Ситуация вокруг дома скульптора - Александр Цигаль, Иван Казанский - Город - 2007-09-29
С. БУНТМАН - И вот сегодня, какая история. Сегодня у нас в гостях Александр Цигаль – скульптор, Иван Казанский – тоже скульптор, действительный член Российской Академии Художеств, председатель правления Московского союза художников. Ситуация всегда казенная называется – ситуация вокруг чего-то. И внутри. Расскажите, пожалуйста, что такое Дом скульптора и что с ним сейчас происходит? Потому что когда мне Александр Цигаль рассказал, в общем, стало понятно, что этим надо заниматься.
И. КАЗАНСКИЙ - Но дело в том, что Дом скульптора на самом деле явление из ряда вон выходящее. Потому что в 1969 году Мосгорисполком вынес постановление о сносе дома по Первому Спасоналивковскому, 4. Но когда так уж волею судеб наши замечательные, к сожалению, уже многие ушедшие люди это Игорь Попов, тогдашний председатель Московского союза художников и Юрий Орехов, и Виктор Думанян и ныне здравствующий Владимир Ефимович Цигаль. И Юрий Львович Чернов. Они все озаботились тем, что дом надо спасти.
С. БУНТМАН - А что за дом?
И. КАЗАНСКИЙ - Сегодня он обозначен в реестре как памятник истории и культуры. Памятник архитектуры 18-19 веков. По-моему, там есть фрагменты и 17 века. Особенно в нижней части. И чудный дом. Такой типичный дом, не совсем замоскворецкий. Эталонный в какой-то степени небольшой застройки. Он двухэтажный. Там всего 820 метров. И вот люди стали хлопотать, хлопотали довольно долго, и все-таки через 5 лет Мосгорисполком отменил решение о сносе.
А. ЦИГАЛЬ – Одну секундочку. Дело в том, что решение о сносе было, потому что там 2,5 стены было от этого дома. Условно говоря.
С. БУНТМАН - А что там было? Заселен, уплотнен?
И. КАЗАНСКИЙ - Я могу сказать, когда решение о сносе выяснилось, конечно, это был до этого клоповник, муравейник, крысятник. То есть сверхнабитая была…
А. ЦИГАЛЬ – Совершенно неликвидная вещь.
И. КАЗАНСКИЙ - Потом это все отселили, слава богу. И он стал бесхозным. Тогда и образовались эти руины. В общем, в 1974 году, но такого рода отмену решения о сносе можно было провести только после того как удалось доказать, что это памятник истории и культуры. Как только доказали, то нам сказали: раз вы такие умные скульпторы, а надо сказать, что в Советском Союзе было три формы собственности. Так называемая общенародная государственная, кооперативно-колхозная…
С. БУНТМАН - И личная.
И. КАЗАНСКИЙ - И собственность общественных организаций. Личная это само собой. Личная она даже кооперативные квартиры не были личной собственностью. Скорее автомобилем и заканчивалась личная собственность. А я беру такую более-менее осязаемую собственность. Собственность общественных организаций. Поскольку худфонд всегда был общественной организацией при Союзе художников, то нам сказали: раз умные, восстанавливайте за свой счет. Что и было сделано. Мы сказали: раз так, восстановим, конечно. В общем, 10 лет восстанавливали, в 1984 году сдали его как памятник на охрану. В 1974 году заключили с нами охранно-арендный договор на 49 лет. И после того как мы сдали его по акту приемки реставрационно-восстановительных работ, он был взят на охрану, мы охранные всякие обязательства подписали. И, в общем, так живем в нем 33 года.
С. БУНТМАН - И что же теперь?
И. КАЗАНСКИЙ - Со временем в результате такой целенаправленной политики нашей скульптурной секции, мы это превратили в общественный и культурный центр. Где абсолютно бесплатно выставляются художники и также точно бесплатно ходят зрители. Все это конечно, на наши шиши. Потому что никогда ни копейки государство туда не вложило ничего. Это было декларировано и мы выполняли свои обязательства, государство, не государство, а Москва придерживалась своих. Надо сказать, что Москва помогает художникам, должен прямо сказать. И нам помогала. Но в 2006 году департамент имущества Москвы подал иск судебный о признании этого дома собственностью Москвы. Но судья довольно формально, несмотря на то, что мы были третьей стороной, он, посмотрев, что этот памятник внесен в реестр республиканских памятников, он сказал: ах так, значит это федеральная собственность.
С. БУНТМАН - Значит или Москва или федеральная.
