Владимир Гиршман - московский купец и коллекционер - Ирина Шуманова - Собрание Третьяковки - 2007-07-29
К.ЛАРИНА: 14 часов 12 минут. Добрый день, еще раз! В студии Ксения Ларина и Ксения Басилашвили. Ксюша, добрый день!
К.БАСИЛАШВИЛИ: Добрый день, Ксюша!
К.ЛАРИНА: Мы начинаем программу «Собрание Третьяковки» и здесь, в нашей студии Ирина Шуманова, старший научный сотрудник Третьяковки. Здравствуйте, Ирина! Добрый день!
И.ШУМАНОВА: Здравствуйте!
К.ЛАРИНА: А наш герой сегодня совсем даже не художник вовсе, а ценитель, прежде всего, и коллекционер – это Владимир Гиршман.
И.ШУМАНОВА: Ну, мне кажется, что тема нашего…
К.ЛАРИНА: Три слова скажите, кто это такой – коротко представить человека. Кто это?
И.ШУМАНОВА: Коротко, наверное, нельзя.
К.ЛАРИНА: Владимир Гиршман – это…
И.ШУМАНОВА: Гиршман – это коллекционер и меценат. И очень важная фигура в истории культурной жизни Москвы того времени.
И вообще, не случайно, что, наверное, возник разговор о коллекционерах применительно к «Собранию Третьяковки», потому что сейчас в наших залах развернута выставка, которая называется «Среди коллекционеров», и она посвящена тем московским частным собраниям рубежа Х1Х-ХХ века, которые позднее ввели в состав нашей галереи, и, в общем-то, составляют, наверное, произведения из этих коллекций золотой фонд галереи. И эта выставка существует у нас в цикле сменных экспозиций выставок, которые посвящены истории
формирования нашей коллекции.
И вот данная выставка посвящена такому очень интересному и важному и очень качественному отрезку нашего Собрания.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Достаточно, наверное, сказать, что именно Владимир Гиршман приобрел в свое время у Михаила Врубеля произведение «Демон».
И.ШУМАНОВА: «Демон сидящий».
К.БАСИЛАШВИЛИ: «Демон сидящий», но все равно, и этого, конечно, достаточно для того, чтобы охарактеризовать человека, потому что не всем «Демон» нравился.
И.ШУМАНОВА: А у Борисова-Мусатова – «Водоем» и «Гобелен». Это тоже была большая смелость приобрести эти произведения еще не очень известного художника.
К.ЛАРИНА: Мы подробнее поговорим о Владимире Гиршмане. А сейчас давайте мы будем соблюдать все наши приличия, нормы приличия, поскольку у нас «Случай в музее» сейчас запланирован. Что у нас будет?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Да. Екатерина Селезнева, главный хранитель Третьяковской галереи сейчас расскажет о том, как собиралась выставка «Европа-Россия-Европа. Там многое происходило, как оказалось.
К.ЛАРИНА: Потом вопрос зададим нашим слушателям и расскажем, что мы сегодня проиграем для вас.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Обязательно!
СЛУЧАЙ В МУЗЕЕ
Е.СЕЛЕЗНЕВА: Французские коллеги предложили нам на выставку «Европа-Россия-Европа» работу Франсуа Рюда, которая называется «Гений Родины». Чтобы многим стало понятней – это одна из скульптур, которая украшает Триумфальную арку в Париже. Это оказалась гипсовая копия, которая послужила моделью для отливки той самой скульптуры, которая красуется на Триумфальной арке, но именно из-за того, что она гипсовая, перевозить ее было крайне сложно.
Если честно, мы гипс не выдаем. Вот французы пошли нам навстречу, и в результате, когда работу привезли, мы поняли, что она и тяжелая, и хрупкая, и решили даже не снимать ее с того подиума, на котором она путешествовала.
Произошли какие-то накладки. И потом, та фотография, которую мы получили, представляла эту скульптуру на таком, на железном основании, как полка, плотно стоящая у стены, – как она экспонировалась в музее Арсе. И, конечно, когда мы поняли, так сказать, истинные размеры этого произведения, мы просто испугались поднимать ее на подиум и как-то закреплять, потому что действительно она громадная и гипс – это очень все-таки хрупкий материал.
Мало того. Её голову должен был венчать колпак, а он никак оказался не закреплен. И так как работа стоит под наклоном, мы просто очень испугались: в какой-то момент, просто даже от вибрации шагов многочисленной публики колпак может соскользнуть и понятно, что если это гипс, то он неминуемо разобьется. Поэтому мы так и не решились увенчать эту голову колпаком. Он так и остался за занавесом выставки.
БЫВАЕТ ЖЕ ТАКОЕ!
К.ЛАРИНА: Ну, а теперь вопрос и призы, да, Ксюша?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Призы, наверное, во-первых, чтобы заинтересовать.
У нас все, что посвящено последним событиям Третьяковской галереи, это и журнал «Третьяковская галерея». Это описания последних выставок с интересными предположениями о том, откуда происходят некоторые картины, об истории работ.
Кроме того, у нас есть каталог, а это такие, скорее даже листы с произведениями Михаила Нестерова из музея его имени, который сейчас гастролирует в Инженерном корпусе. Это Башкирский Государственный художественный музей, созданный в свое время Михаилом Нестеровым. Это вот его работы из музея, репродукции.
И, кроме того, Каталог выставки «Европа-Россия-Европа», она последний день сегодня работает в Третьяковской галерее на Крымском валу. Но я буду рада, если кто-то, кто не побывал на этой выставке, сможет получить возможность этот Каталог полистать, потому что можно ознакомиться с более чем 30 коллекциями европейских музеев. Это очень интересно.
Ну, и, конечно, у нас есть, как всегда, билеты в Третьяковскую галерею, которые дают возможность посетить все выставки в Инженерном корпусе, и в главном здании, в Лаврушинском переулке, и на Крымском валу, в отделе современном.
