Дню Победы посвящается: художник-фотограф Борис Неменский и его картина "Мать" - Валентина Бялик - Собрание Третьяковки - 2008-05-04

К.ЛАРИНА: Ну что же, о прекрасном, как обычно в это время суток по воскресеньям…

К.БАСИЛАШВИЛИ: Говорим мы с Ксенией Лариной.

К.ЛАРИНА: С Ксенией Басилашвили. И сегодня у нас день рабочий, несмотря ни на что, мы все равно, Третьяковка у нас на своем законном месте, как обычно.

У нас сегодня тематический выпуск, посвященный грядущему празднику, как я понимаю, да?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Мы решили посвятить эту передачу художникам-фронтовикам и начать с Бориса Неменского.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Валентина Бялик, старший научный сотрудник Третьяковки у нас в студии. Добрый день, Валентина, здравствуйте.

В.БЯЛИК: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Ну, давайте мы скажем несколько слов про Бориса Неменского для начала, потому что имя не слишком популярное.

В.БЯЛИК: Увы!

К.ЛАРИНА: К сожалению.

В.БЯЛИК: Увы! Это имя действительно не слишком популярно, хотя и сам художник, и вообще поколение этих мастеров заслуживают нашего самого пристального и искреннего внимания.

Борис Михайлович Неменский, к счастью, до сих пор с нами. Ему 86 лет, он родился в 1922 году, и он свою деятельность художника очень долгие годы совмещал с педагогической деятельностью. И могу с гордостью и уважением сказать, что я являюсь его ученицей.

К.ЛАРИНА: И вот это только начало разговора. Не только же поэтому вы свой взгляд на нем останавливаете так пристально, что-то еще вас, наверное, привлекает, именно эта картина.

В.БЯЛИК: Это просто очень интересный художник, который в тему войны еще тогда, еще, начиная с 45-го года, внес особую, лирическую ноту.

Если вспомнить, что в первые месяцы войны появилась очень эмоциональная публицистическая статья Эренбурга, которая называлась «Убей немца! Убей фашиста!», и естественно тогда в душах людей зрело это чувство ненависти к фашизму, возникает вопрос: а не озлобились ли сердца тех наших сограждан, которые перенесли все страшные тяготы войны? И вот Борис Неменский, попав на фронт 19-летним, попав именно в качестве художника, но поверьте, он прошел все фронтовые дороги и дошел до Берлина. Так вот, Борис Неменский показывает людей на войне – и солдат, и людей тыла, в каких они оказываются условиях. И показывает, насколько их души открытые добру, теплу, любви, человеческой приязни.

К.ЛАРИНА: Вот пока Валентина Бялик говорила, я открыла картину здесь вот, на сайте на Интернетовском, и я думаю, что пришла пора уже говорить о призах.

К.БАСИЛАШВИЛИ: О призах давно пришла пора сказать.

Вопрос следующий: Имя какого живописца носит студия военных художников? Знаменитая студия военных художников. Она и сейчас существует. Я ходила на выставки современных художников, которые уже посвящают свои работы Афганистану, Чечне, другим горячим точкам. Итак, имя, какого живописца известного носит студия военных художников? Имени… и так далее. Sms: +7 (985) 970-45-45. И вы получаете за правильные ответы каталоги Третьяковской галереи, точнее, журнал новый «Третьяковская галерея», из серии «Золотая карта России» и Каталог «Русское искусство ХУ1-ХУП-начало ХХ столетий». «Иконопись, деревянная скульптура, живопись» - это собрание Иркутского областного художественного музея имени Сукачева, а также «Живопись Фархада Халилова» - это Азербайджанская школа, и Даши Намдаков тоже бонусом у нас сегодня идет. Это скульптура того мастера, того скульптора и того художника, который участвовал в создании фильма «Монгол».

Кстати, я посмотрела, очень похож.

К.ЛАРИНА: Он, кстати, получил, между прочим, «Нику».

К.БАСИЛАШВИЛИ: Очень похоже, очень, очень в его стилистике все сделано. Такие призы.

К.ЛАРИНА: Давайте, мы тогда обратимся уже к картине.

Надо, во-первых, ее описать, давайте мы это сделаем.

В.БЯЛИК: Если позволите, я начну с рассказа самого Бориса Михайловича, потому что он и автор очень интересных книг, которые рассказывают о его творческом пути, о его дорогах войны, о его педагогической деятельности.

Итак, дело было под Великими Луками, когда уставшие солдаты, и среди них был Неменский, поздно ночью, замерзшие, понятно, голодные, а главное, смертельно уставшие ввалились в одну избу. Встретила их хозяйка крайне нелюбезно. То есть, все слова, какие можно услышать, о том, что нанесли грязь, куда столько? Уже все занято, места нету, избу выстудят – все это они услышали. Они смущенно говорят: «Да ладно, ладно, нам бы только на полу прилечь».

