Картина художника Васнецова "Богатыри" - Элеонора Пастон - Собрание Третьяковки - 2006-04-02

К. ЛАРИНА – Ну что же, я приветствую в студии Ксению Басилашвили, Ксюша, добрый день.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Добрый день.

К. ЛАРИНА – И в гостях у нас сегодня Элеонора Пастон, правильно, ведущий научный сотрудник Третьяковской галереи, добрый день, здравствуйте.

Э. ПАСТОН – Добрый день.

К. ЛАРИНА – Специалист по богатырям, поскольку сегодня у нас главная картина сегодняшнего эфира - это картина Виктора Васнецова «Богатыри», именно о ней мы сегодня будем говорить. Я думаю, что многие наши слушатели знают, что на ней изображено, я думаю, что человек пять наберется, которые точно скажут, кто изображен на этой картине. Но остальным мы, наверное, напомним и расскажем. Но перед тем, как отправиться в гости к «Богатырям», давайте сходим быстренько в гости к Третьяковке.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Конечно.

К. ЛАРИНА – Очередную историю мы сейчас услышим.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Эту историю нам расскажет ст. научный сотрудник Третьяковской галереи Ксения Антонова.

ЗАСТАВКА

К. АНТОНОВА – В истории музея, празднующего свое 150-летие, есть множество интереснейших страниц. Долгие годы в жизни и деятельности Третьяковской галереи занимала шефская и особенно военно-шефская работа, именно в армии она была особенно востребована. Вооружившись проекционными фонарями и диапозитивами, научные сотрудники галереи в качестве лекторов направлялись в воинские части на пограничные заставы, подчас далекие и труднодоступные. Многие годы эту работу в музее возглавляла научный сотрудник отдела научной популяризации искусства Марина Львовна Рысина. Ее лекционные поездки пролегали по самым сложным маршрутам, на строительстве БАМа, Байкало-Амурской железнодорожной магистрали Марине Львовне пришлось читать лекции в военно-строительных войсках. Прочитав лекцию в одной из частей, она должна была ехать в другое подразделение. Ее транспортом стала машина с молодым водителем, таджиком по национальности. Когда они выехали, время было к вечеру, дорога как таковая отсутствовала, нужно было добираться по проселку среди тайги, и водитель потерял направление. Становилось темно, и наша сотрудница забеспокоилась. Почувствовав это и стараясь отвлечь, успокоить пассажирку, молодой водитель вдруг запел. Он пел о том, что слышал сейчас удивительный рассказ о замечательных картинах и о художниках, о прекрасном музее, о том, что рассказала ему и его ребятам женщина-лектор. Эта песня была столь неожиданна и по-своему прекрасна, что успокоенная лектор не заметила, как нашлась нужная дорога, и они с водителем поспешили к месту назначения. Не менее трогательным был другой случай. Дело было на Дальнем Востоке, куда Марина Львовна приехала читать лекции морским пограничникам. Она была доставлена из Владивостока на один из отдаленных островов в сопровождении морского офицера, но когда они подошли к пропускному пункту, дежурный матрос отказался ее пропускать, потребовал документ, чтобы убедиться, что лектор, действительно, приехал из Москвы. Марина Львовна достала красный пропуск сотрудника музея. Взяв его, дежурный тотчас открыл ворота, за которыми стояла большая группа матросов, и громко, радостно закричал - ребята, я держу в руках пропуск в саму Третьяковскую галерею.

ЗАСТАВКА

К. ЛАРИНА – Задача ясна, мы должны после сегодняшней лекции запеть, что были мы сегодня на радиостанции «Эхо Москвы», слушали мы лекцию Элеоноры Пастон про картину Васнецова «Богатыри», а на картине-то изображены великие богатыри земли русской, Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Ксюша, это наши слушатели запоют.

К. ЛАРИНА – А, слушатели должны запеть, хорошо, но я вам подсказала начало этой песни. Пожалуйста, подхватывайте. Ну что, давайте про богатырей, «Богатыри» - это как Агния Барто, всю жизнь с нами, правда же, а почему, никто же не назначал их главной картиной русского искусства, правда же, Элеонора, скажите, это само получилось?

Э. ПАСТОН – Вы знаете, действительно, в нашей стране трудно найти человека, который не знал бы «Богатырей», потому что, начиная с детских учебников, а потом на календарях, конфетных коробках, т.е. везде и всюду встречаются эти «Богатыри». И вы знаете, немножко так стерлось ощущение их, стерлась та задача, те усилия.

К. ЛАРИНА – Такие ложки-матрешки.

Э. ПАСТОН – Да, которые вложил художник в эту картину, возникает она только тогда по-настоящему, когда человек непосредственно ее видит в Третьяковской галерее вновь. Тогда эта картина, действительно, становится в полный рост и вполне адекватно, что ли, воздействует на зрителя. А работал над ней художник в течение 30 лет.

