Левитан. "Над вечным покоем" - Галина Чурак - Собрание Третьяковки - 2009-02-01

Т.ПЕЛИПЕЙКО: 15 часов 13 минут. У микрофона Татьяна Пелипейко, и я с удовольствием приветствую Галину Сергеевну Чурак в нашей студии. Здравствуйте!

Г.ЧУРАК: Здравствуйте, добрый день, дорогие и любимые наши слушатели.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Наша гостья – зав.отделом живописи второй половины Х1Х-начала ХХ века, и поэтому совершенно логично для разговора о Левитане хочется пригласить её.

Разговор, который мы сегодня решили начать с работы «Над вечным покоем», работы, которую многие считают очень значительной.

Г.ЧУРАК: Ну, и считают совершенно правильно. Даже не просто считают, а так оно и есть.

Когда зрители приходят в Третьяковскую галерею, то многие из них часто спрашивают, или просто самостоятельно отыскивают зал Левитана. Потому что это один из самых любимых художников, видимо потому, что это пейзажист. А пейзаж всегда как-то глубоко затрагивает человеческую душу, человеческое воображение и чувства. И картины Левитана сильно и властно завладевают и мыслями, и чувствами людей. А в зале Левитана сразу притягивает к себе внимание вот эта картина – «Над вечным покоем». И она является картиной, которая организует зал, - так вот скажем. Она большая по размеру, она сразу собирает вокруг себя все остальные работы художника, которые висят на этой стене, и многое определяют в смысле зала Левитана и в смысле его творчества.

Эта картина ведь создана художником в ту пору, когда он уже был широко известным мастером, в пору его и не только известности, но можно сказать, и славы такой Российской, и европейского признания, потому что он к этому времени был приглашаем на многие европейские выставки. И эта картина создавалась именно в это время, в эту пору – 1894 год.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Я думаю, мы эту дату запомним, потому что, чтобы поместить эту работу, эту стилистику и этого автора в уже достаточно переломный для европейской живописи период, я думаю, дату нам нужно будет держать при себе в голове.

Но давайте обратимся немножечко к истории попадания этой работы в Третьяковскую галерею, потому, как и это традиционная рубрика нашей передачи: «Путь в галерею», и вообще, это любопытно, как её получили. Итак….

ПУТЬ В ГАЛЕРЕЮ

Л.ЗАХАРЕНКОВА: Картина «Над вечным покоем» экспонировалась на 22-й выставке Товарищества Передвижных художественных выставок в 1894 году. И тогда же она была куплена у Левитана Павлом Михайловичем Третьяковым.

Надо сказать, что Третьяков одним из первых оценил уникальный дар пейзажиста. Он купил у никому неизвестного 19-летнего Левитана его ученическую картину «Осенний день. Сокольники». И в дальнейшем внимательно следил за творчеством художника.

По воспоминаньям Михаила Васильевича Нестерова, Третьяков не выпускал Левитана из своего поля зрения, и редкий год не брал чего-либо из новых работ Левитана для своей галереи. Всего Третьяковым было куплено у Левитана чуть более 20 картин. Это всем известные: «Вечер. Золотой плёс», и «Владимирка», и картина «У омута», «Март», «Золотая осень» и многие другие.

И ещё очень важно сказать о том, как сам Левитан воспринял покупку Третьяковым картины «Над вечным покоем».

Художник писал собирателю:

«Я так несказанно счастлив сознанием, что последняя моя работа снова попадёт к вам, что со вчерашнего дня нахожусь в каком-то экстазе. И это, собственно, удивительно, так как моих вещей у вас достаточно. Но что эта, последняя, попала к вам, трогает меня потому так сильно, что в ней я весь со всей своей психикой, со всем моим содержанием. И мне до слёз больно было бы, если бы она миновала ваше колоссальное собрание.

ДОРОГУ ОСИЛИТ ИДУЩИЙ

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это научный сотрудник Третьяковки Любовь Захаренкова, которая нам рассказала о том, как попала эта работа, то есть, собственно говоря, как горячий пирожок, сразу с выставки она была ухвачена Третьяковым.