Нужно ответить на вопрос. Вопрос такой вот, заковыристый, я бы сказала, не очень простой, но все-таки догадаться как-то можно.
Итак, внимание!
Когда возникло и с чем связано слово и понятие «КАПУСТНИК»? Вот есть совершенно определенное время, ну, может быть, не до года, но все-таки, можно период какой-то.
К.ЛАРИНА: Это все в театральном смысле?
К.БАСИЛАШВИЛИ: В театральном, конечно, не в гастрономическом.
И.ШУМАНОВА: Мы должны объяснить, почему мы задаем этот вопрос.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Мы задаем этот вопрос, потому что меценаты как-то принимали в этом участие?
И.ШУМАНОВА: Да. Генриетта Леопольдовна Гиршман и Владимир Осипович Гиршман очень дружили с МХАТом, и финансировали некоторые постановки, и в доме Гиршманов произошло знакомство Станиславского с художниками Александром Бенуа и Добужинским. То знакомство, которое переросло затем в многолетнюю дружбу и многолетнюю работу этих художников для Московского Художественного театра.
И Генриетта Леопольдовна встречалась со Станиславским уже в период эмиграции, во время жизни в Париже, и переписывалась со Станиславским и Лилиной, и, может быть, эти письма Генриетты Леопольдовны были единственным источником информации для Станиславского о том, что происходило на театральных подмостках Парижа и Европы вообще. То есть, эта дружба продолжалась очень много лет, и не случайно в альбоме Генриетты Леопольдовны есть замечательная запись и Станиславского, и Немировича-Данченко, посвященная Гиршман и их роли в русском искусстве. Вот в 22 году Станиславский записал в альбоме:
«Ваша роль в русском искусстве значительна. Для того чтобы процветало искусство, нужны не только художники, но и меценаты.
Вы с мужем взяли на себя эту трудную роль. И несли ее много лет талантливо и умело.
Спасибо вам обоим. История скажет о вас то, что не сумели сказать современники. Пусть сознание исполненного красивого дела облегчает вам посланное всем испытание. Душевно преданный, любящий вас Станиславский».
К.БАСИЛАШВИЛИ: Уже на половину вопроса мы ответили. Я еще раз напомню: когда возникло и с чем связано слово и понятие «Капустник»? Ну, здесь нужно от слова, наверное, идти.
К.ЛАРИНА: Ну, не подсказывай уж совсем!
К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну, если не будет ответов, я тогда подскажу.
К.ЛАРИНА: Все будет нормально. Давайте, присылайте ваши ответы. Номер: +7 (985) 970-45-45.
Вот, кстати, об этой цитате, Ирина, вот то, что касается, что история должна была оценить вклад Гиршманов в культуру русскую, это случилось, на Ваш взгляд? Она сказала все?
И.ШУМАНОВА: Нет, конечно. О коллекционерах и меценатах того времени, с одной стороны, известно многое, с другой стороны, мы не очень хорошо представляем себе их судьбы и размах того, тех свершений, которые были сделаны вот этой группой людей, и их вклад в историю русского искусства.
Ведь как бы развивалась, например, поэзия и вообще русский символизм, если бы такой коллекционер и меценат, как Сергей Александрович Поляков, тоже герой нашей выставки, не издавал бы журнал «Весы», не создал бы издательства «Скорпион», если бы Николай Рябушинский не издавал бы журнал «Аполлон»? Если бы Владимир Владимирович Фон Мекк не купил бы в свое время отвергнутого всеми «Поверженного Демона» Врубеля? Если бы Маргарита Кирилловна Морозова не поддерживала бы, не финансировала Скрябина? Она просто платила ему пенсию в то время, когда он не был еще знаменитым композитором.
И какова была бы Москва, облик Москвы, если бы не были построены не только их особняки – вот этого круга людей, но и театры, приюты, храмы и многое, многое другое – общественные здания. То есть, Москва того времени создана в принципе на деньги вот этих знаменитых меценатов, многие из которых, и почти что все были и крупными коллекционерами.
К.ЛАРИНА: То есть, это не инвесторами в сегодняшнем понимании этого слова, которые не требуют немедленной отдачи за свои вклады, а благотворители, меценаты.
К.БАСИЛАШВИЛИ: При этом, происхождение, казалось бы, совершенно этому могло и не соответствовать, и не подталкивать.
Вот к тому же Гиршману давайте сейчас обратимся: купец.
И.ШУМАНОВА: Да, купец, торгаш.
К.БАСИЛАШВИЛИ: В нашем представлении – что такое купец? И мы даже сможем вспомнить картины тех же «Передвижников».
К.ЛАРИНА: С капустой в бороде. Да.
И.ШУМАНОВА: Вы знаете, ваши представления, наверное, от другого поколения.
К.ЛАРИНА: Нет, наши представления навеяны советским воспитанием, причем здесь школа?
БАСИЛАШВИЛИ: Почему? Другое поколение, но это же потомственное.
И.ШУМАНОВА: Да. Но это поколение уже было очень хорошо образовано. Напомню – опять-таки, Сергей Александрович Поляков 25 языков свободно.
К.ЛАРИНА: Сколько языков?
И.ШУМАНОВА: 25.
К.ЛАРИНА: Это такой полиглот просто!
И.ШУМАНОВА: Ну он был литератором очень хорошим тоже.
И Генриетта Леопольдовна Гиршман. Образование – она училась, она была пианистка, прекрасная пианистка, кстати, ее мать была пианистка. И также Генриетта Леопольдовна училась живописи. Она училась и в Европе, затем посещала студию Браза, и, таким образом, она была профессиональной художницей. И, может быть, именно поэтому она смогла оценить именно художественную сторону произведений.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Все-таки, она была началом этой коллекции? От нее исходило, или все-таки от мужа, от Владимира Осиповича?