И вот, когда утром они проснулись, во-первых, они обнаружили, что они все укрыты – кто укрыт платком, кто укрыт каким-то одеялом, кто – каким-то даже половичком. Они обнаружили, что их портянки выстираны и высушены. И эта хозяйка, все еще ворча о том: «Такие молодые! Что же вы нас здесь оставили? Почему только сейчас начинаете наступать?» - под все это они ушли.

И надо помнить, что это было воспоминание 43-го года, когда художнику был 21 год. И вот в 45-м он пишет эту картину «Мать».

Он пишет картину «Мать», где в деревенской избе, на полу спят солдаты, вот прикрытые действительно один – платком, другой – там своей шинелью, и над ними сидит эта вот женщина. Сегодня мы говорим крестьянка, тогда, конечно, называли колхозница.

Сидит пожилая женщина, с рано постаревшим лицом, печально сложив на коленях руки. Самое время сказать: натруженные руки, и вот так вот печально она смотрит на этих мальчиков, которые тут спят.

К.ЛАРИНА: На самом деле, вот я хочу сказать, что я смотрю на эту картину, она не производит впечатления такой простой крестьянской женщины-старухи, тем более пожилой. У нее какое-то иконописное лицо, очень красивое, потому что, наверное, сама фигура – она вот худенькая, у нее нет такого привычного деревенского образа вы там не увидите. Ну, это я то, что сразу вижу, то и пою, так называется.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А я, от картины по воспоминаньям своей семьи могу сказать, что это, конечно, был эпизод не единственный, характерный очень эпизод, когда в квартиры и в дома входили солдаты и оставались там ночевать. Потому что в нашей семье был эпизод, когда жили на Покровке. Уже отец был эвакуирован, была семья эвакуирована. А там, в этой большой коммунальной квартире пятикомнатной, оставалась соседка, которая была практически как родным человеком. И старший брат отца, он был в артиллерийском училище, он ушел выпускником в 18 лет служить, и погиб потом под Курском. И в 41-м году, когда все было эвакуировано, Ася рассказывала, потом мне это передавали родители, как ночью вошел весь его полк артиллерийский, все его ребята, все, ну крайний возраст 21 год, от 17-18 до 21 года. Вошли эти мальчики и расположились по всей квартире: в коридоре легли, в комнатах, на кухне.

К.ЛАРИНА: Вповалку легли.

К.БАСИЛАШВИЛИ: И она рассказывала, как она всю ночь ходила, тоже как-то как будто что-то пыталась постирать. А когда они ушли, они оставили ей свои пакеты. Там тушенка, сахар.

В.БЯЛИК: Еду свою.

К.БАСИЛАШВИЛИ: И никто потом не объявился, ни один из них. Погиб под Курском Жора, мой дядя, в 43-м. Когда была Курская битва? И погибли все, видимо, потому что, если бы

кто-то остался жив, наверняка бы зашли – знали адрес, и сказали, как дела, передали бы весточку какую-то. Это очень характерный эпизод.

В.БЯЛИК: Вы совершенно правы. Вы знаете, разовью вашу мысль о том, что эта женщина вам не кажется старухой, она действительно, я сказала: рано постаревшая лицом. У нее светлые, действительно иконописные черты.

Здесь несколько есть объяснений.

Во-первых, Неменский – это московский мальчик из интеллигентной семьи. И поэтому женский тип для него, конечно, идет от литературы, от искусства, от того, какой он видел свою маму.

К.ЛАРИНА: Мама Саши Панкратова из «Детей Арбата». Вот у меня больше такие ассоциации.

В.БЯЛИК: Понятно, понятно. Совершенно верно.

И поэтому такой тип очень близок. Когда мы думали о том, о каких же картинах здесь вот мы будем говорить, я вспомнила и картину «Машенька» 56-го года, которая тоже, как и картина «Мать» находится в Третьяковской галерее.

Он любит двойные названия. Вот эта «Машенька», у нее есть второе название «Сестры наши», потому что только сегодня, когда мы узнаем о каких-то совершенно чудовищных и страшных страницах войны, мы и сами стали и информированы, а, может быть, чуть жестче. Мы себе представляем, какой это был не только тяжкий физический, но и какой это был нравственно тяжкий труд, когда эти девочки, а надо помнить воспитание, какое – все они, что деревенские, что городские, получили до войны, и когда они оказывались в этих чудовищных условиях. Так что здесь не только эта вот девочка уставшая сидит при свете лампы.

К.ЛАРИНА: В картине «Машенька» уже?

В.БЯЛИК: Да. Вот, одна медсестра спит, а вторая вот сидит, освещенная керосиновой лампой. И это тоже очень светлое, это очень прозрачное лицо.

Дело в том, что, казалось бы, у Бориса Михайловича Неменского, что у него очень счастливая творческая судьба. Подумать только: в 23, 4 года, в 45 году он пишет вот картину «Мать», и она тут же попадает в Третьяковскую галерею. «Сестры наши», вот эта «Машенька» тоже в Третьяковской галерее.

Но надо сказать, что сегодняшние зрители и слушатели они даже не подозревают, сколько споров вызывали его произведения, какие копья ломались по поводу его картин.

