Вглядываясь в традиции - 2011-07-17

ОТЕЦ М. КОЗЛОВ: На наступающей неделе будет память святого, которого, ну, все знают. В школе изучали про Сергия Радонежского, картинка из учебника, как он благословляет князя Дмитрия Донского на Куликово поле. Ну, какие-то смутные воспоминания о возвышении Московского княжества, собирании русских земель. Иные, в вузах учившиеся, вспомнят еще и о монашеской колонизации Русского Севера, о сети монастырей учеников преподобного Сергия. А совсем уж образованные припомнят и то, что преподобный Андрей Рублев имеет некое отношение к обители Сергиевой через Андроников монастырь. В общем, образ понятный, известный – понятный, как кажется – и скорее рождающий положительные ассоциации в сознании. Но право же, кроме уж каких-то ушедших в прошлое заказных советских атеистов, которые и преподобного Сергия хотели разоблачить и чуть не врагом отечества представить, ну, трудно в сознании родить что-то отрицательное в связи с этой фигурой. Однако, и это важно проговорить, очень часто главное в подвиге святого, при таком, казалось бы, широком с ним знакомстве, тем не менее, уходит в тень, и остается непонятным, а на чем, собственно, такой авторитет этого монаха из маленького им основанного подмосковного монастырька был основан. Ну, что это вдруг князь Дмитрий Донской, имевший рядом с собой великого политического деятеля и духовного вождя митрополита Алексия – уж кому, как не последнему по рангу-то было бы благословлять князя на решительное сражение – едет к этому монаху. Но почему именно его слово, когда он приезжает к тому или иному князю, заставляет его подчиниться воле Москвы и не устраивать братоубийственной войны гражданской? Почему при несомненном величии святителя Алексия Московского именно к преподобному Сергия как к конечному духовному судье устремляется множество людей, от крестьян до князей и татарских визитаторов? И вот тут возникают такие моменты, которые, повторю, иной раз проходят мимо сознания людей. Ну, вот скажем: известно, что до того, как в монастырь кто-то стал собираться, совсем еще молодой монах Сергий в лесах к северу от Москвы, там, где потом будет ныне величественная лавра, вполне один прожил 8 лет. В Житии об этом несколько строк, а в жизни человека – 8 лет в лесу. Там же вот не только были красивые картинки о том, как в итоге мишка приходил и стал святого слушаться и с рук у него есть. Кто мишку не по телевизору видел, а в жизни, тот знает, что это не такая радостная встреча по большей части и не такая безопасная. Или в том же Житии о том, как преподобному являются и смущают бесы во время того же одиночества. Ну, скажут, вот, у монахов там галлюцинации, там, от одиночества, там, и прочее такое. Но это же нужно не убежать. Ведь рукой было подать! Это же, если пустыня, то пустыня просто потому, что пусто вокруг, людей нет, но что до Москвы, что до других-то городов, ну, рукой подать – вернись ты, тебя же ждут, тебя примут. А он остался. А еще он же был готов в любой момент все оставить и уйти. Еще один известный эпизод из его Жития. Когда брат его Стефан, овдовевший священник, захотел в какой-то момент его заместить и сместить из игуменов монастыря, что делает Сергий со своим детищем? Он не сопротивляется, он не разводит руками и не говорит: «Вы что, с ума все сошли? Кто это все создал? Кто здесь жил один? К кому вы собрались?» Потихоньку собирается и уходит. И вот поскольку о нем знали, что это-то все по-настоящему, не игра на имидж, это не образ, это не пиар, это жизнь, то вот человек, который так жил и так относился к людям вокруг, он и мог благословить князя на битву, послать с ним двух своих монахов мирить и подчинять целые огромные регионы русской земли друг другу и друг с другом, быть тем о ком знают: он всегда Божью и человеческую правду скажет. Собственно, поэтому преподобный Сергий в веках, величайший русский святой.