Интернет и государство - Герман Клименко - Точка - 2018-06-17
А.Плющев
―
В Москве 21 час, 6 минут. Добрый вечер! Вас приветствует Александр Плющев. Здесь же – управляющий партнер компании Notamedia Сергей Оселедько.
С.Оселедько
―
Добрый вечер!
А.Плющев
―
И сегодня говорим с Германом Клименко, только что оставившем должность советника президента России. Добрый вечер, Герман Сергеевич!
Г.Клименко
―
Добрый вечер! Спасибо, что представил хорошо. Потому что мог бы еще представить: одиозный чиновник. Правда, наверное, добавил бы, по-честному слово «бывший».
А.Плющев
―
Я рекомендую всем посмотреть нас на YouTube, мы на «Эхо Общество» транслируемся. И сегодня в другой студии, поэтому для вас будет не только интересно, но и с несколько обновленным антуражем, скажем так.Все обсуждали отставки в администрации президента. Их не так уж и много было. И обратили внимание на твою отставку. Очень много ее обсуждали. Для тебя самого она стала неожиданностью или нет?
Г.Клименко
―
Нет.
А.Плющев
―
Почему? Ты ждал? В какой момент ты понял, что дальше ты не будешь работать в Кремле?
Г.Клименко
―
У нас тогда сложнее будет объяснение, чем в два предложения.
А.Плющев
―
А не надо в два. У нас почти час времени.
Г.Клименко
―
Я думаю, что, вообще, админка - должна быть единая история. То есть внутренние конфликты, когда они возникают, они как-то гасятся, люди договариваются. Но, наверное, я отчасти виноват в том, что не смог найти единой позиции… Знаешь, когда мы начали… я же советник по интернету, и все об этом говорили: советник по интернету, но при этом все как-то очень сильно забыли определить, а что такое интернет, что такое отрасль наша? То есть, условно говоря, является ли, извините, программное обеспечение отраслью интернета? Кто первый? Чьи интересы, на самом деле, должен представлять? Я для себя каким-то образом очертил, что мой круг интересов это однозначно: «Яндекс», «Мейл», «Рамблер», интернет-компании, исключительно интернет-компании.
А.Плющев
―
Бизнес.
Г.Клименко
―
Бизнес, но интернет-бизнес. А судьба программного обеспечения, условно назовем айтишнки, - вот судьба айтишников, она, конечно, как бы к нам какое-то отношение имеет, но как у строительного бизнеса… или у медицинского бизнеса есть врачи, а есть производители медприборов. Когда мы говорим про медицину, мы же в приоритет не ставим производителей медприборов.И когда мы попали в эту новую отрасль… Вот я был советником по интернету, коллеги, которые были напротив меня, они исторически занимались IT-индустрией. Кроме того, если вспомнить обстоятельства моего назначения…
А.Плющев
―
Уточни, пожалуйста, «коллеги напротив меня» - это кто? - чтобы слушателям было понятно?
Г.Клименко
―
Помнишь, как у Хаджи Насреддина было: «Те, кто знают, те знают, а кто не знает – чего объясняться?» Они тоже покинули заведение, как я понимаю.
А.Плющев
―
То есть это правительство.
Г.Клименко
―
Нет, это не правительство, это внутренняя история.
А.Плющев – А
―
а, это в администрации. Хорошо.
Г.Клименко
―
Да. Соответственно, просто исторически так принято, что считался сектор IT. Они беспокоились о программном обеспечении. Давай я даже так образно объясню. Вот «Ростелекоме» был такой вице-президент Чеглаков. И еще до моих советницких имен мы попали на какую-то конференцию совместную, где были Олег Тиньков, Волож… По-моему, НРЗБ организовывал встречу с ВВП. Это была одна из первых таких встреч, начало ИРИ, по-моему. И Чеглаков, выступая, явно прямо сорвался. Он называл интернет «плесенью на проводах «Ростелекома».
А.Плющев
―
Я не слышал!
Г.Клименко
―
Плесень за два с половиной года… На самом деле… Я тогда так не говорил. Я потом выступил. Что-то сказал… Что-то… не сегодняшняя встреча. Но я его искренне понимаю. Представляете, вы кладете кабели – собственно, в чем была его идея – потом смотрите в телевизор, а там – Клименко, Волож, какие-то совершенно мутные люди… Плющев там, Оселедько…А где они, где те, кто создал всё это?
А.Плющев
―
Ужасно похоже на то, что в Америке, когда они обсуждали сетевой нейтралитет.
Г.Клименко
―
Да-да. И, соответственно, если объяснять процедуру, почему мне стало понятно… не то что я не приживусь… Во-первых, тогда, когда начиналась вся эта история… НРЗБ развития интернета – это когда между государством и интернет-сообществом начались конфликты. Тогда как раз, вспомните, была история с омбудсменами: надо точно, чтобы появился омбудсмен по интернету… То есть тогда была история очень нервно напряженная. Тогда слово «интернет-экономика» воспринималась дичайшим образом.И когда появился ИРИС, НРЗБ, «Интернет Плюс», «Экономика + Медицина», мне, действительно, приходилось объяснять, зачем нам на совещании банкир. Была такая история.. Это первое же совещание в ИРИ было, когда я попросил Вячеслава Викторовича Володина на совещание притащить ЦБ. Он мне совершенно искренне сказал: «Зачем?» Я долго-долго объяснял.
Сейчас мы живем в другую эпоху и мы должны четко признать – для меня, по крайней мере, это очевидно – когда идея поразила массы, поразила с силой удара молнии… И я помню первое совещание у президента по цифровой экономики, где не было ни одного представителя цифровой экономики. Настолько чиновники прониклись спасением от цифровой экономики, что тогда стало понятно, что лучше отойти в сторону. То есть пусть это волна там где-то пробежит… Так вот, если коротко говорить, «плесень» не смогла договориться с «проводами».
Я представляю, во-первых, интересы условной «плесени». Я считаю, что она должна доминировать. Я считаю, что прежде чем принимать законы… Вот у нас сейчас пойдет вал законов. Было пленарное заседание Госдумы, где было 25 выступающих, из которых всего три были представителями цифровой экономики. Один – Олег Тиньков, который был абсолютно счастлив, потому что это закрытый рынок у нас и ему вообще прекрасно. Потом выступил НРЗБ, который сказал про введение границ. И «Яндекс» выступил с простым посылом: «Если хотите бесплатные автомобили, сделайте их». А вот кто были предыдущие 23 и о каких 58 законах идет речь…
Г.Клименко: Telegram либо будет сотрудничать с государство, либо будет закрыт. Это неизбежно
То есть идет спор между «плесенью» и проводами» о том, кто на алтарь процветания цифровой экономики принесет себя в жертву. По большому счету сейчас идет история о том, что нормальная экономика пытается сама перестроится - сама. И сама пишет законы, сама их придумывают, условно, советуясь. Цифровая экономика, но заглянув туда, внутрь, я думаю, каждый из вас удивится. Собственно говоря, они, по-моему, сами точно не знают, чего делать. Но там пытаются, правда, какую-то активность… То есть мы сейчас находимся в позиции, где есть «провода», которые очень хотят… «Провода» - это очень широкое понятие: это компьютеры, провода, офисное ПО, то есть там, где есть «земля». Как только есть земля, территория разная, бюджеты - очень важно – фонды. Их задача – спастись. Их задача – перейти в цифровую экономику, сохранив за собой… условно говоря, как попытка, например, какой-нибудь нефтяной компании, - если у нас будет когда-нибудь светлое будущее без нефти, - перескочить туда.