К.ЛАРИНА: А что инкриминировали?

В.БЯЛИК: Ну, вот, например: с грустью, по-моему, вы уже обратили внимание, я всегда грущу, когда хорошие картины находятся не в нашем музее, а в другом. С грустью должна заметить, что вот эта картина – «Дыхание весны», что она находится в Русском музее, в Петербурге.

У Неменского в его вот этой книжечке «Доверие» у него рассказ именно от первого лица, как он проснулся непонятно от каких-то ощущений. Он проснулся от неких звуков. Это были не самолеты, это были не разрывы, это была не канонада, это были какие-то тихие щелчки.

К.ЛАРИНА: Это на фронте, да?

В.БЯЛИК: Это все было на фронте. И он вот оглядывается, и вдруг он видит, как из-под сморщенного, старого, прошлогоднего листа, как он приподнимается лист, и оттуда выглядывает подснежник, первый цветок. И вот это вот ощущение, вот это вот дыхание весны, что этот мальчик- солдатик проснулся именно не от звуков войны, а оттого, что цветы растут, художник сумел это передать.

К.ЛАРИНА: Это не понравилось кому-то?

В.БЯЛИК: Да.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Я вспомнила Толстого просто – Петя Ростов перед битвой, ночью.

В.БЯЛИК: Конечно. «Позвольте, - говорили Борису Михайловичу, - ну, ладно, этот солдат спит, при этом в стилистике того времени надо рассказать, как на переднем плане солдат в возрасте, богатырски раскинувшись, с натруженными руками». То есть, я говорю штампами. Они не мои, это цитата. А за солдатом сидит другой. Ну вот, милые дамы, вызывает этот человек хоть какое-то негативное?

К.ЛАРИНА: Это скорее, то, что сейчас сказала Ксения, это скорее вот действительно Ростов.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, Ростов перед боем.

К.ЛАРИНА: Да, потому что это именно такой юный мальчик-воин.

В.БЯЛИК: Это у нас герой, а вот за ним кто-то. Так вот, в критике появились слова, что это не наш человек: как он странно себя ведет!

К.ЛАРИНА: Это какой? Который на заднем плане?

В.БЯЛИК: На заднем плане.

То есть вот, сегодня ни вы не понимаете этой критики, ни я не понимаю. И речь о том, пойдет он в бой или не пойдет, как он себя поведет в трудную минуту. Вы понимаете, это все обрушивалось на головы, на плечи, на сердца, на чувства художника.

К.ЛАРИНА: Подождите. А вот картина «Мать» она здесь вызывала какие-нибудь тоже споры?

В.БЯЛИК: Нет, нет.

К.ЛАРИНА: Можно я скажу одну вещь, вот то, что мне показалось при первом взгляде на эту картину? Что она, вот с одной стороны вроде как реалистична, а с другой стороны – и не очень. Потому что вот возникает все-таки ощущение, что, а может быть, и не было этой встречи. А, может быть, это кому-то кажется – либо одному из солдат, который спит, что к нему мать пришла, либо матери кажется, что она видит своих сыновей. Понимаете? Это по атмосфере.

В.БЯЛИК: Поняла. Вы говорите, это так может рассуждать интеллигент 2008 года, или десятилетней давности, или двадцатилетней. Но в 45-м году подобные мысли просто прийти не могли. Дело в том, что это время было сугубой конкретики. И хочу вам напомнить, что это было время расцвета того, что называется социалистический реализм. Ведь сегодня уже все просто забыли этот термин. Что такое социалистический реализм, который был господствующим направлением в искусстве нашей страны с середины тридцатых годов и до начала восьмидесятых.

К.ЛАРИНА: Мне кажется, вы преувеличиваете – никто его не забыл. Есть даже художники, которые творят, несмотря на то, что уже социалистический реализм как бы кончился, но им никто не сказал, они по-прежнему в этой манере пишут.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но в манере социалистического реализма все-таки могли работать как плохие художники, так и хорошие. Так что, в социалистическом реализме, как в таковом, ничего плохого нет.

К.ЛАРИНА: И писатели пишут в манере соцреализма.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, либо есть талант, либо его нет.

В.БЯЛИК: Но, тем не менее, я надеюсь, вы все-таки со мной согласитесь, что для творческой интеллигенции вот это словосочетание «социалистический реализм», оно, в общем-то, несет в чем-то даже негативный характер, потому что столько трагического обрушивалось на художников, что они нарушают те или иные заповеди социалистического реализма.

Я не голословна. Я хочу обратить ваше внимание на картину, которую вы видите на обложке этой книги, эта картина – вот она: «Земля опаленная», 1957 года.

К.ЛАРИНА: Человек в окопе.

В.БЯЛИК: Эта картина писалась тогда, когда Неменский пришел к нам преподавать. Он был заведующий кафедрой живописи, и эта картина. Художника обвинили. А здесь – ее фрагмент. Вот фрагмент, а вот картина.

