Соцсети: группы смерти - Иван Засурский, Антон Беляков, Евгений Красников, Юлия Зимова, Людмила Бокова - Точка - 2017-02-19
19.02.2017
Соцсети: группы смерти - Иван Засурский, Антон Беляков, Евгений Красников, Юлия Зимова, Людмила Бокова - Точка - 2017-02-19
Скачать
А. Плющев
―
Московское время 21 час и 4 минуты, добрый вечер, вас приветствует Александр Плющев. Сегодня я без Сергея Оселедько, но компания сегодня гигантская, так что Сергей может и отдохнуть, нам бы здесь всем выговориться, тем, кто соберется в студии.Я приветствую своих гостей, это Юлия Зимова, член Общественной палаты. Добрый вечер.
Ю. Зимова
―
Здравствуйте.
А. Плющев
―
И также здесь и член Совета Федерации Людмила Бокова, добрый вечер.
Л. Бокова
―
Добрый.
А. Плющев
―
Иван Засурский, который всем вам хорошо известен.
И. Засурский
―
Приветствую.
А. Плющев
―
Добрый вечер. Заведующий кафедрой Новых медиа и теорий коммуникации факультета журналистики МГУ.Но прямо сейчас мы присоединяем к нашей компании Антона Белякова, тоже сенатора. Антон Владимирович, добрый вечер.
А. Беляков
―
Добрый вечер, Александр, и приветствую гостей в студии и, конечно, радиослушателей.
А. Плющев
―
Ну, надо пояснить, ради чего мы все собрались такой здоровой компанией, в любом смысле этого слова, здоровой.Соцсети – группы смерти, я так назвал. Это на минувшей неделе в Общественной палате прошло обсуждение, нулевое чтение, как его называют, законопроекта, который представил, собственно, Антон Беляков. Законопроект о склонении к самоубийству с использованием сети интернет. Вот я как раз хотел спросить Антона Белякова, что же послужило отправной точкой, зачем нужен подобный законопроект, и что он предусматривает, ну, в общих чертах.
А. Беляков
―
Спасибо, Александр. Но прежде всего я, конечно, готов с удовольствием принять участие в обсуждении самого явления, но думаю, что сначала отвечу просто на ваш вопрос буквально. Я юрист, и на сегодняшний день стало абсолютно очевидно, что действующее законодательство, как административное, так и уголовное, оно несколько устарело, и в вопросах суицида не отражает реальности, и доказательством тому стала ситуация с создателем групп смерти господином Будейкиным Филиппом, который, доказано, если мне не изменяет память, более десяти эпизодов, когда дети, молодые люди, члены его групп смерти свели счеты с жизнью, еще пятеро не смогли этого сделать, не довели задуманное до конца.Господин Будейкин на сегодняшний день находится под стражей. Однако следственные органы не имеют юридической возможности передать его дело в суд, поскольку его действия как доведение до самоубийства, а именно такой термин сегодня используется в законодательстве, интерпретированы не могут. Поскольку «доведение до самоубийства» термин предполагает некое воздействие, буквальное воздействие, то есть, угрозы, унижения и так далее. Вот некие действия, побуждающие в социальных сетях к самоубийству, пропаганда самоубийства, даже если она закончилась летальным исходом, даже если, как в случае с господином Будейкиным, несколько молодых людей погибли, невозможно его действия квалифицировать и привлечь его к уголовной ответственности.
Поэтому начинаю я работу над законопроектом не с какой-то философской или психологической позиции, а с точки зрения просто пробелов в законодательстве, потому что я получаю зарплату за то, что пишу законопроекты. Закон на сегодняшний день поддержан Правительством Российской Федерации, закон поддержан Верховным судом, он идет на принятие. Я, пользуясь случаем, очень сожалею, что мне не удалось принять участие в запоздалом, сильно запоздалом, потому что уже пришли все отзывы, 6 месяцев прошло практически, но тем не менее, обсуждение, которое состоялось в Общественной палате, какие-то здравые зерна я не просто, так сказать, там услышал, там их было много, обязательно их учту и внесу в виде поправок ко второму чтению обязательно.
