Картина "Семья у моря" - Ирина Лебедева, Дмитрий Жилинский - Собрание Третьяковки - 2007-09-16

К.ЛАРИНА: 14 часов 11 минут. Добрый день еще раз! Здесь в студии Ксения Ларина и Ксения Басилашвили. Ксюша, добрый день!

К.БАСИЛАШВИЛИ: Добрый день, Ксюша.

К.ЛАРИНА: Начинаем нашу программу «Собрание Третьяковки». И тот редкий случай, когда у нас в гостях будет художник, сам автор.

Здесь в студии Дмитрий Жилинский, народный художник России. Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич!

Д.Д.ЖИЛИНСКИЙ: Добрый день.

К.ЛАРИНА: Здравствуйте! И Ирина Лебедева, заместитель Генерального директора Третьяковской галереи. Здравствуйте, Ира, добрый день.

И.ЛЕБЕДЕВА: Добрый день.

К.ЛАРИНА: Конечно же, будут подарки. Но подарки не просто так, а с автографом, да?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Обязательно, обязательно! И вообще я хочу сказать, что для меня лично сегодня очень радостный день, радостное начало.

К.ЛАРИНА: Ксения только с выставки приехала, кстати.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, да! Потому что в свое время, несколько лет тому назад, гуляя по Крымскому валу, где находится собрание современного искусства ХХ века, я помню, каким чудом для меня стала встреча с картиной Дмитрия Жилинского «Воскресный день». Я, честно говоря, до этого с творчеством художника знакома не была. Но приехала из Петербурга, в Русском музее, видимо, не нашла, и вот это было, как, не знаю, встреча с ярким, теплым днем, таким сухим, знойным и при этом чуть-чуть прохладным. Я попала в какую-то свою среду, вглядевшись в его картину «Воскресный день». И я просто счастлива, что открылась персональная выставка к круглой дате – к 80-летию автора. И мы Вас поздравляем!

Д.Д.ЖИЛИНСКИЙ: Спасибо, спасибо!

К.БАСИЛАШВИЛИ: Выставка замечательная! Она сейчас, уже в первой половине дня, а она открылась только 13-го, уже полна народу. Ходят люди разных поколений: и молодежь, и старшего возраста. И мне кажется это очень радостно.

К.ЛАРИНА: Ну, что же, давайте мы сразу скажем, что мы сегодня отдаем. Ксюш, скажи, пожалуйста.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Мы сегодня отдаем каталоги, альбомы, наверное. Это и каталог выставки.

Д.Д.ЖИЛИНСКИЙ: Каталог выставки. К выставке, да.

К.БАСИЛАШВИЛИ: (продолжает): и одновременно художественный альбом – с текстами, с биографией, с рассказами о ряде картин, с подробными рассказами о некоторых картинах. И нужно ответить на вопрос. У нас есть три каталога, которые мы отошлем, или в Москву, или в другие города.

Вот наш вопрос. Внимание!

Дмитрий Жилинский, как известно, писал портреты королевской семьи Дании. И для него совершенно случайна была встреча во дворце с портретом кисти его двоюродного деда, выдающегося русского художника – это портрет Александра Ш. Вот назовите, пожалуйста, кто этот знаменитый живописец, который является двоюродным дедом Дмитрия Жилинского?

К.ЛАРИНА: Пожалуйста, присылайте ваши ответы на SMS: +7 (985) 970-45-45. Ксюш, мы только на SMS принимаем ответы?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да. У нас время только на SMS.

Кроме того, я еще хотела сказать нашим радиослушателям, что вы можете позвонить к нам на радиостанцию: 202-92-29 после передачи, и кто хочет попросить билеты на открытие выставки на Вернисаж, который состоится 18 сентября, в 4 часа дня живописи и графики Андрея Грасицкого.

Также в Третьяковской галерее откроется выставка Марии Илькониной. Добро пожаловать!

К.ЛАРИНА: Ну, и прежде, чем начать разговор с нашими гостями, давайте послушаем нашу традиционную рубрику «Случай в музее».

К.БАСИЛАШВИЛИ: От Валентина Родионова, директора Третьяковской галереи.

СЛУЧАЙ В МУЗЕЕ

Какое-то время назад прихожане нашего храма возмущались, что икона находится в храме, а не в Успенском соборе в кремле, самая почитаемая на Руси икона – Владимирская Богоматерь.

Я при встрече с патриархом об этом сказал, и говорю: «Как нам быть? Все-таки вот возмущение прихожан – это серьезно, и надо как-то им разъяснить, что она находится на своем законном месте».

Святейший подумал и сказал: «Вы мне напишите, а я Вам отвечу». И вот он мне ответил письмом, которое находится сейчас в нашем храме, где он убежденно сказал, что она находится на своем месте, и что она находится там, где проходят постоянно службы, как полагается.

А в Успенском соборе в кремле там службы проходят очень редко. И, если кто-то хочет посмотреть, что написал патриарх, приходите, пожалуйста, в наш храм. При входе в храм висит это обращение святейшего патриарха.

БЫВАЕТ ЖЕ ТАКОЕ!

К.ЛАРИНА: Ну, а теперь возвращаемся в студию. Еще раз напомню, что сегодня в гостях у нас народный художник России Дмитрий Жилинский, чья персональная выставка, как вы уже поняли, открылась в Третьяковке.