И в этой истории, на самом деле, наши позиции… не то чтобы я их не мог отстоять, я их отстаивал, но я не смог договориться, что очень важно. И, наверное, есть некоторая логика в том, что оба игрока рынка покинули заведение. То есть сейчас это всё пришло в правительство и в какой-то локализованный сектор внутри админки. Я не знаю пока, кто его возглавит, прямо управление, которое уже четко будет куда-то двигаться. Потому что в целом уже нет споров, что такое интернет-экономика, нет споров, что такое цифровая экономика. Всё предельно понятно.
И дальше мы выйдем с вами в такую борьбу… тема пошла – «плесени» с проводами». То есть я искренне надеюсь, что «плесень» победит. Она всегда побеждает, любая…. Если посмотрим, все ржавеет, разваливается…
А.Плющев
―
Я слышал несколько версий этой отставки, но всё это от наблюдателей.
Г.Клименко
―
Я люблю наблюдателей. Это потрясающе! Я, когда читаю про себя, я просто радуюсь.
А.Плющев
―
Часто бывает очень, я когда слышу чего-нибудь про ««Эхо Москвы», как люди думают, какие здесь отношения, тоже примерно представляю себе. Но, тем не менее, какая из версий ближе? Мы уже услышали некоторую вводную. Но, тем не менее. Ты наверняка читал Дмитрия Завалишина в Фейсбуке, версию о том, что ты был…
Г.Клименко
―
Испорченный телефон.
А.Плющев
―
Да. Ты был наш провод, по которому мы могли позвонить Путину, условно говоря, и сказать ему все что… Но мы им не воспользовались. Мы издевались над тобой…
Г.Клименко
―
Пользовались. Пользовались, но не вы. Это важно.
А.Плющев
―
Сейчас, подожди. Вторая версия: тебя аппаратно съели. То есть ты такой игрок не из той немножко банки с пауками. И третья версия: тебя сделали ответственным за Telegram, за историю с Telegram. Какая версия, с точки зрения, правдивей?
Г.Клименко
―
Давай я так самонадеянно скажу: я думаю, что ко мне претензий нет никаких. Есть такое понятие: люди работают как умеют. То есть вы не можете к ним предъявить претензии. Вряд ли тебя, если поставить комментировать балет, ты справишься. У тебя не тот голос, не те манеры, в конце концов, нужно быть несколько более пластичным. Поэтому я делал то, что я умел. Я не думаю, что ко мне есть претензии, особенно в части Telegram, честно говоря. Потому что давай разделим события, факты. Я констатировал события, но не я же их источник. Просто на мне аккумулировалась такая ненависть…
А.Плющев
―
Что было публичным.
Г.Клименко
―
Я старался разговаривать. Я, вообще, если честно – ты будешь смеяться, это в качестве ответа на твой вопрос, - когда я был советником президента, я считал, что я должен отвечать на вопросы СМИ. Единственно, с кем я не разговаривал, это с «Дождем» и исключительно по личным мотивам. А со всеми остальными – я все-таки поднимал трубку и говорил.А вот прямо сейчас, когда меня сняли, я тебя уверяю, что до сегодняшнего дня ты первый, с кем я вообще разговариваю. Потому что мне не хотелось. То есть у меня нет как у частного лица должностной истории. Я пытался разговаривать, пытался объяснять, пытался говорить. Да, меня передергивали. И, более того, меня профессионалы медийные… Знаешь, как… ты мог сам приехать… ты этого не говорил, конечно, потому что тебе было выгодно, когда меня так поклевывали и кликбейт у твоей передачки был высокий… А люди говорили: «Гера, зачем ты во всё это лезешь? Это же бессмысленно. Помолчи, как Роскомнадзор, как остальные. Не то чтобы умнее будешь, но просто уйдет волна в другое место».
У нас же есть проблема чиновничества, она чуть шире. Обычный чиновник, он должен представлять интересы государства. Он не должен вести переговоры с «террористами», чтобы попасть в Википедию как миротворец, он должен давать команду на штурм. Ну, потому что это его работа, и в Википедию входить как «убийца». Ну, я сейчас так образно. И когда меня, условно, призвали, если говорить в терминах военных, что я должен был делать – отмалчиваться?..
А.Плющев
―
И ты вел переговоры с террористами – с нами. А мы тебя терроризировали, значит.
Г.Клименко
―
А вы меня терроризировали. Нет, я не вел с вами переговоры. Я как раз озвучивал позицию государства как есть. Я не обещал несбыточного… Ты же помнишь, с чего началась моя история. 10 января я у тебя был. Потом я попал то ли на Life, на «Русскую службу новостей», тогда еще живущую. И как раз меня опять спросили про Telegram, и я сказал, что либо он будет сотрудничать, либо будет закрыт. И с этого началось бурное такое… с разными выступлениями от Гали Тимченко типа «насосал»… «нализал», извините – там другой половой признак.Все версии, наверное, имеют права на существование. Другой вопрос, что всё, что я читал в канальчиках Telegram – это я важную вещь сейчас скажу - не знаю, когда пишут про тебя, но так как есть вещи, которые я точно знал, и когда читал… знаешь, есть такой термин «влажные фантазии», извини, ну грубый такой, я ни разу про те истории, которые точно знал, не читал. Такое ощущение, что сидят люди… Вот у меня была в свое время история, когда люди писали целиком газеты. Была газета про восставших мертвецов. Там даже люди не писали, там просто сидел человек и всё писал. Есть журналы, которые люди пишут прямо вот… целиком. «Экспресс газета», там люди писали… В общем, были какие-то истории… Газеты, которые прямо придумывали письма читателей, и все зачитывались и рыдали типа «СПИД-инфо», наверное, в свое время, хотя там люди, я думаю, сами писали. Так вот все версии, которые были, все-таки… я не разу не прочитал именно про свои дела, которые я точно знал, как вот есть. Такое ощущение вот как в свое время детективы писал Незнанский: брал газеты разных годов, изыскивал экзотичные преступления и просто связывал их единой ниточной. Вроде бы оно логично, потому что нет ведь опровержений никаких.
И я никогда не комментировал то, что происходит в администрации президент, и никто не комментирует. Ты нигде не найдешь… Меня всё время пытаются: «Как там? А как чего?..» Я говорю, коллеги, ну как-то не принято это. Так что версии разные. Я думаю, еще раз… Я не думаю… дело в том, что... давай так скажем: все, кто работает в администрации президента, все профессионально работают на президента. Но мы различаемся в деталях, и когда эти детали слишком хорошо расходятся, нужно разводить людей.
А.Плющев
―
Слишком соревновались в работе на президента.
Г.Клименко
―
Я даже представляю, какие комментарии появятся. Хорошо, скажем так: слишком хорошо старались помочь.
С.Оселедько
―
Но вас разочаровало это решение?
А.Плющев
―
Было ли тебе обидно?
Г.Клименко
―
Ну, что значит, обидно?