И.ШУМАНОВА: Владимир Осипович начал собирать коллекцию еще до женитьбы. Считается, что где-то в 90-е годы начала складываться его коллекция.
В 903 году, когда поженились Владимир Осипович и Генриетта Леопольдовна, коллекция, собирательство приобрело какой-то совершенно новый уровень, потому что их дом в Москве стал действительно культурным центром: там собирались и поэты, и музыканты. И Владимир Осипович был одним из организаторов – он финансировал создание Общества «Свободная эстетика», которая сначала была ориентирована на художников и представителей символистского направления и «Мира искусства». А затем в рамках этого общества на его вечерах выступали и Маяковский, и Маринетти, привлекался Ларионов Михаил Федорович. То есть, уже представители новых таких вот авангардных направлений.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Казалось бы, совершенно не сочетаемые вещи: иголки швейные, он выпускал иголки.
И.ШУМАНОВА: Да. Он был монополистом. Та фабрика, которая досталась ему от родителей, он…
К.БАСИЛАШВИЛИ: Что это, кстати, за производство? Швейных иголок?
И.ШУМАНОВА: Да.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Швейные иголки! Большие фабрики, много заводов?
И.ШУМАНОВА: Нет, у него был один небольшой завод, который он преобразовал. Он находился в Рузском уезде, под Москвой.
А вот Генриетта Леопольдовна происходила из семьи зерноторговцев. Ее отец занимался экспортом зерна. И вообще это очень интересная семья, как я уже сказала, ее мать была пианисткой. Жили они в Петербурге, в одном доме с семьей Бенуа. И соответственно дружили с представителями этой семьи. И Генриетту Леопольдовну, и ее маму рисовали уже очень многие художники, в их доме уже в Петербурге всегда звучала музыка, организовывались вечера. И вот эту атмосферу своего дома открытого Генриетта Леопольдовна перенесла и в Москву.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Таких салонов, да?
И.ШУМАНОВА: Да. И есть такая большая пастель Пастернака (Леонида Пастернака) «Концерт Ванды Ландовской», которая у нас на выставке сейчас представлена и существует как заставка всей этой выставки. Вот там на ней изображен концерт клавесинистки польской Ванды Ландовской, и вокруг сидят зрители, гости, среди которых очень много известных коллекционеров московских. Это и Остроухов, и сами Гиршманы, очевидно, в доме которых и происходил этот концерт, потому что первые заседания Общества свободной эстетики проходили именно в их особняке, и Дягилев, и Маргарита Кирилловна Морозова, в общем, такой как бы срез культурной жизни того времени на этой картине.
И о семье вот я бы хотела сказать, что о жизни Гиршманов в Париже, уже после эмиграции, известно, в принципе, очень немного. И Владимир Осипович имел салон антикварный на улице Сент Оноре.
К.ЛАРИНА: Они когда уехали, простите?
И.ШУМАНОВА: Они уехали где-то в 20-м году, в 20-м – 22-м.
К.ЛАРИНА: Что-то увезли с собой? Была возможность что-то увезти с собой?
И.ШУМАНОВА: Ну, известно, что они увезли оригиналы «Книги Маркизы», которые Сомовские, которые находились в их собрании, и вот буквально два дня назад к нам на выставку приходил Ренэ Герра, известный коллекционер, французский исследователь, и он действительно признал, что многие листы оригинальные к этой книге у него в собрании находятся.
Но, к сожалению, он не смог увеличить наши знания о парижском периоде жизни Гиршманов.
Известно более о жизни ее сестер и брата.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Мы так забежали вперед, но все равно – назад еще вернемся обязательно! То есть, в Париже уже эти салоны для русской эмиграции Гиршманы не организовывали?
И.ШУМАНОВА: Продолжались, продолжались, только вот кризис 30 года очень пагубно сказался на их бедности.
К.ЛАРИНА: У них был антикварный магазин?
И.ШУМАНОВА: Антикварный магазин, потом они его преобразовали в небольшой книжный магазинчик. И там устраивались выставки и Сомова, и Бенуа, то есть, русских художников-эмигрантов.
И о салоне, вот о гостеприимстве Гиршманов, и о тех разговорах, которые велись в их доме, очень многое написано. Сомов вспоминает, например.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А помогали там эмигрантам, потому что там многие очень сильно нуждались.
И.ШУМАНОВА: Они сами были не очень богаты, но насколько могли, помогали, конечно, потому что устроить выставку Сомова – это уже огромная поддержка.
К.ЛАРИНА: Давайте мы сделаем вот что: поскольку у нас нет хронологии никакой в нашем разговоре, - и правильно! Потому что, когда хронология, мы ничего не успеваем.
Давай мы сейчас дадим «Путь в галерею», Ксюш, я правильно предполагаю? И я так понимаю, там же не об одной картине мы будем говорить?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Там речь идет о всей коллекции.
И.ШУМАНОВА: Она в то время перешла на баланс Третьяковки полностью.
К.БАСИЛАШВИЛИ: И слово Евгении Илюхиной.
ПУТЬ В ГАЛЕРЕЮ
Е.ИЛЮХИНА: Коллекция Владимира Осиповича Гиршмана и Генриетты Леопольдовны Гиршман поступила в Третьяковскую галерею еще в 17 году. Дело в том, что Игорь Эммануилович Грабарь выступил со своеобразной инициативой, предложив поместить такие крупные частные коллекции на временное хранение в Третьяковскую галерею и в целях сохранения.
Дело еще в том, что в 17 году был создан Союз деятелей Московских художественных хранилищ. Туда с первого же вот 17 года вошел и Владимир Осипович Гиршман.
