Картина Владимира Боровиковского "Екатерина Вторая на прогулке в Царскосельском парке" - Людмила Маркина - Собрание Третьяковки - 2006-03-26

ТЕМА:

К. ЛАРИНА – Ну что же, мы начинаем нашу программу, которая совершенно, мне кажется, плавно и естественно переходит из «Книжного казино», поскольку мы там говорили сегодня с «Молодой гвардией» про жизнь замечательных людей, и, по сути, у нас эта серия продолжается, только уже в пространстве Третьяковской галереи. Я приветствую Ксению Басилашвили здесь, Ксюшенька, здравствуй.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Добрый день.

К. ЛАРИНА – В гостях у нас сегодня Людмила Маркина, зав. отделом живописи 18-го - первой половины 19-го веков в Третьяковской галерее, здравствуйте, Людмила.

Л. МАРКИНА – Здравствуйте.

К. ЛАРИНА – А нашим героем сегодня будет Владимир Лукич?

Л. МАРКИНА – Лукич?

К. ЛАРИНА – Владимир Лукич Боровиковский. Об этом мы поговорим, естественно, подробнее, я думаю, что в каждой биографии можно найти закоулочки и крючочки, и там тоже это есть, несмотря на такую, казалось бы, простую историю придворного портретиста.

Л. МАРКИНА – Нет, он не был придворным портретистом.

К. ЛАРИНА – Не был?

К. БАСИЛАШВИЛИ – Он был любим просто какое-то время.

К. ЛАРИНА – Уже пошло, да-да.

Л. МАРКИНА – Об этом мы еще поговорим, да.

К. ЛАРИНА – Сегодня мы будем в подробностях изучать портрет Боровиковского «Екатерина Вторая на прогулке в Царскосельском парке», вы пока можете либо порыться в справочных литературных книжках, чтобы у вас перед глазами этот портрет был или вспомнить, что на нем изображено. А мы пока послушаем историю из Третьяковски.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Да, историю забавную, как мы всегда говорим, и связана она тоже с 18 веком, ее рассказывает нам Екатерина Селезнева, главный хранитель Третьяковской галереи.

ЗАСТАВКА

Е. СЕЛЕЗНЕВА – Многие любители Третьяковской галереи, вероятно, помнят, что до большого ремонта галереи на парадной лестнице у нас висела очень большая картина художника Алексея Венецианова «Петр Первый, основатель Петербурга». Все искусствоведы, которые эту работу видели, единодушно признавали ее большой творческой неудачей Венецианова. И когда мы сейчас стали ее пристально разглядывать, то выяснилось, что она записана красочным слоем, который положен поверх другого слоя живописи. Нет его тонины, нет этого удивительного светящегося прозрачного венециановского неба, нет столь милых нашему сердцу деталей, мастерства, которое присуще этому художнику именно даже в отражении пейзажа. Стали раскрывать, и тут начались чудеса, потому что возникли какие-то березки, рябинки, какие-то листья, поваленные деревья, которые все были записаны. Но вообразите, что возник еще и гром-камень, это основание Медного всадника в Петербурге, который тоже был весь закрашен каким-то гнойным зеленым цветом, превращен в небо. Но самое, конечно, потрясающее нас ждало с обликом Петра, потому что на этой картине такое впечатление, что это, знаете, такая протокольная фотосъемка, фотосессия. Стоит Петр такой, статуарный, имперский, вокруг него в почтительном молчании стоят его единомышленники. И вот реставраторы стали аккуратно смывать это лицо, и вы знаете, в момент какой-то, как в переводной картинке, вдруг у него стало четыре глаза, два рта. Мы просто там замерли. И выяснилось, что, действительно, там Петр отнюдь не такой красавец, как на последующей записи. У него, вы знаете, там такое лицо, как бывает у спортсмена, у какого-то тяжеловеса, когда он готов сделать рывок, такая сосредоточенность, взгляд, который направлен внутрь себя. Понятно, что, действительно, Венецианов задание воплотить Петра в тот момент, когда он решал эту очень важную для всего российского государства задачу, он ее выполнил буквально. И тогда картина обрела и цельность, и ясность, и гармонию. Следите за рекламой, я надеюсь, что мы ее повесим к нашим торжествам на парадную лестницу, приходите посмотреть.

ЗАСТАВКА

К. БАСИЛАШВИЛИ – Что приятно, что это ученик нашего героя.

К. ЛАРИНА – Нашего героя, смотрите, в отличие от этого зловещего Петра я смотрю на картину доброй бабушки Екатерины Второй, и такой мирный совершенно портрет, как я сказала, Людмила смеется, сказала, там бабушка в халате и с собачкой.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Бабушка, ей здесь 40 лет, побойся бога, Ксюша.

К. ЛАРИНА – Да ты что.

Л. МАРКИНА – Подождите, подсчитайте, она в 29 году рождена, а портрет 94 года.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Да.

Л. МАРКИНА – Так что нет, дорогие мои, ей уже достаточно.

