус собирателя и коллекционера. И вот Вы правильно сказали, что вот рука Павла Михайловича Третьякова на его портрете, она говорит о том, что это человек был очень тонкой организации – не только душевной, но и эстетической, потому что…
А.ТРЕФИЛОВА: Длинные пальцы. Изогнутые.
Т.ЮДИНКОВА: Длинные пальцы, да, об этом, кстати, вспоминали обе дочери Павла Михайловича Третьякова, описывая его внешний вид, о том, что он был похож, когда молчал – а он был молчуном – он был похож на отшельника. Он был очень благородной внешности. И вот старшей дочери, Вере Павловне Зилоти, он напоминал порой и англичанина. Но при этом он был человеком лукавым, в смысле, он был веселым… он умел смеяться, умел веселиться, и очень часто на его губах замечали, отмечали и лукавую улыбку, в том числе, тоже. Поэтому вот такое определение, которое…
А.ТРЕФИЛОВА: Но тут в бороде-то не разглядишь, как он там…
Т.ЮДИНКОВА: А?
А.ТРЕФИЛОВА: В бороде здесь не разглядишь, там…
Т.ЮДИНКОВА: Но тем не менее, дочери… дочери разглядывали. Он, безусловно, был человеком очень интересным, богатых. И вот таких каких-то однозначных суждений, которые в последнее время появляются в печати, мне кажется, их не должно быть. Но я бы хотела все-таки продолжить эту тему.
А.ТРЕФИЛОВА: Вот.
Т.ЮДИНКОВА: Вы помните, что мы остановились с Вами на вопросе о том, что Третьякову не понравился его портрет, он предлагает его убрать. На что Репин ему отвечает: «Ваш портрет меня удовлетворяет, и многие художники его хвалят». А через девять лет Репин пишет: «Портрет Павла Михайловича у меня не особенно удачен».
А.ТРЕФИЛОВА: Ага.
Т.ЮДИНКОВА: И он горит желанием, да, исполнить новый портрет Павла Михайловича. И как…
А.ТРЕФИЛОВА: А почему он так переменился? Почему он изменил свое мнение?
Т.ЮДИНКОВА: За десять лет многое меняется, собственно, в художественном процессе и в творчестве самого мастера…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А может, он слукавил немножко, чтобы еще раз уговорить своего героя позировать?
Т.ЮДИНКОВА: Он, видимо, хотел, да… Репину, кстати, свойственно было многие модели писать по несколько раз. Известно, что Стасова он изображал более, по-моему, двадцати раз, если я не ошибаюсь.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну ему еще модели все время попадались такие, которые неусидчивые были.
Т.ЮДИНКОВА: Модели очень живые, подвижные, да. И Репин чрезвычайно, я уже говорила о том, что он уважал и с большим почтением относился к Третьякову, и он захотел исполнить его портрет. Надо сказать, что, вот, дочери Павла Михайловича…
А.ТРЕФИЛОВА: Но второй раз…
Т.ЮДИНКОВА: …опять же, сожалели о том, что это желание Репина не реализовалось, потому что мог бы получиться бы очень удачный портрет. Но Третьяков в этот момент, он пишет: «Портрет мой есть у вас, и как говорят, очень хорош». Т.е. вначале он был недоволен, а через десять лет он, значит, так. (смеются) «И вы можете отдать его после моей смерти в галерею». Т.е. собственно, так и случилось, этот портрет послужил основой для посмертного портрета.
А.ТРЕФИЛОВА: Но Илья Ефимович все-таки на этом не остановился…
Т.ЮДИНКОВА: Илья Ефимович… ну как не остановился, он по-прежнему продолжает уговаривать Третьякова, чтобы тот позировал ему для нового портрета. А Третьяков просит его написать портрет его умершего уже брата Сергея Михайловича Третьяков. И Репин пишет, что «я остаюсь при своем: пока не напишу вашего портрета, до тех пор не возьмусь писать портрет Сергея Михайловича Третьякова».