И. КАЗАНСКИЙ - Совершенно не спросив, почему этот дом стоит, почему он существует. Мы же его взяли с помойки, понимаете. То есть мы практически взяли, как знаете холодильники или стиральную машину вынесли на помойку, а мы ее взяли. И вдруг хозяин приходит: ты чего? Это стало федеральной собственностью, нам сказали, ну давайте ребята, выметайтесь.
С. БУНТМАН - Почему?
И. КАЗАНСКИЙ - Некая альтернатива предложена, что давайте мы к вам туда подселим еще кого-то. Но пока что это было предложено, но развитие это не получает. Все-таки надо говорить о том, что подготовлено постановление Совмина о том, что этот дом передается межгосударственному фонду гуманитарного, заметьте сотрудничества стран участниц СНГ. Вот такое постановление готовится. Причем оно готовилось на основании абсолютно ложного свидетельства, что там никого нет.
С. БУНТМАН - Как это?
И. КАЗАНСКИЙ - Вот так, написали такое письмо. Нас нет там.
С. БУНТМАН - А кто написал такое письмо?
И. КАЗАНСКИЙ - Ну, кто, по моим сведениям это письмо пришло из Минэкономразвития. Это довольно точные сведения.
С. БУНТМАН - Потому что у него недвижимость в его ведении. Была.
И. КАЗАНСКИЙ - Может быть. Там есть еще и федеральная служба…
С. БУНТМАН - Уже теперь нет.
А. ЦИГАЛЬ – Министерство же есть.
И. КАЗАНСКИЙ - Но Совмин-то есть.
С. БУНТМАН - Объясните мне эту ситуацию. Кто там чего занимается, неужели неизвестно.
И. КАЗАНСКИЙ - Вот третьего дня еще там не было подписи Виктора Алексеевича Зубкова. Но если эта подпись появится, то это будет такая интересная бумага при провозглашенной заботе о все-таки сохранении культуры, понимаете, одна из первых бумаг, подписанных премьер-министром будет такого рода, которая освещает уничтожение культурного центра. Этот Дом скульптора очень любим людьми. Он не так известен, как другие площадки. Но он очень любим. Потому что представляете, если там выставлялись художники из Англии, Швейцарии, Австрии, Голландии, из Кореи, Южной и Северной, интересно. США. Даже трудно сейчас перечислить. Те концерты, которые там проходили. У нас дебютировала в общественном режиме одна из очень известных ныне певиц, виноват, забыл фамилию. Но это факт. Понимаете. И чтения всякие были. Относительно недавно Иртеньев у нас был.
С. БУНТМАН - Понятно, то есть действительно культурный центр.
И. КАЗАНСКИЙ - Абсолютно открытый.
С. БУНТМАН - Хотят из него сделать, забрать себе.
И. КАЗАНСКИЙ - Будет закрытый.
С. БУНТМАН - Могут рассказывать все, что угодно. Пожалуйста, Александр Цигаль.
А. ЦИГАЛЬ – Тут вот видимо, еще нужно заметить, что 4 года до этого мы обращались и в Министерство культуры, и лично к тогдашнему министру культуры. А ныне к председателю…
И. КАЗАНСКИЙ - Директору Роскультуры.
А. ЦИГАЛЬ – Да, Михаилу Ефимовичу и он нам помогал все эти годы любыми путями, то есть не любыми, а тем, чем он мог. И, в общем, нам удавалось, этот дом не трогали. На него уже давно покушаются на самом деле. Потому что художники на общем фоне владельцев или совладельцев являются людьми наименее опасными, считается. Но банк нельзя же ковырнуть. Или какую-то мощную организацию частную с охранными агентствами и прочими прибамбасами. А с художниками можно, школу музыкальную выкидывают, выкидывают архивы. Художников из мастерских выкидывают довольно часто. Ну и вот, это то же самое, та же история. Но при этом вдруг мнение Министерства культуры поменялось, и все поменялось. И мало того, что поменялось мнение, организация, которая должна отстаивать любыми путями и находиться на стороне, конечно же, искусства, а вовсе не на какой другой стороне, нет у нее другой стороны, у нее одна есть сторона. Она находится неизвестно, как и почему, в другой истории. Она находится в прямо противоположной истории.
С. БУНТМАН - Почему нужен был этот именно дом, а нельзя было замечательную такую мощную организацию как гуманитарное сотрудничество всех стран СНГ, которое должно быть как-то коллективно все-таки, наверное, принимать в этом участие. Точно также как вы вскладчину в свое время на свои деньги отремонтировали дом и реставрировали. Вы его реставрировали, кстати?
И. КАЗАНСКИЙ - Полностью.
С. БУНТМАН - То есть реставрировали в том виде, в котором он на какое время существовал?