Но позвольте, раз уж мы затронули Третьякова и его приобретения, задать вопрос нашим слушателям для игры, а затем мы продолжим.

У нас есть для вас следующие призы: есть приглашения на предстоящий вернисаж в зале в Толмачах. Это Анатолий Шугрин. Живопись, графика, скульптура, коллажи и так далее. Это автор, который крайне мало выставлялся, надо сказать, при жизни своей.

Итак, 5 февраля, вечером можно попасть на вернисаж, ежели выиграть у нас билет.

И ещё два каталога. Это прошедшие выставки в зале в Толмачах нам предоставлены: Александр Бенуа «Ди Стетто», и Николай Мамонтов». Это каталоги выставок прошедшего года.

А вопрос, внимание, такой:

Какая была последняя приобретённая Третьяковым работа Левитана, которая одновременно считается, не знаю, это достоверно, или это принятое мнение, - но считается последним вообще, личным произведением Павла Михайловича Третьякова?

Итак: какая же последняя была работа, приобретённая Третьяковым Левитановская, возможно и вероятно вообще последнее приобретение самого Третьякова?

Пожалуйста, ваши ответы мы принимаем в виде sms на номер: +7 (985) 970-45-45. Пожалуйста, отвечайте на этот вопрос, и глядишь, получите наши призы.

Ну вот, а теперь, возвращаясь к самой работе. Очень хорошо прозвучала вот эта цитата, мне она показалась тоже важной, что и сам Левитан был крайне доволен тем, что именно эта работа попала в галерею к Павлу Михайловичу Третьякову.

Г.ЧУРАК: Да. Это действительно так. Это очень выразительные слова художника, и много определяющие в его отношении самого к этой картине. И, когда мы смотрим на эту картину. Наверное, нужно несколько слов сказать о том, как эта картина выглядит.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: И, кстати говоря, те, кто находится рядом сейчас с компьютером, кто не в машине нас слушает, а дома, или на работе, хотя сегодня воскресенье у людей, да? Но, тем не менее, могут достаточно легко в Яндексе, набрав «Над вечным покоем», получить массу иллюстраций к этой работе. То есть, она действительно востребована. И это ещё одно свидетельство этому.

Г.ЧУРАК: Ну вот, сейчас мир так стал информирован, что с этим информированным миром стало довольно сложно разговаривать, отбирать для этого разговора какие-то существенные, важные моменты.

И, тем не менее, вот эта картина, когда мы смотрим на неё, останавливаемся ли в зале самого Левитана возле неё, или смотрим на её воспроизведение, она действительно втягивает и наш взгляд, и нашу душу в своё пространство. Две, или точнее, три основных стихии здесь. Это: небо, вода и земля. И эти стихии живут какой-то своей очень сложной жизнью, в таком сложном взаимодействии друг с другом. И одна из самых главных стихий этой картины – это, конечно, небо с плывущими по нему и сталкивающимися, кажется, друг с другом облаками, которые меняют форму, меняют освещение своё. И вот эта сложность небесной жизни она передаёт, мы её воспринимаем в полной мере, когда рассматриваем, когда «входим» в эту картину.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: А, кстати, название авторское?

Г.ЧУРАК: Конечно, название авторское – «Над вечным покоем». Потому что ощущение…

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Надо сказать, что среди вопросов, которые были присланы до эфира на наш сайт, было у некоторых людей достаточно удивления по поводу такого названия. А почему он его выбрал?

Г.ЧУРАК: Я думаю, что сам ответ на этот вопрос заключён в самом содержании этой картины: вот это ощущение вечности жизни, которая течёт на земле, и в которую включено земное пространство. Вот эта вечная жизнь земли, вечная жизнь неба, вечная жизнь воды.

Спустя два года после того, как художник написал эту картину, (я напомню, это 94-й год), а вот в 96-м он предпринял поездку, совершил поездку по Финляндии. Опять-таки, напомню, что Финляндия, со всем Карельским перешейком, входила тогда в состав Российской империи – Финляндское княжество. И многие художники ездили туда в поисках каких-то новых мотивов, новых впечатлений, новых ощущений, которые может дать вот эта северная природа.