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну это шантаж.
Т.ЮДИНКОВА: И как известно, портрет Сергея Третьякова исполнил…
А.ТРЕФИЛОВА: Это шантаж во имя искусства, Таня.
Т.ЮДИНКОВА: …в 95-м году Валентин Серов. А собственно, Репину так и не удалось исполнить портрет Павла Михайловича уже, собственно, при жизни. И, собственно, еще я хотела дополнить, потому что у нас как-то тема получается разбита. Есть письмо, и очень интересное, Репина, которое было написано по воспоминаниям о том, как, собственно, зародилась идея вот этого большого портрета 1901 года.
А.ТРЕФИЛОВА: Посмертного.
Т.ЮДИНКОВА: Посмертного, да. «У гроба Павла Михайловича Третьякова» я согласился уступить портрет его» – т.е. вот первый портрет, 83-го года.
А.ТРЕФИЛОВА: Так. Прижизненный – будем так различать.
Т.ЮДИНКОВА: Да, прижизненный. «…Обществу любителей художеств, где Третьяков был долгое время его членом, казначеем, и т.д. Минуту спустя с тем же предложением ко мне обратились от галереи Павла Михайловича, - т.е. родственники. – И я выразил желание сделать для галереи особый портрет Павла Михайловича. Разработав его, представить собирателя ближе к его последнему возрасту – тогда, помните, мы говорили, использовал посмертную маску, в том числе – с несколько расширенной рамой зрения, в интерьере. Почитатели и родственники выразили особое желание иметь оригинал, т.е. писанный с натуры. Я обещал им дать выбор, когда задуманный мною портрет будет мною окончен. Надеюсь окончить его к осени нынешнего года. Если попечители галереи останутся при своем желании иметь первый портрет, я считаю своим долгом исполнить их желание». Т.е. совет Третьяковской галереи, когда Репин окончил портрет посмертный, имел право выбора – либо натурный, либо посмертный.
А.ТРЕФИЛОВА: И выбрал?
Т.ЮДИНКОВА: Выбрал посмертный портрет. А натурный портрет ушел в Московское общество любителей художеств.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А потом?
Т.ЮДИНКОВА: В 30-е годы…
А.ТРЕФИЛОВА: Невероятно. А почему же?
Т.ЮДИНКОВА: В 30-е годы натурный портрет, уже из трасформированного общества любителей художеств перешел в собственность Третьяковской галереи.
А.ТРЕФИЛОВА: Послушайте, но мне кажется, что прижизненный портрет всегда гораздо ценнее, чем то, что художник, там, потом, собрав и нафантазировав…
Т.ЮДИНКОВА: Совет Третьяковской галереи, в который входили, как уже говорила Любовь Ивановна Захаренкова, Александра Павловна Боткина, дочь Павла Михайловича Третьякова, Илья Сергеевич Остроухов и Валентин Александрович Серов, выбрали портрет-картину, посмертный портрет, потому что сосчитали его лучшим. И в…
А.ТРЕФИЛОВА: Просто по исполнению?
Т.ЮДИНКОВА: По исполнению…
А.ТРЕФИЛОВА: Или он больше подходил для вот этого зала?
Т.ЮДИНКОВА: Ну, они планировали – мы уже говорили с Вами – планировали создать мемориальный зал, которая, к сожалению, не реализовалась, планировали, видимо… видимо, какая-то у них была концепция, которая нам не так много известна.
А.ТРЕФИЛОВА: А почему все-таки художник так повторил тот первый портрет? И руки, и…
Т.ЮДИНКОВА: Он использовал… он использовал натурную свою наработку, собственно, которая была сделана в первом портрете, и поза… Хотя…
А.ТРЕФИЛОВА: Потому что даже пальцы одинаково лежат.
Т.ЮДИНКОВА: Нет, ну он, собственно…
А.ТРЕФИЛОВА: Все одинаковое.