А. ЦИГАЛЬ - Середина 19 века.
С. БУНТМАН - То есть все равно это можно считать исторической реставрацией.
И. КАЗАНСКИЙ - Да.
С. БУНТМАН - Почему не взять три другие стены, которые в Москве повсеместно без 4-й.
А. ЦИГАЛЬ – А зачем? Ну, зачем? Есть же здание готовое, прекрасное, с теплом, идеально отремонтированное. С двориком. С воротами. Есть готовое место. Есть организация, которая является организацией культуры, а не военной, и поэтому можно дать спокойно совершенно пинка. Чтобы валили кулем оттуда. И все. Это же очень просто. Это же чистое рейдерство, чистое воровство, причем абсолютно цинично. Именно такими словами называется.
С. БУНТМАН - Какие у вас есть юридические основания не отдавать? Формальные и юридические основания.
И. КАЗАНСКИЙ - В этом весь и фокус, что на сегодняшний день у нас нет никаких оснований не отдавать. Потому что это решениями суда затверждено, как федеральная собственность. А мы общественная организация.
С. БУНТМАН - И вы арендуете?
И. КАЗАНСКИЙ - Дело в том, что мы пока живем еще стараниями московских властей. И нам был передан в 1996 году…
С. БУНТМАН - 49 лет.
И. КАЗАНСКИЙ - Жизнь поменялась, понимаете, следующая акция московских властей нам был дом передан в оперативное управление. Причем я просил в безвозмездное пользование. Но меня уговорил Олег Михайлович Толкачев, чтобы мы взяли в оперативное управление. Пока что мы пользуемся этим постановлением правительства Москвы от 1996 года.
С. БУНТМАН - Дорогая Ольга, которая нам написала, это не архитекторы, а это скульпторы. А тут такая инвектива против архитекторов: вот вы архитекторы, сдали столько дорогих каждому москвичу мест в столице, допустили столько новоделов, вы допустили снос великолепных зданий как Военторг. Не ждите нашей поддержки. Снаряд пролетел мимо.
А. ЦИГАЛЬ - Во-первых, мы не архитекторы, во-вторых, это неправильно…
И. КАЗАНСКИЙ – Особенно замечательно: не ждите нашей поддержки.
А. ЦИГАЛЬ - Потому что архитекторы абсолютно ни в чем не виноваты, что происходит со сносом или не сносом. Это же не они сносят или не сносят.
И. КАЗАНСКИЙ - Не они выносят постановления.
С. БУНТМАН - А как вы намерены конкретно сопротивляться, если намерены?
А. ЦИГАЛЬ – Обязательно намерены.
И. КАЗАНСКИЙ - Во-первых, мы написали какое-то безумное количество писем, начиная естественно от М. Е. Швыдкого и Александра Сергеевича Соколова, и сейчас напечатали открытое письмо Владимиру Владимировичу. Написали туда же письмо, я обращался к Полтавченко. Но там, к сожалению, мы прошли по кругу. То есть нас замкнули опять на тех людях, которые и дали ложные сведения. Неважно. Сейчас я отправлю письмо Зубкову с просьбой хоть как-то обратить внимание, что дом не свободен. А дальше что остается гражданам, ну суды, видимо. Попытка доказать, что мы все-таки там были. У меня с Грефом был очень интересный эпизод. Поскольку я председатель правления Московского Союза художников, а нас 6,5 тысяч носов, и мы каждый год увеличиваемся персон на 300, поэтому у нас забот хватает. И однажды как было некое совещание, где Греф публично заявил, что ну у художников все в порядке, строится огромный объем на Ярославке, дом 3.
С. БУНТМАН - А что это такое?
И. КАЗАНСКИЙ - У нас есть площадка, которую на самом деле надо приводить в чувство и делать ее полезной. Но дело в том, что только намерения строиться, а когда мы построимся там, это еще дорога длиною в жизнь иногда. Но понимаете, такого рода заявления нельзя делать. Надо просто своему помощнику, который обеспечивает блокаду этих священных тел, и сказать: помощник, выясни, что там. Я бы сказал, что да, такое намерение есть, но когда это произойдет, мы не знаем. И такого рода опять же бумага, которая идет и говорит, этот дом свободен, тоже говорит, я знаете, считаю, что мы живем с вами в эпоху макрозаботы о людях. А забота о частных конкретных случаях она как-то: да, перебьются.
С. БУНТМАН - Вот что пишут, в оперативное управление имущество может быть передано, - пишет нам Георгий, - только государственному учреждению согласно Гражданскому кодексу.
