Горячая линия - Валентина Мельникова - Город - 2009-01-31

С.БУНТМАН: 16 часов 9 минут. Сергей Бунтман – ведущий этой программы. И у нас в гостях сегодня, чтобы ответить на ваши вопросы и рассказать нам о ситуации, Валентина Мельникова, глава Союза Комитета Солдатских Матерей России. Здравствуйте, Валентина Дмитриевна.

В.МЕЛЬНИКОВА: Здравствуйте.

С.БУНТМАН: Здесь есть кое-какие вопросы в интернете, я периодически буду к ним обращаться. Кроме, конечно, тех концептуальных вопросов, сколько вы получаете от ЦРУ и от Пентагона и так далее. Почему-то здесь, совершенно возмутительно, грузинский генштаб не был упомянут. Давайте сразу, Валентина Дмитриевна, одну вещь решим. Потому что для меня великая загадка. Бывший тогда в должности министра обороны РФ Сергей Борисович Иванов произнес загадочную фразу. Я думал, он должен продолжить, или интервьюер должен задать вопрос в стык – он в самолете когда-то, лет семь назад, давал интервью и тогда сказал: «Но мы-то знаем, как и откуда финансируются «Солдатские матери». Я думал, журналист, который брал интервью, задаст вопрос – «Ну, Сергей Борисович, вперед!» Но с тех пор ни слова. А вот эти толстые намеки всегда существовали. Расскажите вообще коротко, в двух словах, как существует организация.

В.МЕЛЬНИКОВА: Нет, Сергей, надо отдать должное – Иванов сказал, что хорошо бы узнать. Нет, они ничего не утверждал, он был достаточно аккуратен. На что существуют «Солдатские матери»? Ну вот 24 марта нам будет 20 лет, мы были сначала Всесоюзным комитетом солдатских матерей, и тогда нашими подругами были и женщины на Украине, и в Казахстане, и в Белоруссии, и в Таджикистане. Сейчас мы российская организация, и работаем мы, как и все правозащитные организации, по программам, по тем грантам, которые нам иногда удается выиграть. До сих пор существуют международные или какие-то национальные фонды, которые работают в России в рамках межправительственной договоренности. И когда нам удается… Вот сейчас у нас большая программа заканчивается – сотрудничество с военными прокуратурами и военными следователями, и эту работу, техническую часть, поддерживает американский фонд «В поддержку демократии». А так обычная жизнь наша и моих подруг в регионах – это собственные деньги семьи. Потому что никто денег в России не дает. Единственное – я хочу сказать спасибо многим губернаторам. За годы, начиная с Первой Чеченской войны, некоторые организации были включены в местные бюджеты, поэтому у них бесплатная комната, им оплачивают телефонные разговоры и даже поездки в воинские части или на какие-то конференции.

С.БУНТМАН: Ну, во всяком случае все прозрачно, все подотчетно.

В.МЕЛЬНИКОВА: Абсолютно.

С.БУНТМАН: Если бы было желание, уже давно бы придрались, я так понимаю.

В.МЕЛЬНИКОВА: У нас была такая гигантская проверка – перед тем, как внести поправки в закон Об общественных объединениях, на нас Министерство юстиции и Генеральная прокуратура обкатали эту проверку. Нас проверяли все вплоть до Управления по экономическим преступлениям. Но там товарищи офицеры оказались понимающие и, заглянув в наши бухгалтерские отчеты, сказали – «А это зачем? Мы-то тут причем?» Но тем не менее. Всегда находятся доносчики из Государственной думы, которых почему-то беспокоят больше всего «Солдатские матери». Их собственные доходы они не считают нужным декларировать народу.

С.БУНТМАН: Хорошо. Теперь перейдем к конкретным вопросам. У нас у всех на слуху история младшего сержанта Глухова. Насколько Комитет солдатских матерей занимается этой историей? И насколько вы осведомлены о том, что там произошло?

В.МЕЛЬНИКОВА: Мы, конечно, знаем пока только из прессы. Потому что мама не обращалась ни к нам, ни в Ставропольский комитет, и парень тоже. Несмотря на то, что я просила грузинских журналистов дать ему телефон, и если у него есть какие-то вопросы и недоумения, чтобы он напрямую обратился. Они пока этого не сделали. Но это же ситуация стандартная. У нас за рубеж уходит достаточно много солдат. А тут он даже за границу не ушел. Его за границу начальники перевезли, когда вводили войска в боевые действия. Он как был на территории Грузии, так и остался. Другое дело – конечно, он ушел с места службы. Но я думаю, что его допекли. Наши питерские коллеги и правозащитники из «Мемориала» были там в Осетии и встречались с ребятами, в том числе и с солдатами-офицерами полка, где служил Саша Глухов. И вот по тем взаимоотношениям, которые там есть, на днях будет слушаться уголовное дело в выездном военном суде. Там офицер избивал солдат, и один парень даже настолько избит, что лежит в госпитале. Поэтому там нравы, конечно, совершенно дикие, как у нас везде в воинских частях. Тем более, полевые условия. Тем более, о офицеры и солдаты беспризорные. Поэтому я думаю, что у него был повод. Я думаю, что его заставляли сделать то, что он как солдат, уже оканчивающий свою военную службу, делать не мог и не хотел. Он, на самом деле, ведет себя вполне корректно. А там будет видно – если парень захочет вернуться, значит, тогда ему уже четко нужно будет объяснять, что было в воинской части и что послужило непосредственным поводом для его ухода.