С.Оселедько
―
Указ президента…
Г.Клименко
―
Да нет. во-первых, мы приходим и мы уходим. У меня в жизни было много разных историй. Я попытался сделать что-то. Что смог, то я сделал. То есть мне нечего стыдиться. В тот момент, когда я приходил, вообще никого не было, кто бы занимался цифровой экономикой. Не текущий момент мы получили министерство, по сути, цифровой экономики – цифры и связи. Мы получили ценного вице-премьера. Мы получили некое понимание процессов.Г.Клименко: Из СМИ я не разговаривал только с «Дождем» и исключительно по личным мотивам
Понимаешь, обидно – вообще нет такого термина. Я даже, на самом деле, так как я особо не погружался именно в чиновничью власть… Вот я считал, что есть три темы, которыми надо заниматься: это программное обеспечение – если уж меня в него втянули, то я буду заниматься им, потому что там это началось с истории с ФСПП и с переходом на отечественный софт; тема медицины, потому что она очень удобная для нашей индустрии; тема искусственного интеллекта и там немножечко блокчейн как сатанизм: нужно было позаниматься, чтоб он не погряз весь… Я, действительно, занимался. Там, где надо, я выполнял свою роль, а тем, где надо, просто брал и делал. Поэтому здесь, могу честно сказать, особых… Тут ведь как: возможности были хорошие, но в какой-то стадии обидно будет, если часть задач по медицине просто не разовьется. Но в целом это обычная практика государства.
С.Оселедько
―
Вы сказали, что много общались со СМИ и озвучивали позицию администрации президента…
Г.Клименко
―
Свою все-таки позицию…
С.Оселедько
―
Я хотел спросить: это ваша была позиция или все-таки позиция президента? Как вы сами относились?
Г.Клименко
―
Давай разделим задачи. Советники не помогают. Помощники не советуют. То есть советник – это человек, который, в общем, имеет свою позицию, абсолютно однозначно. Это совершенно не значит, что Владимир Владимирович должен ее принимать. Она должна быть озвучена, донесена, изложена. Мы с вами знаем, что советником Путина был Илларионов. Ну, почитайте Илларионов. Что из него… Да, Владимир Владимирович понимал конкретные позиции, смотрел, ему интересно…Поймите правильно. Вот сейчас у нас возникла дискуссия с уважаемым в индустрии человеком Игорем Ашмановым. Возникла она – удивительно – по теме медицины, когда он обвинил меня в том, что мы собираемся либерализировать врачей и убивать людей. Это точка зрения. Для меня точка зрения, извините, прямо дремучая полностью, то есть дикая, но она есть, и ее надо учитывать, с ними надо разговаривать. То есть он считает, что все врачи должны быть закабалены, например, гипотетически. Я считаю, что они должны быть свободны. Это две точки зрения, но выбор между этими точками зрения должен принадлежать, условно говоря, Государственной думе, Совету Федерации, президенту, если это в его компетенции.
Моя задача – донести свою точку зрения, как я ее вижу, если меня на это место выбрали. У меня не должно быть компромиссов. У меня же нет советника компромиссов, советника, учитывающего Ашманова, Плющева, Оселедько. У меня есть история советника. То есть в разнообразных ассоциациях – РАЭК, РОЦИТе, АКИТе – у них вырабатывается общая позиция – в «Деловой России»… Вы не можете выйти и свою позицию… У мня работа была простого советника.
Есть Сергей Юрьевич Глазьев, вы прекрасно знаете. У него есть очень четкая позиция, связанная с тем, что Центральный Банк должен финансировать промышленность, целиком, в лоб. Согласен я с этой точки зрения? Хотя я с Сергеем Юрьевичем очень много работали по международной истории, я с ним не согласен. Мы с ним на эту тему много спорили. Но это его позиция. Он очень четко ее аргументирует. Она принимается эта позиция? Нет. В чем проблема? То есть у каждого есть своя история. Более того, есть сторонники у Сергея Юрьевича Глазьева с его позицией? Есть. Много? Достаточно. Чей выбор стоит? То есть он озвучивает свою позицию, докладывает, потому что его выбрали на эту должность по ряду причин. Можно было выбрать на его место любого другого, либерал, например. В конце концов, у нас есть Кудрин, который тоже что-то советовал, видимо, но не был на должности советника.
Поэтому, мне кажется, здесь нет каких-то особых историй. Я говорил то, что думаю я.
А.Плющев
―
Несколько вопросов прислали наши коллеги из издания «Vc.ru». Я их тоже буду время от времени задавать, поскольку они похожи с моими.
Г.Клименко
―
Ты имеешь право. Твой эфир.
А.Плющев
―
Спасибо, что разрешил. Как это… «я уважаю пирата… А я уважаю кота». Я уважаю коллег. Знаешь, что спрашивают? Правда ли, что ты проводил приемы граждан? Что, вообще ,думаешь об этом институте?
Г.Клименко
―
Знаешь, тут сложнее. Тут прямо хоть книжку иногда нужно писать. Если серьезно, то я, конечно, получил колоссальный опыт, колоссальное понимание процессов. И я знаю ответ… не то что знаю, каждый знает ответ на свои вопросы.Например, допустим, Сергей Юрьевич считает, что ЦБ должен вытащить все золотовалютные резервы и в бухать их в промышленность. Кто-то считает еще что-то. Вот я столкнулся… каждый высокопоставленный сотрудник администрации, выезжая в регионы, должны проводить прием граждан по жалобам граждан. То есть каждый гражданин, действительно, может написать письмо-жалобу… ну, не президенту, оно как-то идет… И я видел, как из простых жалоб… это мы видели, кстати, на прямой линии, то есть это, на самом деле, индикатор того, что когда… вот у бизнеса НРЗБ за скрипты зашел. Вот есть скрипты прописанные: если А, то В, если В, то С… А если девочка тебе звонит какая-нибудь со спамом, если ты как-то отвлечешь, она не знает, что делать.
Вот у нас, на самом деле, очень молодое государство. И когда не территории в регионах где-то что-то выходит за скрипыт – делилась земля, делилась недвижимость… Я приехал по одной жалобе в Ижевск. Знаешь, как называлась президентская жалоба, вот реально? «Нет света в переходе».
А.Плющев
―
Ты приехал по этой жалобе в командировку.
Г.Клименко
―
Я приехал в Ижевск в командировку. И мне дали мобильную приемную: разбирать жалобы. И вот мне отправили жалобу, которая прошла много-много путей. Но дело в том, что очень важно понимать: свет в переходе… Я понимаю, вам смешно и вы нормально можете себе позволить, потому что вы никогда не изучаете матчасть, вы никогда не лезете внутрь. Вам смешно же: во, заголовочек! На самом деле, это вопрос конфликта внутри элиты. Это не просто переход.
А.Плющев
―
Свет-то дали?
Г.Клименко
―
Это целый рассказ. Его надо рассказывать под водочку, под селедочку. Я вообще, горжусь этой поездкой. По-моему, тогда я ликвидировал всю торговлю в переходах в Ижевске в свое время. Потому что у них была мода в старые времена просто переходы… НРЗБ и территории находились разные: тут район, тут район… И переходы были ничейные, их просто тупо сдавали в аренду. А там как арбатских переулках, вот знаешь, как прямо так петлял, петлял… И вот жалоба была о том, что там нет света. И когда мы спустились туда вниз, я увидел такой шалман нормальный. Вышли наружу, поворачиваюсь: слушайте, а это, вообще, что? Потому что в Москве мы, конечно, проходили путь торговли в переходах, но там тогда Лужков… к нему можно претензии, но он ограничивал какие-то аппетиты этих торговцев, им выделяли какие-то узенькие места. А тут вы прямо идете в торговом рынке в переходе, причем вот так зигзагом НРЗБ Разве что шаурмы там не было, к счастью, а так было всё.И я говорю: Коллеги, а это что вообще? А там девушка, которая была буйная такая, они говорит: «Вот нет света!» Простите, причем здесь свет? Там сталактиты, там продают хлеб, там продают лаваш, там продают шмотки. Это, вообще, не магазин. Это переход… Но дело в том, что так было принято.