И. КАЗАНСКИЙ - Это абсолютно точно. Вы абсолютно правы. Но, к сожалению, тексты предлагали не мы, да, на самом деле на сегодняшний день это юридический нонсенс. Совершенно согласен с вами. Но не мы виноваты в том, что нам передали в такую форму владения. Спасибо.
С. БУНТМАН - Наталья говорит: я от души желаю вам успехов. Ежели вы не отвечаете за мой любимый Военторг, то за агрессию Рукавишникова и Церетели какую-то корпоративную ответственность вы несете. То есть опять же поделом.
И. КАЗАНСКИЙ - Но значит, некоторая доля правды есть. Мы тоже не всегда, конечно, выходим из наших свершений с полным успехом и удачей. Хотя бы спасибо, Наталья, что поняли, что мы не архитекторы.
С. БУНТМАН - Наталья нашла тоже. В Химках ушел комбинат художественных работ. Ушел в смысле отняли.
И. КАЗАНСКИЙ - Это областной союз художников России. И московский союз к этому не имеет никакого отношения.
С. БУНТМАН - Но за МКАДом просто…
А. ЦИГАЛЬ – За МКАДом происходит все то же самое, что и здесь. И вот что я бы хотел еще сказать. Дом скульптора это одно из очень немногих зданий, которые удалось удержать бывшему Союзу художников, потом МОСХу. Вообще удержать. Потому что все творческие дома, будь то на нашей территории, нашей страны…
И. КАЗАНСКИЙ - Союз художников СССР.
А. ЦИГАЛЬ – За пределами нашей страны уже теперь, такие как Паланга или Дзинтари, все это конечно отобрано было. В Москве все более-менее пригодные дома, и у графиков и у живописцев не сумели удержать.
И. КАЗАНСКИЙ - У живописцев удержали.
А. ЦИГАЛЬ – А что они удержали?
И. КАЗАНСКИЙ - На Тверской.
А. ЦИГАЛЬ – Этот зал.
И. КАЗАНСКИЙ - Нет-нет, в МОСХе как раз мы отстояли очень много.
А. ЦИГАЛЬ – Это сейчас отстояли. Тогда разбазаривали сильно.
С. БУНТМАН - Скажите, пожалуйста, может быть это естественный ход событий, все-таки совершенно по-другому начинает организовываться жизнь и художественная и появляются совершенно другие пространства в Москве.
И. КАЗАНСКИЙ - Одно другому не мешает совершенно. Приведу простой пример. Я позавчера был на очередном открытии выставки в Центральном доме художника, вы представляете, что это такое за площадка. Это такой гигантский рынок искусства. Условно скажем. Не рынок в смысле продажи. А такой базар искусства. И потом я пришел в Дом скульптора, и меня удивила такая вещь, насколько нужны такие камерные центры, где все-таки гораздо больше сосредоточенности и больше внимания к экспоненту. Это страшно важно. А тем более мы функционируем по принципу, поскольку мы общественная организация, по принципу всеядности. То есть у нас выставляется весь спектр изобразительного искусства.
С. БУНТМАН - То есть, у вас нет собственного правления…
И. КАЗАНСКИЙ - Нет, это принципиальная позиция. Для этого есть галереи. Любая галерея обязана иметь свое направление, свой стиль, свой вкус, свой набор художников. Нам это не дано. Так что одно другому не мешает. И отнюдь новые факты жизни, новые возможности жизни никак не отрицают существования таких культурных общественных центров. Наоборот их очень мало.
С. БУНТМАН - Тем более уже устоявшихся. Конечно, я не знаю, какой смысл кроме удобства того, что просто готовый и под рукой лежит…
И. КАЗАНСКИЙ - Дворик там еще есть…
А. ЦИГАЛЬ - Готовый и организация, которая, в общем, не является столь значимой с точки зрения государства, и с точки зрения…
С. БУНТМАН - А также опасности ее сопротивления.
А. ЦИГАЛЬ – Какое сопротивление, с кольями что ли пойдем.
И. КАЗАНСКИЙ - Я бы сказал: с точки зрения семисотого БМВ.
С. БУНТМАН - Понятно. Мы продолжим через 5 минут.
НОВОСТИ
С. БУНТМАН - Мы продолжаем. Насколько я понимаю, - пишет нам, вот обрывается, но все равно, - ваши имущественные отношения не сопровождались, юридически не были оформлены. Вас наказывают за юридическую безграмотность?