Т.ЮДИНКОВА: …повторил, повторил позу Павла Михайловича Третьякова и перенес ее вот в эту… собственно, в сам интерьер Третьяковской галереи. Надо сказать, что когда натурный портрет увидели жена и дочь Павла Михайловича, они были не очень им довольны.
А.ТРЕФИЛОВА: Почему?
Т.ЮДИНКОВА: И Вера Николаевна Третьякова написала: «Портрет похож, но противный взят поворот».
А.ТРЕФИЛОВА: (смеется)
Т.ЮДИНКОВА: А дочка написала, Александра Павловна Боткина: какое-то… отметила какую-то ущемленность в позе и утомленность во всем облике.
А.ТРЕФИЛОВА: Вообще, он абсолютно зажатый, кстати. Вот если, мне кажется, на том портрете, который посмертный, он горд… наверное. То на прижизненном портрете он как-то сжат и…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Просто устал позировать. А?
А.ТРЕФИЛОВА: Не знаю.
Т.ЮДИНКОВА: Ну Вы знаете, здесь, мне кажется, что… В прижизненном портрете есть какая-то основательность – в посадке, в позе, какая-то прочность, такое, прочное стояние на земле. И в это время, действительно, Третьяков проводит мощную собирательную политику. И надо сказать, что в этот момент у Третьякова появляются очень серьезные конкуренты в деле собирательства. Это и купцы – в начале 80-х годов, в частности, вот, купец Терещенко, который перебивал заказы, кстати, Репина. И между Репиным и Третьяковым была такая, деликатная, а порой и такая…
А.ТРЕФИЛОВА: Не очень деликатная.
Т.ЮДИНКОВА: …жесткая переписка, и Третьяков требовал уступки в цене, Третьяков требовал, чтобы Терещенко Репин не уступал в цене, потому что Третьяков делает для русского общества, он собирает галерею для русского общества, для Москва, а Терещенко, как бы, для себя. А в конце 80-х годов – но это мы уже говорили в предыдущих передачах – Третьяков вступает в конкуренцию с Александром III.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну говорят просто, что вот этот жест, вот, сложенные руки – это такое свидетельство замкнутости характера, нежелания раскрыться, да?
Т.ЮДИНКОВА: Закрытости. Да, это, безусловно…
А.ТРЕФИЛОВА: …неготовности к беседе.
Т.ПЕЛИПЕЙКО:
Т.ЮДИНКОВА: Это, безусловно, жест закрытости – вот эти скрещенные…
А.ТРЕФИЛОВА: Ну перед Ильей Ефимовичем-то мог бы уж как-то…
Т.ЮДИНКОВА: Скрещенные руки.
А.ТРЕФИЛОВА: …все-таки перед другом.
Т.ЮДИНКОВА: Ну, как случилось, так случилось. (смеется) Что видим, то видим на портрете.
А.ТРЕФИЛОВА: Не раскрывался даже там?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну мы забываем все-таки, что…
А.ТРЕФИЛОВА: Он действительно такой замкнутый был, вообще, человек, Третьяков? Молчун…
Т.ЮДИНКОВА: Ну, действительно, он… Нет, ну Вы понимаете, как, он был действительно закрытый. Вот судя… письма его очень деловые и сухие подчас, но что касается писем к семье, к своим близким, к любимой жене, Вере Николаевне, тут он, естественно, раскрывался, и об этом мы говорили тоже в одной из передач, когда я рассказывала о портрете жены Павла Михайловича Третьякова Вере Николаевны Третьяковой. Третьяков был разный, и это говорит только о такой, многогранности его непростой творческой натуры.
А.ТРЕФИЛОВА: Почему все-таки отказался уступить и второй раз позировать?
Т.ЮДИНКОВА: Потому что в этот момент он был очень занят – там были жизненные обстоятельства.