И Левитан тоже поехал туда в поисках этих новых впечатлений.

И в письмах к друзьям, в письмах, в частности, к Антону Павловичу Чехову, к очень близкому ему человеку, в письмах к другим своим корреспондентам он писал в это время, какое впечатление на него производит вот это пространство и природа, в которой он оказался: «Серая вода, серые люди, серое небо, серые камни. Кажется, прошли тысячелетия, пройдут ещё. А дальше, что?». Вот с этим вопросом художник обращался и к самому себе, и к своим друзьям, и писал в одном из писем, заканчивая эту фразу: «А дальше, что? Ничего не нужно, всё донкихотство!». Вот с этим настроением, со сходным, близким настроением Левитан писал и эту картину. И оно присуще было не только ему, оно было присуще вообще людям вот этого поколения, людям этого времени. Да вообще, этот вопрос: как быть? Что делать? – Это вечные вопросы, которые задавала себе русская интеллигенция на протяжении десятилетий, на протяжении, по крайней мере. Х1Х века.

И один из героев Толстого, героев романа «Анны Карениной», Левин, лёжа на сеновале в одну из ночей, и, размышляя о себе, о жизни, он внутри себя, в своём монологе внутреннем говорил: «Вот эта вот вечность. В этой вечности, в этом пространстве есть пузырёк один, этот пузырёк – я. И этот пузырёк лопнет. А дальше, что?». Вот это ощущение себя, что значит эта жизнь? Какое место человеческой жизни вот в этой жизни Вселенной? Какое место занимает человек здесь? Вот почему этот «Вечный покой».

Здесь, в этой картине Левитана, нет людей.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вообще-то говоря, нельзя сказать, чтобы они у него часто бывали.

Г.ЧУРАК: Да, следующая фраза моя, что он вообще в принципе их особенно не изображал. Но всё равно, ведь природа, которую изображал художник, это природа, которая окружает человека, среди которой он живёт, которая его воспитывает. Природа, с которой он сопереживает что-то общее.

И картины Левитана, это картины, которые подразумевают всё равно присутствие человека. Его, по крайней мере, сопереживания этой природе. И именно поэтому мы говорим часто, и всё правильно говорим, что Левитан создаёт особый тип пейзажа – пейзажа настроения. Того настроения, передача того состояния природы, которое созвучно состоянию человека, часто очень неоднозначному, очень сложному.

И, возвращаясь к этой картине, я ещё раз хочу повторить, что человека здесь нет, он не изображён. Но мы видим, что на переднем плане есть кусочек этого берега такого, или островка, или полуостровка, на котором приютилась маленькая церковка. Возле неё растут несколько деревьев, и ветер сгибает вершины этих деревьев. А ещё, если присмотреться, то можно и увидеть, что вот эту церковку окружает старое сельское кладбище с покосившимся часто крестами.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть, второе значение названия, по сути? Вот, может быть, даже более конкретизированное?

Г.ЧУРАК: Да. И оно не то, что второе. Вот всё здесь, каждая деталь входит вот в это понятие вечности, и в это размышление: что есть человеческая жизнь? Какова её длительность, и вообще, в каком смысле она соприкасается вот с этой вечно живущей и вечно меняющейся природой.

И единственный огонёк здесь, это огонёк в окне церковки, он всё-таки как бы заставляет нас ощутить вот этот кусочек человеческого тепла, который заключён в этой картине. И по своей содержательности, по своему смыслу, по своей наполненности эта картина одна из самых значимых и значительных в творчестве Левитана. Это то, с чего мы начали разговор об этом художнике.

Но путь к этой картине это был путь долгий. Долгий путь художника, долгий путь развития его.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот на самом деле, любопытно подумать и о том, какая школа за ним, и как он идёт, и как вообще вот пейзажная живопись она существовала?

