Фарфор. Фаянс. Майолика - расширенная экспозиция на Крымском Валу - Елена Бушуева - Собрание Третьяковки - 2009-03-01
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Добрый день. У микрофона – Татьяна Пелипейко. Я приветствую нашу гостью, это Елена Бушуева. Я в должностях новых запуталась уже, потому, как… Как вы теперь называетесь? Раньше – старший научный сотрудник, теперь это как?
Е.БУШУЕВА: Научный сотрудник первой категории.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Боже мой! Ну, короче говоря, что то же самое, то есть, самое главное, что Елена Бушуева – специалист по скульптуре, представляет она отдел скульптуры ХХ века.
Мы будем говорить об открывшейся в Третьяковке на Крымском валу расширенной экспозиции скульптуры тридцатых – семидесятых получается годов. Но в большей части это тридцатые – пятидесятые всё-таки, да?
Е.БУШУЕВА: Да, в основном, тридцатые – пятидесятые. Я здороваюсь: добрый день! Здравствуйте, Татьяна!
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Добрый день. Но скульптура не всякая, скульптура, интересная весьма для нас по технологии. Потому что, когда мы говорим: фарфор, фаянс, майолика, в первую очередь эти вещи у нас не только со скульптурой ассоциируются, сколько ну с достаточно банальными, прагматическими вещами, да? Всё гончарное искусство – это…
Е.БУШУЕВА: Бытовые предметы.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это бытовые предметы, конечно. Это от откопанного где-нибудь там археологами древнего горшка до самых тонких, мессенских чашечек, или китайских. Это всё-таки бытовые предметы. Скульптура, как таковая, она всегда здесь играет особую роль, во-первых, потому что она большей частью всё-таки миниатюрна, а, во-вторых, она настолько хрупкая, что не всегда её… А с другой стороны, тиражная получается, да?
Е.БУШУЕВА: Ну, здесь есть и тиражная, и есть авторские вещи, буквально которые…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но может быть тиражной?
Е.БУШУЕВА: Может быть, абсолютно верно.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Как в принципе, вообще-то, скульптура, может быть, за исключением мрамора, имеет возможность быть повторённой автором.
Е.БУШУЕВА: Каждый авторский вариант зависит от рук мастера.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Дерево – никогда. Всё, что отливается, или всё, что проходит через обжиг, это, всё-таки имеет возможность…
Е.БУШУЕВА: Теоретически её можно тиражировать.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Теоретически это имеет возможность быть тиражной.
Итак, расширенная экспозиция скульптуры, вот эта её… Кстати говоря, когда мы говорим о миниатюрах, граждане, на самом деле не очень попадайтесь-ка вы на мои слова. Потому что, когда я вошла в этот обновлённый зал, первое, что я увидела, это лежащий посреди зала медведь белый. Славнейший мишка такой, с синими пяточками, лапой нос прикрывающий. Ну так невзрослый медведь, но так медвежонок-подросток, в натуральную величину. И это тоже пример вот такой вот…
Е.БУШУЕВА: Авторской скульптуры.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Авторской скульптуры именно в этой технике, я подчеркну, что это…
Е.БУШУЕВА: Всё вместе – это керамика. Самое главное, то, что говорит Татьяна – это глина, обожжённая глина-керамика. И в данном случае вот мы немножечко ещё конкретизируем, чем фарфор отличается от фаянса, майолики…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Безусловно. Давайте, пока в первую очередь конкретизируем авторов, которых вы представили в этой экспозиции.
Е.БУШУЕВА: Значит, у нас 12 авторов.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Да, это нам важно, потому что мы зададим вопрос для нашего розыгрыша, связанный с одним из них.
Е.БУШУЕВА: В экспозиции больше всего работ Сотникова и Орлова. Это авторы, которые работали и в довоенное время, и в пятидесятые-шестидесятые годы. А Сотников – вплоть до конца восьмидесятых годов. Он умер в 89 году и вот до этого времени он не был главным художником, но он постоянно работал, и даже очень много – для заводов Дулёво. И это, в общем-то, был основной, даже можно сказать художник.
Есть работы таких известных авторов, как Мухина, Фрих-Хара. Я думаю, что многие знают этот памятник…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Подождите, подождите, подождите!
Е.БУШУЕВА: Я имею в виду памятник Сергею Образцову, который не так давно был поставлен в Москве работы Слонима. А вот маленькая фигурка, изображающая Сергея Образцова с куклами в руках, это вот как раз работа, представленная в нашей экспозиции.