А с 1918 года стал его председателем. Собственно говоря, его целью было, в том числе осуществить вот эту связь и контакт между музеями и частными хранилищами.
И в 1918 году в самом особняке Гиршманов, у Красных ворот было организовано хранилище музейного фонда, где хранилась и их коллекция, и в том числе какие-то другие экспонаты.
В 1919 году в особняке был организован музей мебели, потому что, как хорошо известно, коллекция Гиршманов состояла не только из живописных графических произведений, в основном, русских и в основном современных художников. Но просуществовал он недолго – всего год. В 20-м году он переехал в Александринский дворец в Нескучном саду вместе с экспонатами.
И в том же году картины самого Владимира Осиповича поступили в Румянцевский музей. Но большая часть коллекции была отдана в 17 году, в так называемое, на временное хранение в Третьяковской галерее, и годом спустя была устроена выставка из частных коллекций, которая так и называлась, организована она была Грабарем, и так и называлась: «Художественные произведения московских частных собраний, выставленные временно в Третьяковской галерее». 17-18 год.
И тогда же эти вещи остались с тех пор в Третьяковской галерее. Что-то было подарено Гиршманом в 1918 году, что-то продолжало находиться на временном хранении, практически вплоть до его отъезда. Отдельные вещи были даже возвращены. Но после 24 года было решено, что все вещи, которые находятся в музеях, в них и остаются. Все остальные вещи, все шедевры этой Гиршмановской коллекции – это произведения Врубеля, огромная коллекция рисунков и миниатюр Сомова, замечательные работы Серова, вещи, например,
Борисова-Мусатова – «Гобелен», «Водоем» так с 1917 года и живут в Третьяковской галерее.
ДОРОГУ ОСИЛИТ ИДУЩИЙ
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: О коллекционере и меценате Владимире Гиршмане мы сегодня говорим. Нам рассказывает о нем Ирина Шуманова, старший научный сотрудник Третьяковской галереи.
Наши слушатели в это время пытаются ответить на вопрос. По-моему, там есть правильный ответ.
К.БАСИЛАШВИЛИ: В основном, да, в основном, отвечают правильно, хотя для меня эта версия была неизвестна. Вот, наверное, москвичам это больше известно.
К.ЛАРИНА: Ну, еще раз повторим вопрос: откуда пошло слово «Капустник»? Это театральная история, актерская театральная среда, и там нужно искать правильный ответ. И многие наши слушатели уже отвечают правильно.
К.БАСИЛАШВИЛИ: И много таких интересных вариантов, в дополнение, в развитие, потом мы их обязательно приведем.
К.ЛАРИНА: Ну что? Давайте, мы остановились в Париже, на этой теме пока, эмигрантской, парижской.
И.ШУМАНОВА: Нужно, чтобы закончить с существованием Гиршманов в эмиграции, я могу сказать, что после смерти Владимира Осиповича Генриетта Леопольдовна взяла на себя все заботы о семье.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Дети там есть?
И.ШУМАНОВА: Да. Там было трое детей, один ребенок погиб в 10 году, осталось двое детей. И Генриетта Леопольдовна сначала поддерживала какое-то время этот магазин, потом она работала в приюте для детей русских эмигрантов княгини Палей, а потом она переехала в Америку и последние 20 лет работала секретарем у другого русского коллекционера – Сергея Александровича Кусевицкого, дирижера Бостонского оркестра.
Так что вот московский круг ее жизни завершился такой встречей, происходящей еще из этого времени.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А потомки остались?
И.ШУМАНОВА: Да, потомки остались – двое детей. Но об их судьбе мы ничего не знаем.
К.ЛАРИНА: И они никаких претензий не предъявляли пока еще?
Ну, я шучу, ну что Вы! То есть, никакой связи сейчас нет?
И.ШУМАНОВА: Дело в том, что очень многие коллекционеры планировали создание музеев с последующей передачей городу. Конечно, вот Вы спрашиваете: почему вдруг такой бум коллекционерский в начале ХХ века?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Купеческого коллекционерства?
И.ШУМАНОВА: Да. Пример Павла Михайловича Третьякова, создавшего музей своего имени и передавшего его городу, конечно, был воспринят многими. И известно, что планировали создание собственных музеев с тем, чтобы они функционировали, как городские, и князь Щербатов, он построил для этого специальный особняк, и Сергей Тимофеевич Морозов, и вы все знаете это здание в Леонтьевском переулке – музей кустарного искусства, который он построил и передал Москве.
И в 2004 году этому музею было присвоено звание Сергея Тимофеевича Морозова, то есть, возвращено его имя.
Свой музей планировал создать Степан Рябушинский, и уже был проект этого здания.
Так что в принципе, ведь когда крупная коллекция, когда коллекция перерастает по назначению просто украшения дома, и становится действительно фактом истории искусства, она требует какой-то музеификации: изучения, каталогизации, чем и занимались очень многие коллекционеры, например, Алексей Викулович Морозов. Он обработал свою коллекцию, продатировал весь фарфор. Он был действительно настоящим исследователем, человек-музей. И встает вопрос о дальнейшей судьбе этой коллекции.
Как это решается вообще в мире? То есть, очень многие коллекционеры, особенно, если потомки не являются продолжателями дела, очень многим коллекционерам хочется сохранить ее как целостный организм. И они передают на хранение в музей. То есть, они становятся все равно частью музеев. Я думаю, что…
К.БАСИЛАШВИЛИ: Или открывают свой музей.
И.ШУМАНОВА: Но Владимир Осипович Гиршман, о чем говорила моя коллега Евгения Анатольевна, он непосредственным образом участвовал в распределении частных коллекций после революции. И я думаю, что он сам способствовал тому, что его коллекция вся, целиком не была разрознена, как многие коллекции по провинциальным музеям России, а вся целиком поступила в Третьяковскую галерею.
Вот это очень важно.