Правда, у нас осталось полторы минуты до НОВОСТЕЙ, но я думаю, мы понадкусываем, и продолжим.

Г.ЧУРАК: Да, да, да. Ведь ни один художник не возникает на каком-то пустом пространстве. Он начинает свой путь с того, что было до него, что одновременно с ним. А Левитану предшествовало много замечательных имён, и много замечательных событий в пейзажной живописи, в истории пейзажной живописи.

Его непосредственным, прямым учителем и любимым учителем Левитана был художник Саврасов.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: На которого он не похож, надо сказать, но вот, вот совсем не похож!

Г.ЧУРАК: Не похож, не похож! Но Саврасов очень многому научил Левитана.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Саврасов свободнее в живописи намного. А ученик аккуратнее намного: может быть, он тоньше в переходах? Но у него нет вот такого вот набрасывания на холст, который у Саврасова есть.

Г.ЧУРАК: Вы в чём-то правы, а в чём-то и неправы, потому что Левитан очень высоко ценил своего учителя. И достаточно сказать, что, когда Саврасов умер в 97-м году, то над могилой своего учителя Левитан произнёс проникновенные слова о значимости, о значении того вклада, который был сделан Саврасовым в пейзажной живописи, что он открыл вообще русскую пейзажную живопись. Открыл лирику в русском пейзаже. И сам Левитан ведь тоже начинал с такого лирического восприятия природы, вот с этого лирического отношения к тем пейзажам, которые он изображал.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Мы сейчас прервёмся, и продолжим после НОВОСТЕЙ.

НОВОСТИ

Т.ПЕЛИПЕЙКО: И мы продолжаем. 15 часов 35 минут. В студии «Эхо» - Галина Чурак, зав. отделом живописи второй половины Х1Х – начала ХХ века Третьяковской галереи, ну, и я, Татьяна Пелипейко.

Галина Сергеевна, мы как раз остановились на том, что учился Левитан у Саврасова.

Г.ЧУРАК: Саврасов не единственным был его учителем. Но всё-таки ещё несколько слов о Саврасове.

Саврасов учил своих учеников многочисленных, которые его, можно сказать, обожали в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, где он преподавал. Так вот, Саврасов учил не только самим приёмам живописи, а самое главное – учил любить природу и понимать эту природу. И каждую весну, как только появлялись первые весенние признаки в природной жизни, Саврасов звал своих учеников, вынуждал своих учеников идти на природу и наблюдать, видеть, как распускается первая листва, как пробивается трава из земли, как пробуждается природа. Вот этому всему очень тонко учился и Левитан.

Но, нужно сказать, нам всё время не нужно упускать из виду главный предмет нашего разговора. И мы к нему всё равно будем возвращаться периодически – «Над вечным покоем».

В начале семидесятых годов у Саврасова появилась такая картина, была написана картина, которую меньше, чем многие другие знают наши зрители и наши слушатели. Потому что она находится не в центральных музеях – не в Третьяковской галерее, и не в Русском музее, а находится далеко, в периферийном музее. Это «Могила на Волге».

Т.ПЕЛИПЕЙКО: А где она была?

Г.ЧУРАК: Она в Барнауле.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ага! Да, далековато.

Г.ЧУРАК: Далековато, но нужно сказать, что она была приобретена этим Барнаульским музеем, на моей памяти, хотя уже довольно давно, но всё-таки на моей памяти. И мы очень в сожалении, что Третьяковская галерея как-то не сумела в свою коллекцию в тот момент приобрести эту чрезвычайно интересную и важную картину Саврасова.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть, она где-то в частных руках была?

Г.ЧУРАК: Она была в частных руках, в Московской частной коллекции, и вот этот музей приобрёл эту картину. Но это прекрасно, что картина нашла своё такое благородное, такой благородный дом. Но эту картину Левитан считал такой очень важной картиной для своей картины, для такой, какой-то отправной точки для своей картины «Над вечным покоем».

В картине Саврасова изображается тоже такой, довольно высокий берег над Волгой, с покосившимся крестом, и огромное пространство Волжских далей, излучины реки и те дали, которые открываются за Волгой.