Есть работы, тоже небольшие работы с Литовченко, работа очень красивая, вот Воробьёва как раз, «Белый медведь», о котором говорила Татьяна. Это его скульптура. Есть две фигуры женские танцующие, - скульптура Баженовой, и совершенно очаровательная, как раз самая поздняя по времени, скульптура семидесятых годов – Сова улетающая, «Изгнание совы». То есть, мелкие птахи гонят разорительницу их гнезда – Сову. Это работа Александра Михайловича Белашова.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И, как мы видим, среди авторов, которые работают в керамике, в керамической скульптуре, мы слышим имена людей, которых мы знаем как монументалистов по преимуществу, или наоборот. Да, и Фрих-Хара, безусловно, тоже. И одновременно с этим мы сталкиваемся с тем, что и люди, которые, может быть, больше известны в этой сфере, могут работать и в области монументальной скульптуры.
Вот, собственно говоря, вопрос, который мы вам зададим, будет связан с одним из этих авторов.
Но я скажу сначала о призах.
Мы предлагаем вам сегодня, во-первых, каталог одной из ныне действующих выставок в Третьяковке. Это каталог работ Анатолия Шугрина в зале в Толмачах, в Малом Толмачёвском переулке, затем журнал «Третьяковская галерея». Журнал номер 4 за прошлый год, в котором, в частности, пишется о Сергее Михайловиче Третьякове, недавно отмечен был его юбилей. Ну, и, наконец, подступает новая выставка в Третьяковке, и пригласительные билеты на вернисаж вам могут быть предложены. Это выставка, которая называется «Цветы – остатки рая на земле».
Вернисаж будет проходить 5 марта, в 16 часов в Инженерном корпусе. Поэтому исходите из своих возможностей по времени, ежели чувствуете, что хотите и можете в этот день туда пойти, то прошу вас, отвечая, может быть, примечайте, что вы можете пойти на вернисаж и хотели бы пойти именно туда.
Ну, а теперь вот наш вопрос. Вопрос будет связан с Сергеем Орловым. То есть, среди тех работ, которые представлены на вставке в залах, кстати говоря, если наши слушатели находятся рядом с компьютером, и могут открыть страничку этой передачи, они увидят там фотографии некоторых из работ, представленных на выставке, в том числе и медведика, который уж очень мной любим, такой хороший, и многие другие работы. И работы, в частности, Сергея Орлова здесь. «Конёк-Горбунок» у нас представлен здесь. Но в Москве есть его работа в городе, его монументальная скульптура. И вопрос очень простой: кому же памятник Сергея Орлова стоит в Москве?
Сразу скажу, что не Коньку-Горбунку, который в виде фотографии присутствует на нашем сайте. Прошу вас отвечать sms-ками на номер:
+7 (985) 970-45-45. Кому же памятник поставлен в Москве работы скульптора Сергея Орлова? Сергея Орлова, который в том числе занимался керамикой, о чём, собственно, у нас далее пойдёт речь с Еленой Бушуевой, представляющей здесь отдел скульптуры ХХ века. Я уже боюсь запутаться в должностях, да и должности здесь не главное, конечно.
Итак, вот, собственно говоря, с тридцатых годов пошла эта экспозиция.
Когда вообще в России, собственно, им было, что продолжать вот в области фарфора, фаянса, майолики вот именно скульптурной, именно своей?
Е.БУШУЕВА: Конечно. Это очень долгая и давняя традиция. Но, если уже так вот сказать, что вообще понятия керамики включает, как мы уже сказали, любые изделия из обожжённой глины, то есть на этой выставке одна работа. Это работа скульптора Холодной Марии Петровны. Эта фигурка изображает её мужа и известного скульптора Фрих-Хара. Вот Фрих-Хара с голубями. У нас, к сожалению, нет её, здесь, по-моему, на…
А! Вот! Есть, есть! Совершенно верно, есть эта фигурка. Я очень рада, что она попала сюда, потому что я думаю, что вот она вызывает желание прийти,
посмотреть её в натуральную величину, потому что действительно она очень красивая, очень тёплая.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Она из чего сделана-то?
Е.БУШУЕВА: Это терракота. Терракота.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть, она без глазури, она без покрытия такого, немножко тонирована?
Е.БУШУЕВА: Здесь, это терракота бывает светло-бежевой.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть, это живой материал, как есть, То есть, как он вышел из обжига.
Е.БУШУЕВА: Да, совершенно верно. До чёрного бывает.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это зависит от материала уже.
Е.БУШУЕВА: Это зависит от цвета глины, да.
И очень много из терракоты сделали в Древней Греции, если вы помните, всяческие архитектурные детали, вот они делались из терракоты. И скульптура. Знаменитые Тонагровские статуэтки терракотные.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А в России? Ну, кроме народных игрушек?