Я попрошу Ирину Лебедеву все-таки представить Дмитрия Жилинского именно как художника Третьяковки. Что вас связывает?

И.ЛЕБЕДЕВА: Ну, я думаю, что с Дмитрием Дмитриевичем Жилинским Государственную Третьяковскую галерею как крупнейший музей национального искусства связывает очень много: и давние наши взаимоотношения, и наше собрание, достаточно хорошее собрание, где представлены очень известные его работы. И одна из, наверное, самых таких известных, одно из самых известных его произведений – это «Семья у моря», которая, по сути, стала для нас как бы визитной карточкой художника в нашем собрании, и которая воспроизведена на обложке нашего альбома, на многих открытках, плакатах и так далее.

Для нас выставка Дмитрия Дмитриевича Жилинского просто персональная выставка заслуженного мастера. А то, что мастер заслуженный и интересный ни у кого не вызывает сомнения.

Для музея такого уровня, как галерея, которая работает с искусством ХХ века, очень важно сейчас, в начале ХХ1 века, приступить к осмыслению того материала, который был сделан во второй половине ХХ века, когда еще можно какие-то реальные свидетельства получить, когда можно заново пересмотреть свое отношение к тому материалу, который мы сейчас называем «советским искусством». И сейчас это очень важно.

И выставка Дмитрия Дмитриевича Жилинского как раз показывает, что наш взгляд сейчас иногда точно так же зашорен, как он был зашорен когда-то раньше.

Мы сейчас пытаемся уйти от бывших идеологических клише, и совершенно по-новому воспринимать этот материал. И нам кажется, что эта выставка дает возможность всем поколениям наших зрителей познакомиться с живописью второй половины ХХ века и заново это переосмыслить.

К.ЛАРИНА: Я сегодня тоже, когда готовилась к программе, смотрела на картины Дмитрия Жилинского здесь, ну, в Интернете, естественно. Конечно, все я их помню и знаю, самые известные, поскольку это мое детство. Я посмотрела год написания картины «Семья у моря». 64 год, да? Именно вот в этом году, в 64-м году, моя семья была у моря, а я вот была вот такая вот, как вот этот вот ребеночек. Вот на таком же… Я не знаю, какое море здесь изображено, Дмитрий Дмитриевич, какое это море?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Это какое море?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Черное море. Это моя родина.

К.ЛАРИНА: А скажите, пожалуйста, наверное стоит, Ксюша, перечислить самые известные картины Дмитрия Жилинского, поскольку они у каждого нормального человека советского, а мы все родом из советской жизни, они все возникают тут же в памяти, когда называешь. Вот «Семья у моря», и еще? «Гимнастка», наверное.

К.БАСИЛАШВИЛИ: «Гимнастка СССР». Как оказалось, портретная.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Вот здесь моя мама с внуками.

Вообще, в Русском музее, вот Вы сказали… А там – одни из лучших моих картин…

К.БАСИЛАШВИЛИ: Я не усмотрела. Вот это было мое упущение, я открыла это в Москве.

Что? Наверное, еще «Портрет Чернышевых».

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Ну, это мой учитель. Я очень благодарен судьбе, что я встретил в жизни таких замечательных художников и людей, как Фаворский, Ефимов, Корин, Николай Михайлович Чернышев, Чуйков – это мои были и учителя, и друзья, которые меня понимали и поддерживали, и очень всегда относились строго, что я делаю. И никогда не хвалили, если я сделал не то. Говорили всегда правду.

Я помню, как я написал вот эту большую картину «Купающийся солдат», или «Строители моста», она была выставлена на Четвертой молодежной выставке. Корин – я у него был в гостях, говорит: «Дима, хорошо написал, очень хорошая картина! Задний план особенно. Но передний план Александр Иванов бы лучше сделал». Правильно сказал! Потому что я действительно обожаю этого художника.

К.ЛАРИНА: Да, Ира, пожалуйста!

И.ЛЕБЕДЕВА: Я хотела бы для наших слушателей добавить, что эта работа долгое время была в запаснике Союза художников. И в прошлом году, когда Союз художников согласился передать в дар Третьяковской галерее к ее 150-летию ряд произведений, мы на Валу как бы нашли эту работу, и попросили у Союза художников нам ее подарить. Работа прошла длительную реставрацию. Сейчас она впервые представлена зрителю. И нужно сказать, что Дмитрий Дмитриевич тоже не знал, где, собственно, находится эта работа. И эта встреча художника с картиной вот сейчас произошла.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: После многих лет, да.

К.БАСИЛАШВИЛИ: На выставке зрители встречаются с потрясающей Вашей работой, которая, я думаю, что ну тоже это такая часть биографии, которая долгое время была закрыта: «Арест отца. 37 год». И далее, внизу, копия вот того самого, реабилитационного листка, в 57-м, поступившего к вам в семью, о том, что никаких обвинений, расстрелян, в общем-то, по ложному обвинению. Вот. И дед Ваш, и отец подверглись репрессиям. Ведь Вы были совсем маленьким мальчиком тогда.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да. Мне было 10 лет. Я помню, - в книжке это написано, - как увидел арестованного отца, которого везли военные.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Вы помните этот момент, да?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да. Я был… Ну, 10 лет. Я встретил дрожки, ну такая была - не дрожки, а линейка, как мы называли, четырехколесная. Отец сидит и рядом двое военных. Я гляжу: мой папа с военным поехал. Почему тепло, а он в шапке в зимней, в шубе. А когда пришел домой, увидел этот разгром и плачущую маму, бабушку и так далее.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А чем занимался отец?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Он был техник-конструктор. Он работал на электростанции.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А что было? – 10 лет без права переписки?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да. Но это сразу обычная такая форма, когда человек уходит.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А дед?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: А дед был расстрелян в 29-м году. У нас была коммуна, такая настоящая коммуна, о которой мечтали интеллигенты, где все были равны и не чурались никакой работы. И вдруг в 29-м году раскулачили. Рояль утопили в речке, дом большой сожгли, а деда расстреляли. Да.