Его обвинили в ложно понятом чувстве патриотизма, его обвинили в том, что он позволяет себе отстраненный взгляд на войну, что война здесь дана не как подвиг советского человека, а вот в окопе солдат, который держит в руках сгоревшие зерна. То есть, перед нами именно крестьянин, колхозник, у которого душа разрывается от горя, что вот это вот поле оно все выгорело. И следует просто напомнить вам, что сегодняшние такие наши искренние чувства интереса, внимания к этим произведениям, они эти чувства совсем не такие, которые у неких зашоренных, странных, - это мягко выражаясь, критиков существовали в ту пору, несомненно.

- А почему вот, что надо делать в окопе?

- В окопе надо готовиться к бою: оружие чистить, быть напряженным.

А здесь, вот как бы ни была жестка по цвету эта работа,

все-таки вот то самое лирическое начало, которое просто свойственно Борису Михайловичу Неменскому как человеку.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Здесь вот пришел справедливый вопрос, интересно просто, от нашего слушателя : «Какие в соцреализме заповеди? Партийность, что ли?». Он считает, что это все глупости. Вы могли бы пояснить действительно? Были заповеди?

В.БЯЛИК: Нет. Социалистический реализм он не диктовал

какие-то конкретные заповеди, но он утверждал: в общедоступной, реалистической форме должны утверждаться социалистические идеалы – образы новых людей и новых общественных отношений.

Главное в соцреализме было: правдивое отражение действительности в ее революционном развитии.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Это прямо цитата какая-то, да?

В.БЯЛИК: Да, конечно.

К.ЛАРИНА: А мы изучали это. А ты не изучала в институтах?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Нет.

В.БЯЛИК: Вот она, разница поколений.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ты все это помнишь? Ты – соцреалист, я поняла!

К.ЛАРИНА: Да. Я все это помню, я в этот момент творю! (смеется).

Давайте, у нас сейчас время соцреалистических Новостей. Ирина Меркулова здесь. И после Новостей мы продолжим нашу сегодняшнюю программу «Собрание Третьяковки».

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Можно победителей назвать, да, Ксюша, у тебя там есть?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Можно. И правильный ответ, наверное, да? Это, конечно, студия Митрофана Грекова. Это студия военных художников.

В.БЯЛИК: Совершенно верно.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Там учился и там получил свое образование Борис Неменский, и состоял в этой студии. (Перечисляет имена и номера телефонов победителей).

К.ЛАРИНА: Ну вот, смотрите, значит, Борис Неменский закончил Саратовское училище художественное?

В.БЯЛИК: Да, в 42-м году. Он был эвакуирован сначала из Москвы, где он учился в училище 905 года, его перевели в Саратов, он закончил…

К.ЛАРИНА: И дальше – фронт? До Берлина дошел, вы рассказали.

В.БЯЛИК: Он дошел до Берлина. Вы посмотрите этюды, которые сделаны именно в Берлине.

К.ЛАРИНА: Вот я хотела, чтобы вы про это нам немножко рассказали, потому что я так понимаю, что у него огромное количество, наверное, таких вот графических зарисовок, которые он делал…

В.БЯЛИК: И не только графических. Это живописные, это делалось именно во время боя.

К.БАСИЛАШВИЛИ: С блокнотом прямо?

В.БЯЛИК: С блокнотом, и даже с красками.

Я бы хотела заметить, что вот сегодня я специально поехала в Третьяковскую галерею, для того чтобы встретиться с коллегами, с хранителями работ его, и для того чтобы еще несколько вот для себя что-то уяснить.

Мои коллеги все-таки пытались меня поправить, сказав, что были художники, которые просто прошли весь фронт в качестве солдат. Ну, например, великий пейзажист Грицай, прекрасный живописец, увы, ушедший раньше из жизни, чем следовало, это Гаврилов, прекраснейший живописец.

Кстати, Гаврилов тоже был с Неменским в студии Грекова. А была огромная масса художников из студии Грекова, которые направлялись на фронт в командировки. И по наивности, я не стала спорить с моими, понятно, младшими коллегами, которые говорят: «Ну, их же посылали, они потом возвращались».

Но вот, как Неменский описывает, как эта ночь накануне, вот новогодняя 43-го года ночь…

К.ЛАРИНА: Он в действующую попал армию сразу?

В.БЯЛИК: Из студии военных художников его направляют в действующую армию. И в штабе он спросил: «А как мне идти?», ему говорят: «Иди по проводу».

И вот декабрь, значит, 31 декабря. У него вся военная выкладка, плюс еще краски, этюдник, картоны, блокноты. И вот он идет, ну провод понятно – телефонный. А потом он под снег уходит и Неменский не знает, куда….

К.ЛАРИНА: По кабелю?

В.БЯЛИК: Ну да, а ему 19 лет. И, короче говоря, его арестовывают, его ведут. Чего с ним разговаривать? Новогодняя ночь, да к стенке его поставить.

К.ЛАРИНА: Фронтовая полоса, да?