Е.БУШУЕВА: В России, терракоту, как таковую… она делалась, ну, это, то, что называется, состав глины немного другой. Поэтому просто то, что было в России до ХУП века, называлось «простым гончарским». Это обожжённая нерасписная глина. Были, правда, особые способы украшения. Была своеобразная чёрнолощёная керамика, то есть, её так специально палочками так вот делали гладкой и обжигали особым образом в печах с закрытым поддувом, и она становилась чёрной. Это действительно очень красиво.
А вот поливная керамика, глазурованная на Руси, называлась «муравленой» из-за того, что она была зелёного цвета. Она была более удобна в быту.
И я думаю, многие знают ещё изразцовые печи, которые тоже украшались такой поливой. Это тоже защищало ещё печь от дыма. Так что, в этом были особые утилитарные.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, это утилитарные вещи.
Е.БУШУЕВА: Да, да, совершенно верно. И вообще, на Руси как бы вот в народном быту все вещи были утилитарные. Поэтому фигурки могли быть только в виде игрушек.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Либо игрушки, либо, может быть, какие-то культовые иногда, хотя редко.
Е.БУШУЕВА: Это немного из другой области. Это скорее… Когда мы говорим о палеолитических Венерах, то это (говорят хором, ничего разобрать невозможно).
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, мы могли видеть, всё-таки изразцовые варианты и икон, и детали иконостаса.
Е.БУШУЕВА: Совершенно верно. Но это не объёмное, а это, так скажем, рельефное изображение. Потому что скульптура, круглая скульптура вообще на Руси всё-таки менее развита была, нежели, скажем, в странах католического. Ну, так получилось, наверное.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но, тем не менее, была резьба по дереву.
Е.БУШУЕВА: Совершенно верно, резьба была деревянной, и, опять-таки, и объёмные вещи это были всё-таки игрушки. И в них тоже была вот такая передача жизненного опыта, житейского.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну хорошо, с ХУП века всё-таки литая металлическая скульптура пошла, а керамическая, какая?
Е.БУШУЕВА: Да, пошла, потому что Петровское время привносит ещё и вот этот вот станковый характер. Скульптура появляется. И очень большой интерес к керамике именно таких более сложных. Поэтому появляется сначала майолика.
Майолика отличается, если вот на изломе, это называется «черепок», посмотреть на кусочек этой майолики, то мы увидим более пористый черепок. И майолика – это цветные глины.
У фаянса глины белые.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Чтобы было понятно. Вот, например, работы керамические Врубеля, или Абрамцевских – это и есть майолика.
Е.БУШУЕВА: Они больше по размеру чаще всего, в них меньше мелких деталей.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А невозможно, если она такая вот пористая система. Она просто не удержится. Никакие мессинские лепесточки там не получатся.
Е.БУШУЕВА: Конечно, конечно. Мелкие детали невозможно делать. Абсолютно верно. Поэтому вот для мелких лепесточков идеально подходит фарфор.
Но фарфор – это было китайское изобретение, как всем известно. В Европе до ХУШ века практически тоже был только ввозимый из восточных стран. Ну, как мы знаем, изобретён он был в России в ХУШ веке одновременно. Ну, и в России – Виноградов, я не буду пересказывать эту историю про то, как Екатерина заставляла привязывать его цепью к ноге, чтобы он работал. Но, во всяком случае, теперешний Ленинградский Фарфоровый завод – этот ЛФЗ знаменитый, это наследник Петербургского Императорского завода. То есть, это было, в общем-то, производство фарфора, прерогатива государства, прерогатива императора.
А в народных промыслах и вообще вот в фабриках появляется сначала полуфаянс, а затем – фаянсы. И отличие фаянсов от фарфора, в основном, в присадках, и в составе той фарфоровой массы.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А что даёт эта разница?
Е.БУШУЕВА: Разница даёт то, что фарфор – это единственный материал, в котором прозрачный черепок.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но он вероятно сложнее и дороже?
Е.БУШУЕВА: Он сложнее и дороже.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Поэтому фаянс – это просто более дешёвый материал в этом смысле?
Е.БУШУЕВА: Да, фаянс всё-таки был дешевле.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть, более демократичный?
Е.БУШУЕВА: Более демократичный, совершенно правильно.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Итак, вот с точки зрения скульптуры, что из этих вариантов удобнее?
Е.БУШУЕВА: У них есть свои особенности. Вы понимаете, что, если мы с вами возьмем фаянс, или майолику…
Т.ПЕЛИПЕЙКО (перебивает): Я понимаю, что такое чашка, или горшок, даже изразец.
Е.БУШУЕВА: То есть, майолика – это сравнительно большая вещь, да? Какая-то она должна быть крупная по объёму.
С мелкими деталями, очевидно, может работать только фарфор. Но вот в майолике есть некая рукотворность и ощущение вот такого статуарного, скульптурного объёма.