С.БУНТМАН: Были разговоры еще о его истории и об очень непростом каком-то его психологическом складе. Насколько это могло повлиять?

В.МЕЛЬНИКОВА: Ну, уж я не говорю о том, что он прослужил достаточно долго. Так они еще, во-первых, их ввели в бой совершенно неожиданно. Это же психологический шок даже у офицеров, а уж у солдат тем более. Да нет, он вполне нормальный парень, не хуже не лучше других. Но когда у нас такие старослужащие уходят за 2-3 месяца до окончания службы, приходят к нам, всегда выявляется, как правило, какой-то конфликт с офицерами или с прапорщиками. У водителей требуют какие-то деньги за детали, у радистов требуют, чтобы купили какие-то рации или просто требуют деньги.

С.БУНТМАН: Это под конец особенно, да?

В.МЕЛЬНИКОВА: Вот именно под конец – что типа мы тебя не уволим, мы на тебя заведем уголовное дело, если ты деньги не отдашь. Это так же, как бегут только что прибывшие мальчишки сразу, так же у нас есть поток ребят перед увольнением.

С.БУНТМАН: То есть это по-другому, но не менее тяжелый период, да?

В.МЕЛЬНИКОВА: Да. И вообще, в этой истории с бойцом – ну, может, и грузины не совсем правильно это все подают, но вообще меня удивляет позиция нашего Министерства обороны. У них есть пропавшие в боевых действиях люди, у них есть пропавший летчик. Почему-то об этом никто не шумит, и у грузин разъяснений не требует. А убежавший боец… Да убежал, ну и убежал. В конце концов, Генеральной прокуратуре ничего не мешает запросить официально, чтобы его выдали, если им так нужен этот солдат. А я думаю, что все это вполне нормально урегулируется.

С.БУНТМАН: Первая история о похищении спецслужбами – это вот зачем?

В.МЕЛЬНИКОВА: А у нас всегда сначала виноваты зарубежные империалисты. Для Министерства обороны кто-то же должен быть врагом. Вот эта логика нормальная. Я думаю, мальчонка просто ушел. Так случилось… Мне объясняли люди, бывавшие там, что там 20 минут до того места, где его встретила грузинская полиция. Все рядом.

С.БУНТМАН: Вот Евгений из Америки задает нам вопрос – зачем были отобраны паспорта у солдат-срочников при пересечении границы с Южной Осетии? И вообще, ситуация с солдатами-срочниками там.

В.МЕЛЬНИКОВА: Солдат по призыву по закону там не может быть никак. Ни под каким видом. Единственное, куда за рубеж допускают наших солдат по призыву, и то это не очень корректно юридически, это туда, где есть российские военные базы. Потому что подразумевается, что территория военной базы это территория России, и тогда их самолетом модно туда отвезти, там оставить за колючей проволокой, и они вроде как на российской территории. Ну, как посольство. Там их быть не могло. Но их там было много, и сейчас там остаются ребята. Потому что не оказалось воинских подразделений, укомплектованных только солдатами по контракту. Как нам говорили в 58-й армии, - у нас же смешанные экипажи, кто был, того и бросили. Это как всегда. Наши генералы к войне завсегда не готовы. А с паспортами – это советская отрыжка. У ребят всегда норовят еще на призывном пункте в субъекте федерации отнять паспорта. И вот у нас сейчас такая, в общем-то, драматическая история – у парня, которого призвали из Смоленской области два года назад без российского гражданства, вообще без паспорта, единственный документ у него был – свидетельство о рождении, которое у него отобрали и потеряли. И сейчас его уволили. И вот мы вчера подняли на ноги всех, кого могли, чтобы выяснить, с чего теперь начинать. Прокурор обещал помочь найти какие-то документы его. Но вообще это незаконно. В нашей паспорте на последней страничке написано, кто и когда может изымать. Только в том случае, если это милиция, если задержание, если еще что-то такое. А в остальных случаях этого не имеют права делать.

С.БУНТМАН: Да, и человек не имеет, например, права оставлять свой паспорт в залог. И точно так же не имеют право большинство органов и официальных инстанций отбирать паспорт. Были ли обратные случаи, когда грузины или кто-то из сопредельных территорий перебегали к нам? – Сергей спрашивает.

В.МЕЛЬНИКОВА: Про грузин вообще не знаю. Потому что там трудно понять, что там происходит. Ну, официально ничего не было. Не знаю. Когда-то очень давно, в начале разделения Союза были, конечно, какие-то движения из Казахстана, с Украины, из Белоруссии, но это было связано с семейными обстоятельствами.

С.БУНТМАН: Да, это вообще было довольно долго.

В.МЕЛЬНИКОВА: На самом деле, я думаю, что и Саша Глухов тоже не очень понимал, что он находится вообще не в России. Потому что знание географии у ребят слабенькое, а там на месте тоже никто не объясняет, что – сынок, вот ты когда пересек тоннель, ты теперь за границей. Я думаю, что этого им не говорилось и не объяснялось.

С.БУНТМАН: Ну, насчет тоннеля вообще была всегда тенденция этого не признавать, и теперь тем более. Бытовая тенденция. Дальше. Оправдала ли себя программа взаимодействия с военной прокуратурой? Это интенсифицировалось последние несколько лет. Какие-то практически результаты этого есть?