К. ЛАРИНА – Я же говорю, бабушка в халате.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Тогда, наоборот, облагорожена.

Л. МАРКИНА – Да, но это обычно, на портретах 18 века все юные девушки выглядят гораздо старше.

К. ЛАРИНА – А дети - вообще лица старичков.

Л. МАРКИНА – Да, а старики, они все достаточно моложавы.

К. ЛАРИНА – Да, у них кожа такая аккуратненькая, подтянутая, да-да, на зависть сегодняшним красоткам.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Но не видел этот портрет все равно у Екатерины.

К. ЛАРИНА – Бабушкин?

К. БАСИЛАШВИЛИ – Да.

К. ЛАРИНА – Давайте мы так сделаем.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Не понравилось?

К. ЛАРИНА – Все-таки так вот коротко, потому что у нас сейчас будет рубрика «Путь в галерею», мы подробно расскажем вам, как эта картина попала в Третьяковку, я бы сейчас хотела, чтобы Людмила коротко, тезисно объяснила бы нам всем, почему именно этот портрет оказался таким, по сути, наверное, в чем-то революционным портретом.

Л. МАРКИНА – В начале вы сказали, что Боровиковский был придворным живописцем. Это отнюдь не так. И я специально занималась, даже у меня есть такая статья, она скоро выйдет, «Придворный живописец - раб или творец». Так вот, парадоксально, что во времена Екатерины ни один русский художник, известный портретист, ни Рокотов, ни Левицкий, ни Боровиковский, не носили официального статуса придворного портретиста. Это были, в основном, художники западноевропейские. А русские мастера, мне кажется, в этом есть тоже своя, если хотите, особенность русской школы, они были в этом смысле свободны, они не служили при дворе. Этим обстоятельством и объясняется то, что Боровиковский создал такой уникальный портрет. И возник он не по заказу императрицы, не по ее желанию, а он возник в кружке Николая Александровича Львова, Капниста, Державина, с которыми Боровиковский был тесно связан. И точных документальных свидетельств нет, но я думаю, что это был продуманный ход друзей, потому что Боровиковскому надо было получить звание. И что нужно, какую программу написать, конечно, портрет Екатерины очень был эффектен и подходил для этого, для того, чтобы предоставить в академию художеств, понимаете? И я думаю, они очень здорово это все обыграли. Но в силу определенных обстоятельств и восприятия этого кружка и уже времени создания пришла такая гениальная мысль написать не портрет Фелиции, не портрет богини правосудия или какой-то богоподобной, как говорил Державин, на троне Екатерины и т.д., а вот такой, которой она уже была к тому времени, пожилой дамой.

К. ЛАРИНА – Она не обиделась?

Л. МАРКИНА – Вы знаете, мы реакции ее не знаем.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Как, но она же не взяла его к себе во дворец, этот портрет.

Л. МАРКИНА – Она не взяла, безусловно, но в смысле, я думала, что вы имеете в виду какие-то отзывы ее, остались ли они в письмах.

К. ЛАРИНА – Хотя бы что-нибудь известно о ее реакции?

Л. МАРКИНА – Нет, этого у нас нет.

К. ЛАРИНА – Ничего?

Л. МАРКИНА – К сожалению.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Я так понимаю, что если он не висел во дворце, значит, реакция была негативной.

Л. МАРКИНА – Понятно, в этом смысле, да.

К. ЛАРИНА – А кто ее писал, чьи портреты она любила?

Л. МАРКИНА – Это очень хороший вопрос, я его ждала. Вообще, иконография Екатерины Великой огромна, она под стать.

К. ЛАРИНА – В скобочках замечу, вопрос, который вы ждали, не может быть хорошим вопросом, видите, у нас разные задачи. Но все-таки.

Л. МАРКИНА – Я тоже готовилась.

К. ЛАРИНА – Хорошо.

Л. МАРКИНА – Так вот, иконография более 500 произведений насчитывает, это гигантская, конечно, иконография. И мне всегда интересно проследить, вы знаете, один из первых ее портретов, вы, наверное, не все знаете даже большинство, когда она совсем юной великой княгиней приехала сюда в Петербург сначала, а потом в Москву, в это время двор был, это была зима 1744 г., и она была очень старательная, учила, учила на русском языке молитву. Простудилась страшно, едва не умерла, это известный такой случай, и появилась впервые при дворе в свой день рождения, 21 апреля. Она говорила, что на меня смотреть было страшно, все члены моей, она очень похудела, волосы вылезли, нос торчал, я была очень бледна, и императрица Елизавета Петровна подарила мне даже румяна, чтобы я немножко привела себя в соответствующий вид. Так вот, один из первых портретов, «Екатерина Алексеевна на коне», такой был немецкий художник Грот, это в Русском музее ее портрет, где она очень некрасивая, соответствующая тому описанию, которое есть в ее записках.

К. ЛАРИНА – Т.е. не везло ей практически всю жизнь с портретистами.