К.ЛАРИНА: Ваши картины последнего времени написаны на библейские сюжеты. Почему такая тема?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Библейский сюжет? Вы знаете, я даже не могу ответить, почему. Вдруг я стал читать, смотреть, задумываться. Во-первых, традиция великих мастеров, которые делали прекрасные произведения на библейские сюжеты и христианские.

И первая моя была работа – это «Распятие».

Когда я написал картину «Арест отца», я все время думал о невинных, которые были погублены вот в годы репрессий. И долго я не решался. Но, когда я увидел картину Абуладзе «Покаяние», я в тот же день взял этот лефкаст, на котором я начал писать, и начал писать эту картину. И надпись написал, что посвящаю всем невинно погибшим в период репрессий.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А сколько отцу было лет? Он совсем молодым был человеком?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Молодым – 37 лет. Я вот так представляю: 37 лет застрелили ни за что человека.

К.ЛАРИНА: А на Вашей судьбе это как-то отразилось? Что сын врага народа?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Вы знаете, морально. Я, слава Богу, у меня замечательная мама моя. Когда погиб брат, она все сделала для того, чтобы я учился. И вот я попал в Москву, в такой круг, как Фаворский, Ефимов-Симанович. И я считаю, что у меня как у художника удачная семья. Но меня всю жизнь мучил вопрос, когда писали анкету, - папа, мама, дедушка, бабушка.

Это я помню, когда в Манеже была какая-то выставка, и мог вслух сказать: «Вот перед вами стоит сын врага народа», - так называли. Это же страшно! Но, слава Богу, эти времена прошли. Дай Бог, что никогда не вернутся.

К.ЛАРИНА: Наш разговор, безусловно, будет строиться вокруг Ваших картин, поскольку каждая картина, даже в том альбоме, в том каталоге, который я листаю, это отдельная история, отдельный период Вашей жизни, да?

Вот прямо навскидку открываю – «Весна Художественного театра». Совершенно удивительная картина, посвященная Московскому Художественному театру.

Кого здесь только нет, да?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Это очень любопытно. Это юбилей – 90 лет Художественному театру. Ко мне обращается Министерство культуры: «Дмитрий Дмитриевич, вот мы хотим написать картину и подарить Художественному театру. Заключите договор». Я говорю: «Как я могу заключить, я еще даже эскизы не сделал? На что? Как? Что»? Я говорю: «Вот напишите, я напишу, а вы тогда примете, и мы тогда будем говорить».

Но я пишу, перечитал… Я очень благодарен, что мне поручили написать такую вещь. Я перечитал про каждого, познакомился – там же колоссальное количество действующих лиц.

Ефремов приезжал ко мне в мастерскую. Говорит: «Не пиши то, что было, а пиши, что могло быть. Кто был вокруг Чехова? Кто любил театр». И так далее, и так далее.

И там у меня писатели: и Бунин, и… И так далее. И Мамин-Сибиряк…

К.ЛАРИНА: Горький, Книппер.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Чехов.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Но это все артисты, но там и даже внизу Коровин есть, и Рахманинов.

К.ЛАРИНА: А Олега Ефремова нет, почему тогда? Не было у Вас идеи Олега Ефремова тоже написать?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Ну, Ефремов-то помоложе.

К.ЛАРИНА: Ну и что? (смеется).

Д.ЖИЛИНСКИЙ: У меня было еще предложение – сделать там роспись. Кстати, там я хотел написать Ефремова. Но роспись не состоялась. И вот такая картина. Вдруг звонят: завтра торжество. Я прямо из мастерской привожу, и она так там стояла 12, или сколько лет все.

К.ЛАРИНА: А сейчас она где?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: А сейчас она на выставке в Третьяковской галерее.

В общем, это моя вещь. Ну, естественно, она … Я очень благодарен за то, что я сумел ее написать заказчикам. А, кстати, Ефремову и артистам, которые мне помогали, рассказывая о том, о сем.

К.ЛАРИНА: Дмитрий Дмитриевич, а как возникли циклы королевских портретов?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Ну, это тоже случай. Счастливый случай.

Я был знаком с Алексеем Александровичем Обуховым, когда он был еще зам. министра иностранных дел. Потом он любитель искусства. У него небольшое, но хорошее собрание нашего искусства, начала 20-х годов. И вдруг звонок – он оказался послом в Дании.

- Дмитрий Дмитриевич, вот у нас тут наступают торжества: 500 лет дружбы Дании и России, что бы Вы предложили нам сделать?

А у него уже были задумки. Я, конечно, брякнул: «Написать королеву».