В.МЕЛЬНИКОВА: С военной прокуратурой, не хотелось бы сглазить, у нас сейчас настолько нормальные рабочие отношения, и реакция прокуроров настолько быстрая и, в общем, правильная, начиная с главного военного прокурора и заканчивая гарнизонными, что вообще, конечно, это очень помогает. Потому что прокуратура работает быстро. С этой новой системой военного следствия немножко посложнее. Следователи – народ молодой, такой отвязный достаточно. Раньше они были за спиной прокурора, и прокурор всегда мог их поправить, а сейчас они сами по себе. Но вот там, где руководитель военного следственного управления или отдела военный прокурор опытный, там, конечно, проще. Потому что иногда очень важно, чтобы следователь сделал простую вещь – направил парня в госпиталь на обследование. Вот этого вот первого шага достаточно. А они начинают упрямиться, не очень хотят что-то такое исследовать. Но, я думаю, это трудности роста. Ну а начальство взаимодействует нормально.

С.БУНТМАН: Вопрос из интернета от Антона, студента из Петербурга: «Какова статистика гибели солдат от неуставных отношений в последнее время? Наблюдается ли тенденция к улучшению этого положения?»

В.МЕЛЬНИКОВА: Сразу говорю, что никакой статистики по войскам нет и быть не может. У нас никто не считает, сколько у нас солдат, сколько у нас офицеров. Что такое от неуставных отношений? Если человека довели до самоубийства, это что? термин неуставные отношения – это такой вполне юридический, это статья 335-я УК РФ. Из-за преступлений – ну, официальную цифру буквально несколько дней назад говорил зам военного прокурора, за 2008 год по всем войскам небоевые потери, то есть от преступлений, это 600 с небольшим человек. Это Минобороны, внутренние войска, и, конечно, львиная доля там это Министерство бороны. Это 400 человек. И это очень много. Это небоевые потери.

С.БУНТМАН: Сергей из Москвы спрашивает: «Скажите, зачем у призывников снимают отпечатки пальцев при призыве в армию?»

В.МЕЛЬНИКОВА: Это, на самом деле, совсем не плохо. Потому что если нет биометрических данных, то я сразу напомню – январь 95-го года в Грозном. Тела были обожжены, объедены собаками, и тысячам людей, родственникам и нашим военным и нашим ученым пришлось приложить чудовищные силы для того, чтобы этих ребят опознать. И все равно – почти 150 человек лежат на кладбище под Москвой так и не опознанные.

С.БУНТМАН: То есть это способ опознать.

В.МЕЛЬНИКОВА: Да. Это во всем мире. Это пожарные, иногда даже шахтеры. И, конечно, полиция.

С.БУНТМАН: То есть при экстремальных условиях.

В.МЕЛЬНИКОВА: Да, потому что на самом деле это помогает. Но и тут мы сталкиваемся с тем, что мы уже встречали «липовые» отпечатки пальцев. То есть у парня поленились снять отпечатки пальцев. Когда стали сличать, оказалось, что в личном деле не его. То есть даже то, что нужно делать, у нас делается абсолютно без всякого уважения к людям.

С.БУНТМАН: Но это еще и неуважение к себе. И неуважение к своей профессии.

В.МЕЛЬНИКОВА: Безусловно. Непрофессионализм – это бич наших офицеров в военкоматах.

С.БУНТМАН: Здесь Максим Сопроньков из Волгограда: «Я прошу выразить вас свое отношение к тому, что происходит сейчас в Чеченской республике. Я сам прослужил там полтора года, уволился два года назад. За все это время ни по каким источникам информации не слышал о том, что там до сих пор стреляют и убивают наших солдат. До какой пары военные, политики и все остальные будут скрывать факты того, что там происходит?»

В.МЕЛЬНИКОВА: Ну, если кто-то очень хочет знать, что там происходит, всегда можно поговорить с солдатами, с офицерами, с прокурорами. Там стоят комендатуры, где служат наши внутренние войска и минобороновские. Там есть две большие бригады внутренних войск и Министерства обороны. И естественно, что там сейчас неспокойно. Но еще более неспокойно сейчас в Ингушетии. Там тоже достаточно большой контингент. Северный Кавказ – это наша постоянная боль. Потому что мы все время возвращаемся к 94-му году, к преступлению, которое совершил тогда Ельцин, послушав этих наших идиотов-генералов. Нельзя было там воевать, потому что Дудаев и Масхадов и вообще чеченцы, которые говорили тогда о независимости, они были вполне советские люди. И можно было урегулировать эту историю без крови. А так эта кровь будет еще без конца.

С.БУНТМАН: Насколько вы следите за тем, какие войска где там находятся и кто туда призывается и как там все происходит?

В.МЕЛЬНИКОВА: Юридически в Чечне должны быть только по контракту. И, в общем, это пока исполняется. Потому что была федеральная программа перехода на контракт в Министерстве обороны. Она почти была выполнена. Но сейчас 2008 года как-то очень здорово пошатнул все, что сделано. Потому что, во-первых, решили, что нужно больше призывников. Во-вторых, как-то невнимательно относятся к контрактникам. Сейчас особенно с кризисом нужно думать что-то о зарплате и о том, где и как они будут жить, и какие у них потом будут государственные преференции. Но пока вроде это было нормально.

С.БУНТМАН: Занимаетесь ли вы проблемами контрактников? Потому что это тоже молодые люди, которые служат. И их ситуация не должна быть такой, что раз контрактник, сам о себе и заботься. Существуют ли случаи такие?