И важные вещи, которые я, что называется, пользуясь случаем, хотел бы сказать, пока не началась дискуссия, возможно, я в ней не смогу принять участие в полном объеме, вот, что называется, появилась целая субкультура, и, уважаемые радиослушатели, если у вас есть возможность, прежде всего к вам, конечно, а не к гостям обращаюсь – они эксперты, они профессионалы – если есть возможность проконтролировать социальные сети ваших детей или ваших подростков, обратите внимание, потому что есть такие маркеры. Ну, например, обилие фотографий с касатками или китами в море. Называния групп, которые содержат словосочетание f57; «акопян», которое, если читать наоборот, означает «Ня.Пока»; разбуди меня в 4:20; сектор А, сектор С, фотографии характерные – это вид сверху с крыши, вид сверху с чердаков, селфи на железнодорожных путях, очень такая модная в этом сообществе символика, это разные картинки единорогов, потому что в этих группах считается, что смерть едет на единороге в ад. И так далее. Вот эти маркеры – нам всем кажется, что все отлично, что ребенок – молодец, он приходит из школы, обедает, и все хорошо, а потом вдруг оказывается, что все не так радужно, и возникают серьезные проблемы.
А. Плющев
―
Антон, я прошу прощения, прерву вас. Мы вот тут перед эфиром тоже обсуждали, и скажите, вот кроме как по этому Филиппу Лису есть ли какая-то статистика по количеству самоубийств, как это у вас, с использованием сети интернет, по доведению до самоубийства с использованием сети интернет?
А. Беляков
―
Видите ли в чем дело, Александр, статистика есть только та, которую сейчас дает Следственный комитет, они называют доказанные случаи, это 15, собственно говоря, подростков, которым удалось свести счеты с жизнью за прошлый год, и пятеро, которые не смогли довести.Но в чем проблема? Проблема в том, что в группах смерти существует определенный ритуал, в том числе задача этого ритуала – это обеспечение безопасности админа такой группы. То есть, он дает некие тесты, для того чтобы подросток сначала вступил в группу, потом админ заставляет проходить некоторые такие в виде игры тесты начиная от «порежь себе палец», а дальше – больше в том же направлении примерно. И каждый раз условием этого теста является удаление переписки между администратором и…
А. Плющев
―
Слушайте, вы проявляете, конечно, недюжинные познания в молодежной субкультуре, это потрясающе совершенно. Но тем не менее я задал конкретный вопрос. Есть ли статистика по этому поводу? Мне хотелось бы что-нибудь о статистике. Есть ли исследования какие-нибудь, проводили ли вы исследования, проводили ли какие-нибудь кампании исследования? Можно ли вообще провести…
И. Засурский
―
Александр, ничего нет, это все…
А. Плющев
―
Иван, подожди, ты вступишь. Есть ли какие-нибудь исследования, и можно ли их провести? Поскольку у нас же действует законодательство вами, Антон, принятое законодательство.
А. Беляков
―
Да.
А. Плющев
―
И вот Людмилой, которая здесь сидит, принятое законодательство о запрете пропаганды суицидов. И, соответственно, любой человек, который начнет подобные исследования делать, он под ваше же законодательство попадет.
А. Беляков
―
Александр, позвольте, я вижу, что эксперты рвутся в бой, я точно не хотел бы отнимать у всех эфирное время.
А. Плющев
―
Отлично.
А. Беляков
―
Но все-таки буквально отвечу на ваш вопрос.
А. Плющев
―
Пожалуйста.
А. Беляков
―
Под статистикой мы можем понимать только доказанные случаи. Объективными доказанными случаями являются 15 погибших подростков за прошлый год и еще 5, которые дали показания о том, как все происходило, и они не смогли свести счеты с жизнью. Плюс есть бесчисленное множество разного рода публикаций и исследований, которые проводят общественные организации типа «Родительского собрания», в педагогической практике описано бесчисленное множество историй, в том числе описывающих механизм включения в эти сообщества, в том числе и всю эту символику и так далее, то, о чем вам рассказал я и те исследования, которые проводили ваш покорный слуга вместе с моими товарищами-активистами.Но очень легко сейчас, повторяю, уйти в философский спор, но абсолютно очевидно, что в законодательстве подавляющего большинства стран – США, Великобритания, весь Евросоюз – с учетом появления интернета законодательство было откорректировано, а у нас на сегодняшний день при доказанных 15-ти погибших Следственный комитет не может передать дело в суд, поэтому я готов не участвовать…
И. Засурский
―
Но там же административка есть все равно.