Фарфор может пойти по пути, и вот очень красивая у нас есть сказка, как раз в этой экспозиции. Её, к сожалению, нет на сайте. Но я думаю, что те, кто придут, увидят её. Кто-то, может быть, уже видел. В ней так много мелких деталей, что, в общем-то…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это тоже Орлов, о котором мы говорим.
Е.БУШУЕВА: Ну, действительно, можно посмотреть на Конька-Горбунка.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, он не так детализирован, но, тем не менее, понятно.
Е.БУШУЕВА: Ну, это тоже много вот этих вот, и даже, если уж очень внимательно приглядеться, ну, это и печально для нас. Здесь есть утраты, потому что они действительно могут просто-напросто отломиться какие-то детали.
И, когда фарфор готовили к экспозиции, это такая кропотливая работа – просто вот промыть мельчайшие, малейшие детали, потому что неудачное, чуть резкое движение, и что-то может просто отломиться, как, например, розочка на этой сказке. Так что, чем, наверное, мельче детали, тем более сложной, долговременной оказывается работа. Но не всегда это будет лучше как произведение искусства.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну что же, в какой-то мере мы набросали сейчас историю технологии, и будем, возвращаясь непосредственно к нашей экспозиции, разбираться с тем, как же работали в этой технике люди, начиная с тридцатых годов.
Я хочу здесь намеренно подчеркнуть: тридцатых, потому что мне представляется очень есть интересный момент всё-таки вот этого перехода между теми ещё, до Первой Мировой войны, вот это, наверное, стоит поместить с теми работами, и работами, которые делались через два с лишним десятилетия. Какой-то вот то ли провал, то ли слом между этими моментами происходил. Но это уже после перерыва на НОВОСТИ.
НОВОСТИ
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Мы продолжаем разговор с Еленой Бушуевой, представляющей отдел скульптуры ХХ века Третьяковской галереи, и сейчас на Крымском валу работает расширенная экспозиция керамической скульптуры «Фарфор, фаянс, майолика» от тридцатых до семидесятых годов ХХ века.
Но, прежде всего, должна сообщить, что мы получили огромное количество ответов на заданный нами вопрос. А вопрос этот был: скульптор Сергей Орлов, представленный на данной выставке среди прочих авторов такими достаточно камерными и достаточно тонкими работами в технике керамики, имеет и большой, монументальный памятник в Москве. Надо сказать, что практически никто и не ошибся.
Е.БУШУЕВА: То есть, все назвали…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Все назвали памятник Юрию Долгорукому. Вот в таких масштабах разных может работать один и тот же скульптор.
И я объявляю наших победителей (перечисляет имена и номера телефонов победителей). Заранее прошу извинения, если я перепутала немножко чей-то номер – здесь написано от руки. Но в любом случае тот, кто это написал, он сам-то точно до вас дозвонится.
Так вот, возвращаясь теперь к нашей эпохе, когда мы видим, зная в двадцатые годы, какая шла тематика в искусстве, и в скульптуре, в том числе, не только даже здесь я говорю об авангардной манере, о стилистике, но говорю просто о тематике. И тут мы получаем, особенно вот в сороковые годы, абсолютнейшую лирику. Абсолютный возврат к какой-то эпохе конца Х1Х века.
У нас совершенно прелестные вот тут и «Дед Мазай и зайцы», и «Уточка с утятами», и «Голуби», и растения, и животные, и в общем, камерная лирика, - сказала бы я. Это ваш отбор, или это характерно для этого времени?
Е.БУШУЕВА: Ну, конечно, характерно, Татьяна. Вы не случайно говорите это десятилетиями, да?
То есть, двадцатые – мы подразумеваем всё-таки агитфарфор, да? Ну, не будем сейчас расширять это название, но я думаю, все понимают, что это работы Чехонина, работы Альтмана. Вспоминается даже замечательный портрет Владимира Ильича на тарелке. То есть, всё это было очень авангардно, очень ярко. И при этом, может быть, не всегда очень уж утилитарно, потому что ну, было понятно, что это выставочные вещи.
И у нас есть, кстати, две витрины с вот таким вот фарфором именно двадцатых годов.
Там есть работы Данько, и замечательные шахматы белые против там красных получается, не против чёрных, чёрно-белые. Белые шахматы и красные, ну, естественно, красные. Это вот эпоха двадцатых. Ещё и в станковой скульптуре, и в живописи вот этот вот революционный, такой авангардный дух он сохраняется.