К. ЛАРИНА – А почему так долго?

Э. ПАСТОН – Вы знаете, первые его рисунки относятся к 1871 году, и это, заметьте, время образования товарищества передвижных художественных выставок. А закончил он ее в 1898, это образование уже мира искусства, представляете, 30 лет, в течение которых русское искусство прошло огромный путь.

К. ЛАРИНА – Так и сам Васнецов, наверное, огромный путь прошел.

Э. ПАСТОН – Совершенно верно, и сам Виктор Михайлович в своем творчестве, мало того, что он сам прошел свой путь, но будет совершенно справедливо сказать, что он своим творчеством внес много нового в русское искусство в эти три десятилетия.

К. ЛАРИНА – А у него задумка с самого начала была такая, что их троих именно изобразить? Они же, по идее, нигде не встречаются, по-моему, максимум вдвоем они встречаются.

Э. ПАСТОН – Нет-нет.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Встречаются.

К. ЛАРИНА – Встречаются?

Э. ПАСТОН – Втроем, они описаны именно втроем. Илья Муромец как старший, такой уже взрослый, будем так говорить, старый они называют, и он главный. Добрыня Никитич как бы подспорье ему, а Алеша Попович - молодой, такой веселый, красавец, балагур. А мы, может быть, тогда вернемся к детским года Виктора Михайловича.

К. ЛАРИНА – Давайте, мы сейчас, знаете, тогда что сделаем, сейчас мы с вами послушаем нашу рубрику «Путь в галерею» для того, чтобы напомнить или, может быть, впервые рассказать нашим слушателям о том, как картина «Богатыри» попала, собственно, на стены Третьяковки, к Третьякову, а потом уже вернемся к художнику и посмотрим, как его жизнь продолжалась. Давайте.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Хранитель Наталья Мамонтова с историей попадания картины в галерею.

ЗАСТАВКА

Н. МАМОНТОВА – У картины этой очень длительная история, больше 25 лет продолжалась эта работа, Васнецов ее возил даже с собой туда, куда он уезжал. В 85 г. едет в Киев для работы над росписями Владимирского собора, везет с собой эту огромную картину, продолжает там к ней время от времени возвращаться. Вплоть до 98 года он все время находился в состоянии работы над ней. А за это время о картине уже знали и в Петербурге, и в Москве, друзья, знакомые уже были озабочены ее судьбой, и выставочной, и проблемами ее покупки, даже размышляли о приобретении ее царем. Шишкин предлагал Васнецову выставить эту картину уже в 96 году. На самом деле, окончание работы над картиной относится к апрелю 1898 г., и в июне того же года ее приобретает Третьяков. Конечно же, он был наслышан об этой картине и знал, что приобретает. Это было одно из самых последних его приобретений для Третьяковской галереи вообще. И надо сказать, что в это же время он занимается размещением всех принадлежавших галерее картин Васнецова в залах. И одним из самых важных аспектов этого перемещения была повеска «Богатырей» на торцовой стене зала, где они висят и поныне. Т.е. они находятся на том же самом месте, на котором их повесил собиратель уже в конце этой переделки. 1 сентября 98 г. он приглашает Васнецова посмотреть на это новое размещение его картины. Васнецов при этом не успокаивается и не прекращает думать об этой картине, потому что мы знаем, что в октябре он приходит в залы и занимается тем, что дописывает ее, исправляет.

ЗАСТАВКА

К. БАСИЛАШВИЛИ – Ксюша, что меня поразило, то, что как повесили картину на этой стене, так она там и висит.

К. ЛАРИНА – Да.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Уже сколько лет.

К. ЛАРИНА – Я просто хочу добавить к тому, что мы сейчас услышали, еще фрагмент одних воспоминаний, очень точно, мне кажется, сказано, где бы ни жил Васнецов, полотно «Богатыри» всюду следовало за ним, по воспоминаниям детей художника, «Богатыри» натягивались в каждой квартире, где жила семья. Это была даже не картина, а что-то необходимое в жизни, постоянная обстановка, как стены, потолки, обед, чай, мама и папа. Да?

Э. ПАСТОН – Хорошо сказано и точно, действительно, так можно представить себе, что ребятишки могли эту видеть, картину видеть всегда.

К. ЛАРИНА – Выросли с ней, получается.

Э. ПАСТОН – Я только коротенько скажу о том, что Виктор Михайлович, сын сельского священника, жил в деревне среди, как он говорил, мужиков и баб, и любил их не народнически, а попросту как своих друзей и товарищей. И слушал, заслушивался при свете лучины сказки, былины, и это ощущение, это, т.е. представляете, богатыри проходили перед.

К. ЛАРИНА – Модели ходили мимо.