Л. МАРКИНА – Это было начало, она еще была, конечно, скромной немецкой принцессой Ангальт Цербской, которая здесь появилась, и она еще не была, конечно, такой придирчивой, как это будет в дальнейшем.

К. ЛАРИНА – Ну что же, давайте мы послушаем, каким образом портрет Екатерины кисти Боровиковского попал в Третьяковку. Перед этим давай все-таки скажем по призы и вопрос зададим нашим слушателям.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Да, конечно, сегодня у нас среди призов, во-первых, главный приз, который мы разыграем по телефону, это альбом издательства «Белый город» «Владимир Боровиковский», автор - наша уважаемая гостья, автор текста. И кроме того, мы еще предоставляем вам возможность выиграть следующие диски, это по следам выставки «Рисунок и акварель из собрания Третьякова», это CD-ROM, и тоже CD-ROM, прогулка очень подробная по государственной Третьяковской галереи, от картины к картине, можно там нажимать, картина вырастает, в деталях рассмотреть. Вот так. И нужно ответить на вопросы. Первый вопрос, поскольку пейджер не работает, как я понимаю?

К. ЛАРИНА – Да, мы сейчас зададим вопрос, вы будете отвечать на него по нашему телефону для SMS.

К. БАСИЛАШВИЛИ – SMS.

К. ЛАРИНА – 970 45 45, это только для владельцев мобильных телефонов. Внимание.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Итак, портреты каких поэтов, своих современников, написал Боровиковский?

К. ЛАРИНА – Сколько нужно назвать-то?

К. БАСИЛАШВИЛИ – Сколько?

Л. МАРКИНА – Хотя бы два.

К. ЛАРИНА – Хотя бы два. Итак, еще раз, 970 45 45, телефон, по которому можно отправлять SMS с вашими ответами на этот вопрос, и мы выберем двоих победителей. А пока давайте вернемся к биографии картины, которую мы сегодня с вами изучаем.

ЗАСТАВКА

С. УСАЧЕВА – Картина как раз входит в то число произведений 18 века, которые поступили после революции, когда наша коллекция активно пополнялась за счет частных собраний, она никогда не была в государственной коллекции до революции, она поменяла, насколько нам известно, трех владельцев. Сначала она числилась в собрании Бенкендорфа, туда поступила из коллекции Муромцевых, а затем перешла к очень известному собирателю Павлу Ивановичу Харитоненко. В его коллекции были иконы, были произведения русских художников, в том числе, его современников и были произведения зарубежных художников середины и второй половины 19 века, в том числе, знаменитые барбизонцы. Человек он был в своих кругах очень известный, уважаемый. Когда Павел Иванович в 1914 г. скончался, то его коллекция осталась на попечении его супруги. Вся эта коллекция находилась в их особняке на Софийской набережной. Коллекция Харитоненко, я так полагаю, именно благодаря стараниям его супруги, в 1924 г. поступает в Третьяковскую галерею. И в этом списке под номером 35 как раз и значится картина Боровиковского, там она именуется «Екатерина на прогулке». Третьяков Павел Михайлович, он, конечно, об этой картине знал, потому что в его собственной переписке несколько раз возникает это название, видимо, он ей интересовался, но сам по каким-то причинам ее не купил.

ЗАСТАВКА

К. ЛАРИНА – В таком виде мы и застали картину Боровиковского в Третьяковской галерее. Я бы хотела, у нас остается несколько минут.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Ксюша, прости, только не представила.

К. ЛАРИНА – Рассказчика?

К. БАСИЛАШВИЛИ – Да, это была Светлана Усачева, ст. научный сотрудник Третьяковской галереи. И картину сейчас можно увидеть в Третьяковке.

К. ЛАРИНА – А мы, напомню, что в гостях у нас здесь в студии Людмила Маркина. И давайте несколько слов скажем вообще о творческом и жизненном пути нашего сегодняшнего героя, поскольку в разных биографиях по-разному его представляют, и сын казака, и сын дворянина, и сын иконописца, что вы выбираете? Или это все один отец в трех лицах?

Л. МАРКИНА – Тут все вместе, действительно. Во-первых, наш герой, если можно так его сегодня назвать, герой нашей передачи, он родился в г. Миргород, в Малороссии.

К. ЛАРИНА – Гоголевские места.

Л. МАРКИНА – Совершенно верно, связанные с этим замечательным русским писателем.

К. ЛАРИНА – И был Боровиком тогда, кстати.

Л. МАРКИНА – Да, он в семье Луки Боровика, в семье, в которой и дяди, и двоюродные его братья, и родные братья, они все были иконописцы. Но одновременно они и исполняли воинскую обязанность, он был там старшиной.

К. ЛАРИНА – Казачьего войска?

Л. МАРКИНА – Да, совершенно верно. И сам юный Боровиковский, ему лет 16-17 было, когда его записали в миргородский полк, и он должен был служить, в общем-то, он вышел в чине поручика в отставку. И вообще очень интересно, ведь случай помог развиться таланту живописца. Сначала он был известный иконописец, продолжал эту традицию, но в 1787 г., когда Екатерина Великая, казанская помещица она себя называла, путешествовала в Тавриду. И конечно, готовились к приему императрицы, в Кременчуге был расписан специально собор.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Так он расписывал потемкинские деревни, Боровиковский?