В тридцатые, как вы понимаете, меняется несколько политическая ситуация, меняется и искусство. Поэтому в искусстве всё больше обращают внимание на тихую жизнь такую вот. И, скорее как остаточное явление, есть какие-то фигурки, причём вот, мне очень хотелось назвать сейчас вот имя Сотникова, потому что как раз на примере этого мастера можно было бы…
Алексей Сотников – прекрасный мастер, очень много работавший в керамике. И мы уже говорили, что он работал с Дулёвым. Так же, как Фрих-Хара, кстати, работал с Конаковской фабрикой очень много. И у нас есть его работы – это «Свинья под дубом»,
по-моему, там ещё есть «Переполох», или «Материнство», где гусыня защищает своих гусят, и «Лев», «Лев в цирке».
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это тоже его «Лев», который сейчас на выставке? Это такая довольно более крупная работа, по сравнению с остальными.
Е.БУШУЕВА: Крупная, согласитесь, да. Она действительно видите, стоит без витрины, отдельно стоящая работа. И здесь есть, ну как бы в этом крупном объёме очень интересный декоративный элемент: на 180 градусов так вот повёрнутая голова. И ощущение, что вот перед тем, как прыгнуть, выполнить, потому что у Сотникова всегда важен характер в его работах. То есть, прежде чем выполнить команду дрессировщика, лев огрызается. Но, в общем-то, очень чётко обозначен объём работ в его скульптурах. И, кстати, «Дед Мазай и зайцы» - тоже Сотников, у нас ещё есть на сайте.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Он строго керамист?
Е.БУШУЕВА: Практически всё он делал из керамики. Он пытался тоже выйти в какой-то момент в монументальные работы, но, к сожалению, так не сложилось. Потому что он хотел сделать огромную птицу, стоящую на дороге. Это вот был один вариант на юге, в Крыму, по-моему, там должна была она стоять при дороге. И второй вариант – в 80-м году, во время Олимпиады, тоже опять-таки птица должна была быть такая, защищающая птенцов, но тоже вот как-то не сложилось. И вот его эти большие, монументальные работы они не удались. Вот, в общем, может быть, они и удались бы, но не покатились, да!
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но их не поставили.
Е.БУШУЕВА: Но при этом он замечательно в керамике умел все достоинства фарфора, ну, в разной степени, конечно, в разных работах передать, потому что фарфор ведь не очень передаёт психологически, то есть, в отличие, скажем, от мрамора или камня, здесь есть блестящая, бликующая поверхность. Но, если у бронзы вот эта бликующая поверхность она даёт исключительно абрис, поэтому чаще всего в бронзе памятники ставят, чтобы был красивый контур.
А фарфор он почти всегда ведь расписной. Потому что белый фарфор он такой холодноватый. Вот в отличие от мрамора, имеющего тёплую, бликующую поверхность, такое вот тёплое ощущение живого,
всё-таки природного материала. А фарфор он оказывается белым, он оказывается холодным. Поэтому и требует росписи. Как только появляется роспись, он становится более декоративным. Поэтому изначально более нарядный, нежели, скажем, керамическая вещь, которая будет совсем не расписана. И есть у нас глина без поливы, у неё будет более матовая поверхность, она будет более скульптурной такой очень. Так что, фарфор – это
всё-таки мелкая пластика, особый вид скульптуры.
И вот я хочу обратить внимание, что на этой выставке именно не прикладной такой вот характер она носит, потому что это предметы, которыми можно любоваться, но из которых нельзя есть, пить. То есть, их нельзя использовать в бытовом назначении, то есть, вот в таком, чисто утилитарном. И на выставке только такие предметы подобраны. То есть, подобрана мелкая скульптурная пластика.
Ну, а, может быть, ещё одно вот такое общее вот здесь во всех предметах – заставляет всё-таки выбрать вещи, которые как-то представляют разные виды, но можно сказать, лучшие в своём, в каком-то своём ряду.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но ещё вопрос размера интересно отметить. Есть ведь очень крупные вещи.
Е.БУШУЕВА: Да. То есть, самый крупный здесь у нас всё-таки, вот наш любимый медведь Воробьёва, который лежащий.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, не только.
Е.БУШУЕВА: Есть у нас ещё самое раннее по времени «Негр под пальмой». Вот у неё, пожалуй, я сказала, что все не утилитарны, вот она в этом смысле исключение, потому что это торшер.