В.МЕЛЬНИКОВА: Сейчас почти половина обращений во все наши комитеты это солдаты по контракту. Но контрактники ведь такие хитрые. Проходит полгода, в конце учебки всех выстраивают и говорят – кто не подпишет контракт, тот поедет или в Таджикистан, или в Тоцк, куда-нибудь пострашнее придумают. И, в общем-то, народ послабее, более податливый, эти контракты и подписывает. Не все они знают, что им служить еще три года. И начинаются постоянные конфликты. Но в принципе ребята бы служили по контракту, если бы деньги не отбирали, если бы их также не мордовали, как и обычных солдат по призыву. Ну и вот на Дальнем Востоке была очень шумная история, она частично продолжается. Если бы бандиты с улицы не наезжали на воинские части. И такое тоже бывает. То есть для того, чтобы человек служил, надо все-таки сейчас брать пример с пограничников. Вот пограничные службы ФСБ берут людей только после отбора, после испытательного срока. И как раз зам главного военного прокурора приводил цифры – у них буквально единицы преступлений. И это огромное счастье. Потому что у нас с погранцами раньше была огромная головная боль. Если у них что-то случалось, то, как правило, 5-6 человек погибали, потому что они все время с оружием, и любой конфликт у них оборачивался большой кровью. Сейчас же, дай бог здоровья пограничному начальству, все у них хорошо. И я военных все время призываю…

С.БУНТМАН: А почему так изменилась ситуация? Изменилось положение или изменился подход просто?

В.МЕЛЬНИКОВА: Ну, во-первых, подход. Потому что людей надо отбирать. Не навязывать, не насиловать, не в наручниках тащить на контракт, а подбирать тех, кто действительно будет служить, и спрашивать с них. Ну, в общем-то, они позаботились о том, чтобы бытовые условия были. И у них, конечно, зарплата побольше. Ну, не больше, чем у тех, кто служит в боевых действиях, но у них около 20 тысяч рублей. И они заботятся о своих, о тех, кто на заставах.

С.БУНТМАН: Возможно ли это сделать в других войсках Министерства обороны?

В.МЕЛЬНИКОВА: Сейчас вот это подход перенимают внутренние войска. Они очень стараются. Хотя у них войск много, и они в тяжелых условиях. Они и на Кавказе, и в других местах. Но они тоже стараются как-то улучшить состав. Тоже хорошо было бы. Потому что к ним же, как правило, посылают ребят с очень слабым здоровьем, которые, на самом деле, призыву не подлежали. У них там тоже много проблем. А вот в Министерстве обороны считают, что достаточно набить казармы, как тюремную камеру, в два раза больше солдат напихать… Тоже вот Мокрицкий говорил, что там, по-моему, на 40 человек казарма была, а они туда 76 напихали. Это вот там, глее сейчас пневмония по всем округам идет. Это ж ненормально. Зачем они нужны-то, эти ребята? Возьми, отбери, нагрузи, сделай, чтобы ему было нормально служить.

С.БУНТМАН: А зачем, действительно? Это для отчетности, для галочки? Друг перед другом?

В.МЕЛЬНИКОВА: Ну, чем больше солдат, тем важнее себя чувствуют генералы. Это такой советский вопрос, потому что мы еще 20 лет назад спрашивали – зачем нужно столько людей?

С.БУНТМАН: Ответа внятного нет. Валентина Мельников отвечает на ваши вопросы. И, пожалуйста, через пять минут мы будем слушать и телефонные ваши звонки. Пожалуйста, задавайте вопросы. Номера вы знаете. А кто не знает и не помнит, я напомню после новостей и рекламы.

НОВОСТИ

С.БУНТМАН: Проблемы армии, проблемы призывников, проблемы солдат, проблемы военнослужащих. Валентина Мельникова, глава Союза Комитета Солдатских Матерей России. Конкретный вопрос пришел от Алексея из Самары: «Сын срочник воевал в составе 58-й армии в августе. Демобилизовался, но удостоверение участника не выдали. Подскажите, пожалуйста, куда обратиться».

В.МЕЛЬНИКОВА: Пока обращаться, как и мы, к президенту и главному военному прокурору. Мы подготовили письмо к Медведеву, потому что статуса участника боевых действий эти люди не имеют. По нашему закону, перечень зон боевых действий ограничен, и каждый раз, когда где-то воюют наши солдаты и офицеры, надо принимать новые поправки. Полгода прошло, и ни одному законодателю не пришло в голову как-то это урегулировать. Вот мы подготовили на главного военного прокурора и на президента…

С.БУНТМАН: А не может ли выйти коллизия?

В.МЕЛЬНИКОВА: Мы такое количество энергии вложили вообще в то, чтобы тех, кто раньше воевал, хоть как-то признали участниками боевых действий. Только у тех, кто ранен. У раненых, у инвалидов проще. Там даже какие-то деньги есть. Но если проблемы есть, все-таки обращайтесь в Комитет солдатских матерей. Потому что мы сейчас будем собирать жалобы. И письмо готово. Я думаю, нам удастся.