К. ЛАРИНА – Да.

Л. МАРКИНА – В Кременчуге был настоящий собор, в котором были две картины, исполненные Боровиковским, между прочим, одна из них изображала, была аллегорически очень интересной картиной, Петра Первого, землепашца, за ним шла Екатерина, которая сеяла семена, а потом два внука, Александр и Константин, которые боронили вспаханную землю.

К. ЛАРИНА – Я так понимаю, что она эту картину и увидела, Екатерина.

Л. МАРКИНА – Да, совершенно верно.

К. ЛАРИНА – Сказала - подать сюда мне этого художника.

Л. МАРКИНА – Такая легенда существует, совершенно верно. Понравилось ей мастерство живописца, и она повелела, чтобы он приехал в Петербург.

К. ЛАРИНА – А почему Боровиковским он стал, там что, это было какое-то условие?

Л. МАРКИНА – Это…

К. ЛАРИНА – Загадка какая-то.

Л. МАРКИНА – Да, все-таки почему, более такая благозвучная.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Благородная.

Л. МАРКИНА – Да, облагороженная фамилия, все-таки Боровик как-то немножко, может быть.

К. ЛАРИНА – Боровик - прекрасная фамилия.

Л. МАРКИНА – Я не знаю, не буду говорить.

К. ЛАРИНА – Прекрасная.

Л. МАРКИНА – Она прекрасная, безусловно, но почему-то он стал все-таки Боровиковский, такое приобрел окончание, его фамилии.

К. ЛАРИНА – Это не связано никак все-таки с какими-то, с титульными вещами, важно было ему попасть в высший свет, я не знаю?

Л. МАРКИНА – Нет.

К. ЛАРИНА – Это я сейчас придумываю.

Л. МАРКИНА – Нет, это абсолютно был другой.

К. ЛАРИНА – Не нужно было придумывать новую биографию, новое происхождение, имидж?

Л. МАРКИНА – Имидж нет, хотя, может быть, я сейчас стала думать, ведь он приехал в Петербург, и он почти 10 лет прожил в семье Николая Александровича Львова, на Почтамтской улице, Львов - это был уникальный человек, ренессансная личность в 18 веке, и он, кстати, сопровождал Екатерину в этом путешествии в Тавриду. Видимо, он тоже был свидетелем этого. Еще к тому же считается, что его друг и родственник Василий Васильевич Капнист, который обретался на Украине, они были женаты на родных сестрах Дьяковых, что Капнист, может, придумал такую аллегорию, которую потом написал Боровиковский. Т.е. тут какие-то дружественно-родственные связи. Может быть, они потом и подумали в этом кружке, и родилась идея такой фамилии.

К. ЛАРИНА – Новой фамилии?

Л. МАРКИНА – Да.

К. ЛАРИНА – Мы сейчас делаем перерыв, слушаем новости, потом возвращаемся в программу и продолжаем наше знакомство и с Боровиковским, с Владимиром Боровиковским, и с его живописью.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА – Кроме присутствующей здесь в студии нашей гостьи Людмилы Маркиной, представителя Третьяковской галереи, в нашем эфире появляются еще известные люди, которые являются завсегдатаями Третьяковки, а таких немало среди наших культурных гостей. Мало этого, они не только в нее ходят, они вдруг ни с того ни с сего еще начинают писать картины под влиянием великих мастеров, что и произошло с нашим следующим героем, писателем замечательным Владимиром Войновичем, который уже, по-моему, не одну выставку представил своих работ в Москве, в частности.

К. БАСИЛАШВИЛИ – И кто знает, может быть, когда-нибудь и Третьяковская галерея откроет для него свои двери.

К. ЛАРИНА – Да, свой зал. Давайте послушаем Владимира Войновича и продолжим.

ЗАСТАВКА

В. ВОЙНОВИЧ – Третьяковская галерея вообще была первым художественным музеем, который я видел в своей жизни, а первый раз я это увидел, когда мне было 24 года, потому что я жил в провинции, вдалеке от музеев такого калибра, о Третьяковской галерее я только слышал, читал и мечтал. Поэтому когда в 24 года я попал в Москву, то практически первое место, куда я пошел, это была Третьяковская галерея. У меня особое отношение к картине, о которой Николай Заболоцкий написал такие стихи - любите живопись, поэты, лишь ей единственной дано души незримые приметы переносить на полотно, ты помнишь, как из тьмы былого едва закутана в атлас с портрета Рокотова снова смотрела Струйская на нас. Ее глаза как два тумана, полуулыбка, полуплач, ее глаза как два обмана покрыты мглою неудач, соединенье двух загадок, полувосторг, полуиспуг, безумной нежности припадок, предвосхищенье смертных мук. Когда потемки наступают и приближается гроза, со дна души моей мерцают ее прекрасные глаза. Я когда прочел эти стихи, я в очередной или внеочередной раз побежал, это было очень давно, побежал в Третьяковку. И когда увидел портрет Струйской, я понял, что этот прекрасный портрет заслуживает таких прекрасных стихов. Я теперь всегда, когда бываю, я обязательно его нахожу и стою перед ним очень долго.