К.БАСИЛАШВИЛИ: И был еще Музей мебели, по-моему, в 19 году созданный. А мебель вся разошлась, как раз.
И.ШУМАНОВА: Ну, мы думаем, что основная ее часть находится в Историческом музее.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Это как 12 стульев искать, знаете?
И.ШУМАНОВА: Да. Но был действительно Музей мебели, он инициировал его создание. И он существовал в Нескучном саду, в особняке в Нескучном саду. Так что вот судьба коллекции такова.
Хотя некоторые произведения, вот как мы уже говорили, «Книга Маркизы», или отдельные предметы были возвращены владельцам и их дальнейшая судьба неизвестна.
К.ЛАРИНА: У нас уже есть победители, могу назвать их имена. (Перечисляет имена победителей).
К.БАСИЛАШВИЛИ: Прекрасно! Ну, и правильный ответ, - Ирина, пожалуйста!
К.ЛАРИНА: Посиделки, актерские посиделки, да?
И.ШУМАНОВА: Нет, это специальные вечера такие пародийные, веселые, когда актеры сами придумывают тексты и номера.
К.ЛАРИНА: Это понятно. А тему капустника надо.
И.ШУМАНОВА: Дело в том, что Генриетта Леопольдовна Гиршман устраивала для актеров Московского Художественного театра каждый год благотворительные обеды, второго февраля. А они, в свою очередь, приглашали ее вот на свои вечера, после которых она опять устраивала ужин уже.
Но происходило это все во время Великого поста, когда основной пищей была капуста.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Постные пироги с капустой.
И.ШУМАНОВА: И отсюда пошло название. То есть, не оттого, что формально эти вечера актерские являются такой сборной солянкой номеров, как многие думали, а вот оттого, что они происходили на пост.
К.ЛАРИНА: От конкретных пирогов с капустой.
И.ШУМАНОВА: От конкретных пирогов с капустой, которые и исполняла Генриетта Леопольдовна Гиршман.
К.ЛАРИНА: Слово, конечно, прижилось на все века, и вот смотрите, до сих пор живет! Даже фестиваль капустников, сегодня существует!
И.ШУМАНОВА: Ну, конечно, не только пирогами знаменита Генриетта Леопольдовна, а …
К.БАСИЛАШВИЛИ: Она знаменита еще своей внешностью, - скажем так. Просто считалась одной из первых красавиц Москвы. Кто только ее не писал, и даже известно, сейчас уже такие сплетни расходятся до сих пор по Москве, что Серов-то был тайно влюблен.
И.ШУМАНОВА: Даже не тайно. Да, конечно, он был влюблен в Генриетту Леопольдовну. И сам облик Генриетты Леопольдовны стал фактом истории искусства – ведь сколько портретов ее создано! И, конечно, лучшими из них являются портреты Серова. Их несколько, он работал над ее образом, где-то, начиная с 904 по 11-й год, и целая группа портретов была создана в это время.
И на нашей выставке, вот сейчас выставка коллекционеров, целый зал посвящен коллекции Гиршманов, и внутри этого зала пять Серовских портретов Генриетты Леопольдовны.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Наверное, самый известный портрет – это портрет «У зеркала» живописный, который висит в зале Серова в Третьяковской галерее.
И.ШУМАНОВА: А эскиз к нему сейчас представлен на выставке.
Но мне кажется, что самый известный, может быть, и последний портрет в 10-м году начатый и не законченный Серовым. Этот портрет начат после того, как погиб ребенок Генриетты Леопольдовны. К бабушке он был отправлен в Ниццу, произошла трагедия. И Генриетта Леопольдовна находилась в ужасном состоянии, и этот портрет Серов создавал, утешая ее, потому что уже очень плодотворный альянс между моделью, которой была Генриетта Леопольдовна, и художником Серовым сложился в момент работы над предыдущим портретом – «У зеркала». И Генриетта Леопольдовна пишет о том, что она себя ощущала причастной к созданию образа: ей было тяжело позировать – руки, очень неудобную позу придумал Серов.
И, когда работали над вторым портретом, Генриетта Леопольдовна себя ощущала соучастницей и тоже создательницей образа. И не случайно Серов с ее слов писал: «Вот уже теперь к Рафаэлю подбираемся». Это действительно такой стилизованный портрет. И действительно он очень помог Генриетте Леопольдовне выйти из того тяжелого состояния, в котором она находилась.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Скажите, а как вообще эти контакты налаживались у коллекционеров с художниками? Ведь он брал и покупал произведения художников современных, которые еще не принимались всеми. Это и «Мир искусства», и Бенуа, и Сомов, ну Серов – да, скажем, апробированный художник.
К.ЛАРИНА: А я, можно тоже дополню Ксюшин вопрос? Тоже интересно по технологии – коллекционер в роли заказчика выступал вообще?
И.ШУМАНОВА: Ну, вообще, основная роль коллекционеров – все-таки первичный отбор произведений. Частные коллекционеры берут на себя смелость …
К.ЛАРИНА: Не являясь критиками профессиональными, да?
И.ШУМАНОВА: Да! Вот на свой страх и риск покупать, приобретать и заказывать, конечно, произведения.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Смотрите! Мне кажется, что его коллекция создавалась как альтернатива Третьяковской галерее, потому что она абсолютно другая – она очень смелая на то время.
И.ШУМАНОВА: В коллекции Гиршманов было не очень много старого искусства, передвижников совсем немного.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Айвазовский там, предположим, был?
И.ШУМАНОВА: Да. Были замечательные рисунки и произведения Орловского и Кипренского, и интересная коллекция силуэтов, как более старого времени, так и современных. Например, Серовских, Сомовских. И коллекция доломизе. Сейчас вот тоже несколько произведений.
Доломизе – это силуэт на золотом стекле, на золоте.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А! Это уже ушло.