А главное, картина пронизана вот этим настроением тоже взаимосвязи человеческой жизни, человеческой судьбы, размышлением над этим художника, вот с этим пространством и с самой природой.

И для Левитана вот эта картина, Саврасовская, была чрезвычайно важна, когда возникала его картина «Над вечным покоем».

Но у Левитана был не единственный учитель Саврасов. Саврасов ведь вынужден был в какой-то момент покинуть преподавательскую деятельность и уйти из Московского училища, в силу целого ряда обстоятельств. Мы сейчас не будем к ним возвращаться. И его место занял вскоре же, в общем, сейчас же сменил его, Поленов. Это был ещё один и Художник, и Человек, и Учитель (с большой буквы), который многое значил для воспитания Левитана как художника. Понимания значимости цвета, краски. Взаимодействие живописных таких вот средств художника с холстом, с пространством, с воздухом. Проникновение этого в само понятие живописного произведения. Вот этому учил молодых своих учеников этот учитель- Поленов, связь с которым продолжалась у Левитана до конца его жизни.

И не только эти вот прямые, непосредственные учителя, конечно, влияли на Левитана, как и на любого другого художника, но и всё то, что происходило в пейзажной живописи. То, что вообще происходило в живописи.

Но я вот начала говорить о том, что первые работы Левитана, с чего начиналось его творчество, это конец семидесятых, начало восьмидесятых годов, художник как бы в этих в своих первых, скромных по размеру и по задачам, таким художественным задачам в таких ранних картинах, он как бы изучает природу. Он пристально вглядывается в неё. У него появляются такие картины, как «Мостик», «Саввинская слобода». Вот слушатели, которые сидят перед компьютерами, они могут Левитановские картины эти пролистать. И вот увидеть эти ранние работы Левитана начала восьмидесятых годов, середины восьмидесятых годов. Действительно художник приближает свой взгляд непосредственно к предмету изображения. Он любит писать тропинку, которая ведёт в поле, или в лесу, он любит писать какие-то уголки деревенского пейзажа. Он много работает в Савинской слободе, под Звенигородом. Несколько лет летние месяцы он проводит там. И там-то, вот как раз вот эти Саврасовские мотивы, Саврасовские пейзажи и виды он и разрабатывает в своих пейзажах.

И вот таким поворотным моментом в творческой жизни Левитана становятся его поездки на Волгу. Он впервые уехал на Волгу в 1887 году. Всегда, каждое лето Левитан выбирал какие-то новые и новые места для того, чтобы с какими-то впечатлениями иными, новыми, встретиться, и чтобы они помогли рождению новых замыслов, и давали пищу для этих новых замыслов.

И, когда он, или поздней весной, или ранним летом, как угодно можно определять – уехал впервые на Волгу, была очень такая скверная погода, скверное лето стояло: шли долгие дожди, унылые дни холодные. И он Чехову в письме писал: «Как я сожалею, что я уехал сюда. Не мог я разве спокойно сидеть вот где-то под Москвой и писать свои пейзажи?».

Но для самого Левитана, наверное, как-то совершенно в какой-то момент неожиданно и незаметно вдруг Волга и потребность ехать на Волгу оказались совершенно необходимыми. И следующий год, и ещё следующий год он снова и снова ездит на Волгу. Четыре раза подряд, четыре года подряд он ездит на Волгу. И волга оказалась вот тем источником впечатлений сильных и очень важных, которые многое наметили иного в творчестве Левитана, что было до этого момента.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но, в общем-то, для пейзажиста волжские пейзажи, действительно с рельефом, иногда очень интересны с большими пространствами, это изрядно отличается от подмосковных равнин всё же.

Г.ЧУРАК: Это верно.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Как и Финляндия та, которую он берёт в этой работе.