Л. Бокова
―
Нет, ему уголовную 110-ю статью вменяют.
А. Беляков
―
Сегодня господин, которого мы уже с вами обсудили, не хочу ему слишком много внимания уделять, то, что сегодня господин создатель групп смерти создавал, потом ему наш Роскомнадзор закрывал эти группы, он создавал новые, и он, собственно говоря, сейчас его отпустят, я вас уверяю, у него уже такой синдром бога, он создаст еще три таких группы, если ему ничего за это не будет, понимаете? Поэтому проблема есть, и это должно быть наказуемо, повторяю.
И. Засурский
―
Это должно быть наказуемо, но пока…
А. Плющев
―
Это, конечно, совершенно фантастически для меня звучит, потому что мы прекрасно знаем, что если наши правоохранительные органы вдруг в кого-то вцепились, и он даже может быть совершенно не виноват абсолютно, и даже ни при чем – знаете, один человек был в Санкт-Петербурге, когда здесь были волнения на Болотной, так его полгода держали в тюрьме, потому что по фотографии он совпадал. И вдруг говорят, что человек, который подозревается в доведении до самоубийства 15-ти человек, его выпустят. В этом, знаете, кто виноват? Вы. Ну, мне кажется.
И. Засурский
―
Ну, подожди, Александр…
А. Беляков
―
Давайте, что называется, по пунктам. Я стараюсь не перебивать.
И. Засурский
―
Да, конечно.
А. Беляков
―
Я прекрасно понимаю, что критика правоохранительных органов, она очень часто бывает уместна, и, поверьте, я тоже критикую правоохранительные органы. Если мы с вами сейчас начнем дискутировать о наличии или отсутствии несправедливых судебных решений, о наличии или отсутствии заказных уголовных дел и так далее, я приму вашу сторону…
А. Плющев
―
Хорошо, ладно, снимаю все.
А. Беляков
―
Но это совершенно разные вещи.
Ю. Зимова
―
А можно про статью-то добавить, статью можно поменять если что?
А. Беляков
―
… и невозможность привлечь к ответственности создателей групп смерти, это совершенно разные вещи.
А. Плющев
―
Да, давайте про статью. Антон, оставайтесь с нами, сколько вы сможете, как не сможете, скажите, и мы вас отключим, просто я хочу других экспертов наших тоже привлечь.
А. Беляков
―
Пока здесь.
А. Плющев
―
Вот Юля рвется.
Ю. Зимова
―
Просто на нулевых чтениях, я хочу отметить, у нас часть экспертов, и вообще эксперты разделились – были те, кто поддерживали законопроект, говорили, что он корректен, но его надо дорабатывать. Были те, кто сказали: нет, ни в коем случае его принимать нельзя, потому что это были практикующие следователи, которые сейчас расследуют убийства этих детей, они говорили о том, что это статья – убийство, и они это доказывают, и есть определенная база доказательная, по которой они идут. И они говорят, что если будет принята вот эта статья, то закон обратной силы не имеет, и у нас будет намного больше сложностей с тем, чтобы виновные понесли наказание. Вот это тоже одно из мнений.
Л. Бокова
―
Поддержу, тем более, что в законопроекте у Антона Владимировича есть исключения, что статья распространяется только на несовершеннолетних, и если ребенку 13 лет, то он уже не попадает под то, чтобы его рассматривали те, кто довел до этого, до такого состояния, уже не будут рассматривать по этой норме. То есть, здесь тоже…
А. Плющев
―
Поясните, не понял. То есть, касается несовершеннолетних…
Ю. Зимова
―
А у нас есть еще малолетние.
А. Плющев
―
А, это малолетние, извините.
Л. Бокова
―
Да, Антон Владимирович взял только одну категорию – несовершеннолетние, это с 14 до 18 лет. Вот на них это все распространяется.
А. Плющев
―
А до 14-ти?
Л. Бокова
―
И после 18-ти.
А. Плющев
―
Понятно.
Ю. Зимова
―
Но при всем при этом у нас очень большое количество администраторов этих групп, и это несовершеннолетние, и надо это учитывать обязательно.
А. Плющев
―
Они сами еще к тому же несовершеннолетние?