И.ШУМАНОВА: Да. И вот два произведения из этой серии у нас сейчас показываются на выставке. Очень интересная техника!
Конечно, коллекционеры и заказывали произведения, но Алексей Викулович Морозов, заказавший Врубелю панно для оформления своего особняка во Введенском переулке, благодаря ему, мы имеем «Полет Фауста и Мефистофеля» и вот этот цикл на тему Фауста.
Савва Иванович Мамонтов – это человек, который поддерживал Врубеля, и благодаря ему, наверное, Врубель смог развиться в такого действительно очень известного художника. Серов обратился к Савве Ивановичу Мамонтову, с тем, чтобы он поддержал Врубеля, приехавшего из Киева. То есть, Серов перевез Врубеля из Киева, где он бедствовал. И Мамонтов начал его поддерживать.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А Гиршман?
И.ШУМАНОВА: Гиршман финансировал, вот, как я уже сказала, Общество свободной эстетики, выставки. Он помогал Дягилеву в организации выставки 906 года русского искусства в Париже. И за это был избран Почетным членом Осеннего салона, именно как коллекционер за вклад в развитие русского искусства.
Он организовывал выставки памяти Серова, и, в общем, действительно, он вкладывал деньги в искусство. Заказные портреты – безусловно, безусловно. Сомову он заказывал портреты.
Но вот, к сожалению, не полностью реализовавшаяся линия – это украшение особняков.
Война 14 года, а затем и революция, они в принципе прекратили развитие и частного коллекционирования, и вот как бы развитие линии «Мецената и художника». Все, все прервалось. И мы, на самом деле, имеем коллекции, может быть, в момент их расцвета, но не законченные. Ведь они и дальше могли собираться. То есть, мы имеем развивающиеся коллекции, и не можем оценить, что бы было, если бы этот процесс продолжился.
К.ЛАРИНА: Не прервался бы, да?
К.БАСИЛАШВИЛИ: А где находился дом Гиршманов, их салон?
И.ШУМАНОВА: Вот, кстати, дом Гиршманов – единственный, наверное, из полуразрушенных домов коллекционеров. Он находился прямо… Сейчас на этом месте находится станция метро «Красные ворота». Адрес особняка: Мясницкий проезд, 6. И этот особняк, кстати, построили по проекту самого Владимира Осиповича Гиршмана, перестроенный. Он был снесен во время постройки метро.
А многие особняки других коллекционеров сохранились. И наша выставка построена, как раз, как прогулка по Москве того времени, по особнякам, по коллекциям. И не могу не сказать о том, что трагическая ситуация вот сейчас с особняком Сергея Александровича, с имением Сергея Александровича Полякова - Знаменское-Губайлово, которая в течение 70 лет советской власти все-таки выстояло и сохранялось, оно разрушается сейчас. Оно гибнет вот буквально сейчас на наших глазах. В городе Красногорске оно расположено Московской области. Рядом строится огромный комплекс для круглогодичного катания на лыжах, и в 300 метрах от него разрушается потрясающая усадьба с парком.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Памятник? Признан памятником? Доска есть какая-то охранная? Нет?
И.ШУМАНОВА: Он входит во все хрестоматии, во все путеводители.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Такая судьба чудовищная!
К.ЛАРИНА: Слушайте, знаете что? Мы потом подробнее поговорим, потому что завтра у меня в эфире будет Михаил Швыдкой. Вот обязательно я про это у него спрошу.
Это очень важный момент.
И.ШУМАНОВА: Мне кажется, что это должны решать власти этого района. Конечно. А как же? А как же?
К.ЛАРИНА: Не района, а давайте воспользуемся случаем, возможностью.
И.ШУМАНОВА: Просто хотелось бы воспользоваться, и этот крик – крик души, конечно. Я понимаю, что может быть, это не тема нашей сегодняшней передачи.
К.ЛАРИНА: Но я же сказала: мы на завтра перекинем. Я попрошу. Обещаю.
И.ШУМАНОВА: Хорошо, хорошо!
К.БАСИЛАШВИЛИ: Хочу процитировать действительно портреты, а на самом деле, Серов писал не только жену, но и мужа, а именно Владимира Гиршмана. Я уж не знаю какие – теплые отношения, или нет, сложились между двумя соперниками, однако же, Абрамов-Росс вот что пишет о портрете Гиршмана кисти Серова. (Цитирую):
Гиршмана он, (то есть, Серов), заставляет навек застыть в движении лжебарина, запустившего пальцы в жилетный карман, чтобы извлечь мелкую монету на чай прислуге».
И.ШУМАНОВА: Ой-ой-ой!
К.БАСИЛАШВИЛИ: Вот ничего себе отношение! Мы так вот превозносим сейчас Гиршмана, однако, вот этот «лжебарин»! Таким увидел его художник!
И.ШУМАНОВА: Характер у Гиршмана был достаточно тяжелый. Он, может быть, не всегда мог найти какую-то правильную линию поведения, но вот «лжебарин», пожалуй, характеристика совершенно неправильная, потому что это одна из характеристик.
Очень нежные воспоминания о Гиршмане оставили и Бенуа, и Сомов, и воспринимали его совершенно иначе.
А вот по поводу этой позы, как будто он вынимает кошелек и мелкую монету, чтобы расплатиться…
К.БАСИЛАШВИЛИ: Дать чаевые.
И.ШУМАНОВА: Совсем не так! У Гиршмана была такая привычка, «почти тик», - как пишет Бенуа, - он вынимал постоянно часы на цепочке и сверял, поскольку он был очень занятый человек – бесконечные встречи, он все время проверял, сверялся с часами – сколько времени? И вынимает он не кошелек, для того чтобы бросить монету, а вот те самые часы.