Г.Клименко: Вы сделали из власти сатану, из меня сделали чиновника
То есть мы приехали из-за жалобы именно из-за света, но на самом деле это глубже история. Выяснилось, что все развивается, но не решен вопрос, действительно, кому принадлежат переходы. И вот такие жалобы были индикатором… А дальше начинаются внутриэлитные конфликты. И дальше выясняется, что мэр города не хочет влезать внутрь, потому что он слабый и так далее. Губернатор там что-то не делает. Вот такие истории.
С.Оселедько
―
То есть вы плавно перешли к отчету о проделанной работе, чего удалось достичь на посту советника.
А.Плющев
―
Между прочим, следующий вопрос от «VС», он как раз и был, что сам считает основными достижениями на посту, и то, что не удалось достичь тоже.
Г.Клименко
―
Вы знаете, это очень так… я никогда не думал, что буду гордиться. Вот я за несколько дней после отставки… Пребывая в должности чиновника, провел каких-то 10 встреч, и не все 10 эффективных. В общем-то, мы должны четко признать, что у государства есть проблема, только она везде. Где нет KPI, очень сложно оценить эффективности работы. Вот мы ругаемся с Игорем Ашмановым закон о телемедицине… Я лично потратил, по-моему, 60 совещаний. Что такое совещание? По-взрослому это подготовка, это беседа, и самое главное – абсолютно пустой диалог. Точнее, не то чтобы пустой… Пока ты не поймешь, что нужно на той стороне… А так как нет измерения денег у государства… нет единого… Знаете, вот когда деньги появились, как-то стало понятно, как менять хлеб на сапоги.А у нас нет… В любом государстве сейчас… там где отлажена давно бюрократия, там всё хорошо работает. У нас он, к сожалению, очень свежая, поэтому я никогда не думал, что буду гордиться тем, на что потратил полтора года. Вроде же это просто: добавить в закон о телемедицине слова «прием осуществляется очно медицинским способом». Полтора года. Да, мы разрушили то, что… Знаете, как в том анекдоте про сына юриста, который победил суд… говорит: «Ну, и дурак». Вот 19 лет его не могли принять, мы за полтора года его приняли.
Из каких-то грустных очевидных история, я, действительно, очень серьезно горжусь… то есть я сейчас убираю мелочи. Давайте так скажем: то, что я там делал то, что мне положено – собирал совещания, я ездил лично, ставил на учет автомобили «Яндекс» беспилотные, много-много чего делал из мелочей, который сейчас рассказывать… Например, очень, действительно, серьезно горжусь, что мы во ФСИНе, В «Матросской тишине» сделали телемедиципнский прием больных. Это колоссальнейшая проблема. Она очень серьезная.
Меня туда втянул Вадим Гаршенин, который стал – к нему тоже странное отношение, - вот он стал руководителем ОНК московского. И он меня как-то туда притащил, чтобы там… по статусу посмотреть на больничку. И когда мы начали разговаривать, выяснилось, что есть ФСИН, есть медицина, есть люди, которые туда попали, в СИЗО. И когда принимали депутаты закон об ОМС, они… ну, это же временное содержание – и забыли. А средний срок пребывания в СИЗО – полтора года. А там люди рожают, еще что-то делают.
И серьезно считаю, что мы совершили большой подвиг. Причем это как бы просто кажется. В чем проблема в «Матросскую тишину» поставить стол, стул, телефон, компьютер, камеру? Это же плевая задача. Но это плевая задача, если мы с вами в свободном режиме. А если мы имеем ведомственные отношения, имеем вопросы безопасности, в общем. Бесконечной сложности историю, то это превращается в какой-то подвиг. И я искренне считаю, что мы там прямо как-то вписались… Это звучит очень необычно. Ну, и, понятно, там… закон о телемедицине, розничный экспорт – это то, что было публично. Огромный пласт работы, который был исключительно бюрократически занудлив. И как бы говорится, что я им горжусь… Знаете, как…. Я так говорю, у меня просто рабочий день после попадания на эту должность просто в два раза дольше. Раньше я вставал в 11, ложился, в час – стал вставать в 7, ложиться тоже в час. Какие-то там огромные пласты всяких разных историй.
А.Плющев
―
Многие говорят, что закон о телемедицине хоть и принят, но реально там работает мало что. Я скажу даже: там многое «пронесли».
Г.Клименко
―
Можно я тебе расскажу? Нет, ничего там не пронесли. Дело в том, что… как происходят договоренности у государства? Например, представим себе, что мы говорим о пенсиях. У тебя есть версия… у нас с тобой есть версия, которая никак не оспаривается: просто продлить… просто увеличить выход на пенсию - раз. Мы понимаем, что это самый плохой. Мы его ставим сотым пунктом. А первым пунктом мы с тобой – мы же с тобой либералы – ликвидировать Пенсионный фонд и поручить унифицировать пенсию просто тупо, потому что администрирование очень просто, - поручить это, например, я считаю – «Сбербанку», ты считаешь – ВТБ, по разным причинам. Тут важная история. А срок у нас с тобой есть: принять решение завтра. Мы с тобой по первому пункту, который считаем хорошим (это я гипотетический сейчас привел пример) мы же не может договориться: я же за «Сбербанк», ты - за ВТБ. Причем, если я публично выступлю за «Сбербанк»,ты меня обвинишь, что лоббирую интересы «Сбербанка». Если ты публично… И мы могли придумать много разных идей, но дело в том, что по этому вопросу – 65 лет – мы сходимся. Нет возражения.Вот по телемедицине, когда мы приняли, 19 лет в чем шла история? Все пытались засунуть свои интересы. Гинекологи хотели свою телемедицину, хирурги хотели. Все сразу с этими… А я говорил о том, что коллеги, нам, чтобы дойти до телемедицины дальней, надо хотя бы начать. То есть мы не можем прямо сразу что-то сделать правильно. Поэтому сделали, что могли. Мне кажется, после этого начался весь оживляж, который сейчас идет совершенно фантастическим образом. Ждем инструкций Минздрава. Переложили на него.
Если честно, я считаю, что нам удалось вместе – «Яндексу», «Рамблеру» и «Мейлу» - настучать по головам всем и всех заставить смириться, потому что как раз все были против той истории, которую мы хотели, потому что сейчас каждый прибегает в Минздрав и пытается выбить то, что нужно ему. Но постулативно мы решили задачу.
А.Плющев
―
Можешь за полминуты сформулировать, можно одним словом: нужна такая должность как советник по интернету или нет?
Г.Клименко
―
….
А.Плющев
―
У тебя нет времени, мне кажется…
Г.Клименко
―
Нет, ты задал хороший вопрос.
А.Плющев
―
Давай мы тогда прервемся. Ты подумаешь две минуты и начнем с этого.