ЗАСТАВКА

К. ЛАРИНА – Спасибо Владимиру Николаевичу, по-моему, очень попадает в нашу сегодняшнюю программу, поскольку где Боровиковский, там и Рокотов.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Эпоха.

Л. МАРКИНА – Можно я скажу?

К. ЛАРИНА – Конечно.

Л. МАРКИНА – Уважаемый Владимир Войнович, знает ли он, что эта картина несет в себе тайну и загадку? Не так, несколько уже, правда, десятков лет назад, ее рентгеном, портрет Струйской когда изучали с помощью рентгеновских лучей, то выяснили, что портрет оказался записан. Сегодня мы говорили о Венецианове, и то же самое случилось с портретом Рокотова. Все отмечают, все, кто смотрит, видит этот портрет, все говорят об удивительной женственности портрета. На рентгенограмме, там проявились записи еще.

К. ЛАРИНА – И что там написано?

К. БАСИЛАШВИЛИ – Что там было нарисовано?

Л. МАРКИНА – Нет-нет, это портрет был, считают, что это, господи, простите меня, с вами заговорилась, вот, о чем идет речь, Струйская - это была вторая супруга поэта, пензенского помещика Струйского, и в его доме висел еще портрет неизвестной в треуголке, о котором я сейчас немножко перескочила. Так вот, этот портрет неизвестной в треуголке.

К. ЛАРИНА – Замазали?

Л. МАРКИНА – Да, это женский портрет, считается, что это первая супруга Струйского. Когда он женился вторично на 18-летней, кстати, Струйской, то он попросил портрет…

К. ЛАРИНА – Переделать?

Л. МАРКИНА – Переделать.

К. ЛАРИНА – Боже мой, какой цинизм.

Л. МАРКИНА – Такая тайна связана.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Поэтому она так грустно смотрит.

К. ЛАРИНА – Кошмар. Т.е. как бы была Маша, переделайте мне ее в Лену.

Л. МАРКИНА – Нет, это другая переделанная, немножко, не совсем так.

К. ЛАРИНА – Я упростила, конечно.

Л. МАРКИНА – Но она была, можно предположить, что она была виновницей, в какой-то степени, переделки портрета первой супруги.

К. ЛАРИНА – С ума сойти.

Л. МАРКИНА – Вот так.

К. ЛАРИНА – Мы далеко не будем уходить от поэтической ноты, которую нам задал Владимир Войнович, поскольку мы спрашивали у наших слушателей про поэтов, которых изображал на своих портретах Боровиковский. Я думаю, что на этот вопрос мы уже можем ответить сами.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Конечно.

К. ЛАРИНА – Поскольку ответы правильные у нас есть на SMS. Каких же поэтов изображал Боровиковский?

Л. МАРКИНА – Мы о них сегодня немножко уже говорили. Это Василий Васильевич Капнист и имя, которое я специально обходила, это Гавриил Романович Державин, который был тесно связан тоже с кружком Николая Александровича Львова и Капниста.

К. БАСИЛАШВИЛИ – У него дома все и собирались, в этом особняке на Фонтанке.

Л. МАРКИНА – Совершенно верно, и женились, потом, когда у него умерла первая супруга, у Державина, он тоже женился на Милене прекрасной, как он ее называл, Дарье Алексеевне Дьяковой.

К. ЛАРИНА – Ксюша, давай сразу второй вопрос зададим и по телефону примем правильный ответ через некоторое время.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Как мы уже слышали, по своей первой художественной специализации, скажем так, Владимир Боровиковский был еще и иконописцем. Так вот, вопрос наш, для какого собора в Петербурге Боровиковский писал иконы?

К. ЛАРИНА – Пожалуйста, на этот вопрос можно ответить по телефону прямого эфира, через несколько минут, 783-90-25 и 783-90-26. Кстати, об иконах, я вчера когда готовилась к программе, походила, побродила, в том числе, и по залам Третьяковки, по залу Боровиковского, как Ксюша говорит, можно там выделять в Интернете, очень удобно, кстати, бродилка, можно по всей Третьяковке пройтись. Кроме этого, конечно же, посмотрела различные сайты, где можно посмотреть на репродукции Боровиковского. И меня все-таки поразила одна вещь, не знаю, согласится ли со мной специалист, это абсолютно мое дилетантское впечатление, мне показалось, что той степени свободы, которая сквозит на его религиозных полотнах, на его иконах, она ни с чем не сравнима с теми все-таки, заданностью жанров и рамок, которые очень чувствуются, особенно в сравнении, в этих портретах. Или это ложные мои ощущения?