С.БУНТМАН: Тогда, Алексей, просто присоединяйтесь. И тогда это будет в едином, а не по разным каналам обращения. Телефон – 363 36 59. И мы слушаем ваши звонки. Но смски тоже присылайте. Алло, добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ: Валентин. Город Москва. Я участник войны. Воевал с 41-го по 46-й год. Я сделаю вам такое заявление. До тех пор, пока наш президент не поймет, что любой вопрос, экономики или обороны, должны решать профессионалы, а если у нас министром обороны будет мебельщик, то я не удивлюсь, что завтра министром обороны станет Новодворская.

С.БУНТМАН: Понятно, профессионалы. Ясно. Военные вопросы должны решать…

В.МЕЛЬНИКОВА: Военные вопросы у нас решает Генеральный штаб – нормальные офицеры, нормальные генералы. Вот те, кто пришел недавно. Мы их знаем, мы с ними много лет работаем. Сердюков как министр обороны сейчас пока не сделал ничего такого, за что нам было бы за него стыдно. Я считаю, что человек имеет опыт по крайней мере следить за тем, чтобы не воровали из военного бюджета. Для России это уже очень большое дело. И я думаю, что он как раз работает с профессионалами. Вот в продолжение вопроса, зачем такая армия. Вот у нас сейчас жалоба: в декабре ребят из Ингушетии послали на Южный Сахалин. Естественно, что их там дергают, долбают, мобильные отнимают. И вообще там уже куча жалоб. Зачем это делать?

С.БУНТМАН: Ну ведь традиция такая. У нас все время перемешивают.

В.МЕЛЬНИКОВА: Да, в свое время у нас в весенний призыв ребят из Армении отправляли на Новую Землю. И они там через месяц заболевали туберкулезом. Вот это советское. Не для дела, а просто чтобы вам было плохо.

С.БУНТМАН: Но это вечная боязнь сепаратизма еще ко всему. Вот будет так – будут даже не то что в национальной республике, а даже компактно в одном из регионов страны служить те, кто там в принципе проживает, то есть недалеко – вот здесь не будет дисциплины никакой, вокруг все мамы-папы, родственники, товарищи. А если кому-то захочется, то можно из этого сделать силу сепаратистскую. Я карикатурю, но не очень.

В.МЕЛЬНИКОВА: Солдат должен служить там, где он нужен. Естественно, что лучше всего служат те, для кого эти условия привычные. Я бы на месте президента Ингушетии, так же, как сейчас это делает Татарстан, заинтересовалась бы, где служат его ребята, потому что он отвечает за призыв, и что с ними делают. Это вообще просто безобразие.

С.БУНТМАН: Были какие-нибудь у вас контакты с новым президентом Ингушетии?

В.МЕЛЬНИКОВА: Нет пока. У нас нечасто бывает. Потому что ребята-вайнахи редко жалуются. Они такие стойкие. И там родители, конечно, если что, вмешиваются.

С.БУНТМАН: А там есть свой комитет?

В.МЕЛЬНИКОВА: Нет, комитета нет. На Северном Кавказе с общественными организациями очень слабо, потому что там и традиции и все. Но женщины энергичные есть везде.

С.БУНТМАН: Хорошо. Я буду чередовать. «Может, нам следует солдат страховать на значительные суммы и чтобы эти суммы выплачивали командиры военных частей? Это заставит их относиться к солдатам бережнее».

В.МЕЛЬНИКОВА: Вообще, страховки есть. Но в последние два года и мы и страховые компании все время предлагают увеличить эту страховую сумму и по травме, и по инвалидности, и по гибели. По крайней мере, до 2,5-3 миллионов рублей. Это, конечно, государственное дело. И, наверное, может, сейчас удастся это сделать. Потому что, конечно, это заставило бы в любом случае ведомство само, чьи эти деньги, как-то думать о своих подчиненных.

С.БУНТМАН: Слушаем телефон. 363 36 59. Алло. Добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Лариса Ивановна, звоню из Москвы. Я хотела бы узнать, можно ли заранее, до начала приемной комиссии в военкомате получить справку на медицинское освидетельствование в больницу у комиссара, чтобы получить освобождение от армии? Потому что документы, пришедшие из поликлиники в военкомат, не соответствуют действительному заболеванию ребенка. Все документы на руках есть. Я просто боюсь, что когда это начнется, все мои энцефалограммы просто там пропадут.

В.МЕЛЬНИКОВА: Вы москвичка. Вам просто. Вы можете нам позвонить – 628 25 06, сказать, что вы мама призывника и зайти и взять памятку для призывника. И делать все строго по памятке. Вы узнаете, с чем прийти в понедельник, в приемный день, к военному комиссару, как это должно быть оформлено, что вы у него должны просить.

СЛУШАТЕЛЬ: То есть это даже заранее делается?

В.МЕЛЬНИКОВА: Безусловно, полковник должен знать вас в лицо и по фамилии.

СЛУШАТЕЛЬ: Спасибо вам огромное, извините за беспокойство. До свидания.

С.БУНТМАН: Нет, ну это вопрос по существу, Лариса Ивановна. Чего тут извиняться-то?

В.МЕЛЬНИКОВА: Да, призыв скоро. Надо готовиться.

С.БУНТМАН: Уже опять скоро.

В.МЕЛЬНИКОВА: Ну да, 1 апреля.

С.БУНТМАН: Алексей из Казани: «Повлияло ли уменьшение срока службы до одного года на преступления, связанные с неуставными отношениями?»