Г.Клименко
―
Спасибо тебе. Ты, наконец, хотя бы раз за все время нашего общения поступил по-доброму, то есть дал мне две минуты.Г.Клименко: Я никогда не комментировал то, что происходит в администрации президент
А.Плющев
―
Это неправда. Я только и делаю, что поступаю по-доброму. Через пару минут мы вернемся, а вы задавайте вопросы: +7 985 970 45 45, аккаунт vyzvon в Твиттере.
НОВОСТИ
А.Плющев
―
Мы с Сергеем Оселедько про должаем с Германом Клименко, бывшим советником президента. И я его спросил перед перерывом, нужен ли вообще такой пост как советник президента по интернету.
Г.Клименко
―
Ты знаешь, я даже понял, почему я задумался. Я воспринял вопрос чуть-чуть не так. Я же до сих пор воспринимаю немножечко дихотомично все вопросы – обязательно с подковыркой. Сейчас ты со мной разговариваешь – ты задаешь честные вопросы, откровенные, не как раньше, как чиновнику задавал, чтобы так… подковырнуть, а, действительно, искренне задал мне вопрос. А я услышал: не хочу ли я вернуться.
А.Плющев
―
Нет, ты не зря подумал обо мне плохо.
Г.Клименко
―
Конечно, же за. Я считаю, да. У нас очень сложная отрасль. Обязательно должна быть экспертиза, обязательно должен быть кто-то не из индустрии «проводов», должен быть представитель «плесени» - неважно, кто это будет, - у которого, действительно, должно быть мнение. Как, условно говоря, есть Сергей Юрьевич Глазьев по экономике…
А.Плющев
―
Но при этом вернуться ты не хочешь.
Г.Клименко
―
Я думаю, что в одну воду войти дважды – это сложно. Во-первых, я, действительно, получил опыт… И самое главное – обстановка принципиально другая, вот просто сама обстановка принципиально другая. Возможно, что я уже настолько разровнял нишу, успокоил СМИ, что, может быть, имеет смысл советником стать там… Аркадию Воложу.
А.Плющев
―
То есть, если этот пост устранят, а его, видимо ,устранили просто, он исчез из структуры…
Г.Клименко
―
Давай так: я не комментирую. Давай, у нас есть все-таки какие-то вопросы… У меня остаточная история: я не комментирую то, что было там. Я не очень комментирую. За это время, я думаю, что мы привыкли к тому, что это возможно. Мы привыкли, что во власть интернетчики могут приходить. И, возможно, уже сейчас можно попросить Аркадия Воложа, можно попросить много-много приличных, хороших людей быть советником президента. Это не значит, что он будет исполнять эти советы. Это значит, что это позиция, с которой я могу не согласиться, но сама позиция, мне кажется, должна быть, чтобы мы имели объективное мнение индустрии.У нас возникает проблематика… Когда идут законы, мы не очень понимаем, кто вообще по этому поводу выскажется. Вот сейчас пойдут законы о больших данных. Мы опять можем попасть в ту же историю, когда… Более того, сейчас ИРИ уничтожен, то есть мы опять вернулись…
А.Плющев
―
Более того, говорят, что у тебя его отжали. Так ты и формулируй.
Г.Клименко
―
Ну… да. Да. Помешало как бы сохранению контроля над ним работа советником?
Г.Клименко
―
Да. У меня было несколько инструментов. Давай я прокомментирую одну историю. У любого советника в целом очень маленький аппарат. То есть все, что я делал, это делало одно лицо. И, конечно, именно советник должен иметь свое лицо самостоятельное. У него должен быть свой инструмент. У меня была своя медийность, у меня были свои ресурсы. И у меня точно так же был Институт развития интернета, который создавал Вячеслав Викторович Володин, у которого я был председателем совета, и мы как-то нормально шли.Потом, когда Володин ушел в Государственную думу, у некоторых людей возникло, наверное, желание получить и координационный центр доменов сразу же, потому что ИРИ там был в учредителях… председатель совета… Началась не очень красивая история. И мы просто убили продукт, который в целом… как бы ни смеялись над экспертами ИРИ, но, действительно, мы выступали некой такой формализующей силой. А когда вы инструмент сбили с ритма, то есть он ушел – восстановить его невозможно, вытащить его бессмысленно… То есть вот как в ряду у нас - РОЦИТ, РАЭК, ИРИ – вот у нас теперь сидят три института, которые… я не знаю, говорят: «Гера, давай заново создадим что-нибудь». Я говорю: «Ну, коллеги, время-то ушло».
А.Плющев
―
Его же вроде перезапустили, да?
Г.Клименко
―
Я не думаю, что это будет удачная история, не думаю.
А.Плющев
―
Тут спрашивают, возвращаясь к закону о телемедицине: «Сколько раз Герман был на совещаниях в Минздраве?»
Г.Клименко
―
Раза три, наверное.
А.Плющев
―
Я не знаю, это много или мало? Наверное, мало.Г.Клименко: Жаров ошибся в одном: он запустил болезнь до того момента, когда она стала неуправляемой
Г.Клименко
―
Если честно, я знаю, позицию Минздрава. И вообще, всё, что мы сделали, было вопреки Минздраву. Но давай так скажем… Я сейчас прямо сразу абсолютизирую… Это не значит, что это вопреки стопроцентно. Дело в том, что есть позиция Минздрава, есть позиция врачей. И, более того, в медицине есть очень много историй: есть Минздрав России, есть Москва, есть регионы, есть федеральные научные центры, есть мнение врачей. Я создал при себе научный совет. Я собрал всех главных специалистов врачей. Я за три с половиной года провел тысячу интервью с врачами. То есть у меня есть в офисе есть какие-то свои медийные истории. И я попытался, вообще, понять, что врачи хотят. А Минздрав… ну, у меня с ними прекрасные отношения с рядом департаментов, но совещаний там особых каких-то… было три, по-моему, на эту тему.
Не вижу здесь… Это история: сколько раз я встречался с Путиным. Всегда вот знаешь, Телеграм-каналы: «Герман, ну ты же был не принят». Начинаешь читать, думаешь: «Тебе хорошо, ты спокойненько уходишь в сторону заниматься своими делами».
С.Оселедько
―
У меня, собственно, вопрос такой. Вы были представителем отрасли, который перешел в администрацию президента.
Г.Клименко
―
Да. Со своими тараканами. Сейчас говорится: «Как же вы могли быть против Телеграма?», например…».
С.Оселедько
―
До этого вы озвучивали свое мнение, давали советы. Вот вы наблюдали за тем, как сгущаются тучи вокруг отрасли. В целом эксперты, которые не были наделены чиновничьими погонами, они все довольно отрицательно высказывались на тему тех заградительных, ограничительных мер, которые возникали: там от закона Яровой и так далее, запрет Телеграма тот же самый. Я не помню такого, что бы выступали резко против тех инициатив, которые со стороны государства вокруг отрасли возникали.
Г.Клименко
―
Ну вот, смотрите, эта позиция… Если вы хотите выступить против… Я тут недавно случайно пересекся, правда, еще в должности советника, с представителем «РосКомСвобода». Была очень интересная история. Дело в том, что в позиции «Я девочка, я хочу платье» можно очень много сделать, но для этого надо идти не советником президента, а нужно идти, скажем, на митинг на Болотной, скажем, ну просто…Понимаете, это, кстати, самая большая беда нашей отрасли, если честно… У меня был большой опыт в «Банке Российский кредит» банковского бизнеса. Вот были металлурги. Вот есть металлурги в Туле, есть металлурги в Липецке. Они, конечно, не любят друг друга, но когда дело касается цены электроэнергии, они скидываются монеточками и занимают единую позицию. Это очень важно, понимаете, это очень важно.