Э. ПАСТОН – Да, перед мысленным взором мальчика, именно поэтому, наверное, они возникают и в 71 г., когда он полностью был в академические годы, когда он был охвачен желанием писать жанровые полотна, в то же время, как он говорил, не покидали его сказочные грезы. И в 1876 г., представляете, он приезжает в Париж по приглашению Репина, живет в мастерской Поленова, носится по галереям, смотрит выставки, захвачен весь парижской жизнью и пишет «Богатырей». Тогда и возникли масляные, эскиз «Богатырей», эскиз маслом, почти точно воспроизводящий композицию будущих «Богатырей». Он подарил этот эскиз Поленову, а тот сказал - нет уж, подаришь тогда, когда закончишь полотно. И действительно, эскиз хранится сейчас в музее-заповеднике Василия Дмитриевича Поленова.

К. ЛАРИНА – А вы любите эту картину, скажите, Элеонора?

Э. ПАСТОН – Вы знаете, она, когда я ее увидела непосредственно в галерее, я недаром это сказала, она на меня произвела очень сильное впечатление именно.

К. ЛАРИНА – Масштабом?

К. БАСИЛАШВИЛИ – Ощущением каким-то?

Э. ПАСТОН – Вы знаете, именно когда ты соприкасаешься с живописью этой картины, потому что я думаю, что это потому, что художник, действительно, в нее вложил всю свою душу. И это были не простые его слова, когда он говорил, что они неотступно стояли перед его внутренним взором. Понимаете, это у нас сейчас, у вас, молодежи, такое немножечко стертое ощущение.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Конфетное такое, да.

Э. ПАСТОН – Конфетное, к сожалению, и вы представляете, вы сейчас очень удивитесь, но в 1898 г. Дягилев писал в одном из писем Васнецову, призывая его к сотрудничеству, приглашая его к сотрудничеству, из всего поколения наших отцов вы ближе к нам, чем все остальные.

К. ЛАРИНА – А все-таки можете вы ответить на этот вопрос, почему так долго он писал эту картину? Что-то у него не получалось? Чем-то он был недоволен?

Э. ПАСТОН – Нет, я вам сейчас скажу. Мы быстренько пробежимся по всей истории, потому что Наталья Николаевна затронула очень важную часть работы, а предшествовало этому тоже достаточно много. Начинает непосредственную работу над «Богатырями» он в 1881 г., это был Абрамцевский художественный кружок. Представляете, такого размера полотно, 3 на 4.5, ему нужно было место, и это место предоставляет ему Савва Иванович Мамонтов, меценат, организатор Абрамцевского кружка. Он просто перестраивает сарай и там поместил при даче, где жил Виктор Михайлович с семьей. И там он пишет эту картину. Но нужна была вся атмосфера Абрамцевского кружка, а там были Репин, Поленов, позже Серов, Врубель, Нестеров, Елена Поленова. Нужна была вся эта атмосфера кружка. А еще очень важно, что здесь Виктор Михайлович вновь в доме Мамонтова встречается с Мстиславом Викторовичем Праховым, он с ним встречался во время учебы в академии, слушал в его исполнении былины, и он был толкователем былин, ученым, который занимался специально былинами. И здесь опять Прахов живет, после «Побоища», т.е. это уже он переводчик «Слова о полку Игореве еще был, т.е. эта атмосфера огромной любви к русской старине.

К. ЛАРИНА – Все к этому подталкивало.

Э. ПАСТОН – Он как бы нашел здесь себя, нашел, т.е. для кружка это была очень важная фигура, он стал таким первым ведущим.

К. БАСИЛАШВИЛИ – У него облик такой, с бородой, на всех фотографиях.

Э. ПАСТОН – Да, безусловно, русскость тут присутствует.

К. ЛАРИНА – Паспорт не нужен.

Э. ПАСТОН – В каждом движении, да.

К. БАСИЛАШВИЛИ – При этом, как я понимаю, все-таки обходилось без национализма, без этих Россия для русских.

Э. ПАСТОН – Абсолютно.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Этого не было.

К. ЛАРИНА – Было в его жизни, в конце жизни-то было, перестаньте.

Э. ПАСТОН – Вы знаете, мы сейчас говорим об этом периоде.

К. ЛАРИНА – Это было уже, как я понимаю, в советской России, да, или когда, или в начале века? Когда он вошел в союз русского народа?

Э. ПАСТОН – Он, настолько ему близка была русская старина, это движение, действительно, было достаточно сильным.

К. ЛАРИНА – Начало века это было. Но мне кажется, что в ту пору-то грех было никуда не попасть, в какое-нибудь движение. А уж с такими корнями и с таким видением здесь националисты могли соблазнить кого угодно.

Э. ПАСТОН – Там ведь сторон-то, наверное, много было. Сейчас мы не будем говорить, иначе мы впадем в какую-то однобокость, или будем говорить о «Богатырях».

К. ЛАРИНА – Просто Ксюша говорит, что не было.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Я спрашиваю, да.