Л. МАРКИНА – Очень интересно, я не знаю, что вы имеете в виду, ведь в иконописи тоже существует канон.

К. ЛАРИНА – Понятно.

Л. МАРКИНА – И художник тоже несвободен в каноне.

К. ЛАРИНА – Там чувствую какой-то воздух, я прямо его ощущаю сквозь кожу этих удивительных ликов богородиц.

К. БАСИЛАШВИЛИ – А здесь, в портрете Лопухиной?

К. ЛАРИНА – Не знаю, здесь что-то, есть какая-то свобода внутренняя, здесь внутренне свободен, или я придумываю себе все это?

Л. МАРКИНА – Вы знаете, тогда я вам вот что скажу, какой пример. Одна из первых иконочек, которые есть у нас в собрании галереи, она датирована 1791 г.

К. ЛАРИНА – Его икона?

Л. МАРКИНА – Да, конечно, Боровиковского, она изображает Товия с ангелом, это небольшая, такая маленькая буквально для киотика икона, вот ее, она не в залах, к сожалению. Мы изучали, композиция, во многом, идет от западноевропейских мастеров, Тициана, (НЕРАЗБОРЧИВО) можно встретить и т.д., какие-то прообразы этого сюжета. Но что меня потрясло, в деталях всегда, художник интересен в деталях, посмотрите, мальчик Товий, как он несет рыбку. Он несет так, как несет ее русский или украинский мальчик, который близко поймал, и вот он на тростиночке как несет эту рыбку. А я была в прошлом году во Франции, и в одном Нанси, музее, я увидела картину точно такого же сюжета, и что меня потрясло, там Товий, мальчик, несет рыбу, которая сделана как чемоданчик, бечевочкой обвязана, сделана ручка, чтобы он нес, он должен нести далеко эту рыбку. И так, знаете, как художник западноевропейский, он все это так продумал. А Боровиковский он написал так, как он это видел, понимаете? Мне кажется, и в образах богоматери…

К. ЛАРИНА – Живые?

Л. МАРКИНА – Да, он всегда вносит какой-то элемент жизненный.

К. ЛАРИНА – Такое ощущение, что это реальные какие-то персонажи.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Вы знаете, что я хочу добавить еще, я тоже нашла в Интернете, может быть, кто-то из вас знает, а, может быть, для нашей гостьи из Третьяковской галереи это будет неожиданностью.

К. ЛАРИНА – Кошмаром полным.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Или кошмаром, нет, кошмаром вряд ли, наоборот, я думаю, приятной неожиданностью, что, оказывается, на Аляске в городе под названием Ситка в кафедральном соборе святого Михаила есть икона Владимира Боровиковского.

К. ЛАРИНА – Да что ты.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Это Америка. Так вот, ее привезли в 1794 г. миссионеры из Валаамского монастыря, икону эту Боровиковского. Так вот, она там досточтимая икона. Кроме того, эта икона Боровиковского - это икона божьей матери - она считается чудотворной. И считается, что эта икона исцеляет всех, кто к ней подходит. Эту информацию я взяла с сайта «Голоса Америки».

Л. МАРКИНА – Я этого не знала.

К. ЛАРИНА – Я думаю, что это чистая правда, это хорошая информация.

Л. МАРКИНА – Это замечательно, тем более вы знаете, что я хочу сказать, на будущий год, в 2007 г. мы готовим большую юбилейную выставку мастера, первую монографическую, 250 лет со дня рождения Владимира Лукича Боровиковского, и это очень хорошая информация. Я, конечно, понимаю, что вряд ли.

К. ЛАРИНА – Нам дадут эту икону?

К. БАСИЛАШВИЛИ – Они ее возят по США.

К. ЛАРИНА – А вдруг.

Л. МАРКИНА – Да, а вдруг, вы знаете, пройдет время, пройдет год, мы с вами, Ксения будет вести репортаж.

К. БАСИЛАШВИЛИ – С Аляски, да.

Л. МАРКИНА – Выставки, нет, в Третьяковской галерее.

ИГРА СО СЛУШАТЕЛЯМИ

К. ЛАРИНА – У нас времени не так много. Знаете, что, понятно, Людмила, я думаю, что уже поняла, что мы здесь прыгаем по истории, по хронологии, мы совершенно не соблюдаем никакой логики в драматургии нашего эфира, это правильно, мы всего не расскажем. Но меня, конечно же, всегда тянет в какую-то тайную личную жизнь человека, поскольку я убеждена, что это все взаимосвязано, и то, что мы видим в качестве его наследия, и то, что было с ним в его реальной жизни. Как я поняла, очень закрытый человек, о его личной жизни практически ничего не известно, детей у него не было, и даже я так понимаю, что и о возлюбленных почти ничего не известно.

Л. МАРКИНА – Мы ничего не знаем, да.

К. ЛАРИНА – Но зато есть информация, которая впервые, по-моему, была опубликована в энциклопедии Брокгауза и Эфрона, связанная с его мистическими увлечениями, поскольку в конце жизни своей он всерьез увлекся, как я понимаю, и сектантством, в том числе.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Масонством.