А наша отрасль… вот если честно - говённее только медицина. Знаете, когда эндокринологи не любят кардиологов, причем не любят фундаментально. А проблема в том, что мы не могли… С телемедициной чудо случилось: мне удалось договориться просто со всему, потому что мы реально, потому что мы стучали по головам. А любые остальные истории, как только мы поднимаем вопрос… есть понятие: надо договариваться, надо разговаривать. На самом деле, через силу, если мы рассмотрим все законы, которые мы принимали в думе, давайте сейчас честно скажем: они ни один не работает.
Давайте по-честному. Вот вы все истерили, все бегали, все суетились. Закон Яровой… Я просто вам сейчас отвечу, давайте честно отвечу. Ну, мы же добились цели: ничего не работает. Ничего не работает: ни закон о блогерах – признали, не работает, - ни «закон о забвении» не работает…
А.Плющев
―
Закон о блогерах не работает. «Закон о забвении» работает…
Г.Клименко
―
Не работает. Всё что можно найти… Я тебя умоляю… Нет, подожди….
А.Плющев
―
То, что по нему выносятся судебные решения – по «закону о забвении».
Г.Клименко
―
Выносится… Он работает?
А.Плющев
―
Работает.
Г.Клименко
―
Он работает? Саша, ответь просто: да или нет?
А.Плющев
―
Тогда я тебя спрошу Telegram заблокирован?
Г.Клименко
―
Он работает.
А.Плющев
―
Telegram заблокирован?
Г.Клименко
―
Заблокирован.
А.Плющев
―
Но он работает.
Г.Клименко
―
Ну и что? Мы сейчас говорим про индустрию. Какой-либо ущерб… Я помню, «Яндекс», который сидел на совещании у Левина и говорил, что если введете закон о блогерах - мы сдохнем; если закон о Яровой – цена на связь вырастет в три раза… Простите, еще раз…
А.Плющев
―
Еще не 1 июля.
Г.Клименко
―
Но это уже три года идет, прости, прямо с моего момента назначения. И 1 июля, я тебя уверяю, ничего не будет, вот поверь мне на слово.
А.Плющев
―
Надеюсь.Г.Клименко: Мы сами себя как власть превратили в негодяев
Г.Клименко
―
Вот я могу сказать, о чем, я, действительно, докладывал ВВП прямо в лоб. Я говорил о том, что, к сожалению, все законы, которые мы принимаем, если мы регулируем – я человек военный, я склонен к регуляторике – меня смущает одна история. Допустим, мы не хотим зарегулировать интернет оптом, сразу резко, а по чуть-чуть, знаешь, чтобы привыкли: чуть-чуть тут отжали, чуть-чуть отжали. Как у спаниеля по кусочку отрезали хвостик. Всё здорово, всё прекрасно за одним маленьким исключением: ни у того спаниеля отрезаем. Какие бы законы не принимались, пока мы не решим глобально историю – ну, например, мы строим «большой китайский файрвол»… Я за логику процесса.
А.Плющев
―
Ты говоришь, что целеполагания нет.
Г.Клименко
―
Три года мы принимаем какие-то законы. Вы сделали из власти сатану, из меня сделали чиновника, я не знаю… На самом деле, сами втихаря сидите, всё, что вам нужно в законе о забвении видите, закон о блогерах вам не мешает, закон о Яровой ничему не мешает. Всё хорошо. Только при этом мы сами себя как власть превратили в негодяев. А Порошенко в тот же момент, никого не пугая, три года не крича «Волки! Волки!», просто взял и запретил «Яндекс» и «ВКонтакте»…
А.Плющев
―
Которые тоже работают.
Г.Клименко
―
По твоей логике он их запретил. Но почему ты не начинаешь утренний эфир с того, что Порошенко негодяй?
А.Плющев
―
Только потому, что ты его не слушаешь. Именно в тот момент, когда Порошенко запретил…
Г.Клименко
―
А сколько раз ты об этом повторил. Ты про нас говорил…
А.Плющев
―
Потому что я живу в России. И давай не обо мне поговорим, а о тебе. Обо мне мы можем поговорить в любое удобное для нас с тобой время и можем выложить потом в YouTube. Но мы пригласили тебя.
Г.Клименко
―
Я ответил на вопрос базовый… Еще раз: все законопроекты мы, как могли, задемпфировали. Мы выходили на разговор, мы НРЗБ позицию «РосКомСвободы».
С.Оселедько
―
То есть вы занимались там саботажем – в администрации президента.
Г.Клименко
―
Лоббированием. Я четко всегда говорил, что я лоббирую интересы отрасли. При этом да, у меня всегда были проблемы, что я никогда не хотел брать лоббирования айтишников, хотя меня пару раз втягивали в подобные истории.
А.Плющев
―
Но ты топил за «плесень» всю дорогу.
Г.Клименко
―
Но я всю дорогу топил за «плесень».
А.Плющев
―
Слушай, давай про Telegram все-таки поговорим, потому что больше всего вопросов…
Г.Клименко
―
А у тебя, что трафика не хватает передачи? Ну, хорошо, давай подкинем в эту топку еще парочку угольков. Давай, спрашивай. Я повторюсь: Telegram, если не будет сотрудничать с государством, будет закрыт.
А.Плющев
―
Хорошо, но он работает.
Г.Клименко
―
Ничего страшного. Ты знаешь причины, Саша? Ты знаешь, почему это происходит? Положение о Роскомнадзоре. Очень в лоб прописано, как в законе о телемедицине… Вот с телемедициной была бы та же самая история, если бы туда запихнули всё. Это бы не работало. В положении о Роскомнадзоре написано, как он блокирует. У него нет бюджетов, у него нет штатов.
А.Плющев
―
Ну, ладно! Зато у него есть резиновое постановление прокуратуры и так далее.
Г.Клименко
―
Это неважно.
А.Плющев
―
Это важно, потому что у него есть инструмент. Ответь мне, пожалуйста, ты давал какие-нибудь советы по поводу Телеграма? Если да, то какие?
Г.Клименко
―
Я говорил о том же, о чем и три года назад, что Телеграм… Вот у меня есть очень простой комментарий.
А.Плющев
―
Что ты бы его еще давно заблокировал.
Г.Клименко
―
Что я бы на месте Жарова давно бы заблокировал. Если ты стучишься в дверь, тебе не отвечают – ты должен принять решение. Это единственное, что я говорил. Я никогда не менял своей позиции. Более того, девушка, тебе знакомая, в свое время, когда я стал советником… меня же очень многие… у нас же люди… у нас же нет этой традиции «люди к людям», у нас есть традиция «люди к должности». Вот одна из девушек, знакомых тебе – это Алена Попова, - она как-то ко мне заехала случайно через полгода и честно мне сказала: «Гера, вот единственно, все тебе орут, а я знаю точно, что как ты говорил, так ты и говоришь».Еще раз: не надо меня переспрашивать. Я говорю ровно... Ничего не изменилось. Я тебе и сейчас могу сказать, что да, действительно, если бы мне три года назад дали ключик, я бы его закрыл. Проблема заключается в том, что Жаров ошибся в одном: он запустил болезнь до того момента, когда она уже стала неуправляемой. А инструмент он не смог оценить…
А.Плющев
―
Я очень благодарен Александру Александровичу, очень благодарен ему. Я как-то раньше его недооценивал. Правда, стоит ему выразить благодарность, потому что, мне кажется, что Телеграм работает только благодаря ему во многом. Ты согласен с такой точкой зрения или нет?