В.МЕЛЬНИКОВА: Ну, это никак не могло повлиять. Потому что у нас в казармах в 2008 были и двухгодичники, и полуторагодичники, и годичники, и там конфликты были. Не только по этому поводу. Но это усугубляло неприязнь и отношение офицеров к тем, кто меньше служит. Ну, конечно, очень достается ребятам с высшим образованием. Они же всегда служили год. И они слишком умные для воинской части. У нас уже, к сожалению, есть погибшие по прошлому году ребята, и убитые. В общем, ничего это не меняет, к сожалению.

С.БУНТМАН: А что дает один год?

В.МЕЛЬНИКОВА: А ничего не дает. Это исключительно популистская и абсолютно бестолковая мера. Чья идея была, непонятно. Зачем они это сделали так странно, тоже непонятно. И главное – ну хорошо, сократили срок, но отменили отсрочки социальные! У нас же 2008 год прошел под флагом нищих солдатских семей. Потому что ребят, у которых родились дети, нельзя теперь увольнять со службы. А пособие Минсоцзащиты отказалось им платить. И вот мы целый год боролись за пособия для девочек, у которых родились дети, пока мужья служат, и вот только 31 декабря наконец эти поправки были приняты, и теперь этим девчонкам нужно очень быстро бежать в соцзащиту со справками, чтобы оформлять свои пособия. Там получится неплохо, но год они мучились, голодали, рыдали. И вообще это ужасно. И я пользуюсь случаем, что «Эхо Москвы» во многих регионах слышно – пожалуйста, все, у кого такие ситуации, можете с нами связаться. А если вы уже знаете, что нужно делать, идите и быстро заявление подавайте. Потому что там дается шесть месяцев после принятия закона на то, чтобы оформить пособие. Там 14 тысяч единовременно по беременности солдатской жене и 6 тысяч в месяц на маленького ребеночка.

С.БУНТМАН: Запомните эту информацию. И на сайте у нас она тоже будет. Вопрос по смс: «Призывникам из Татарии выдают мобильные телефоны, однако в частях их отбирают. Как можете прокомментировать?»

В.МЕЛЬНИКОВА: Я еще раз говорю – правительство Татарстана своих ребят отслеживает. И правильно делает. Ну вот, понимаете, это же нельзя отнять. Это его личная вещь. Нереально. Это просто грабеж. И каждого, кто отнимает телефон, нужно просто судить.

С.БУНТМАН: Есть ли какое-то положение, распоряжение?

В.МЕЛЬНИКОВА: Никаких распоряжений нет. Но главная военная прокуратура все время долбит, что это можно, что в личное время солдат имеет право пользоваться и приемником, и телевизором, и фотоаппаратом, и мобильным, и чем угодно. Никаких ограничений нет. А это просто грабеж. Потому что их и отбирают, пользуются сами те, кто отбирает, иногда и офицеры, и еще и требуют, чтобы родители присылали деньги на эту сим-карту. У нас тоже трагедии были по этому поводу большие. Потому что деньги требуют большие на телефон. И мы тоже всех предупреждаем – если сын в армии и требует, чтобы клали большие суммы на какие-то номера телефонные или присылали ему, сразу реагировать на это, сразу начинать выяснять, что там происходит.

С.БУНТМАН: Вот здесь у Юли тоже вопрос: «Детские поликлиники стараются выставить ребенка здоровым Где получают к 16 годам объективные заключения о здоровье?»

В.МЕЛЬНИКОВА: У хороших врачей-диагностов. Существует стандартная тема медицинских исследований по каждому заболеванию. Загляните в интернете – международный классификатор болезней. Посмотрите там по заболеваниям мальчика, что нужно сделать. И к хорошему специалисту-диагносту. А дальше все это вносится в амбулаторную карту. И родители идут знакомиться с товарищем полковником с копиями этих медицинских документов и с положением военно-врачебной экспертизе.

С.БУНТМАН: Людмила говорит: «У сына в части в Химках полно дагестанцев. Ужас, как себя ведут!»

В.МЕЛЬНИКОВА: Как командир части позволяет им себя вести, так и ведут. Наш опыт показывает - без ведома командира части ни один волос с головы солдата или офицера не упадет. Значит, или командиру наплевать, что делается, или его устраивает. Со всеми проблемами идите все в военную прокуратуру гарнизона. В Химках, кстати, хорошая прокуратура.

С.БУНТМАН: Так что если это действительно выражается в каких-то конкретных формах, о которых надо тревогу бить, то тогда идите туда. Мы слушаем телефон. Алло, добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Владимир, город Дмитров. Я к вам обращался по поводу племянников. Они у меня в пограничном училище ФСБ. Вы мне ответили, что – зачем я их туда отдал? Вы вообще ничем не помогли нам. И на следующий день вы уехали к Березовскому. Скажите, пожалуйста, вы с ним там что, чай пили? Что вы там делали?

С.БУНТМАН: Спасибо. Замечательно. До свидания.

В.МЕЛЬНИКОВА: На самом деле, это тоже хороший звонок. Люди сначала отдают детей на военную службу. Люди отдают своих маленьких детей в суворовские и нахимовские училища, где их мордуют достаточно много.

С.БУНТМАН: Но могут они ведь отдавать из каких-то соображений.

В.МЕЛЬНИКОВА: А легко – сбросил человека, и живи спокойно, и не надо о мальчонке заботиться. А потом, когда что-то происходит, они обращаются к нам, и ночью я получаю по электронной почте – «Помогите моему сыну». Ни фамилии, ни номера воинской части. А утром в 9 мама уже звонит – «Вы уже сделали что-нибудь?» Вот «Солдатские матери» могут делать чудеса, пока ребята живы, но для этого нам нужна поддержка родителей и, естественно, полная информация.