Г.ЧУРАК: Конечно. И я должна сказать, что вообще Волга в русской живописи, для художников русских, для очень многих она очень многое значила. Не только, не обязательно даже для пейзажистов. Достаточно вспомнить Репинскую биографию, и вспомнить, что его «Бурлаки на Волге» рождены именно там, хотя замысел возник раньше, но те впечатления, которые были получены от поездки на Волгу, помогли созданию этого монументального полотна.

Что интереснее, что важнее всего на Волге, как говорили художники, - это пространство её. И вот эти захватывающие пространства они начинают входить и в волжские пейзажи Левитана.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот для того, чтобы, собственно говоря, поговорить о том, как художник обращается с пространством, я как раз сейчас на секундочку прервусь, чтобы объявить наших победителей, поскольку это нам позволит чуть-чуть коснуться этой темы. Потом поймёте, почему.

Итак, наши победители сегодня: (перечисляет имена и первые цифры телефонных номеров победителей), которые правильно ответили, что последним приобретением из Левитановских работ, возможно и вообще последним приобретением Павла Михайловича Третьякова, был эскиз к картине «Над вечным покоем».

Г.ЧУРАК: Это верно.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: И эскиз, который отличается, вообще-то говоря, от завершённой работы.

Г.ЧУРАК: Этот эскиз ведь можно назвать таким первым даже вариантом картины. Эскиз рождался непосредственно от тех природных впечатлений, от того вида, который открывался перед художником на озере Удомля. Он и отличается, и, конечно, очень близок по своей композиции, близок по своему настроению, по заключённой мысли вот в этом эскизе.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но, прежде всего, композиция она не имеет вот этих пространств, она не имеет этих диагоналей резких.

Г.ЧУРАК: Действительно, в ней меньше пространства воды, но, тем не менее, основные элементы этого пейзажа, который затем рождён был, написан был после этого эскиза. Эскиз уже содержит и по своим живописным качествам, эскиз в какой-то мере даже эмоциональнее, чем сама картина. В самой картине как бы успокоились вот эти непосредственные эмоциональные впечатления, всё приобрело большую такую философскую значительность, чем это было в эскизе. Хотя и эскиз тоже заключает в себе вот эти качества.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: А что интересно, кстати говоря, - в Интернете есть, как слайдовариант, так и эскизы, если вызывать картинки на «Над вечным покоем». Если кто-то сейчас это видит, то, собственно говоря, картина: у неё такой мыс слегка выдаётся с этой церковкой, а эскиз первоначальный он снимает правый нижний угол этой воды. И идёт, наверное, естественная линия – берег.

Г.ЧУРАК: Очевидно да, с выступающим таким мысом берега вдали, который в самой картине превратился в маленький островок, оторванный от этого берега. И этот островок воспринимается, как тоже такая плывущая утлая лодчонка по этому пространству – между небом и землёй.

Но всё-таки я вернусь к тому пути, которым шёл Левитан к тому значению, которое и Волга сыграла в его творчестве. И напомню нашим слушателям, что любимым местом Левитана в этих волжских поездках, он в разных местах бывал, но самым любимым местом, с которым связаны наиболее интересные и значимые его произведения, это Плёс на Волге. Там сейчас в этом дивном совершенно по красоте городке довольно давно уже действует музей Левитана, музей пейзажей и музей Левитана. Сохранился дом, в котором Левитан останавливался, в котором создавались этюды, начинали работаться картины. И именно с волжскими пейзажами связан интерес художника к решению пространственных таких задач. И не только пространственных, но и вот таких обобщённых содержательных моментов, которые заключают в себе изображения пейзажа, изображения природы, состояния природы, связанные с состоянием человека. Настроения человека и настроения природы, насколько они созвучны. И каждая из его работ заключает в себе вот эти сложные и очень тонкие движения человеческой души.