И. КАЗАНСКИЙ – Никоим образом. Потому что мы как раз все делали для того, чтобы это все было юридически грамотно. Но не мы же пишем те тексты постановлений правительства Москвы и не мы предлагаем форму, которую нам передают. Дело в том, что мы на самом деле по-настоящему, если говорить с юридической точки зрения, у нас был период твердого юридического положения, это после того как мы подписали охранно-арендный договор в 1974 году. А дальше извините, вины на нас никакой нет. И то, что департамент имущества Москвы подал в суд, но проиграл суд, третья стороны мы не были выслушаны, это никоим образом нам в вину нельзя вменять. Потому что у нас были представлены юристы, мы делали заявку на то, чтобы нас выслушали. Судья в первой инстанции, потому что там уже иная форма заседания, нас просто отказались выслушать. А если на суде когда спросили представителей федеральных имущественных органов, а вы хотя бы видели этот памятник, они говорят, да мы там ни разу не были. Понимаете. Так что, давайте так, я очень ценю юридическую основу, но есть вещи, которые находятся скорее не в юридической плоскости, а добросовестности. И если говорить о нас, то, прежде всего, нас надо выслушать и узнать, кто мы, что мы, чем занимаемся.
С. БУНТМАН - Сейчас будет у нас работать телефон помимо sms. Я хочу пока еще такой вопрос задать. Это процесс, который повторяется все время. Если в советское время отреставрировали, устроили там публичное художественное открытое место, сделали пространство для свободных выставок и это продолжается. В нашу-то эпоху может и должно продолжаться уж пока еще за исключением некоторых выставок, еще не дошли до запрета прямого и жесткого. Но вот сейчас появляется очень много пространств в Москве, разными людьми, организациями сделанные. Из старых заводских зданий, тот же винзавод, невероятно организованное пространство. Еще несколько таких. Актовый зал, они все это забавно называется и в нем какая-то жизнь происходит разная. Но над ними постоянно висит топор. Что кто-то этот мыльно-пильный или винный завод привел в порядок, сделал из него в общем, смешное, остроумное место, пространство для существования. А потом кому-то понравится и можно будет себе взять.
А. ЦИГАЛЬ - Такое было на «Стрелке». Тоже очень интересное место, веселое. Но это совершенно разные задачи и разные представления о возможностях искусства.
С. БУНТМАН - Это разные задачи, но механизм рискует оказаться одним и тем же.
А. ЦИГАЛЬ - А механизм и есть один и тот же. Никого вообще если уж говорить о том, что государство не делает, то к искусству вообще никакого отношения не имеет совсем.
С. БУНТМАН - А должно?
А. ЦИГАЛЬ - Оно должно обязательно иметь.
С. БУНТМАН - А в каких формах оно должно? Оно уже поимело такое отношение за много десятков лет у нас.
А. ЦИГАЛЬ – Существуют и другие формы, наверное. Наверное, существует закон о меценатстве, закон о фондах. Существуют иные способы не воздействия на искусство, не что должны делать…
И. КАЗАНСКИЙ - Налоговые льготы.
А. ЦИГАЛЬ – Да, то есть существуют формы, в которых государство обязано участвовать, несомненно. Если оно хочет, чтобы двигалось…
И. КАЗАНСКИЙ - В подавляющем большинстве европейских стран это существует.
С. БУНТМАН - И городов. Поэтому это неотъемлемая часть города. Его художественное пространство разных форм, видов для разных залов. Здесь музей архитектуры одно, на винзаводе - другое. В том же музее архитектуры: в руине одно, собственно в здании…
И. КАЗАНСКИЙ - Совершенно точно.
С. БУНТМАН - Масса всего должно быть.
И. КАЗАНСКИЙ - Я вам могу сказать, что московский Дом скульптора очень четко встроен в такого рода систему. И он совершенно органичен. Я немножко хочу о государстве сказать. Дело в том, что многие забывают о том, что в отличие от Союза писателей, где произошла эта идиотская история с Иосифом Бродским, когда признали, что его стихи не представляют художественной ценности, то как раз Союз художников СССР и в частности Московский союз сохранял всех своих членов и весь наш знаменитый и любимый андеграунд именно тем, что у них были членские билеты Союза художников СССР. И это их выводило из обвинения в тунеядстве. Это все наши друзья, кто-то близкий, кто-то не очень. Товарищи уж точно. Недаром многие из них восстановились в Союзе художников московском. И Юра Куперман и Леня Соков, вот недавно и Саша Косолапов. И Игоря Шелковского просто даже забыли выключить из Союза, он так и…
С. БУНТМАН - То есть не надо было восстанавливать.
И. КАЗАНСКИЙ - Да, но я к чему говорю. Поэтому мы встроены, понимаете. А вот случай, о котором вы сказали, Сергей, в «Культуре» статья по нашему поводу очень хорошо названа: «Сохранили, починили - отдавайте».