С.БУНТМАН: Валентина Дмитриевна, предположим, суворовское это одно, но когда, например, в военное училище поступает человек и родители об этом знают и это одобряют, они уверены, что это в принципе и теоретически это достойная профессия – быть офицером, профессиональным военным. А потом там случается то, чего не должно быть. Что им делать? За это надо бороться.

В.МЕЛЬНИКОВА: Сергей, меня удивляет наивность наших граждан. Ведь прежде чем вы что-то делаете, вы подумайте, посмотрите, исследуйте, сходите в это училище, съездите, поговорите с курсантами, с начальником, приезжайте, знакомьтесь, смотрите. В конце концов, ведь комитеты солдатских матерей тоже были созданы, потому что нас не устраивало то положение, которое существует, та система отношения к солдатам, которая была в советской армии. Мы же действуем. Мы же ездили в части, ругались, дружили, знакомились. Работайте. И вполне возможно, что в том училище или в той воинской части будет в конце концов все нормально.

С.БУНТМАН: То есть надо выяснять. Надо избежать того, чтобы посылать неизвестно куда.

В.МЕЛЬНИКОВА: Не должно быть правового нигилизма. Как говорит президент, нужно, чтобы все было по закону. Не нравится что-то… И вообще просто узнавать, заранее хотя бы немножко подумать. Потому что когда мне мама солдата говорит – ну вот он так хотел служить! Я говорю – загляни к нему в медицинские документы. Он по закону не мог быть в части. Понятно, что он всех раздражает, потому что он болен, у него опухают ноги, у него плохо бьется сердце, он не может ничего поднимать. Зачем ты нарушила закон? зачем ты его отдала? Вот, он хотел.

С.БУНТМАН: То есть это уже нарушение закона?

В.МЕЛЬНИКОВА: Это нарушение закона. Да.

С.БУНТМАН: Представления о законах очень смещенные. Вопрос от Юрия из Москвы. «Вы в курсе, что офицерам-контрактникам ФСБ урезали зарплату в связи с кризисом?»

В.МЕЛЬНИКОВА: Ну, товарищи офицеры ФСБ, это ваш выбор. Боритесь за свою зарплату. Как можете по закону. У вас непростая ситуация.

С.БУНТМАН: Речь шла о пограничных войсках у нас. Там в связи с кризисом ничего не изменилось?

В.МЕЛЬНИКОВА: Пока не жалуются. На самом деле, сейчас действительно тяжелое время. Потому что и кризис, и еще, на самом деле, чиновники по-настоящему не поняли, что происходит, но на всякий случай все, что можно отнять у народа, потихонечку пытаются отнять. Ну я думаю, что все-таки это как-то нормализуется и можно будет разумно это дело разрулить. Ну если кто-то считает, что уж совсем все не по закону, опять же – военный суд, сейчас у них хорошая судебная практика. Вон ветераны подали в Европейский суд по своим пенсиям, чудовищное количество этих жалоб. Так что, на самом деле, суд работает. И военный суд тоже. Не бойтесь. Тем более офицеры. Люди грамотные.

С.БУНТМАН: Давайте телефон еще послушаем. 363 36 59. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Нина Ивановна, Москва. У меня такой вопрос. Сын заканчивает московский юридический институт и хочет поступать в аспирантуру. Есть ли отсрочки?

В.МЕЛЬНИКОВА: Когда он поступит в ноябре в аспирантуру, у него будет отсрочка. А пока он закончит вуз, до 15 июля призыв, и это, на самом деле, сложно, непросто…

С.БУНТМАН: А вот в этот период как подстраховаться?

В.МЕЛЬНИКОВА: По-умному. Приходите на собрания. У нас в марте начнутся собрания по призыву. Пускай парень придет. Он юрист, мы с ним обсудим, что он сможет сделать по закону.

СЛУШАТЕЛЬ: Хорошо, спасибо. А где это?

В.МЕЛЬНИКОВА: Позвоните. 628 25 06.

СЛУШАТЕЛЬ: Спасибо большое.

С.БУНТМАН: Интересно. Я бы задал такой вопрос. Вы знаете, это поразительная вещь. Одни из отсрочек, которые запутали, это связанные с получением образования. Вот с непрерывностью образования. Эта вот единичная отсрочка. Одно отпущение грехов в жизни.

В.МЕЛЬНИКОВА: Я думаю, что всем депутатам, которые голосовали за эти поправки, на том свете придется за это отвечать.

С.БУНТМАН: А это нескоро. Они люди здоровые.

В.МЕЛЬНИКОВА: Все равно. Бог все видит. Среднее образование это вообще подрывает в корне. И для высшего образования это большая проблема. Потому что у нас существовал с 93-го года переход их колледжа и из техникума в вузы с зачетом уже сданных предметов. И сейчас, конечно, это все похоронено.

С.БУНТМАН: Да. Кстати говоря, один из принципов контрактной и профессиональной армии - должно быть даже в случае профессионального выбора службы в армии очень серьезное обеспечение дальнейшего образования, если человек этого хочет.