- Вот, вот, с этим к Вам и обращаюсь.

Это была большая сложность, так как вы знаете историю: Николай, Дагмара и так далее, с Данией. Но ей, королеве, показали мои работы, я специально послал натюрморты, книгу. И ей понравились мои работы. Она согласилась позировать.

И вдруг получаю я телефон: «Дмитрий Дмитриевич, через три дня Вам королева позирует. Немедленно идите в посольство, там уже Вам выдадут билеты и все такое». И так и случилось.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Королева Дании?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Королева Дании. Да, да! Елизавета Вторая.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А Вы говорили мне перед эфиром, рассказали мне замечательный эпизод, когда королева сказала, что вот она в такой позе не хочет позировать. Что она не чувствует себя столь венценосной.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Во-первых, эта семья очень образованная, очень воспитанная. И вот я там узнал, что такое королевская точность. Абсолютно – секунда в секунду, когда я писал.

А вот как ее написать? – Традиционно? Ну, наши - Елизавету, Екатерину как писали? Я перелистал, все посмотрел, сделал эскиз, будучи там: королева стоит у стола, какие-то бумаги, обстановка дворца.

Она посмотрела: «Дмитрий Дмитриевич, мне очень нравится Ваш эскиз. Но простите, я не Екатерина Вторая». Я понял ее скромность. Действительно, она не хочет выглядеть диктатором и самодержцем, какие были наши императоры.

Я потом случайно узнал, что она очень любила своего отца, деда и родственника Александра Третьего. И я ее сделал: как бы проходит она мимо портрета по галерее. Вот так.

К.ЛАРИНА: А Вы ее одели, или она вот в этом платье Вам позировала?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Нет, я ее только рисовал. Написал этюд головы. Все это - я манекен надел, посмотрел, - все такое

прочее. Я ее не мучил. Но она с удовольствием! Она мне 11 раз позировала. И говорит: «Дмитрий Дмитриевич, если еще нужно, я еще буду позировать». На это потребовалось у меня 40 дней, 40 дней я писал портрет.

К.ЛАРИНА: Ну, что же, я напомню, что сегодня в нашей передаче «Художник Дмитрий Жилинский» в нашем «Собрании Третьяковки». Сейчас у нас Новости. Потом продолжим программу.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Ну, что же, напомним, что сегодня в гостях у нас художник Дмитрий Жилинский, Ирина Лебедева, заместитель Генерального директора Третьяковской галереи и ведущие передачи Ксения Басилашвили и Ксения Ларина.

Ксюша, вы там вопрос какой-то договаривались задать Дмитрию Дмитриевичу, я видела, Ирина там просила: «А вы спросите про это, и про это».

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, там с королевской семьей все это связано, потому что действительно огромный сюжет – ведь написана не одна королева, а вся королевская семья. И там красавцы молодые люди, принц-красавец там есть на портрете. И вот у Ирины было, что добавить по этому поводу?

И.ЛЕБЕДЕВА: Да. И мне хотелось бы сказать, как родилась, собственно, идея – привезти из Дании, из королевского дома портреты для того, чтобы показать на нашей выставке.

Конечно, мы стремились сделать персональную выставку художника, которая представила бы самые известные его работы и представила все периоды творчества.

И нам показалось, что парадный портрет – это очень редкий жанр вообще для нашего искусства. И у нас родилась идея – попросить в королевском доме Дании на нашу выставку несколько портретов.

Конечно, мы очень верили в успех: без этого начинать такое сложное дело было бы невозможно, но, тем не менее, как бы

верили, и до конца сами себе не верили, что у нас это получится. И мы, конечно, очень благодарны всем, кто нам с этим помог. И портреты представлены на выставке. Мы даже специально перенесли дату открытия этой выставки на 13 сентября, когда один персонаж, одна персона – Его Королевское Высочество принц Иоаким Датский прибыл в Москву для участия в параде военных оркестров «Кремлевские зори». И мы приурочили открытие этой выставки с тем, чтобы принц смог принять участие в торжественной церемонии открытия выставки. И мы очень благодарны за это.

Принц произвел на нас впечатление самое замечательное: он достаточно демократичен, с удовольствием отвечал на вопросы журналистов. И это совершенно для нас небывалое и необычное дело, чтобы мы получили работы с такого места.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Дмитрий Дмитриевич, мне очень интересно: как художник выбирает свой путь? Потому что Вы начинали работать в то время, когда активно развивались и другие направления в искусстве: абстракция, поп-арт, соц-арт как сейчас его называют. Вы выбрали для себя такое реалистическое, гипертрофированное в чем-то, реалистическое направление. Почему? Отчего? С чего Вы выбрали именно такой путь? Что стало толчком?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Я думаю, я обязан моим учителям – и в институте, и моим учителям дома у того же Ефимова-Симановича, Фаворского. Потому что я любил, в общем, природу, любил красоту, которая проявляется в любом, так сказать, живом – росток ли, дерево, человек, или что – это все прекрасно. Я всегда вспоминал выражение древних художников, что «Самый великий Творец – это Господь Бог». И наша задача: эту красоту, которую он создал, воссоздать в доступной нам форме. Будь то скульптура, живопись и так далее.

Это как-то запало в моей голове, и я очень старался все просмотреть. Ну, вначале нельзя было ездить за границу, я все это смотрел по книгам. И полюбил искусство.