В.БЯЛИК: Да. Все это он описывает. И потом только все пошли праздновать. Он просидел всю ночь, а утром все-таки объяснил, кто он такой. И его доставили в штаб.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Извините, это все-таки принципиальный момент: каким образом их командировали? Как солдат, или как художников? Потому что в Кодексе, предположим, у Верещагина, у военного художника, в личном кодексе было записано, что он не держит в руках оружия, все-таки, он не воюет, он пишет. А в данном случае, они пишут, они корреспонденты, или они еще и стреляют?

В.БЯЛИК: Они пишут. Ну, если бы, я полагаю, была бы та острая обстановка, когда нужно было бы стрелять, они бы стреляли. Но в том-то и дело, что они находятся среди боя и рисуют. Вот вам его рассказ о том, как он:

«Берлин. Идет обстрел. Бои за улицы. В укромном уголке улицы стоит кресло, в котором сидит Неменский и рисует. А пробегающие солдаты ему кричат: «Давай, давай! Все нарисуй, все, как есть, как горит Берлин!». Вот посмотрите.

Бой движется вперед, кто-то к нему подбегает, выхватывает из-под него кресло и тащит вперед. Ставят.

Понимаете, к художникам относились в высшей степени уважительно. Но бой идет. И, если он в данный момент не стреляет, а рисует, опасности для жизни у него совершенно не меньше.

К.ЛАРИНА: Как у фотокорреспондента, как у журналиста.

В.БЯЛИК: Конечно, конечно. Поэтому эти все работы для нас очень и очень дороги.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Скажите, а эти работы как-то их можно увидеть? Где они? Ведь не один только Неменский был так командирован?

В.БЯЛИК: Несомненно. Почти все художники той поры, понимаете, художники его возраста. Тех, кто были помоложе руководство Академии художеств, в общем-то, совершили

какой-то нравственный, я бы сказала, подвиг на фоне того, как сегодня в армию отправляют и юных музыкантов, и художников, и всех, кого угодно.

Так вот, во время войны! Был приказ, чтобы студентов Суриковского института на фронт не отправляли, чтобы их отправляли в тыл, чтобы они учились. Но это тех, кто уже не

22-го года рождения.

А Неменский именно прошел… Вот он выполнил свои задания – он собрал материалы, он возвращается на военных самолетах в Москву. В студии они встречаются, смотрят работы. Он пишет на материале этом я не скажу, что картины, конечно, он пишет большие этюды, которые потом будут демонстрироваться на передвижных выставках, которые тоже привозили на фронт. На фронте были же и выставки, помимо выступления артистов.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Студия Грекова? А какая еще была функция у этой студии и история? Она возникла когда?

В.БЯЛИК: Она возникла еще в двадцатые годы, в конце двадцатых.

Дело в том, что Греков он же был из войска Донского, и считался он певцом Первой Конной армии. И эти художники действительно очень много и серьезно работали. Поэтому в данном случае функция была именно художника на войне.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но это как Окна РОСТа? Это как плакатная роль? Пропагандистская в чем-то.

В.БЯЛИК: Не совсем. Художники-графики, вспомните Кукрыниксов, они же тоже выезжали на фронт. У них была и пропагандистская роль – они делали карикатуры. А живописцы, они писали.

Но мы, наверное, должны говорить о том, что те, кому посчастливилось из художников выжить в этой страшной войне, они, в общем-то, навсегда остались с этими опаленными сердцами, и я бы хотела обратить ваше внимание на картину, которую просто я помню реакцию на нее, которая была, когда она появилась.

К.ЛАРИНА: Просто роскошное полотно!

К.БАСИЛАШВИЛИ: Жалко, что слушатели не видят, о чем мы говорим.

В.БЯЛИК: В этой картине все очень интересно, потому что…

К.ЛАРИНА: Как называется она?

В.БЯЛИК: Сейчас скажу. Вообще-то, когда он написал картину, она называлась «Безымянная высота». Она написана в 60-м году. То есть, понимаете, все это было на наших глазах. И наш педагог, он выставляется, он – действующий художник.

Картина изображает некую, ту самую безымянную высоту. Вспомните, год назад мы говорили про Татьяну Яблонскую, и я была вами приглашена, говорили о ее картине «Безымянные высоты», где вот вроде бы идиллия, все заросло. Дивный пейзаж. Но все равно, окопы-то, хоть и заросшие травой, но все это осталось.

А эта картина много более жесткая. Здесь изображены два погибших молодых солдата, почти мальчики – русский и немец.

К.ЛАРИНА: Голова к голове лежат.

В.БЯЛИК: Голова к голове. Так, что их волосы почти перепутались. В совершенно выбеленной от солнца гимнастерке – это советский солдатик-блондин, и в темной форме рыженький такой – солдатик, упавший лицом в землю, это немецкий солдат.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Они погибли в ближнем бою.

В.БЯЛИК: Да, это был рукопашный бой, потому что из рук немца выпал нож.

Вообще-то эта книга очень интересная, вот я специально ее искала и вчера именно купила для встречи с вами, потому что выставок Неменского с большим и серьезным каталогом было не так-то много.

К.ЛАРИНА: Не было?

В.БЯЛИК: Нет, они были.