С. БУНТМАН - Давайте послушаем телефон. Алло.
СЛУШАТЕЛЬ – Здравствуйте. Ирина Игоревна. Я хочу обратиться к вашим гостям.
С. БУНТМАН - Пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ – Я живу около метро Свиблово. У нас сделали прекрасный сквер. Но, к сожалению, на скульптурах в этом сквере нет никакой таблички, кто автор скульптур. Кто скульптор. И вот тех присутствующим рядом с вами я бы хотела передать огромное спасибо. Парк этот пользуется такой популярностью, и дети, и старики.
И. КАЗАНСКИЙ - Спасибо большое.
С. БУНТМАН - Только надо знать, кто это сделал.
СЛУШАТЕЛЬ – Может быть знают.
И. КАЗАНСКИЙ - Это можно исправить и надо исправить. Вы совершенно правы. Очень большое спасибо за теплые слова. Потому что это все члены нашего скульптурного объединения.
С. БУНТМАН - Андрей спрашивает: пробовали ли вы обращаться в Общественную палату?
И. КАЗАНСКИЙ - О-о, Общественная палата это особый случай.
С. БУНТМАН - Как загорелись глаза.
И. КАЗАНСКИЙ - А то, дело в том, что я естественно писал Велихову, и через какое-то время, я все-таки председатель общественной организации правления. Все-таки как говорится, не в поле обсевок. Мне пришел ответ, наверху написано ни кому, ни что, академику, ничего, было написано: Казанскому И. П. лаконично и ясно. А дальше отвечал мне начальник отдела писем. Видимо, академик Велихов постеснялся, посчитал ниже своего достоинства отвечать академику Казанскому академии искусств. То есть это настолько был возмутительный ответ, что мы с нашей общей хорошей замечательной подругой Машей Веселовой мы сидели не могли с одной стороны смеялись, с другой стороны просто трясло возмущение. Так что вам Общественная палата.
С. БУНТМАН - Может, вообще никому ни до чего не дошло.
И. КАЗАНСКИЙ - Извините, Сергей, и было отвечено, что мы не вправе вмешиваться в дела государственных служб. А мы же и не просили вмешиваться. Мы просили дать оценку общественную.
С. БУНТМАН - Слушаем дальше.
СЛУШАТЕЛЬ – Добрый день. Я рад приветствовать своих коллег…
И. КАЗАНСКИЙ - Это Гриша.
СЛУШАТЕЛЬ – Совершенно верно. Григорий Ушаев. Я хочу подтвердить, что все, что говорилось сейчас о Доме скульптора и о ситуации, во-первых, я очень рад, что на моей любимой станции это все озвучено, во-вторых, мне представляется очень принципиальным факт отстаивания этого дома. Поскольку это отношение к культуре и в частности к художникам. Такая же ситуация и с мастерскими художников. Поэтому если хоть как любимая моя радиостанция внесет…
С. БУНТМАН - Понятно. Что и делаем это уже почти тост. Хорошо. Я надеюсь, что и услышат и подумают об этом. А что с мастерскими?
И. КАЗАНСКИЙ - Дело в том, что Григорию Сауловичу исполняется 85 лет, он естественно ветеран войны. Потрясающий человек, живейшего ума и дай бог ему здоровья.
С. БУНТМАН - Конечно, дай бог здоровья.
И. КАЗАНСКИЙ - С мастерскими я могу сказать, ситуация такова. Часть мастерских находится в собственности Московского союза художников, и здесь будем считать, проблем нет, здесь проблемы только нашей добросовестности, чтобы мы ремонтировали, содержали. Вторая часть находится, сейчас переоформляется, она была в хозяйственном ведении. Что тоже было юридическим нонсенсом, но опять же писали постановление не мы. Потом, чтобы привести в соответствии с Гражданским кодексом, московское правительство выпустило новое постановление и мастерские переоформляются в срочное безвозмездное пользование. Было на 25 лет, и была еще огромная проблема с теми, которые не успели оформить в хозяйственное ведение. Все, что оформлено в хозяйственное ведение, переоформляется в безвозмездное пользование. Это назывались так называемые арендные или ордерные мастерские. Вот сейчас уже подготовлено и практически согласовано всеми постановление, которое и эти оставшиеся мастерские, которые находились вне хозяйственного ведения, тоже будут оформляться в безвозмездное пользование. Но, увы, только на 5 лет. Хотя там черным по белому написано, с правом пролонгации. То есть там в целом…
С. БУНТМАН - Автоматически или нет?