Ну, и исключение ещё тогда две вещи, потому что они даже светятся у нас на выставке. Это торшеры-ёлки, сделанные Фрих-Хара, потому что впервые к ним после, наверное, самого Фрих-Хара, когда они попали в галерею, был подведён свет. Это была такая работа всех служб галереи. Потому что наши электрики постарались. Там, реставраторы поработали, чтобы ёлки, наконец, были освещены. И вот даже на выставке к столетию Фрих-Хара они стояли неосвещённые. Здесь всё сделано, вот идея Фрих-Хара воплощена. И то, что у нас есть «Негр под пальмой», кстати, как раз по форме видно, что эта вещь из фаянса. Да, вот она, даже, по-моему, я здесь говорила, что это майолика. Так что, она самая такая обтекаемая по формам. И очень забавные у
Фрих-Хара, у него такие с юмором сюжеты: отдыхающий, такой вот лежащий негр, а там где-то притаился леопард за пальмой, за деревом, и при этом вот, какой-то даже почти такой вот сюжет небольшой просматривается. Хотя в целом, конечно, в керамике довольно сложно передавать такой, ну, как-то так, сюжетный ряд. Но, а с другой стороны, может быть, и наоборот, вот какая-то занимательность, и она предполагает такое долгое рассматривание.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, а как же сказочные сюжеты того же Орлова?
Е.БУШУЕВА: Да, вот я помню, сказочные сюжеты Орлова, действительно, думаю: я сама себе противоречу. Действительно, её надо обходить долго, разглядывать все детали, и тогда видишь, как эта безумная нечисть просто вот, или кто там у нас? Конь у нас скачет, а под копытами коня рассыпается, потому что там есть двуногая, как это сказать? – Двухвостая русалка, там есть Леший, там есть Баба Яга в крылатой ступе. В общем-то, вот каждый такой какой-то персонаж вылеплен очень сложно, многодельно. И, кстати, даже вот за эту, казалось бы, не политическую, на первый взгляд работу…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Та-ак!
Е.БУШУЕВА: Получил Сталинскую премию автор – Сергей Орлов. Там как бы вот просматривается 44-й год.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Как это вообще удалось? Война в стране?
Е.БУШУЕВА: А вы смотрите: 44-й год.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А тут сказочка: царевич куда-то там скачет.
Е.БУШУЕВА: Сказочная тематика: освобождение спящей царевны. Ну, то есть, если так вот хорошо поразмышлять, 44-й год, наши войска выходят на границу, а тут вот мы – и спасает наш царевич. Причём, царевич такой – очень умно, эффектно, красиво сделанный, то есть, без всяких таких юмористических подвохов, действительно истинно русский воин спасает. И нечисть так вот вся действительно точно уже врассыпную без всяких сомнений разбегается. Так что, такой сюжет,
в общем-то, с подтекстом, я бы сказала.
Ну, в общем-то, наверное, в 44-м году и Сотников делает. Не случайно он делает, даже причём, знаете, ему не в 44-м, ему аж в 43-м ещё вот, по-моему, даже заказали вазу «Победа». То есть он работает, он работает, причём не в Дулёво, а он мобилизован и он находится в студии имени Грекова, то есть, он в армии, на военном положении. И приезжает в Дулёво, там делаются первые эти уже отливки для того, чтобы сделать вазу ко Дню Победы. Так что, начиная, ну, наверное, с 43-44 года, над этой темой работают уже, то есть, такой, в общем-то, победный в этом фарфоре как бы звук такой очень явственно слышится.
Но, наверное, характерно, что вот тоже к сороковым годам относится, вот к концу сороковых уже и фигуры Баженовой, это «Два танца», потому что художница, возвращаясь из эмиграции, она делает… Ой, Господи, простите! Из эвакуации, из среднеазиатских республик, она привозит такие вот мотивы именно вот такого среднеазиатского колорита. Там вот девушка восточная – с пиалами танец, и с тоже таким смугловатым лицом девушка русский танец танцует. Так что, в общем-то, конец сороковых годов он такой, немножко есть помпезный во всём этом уже дух. И порой, как даже самая ваза Сотникова, сделанная ко Дню Победы, в общем-то, они уж настолько изобилуют деталями, что порой само произведение, сама форма почти пропадает в этом скульптурная. Но как-то впоследствии это потом будет преодолеваться. Вот те же работы конца шестидесятых-семидесятых годов, а самые поздние по времени у нас на этой выставке – это работы Белашова, это 77-й год – «Изгнание Совы», и 70-й год «Портрет Фрих-Хара» Марии Холодной. Они более лаконичны всё-таки по форме своей. Хотя опять-таки, фарфор требует такого разглядывания, без деталей тоже невозможно.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А как вообще формировался вот этот фонд керамической скульптуры Третьяковки? Он, казалось бы, чуть менее характерен для этого музея, нежели живопись, графика и скульптура традиционная.
Мы же этого не видим практически в Третьяковке.