Вот очень мне нравилось искусство раннего Возрождения. Но, безусловно, мы любили и позднее – и Тициана, и Микеланджело, и так далее. Но вот эта наивность, ясность и простота подачи сюжета, причем не натурально, вот как это видится, а по сущности содержания. Это мне очень как-то нравилось. И я от этого не отходил никогда. Хотя пишу с натуры, и я очень люблю импрессионистов. Мне очень нравится наш авангард ранний.

Прошу простить, но поздний авангард, когда люди меняют свое внимание, то есть, не то, что… ну свое творчество из-за того, за что платят, что модно, что… Это ужасно! Это ужасно!

Вот я в книге там пишу, что я жил в семье, где никогда о деньгах не говорили. Говорили только, как ты делаешь, что делаешь. А не о чинах… И вот сегодня этот мусор, который у многих людей в голове, что – а как же?! А действительно, страшная вещь: кончают вуз, учат одному, выпускников мы выпускаем, а вдруг рядом – человек, бывший парикмахер знаменит – сделал то и другое. Это очень страшные вещи. Я считаю: диктат денег – это самый страшный цензор в искусстве.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Вы так пишете цветы, так пишете деревья, они у Вас так прописаны! Такое ощущение, что Вы – прекрасный знаток ботаники, что Вы знаете сорта…

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Вы знаете, это внимательное отношение. Вот Вы мне сказали, что у Вас все люди прекрасные. Дело в том, что создание природы, как проще говорить, - это красота.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но Вы знаете, Вы разбираетесь в этом – что за дерево, что за цветок?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да, конечно. Я иногда и тычинки пересчитываю. Это интересно. Ведь это любопытно, что это все рационально, необходимо для того, что ты делаешь.

К.ЛАРИНА: Вот я нашла картину, которая мне очень нравится Дмитрия Жилинского, картина, которая называется «Времена года». Тут как раз к разговору о красоте: четыре женщины, которые, как я понимаю, олицетворяют каждое время года,

какое-то конкретное. Но это и четыре разных понимания красоты. Да? Четыре разных красоты.

Вот, как родилась идея этой картины и что за этим спрятано? Кого Вы прятали за этими удивительными образами, Дмитрий Дмитриевич?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Это вот и есть мое отношение к природе, к созданию, которое – к красоте. И эта тема многими трактовалась, так или иначе. А здесь была моя возможность. Во-первых, я считаю: красота – это характер. У меня не просто девушки, а характер!

Весна – это Иллариона Голицына дочка, там еще Волконская – лето, потом вот стоит прямо осень - это моя жена Нина, и справа – зима. То есть, это дало мне возможность вот то, о чем я говорю, высказать на полотне.

Я помню, как вот насчет этой красоты один мой ученик, известный теперь художник, приезжал к нам Фриц Кремер, скульптор известный из Германии, ну была встреча в кремле. Он и говорит: «Знаете что? Вот у нас сейчас так много создано в мире прекрасного – и в скульптуре, и в живописи. Нужно творить что-то другое». На что Фриц Кремер сказал: «Пока светит солнце, нужно творить только прекрасное»! Замечательные слова!

К.ЛАРИНА: А вот как картина «Времена года» была воспринята тогда, в 1974 году?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ты имеешь в виду то, что это обнаженная натура, да?

К.ЛАРИНА: Конечно. И такая разная.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Тогда назревал какой-то съезд партии. Я ее выставил в Манеже, и мне сказали: «Ну зачем к съезду обнаженные»? И ее сняли. А Третьяковская галерея потом приобрела.

К.ЛАРИНА: (смеется): Вот это короткая история!

К.БАСИЛАШВИЛИ: На Ваших картинах все портреты портретны. То есть, за каждым человеком - это не абстрактная личность, за каждым есть какая-то судьба и история. И вот даже, если мы возьмем вот ту картину, с которой мы начали – «У моря семья», Это Ваша семья изображена?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да. Это моя семья.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ваш портрет я вижу, Вы смотрите на нас.

Это сын, супруга и дочь. И даже там, вдали купаются мои друзья Пуассовский и Папикян.

К.БАСИЛАШВИЛИ: И Коржев, Вы говорите.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: И Коржев идет на пирсе. Но это уже второй план.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Нины, Вашей супруги, очень много портретов.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Вы ее очень много писали.

К.ЛАРИНА: Она художник тоже?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Она скульптор, замечательный скульптор. Но у нее случилась ужасная трагедия: она после инсульта потеряла возможность говорить, двигать правой рукой и с трудом ходила. Но ездили в Данию мы с ней. И как внимательно относилась королевская семья к Нине, видя ее недуг. Рассказать – это целая книга.

К.БАСИЛАШВИЛИ: У Вас есть картина, на которой Вы пишете Прощание с Ниной. Ее отпевание.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: А! Это «Вечная память художнику», да.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Написана, по-моему, буквально через год после ее смерти? Это очень, так вот. Как это Вы? На это решиться очень сложно. Как бы сверху взгляд на зал прощания.

К.ЛАРИНА: Вы как будто бы допускаете близко к себе публику вот в такие вот интимные вещи Вашей души.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Во-первых, это буквальное событие: в Овальном зале она лежала. Приехали ее друзья, родные, было отпевание. И я выбрал композицию как бы вид сверху такой. Они у меня почти перспективно не сокращаются – с переднего плана под задний план. Это прием не мной выдуманный. Но в данном случае, мне это очень, так сказать, нужно было, потому что все люди конкретные. Могу назвать всех по фамилии, даже те, которые стоят спиной.