«И поза его, - как пишет Генриетта Леопольдовна, - взята с одного из портретов Тициана», репродукция которого висела в их доме. Так что вот не все так просто.
Еще очень плохо о Гиршмане пишет Андрей Белый, но это практически единственные отрицательные, негативные какие-то оценки его и характера, и внешности.
К.ЛАРИНА: Ирина, а вот по поводу портрета самого Гиршмана? Это все-таки был заказ Гиршмана?
И.ШУМАНОВА: Безусловно, конечно, заказ. Это была форма поддержки. Заказ – это что такое? – Это форма поддержки художника.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А все-таки, интересно еще обратиться к этому особняку, которого, к сожалению, уже не существует. Вот эта коллекция она размещалась в жилом помещении? – Вот там, среди картин, среди этой собранной мебели и жили сами Гиршманы и их семья? Как это было? Вот восстановите нам картину такую.
И.ШУМАНОВА: Да, но ведь портрет Генриетты Леопольдовны «У зеркала» - это и есть ее будуар, который выбрал Серов. Он изобразил ее в реальном интерьере.
К.БАСИЛАШВИЛИ: И потом она там же и висела, эта картина? Ну, где-то в этом же интерьере?
И.ШУМАНОВА: Да, да. Но действительно этот особняк был оформлен с очень большим вкусом. Об этом пишут многие современники. И он входил как коллекция в путеводители того времени. То есть, любой посетитель с разрешения хозяина мог его посетить, мог туда пойти и посмотреть это собрание.
К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть, это живой музей?
И.ШУМАНОВА: По сути, он функционировал как живой музей. И это очень важно, это была открытая коллекция.
Так же, как посещение коллекций Щукина и Морозова. Очень большое значение имело и знакомство с французским искусством того времени, очень большое значение имело для многих русских художников. Это была единственная возможность для многих увидеть современное французское искусство. И в этом тоже просветительская роль коллекционирования.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А не слишком ли много коллекционеров на один период? Были ли соревнования в это время?
К.ЛАРИНА: Было из чего выбирать.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Было из чего выбирать, но бывает так, что несколько коллекционеров собирают одного художника.
И.ШУМАНОВА: Да, конкуренция была, и была конкуренция, в том числе, Третьяковской галерее.
И известно, например, что Гиршман приобрел, уже практически оплатил, приобрел «Даму в голубом», картину Сомова. Но Серов, будучи тогда в Совете попечителей Третьяковской галереи, уговорил, упросил Гиршмана уступить это произведение Третьяковской галерее. И за меньшую сумму Сомов уступил это Третьяковской галерее. Но это тоже естественно: конечно, художник хочет, чтобы его произведение было в крупном музее. Хотя сведения о том, что до этого ни одного произведения Сомова не было в Собрании Третьяковской галереи не верны. Уже Павел Михайлович Третьяков приобрел один из пейзажей Сомова.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Все-таки, удивительно: мы сейчас знаем практически одну галерею Третьякова, а вокруг такая была живая ситуация? То есть, что могло бы произойти еще? Еще бы два-три года?
К.ЛАРИНА: Ирина, можно Вам задать такой вопрос по поводу все-таки сегодняшней жизни?
Вы же наверняка в курсе – видите, что некое подобие, конечно, меценатства, оно пытается возникнуть, но совсем, как-то по другим критериям. Вот сегодня есть такие люди, которые могут продолжить дело, на Ваш взгляд, - традиции русского меценатства?
И.ШУМАНОВА: Ну, с точки зрения коллекционирования – конечно.
И, если говорить о меценатстве, я тоже думаю, что этот институт меценатства постепенно в России должен сложиться.
Дело в том, что у нас, к сожалению, пока законов меценатства нет. И те люди, которые помогают музеям, а много помогают, я должна сказать, что в каких-то проектах музеев – и в организации выставок. И вот сейчас, как в организации зала Врубеля – на деньги Вексельберга был переоборудован зал Врубеля, и Фонд Екатерины помогает Третьяковской галерее в организации экспозиций и выставок, и, в общем, довольно многие.
Может быть, нам, естественно, хочется, чтобы это был общий и повсеместный процесс, и особенно бы нуждались в этом провинциальные музеи, то есть, мне кажется, что все равно все движется в этом направлении, и постепенно сознание богатых людей будет поворачиваться в сторону искусства и в помощь ему.
К.ЛАРИНА: А что формирует художественный вкус коллекционера?
И.ШУМАНОВА: Собственный вкус. И это принципиально. То есть, можно пользоваться советами, как изначально, например, Гиршман пользовался советами художников. И вот Бенуа пишет о том, что когда он приобретал навязанную ему картину Врубеля «33 богатыря», он еще не очень понимал в искусстве. А потом..
К.БАСИЛАШВИЛИ: Врубеля? «33 богатыря»? Я даже не знаю такой картины!
И.ШУМАНОВА: Его уговаривали, она в Русском музее. А потом буквально за несколько лет он развился в человека с идеальным вкусом. То есть, как только человек начинает собирать коллекцию, общаться с искусством, у него формируется то, что называется глаз.
К.ЛАРИНА: А способен он на какое-то расхождение принципиальное в оценке художников, или тенденций, я имею в виду расхождение с общепринятыми суждениями, с критикой официальной? Бывают такие случаи?
И.ШУМАНОВА: Конечно, да. И вот, например, Сомовский портрет «Дама в голубом», и портрет Гиршман Генриетты Леопольдовны Серова был сначала по-разному оценен критикой, и было много негативных отзывов, несмотря на то, что это, конечно, оба замечательных произведения.
И Сомовский портрет «Дама в голубом» тоже лишь потом стал жемчужиной русского искусства, стал так восприниматься. А в том, чтобы приобрести, и вот опять-таки я говорю про Борисова-Мусатова, - приобрести две такие крупные вещи Борисова-Мусатова – это была смелость, и предвидение, провидческий дар, интуиция. Она очень важна для коллекционера.