И. КАЗАНСКИЙ - Практически автоматически. Пока что нам обещают автоматическое. Это как бы то, о чем я говорил. Москва все-таки художникам помогает.
С. БУНТМАН - Ясно. Алло.
СЛУШАТЕЛЬ – Добрый день. Людмила, Москва. В свое время работала на скульптурном комбинате и тогда познакомилась с Домом скульптора. Потом и сама ходила и внучку водила на выставки. Чудные концерты камерные. Кларнет там был. В общем, масса приятных впечатлений. Извините, ребята, мне уже много лет, я могу так говорить, вы бы своих регулярных посетителей и поклонников позвали бы стать у Дома скульптора, мы бы с удовольствием все пришли.
С. БУНТМАН - Понятно. Спасибо.
И. КАЗАНСКИЙ - Спасибо.
С. БУНТМАН - Значит, Михаил Ефимович Швыдкой перестал поддерживать Дом скульптора. Что это за фонд, как он существует, он как-то заявил о себе этот фонд СНГ гуманитарного всевозможного сотрудничества.
И. КАЗАНСКИЙ - Я могу сказать, что в начале был подписан договор о гуманитарном сотрудничестве, по-моему, это на белорусской основе было сделано. Существует сайт фонда, летом этого года прошло первое заседание правления этого фонда. Председателями фонда избраны министр образования и науки Казахстана и сопредседателем М. Е. Швыдкой. На открытии выступала Поллыева Джахан Реджеповна. Она заверила собравшихся в том, что ЮНЕСКО поддерживает этот фонд. Был избран исполнительный директор. Я написал письмо Поллыевой, поскольку я это на сайте прочитал, и с просьбой принять меня и оговорить моменты недоразумений. Я так и начал мое письмо. Где было написано: произошло досадное недоразумение. Кончилось это тем, что мне в приеме было отказано и ее помощниками сказано, что вы же понимаете, мы же не знали, что там есть… Я говорю, ну правильно, теперь-то знаете, я для того и прошу встречи, чтобы все-таки убрать несуразности. Ну, мне было отказано. Я говорю, макрозабота и людях. Я в свое время сочинил такую шутку, когда, однажды увидев сосульку, 4-метрового размера позвонил в райком и сказал, так-то и так-то, там-то и там-то, а там прямо под этим шла дорога. Они говорят, вы знаете, в чем дело, нам о людях надо думать, а вы здесь с сосульками пристаете.
С. БУНТМАН - Понятно. Но если, в общем, возможно ли позитивное разрешение этой ситуации. Во всяком случае, это известно. И мне кажется, что если под эгидой таких серьезных и небедных ведомств и могущественных находится этот фонд гуманитарного сотрудничества СНГ, можно пойти по чуть более тяжелому пути.
И. КАЗАНСКИЙ – Кстати, там забыл, как бы на коллективном финансовом обеспечении, то есть все страны-участники фонда…
С. БУНТМАН - Мы возвращаемся к тому, с чего начинали. Вообще интересная вещь, конечно, получается, потому что опять же мы говорим, когда новое начинание. Существует два варианта. Или берется готовое, или делается что-то совсем умопомрачительное новое, в котором как несколько мы видели и видим примеров в той же Москве, и не только в Москве. Не человеческих каких-то циклопических размеров комплекс, в котором та культурная часть представляется по старым масштабам, красный уголок. А остальное или коммерческое жилье, или офисы, мы видим, туда посмотрим, сюда посмотрим, здесь все такое находится. А если собственно, нужно взять что-то, вот есть уже готовенькое здание. Вот это конечно, большое лукавство со стороны государства и государств.
И. КАЗАНСКИЙ - Да, в нашем случае я считаю, что все зависит все-таки от доброй воли председателя Совета Министров, Владимира Владимировича Путина, потому что он вправе наш вопрос решить. А просто одной резолюцией. Если есть добрая воля, если есть признание нашей общественной значимости, если есть признание того, что все-таки без искусства, без художественной культуры жить в обществе современном невозможно, то этот вопрос решается и довольно просто. Если этого ничего нет, то тогда мы прикроемся тихо-мирно листком закона и все будет сделано по закону как говорится. Но все, кто меня призывает жить по закону, я очень всегда прошу прибавить прилагательное – по какому закону. По бандитскому, по справедливому, по божьему и так далее. Прилагательное здесь надо употреблять всегда.