Э. ПАСТОН – В Абрамцевском кружке не было национализма, это я вам точно могу сказать, могу дать голову на отсечение, там была атмосфера любви к старине и стремление возродить и создать национальное искусство на основе традиций национальных. Это было. Поэтому строится Абрамцевская церковь, Виктор Михайлович был одним из главных создателей.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Она как сказочный теремок такой, да.

Э. ПАСТОН – Вы знаете, она не только сказочный теремок, слава богу, она открыла новое направление в русской архитектуре, неорусский стиль. И особенно эта часовенка, которая пристроена к церкви десятью годами позже в 92 г., после смерти Андрея Саввича Мамонтова. Она просто идет в стиле модерн. Это просто яркий образец русского модерна уже, начало его. Здесь же избушка на курьих ножках, тут сказочное такое жилище Бабы-Яги, тоже страшно интересная постройка. Представляете, этот 81-й год, он работает над Абрамцевской церковью, над ней работали все участники кружка, он пишет «Аленушку», он создает декорации сначала к домашнему спектаклю «Снегурочка» по пьесе Островского, потом это будет спектакль в Русской частной опере, «Снегурочка» уже по опере Римского-Корсакова, в Русской частной опере Саввы Ивановича Мамонтова. Но, в основном, эскизы декорации, классические эскизы, которые потом уже никто не мог, что называется, все следовали потом за Васнецовым в этой, кто оформлял спектакли на русскую тему. И в это же время он пишет «Богатырей». В основном-то, «Богатыри» были написаны в 81-82 году.

К. ЛАРИНА – А потом?

Э. ПАСТОН – Они настолько были закончены, что даже художник подумывал, не показать ли ее на выставке, всероссийской выставке 82 года.

К. ЛАРИНА – И что его остановило?

Э. ПАСТОН – Хотел закончить. Он еще недостаточно удовлетворен был.

К. ЛАРИНА – Но 30 лет почти, это же я себе представить не могу.

Э. ПАСТОН – Выразить, настолько, понимаете, чувствовал ответственность перед этой картиной, настолько она, действительно, для него много значила, что он, безусловно, все время задерживал показ ее широкому зрителю.

К. ЛАРИНА – Мы сейчас должны уйти на новости, но, Ксюша, я тебя прошу, перед этим все-таки мы забыли про призы и про вопросы, быстренько давай зададим вопрос-то нашим слушателям.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Да, конечно. Кто написал последний прижизненный портрет Васнецова, назовите, пожалуйста, фамилию этого художника.

К. ЛАРИНА – На пейджер или по телефону?

К. БАСИЛАШВИЛИ – Давай на пейджер примем.

К. ЛАРИНА – И что мы дадим за это?

К. БАСИЛАШВИЛИ – У нас мы ожидаем двух победителей, путеводитель по Третьяковской галерее или альбом, посвященный Васнецову.

К. ЛАРИНА – Итак, автор последнего прижизненного портрета Васнецова, назовите его, пожалуйста, на пейджер 725 66 33.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА – Тоже в нашем собрании в Третьяковском, у каждого есть любимая картина в Третьяковке, может быть, даже не одна. Я не знаю, Ксюша, у тебя есть любимая картина Васнецова?

К. БАСИЛАШВИЛИ – Васнецова? Пожалуй, да, пожалуй, да, я очень люблю «Аленушку».

К. ЛАРИНА – Я тоже люблю «Аленушку».

К. БАСИЛАШВИЛИ – Я узнаю там пейзажи Ахтырки, потому что это мои родные места в Хотькове, у моей бабушки была дача, и я во всех работах Нестерова и Васнецова узнаю родные мне пейзажи.

К. ЛАРИНА – Ну что же, послушаем информацию о любимых картинах?

К. БАСИЛАШВИЛИ – Да.

К. ЛАРИНА – Великой русской писательницы Дарьи Донцовой, я говорю без всякой иронии, она популярная русская писательница.

ЗАСТАВКА

К. ЛАРИНА – На меня в детстве в Третьяковской галерее произвела совершенно страшное впечатление картина «Апофеоз войны» Верещагина, она еще висела так, не знаю, где она висит сейчас, но в мое детство она висела в зале. И когда вы в этот зал входили, то первое, что вам бросалось в глаза, это эта жуткая груда черепов. Я помню свой ужас, мне было, наверное, лет, может быть, 5, может быть, 6, мы пришли туда вместе с бабушкой. А жили мы как раз напротив Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке. И когда мы вошли и я увидела эту картину, я, в общем-то, девочка спокойная и хорошо воспитанная, я закричала, что дальше я не пойду. Бабушка не могла понять, в чем дело, она как-то к этой картине Верещагина относилась по-другому - внученька, что же тебя так напугало. Я сказать не могла, не могла, у меня от страха пропала полностью вербалика, этот «Апофеоз войны» очень долго мне снился в страшных детских снах. Вообще, я очень люблю картину Серова «Девушка с персиками». И люблю я ее потому, что эта девушка с персиками, которая сидит за большим столом в таком мягком солнечном освещении, она мне почему-то напоминает мою лучшую подругу, с которой мы сейчас уже много-много лет вместе. Не знаю, почему, они совершенно не похожи внешне, но, может быть, какая-то доброта, которая в глазах этой девушки, может быть, эта ее улыбка, но, во всяком случае, от картины «Девочка с персиками» мне почему-то всегда делается как-то легче на душе. Я даже повесила у себя дома эту репродукцию, хотя я понимаю, что, в общем-то, репродукции дома вешать, как-то это не слишком комильфо. Но она у меня висит, и я очень-очень люблю эту картину.