А.ТРЕФИЛОВА: Так и в этот момент он был очень занят – Вы сами говорите, у него, там, конкуренция, портреты перекупают, галерея кипит.
Т.ЮДИНКОВА: Нет, здесь же… здесь он позирует. Здесь он позирует.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну.
Т.ЮДИНКОВА: А в тот момент, когда он обращался, Репин, к Третьякову, это был рубеж 92-93 годов. В 92 году летом внезапно умирает его младший брат Сергей, и Третьяков, выполняя волю своего младшего брата, собирает документы, готовит галерею к передаче ее в дар городу Москве. Конечно, у него была масса тогда дел, и ни на что постороннее он не имел просто права отвлекаться. И он об этом пишет и объясняет это Репину, и извиняется, и у меня даже где-то есть по этому поводу его очень трогательные слова.
А.ТРЕФИЛОВА: Т.е. он в принципе был не против?
Т.ЮДИНКОВА: Нет, конечно же, он очень деликатен и тонок. «Если буду иметь возможность позже, я исполню ваше желание. Я очень польщен этим. Но теперь и думать не могу. Написать брата вам следовало бы: портрета его совсем нет. Он любил живопись страстно…»
А.ТРЕФИЛОВА: Понятно. Перевел стрелки. На брата.
Т.ЮДИНКОВА: Да, безусловно. И дальше он пишет: «Я глубоко вам благодарен за желание написать мой портрет, но положительно не могу исполнить ваше желание, совершенно не имею времени ни минуты». Т.е. он абсолютно честен – кстати, он всегда говорил правду, и это ценили его художники за это, и он, собственно, всегда это… всякий раз это подчеркивал.
А.ТРЕФИЛОВА: У нас есть еще время. Таня, мы успеем победителей…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Победителей – да.
А.ТРЕФИЛОВА: Успеем.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Да. У меня просто большое желание спросить о судьбе этого домика…
А.ТРЕФИЛОВА: Давай.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: …поэтому я, собственно, хочу…
А.ТРЕФИЛОВА: А, ты хочешь…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: …разделаться с темой.
А.ТРЕФИЛОВА: Все, я поняла. Ну давай тогда, хорошо.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот собственно, напомню, что в начале передачи вопрос мы задавали о том, где, в какой московской слободе находился дом, фамильный дом Третьяковых, предыдущего еще поколения, где родились, соответственно, Павел и Сергей Третьяковы, и мы получили массу ответов, в той или иной степени правильных, в той или иной степени подробных. Ответ этот – Голутвино. Да, это Замоскворечье, безусловно, это Замоскворечье, безусловно, это недалеко от Якиманки, поэтому все, так кто отвечал так, они были близко, хотя некоторые очень далеко куда-то улетели по Москве. Вот, и у нас есть семь победителей. Татьяна, что с домиком-то?
Т.ЮДИНКОВА: Домик сейчас…
А.ТРЕФИЛОВА: Стоит.
Т.ЮДИНКОВА: Да, он стоит. Он стоит за «Президент-отелем», рядом с церковью Николы в Голутвине. Он, безусловно, требует…
А.ТРЕФИЛОВА: Тань, возьмите микрофон чуть-чуть поближе к себе.
Т.ЮДИНКОВА: …требует, да, реставрации. Он принадлежит частично Третьяковской галерее, и хотел бы быть мемориальным домом-музеем.
А.ТРЕФИЛОВА: А теперь скажите мне все-таки по поводу портретов еще одну вещь, которую я хочу понять. Почему, на Ваш взгляд, именно эти два портрета больше всего известны, больше всего печатаются во всех учебниках, и знамениты, и всегда на слуху, и на виду? Именно вот эти репинские.
Т.ЮДИНКОВА: Ну Вы знаете, ну во-первых, Репин – художник чрезвычайно популярный, и если хоть одна картинка из истории русского искусства попадает в учебник, то это прежде всего будет Илья Ефимович Репин. И мне кажется…
А.ТРЕФИЛОВА: Но Крамской тоже, знаете…
Т.ЮДИНКОВА: Мне кажется, что не менее известен и портрет Крамского – вот на мой взгляд, ну, собственно, вот, исследователя, который занимается историей русского искусства.