К.ЛАРИНА: Кстати, вот такой же вид сверху «Тайная вечеря» картина. Точно так же расположена, как будто взгляд сверху.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да. Я очень люблю вот этот прием, который позволяет не делать вот такую реализованную перспективу. Но вместе с тем пространство показать иными способами, а не фотографической перспективой.

И.ЛЕБЕДЕВА: А мне хотелось бы добавить, что эта работа удивляет еще тем, что мы традиционно привыкли, что «Тайная вечеря» это горизонтальная композиция.

К.ЛАРИНА: Да. Они сидят за длинным столом.

И.ЛЕБЕДЕВА: Да. А здесь композиция вертикальна и она

по-особому выразительна и привлекает внимание еще и такой необычностью своего композиционного решения.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Дмитрий Дмитриевич, расскажите, пожалуйста, а где Вы пишете? Как Вы пишете? У Вас мастерская в Москве, либо Вы предпочитаете жить за городом и там писать? Вот какие у Вас предпочтения работы? Как строятся?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Вы знаете, в течение вот этого десятка лет у меня многое менялось.

Вот, например, «Купание солдат», или вернее «Купающийся солдат» я писал в сарае, зимой, в мороз, руки мерзнут. Я кисточку всовывал в носок, который надевал на руку, и писал. Вот первое.

А потом, со временем, я получил мастерскую на Юго-западе, там работал, вот «Гимнастов» там работал. Потом я всегда ездил домой, к маме. Даже «Гимнастов» я распилил пополам, сложил и поехал.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да. Вот, кстати, то есть, по картине «Гимнасты» идет разрез пополам.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Она была целая, но мне нужно было к маме: она одна, меня ждет.

Кстати, есть у меня картина «Ожидание».

Я уехал. Там построили мы из маленького домика мастерскую. Я распилил, опять сложил и продолжал писать, потом опять сложил, приехал в Москву и кончил уже «Гимнаст». «Гимнаста» я писал года два с половиной.

К.ЛАРИНА: А там тоже все, наверное, реальные люди, да?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да. Абсолютно. Абсолютно реальные люди, да.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Даже фамилии перечислены. Сейчас вот в каталоге перечислены фамилии сборной 64 года.

К.ЛАРИНА: Да, да, да.

Дмитрий Дмитриевич, у Вас на многих картинах есть фигурка ангела такого бумажного, который парит над героями.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Это мне очень много задают этот вопрос, многие.

Дело в том, что в семье, где я жил у Симанович-Ефимова, она, и Серов, кстати, Валентин, они, когда жили в Домоткановой. Они занимались: вот складываешь бумажку вдвое…

К.ЛАРИНА: Да. Это оригалия называется.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Рисуешь, вырезаешь, и это было не открытие, а даже у нас на Рождество тоже делалось. И от них я воспринял вот этот прием.

И дело в том, что когда ангел, это приятнее в любом случае. Веришь ты, не веришь, но мы воспитывались так…

К.ЛАРИНА: Это же не просто так: там, где у Вас творчество – вот на портрете Рихтера ангел, вот скрипач – здесь вижу, тоже.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: А тут ангел – это как ее душа взлетела, вот «Вечная память художнику».

К.ЛАРИНА: У нас есть победители, которые правильно ответили на вопрос. (Перечисляет телефоны и имена победителей).

К.БАСИЛАШВИЛИ: А я и забыла: я так утонула в разговоре.

Я напомню вопрос: мы спрашивали вас о том, кто написал портрет Александра Ш, он висит сейчас в королевском дворце Дании.

Этот художник выдающийся – двоюродный дед нашего гостя, Дмитрия Жилинского. И правильный ответ: это Валентин Серов.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: И кто ответил?

К.ЛАРИНА: А вот я назвала три человека. Их гораздо больше, но мы только троим можем подарить каталоги.

К.БАСИЛАШВИЛИ: И это всегда было известно, что Валентин Серов Ваш родственник в семье Вашей?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Ну как? В нашей семье – так как бабушка моя была его сводная сестра, как же неизвестно?

К.БАСИЛАШВИЛИ: А! Это через бабушку? Да?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Очень любопытно, я всем рассказываю такой

случай: бабушка жила тогда, когда еще был… Ну она вышла замуж, мой отец 900 года рождения, кстати, мой последний сын – 2000-го. Вот вся история.

К.ЛАРИНА: Ах! Боже мой!

Д.ЖИЛИНСКИЙ: (продолжает): И бабушка очень звала своего брата сводного, Валентина приехать в коммуну, но Серов узнал, потому что его друг Дервис бывал здесь, он знал обычай, что тут все равны, готовят, занимаются сельским хозяйством, и так далее, и так далее… И он написал (это только нашей семье известен этот факт). Валентин написал: «Дорогая Надя, прости меня, но если ты будешь стирать мои кальсоны, я повешусь».

(Все смеются)

Это демократ Серов. Он считал, что каждый должен заниматься своим делом.