К. ЛАРИНА – Да, он был членом масонской ложи.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Конечно, державинский кружок.

К. ЛАРИНА – Но это, на самом деле, это как раз не является новостью, а что касается религиозных различных проявлений и его увлечения этими радениями, его участие в татариновском кружке, который, по сути, был сектой, для меня это оказалось совершеннейшей неожиданностью. Я так понимаю, что наверняка это связано с какими-то его собственными горькими, наверное, разочарованиями в жизни.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Странно, такой светлый, такие светлые портреты.

К. ЛАРИНА – Да.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Лишенные какого-то пафоса.

К. ЛАРИНА – Людмила, что известно об этой стороне его жизни, все-таки можно ли найти причину таких его метаний человеческих, с чем это было связано?

Л. МАРКИНА – Известно, что он был членом так называемого союза братства, он в него вошел в 1819 г., вплоть до… за год до смерти этот союз был разогнан. Его основала Татаринова, ввел художника в этот союз земляк его Урбанович-Пилецкий, который служил директором института глухонемых. Из записной книжки Боровиковского мы узнаем об этих собраниях, которые проходили на квартире Екатерины Филипповны в Михайловском замке. Главная роль ей принадлежала, считалось, что именно она наделена таким даром прорицания. И члены кружка проводили время в назидательных беседах, пели духовные псалмы, читали религиозные книги.

К. ЛАРИНА – Там же все-таки были обряды весьма опасные, они, действительно, то, что, почему сектой это называли и в то время, кстати, она же была осуждена, она не отказывалась от своих убеждений, как боярыня Морозова стояла насмерть практически, прожила долгую-долгую жизнь, умерла в глубокой старости. Но ее и изолировали, и прятали, но при этом она совершенно была убеждена в том, что она права, ее бог настоящий. Но там же что самое страшное, они, действительно, себя вводили в какой-то экстаз, то, что продолжение традиций их, этих самых, господи боже мой, не скопцы, а вторые?

Л. МАРКИНА – Хлыстовцы.

К. ЛАРИНА – Хлыстовцы, да, это же все это было.

Л. МАРКИНА – Мне трудно.

К. ЛАРИНА – Это какой-то выход эмоциональный, который человеку требовался?

Л. МАРКИНА – Трудно мне, конечно, говорить за художника, что приводит его в такого рода объединения, причем, понимаете, действительно, из того, что я знаю по его жизни, жил он, кстати, он во всем был постоянен, да. Когда уехал, мы совершенно об этом не говорили, такой австрийский мастер Лампе в 97-м г., то именно мастерскую Боровиковского он оставил, он жил все время в этой мастерской на Миллионной улице, и эти записные книжечки, которые я видела, они сохранились, есть в архиве. Это очень редкая возможность увидеть дневники художника 18-го - начала 19-го века. И то они сохранились потому, что их выкрал племянник его.

К. ЛАРИНА – А он до конца жизни вел дневники?

Л. МАРКИНА – Да-да, до последних.

К. ЛАРИНА – А он что-нибудь там про это пишет?

Л. МАРКИНА – Вы знаете, сохранились только две, он потом, видимо, уничтожил, когда началась за ним такая слежка, и только за последний год, 19-й год, 24-й год, сохранились эти, это как маленькие книжечки, в которых как раз мир художника раскрывается. Например, проснулся в 5 утра, пил чай с Василием, сын художника Щукина, слушал, как пушки гремят, попробовал, писал образ всех скорбящих, спал после обеда. Т.е., понимаете, такая неспешная, но это, правда, последних лет, последнего года жизни художника такая жизнь, еще раз говорю, и удивительно, что он в таком будучи мире сосредоточенном, самоуглубленном таком, таком, как вам сказать, вдруг это отношение в этой секте, как происходило все это, мне это трудно объяснить.

К. ЛАРИНА – А почему у него не было семейной жизни?

Л. МАРКИНА – Не знаю.

К. ЛАРИНА – У него вообще была жена?

Л. МАРКИНА – Нет, жены не было.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Я так понимаю, что он был такой подвижник, потому что в свои молодые годы страшно много работал, во всяком случае, это то, что сохранилось из воспоминаний современников, то, что я находила.

Л. МАРКИНА – Безусловно, он особенно, я говорю, когда он в период славы, это конец 18-го - начало 19-го века, он был загружен работой, он пишет брату, сохранились письма к брату на Украину, где он пишет, что он дорожит каждой минутой, каждым часом, это понятно. Он очень интенсивно работал.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Для меня, например, такая влюбленность его видна практически во всех портретах женских, естественно, портрет Лопухиной, может быть, и наверняка, может быть, ничего не было, может быть, что-то было, но то, что какие-то отношения связывают художника с моделью, это очевидно. Может, я думаю, настолько эмоционально отдавал этому, что как-то все это оставалось в произведениях.