К.ЛАРИНА: Давайте вернемся вот к этой картине.

В.БЯЛИК: Вернемся.

К.ЛАРИНА: По сути, она уравнивает противников.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но, по сути, эту картину можно также отнести к более раннему произведению Петрова-Водкина, который свел в своем цикле и белогвардейцев, и красных.

В.БЯЛИК: Правильно, тут вам и «Смерть комиссара», и «На линии огня».

Но «На линии огня» - другой армии, это 16-го года, то есть, другой армии не было.

Хочу вернуться. Увидев эту работу, я несколько удивилась, потому что да - мальчики те же самые, да, я знаю эту картину. Но ведь вокруг этой высоты были ползущие фашисты, которые вот просто на эту высоту лезли. А на этой картине ее нет. И далее я узнала, это для меня был очень факт интересный, что это другая картина. А та картина, которую не взял ни один, не приобрел ни один из музеев нашей страны, потому что здесь ему предъявляли претензии в том, что это неправильно понятое чувство сострадания. Это неверно понятое чувство сопереживания, что нельзя уравнивать врага и нашего солдата. Кстати, из-за всего этого Неменский ушел из нашего института. Институт назывался ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ! Возникла ситуация, когда он просто не смог больше преподавать, перешел во ВГИК, где он долгие-долгие годы преподавал потом.

Так вот. Ту картину купили в Германию, в галерею «Людвиг».

К.ЛАРИНА: Ничего себе!

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но для 60-го года действительно было сильным уравнять две смерти – нашего солдата и немецкого, фашистского.

К.ЛАРИНА: Практически они ровесники? Очень важно.

В.БЯЛИК: Они ровесники. Согласитесь, я именно хочу подчеркнуть…

К.ЛАРИНА: Мальчишки! Получается обманутые мальчишки.

В.БЯЛИК: Совершенно верно. Я именно хочу подчеркнуть, что, в общем-то, Неменский, совершенно еще молодой человек – ему нет и сорока, ему 38 лет, и он пишет такую картину. Это большая мудрость, это человеческая мудрость.

К.ЛАРИНА: Мужество какое!

В.БЯЛИК: И какое мужество!

Дело в том, что действительно это человек, который не оглядывался на то, что скажут. И, читая его воспоминания, убеждаешься, насколько тогда были важны встречи со зрителями.

Вот, с одной стороны, бумажное вот это расследование журналистское и критика – почему он так пишет. С другой стороны – простые люди, которые пишут ему письма и говорят, что картина правильная. Мы все погибли, у всех у нас души, опаленные в этой мясорубке.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Татьяна, наша радиослушательница, пишет, что в семидесятых ей рассказывали, что картина «Два солдата» была у нас запрещена, и ее запретили выставлять. И сейчас ее тоже у нас не увидеть. В Германии только.

К.ЛАРИНА: Да?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Так и есть.

В.БЯЛИК: Первый вариант картины, та картина находится в Германии, а эта, простите, собственность художника. Она находится в его мастерской.

Дело в том, что если «Безымянная высота» - это теперь название, взятое в скобки. А дал вот этой новой картине «Это мы, Господи!».

К.ЛАРИНА: Слушайте, вообще...

К.БАСИЛАШВИЛИ: Я думаю, что такое отношение к войне может, наверное, быть и право на такое осмысление той войны, наверное, имеют только люди, которые эту войну прошли, которые в этой войне участвовали.

К.ЛАРИНА: Вот он точно имеет на это право.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Как в последней книге у Астафьева «Веселый солдат», которая начинается с того, что «Я всю жизнь думаю о том, зачем я убил того немца с большими руками крестьянина, который протягивал кабель буквально в ста метрах от меня, в пределах видимости. Но я был мальчишка, а ему было где-то за 50. Наверное, отец семейства. Вот что его сюда занесло к нам? Что меня занесло? Зачем я взял и выстрелил в него? И он умер». Он всю жизнь об этом думал. Но только он, наверное, мог сделать такой вывод, что убивать его не надо было, потому что прошел через этот ужас. И, конечно, у Неменского такое же право видеть так.

В.БЯЛИК: Несомненно.

Я бы хотела обратить ваше внимание, что Неменский действительно идет от своих личных переживаний, которые умножаются и на мудрость, которая приходит с годами, на осмысление действительности.

К вопросу, почему Неменского совсем не знают нынешние поколения.

Может быть, потому, что его работы, ну вот, та же «Машенька» или «Мать» они очень тихие. В них нет, они камерные.

К.ЛАРИНА: Они камерные, в них нет такой орущей, гремящей победности.

В.БЯЛИК: Понимаете, мы знаем, мы бесконечно ценим великие произведения Павла Дмитриевича Корина, его триптих «Александр Невский». Это совершенно один разговор, это один аспект. А есть искусство монументальное, а есть искусство лирическое. И вот Неменский он работает именно в этом ключе.

Вы справедливо совершенно обратили внимание, что для него вот эта тема она будет продолжаться.