К.ЛАРИНА: Да. А расскажите про своих детей. У Вас сколько детей получается? Трое?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Ну, у меня трое. Вот двое выросли, а вот мне вот самое приятное – говорить про моего самого маленького, который в этом году пошел в первый класс, ему 7 лет.

К.ЛАРИНА: Поздравляю! Ну, а художники есть среди детей?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Старшие художники. А что будет с младшим – пока что он не проявляет рвения к рисованию, больше играет и балуется.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А Ваша муза – Венера с красивейшим именем. Венера, да?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Венера тоже счастливый случай, что я вот, простите, встретил именно Венеру. Я счастлив, потому что сегодня она, можно сказать, мой компьютер. Она все помнит, я забываю. И я с ней советуюсь. И замечательно, что она человек очень образованный, знающий и любящий искусство. Когда-то она в детстве даже рисовала, и вот приятно жить с человеком, который тебя понимает и ценит.

К.ЛАРИНА: Дмитрий Дмитриевич, вот я еще смотрю, обращаюсь к Вашему альбому, и вижу, что 60-е, 70-е и даже 80-е годы – это жизнь, что называется «за окном». Это Ваши современники, жизнь, которая Вас окружает. А сейчас все-таки больше фантазии, больше то, о чем Вы говорили – библейские сюжеты.

Когда Вы перестали запечатлевать жизнь, которая Вас окружает, и почему это произошло?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Ну, Вы неправы. Я каждый год – в этом году я уехал на месяц на юг, на свою родину и привез пять вещей. Из них – один портрет, и еще три пейзажа.

К.ЛАРИНА: Но они такие же радостные, или же безрадостные картины?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Вы знаете, я никогда не пишу то, что мне не нравится. Поэтому мое отношение к объекту, наверное, передается и в вещах, но будь-то натюрморт, цветок, небо, пейзаж.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Я также спрашивала у Дмитрия Дмитриевича о том, почему у него всегда на картинах такие красивые, выразительные лица, потому что ну мы в жизни, возможно, не видим такое обилие умных, выразительных лиц. А у него всегда – будь это спортсмены, команда олимпийцев советских, будь это какие-то девочки, просто случайные, казалось бы люди, где-то на втором плане, на его пейзаже. Откуда это? Вы просто специально ищете красивые лица? Мы-то их не видим.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Ну, я не хочу повторяться. Я никогда не пишу то, что я не люблю. Я не представляю, если художник что-то

Пишет - отвратительного человека, или что-то. Как он может у себя в мастерской?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну, как? Брейгель там, предположим, вот

там были ужасные лица!

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Нет, Вы знаете, Вы не совсем правы, Вы не совсем правы.

К.ЛАРИНА: Посмотрите. У меня есть ответ на этот вопрос, Ксюша. Даже в картине, которую мы сегодня уже упоминали – «37 год», в этой картине лица тех, кто пришел забирать отца в тюрьму, спрятаны, их нет. У людей вот таких у них нет лиц, Вы нам их не оставили в памяти. Это сознательно, скажите, спрятали их лица?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да. Они выполняли приказ. Они люди.

Ну, действительно мне не хотелось делать на кого-то похожим. Но любопытно, когда я писал «Распятие», вот там два разбойника. Один разбойник праведный, другой – неправедный.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Один отвернулся.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да, да, да. Вот отвернулся – это я с натурщика писал. А вот праведный разбойник – это мой друг, Михаил Меркулов, доктор наук. Я говорю: «Попозируй мне», а он – с удовольствием!

К.ЛАРИНА: А Вы всегда пишете с натуры?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Вы знаете, я не пишу, в основном, рисую. Почти вот «Гимнаста» я с ним не сделал ни одного этюда – только по рисункам и по моему впечатлению. Но рисунки, я же говорю, два года я их преследовал везде и всюду.

К.ЛАРИНА: А еще у меня Вам вопрос, опять же, личный получается: А Ваш ребенок, который в первый класс пошел, он где-нибудь есть на картине уже?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Он очень умненький, очень понимает. Вот Собрание Третьяковской галереи он Вам, покажете открытки, он даже назовет некоторых авторов. А уж мою картину он узнает точно.

К.ЛАРИНА: Ну, а Вы его писали? Он у Вас где-нибудь есть на картине? Да?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Вы знаете, секрет семейный: вдруг Венера

говорит: «Дима, а я буду ждать ребенка». Как это? Давай сейчас, я его буду рисовать!

(Все смеются)

К.ЛАРИНА: На этой выставке можно увидеть ребенка?

К.БАСИЛАШВИЛИ: На этой выставке, по-моему, есть.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Есть, есть, много.

К.БАСИЛАШВИЛИ: По-моему, даже два, или три портрета.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Я мог еще пять дать. Но не все же можно.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Не все вошло.

А сейчас что Вы пишете?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: У меня начата большая вещь опять на библейский сюжет. Но она очень, мне кажется, пока что хорошо идет, я не тороплюсь, в темпере пишу, два метра с небольшим. Это «Осмеяние Ноя».

К.ЛАРИНА: Опять библейский сюжет, да?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Опять библейский сюжет.

Но у меня еще в плане портреты, у меня есть очень хорошие писатели, которых я хочу написать.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Кто интересно? Может быть, можно раскрыть хотя бы одно имя?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Ну, например, замечательный детский писатель Остер.

К.ЛАРИНА: Григорий Остер, да.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Мы у него были в гостях. Я хочу написать… О! Не буду говорить.