ЗАСТАВКА

К. ЛАРИНА – А мы продолжаем наш рассказ о Викторе Васнецове и о его картине «Богатыри». Я хочу успокоить нашу гостью Элеонору Пастон, что мы ничего не успеем все равно, мы не успеем ничего, времени у нас очень мало, по всей жизни Васнецова мы не пробежимся, поскольку жизнь у него была большая, наполненная не только «Богатырями», хотя большая часть жизни, получается, из «Богатырей» состоит. Но все-таки было кое-что еще в его жизни, там целый музей же у нас есть васнецовский, роскошный.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Роскошный.

К. ЛАРИНА – Да, роскошный. Вот что интересно, я бы хотела спросить, поскольку Васнецов не один, Васнецовых много, большая семья, в некоторых энциклопедиях пишут так - Виктор Васнецов, брат художника Аполлинария Васнецова.

Э. ПАСТОН – Совершенно верно.

К. ЛАРИНА – Давайте немножечко про это расскажем. Было какое-то творческое соревнование, какое-то было, насколько они разные, эти художники, разные их пути в искусстве?

Э. ПАСТОН – Художники, безусловно, разные, Аполлинарий Михайлович Васнецов – тоже очень сильный, так скажем, художник, связь у них очень тесная была. Когда умер отец в 1870 г., то Виктор Михайлович просто забрал Аполлинария Михайловича к себе в Петербург, заботился, вынужден был зарабатывать деньги.

К. ЛАРИНА – Он старше намного был?

Э. ПАСТОН – Старше, да, не только для того, чтобы себя прокормить, но и брата, и он его воспитывал. Собственно, Аполлинарий Михайлович, не закончив, собственно, не получив систематического образования, получил его рядом со своим братом, и в Абрамцевском художественном кружке консультантами его были многие художники, Василий Дмитриевич Поленов, Репин, т.е. он брал уроки, что называется. И вырос в очень хорошего художника, вы знаете, у них удивительная, удивительная тесная связь, их письма дышат такой заботой друг о друге. Виктор Михайлович вникал буквально во все мелочи, кто что сказал, кто как принял его картину, как ему, т.е. это очень-очень, очень тесная связь. И знаете, сердце даже радуется, когда читаешь, так это приятно, как эти два человека по жизни были очень дружны и любимы друг другом.

К. ЛАРИНА – А семья Васнецова, у него же и детей было много?

Э. ПАСТОН – Да, много детей.

К. ЛАРИНА – А жена кто?

Э. ПАСТОН – Жена - очень хорошая женщина, она закончила курсы медицинские, но всегда, собственно, посвятила себя семье, Виктору Михайловичу, это всегда тоже мамочка - в письмах обращение к ней Виктора Михайловича. И у него была дочка Татьяна, кроме детей, Михаил Викторович, Борис Викторович, Алексей Викторович, еще Татьяна Викторовна, была художницей.

К. ЛАРИНА – Одна-единственная из потомков?

Э. ПАСТОН – Вы знаете, нет, у него внук - замечательный художник, Андрей Васнецов, и сейчас очень работающий много и интересно. А так, Татьяна была просто при нем всегда, любимая такая дочка и близкая.

К. БАСИЛАШВИЛИ – А он рисовал их, на этих картинах известных мы можем их увидеть?

Э. ПАСТОН – Да, конечно. Пожалуйста, у нас и в галерее есть несколько портретов детей, он любил одевать их в русские наряды и писать так, в костюме княжича, есть такой портрет у него. Он изобразил махонького совсем своего сына на руках у богоматери, когда писал икону в Абрамцевской церкви, эта икона стала своеобразным эскизом для запрестолького образа богоматери во Владимирском соборе в Киеве. Т.е. дети постоянно. Нестеров, когда приехал в Киев, он написал в одном из писем, что когда он пришел в дом Васнецова, то ему высыпала ватага ребятишек, совершенно очаровательная. Один из которых, он вспомнил сразу его, что он на изображении.

К. ЛАРИНА – Скажите, натурщики ему обязательно были нужны? Потому что мы тут уже о многих говорили художниках, например, Суриков, который вообще не мог обходиться без реального лица, у Васнецова как этот процесс происходил?