Е.БУШУЕВА: Да, я согласна. Но у нас очень много фарфора, как ни странно. Я сама тоже, до того, как я пришла работать в Третьяковскую галерею, в отдел скульптуры, я даже и предположить не могла, что у нас так много есть вот замечательного фарфора, который, ну порой просто вот по причине его хрупкости невозможно выставить. Это можно показать только вот в этих вот таких небольших экспозициях, в сменных экспозициях. И недаром вот этот проект Третьяковская галерея, открывая свои запасники, предполагает вот такую замену вещей, то есть, появляются одни, потом они уйдут, и на долгое время опять уйдут в запасник. Так что, вот спешите! Всё-таки эта экспозиция она не навсегда, она постоит несколько месяцев, и на её месте появится другая, не менее интересная. По-моему, она условно сейчас пока называется «Эскиз- проект фрагмента», как-то так, я не уверена в точности названия, но её уже готовят, над ней работают, и это действительно титанический труд. Потому что это фактически идея одного человека, у нас есть такой хранист Наталья Юрьевна Денисова. Вот она придумала это всё, она сумела со всеми договориться, всех убедить. И Третьяковская галерея, в общем-то, немалые деньги платит за реставрацию, потому ряд вещей, вот те же самые «Ёлки», они полностью были отреставрированы вот именно к этой экспозиции. И теперь, в общем-то, у нас будет постоянная такая смена в этом 24-м зале.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: 24-й зал, давайте уточним: этого здания на Крымском валу.
Е.БУШУЕВА: Да, на Крымском валу. И, в общем-то, это уже третья смена, потому что первая – она такой вот женский образ, она не имела специально вынесенного заглавия, но были подобраны образы от юных до более зрелых женщин. Но это вот были именно такой вот «Вечная женственность» как бы вот условно называлось для себя вот, первая тематика.
А вторая – тоже была подобрана экспозиция тематически, потому что там «Оборонный труд» было название этой экспозиции.
А третью – сделали не совсем обычно, потому что она не тематически всё-таки подобрана, а по материалам. Вот мы с вами говорили, что здесь именно фарфор, фаянс, майолика – всё это глина, всё это керамика. И вот в этом материале появилась такая очень нарядная, декоративная, радостная экспозиция. Не случайно, что вот у нас вот рядом сейчас пока театральная экспозиция. Вот она, по-моему, не очень долго – до какого-то там вот марта, недолго ещё будет на стенах галереи.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: В общем, театральные эскизы.
Е.БУШУЕВА: Да, театральные эскизы. И, если кто-то к нам придёт, то вот буквально в следующем зале, потому что 21-й, 22-й – театральные эскизы. А 24-й зал вот следите за сменой, он всегда у нас меняется.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: 24-й зал останется залом Отдела скульптуры, скажем вот так.
Е.БУШУЕВА: Да, это такая вот уже теперь постоянная долгоиграющая программа. Она уже утвердилась. И, в общем-то, мы рады, что её замечают зрители. Что она была принята зрителем, потому что как-то надо было понять, а это, в общем-то, интересно? Оказалось, что интересно, даже знаете, такая оказалась вещь, что хотят узнать, а с какого завода. Вот пришли зрители и говорят: «А вот у вас в аннотации не написано, какая вещь, на каком заводе сделана». Вот приходит публика, спрашивает. И вот мы всё это доносим до хранителей. Так что, будет ещё дополнительно расширена аннотация, чтобы рассказать, что где делалось.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Значит, следующий проект это будет этот ваш эскиз…
Е.БУШУЕВА: А он будет летом, да, специально уже готовятся вещи, потому что многое тоже достаётся вот там, где требуется реставрация, расчистка. Это то, что будет представлять, там будут фрагменты памятников каких-то, крупные детали, там будут невоплощённые эскизы монументов. Так что, это вот такая тоже идея, которой вот Наталья Юрьевна тоже заразила всех остальных. В общем-то, это, конечно, всегда что-то новое. Поэтому нам самим очень интересно: что-то надо придумать. И вот есть у меня такая наша ещё коллега Лариса Бедреддинова, которая всегда научное всё обоснование тоже очень тщательно продумывает. Так что, внутри нашего отдела мы тоже с большим интересом следим за этой работой.
Но я думаю, что, в общем-то, что, если говорить ещё о Сотникове, то есть ещё одна вещь такая, о которой мне хотелось сказать, что он тоже, как и Орлов, работал в монументальной скульптуре, потому что он не воплотил два своих проекта: с созданием вот этой вот птицы, которая должна была так встречать на дороге проезжающих издалека видно. Но у него было несколько фонтанов. Это тоже всё-таки крупные вещи. И один вот монументальный фонтан он хранится у нас.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А где? То есть, он не стоит в городском пространстве?