Даже вот есть коллекционеры, о которых мы очень мало знаем, очень мало. И тут я хочу, пользуясь случаем, обратиться к широкой такой аудитории – вот совершенно неизвестный для нас герой нашей выставки – Эккерт. Это было очень крупное собрание химического магната Эккерта. И коллекция его поступила после революции в Румянцевский музей, была национализирована, описана хорошо, что там было, то есть, все известно, и затем она разошлась по провинциальным музеям России.
А графическая часть, русская графическая часть поступила в Третьяковскую галерею.
Вот мы ничего не знаем об этом человеке. Но его интуиция в покупке – ранняя вещь Сомова, неоконченный набросок портрета жены Врубеля, тот самый, где форма делится на мелкие-мелкие такие кристаллы как бы, - это тот Врубель, из которого возник Филонов, - смелейший поступок! Незаконченный и неэффектный для коллекционера, для интерьера портрет, но очень важный эпизод в русском искусстве. Вот он смог купить это произведение.
И вот, если, помимо тех сведений, которые есть в литературе о коллекционерах, которые, в общем, достаточно обширны, но пользуются одними и теми же источниками. Но, если есть сведения о позднейшей судьбе коллекционеров, вот, пожалуйста, мы будем очень рады, если слушатели поделятся с нами своими знаниями.
К.ЛАРИНА: Кстати, когда пыталась, - скажу честно, - подготовиться к сегодняшнему разговору, естественно, куда я могу залезть? – Залезла в Интернет. И просто была поражена скудостью вообще информации о семействе Гиршман.
И.ШУМАНОВА: Ну знаете, Интернет нам тоже очень помогает. Конечно, вот благодаря Интернету, мы определили, идентифицировали одного из наших героев, врача-фтизиатра Виктора Александровича Воробьева. Не было известно, кто он такой – инициалы только, пожалуй. Но известно было, что он – врач-фтизиатр. Оказалось, что он – основатель Лиги по борьбе с туберкулезом в России. Основатель Института туберкулеза в России, который функционирует и сейчас.
И мы связались с музеем, который там есть в этом институте, и действительно поняли, что мы на верном пути, и Интернет нам в этом очень помог.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Что произошло с предприятием, с иголками? Ничего не осталось?
И.ШУМАНОВА: Оно ликвидировано. Вот такова судьба. И мне еще раз хочется, поскольку я думаю, что время наше подходит к концу…
К.ЛАРИНА: Да, уже совсем прошло.
И.ШУМАНОВА: Пригласить всех на выставку, которая сейчас проходит в Третьяковской галерее.
К.ЛАРИНА: Я думаю, что об этом Ксения тоже скажет в анонсах.
К.БАСИЛАШВИЛИ: О Третьяковской галерее мы тоже постоянно говорим. Это зал графики.
К.ЛАРИНА: Я прошу продолжить эту традицию, и про коллекционеров еще рассказать в цикле наших программ. Давайте это сделаем обязательно, это очень интересно. Ладно?
И.ШУМАНОВА: Да, потому что они того заслуживают. Безусловно!
К.ЛАРИНА: Спасибо большое. Ирина Шуманова, наша сегодняшняя гостья. Ну, а сейчас - приглашение.
«ЭХО МОСКВЫ» РЕКОМЕНДУЕТ:
К.БАСИЛАШВИЛИ: В поисках старой доброй музейной атмосферы с домашним уютом и с чуть поскрипывающим паркетом отправляйтесь в залы графики Третьяковской галереи. Там, нет, слово «работать» не подходит, там ждет гостей выставка из собраний московских коллекционеров. Купцы, помещики, дворяне, мещане – всех объединяла любовь к современному искусству: Серову, Врубелю, Сомову, Бенуа. Редкие в постоянном показе графические картины из частных московских коллекций на выставке в Лаврушинском.
Обновленный зал Михаила Врубеля удивит невиданным ранее камином работы художника, выполненным во время летних мастерских в Абрамцево.
Там же, но в Инженерном корпусе, еще одна коллекция. На этот раз – художника Михаила Нестерова из музея его же имени.
Центральный экспонат, конечно, эскиз к картине «Видение отроку Варфоломею».
Контрастом к тонкокостным Нестеровским святым служат картины Давида Бурлюка. Его пышные модели наполнены жизнью и цветом.
Выставка «Оборона Москвы» в помещении бывших провиантских складов привлекает не только обилием предметов, связанных с жизнью конкретных москвичей, участников битвы за Москву, но и рисунками непрофессиональных художников.
Они эмоциональнее фотографий передают ощущения жестокой зимы 41 года.
Провиантский склад на Зубовском бульваре.
Далее по указателю – Выставочный зал.
Заряд здорового оптимизма обязательно получите на выставке американского искусства в Музее изобразительных искусств имени Пушкина. Пусть ни одного раскрученного хита – ни портрета Джорджа Вашингтона, ни американского флага кисти Раушенберга, но при этом композиция привлекает своей подачей идеи страны с крепко сплоченной нацией, в которой каждая индивидуальность считывается с каждого полотна – от ранних картин периода колонизации до работ последних лет художников Нью-Йорка.
Ноль рефлексий, разве что одна картина критического
мистицизма времен бесчинств Ку-клукс-клана. «Мы вместе строим этот город», - написано на одной из картин. И это адекватный эпиграф к американской выставке.
Обратим внимание на Исторический музей. 1 августа там откроется выставка, посвященная юбилею отечественных железных дорог.
Расписание движения первых поездов, станционные колокола, часы, фонари, модели дореволюционных составов с желто-синими вагонами, атмосфера путешествия от Царскосельска до Транссибирской магистрали обещает воспроизвести в деталях.