Э. ПАСТОН – Вы знаете, он, действительно, очень много работал с натурой, многие портреты, портретное сходство мы можем найти во многих его сказочных полотнах.

К. ЛАРИНА – Например?

Э. ПАСТОН – Девочку, вашу Аленушку, он писал с девочки, которую увидел в Ахтырке. Она посмотрела на него, он пишет об этом, такими печальными глазами, в них отразилась как бы вековечная печаль, и он выразил эту печаль в своей картине.

К. ЛАРИНА – А богатыри?

Э. ПАСТОН – Богатырей он писал, Алеша Попович просто с Андрея Саввича Мамонтова.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Сына, да, Мамонтова?

Э. ПАСТОН – Да, с сына, а Всеволод Саввич писал о том, как они завидовали брату, что с него, такое сходство с Алешей Поповичем. В Абрамцевском музее есть портрет Андрея Саввича работы Киселева, действительно, сходство поразительное, даже наклон головы такой. Илью Муромца он писал с крестьянина Владимирской губернии Петрова.

К. ЛАРИНА – Которого он домой привел?

Э. ПАСТОН – Там, наверное, привел, чтобы писать. А Добрыня Никитич, это мы портретное сходство самого Виктора Михайловича, да и Василий Дмитриевич Поленов позировал даже, есть рисунки, он на коне, эти рисунки, которые необходимы были Васнецову для его картины. Надо сказать, что он никогда не писал заказных портретов. Это всегда были его родные, близкие ему люди и интересные ему какими-то своими чертами, он как бы собирал, делал такой собирательный образ русской, женский образ, мужской. И он как-то входил потом в его произведения.

К. ЛАРИНА – Вы знаете, немножечко познакомившись с биографией Виктора Васнецова, у меня возникла такая мысль, которой я хотела с вами поделиться, у вас как специалиста узнать. Мне показалось, что его увлечение и именно сюжетами сказочными, такими легендами, было обусловлено не только и не столько, может быть, любовью, в принципе, к русской сказке как к части культуры, но еще это был такой способ ухода от реальности. Почему, сейчас объясню, такая мысль возникла, я хочу опять вам процитировать его же, кстати, Васнецова, который писал в начале века, я человек старой Руси, а новая Русь мне не по сердцу, это, скорее, духовное декадентство, за последние времена, особенно последние тяжкие годы наших невзгод ни один народ в мире не относился так самоубийственно к своей родине. Это говорил Васнецов.

Э. ПАСТОН – Да, заметьте, вы правильно сказали, это в начале 20-го века.

К. ЛАРИНА – Это предреволюционная ситуация.

Э. ПАСТОН – Это совершенно понятно. Когда он говорил - я только Русью и жил, в этом он был абсолютно честен, искренен. И он хотел выразить как раз народные представления о добре, красоте, о счастье. В этих «Богатырях» - о воинстве, о благородстве, о защите родины. Эти идеи им владели, именно их он хотел выразить. Именно они, в конечном счете, доходят до зрителя в непосредственной их.

К. ЛАРИНА – Понятно, да. А в начале века в России это были немодные течения?

Э. ПАСТОН – Вы знаете…

К. ЛАРИНА – Брожение умов.

Э. ПАСТОН – Очень интересная вещь, вы знаете, Васнецов в своем творчестве обращался к предпришествующей эпохе, к средневековой Руси. Все, что делалось, т.е. а современные течения, они ему были, действительно, чужды, это так и есть, он еще писал о том, что мутной водицы этого искусства и все такое, он не воспринимал их. Это совершенно понятно. Это объяснимо, это так и происходит.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Простите, пожалуйста, а не было еще одного конфликта, ведь это был человек, Васнецов, который прошел очень сильное религиозное воспитание, он ведь учился в духовной семинарии, он был сыном священника, как мы знаем, сопротивление церкви и фольклора очень большое, это, наверное, тоже был такой разрыв внутренний у него. Он же все время от фольклора потом опять перешел.

К. ЛАРИНА – К иконам.

К. БАСИЛАШВИЛИ – К иконам.

Э. ПАСТОН – Я бы не сказала, вы знаете, именно Васнецов как раз и хотел выразить, соединить и выразить так, как это жило в народном сознании.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Но его не осуждала эта церковная среда?

Э. ПАСТОН – Нет, ну что вы, он был провозвестником, его называли провозвестником новой церковной живописи.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Но, смотрите, он идет расписывать Владимирский собор, и Врубеля ведь не берут, его росписи, берут, и был конфликт между Врубелем, насколько я знаю, и Васнецовым.

Э. ПАСТОН – Нет, конфликта между Васнецовым и Врубелем не было как такового между художниками. Вы можете себе представить, что существует церковный комитет, который принимает или не принимает те или другие эскизы. И Васнецов тоже очень жаловался и часто, что многое из того, что у меня идет от души и т.д., то отвергается, и я должен подлаживаться под это. Т.е. это у него письма Елизавете Григорьевне Мамонтовой, жене Саввы Ивановича, с которой они были очень близки духовно, она тоже была очень религиозным человеком, глубоко религиозным человеком. И это, он как раз с ней делился этими своими, своими невзгодами, своими.