Е.БУШУЕВА: К сожалению, не стоит, и даже не стоит в музейном пространстве. Он разобран. И вот я понимаю, что это вот, наверное, одно из мечтаний, которое, может быть, никогда не воплотится. Он находится даже в нескольких, точно будет сказать: в сотнях фрагментов, и сам Алексей Георгиевич Сотников, он, передавая его в Третьяковскую галерею, надеялся, что он сможет его воплотить.. Он не до конца продумал, как этот фонтан будет собран. Потому что его сначала разобрали, кое-что при разборке было заменено, утеряно, и его надо было собрать ещё раз. И вот, к сожалению, этот фонтан так и не удалось собрать. Началась перестройка, всё изменилось. То есть, Сотникова уже в конце восьмидесятых, он уже умер, в 89 его уже не стало, и, в общем-то, этот фонтан это такое вот огромное хранение вот этих вот ста с лишним предметов, но, увы, это то, что можно видеть только в иллюстрациях.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А его невозможно восстановить все эти всё-таки…
Е.БУШУЕВА: Это ещё более сложная работа, чем вот то, что было сделано с нашими «Ёлками» Фрих-Харовскими. Возможно, вот у нас появится, потому что он почти отреставрирован рельеф Фрих-Хара «Жить стало лучше, жить стало веселее». Очень красивая работа! Просто действительно интересная во всех отношениях. И вот, если кто-нибудь, вот ещё кроме сотрудников галереи когда-то загорится идеей собрать фонтан Сотникова, конечно, это должен быть такой специальный, отдельный проект. Потому что там нужны будут и инженерные какие-то вот идеи, как это сделать?
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это большой фонтан?
Е.БУШУЕВА: Это большой фонтан, трёхметровый фонтан. Очень красивый. Там два рыбака несут огромную рыбу. Называется «Удачливые рыбаки».
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Может, его на Лубянку предложить? (Смеётся).
Е.БУШУЕВА: Ну, во всяком случае, если
когда-нибудь эта работа Сотникова всё-таки кого-то из людей, которые обладают, скажем, средствами и каким-то культурным вот таким запасом, вас заинтересует, я думаю, что может быть, это всё-таки дело какого-то не знаю уж, сколь далёкого будущего.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А это что? Бронза?
Е.БУШУЕВА: Керамика.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Керамика тоже?
Е.БУШУЕВА: Керамика, да. И он, причём, хотел его вот сначала поставить на улице, потом он сам понял, что на улице такой фонтан. Это был какой-то рыболовецкий совхоз, ставить нельзя, потому что он всё-таки может, его могут разбить. Его поэтому и передавали в Третьяковскую галерею, надеясь таким образом сохранить для потомков.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, тогда берегите! Берегите, пока не сможете показать его публике.
Е.БУШУЕВА: Да, бережём! Да, я тоже надеюсь, что когда-нибудь он всё-таки мы хотя бы где-нибудь повесим его фотографию. И так будем всё-таки отдельно публике о нём рассказывать, показывать.
Я надеюсь, что, может быть, мы и о других скульпторах когда-нибудь сможем поговорить из тех, кто вот представлен.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Да, всё в планах, всё на будущее пока.
Благодарю. У нас в гостях была Елена Бушуева, научный сотрудник первой категории отдела скульптуры ХХ века. Ничего кажется не перепутала. Елена, спасибо большое!
ВХОД ПО ПРИГЛАШЕНИЯМ!
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Третьяковка обещает на грядущей неделе экспозицию «Цветы – остатки рая на земле».
Как легко догадаться, изображение цветов станет здесь сквозной темой.
Всего предполагается выставить две с половиной сотни работ и религиозного, и светского искусства. И, собственно, Третьяковских, и из других музеев, и из частных коллекций. Для ещё более полного впечатления в залах обещают расставить композиции Японской школы икебана.
ГМИИ имени Пушкина готовит выставку «От Дюрера до Клее». Здесь предполагается выставить немецкий, австрийский и швейцарский рисунок с ХУ по ХХ век из собственных фондов. Подробности музей пока старательно держит в тайне.
Выставочный зал музея Александра Сергеевича Пушкина, в Денежном переулке, открывает выставку Николая Гришина «Дневник художника с Арбата».
Автор известен хорошо, а вот этих Арбатских пейзажей почти никто не видел.
Гришин, активно работавший как иллюстратор, эти вещи писал, что называется, для себя.
Проект осуществлён музеем совместно с галереей «Ковчег».
В жанре актуального пейзажа работает художник Николай Касаткин. К 77-летию автора его выставку организует галерея ПОПОВ-АРТ. Любимые места автора, отражённые на его полотнах, Измайлово в Москве и деревня Воронцово на Смоленщине.
Ну, а Новый Манеж порадует любителей конкурсной фотографией живой природы.
Конкурс получил название «Золотая черепаха». Но увидеть, разумеется, это будет можно и массу прочего зверья.