И нужно сказать, что сам Левитан был человеком очень такой непростой душевной организации, с очень сложными и подчас сам с собой он трудно справлялся с этими сложными душевными состояниями. И эта подвижность психики Левитана она всегда отражалась в его творчестве, в его картинах. И его картины с этими настроениями часто очень печальные. Они не то, что преобладают в его творчестве, но их много. А после волжских картин, целого ряда волжских картин Чехов сказал Левитану: «Ну вот, наконец, у Левитана в его картинах появляется улыбка». И сам Левитан в одном из уже поздних таких писем писал Сергею Дягилеву: «Вот я лежу и читаю Шопенгауэра. Вы думаете, что теперь в моих картинах сплошной пессимизм будет? - Нет, ошибаетесь: я слишком люблю природу». Эти слова были написаны уже после того, как была создана картина «Над вечным покоем».

А после этой картины его «Над вечным покоем» появились такие картины. Как «Март», «Золотая осень», «Весна. Большая вода». Картины, пронизанные вот этим радостным ликованием природы. И картины, в которых открыта человеческая душа, открыто человеческое сердце вот этой красоте и радости жизни природы.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но вот ведь вопрос: это уже конец Х1Х века. В общем-то, время, когда в разных местах Европы, скажем так, возникают очень любопытные формальные поиски в живописи. Насколько ему это было интересно? Он ведь наверняка был в какой-то мере с этим ознакомлен?

Г.ЧУРАК: Да, конечно, конечно. Но здесь ведь творчество Левитана в себе содержит и его такой путь развития, содержит очень много таких точек и соприкосновения, и размышлений художника, и опытов художника, самых разных. И один из таких вот опытов, один из интересов художника – это интерес к импрессионистической живописи, к импрессионистическому пути в искусстве. Импрессионизм известно он возник в среде парижских художников, и нашёл затем очень быстрые отклики вообще в европейском искусстве, в частности, и в русском искусстве.

И Левитана это тоже занимало. И в творчестве Левитана эти сближения с импрессионистическими идеями и с импрессионистическими поисками они очень определённы и очень интересны. И они появляются у него ещё в восьмидесятые годы, где-то в середине восьмидесятых годов. Но Левитана нельзя назвать импрессионистом.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, безусловно, нет. Как минимум, вот эта лихость в обращении с мазками отсутствует у него.

Г.ЧУРАК: Это абсолютно русский вариант.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Гораздо больший экспрессионист Суриков, прошу прощения, если уж смотреть на это.

Г.ЧУРАК: Его тоже импрессионистом не назовёшь, но

всё-таки интерес к импрессионистическим опытам…

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но по приёмам у него есть моменты, которые гораздо ближе.

Г.ЧУРАК: И у Левитана, например, вот такая хорошо известная картина его, небольшая по размеру «Берёзовая роща», она в Третьяковской галерее находится. И вот этот интерес к изменению света, воздуха, взаимодействия одного и другого, замечательное выражение находят в живописи этой небольшой вещи.

И «Мостик. Саввинская слобода», где художник наблюдает тончайшие изменения, тончайшие движения цвета и воздуха. И как пронизано этими движениями это небольшое произведение.

Но это один из опытов, одна из сторон его поисков. А вот как раз картина «Над вечным покоем» даёт нам возможность говорить о каком-то следующем этапе в творческих поисках художника, о его соприкосновениями с новыми движениями и в русском, и в европейском искусстве.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: На первый взгляд, она очень скандинавская, что, безусловно, каждый тут скажет: конечно, а как же? – Вот цвет, свет северный, естественно, это имеет такое сходство.

Г.ЧУРАК: Это написано до его поездки, так скажем, – в Скандинавию, в Финляндию. Но эти интересы, которые были связаны с поисками молодых художников, которые проявлялись в такой скупости живописного языка, которые проявлялись уже не в импрессионистических таких поисках и тончайших изменениях цветовых, а в интересе к большим цветовым плоскостям, в том, чтобы на большом пространстве холста работать большими цветовыми вот этими соотношениями.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Собственно, что он и сделал, если сравнить это с эскизом.

Г.ЧУРАК: Да, то, что и делает он в этой картине. И, если Эскиз он несет в себе больше живописных таких вот интересов и живописного движения, то сама картина, а она действительно уже сближает художника с интересом таких модернистических поисков. Хотя он эту грань не переходит.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но манерности, в общем-то, у него там нет, безусловно.