К. ЛАРИНА – Сомнениями.

Э. ПАСТОН – Да, сомнениями, этой мучительной творческой дилеммой, работать, с одной стороны, чтобы это было принято для окончательной, в окончательную работу.

К. ЛАРИНА – И чтобы это не противоречило его.

Э. ПАСТОН – И в то же время не противоречило его представлениям. И он же, действительно, очень много сделал. Его задача была сделать храм таким, каким он нужен народу. Т.е. человек, приходя в церковь, встречается с большим искусством, искусством, близким ему, народным. И это он хотел, собственно, воплотить в этих росписях.

К. ЛАРИНА – Еще вопрос все-таки.

Э. ПАСТОН – Да-да.

К. ЛАРИНА – На ваш взгляд, что же его привело к черной сотне, в союз русского народа, кто-то его соблазнил или это какой-то был путь его собственный, который он прошел? Как долго он там вообще продержался? Он же там что-то писал для них.

Э. ПАСТОН – Источников нет. Вы знаете, может быть, по известным причинам их просто нет, этих документов, письменных источников, чтобы я могла вам рассказать это все.

К. ЛАРИНА – Там, по-моему, Нестерова называют в числе.

Э. ПАСТОН – Но то, что идеологически он был близок, так это и понятно совершенно, что человек, настолько углубленный в Древнюю Русь, в патриархальную жизнь России, это совершенно.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Я думаю, что это его взяли, а не он пришел.

Э. ПАСТОН – Нет, нельзя так.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Нет?

Э. ПАСТОН – Ой, он очень сильный человек был, там такая личность была, как Ковалевский о нем говорил, с ним можно было спорить и как-то это, но он всегда, т.е. там был такой стержень, которого нельзя было склонять к чему-то, чего бы он не хотел. Здесь просто сходство каких-то взглядов, это, во-первых, действительно, национализм такой яркий, но национализм же тоже бывает разного рода, вы понимаете. Я и говорю, нельзя тут впасть в однобокость.

К. ЛАРИНА – Конечно.

Э. ПАСТОН – Но и второе, это противореволюционное движение, оно просто шло против революции и против этих всех перемен, против ломания устоев.

К. ЛАРИНА – А как сложилась его жизнь уже в советской России, после революции, насколько он вписался вообще в это культурное пространство?

Э. ПАСТОН – Вписался вполне, он жил в своем доме.

К. ЛАРИНА – А писал?

Э. ПАСТОН – Писал очень много, правда, очень много повторял своих работ, он очень много повторял «Витязя на распутье», один из любимых повторяемых таких картин. И мы знаем очень много авторских повторений. Кстати сказать, и «Богатыри», мы знаем, авторские повторения его, очень много работал, эта его «Поэма о семи сказках», которую он начал писать еще до революции, он ее продолжал, эти картины, и «Сказка о спящей царевне», и «Царевна-Несмеяна», «Царевна-лягушка», этот цикл картин. Мы знаем его портреты этого времени, он получил пенсию как особо важный, как там называлось, как-то она называлась, что это какой-то чиновник как бы получал.

К. ЛАРИНА – Персональная пенсия, типа того?

Э. ПАСТОН – Типа, типа персональной пенсии.

К. БАСИЛАШВИЛИ – А можно тогда вопрос в связи с этим, в то же время мы знаем, что Абрамцевской кружок после революции и вся атмосфера, которая там была, очень пострадала, т.е. там был устроен какой-то, по-моему, то ли санаторий, то ли дом отдыха?

Э. ПАСТОН – Нет, это не после революции.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Не сразу же.

Э. ПАСТОН – Это мы так скажем, что в 20-е гг. еще в Абрамцеве существовали мастерские.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Еще были, да.

Э. ПАСТОН – Кстати сказать, благодаря этой подвижнической…

К. ЛАРИНА – Но Поленову сослали.

Э. ПАСТОН – Благодаря подвижнической деятельности Елизаветы Григорьевны Мамонтовой, которая сделала бесконечно много для крестьян окрестных деревень, школы, амбулатории, и эти столярные мастерские, усадьба не сгорела. И кроме того, конечно, дети Мамонтова, в первую очередь, Александра Саввична, которые организовали там, сделали очень много для организации там музея. Виктор Михайлович им очень помогал.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Но, простите, я помню по воспоминаниям людей, которые там бывали в советское время, что та церковь, которую делал Васнецов, Поленов и другие, она была просто разрушена.

Э. ПАСТОН – Мы переходим к истории музея Абрамцево.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Но та атмосфера, как-то Васнецов реагировал на это, когда репрессии пошли, когда Поленову изгнали оттуда, потом сослали, человека, который тоже создавал мастерские, человека их круга?