А.ТРЕФИЛОВА: А Вам какой кажется ближе к правде?
Т.ЮДИНКОВА: Вы знаете, ну, я люблю очень портрет Крамского, он такой, более… более камерный, и в нем есть вот та глубина отношений, которая существовала между Крамским и Третьяковым – между ними были очень такие, высоко, ну, я бы сказала, духовные отношения, между Крамским и Третьяковым. У них было очень много общего. С Репиным у Третьякова были несколько иные отношения…
А.ТРЕФИЛОВА: Деловые?
Т.ЮДИНКОВА: Нет, они тоже очень… Третьяков очень уважал в Репине художника, очень ценил его, и Репин тоже, в свою очередь. И вот у меня, тут я приготовила, масса всяких высказываний, очень интересных, есть о том, как Репин высоко ценил…
А.ТРЕФИЛОВА: Почему просто Павел Михайлович сдался все-таки этим двум художнику – вот именно Репину и Крамскому? Ведь просили…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну Крамскому он заказал тогда еще портрет – я имею в виду, первый самый портрет, который был работы Крамского.
А.ТРЕФИЛОВА: Нет, нет, нет.
Т.ЮДИНКОВА: Портрет не был заказан…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Тоже на уговоры поддался?
Т.ЮДИНКОВА: Я уже говорила о том, что Крамской воспользовался болезнью Третьякова, да.
А.ТРЕФИЛОВА: Он приболел. Он приболел, и ему было скучно.
Т.ЮДИНКОВА: Когда Третьяков был прикован к постели, Крамской исполнил, собственно, этот портрет. Достаточно быстро, а именно в тот момент он приезжал, если вы помните, для работы над портретом Веры Николаевны Третьяковой.
А.ТРЕФИЛОВА: Почему именно этим двум художникам сдался Павел Михайлович?
Т.ЮДИНКОВА: Ну вот, случай помог, и появился портрет Крамского. С Репиным – Репин предложил, и Третьяков не отказался.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну это же такое доверие же особенное, отдельное доверие.
Т.ЮДИНКОВА: Доверие особое.
А.ТРЕФИЛОВА: Тоже не каждому скажешь.
Т.ЮДИНКОВА: Третьяков очень уважал обоих этих художников, ценил их всячески, доверял им. И собственно…
А.ТРЕФИЛОВА: А руки-то не раскрыл.
Т.ЮДИНКОВА: Я не сказала о том, что ведь Третьяков… я сказала, что он любил Васнецова, но еще он очень любил Репина. И в собрании Третьяковской галереи хранится 52 работы живописных Репина и 8 графических – это очень много.
А.ТРЕФИЛОВА: А сейчас вот, кстати, говорят, что Репин-то портретист был так себе. И единственное, что ему удалось – это Толстой на пашне, где и Толстого-то не видать.
Т.ЮДИНКОВА: Ну, Вы знаете, говорят очень много и говорят разное. Вот, я думаю, что следует придерживаться какого-то собственного взгляда относительно тех или иных работ русского искусства.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну раньше нам не давали просто повода сомневаться, все время говорили, что «Вот Репин – он портретист». А теперь…
Т.ЮДИНКОВА: Ну он не только портретист…
А.ТРЕФИЛОВА: Да.
Т.ЮДИНКОВА: …Вы вспомните, его замечательная жанровая работа, которая далеко не жанровая, «Не ждали»…
А.ТРЕФИЛОВА: А Вам как кажется все-таки?
Т.ЮДИНКОВА: Я считаю, что Репин – блестящий портретист, блестящий художник, один из лучших реалистов русского искусства. И не только XIX века, но и шире: русского искусства вообще.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А вот кто-то уже считает, что поздний портрет – это импрессионизм: я читаю комментарии, которые к нам по ходу идут.