С. БУНТМАН - Опять же мы приходим ко многим вещам, когда мы обсуждали, например, проблемы реконструкции Патриарших прудов, месяцами обсуждали. Когда мы обсуждали сейчас со многими замечательными людьми и группами людей то, что происходит, когда есть возможность оставить хотя бы один фасад, каких стоит вообще усилие это сделать. Когда какие-то таинственные решения принимаются то о средних рядах, то о Теплых рядах, с Теплыми рядами вообще окончательное решение можно сказать принимается. Система вот что главное – система абсолютно негласного решения принятия решений. Мне хотелось бы, когда слушательница сказала Людмила, и говорила, вот скажите, пусть выйдут. Да не пусть выйдут, такие вещи происходят сами по себе. Если такие места нужны, то вы об этом заявите, пожалуйста, я обращаюсь ко всем, кто нас слушает. Вы заявляйте о том, что вам нужно и дорого. А не просто переждать в кустах, потом сказать: ах, как жаль. Как здесь было чудно.
А. ЦИГАЛЬ - Вот в среду не далее как у нас было собрание в Доме скульптора, пришло довольно много художников.
И. КАЗАНСКИЙ - Не только скульпторов. Разные люди.
А. ЦИГАЛЬ - Пришли студенты, пришли дети из художественных школ, пришли не из художественных школ. Пришли люди, которые туда ходили. Было собрание. Его снимал Первый канал. Вот так. Ничего показано не было, причем там длинная передача была. Много интервью. И, в общем, снимали, они долго были, снимали много. Ничего неизвестно. Не пустили, пустили, разрешили, не разрешили. Но пока выхода нет. Снимал «Город», программа, и замечательный дали маленький репортаж. Газета «Известия» прислала своих корреспондентов. Прислала «Новая газета». То есть были люди, мы пока нигде ничего по этому поводу не прочитали. Я давал большое интервью в газету «Газета». Тоже ничего пока нет. Мне даже прочитали, что…
С. БУНТМАН - А что считается это не существенным, может кому-то показаться, что мы сейчас занимаемся частным мелким делом. Вот стояли три стены. Взяли скульптуры отреставрировали, восстановили. Сделали залы, центр. Дом небольшой. Вот теперь отберут. Ну и что?
А. ЦИГАЛЬ - Все абсолютно правильно. Ну и что. Время, в которое мы сейчас имеем счастье жить, оно эстрадное. Оно совершенно другое. Оно других денег. Оно время подмен. Ведь почему фонд организован, как он организована, для чего, вы знаете, они вывесили на сайте. И мы не знаем. Ведь и что они будут делать, мы тоже понятия не имеем и весь этот разговор он действительно таков, ну и что. Ну и отберут и бог с ним. Им новое строят. Да на хрена им новое строить.
И. КАЗАНСКИЙ - Извини, не надо забывать, что самое здесь комическое трагическое…
А. ЦИГАЛЬ – Гуманитарное. Начинают с гуманитарного поступка. А организации, которая призвана при Министерстве культуры как раз именно отстаивать художников и не только художников…
И. КАЗАНСКИЙ - Гуманитарную часть…
А. ЦИГАЛЬ – Гуманитарную часть нашей жизни, она в первых же рядах сдает.
С. БУНТМАН - Город состоит из домов, и жизнь города состоит из частных случаев. Когда мы вам рассказывали о тех или иных кварталах, домах, местах садиках, сквериках, отдельных скульптурах, все это живой организм города. Мы должны сами принимать решения, которые касаются…, во всяком случае, участвовать в принятии решения. И вот помнится, одна из самых мрачных и чудовищных улиц в Москве это бывший Новокировский проспект, и ну теперь, часть его проспект Академика Сахарова. Я уж не знаю, где кто и когда, но тогда принималось вроде там решение, там в отличие от того же Нового Арбата по образцу которого был сделан тот проспект, нет ни единого живого стеклышка. Ни единой возможности что-то сделать потом. Или магазином, или кафе. Там ничего. Это глухие монументальные офисы. Это смерть такая.
И. КАЗАНСКИЙ - Сергей, вы знаете, что он должен был пройти через бульвар и дальше идти. И вот это удалось все-таки отстоять.
С. БУНТМАН - И он уперся в один дом, который потом перестроили, переделали. Сейчас совсем новодел, за ним стоит калягинский театр. Но всю это уперлось вот туда. И все. И давайте все-таки мы будем внимательно относиться к частным случаям. Потому что это те самые дома, в которые может что-то упереться, дурацкие решения какие-то. Я напоминаю, что речь шла сегодня о Доме скульптора. Пожалуйста, держите нас в курсе дела, потому что это чрезвычайно любопытная и показательная ситуация для города.
И. КАЗАНСКИЙ - Спасибо большое.