В.МЕЛЬНИКОВА: Мы тоже боремся, чтобы у ребят, которые служат по контракту, была возможность поступать и учиться бесплатно в средних профессиональных или высших учебных заведениях. Но пока этого тоже не получается. У нас плохо с образованием. Вот где кризис, так это там. И идейный, и материальный, и человеческий. Все вроде неплохо, а когда люди приходят с проблемами, практически невозможно разрешить.

С.БУНТМАН: Да, очень жаль. Потому что действительно это важнейшее. Но это довольно сложная задача – выйти из кризиса в образовании. Гораздо легче принять несколько таких простых решений, что касается и армии и отсрочек. Накидать этого – и вроде бы работа сделана.

В.МЕЛЬНИКОВА: Ну да, но с другой стороны, на самом деле, когда в свое время Союз распадался, в Грузии тоже попытались через облавы отправлять ребят в армию. Отсрочка была только в вузе. И девочки тогда в знак солидарности не стали документы подавать в институты, чтобы ребята могли поступить.

С.БУНТМАН: Места освободить.

В.МЕЛЬНИКОВА: Да, это было очень здорово.

С.БУНТМАН: Красиво. Но все пришло совершенно к другому. И с реорганизацией армии тоже. Насколько вы знакомы, в бывших республиках Союза сейчас какое положение? Там ведь просто надо посмотреть, как где что организовано.

В.МЕЛЬНИКОВА: Ну, на самом деле, на Украине не все хорошо, но там достаточно сильные у нас организации, Комитет солдатских матерей. И там достаточно разумно все-таки Министерство обороны подходит. У них в тяжелые времена и призыв отменяли на время. У них очень приличные военные комиссары. У нас иногда бывают такие стыковые истории, когда нужно по украинцу что-то выяснять с военкомом. Очень контактные люди, информация вся открытая. Но конфликты бывают. Все-таки там армия поменьше и все поближе и контроля побольше. Конечно, таких проблем, как у нас, пожалуй, сейчас ни у кого нету.

С.БУНТМАН: Я бы хотел еще один звонок принять в завершение нашей передачи. Алло, добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Валерий Павлович меня зовут. В отношении суворовских училищ – я сам заканчивал суворовское училище. Поэтому что там мордуют, это вы перегнули, конечно. Я после суворовского училища получил высшее техническое и высшее филологическое образование.

С.БУНТМАН: Когда это было, скажите, пожалуйста?

СЛУШАТЕЛЬ: Я поступил туда в 52-м году.

С.БУНТМАН: Ну, я не говорю, хуже-лучше, но совершенно другая эпоха.

СЛУШАТЕЛЬ: Вопрос вот какой. Когда наш верховный главнокомандующий восемь лет пьянствовал, почему «Солдатские матери» не подняли свой гневный голос в отношении этого?

С.БУНТМАН: То есть моральный облик верховного главнокомандующего.

В.МЕЛЬНИКОВА: Извините, пожалуйста, но мы за моральный облик не отвечаем. Вы голосовали, вы выбирали такого главнокомандующего, сякого главнокомандующего. И давайте мы думать вместе, что можно делать сейчас для того, чтобы военная служба была нормальная, чтобы офицеры нормально служили и, наконец, чтобы были квартиры служебные для тех, кто служит, и квартиры для тех, кто увольняется. Потому что сейчас для России нету важнее проблемы. Не будет ничего, вообще ничего не сдвинется ни в экономике, ни в политике, нигде, пока у нас почти 200 тысяч семей не имеют жилья, пока молодые офицеры воинской части живут, извините, в амбаре с земляным полом. А эта проблема тянется с советского времени. И тут, конечно, виноваты все наши главнокомандующие, которые почему-то не обращают на это внимания. Это очень важно.

С.БУНТМАН: Да, в 90-е годы Комитету солдатских матерей, к величайшему сожалению, было много чем заниматься.

В.МЕЛЬНИКОВА: Да, это были и погибающие русском, и войны, и Карабах, и Чечня.

С.БУНТМАН: Да, было чем заняться. Последний вопрос. Куда эффективнее всего обратиться родителям при вымогательствах в части? Руслан из Казани спрашивает.

В.МЕЛЬНИКОВА: Все-таки в военную прокуратуру. Если вы считаете, что гарнизонная недостаточно энергична, пожалуйста, главная военная прокуратура – Москва, Хользунов переулок, 14. Там и прием идет, если вы в Москве. А тем, кто в Татарстане, сообщайте в свое правительство. Потому что ваших ребят защищает правительство республики. Там есть сейчас и горячая линия, там все очень эффективно. Есть ребята, молодые юристы, которые сотрудничают в этой программе. Защищайте своих ребят.

С.БУНТМАН: И Артему мы скажем, что Валентина Дмитриевна отвечала на вопрос про зазор между окончанием вуза и аспирантурой. Это серьезная проблема, Артем, так что обращайтесь, как лучше эту проблему для себя решить и пригасить.

В.МЕЛЬНИКОВА: Да, она не новая, она была всегда, и это нужно делать грамотно, разумно и по закону.

С.БУНТМАН: И спокойно, Артем. Спасибо большое, Валентина Дмитриевна. Приходите к нам, отвечайте на вопросы. Мы всегда рады будем вас здесь принять. И не только по проблемам, а и в текущих моментах.

В.МЕЛЬНИКОВА: Спасибо.

С.БУНТМАН: Спасибо большое. Валентина Мельникова - глава Союза Комитета Солдатских Матерей России.