Да, его работы чуть литературны. В Вологодской областной картинной галерее находится его картина 1980-го года, которая называется «Здесь твой сын». А в скобках – «Ради жизни». То есть, видите, у него всегда идут литературные названия.

Помните ту девочку, которую охраняют солдаты, как в коконе, а здесь – только что родившийся ребенок. Лежит вот эта вот женщина, которая только что родила. А родила она где-то среди почти боя, потому что кто-то вот убитый, старуха держит этого младенца, кто-то защищает. На переднем плане, на коленях совсем, юный мальчик. То есть, вот эта вот тема жизни и смерти она очень важна для Неменского.

К.ЛАРИНА: Мне кажется, что здесь даже видно по тем немногим картинам, которые сейчас мы с вами рассматриваем, ценности человеческой жизни каждой! Как была важна эта тема для него, как я понимаю. Потому что мы говорим: камерные, тихие, лирические. Но всегда про конкретного человека история из массы народной.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А можно еще вернуться к его корреспондентской деятельности в студии Грекова?

Насколько я знаю, работа фотографов, которые снимали на полях сражений, каждый снимок проходил жесточайшую цензуру. Ничто не шло в печать сразу же. И была выставка в Музее современного искусства в Ермолаевском переулке о блокадном Ленинграде, где было продемонстрировано, насколько те снимки, которые мы знаем, насколько все они цензурированные, и сколько из них изъято.Негативы можно было посмотреть там же. Это безумно интересно! Происходило ли то же самое с работами студийцев Грекова и с работами Неменского с фронтовых полей?

В.БЯЛИК: Естественно вполне, его, как и многих художников, обвиняли, что это всего лишь путевые зарисовки, что это все может отнестись к рубрике «И так бывает», а где вот та острота невидения? То есть, по материалам, которые он привозил, он очень много их потом перерабатывал.

Но, что я хотела бы подчеркнуть, что, понимаете, Неменский действительно хорош в своих не очень крупных вот этих лирических произведениях. Он идет от этюда, это у него блистательно. Когда некоторые картины достигают двухметровой ширины, немножко теряется такая вот его какая-то щемящая искренность.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А где эти блокноты находятся военные?

В.БЯЛИК: В семье. Что-то находится в музее, конечно, уже Вооруженных Сил, что-то находится в семье.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Это невероятно интересно было бы увидеть, потому что всегда производит впечатление живого сопричастия, участия. Это даже не фотоаппарат, это живая рука. Понимаешь, это тот листок, который этот порох вдохнул.

В.БЯЛИК: Конечно, конечно.

К.ЛАРИНА: А в газетах публиковались его рисунки вот во время войны? Еще можно один вопрос задать?

В.БЯЛИК: Публиковались, публиковались, да.

К.ЛАРИНА: А портреты были в его военных …

В.БЯЛИК: Нет. Были небольшие наброски, нет, тогда еще к портретам он не обращался. Он обращался позднее.

Его безумно интересовала еще одна тема, причем эта тема, которая пришла уже после войны – это женщины войны. Но вот не «Мать», не «Машенька», не «Солдаты», не «Девушки-солдаты», а те не состоявшиеся невесты, не состоявшиеся жены, не ставшие даже вдовами, которые вот так вот и прожили.

Он пишет в своей книге «Доверие», что «Я просто их помню. Им становилось 30 лет, им становилось 40, 50. Жизнь проходила, и только горькие складки вокруг рта и боль в глазах застывала».

Так, понимаете, то, что мы с вами знаем у моего любимого Попкова, вот его «Северная песня», «Вдовы». Но это следующее поколение художников. Попков, он все-таки 32 года рождения. Он по-другому дает тему. А это вы видите вот разные варианты картины, где он дает этих трех женщин, из которых одна – такая огромная, крупная. Ну, из тех, которые шпалы таскают. Вот вы ее видите. Вторая такая бывшая модница, стареющая модница, которая пытается там и волосы начесывать по моде того времени, и губы красить. И, наконец, последняя – такая вечная девочка. Вот особенно этот жест этих трогательных, вот таких вот протянутых ручек.

То есть, понимаете, они не стали никем. Они не были ни невестами, ни женами, ни вдовами. Это же страшная тема, это страшный пласт наших женщин, обездоленных войной. И, в общем-то, так об этом рассказ.

Это городские женщины, в них нет суровости Попковских старух с этими прямыми спинами, в этих красных одеждах. Это городские женщины, которые собрались за своим вот этим дешевым и скромным застольем. Но боль от погибших душ она, естественно, в нас присутствует.

К.ЛАРИНА: Много в Третьяковской галерее картин Неменского?

В.БЯЛИК: В Третьяковской галерее 37 произведений.

К.ЛАРИНА: Целый зал!

В.БЯЛИК: Но, к сожалению, нет, это уже не зал, потому что в нынешней экспозиции вы Неменского не встретите.

К.БАСИЛАШВИЛИ: В фондах только?