Г.ЧУРАК: Это следующий шаг следующего поколения.

Слишком рано Левитан ушёл из жизни. Как развивалось бы его искусство? Наверное, вот где-то в поисках этого экономного очень языка живописного, потому что его такие поздние совсем работы, когда художника интересуют вот эти лунные вечера, интересуют стога, освещённые лунным светом, такая зыбкость цветовая в его произведениях, в его полотнах. И такая действительно экономность живописного языка. Она тоже сближает его вот с этим интересом, которым можно характеризовать те произведения молодых художников, которые работали вот в этом уже направлении.

Один из современников скажет о Левитане очень такие краткие и вместе с тем ёмкие слова:

«Его жизнь бедна внешними событиями. Он мало жил, много творил и долго умирал». Ведь у него рано очень определилась, обозначилась болезнь сердца, от которой, собственно говоря, и ушёл художник из жизни.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, и которая, конечно, в определённой степени заставляло его жизнь подчинять, в том числе физическому состоянию.

Г.ЧУРАК: Многое определяло вот это физическое его состояние, физические недомогания, многое определяло и вот в этой подвижности психики художника. Но до самых последних дней Левитан всё-таки природу воспринимал необычайно чутко. И вот он в одном из самых последних своих писем писал одному из своих корреспондентов: «Вот это идеал пейзажиста, чтобы изощрить свою психику так, чтобы слышать трав прозябание!». Вот это «трав прозябание» Левитан и слушал всегда в своих произведениях. И очень как-то тонко и очень мастерски умел это выразить своей живописью.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну что ж, спасибо, спасибо. Будем ждать вашу выставку Левитана, кажется, на следующий год вы её обещаете?

Г.ЧУРАК: Да, в десятом году мы начинаем её готовить.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Я думаю, что эту эволюцию мы сможем проследить с помощью коллекции Третьяковки и других музеев.

Большое спасибо. У нас в гостях была Галина Чурак, зав. отделом живописи второй половины Х1Х-начала ХХ века Третьяковской галереи.

Ну, и кое-что о выставках, которые Москве предстоят в ближайшее время.

«ЭХО МОСКВЫ» РЕКОМЕНДУЕТ:

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Третьяковская галерея открывает на будущей неделе выставку Анатолия Шугрина. Кажется, это первая персональная выставка этого автора в России, спустя 20 с лишним лет после его смерти. Да и в выставках коллективных он участвовал только в начале тридцатых годов.

Анатолий Шугрин был учеником Михаила Ксенофонтовича Соколова, художника трагической судьбы, проведшего годы в лагерях и ссылках.

Ученик же его в послевоенное время преподавал в художественной школе. Работал, но ничего не выставлял до начала восьмидесятых, когда выставка его работ с успехом прошла в Вашингтоне в отсутствие автора.

В Третьяковской экспозиции соединятся вещи из архива семьи и зарубежных частных коллекций: живопись, графика, скульптура, коллажи и ассамбляжи.

Литературный музей тоже обращается к истории отечественного искусства.

Константин Ротов – график, карикатурист, иллюстратор, в лучших советских традициях проведший полтора десятилетия в ссылке. Семейный архив, плюс частные коллекции, плюс музей общества «Мемориал» ещё из ближайшего в городе.

Государственный центр современного искусства покажет проект (из-за громкой музыки разобрать ничего нельзя).

Современные авторы, наши и не наши экспериментируют образами классической мифологии и современными мифами.

В Московском музее современного искусства - персональная выставка Ирины Кориной.

Как автору удастся перенести свои галерейные инсталляции в огромные залы здания в Ермолаевском, вот и посмотрим.

Винзавод представит народу лучшие фотографии России. Итоги конкурса за 2008 год.

Туда же, на Винзавод, в галерею TV № 2 в гости приезжают Митьки из Петербурга.

И Дарвиновский музей обещает раскрыть публике загадки палеонтологии. Часть большого проекта, приуроченного к юбилею Чарльза Дарвина.