К. ЛАРИНА – А в конце жизни какие у него были вообще изменения, я имею в виду, в творчестве это как-то чувствуется?

Л. МАРКИНА – Он все больше и больше…

К. ЛАРИНА – К религии возвращался?

Л. МАРКИНА – Да, с чего, как говорится, начал, к тому он и пришел, хотя он продолжал писать портреты, делал копии императорских портретов, того же Александра уже Первого. Ведь у него, смотрите, он родился в середине 18-го века, расцвет эпохи Екатерины, собственно, пришелся, дней Александровых прекрасное начало, и уже в 25 году он умирает, это год, когда вовсю работают Кипренский… романтическое направление.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Когда, между прочим, вовсю работает Пушкин.

Л. МАРКИНА – Конечно.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Если мы сейчас забудем этот сюжет, то мы себе его не простим.

Л. МАРКИНА – Совершенно верно.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Пушкин и «Капитанская дочка», где появляется Екатерина с портрета.

Л. МАРКИНА – Самое главное, да.

К. ЛАРИНА – Эта с нашего сегодняшнего портрета.

К. БАСИЛАШВИЛИ – С нашего сегодняшнего портрета, естественно.

Л. МАРКИНА – Цитата очень большая.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Это где Маша встречается с ней?

Л. МАРКИНА – Да, Маша, и Марья Ивановна увидела даму, сидевшую на скамейке противо памятника. Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей, казалось, лет 40, лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имела прелесть неизъяснимую. Вот как описал Пушкин в «Капитанской дочке» этот самый портрет. Считается, что он видел все-таки не сам портрет, а больше гравюру Уткина, который исполнил в 1827-м.

К. ЛАРИНА – Вообще, по ощущению похож на этот портрет, потому что она здесь очень уютная, я бы так назвала.

Л. МАРКИНА – И вы знаете, это, наверное, одна из особенностей русской, психологии русского человека, может быть, то, что понимала очень Екатерина, образ царицы такой земной, доступной, милостливой, способной к сочувствию. Это, наверное, то, что понравилось, нравилось русским, матушка Екатерина, и кстати, тоже ведь это, еще раз говорю, последние годы Екатерины. Хотя она не позировала Боровиковскому.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Не позировала?

Л. МАРКИНА – Нет-нет, он мог ее видеть в Царскосельском парке.

К. БАСИЛАШВИЛИ – А говорят, что там какая-то вторая модель позировала, похожая на Екатерину.

Л. МАРКИНА – Да, это была такая Перекусихина Марья.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Просто двойник?

Л. МАРКИНА – Сейчас я скажу, да, так вот, я вернусь к тому, она уже была немолода, Екатерина, у нее болели ноги, почему она ходила с посошком, ревматизм уже, болела ревматизмом, располнела, была тяжеловата, так что посох, это точно ей приходилось опираться не посох. Боровиковский, ему позировала эта Марья Перекусихина, это комнатная прислуга, камер-юнгфера так называемая, придворная, которая, может быть, она похожа была телосложением, полноватая такая, может быть, имела возможность одно из платьев Екатерины предоставить художнику, такое домашнее платье. Он же писал, всегда писали с манекена, глидермана так называемого.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Ее, да?

Л. МАРКИНА – Нет, не только ее, любого императора, он же не мог, или императрица, император позировать долго, поэтому, как правило, один-два сеанса, если для парадного портрета, остальное все на манекене, был костюм.

РЕЗУЛЬТАТ ИГРЫ СО СЛУШАТЕЛЯМИ

К. ЛАРИНА – Мы должны уже завершать нашу программу, отправляться в Третьяковку, в том числе, чтобы посмотреть, какие ближайшие выставки открываются на предстоящей неделе, мы благодарим нашу гостью, Людмилу Маркину, зав. отделом живописи 18-го и первой половины 19-го века, благодарим Владимира Лукича Боровиковского за то, что он оставил нам такое замечательное наследие. А после него уже был кто там, Кипренский?

Л. МАРКИНА – Да, Кипренский.

К. ЛАРИНА – Это совсем другая живопись уже.

Л. МАРКИНА – Другая когорта. Но единственное, Ксения, только одно хочу сказать, совсем забыла, Третьяков купил 11 произведений Боровиковского в свое собрание, в том числе и Лопухину, и… пишет, что одна из первых еще, до 1861 г., был портрет такой неизвестной тогда Кутайсовой, в желтом, и Александра Павловна вспоминала, что они детьми еще помнили работу Боровиковского, эту даму с усами в желтой накидке. Это одно было из ее воспоминаний детства.

К. БАСИЛАШВИЛИ – Это мадам де Сталь?

Л. МАРКИНА – Нет-нет, это так называемая Кутайсова, сейчас это портрет неизвестной, так что из всех старых мастеров Боровиковский наиболее полно был представлен в собрании Павла Михайловича Третьякова.

К. ЛАРИНА – Спасибо большое, туда, в собрание Третьякова, мы вас всех и приглашаем.