В.БЯЛИК: Только в фондах. Я специально, мне говорят: «Почему ты не звонила по телефону?». Я пришла, прошлась по залам. Дело в том, что наша экспозиция очень интересна. Уже у нас не делятся художники – здесь – нонконформисты, а здесь –так сказать, художники, которых выставляли. Уже теперь это общая экспозиция. Но, увы! В той общей экспозиции исчез, растворился зал, посвященный художникам во время войны. Ведь это две разные темы: художник, пишущий войну и художник во время войны.

Петр Кириллович Суздалев, доктор искусствоведения опять же наш учитель. Он защитил докторскую на этой большой монографии, где он разделяет темы: «Художники во время Великой Отечественной войны» и «Произведения, посвященные Великой Отечественной войне».

К.БАСИЛАШВИЛИ: А какие произведения – посвященные, и те, кто прошел войну, можно увидеть того вообще периода? Это, наверное, Локтионов, все-таки висит «Письмо с фронта».

В.БЯЛИК: Был. Висел.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А что, сейчас нет его в постоянной экспозиции?

В.БЯЛИК: Думаю, что есть.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну вот, люди захотят прийти перед 9-м мая посмотреть что-то из военной темы. Что есть? Пластов, наверное, есть? Дейнека. «Москва. 41-й год», может быть, есть?

В.БЯЛИК: Да. «Окраина Москвы».

Дело в том, что устроителям нынешней экспозиции показалось интересным, и это очень правомочное и очень достойное мнение, что война опалила не только тех, кто ее прошел, а тех, кто был во время войны подростками. Ну, тот же вот Попков, или Гелий Коржев, то есть, те, которые потом, в шестидесятые годы вот в том самом суровом стиле стали показывать войну, показывать ее трагедию. И эти художники у нас представлены.

Кроме того, у нас графика представлена, где тоже масса художников, которые были на фронтах.

Поэтому прийти в Третьяковскую галерею всегда очень важно.

Неменский – я не случайно несколько раз говорила о лиризме его. Его картины не с каждой картиной соседствуют. Вот когда в экспозиции была вот эта вот работа. Посмотрите «Память Смоленской земли», где …

К.ЛАРИНА: На столе, струганном - каска и котелок.

В.БЯЛИК: Да. Горшок. То есть, вы видите разбитый уже чугунок и простреленная каска. И вот, когда эта работа висела, то своей жесткой монументальностью она вполне соседствовала и могла находиться рядом с другими работами.

Сделать экспозицию ведь очень сложно, очень трудно, и прекрасные работы могут просто погибнуть в каком-то взаимном соседстве, если оно не будет глубоко продуманным.

К.ЛАРИНА: Мы должны уже заканчивать. Спасибо вам большое за то, что познакомили с таким интересным, необычным, совершенно не вписывающимся в советский контекст художником.

Борис Неменский. Запомните это имя те, кто слышал его впервые. И спасибо Валентине Бялик за такой рассказ. Спасибо вам!

В.БЯЛИК: Благодарю вас.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Спасибо.

«ЭХО МОСКВЫ» РЕКОМЕНДУЕТ:

К.БАСИЛАШВИЛИ: В Третьяковской галерее наступили горячие дни – завершение самых интересных выставок сезона.

Следует поспешить на Крымский вал, где до 18 мая открыта выставка «Золотое руно», Русский Серебряный век в московском его преломлении.

В Инженерный корпус. Там 11 мая закроется, уедет обратно домой, в Париж выставка Анри Тулуз-Лотрека. До свидания, «Парижские удовольствия»!

Выставка графики русская и советская пока еще открыта в главном здании, в Лаврушинском переулке. Но 18 мая она отправится в хранилище: рисунки не могут долго оставаться на свету, и в фондах им намного комфортнее, - говорят специалисты. Вот уедет в фонды и не увидите вариантов полотна Валентина Серова «Одиссеей и Навзикая». Так что спешите!

На смену этой графической экспозиции придет другая: 27 мая откроется выставка «Магия акварели», которая продолжит серию, посвященную техникам и материалам рисунка.

Галерея предупреждает, что 8 мая выставка Тулуз-Лотрека работает до 22-х часов. Сегодня и 11 мая студенты посещают галерею бесплатно.

Ну, а 18 мая, в Международный День музеев не только галерея открыта для бесплатного посещения, все музеи бескорыстно работают в этот день.

Любимое мною число – 13 популярно в мае. Именно в этот день, 13 мая, аукционы Дома Кристи представят лоты ближайших торгов в Лондоне. Это картины художников –предосуэлитов. Их нет в российских собраниях, так что шанс уникальный.

Из ближайших открытий – АРТ-Москва в Центральном Доме Художника, выставка памяти Дмитрия Александровича Пригова в Музее современного искусства, в Ермолаевском переулке.

Эти проекты доступны для зрителя, начиная, опять же, с 13 мая.

6 мая советую заглянуть в Музей личных коллекций, который представит собрание необычного коллекционера. Оказывается, президент Украины Виктор Ющенко не чужд искусствам и увлечен национальной скульптурой и иконой своей страны. Собрание Виктора Ющенко в Музее личных коллекций -до конца мая.