К.ЛАРИНА: Портрет его с детьми. У него же куча детей.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да. Что-нибудь в этом роде. Не хочу разглашать – а вдруг что-нибудь случится?

Да, мы очень дружны.

К.ЛАРИНА: Ира, Вы хотели задать вопрос.

И.ЛЕБЕДЕВА: Да, я хочу, пользуясь случаем, спросить Дмитрия Дмитриевича, вернее не спросить, а попросить его рассказать нашим слушателям, а почему он изменил технику письма в какой-то момент? Ведь первые его работы – это традиционно масло холст – так, как обычно мы представляем станковую картину.

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Да.

И.ЛЕБЕДЕВА: И в какой-то момент, где-то в середине шестидесятых годов, техника письма изменилась и именно она во многом, по крайней мере, сделала так узнаваемыми его работы.

Дмитрий Дмитриевич, вот расскажите, что Вас заставило?

Д.ЖИЛИНСКИЙ: Ну, это и случайно, и не случайно. Я побывал в Италии, посмотрел многих мастеров великих. Они, в основном, писали на досках и темперой. Я попробовал. Кстати, краски темперы мне подарил мой друг Попикян Альберт. Вот, - говорит, - твоя. Ну, и, сделав вот эту первую вещь – «Семья у моря», я понял: это мой материал, который дает возможность писать локально широко, и в месте с тем, предельная законченность. И это мне понравилось.

К.ЛАРИНА: Мы, к сожалению, должны уже заканчивать нашу встречу.

Выставка Дмитрия Жилинского только открылась, как я понимаю в Третьяковской галерее, и сколько продлится?

И.ЛЕБЕДЕВА: До 21 октября.

К.ЛАРИНА: У вас есть время. Я думаю, что после сегодняшней передачи те, кто незнаком с творчеством Дмитрия Дмитриевича, обязательно захочет посмотреть на его работы. Приходите!

Ну, и мы приглашаем в Третьяковку, как обычно.

И.ЛЕБЕДЕВА: С удовольствием.

К.ЛАРИНА: Спасибо большое!

«ЭХО МОСКВЫ» РЕКОМЕНДУЕТ:

К.БАСИЛАШВИЛИ: «В большом актере скрывался большой художник». «Слишком много ангелов», «Фото в Москве» но сперва – в Третьяковскую галерею.

Персональная выставка народного художника России Дмитрия Жилинского, привившего советскому искусству эстетику Возрождения, открыта в Инженерном корпусе Третьяковской галереи.

Хит экспозиции – портреты королевской семьи Дании – эксклюзивный заказ государственного уровня.

Выставка продлится до 21 октября.

В новом Выставочном зале Третьяковки, в Толмачах, показывают живопись и графику советского художника Виктора Уфимцева, известного мало, но, судя по выставке в государственном музее, внимания достойного.

Из коллекций музеев Омска и частных собраний так же, до 20-х чисел октября.

Две недели осталось до закрытия столь полюбившейся лично мне выставки «Московские частные коллекции конца Х1Х – начала ХХ века». Если вы ее еще не посмотрели, сделайте это обязательно! И аромат старой Москвы вас посетит.

Лучшее из мировой фотожурналистики представлено на территории Арт-Центра «Винзавод». Выставка ВООД-ПРЕСС-ФОТО» продлится до 30 сентября.

И славно, что порой очень жесткие кадры висят не в гламурной, тепленькой столичной галерее, а в еще не вполне ухоженных интерьерах бывшего алкогольного завода. Контекст не отвлекает.

И, наконец, - в Манеж, на выставку фотографий, автор которых легенда киноэкрана – Денис Хоппер. Еще месяц назад вместе с другом, актером, и в душе ковбоем Джероми Аримсом наш беспечный ездок примчался в Москву, чтобы открыть выставку американского искусства.

И вот уже в Центральном Манеже состоялся вернисаж собственной выставки звезды.

А Хоппер, как оказалось, активно фотографировал еще в

60-е, оставив нам выразительные портреты Волхова и Раушенберга. Пускай автор несколько скован в композиции, чаще предпочитает проверенные штампы собственным поискам, зрители все равно его любят и с интересом вглядываются в созданное кумиром.

А в небольшом кинозальчике при выставке крутят кадры из кинофильмов. Что же, портрет Дэнниса Хоппера, актера и художника получился на этой выставке объемным.

«Хорошая идея согрешила поспешным исполнением» - это я о выставке «Новый ангелариум», она открыта в Музее современного искусства. Тема сложная, касающаяся души каждого – ангелы. Представить их и попросили художников. Но – увы! Фантазия большинства ограничилась банальностями: ангельскими крылышками за спиной, да лебяжьим пухом. И абсолютно непонятно, что в собрании ангелов делает Чарли Чаплин? Скульптура Зураба Церетели. Актер гениальный, но в чем же его ангелоподобность?

Впрочем, сходить на выставку все же стоит ради работы Кабакова, «Умной собачки» Цигаля, нескольких инсталляций, в том числе Филиппа Донцова. У него хрупкое существо проявляется прямо-таки из стены. Да и тема не отпускает – мистическая и сложная одновременно.

Может быть, вы сами разглядите своего ангела.

Напоминаю: сделать это можно в Музее современного искусства, которое в Ермолаевском переулке.