Г.Клименко
―
Я думаю, нет. Проблема Телеграма, они шире гораздо, чем кажется. Она, вообще, называется проблема анонимности, приватности. Дуров, как всегда, как обычно… Я считаю, что он неправ, честно говоря. То есть если бы он тихо себе сидел, спокойно, его бы никто сильно не трогал. Там разные же слухи ходят. Но, мне кажется, что Дуров провоцирует проблему, и ее вынуждены все будут решать. Потому что проблема анонимность – это серьезная проблема. У нас есть модель американская, есть модель китайская, и мы посредине. Мы должны что-то выбирать. И он нас толкает на принятие решения сегодня. Вот в этом единственном, мне кажется, его ошибка. А Сан Саныч, не Сан Саныч… Понимаешь, его поставили в сложные условия, потому что не имея, действительно, способность… Ну как Мара Багдосарян. Сколько ее ловили за… и все смеялись. Но проблема в том, что у ГИБДД единственное наказание, которое есть за езду без прав… ну, так какие-то вот эти истории. У Жарова нет программистов. Пригласи сюда в эфир любого хорошего системщика и задай ему аккуратный вопрос. Только не спрашивай про Телеграм, а то он замнется и соврет. А скажи: «А можно ли деградировать трафик?..» Все же смеялись…
А.Плющев
―
Можно.
Г.Клименко
―
А он тебе ответит – можно. Знаешь, в чем только проблема? У Жарова нет этого права. У него есть право одно: забанить по IP – всё, больше ничего.
А.Плющев
―
А правда, вся индустрия за исключением, может быть, одного гиганта, фактически как бы бойкотировала или саботировала просьбу Жарову помочь и Роскомнадзору?
Г.Клименко
―
Нет, конечно. Смотри, они не могли… Я тебе могу сказать, в чем проблематика, с чем я столкнулся. Никто не захотел серьезно консультировать. Ну, потому что там нечего консультировать, откровенно говоря. Ты поднимаешь пул IP, ты ничего не можешь сделать. Но все выполняли… Там, конечно, были слухи, что ряд операторов, потому что… Я разбирал очень много историй… Знаешь, как раз, когда шли жалобы, мы, действительно, очень плотно работали с Роскомнадзором, вытаскивали какие-то ресурсы. Было очень много претензий. Мне кажется, что не было… Саботаж – это очень хочется верить в саботаж. Ты должен понимать прекрасно, что Уголовный кодекс – это Уголовный кодекс, закон – это закон. Если его приняли, значит, надо его исполнять. Другое дело, что сама по себе технология…
А.Плющев
―
Я не об этом спрашиваю. Я говорю о том, что Роскомнадзор обращался за консультациями и за помощью, и все, так или иначе, его…Г.Клименко: Я ликвидировал всю торговлю в переходах в Ижевске в свое время
Г.Клименко
―
Когда я собрал совещание как раз с надеждой сделать белые списки и как раз пригласить отрасль… То есть потом уже и Бунин и Мызкин получили по головам от индустрии, потому что никто не захотел в это влезать. История была некрасивая. То есть это всё, мягко говоря, не очень пахло хорошо.
А.Плющев
―
Как будет дальше развиваться Телеграм-история?
Г.Клименко
―
Я могу повторить то же самое, что я говорил ровно два с половиной года назад: Telegram либо будет сотрудничать с государство, либо будет закрыт. Это неизбежно.
А.Плющев
―
Да нет. Работать-то он будет или нет? Не об этом речь. Какой плакат там вывесят на Роскомнадзоре, это неважно. Нам главное, чтобы работал.
Г.Клименко
―
Есть такой экономист Хазин, который регулярно зарабатывает на прогнозировании жопы, извиняюсь.
А.Плющев
―
Он здесь выступает регулярно.
Г.Клименко
―
И регулярно вот у него НРЗБ. Вот я, во-первых, как Хазин немножечко. Ответ простой: государство в долгой перспективе победит. Вторая часть: ни одно государство в мире не согласиться жить с анонимностью. Все это сейчас прекрасно понимают.И самое главное – должны четко понимать, что ни в Америке, ни в Европе анонимности давно нет. Ее нет и в Китае. И мы должны будем пройти по какому-то пути. Если Дуров не согласиться перейти из анонимности в приватность, он не будет работать. Ты ничего с этим не сделаешь. Это неизбежный факт. Но когда это произойдет? Извини, я как Хазин скажу: Вы знаете. приплывет «черный лебедь» и все сделает. Давай так скажем: достаточно Министерству связи изменить процедуру блокировки в Роскомнадзоре, отпустить ее, ослабить ее, не регламентировать… Давай я так, честно скажу. Всегда, когда меня спрашивают про закон, всегда говорю: Коллеги, во-первых, на данный момент всегда государство опаздывает. Как государство работает? Ты принял закон… Оно полтора года его принимает, потом начинают исполнять. Пока полтора года государство принимает закон – уже ничего нельзя сделать. Если Министерство связи изменит процедуру блокировки, освободит, даст право Роскомнадзору нанимать самостоятельно программистов; программное обеспечение, которое разработают они, целиком им ставить, я тебя уверяю, всё закончится очень быстро и просто.
А.Плющев
―
За наш счет нанимать программистов. Пусть они от наживы блокирует.
Г.Клименко
―
Началось! Это либеральное сейчас твое утверждение. А государство всегда за чей-то счет нанимает.
А.Плющев
―
Это правда. Всегда за наш счет нанимает.
Г.Клименко
―
Послушай, я поставил себе Телеграм., я вернулся в Телеграм.
А.Плющев
―
Ты чего вернулся-то в Телеграм? Ты, кстати, практически единственный из чиновников…
Г.Клименко
―
Который его удалил.
А.Плющев
―
Во всяком случае, из широко известных.
Г.Клименко
―
Потому что я, действительно, считаю, что если…
А.Плющев
―
А ты таким образом пытался как очков набрать или что?
Г.Клименко
―
Нет никаких. Я, действительно, считаю искренне, что… Еще раз, слушай: я же не знал, НРЗБ. Я делал то, что считал нужным. Если есть решение суда о том, что Telegram запрещен, любой чиновник в России должен был его снести…
А.Плющев
―
Но никто не снес его кроме тебя.
Г.Клименко
―
Подожди, подожди!. Еще раз…
А.Плющев
―
Это саботаж или что? Почему они так сделали?
Г.Клименко
―
Еще раз… У нас… Когда я спросил коллег… Есть крупные города, которые даже чатики НРЗБ. Я говорю: «Коллеги… НРЗБ Приказа-то нету».Но я про другое хотел сказать. Вот я вернулся в Телеграм – нестабильно работает.
А.Плющев
―
Да у тебя что-то с телефоном, наверное.
Г.Клименко
―
Нестабильно работает. У меня уже прослушки сняли с телефона, понимаешь?
А.Плющев
―
Не знаю. Проверь, что у тебя там. У меня вроде стабильно работает. Последние недели добрый вечер – вообще…
Г.Клименко
―
Не очень хорошо, я бы сказал честно.
А.Плющев
―
Просто он мстит тебе
Г.Клименко
―
Думаешь, Дуров специально? Я даже VPN поставил. Я протестировать… я как бы имею право посмотреть, как это всё происходит.