Э. ПАСТОН – Сослали Александру Саввичну Мамонтову.

К. БАСИЛАШВИЛИ – И Мамонтову.

Э. ПАСТОН – Это было уже…

К. БАСИЛАШВИЛИ – После смерти Васнецова или нет?

Э. ПАСТОН – В общем, да, это было позже, но тут, скорее, как-то наиболее такое деятельное участие в Абрамцеве, в организации там музея оказал отец Павел Флоренский, он поддерживал Александру Савичну, именно ему принадлежат слова, что Абрамцево - это великая идея, которая неуничтожима, т.е. как бы это совсем другое уже время. Но важно сказать сейчас то, что они были очень тесно связаны друг с другом, родственно связаны, Васнецовы, Мамонтовы, Поленовы. И связаны до сих пор. Поленовы - просто родственники, потому что жена Василия Дмитриевича Поленова - двоюродная сестра Елизаветы Григорьевны Мамонтовой. Александра Саввична, Вера Саввична и Танечка Васнецова были подругами, очень близкими, переписывались, ребятишки-то всегда в Абрамцеве приезжали и выросли, это очень важно. И всегда, всегда на всю жизнь. Но вы знаете, Вера Саввична умерла в 1907 г., в 1908 г. умерла Елизавета Григорьевна, т.е. она как бы затухает, жизнь в Абрамцеве уже так. А что было в советское время, был, действительно, и дом отдыха, то и сейчас тяжело Абрамцеву, там дом в очень плохом состоянии, вообще там очень много надо для того, чтобы поднять сейчас эту усадьбу.

К. ЛАРИНА – А васнецовский музей сейчас в каком состоянии?

Э. ПАСТОН – Замечательном.

К. ЛАРИНА – Там, кстати, действительно, уникальное место, там же не только картины, чтобы для тех, кто не знает, там же и мебель вся сделана его руками.

Э. ПАСТОН – Она сделана…

К. ЛАРИНА – По его эскизам.

Э. ПАСТОН – Виктора Михайловича, а руками его брата очень талантливого, еще одного брата, Аркадия, который был великолепным резчиком по дереву. И там все под знаком единой концепции, так назвали, и вообще Шаляпин говорил об этом - замечательный дом.

К. ЛАРИНА – Терем-теремок.

Э. ПАСТОН – Да-да, что-то среднее между палатами боярскими и теремом. Действительно, в виде терема же была мастерская сделана.

К. ЛАРИНА – Все время спрашивают нас наши слушатели, а куда с детьми пойти, кроме как в Третьяковскую галерею - в дом-музей Васнецова.

Э. ПАСТОН – И Виктора Михайловича, и Аполлинария Михайловича, очень интересная квартира, музей-квартира, это все филиалы Третьяковской галереи, отделы Третьяковской галереи. И там тоже очень интересный музей, не менее интересный, чем музей Виктора Михайловича, он более популярный, но в музее Аполлинария Михайловича тоже можно увидеть очень много интересного.

К. ЛАРИНА – Мы должны уже близиться к финалу нашего сегодняшнего разговора, я могу назвать наших победителей, который правильно ответили на вопрос, кто написал последний прижизненный портрет Васнецова, ответ - Нестеров, его коллега и друг, я так понимаю.

Э. ПАСТОН – Да, они вместе расписывали Владимирский собор, дружили всю жизнь.

ИТОГИ ИГРЫ СО СЛУШАТЕЛЯМИ

К. ЛАРИНА – И по поводу портретов, а Васнецов писал портреты своих коллег по цеху?

Э. ПАСТОН – Да, Нестерова портрет.

К. ЛАРИНА – Т.е. они так обменялись.

Э. ПАСТОН – Да, тоже, в общем, уже на склоне лет. Да, у него есть портреты, кстати сказать, у Серова есть интересный, Серов же там в Абрамцеве поселился 9-летним мальчиком, «Девочку с персиками» там написал, но он в одном писем своей невесте пишет, что они вместе рисовали Антакольского, вместе с Виктором Михайловичем Васнецовым. И говорит - ты знаешь, у меня лучше получилось, живее и т.д. Т.е. это же было такое, они друг друга рисовали, друг друга писали, даже лепили друг друга.

К. ЛАРИНА – Спасибо вам большое, Элеонора Пастон - наша сегодняшняя гостья, ведущий научный сотрудник Третьяковки. Мы говорили сегодня о картине «Богатыри», о творчестве Виктора Васнецова. Несмотря на такое, как обычно, у нас разговор достаточно динамичный, может быть, не совсем хронологию мы соблюдаем, но мне кажется, что люди, про которых мы рассказываем, они живые. И благодаря Элеоноре у нас сегодня получился Васнецов как живой. Спасибо вам большое.

Э. ПАСТОН – Спасибо.