А.ТРЕФИЛОВА: Ничего себе!
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот видите, какой разлет! От классики до… Ваше право.
(смеются)
А.ТРЕФИЛОВА: Считайте, что хотите. Вы что!
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ваше право, уважаемый участник дискуссии на сайте.
А.ТРЕФИЛОВА: Нет, ну по-моему, это очевидный реализм, как раз мы же говорили здесь о том, что все как было по правде. Вот только вот интересно все-таки, куда смотрит Третьяков на прижизненном портрете.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А вот это, между прочим, вот, есть у Татьяны в книге, и у меня большое желание попросить ее дать нам отсканировать эту фотографию…
Т.ЮДИНКОВА: Да, я думаю, что конечно, это возможно поместить.
А.ТРЕФИЛОВА: На прижизненном?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: …коль скоро мы это дискутировали… Нет, на последнем.
А.ТРЕФИЛОВА: Это мы про это говорили. А на прижизненном куда он смотрит?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А на прижизненном на стенку мастерской Репина, я подозреваю, всего-то навсего.
А.ТРЕФИЛОВА: Да вряд ли он бы… Кстати, он усидчивый был? Павел Михайлович, Тань?
Т.ЮДИНКОВА: В каком смысле? Он был очень подвижен.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну, позировать.
Т.ЮДИНКОВА: Он был очень подвижен, он был, я сказала уже, человеком, который не терпел пустого времяпрепровождения. Он все время был чем-то занят.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну, Вы сами сказали, что он приезжал в мастерскую. Т.е. он нашел время приехать…
Т.ЮДИНКОВА: Да, он приезжал в мастерскую, он позировал, он не отказывался, он позировал ровно столько, сколько требовал на это Репин. Но довольно часто, судя по переписке, он игнорировал эти сеансы, не приезжал.
А.ТРЕФИЛОВА: Ах вот…
Т.ЮДИНКОВА: И есть письма с сожалением Репина, что «вы тогда-то не приехали, пропустили два сеанса, и в следующий раз тоже не явились»… Но тем не менее, портрет был закончен. Вообще, переписка Репина и Третьякова очень интересная, и здесь и какие-то претензии, которые Репин бросает Третьякову, и собственно, ответы Третьякова, достаточно деликатные, но иногда и жесткие. Достаточно любопытно. Вот, например, когда была выставка… Там, Репин, например, может каяться за свою несдержанность в характере, за какие-то грубые слова, которые он адресовал в сторону Павла Михайловича Третьякова.
А.ТРЕФИЛОВА: Ничего себе!
Т.ЮДИНКОВА: Или, например, Репин пишет о том: «Как вам не совестно было заинтересоваться на моей выставке такой дрянью, как этот мой этюд «Барыня под зонтиком»? Ведь он писан, - там, ну, как-то, Репин не особенно его ценит. – Он не продается, я лучше сожгу его, но только бы он не попал в ваши руки, да еще, Боже сохрани, в вашу бессмертную галерею». Т.е. совершенно разные письма можно встретить, но при этом…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А как этот… кстати, «Барыня под зонтиком» попала в галерею или как? Есть что-нибудь подобное в фондах?
Т.ЮДИНКОВА: Есть, подобный этюд есть.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Т.е. никуда не делся он?
Т.ЮДИНКОВА: Но тем не менее, вот такие, как бы, как сказать, высказывания Репина о Третьякове основательные, что…
А.ТРЕФИЛОВА: Т.е. то, что нам…
Т.ЮДИНКОВА: «Третьяков вынес на своих плечах вопрос существования целой русской школы». Он признавал, что это был колоссальный, необыкновенный подвиг. Он доверял, безусловно, Третьякову, и писал: «Я привык верить вашему мнению и приговору о людях, привык надеяться на ваше серьезное отношение ко всему в жизни». Т.е. такие слова, в общем, вполне, которые располагают и свидетельствуют о серьезных отношениях между собирателем и художником. «Я глубоко уважаю ваш приговор о достоинстве работы и верю даже в его безошибочность».