А.Плющев
―
Я вот, ты знаешь, конечно, не понимаю этой двойственности…
Г.Клименко
―
У меня нет никакой двойственности.
А.Плющев
―
Ну, подожди. Для государственного чиновника – ты считал – как бы не комильфо пользоваться…
Г.Клименко
―
Не комильфо… это не имеет права чиновник пользоваться теми средствами, которые запрещаются.
А.Плющев
―
Не имеет права. А для гражданина?
Г.Клименко
―
Ради бога, пожалуйста.
А.Плющев
―
Почему? Запрещено же.
Г.Клименко
―
В смысле?
А.Плющев
―
Ну, ты сказал, запрещено.
Г.Клименко
―
Нет. Еще раз: гражданину не запрещено пользоваться Телеграмом. Роскомнадзор его блокирует. Я как государственный чиновник, я плоть от плоти, я кровь от крови, я тоже на вашу зарплату с ними сижу. Если он добились решения суда, я обязан их поддерживать. Как гражданин я пользуюсь тем, что мне доступно. Всё.
С.Оселедько
―
Но это удивительно, что представитель отрасли единственный выполнил из всех чиновник требование…
А.Плющев
―
Оно не требование, оно как бы это сказать….
С.Оселедько
―
Запрет.
Г.Клименко
―
Я могу сказать, что на этом же… вот я уверен на сто процентов, я везде эту дезу должен был читать, что конец Дурова в этом бы и находился. Если бы Сан Саныч вместо всей истории просто разослал циркулярное письмо по регионам с напоминанием губернаторам, что ресурс запрещен… Просто не захотел брать на себя ответственность. Не знаю. Появиться возможность – спроси. И НРЗБ бумажка, что чиновнику нехорошо пользоваться Телеграмом. Пойми, вот у Инстаграма в чем фишка? Селебрити, «цвет настроения синий». В чем фишка Телеграма, скажи мне, пожалуйста? Это чиновники плюс журналисты. Тебе там будет делать нечего, если меня там не будет. Я сейчас образно говорю. Не только тебе… Эти ваши Телеграм-каналы…
А.Плющев
―
Без тебя не скучалось, честно сказать.
Г.Клименко
―
Подожди. Не надо сейчас передергивать. Я же не про тебя говорю, а про журналистов., и не про себя говорю – про чиновников.
А.Плющев
―
Я не подписан ни на одного чиновника, кроме твоего канала.
Г.Клименко
―
Подожди, еще раз…. Да, но Телеграм-каналы, они для кого пишут? Тоже для чиновников. Я думаю, что достаточно было просто изъять чиновников из Телеграма…
А.Плющев
―
Ты переоцениваешь чиновников.
Г.Клименко
―
Не переоцениваю. Я как эксперт сейчас… Вот ты, кстати, не эксперт интернет-индустрии…
А.Плющев
―
Нет.
Г.Клименко
―
Ты журналист, а я эксперт. Вообще, ты мне веришь. Я не понимаю. У меня даже здесь подпись на «Эхе Москвы» как называть? Интернет-эксперт.
А.Плющев
―
Интернет-эксперт, конечно. Давай три минутки посвяти тому, чем ты будешь заниматься дальше.
Г.Клименко
―
Я возвращаюсь как бы в свои проекты – раз. А второе: я за два с половиной года, и я не скрывал никогда…
А.Плющев
―
Свои проекты – это?..
Г.Клименко
―
Ну, у меня же есть «Медиаметрикс», там остатки LiveInternet, статистика. Там какие-то работы идут, они что-то делают. А вообще, я совершенно справедливо и, по-моему, где-то через полгода после того, как поступил в чиновники, я начал топить за медицину. Я начал говорить о том, что это единственная последняя отрасль, где для нас, для индустрии… То есть я два с половиной года стучался в медицину, расчищая путь для интернет-компаний. Я таскал туда «Яндекс», Я таскал туда всех кого только мог.И да, я считаю, что там, если ты меня спрашиваешь как бизнесмена – я сейчас же пока не делся больше, не ушел, - то все профиты для наших компетенций самые большие. Это очень важно. Мы сейчас говорим о приоритетах: куда идти? Беспилотные автомобили – рыночек занят. Искусственный интеллект – рыночек занят, которым там… разговорный. В медицине – огромный пласт. Он касается всех. Мечта наших историй – 5 долларов с человека за здоровье, 5 долларов за другое здоровье. Там огромный пласт историй, в которые мы можем принести наши технологии. Медицина открывается. И там сейчас - кто придет первый… И у меня основная задача была – не пустить туда НРЗБ, а пустить туда «Яндекс Медицина».
Всё. Соответственно, там рядышком тоже хотелось как бизнесмену постоять. И всем, кто ко мне приходит… Не потому, что я такой фанатик медицины, есть масса других историй. Это очень важно. Мы сейчас говорим, на вложенный рубль отдача. Максимальный профит, как это было в 98-го году, когда Рогальский купил домен Auto.ru. и продал его сейчас за 175 миллионов. Вот если хотите повторить историю…
А.Плющев
―
Но это не про домены же идет речь, чтобы не было…
Г.Клименко
―
Ну, естественно. Но у тебя же слушатели поумней, чем ты сейчас… ты же тоже не так это…
А.Плющев
―
Можно понять….
Г.Клименко
―
Так вот если захотеть поднять, действительно, хорошо, то нужно идти в медицину. Все другие отрасли уже заняты. То есть перекрестие между отраслями. Поэтому вот я туда со всей радостью. Тем более, компетенций у меня накопилось достаточно много.
А.Плющев
―
Чуть конкретнее. Просто это не очень понятно. Понятно направление, которым ты будешь заниматься…
Г.Клименко
―
Распознавание изображений – раз. Дальше… Вообще, всё что связано… видеоаналитика, там много-много областей. Распознавание изображений…
А.Плющев
―
Слушай, а вот, что касается медицины, с ней же проблемы. У нас почти ничего не разрешено, насколько я понимаю.
Г.Клименко
―
Смотри, надо решать только свои задачи. Я не могу решить…
А.Плющев
―
Это я про то, что телемедицина… Там что-то разрешено, а большинство-то…
Г.Клименко
―
Еще раз… Я могу захватить только историю ранней… правильной диагностики… Вот я хочу решить задачу и решаю ее. Когда в среднем в Москве умный доктор диагностирует 100 заболевании, допустим, офтальмолог, а в регионах – 20. Вот автоматически можно перенести в регионы нормальную диагностику. Плюс там хорошая международность. Вообще, единственная тема, где мы можем выйти на международность, - это распознавание изображения, потому что КТ белого человека равно КТ черного человека, равно КТ желтого человека. Если мы научили здесь распознавать, на НРЗБ, которая есть в КТ, МРТ, то мы точно так же будем распознавать в Японии, в Китае. А качество наших программистов и качество наших нейронных сетей, действительно, выглядит очень хорошо.
А.Плющев
―
Я думаю, еще неоднократно увидимся, надеюсь ,что мы неоднократно увидимся в студии…
Г.Клименко
―
Если вы будете объективны и давать воды…
А.Плющев
―
С интернет-экспертом Германом Клименко. Обязательно увидимся, услышимся. Спасибо большое, Герман! Сергей Оселедько, Александр Плющев. До следующей недели! До свидания, пока!