А.ТРЕФИЛОВА: А спорить при этом не забывал, да? (смеется)
Т.ЮДИНКОВА: А спорить не забывает. Репин, как известно, спорил и с Толстым, т.е. он, как бы, не стеснялся этого и любил.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И торговался с Третьяковым…
Т.ЮДИНКОВА: И торговался очень жестко, и Третьяков тоже торговался. Но, собственно, это было дело, так сказать…
А.ТРЕФИЛОВА: Друзья мои, значит, подходит к концу наш эфир. Я напомню, что Татьяна Юдинкова, старший научный сотрудник отдела живописи второй половины XIX – начала ХХ века, была у нас в гостях. Говорили мы – ну, так получилось – о двух портретах Павла Третьякова. Тань, есть ли у тебя какие-то слова к анонсам, которые сейчас нам расскажет Яков Широков под занавес нашей программы, если ты что-то хочешь, у тебя есть 30 секунд.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, в эти 30 секунд, на самом деле, напомню еще раз, что будет открыта выставка Олега Павлова, который есть внук настоящий, живой, художника Саврасова. И собственно говоря, помимо этого то, что уже открылось – об этом как раз Яков очень подробно напоминает.
А.ТРЕФИЛОВА: Спасибо, счастливо!
Т.ЮДИНКОВА: Спасибо!
«ЭХО МОСКВЫ» РЕКОМЕНДУЕТ
Я.ШИРОКОВ: Очередную экспозицию Третьяковская галерея посвящает легендарному художественному вузу – Высшие художественные технические мастерские, или ВХУТЕМАСу, точнее, полиграфическому факультету этого института. Более половины из 120 экспонатов выставки, собранных в залах на Крымском валу, зрители смогут увидеть впервые. Произведения преподавателей, самые ранние опыты их учеников, по которым можно изучать приверженность студентов к различным стилистическим направлениям. Ну а среди работ мэтров отбирались, в первую очередь, те, что служили ориентиром для учеников. Кроме того, в музейных залах реконструированы некоторые этапы учебного процесса. Среди ранее не выставлявшихся работ можно будет увидеть сохраненные целиком дипломные работы. А также отдельные листы из дипломных работ многих известных выпускников полиграффака.
Там же, на Крымском валу, можно будет увидеть подборку советского и российского плаката на выставке «Плакат. Художник и время». Ну и кроме того, оценить вклад выходцев из Российской империи в американское искусство. Представлены известные русские художники Америки, работавшие в Штатах в прошлом столетии.
Ну и не забудьте про 300-летие Полтавской битвы, этого одного из главных сражений русской армии. Круглая дата как раз будет отмечаться на предстоящей неделе. Специально к этому событию в Историческом музее открылась выставка «Полтавская баталия». Живопись и графика, приказы и реляции, письма, дневниковые записи, карты, реконструкция обмундирования, оружие, амуниция, личные вещи, предметы походного быта. Главное, специальная интерактивная мультимедийная обстановка, которая воссоздает ход самого сражения. Среди реликвий экспозиции подлинные русские и шведские знамена и штандарты, камзол Петра I, который был на нем во время битвы, шапка-гренадерка драбантов Карла XII, трофей с поля битвы. Все эти богатства из музеев и архивов России и Швеции до сентября можно будет увидеть в одном месте на Красной площади.
Еще раз вспомнить команданте Че Гевару предлагает дом Нащокина. Выставка «Че. Hasta siempre!». Фотографии современников, документальные видео, письма, мемуары, материалы о превращении Эрнесто Гевары де ла Серны в легенду после смерти – все это приурочено к 50-летию Кубинской революции. Галерея расположена в Воротниковском переулке неподалеку от станции метро Маяковская.