И. Засурский
―
Они несовершеннолетние, или они малолетние, то есть, вот эта проблема, что, когда мы что-то обсуждаем без research, и это на самом деле…
А. Плющев
―
Без исследования, да, переведем.
И. Засурский
―
Да, мы здесь в студии, и я вижу, что Людмила горячо поддерживает этот закон.
Л. Бокова
―
Нет, я не сказала об этом.
И. Засурский
―
Я имею в виду, что мне, например, не жалко, то есть, любой закон, который поможет, если там нужно что-то сделать, мне самому тоже иногда хочется какие-то законы – я за. Но мне кажется, что очень важно посмотреть, насколько все-таки неточный, неправильный и дурацкий был предыдущий закон об охране детей от информации, потому что…
А. Плющев
―
Конечно.
И. Засурский
―
И он был сделан тоже без исследования, мадам Мизулина, значит, на полных эмоциях, на всем как бы абсолютном вот этом моральном как бы безумии…
А. Плющев
―
Педофильское лобби.
И. Засурский
―
Педофильское лобби, значит, все, кто был против, все были окрещены в нечистую силу. Теперь выясняется, что это совершенно никому не помогает, совершенно не в этом проблема. А у меня есть данные – знаете, дипломница защищалась из Касперского, очень хорошая девушка, она написала диплом про кибербуллинг, она говорит, каждое третье детское самоубийство от кибербуллинга. То есть, а мне не с чем даже сравнить эти данные. Вот если каждое третье от кибербуллинга, а вот эти детские самоубийства – они какой процент составляют от всех детских самоубийств, это большая проблема, чем кибербуллинг или меньшая? А если это меньшая проблема, чем кибербуллинг, почему мы не занимаемся кибербуллингом?То есть, меня вообще раздражает, и мне кажется, что у Володина тоже проскальзывает уже раздражение такое, он всем поднял бюджеты на исследования. Что теперь в Госдуме депутаты могут и фракции имеют возможность финансировать research.
А. Плющев
―
Помощников нанимать, и…
И. Засурский
―
Нет, не про помощников, у них конкретно появились новые деньги на research, никто не собирается их, похоже, тратить на research, никто не хочет вообще раскопать ничего, никто не хочет получить какие-то…
Л. Бокова
―
Иван, но не в этом дело, но вы посмотрите, почитайте норму закона.
И. Засурский
―
Я не против закона.
Л. Бокова
―
Там все понятно без всякого исследования.
И. Засурский
―
Я говорю о другом, что мы на самом деле…
Л. Бокова
―
… должно отвечать основному принципу: правовая определенность. Я вам уже привела пример первой правовой неопределенности – на кого направлен. Дальше там написано, что на неопределенный круг лиц. Мы кого с вами будем ловить?
И. Засурский
―
Но я не собираюсь мешать вам принять этот закон, я просто всего лишь обращаю ваше внимание на то, что, возможно, проблема вообще в другом.
Л. Бокова
―
Нет, нам нужно профессионально смотреть с точки зрения юриспруденции, уже как экспертам смотреть на букву закона. Конечно, вы правы абсолютно, говоря о том, что защита детей, в том числе в период информационного общества, она должна быть более глобальной, более комплексной, затрагивать не только Уголовный кодекс, но и, правильно, затрагивать и Административный кодекс, искать там в том числе те нестыковки, которые действительно не дают возможность выявить и в том числе в не досудебном порядке блокировки. То есть, все должно быть соразмерно общественной опасности.Вот что приятно, что в этом законе, Антон Владимирович как раз обратил внимание на то, что преступления могут быть совершены группой лиц, это действительно упущение этой нормы, этого нет в 110 статье. И то, что эта норма еще вдобавок говорит, что оно может быть совершено с использованием интернета, у нас тоже в этой норме конкретно этого нет. Хотя у нас бывают и другие преступления – мошенничество может быть совершено с помощью интернета? Запросто. Вот об этом тоже нужно говорить. Содержание нормы должно действительно быть глубоко препарировано сегодня экспертами, и здесь уже не количество преступлений в отношении детей играет роль, а количество наказаний, которым подвергаются.
И. Засурский
―
Я согласен, я совсем про другое. Вы знаете, я к вам хорошо отношусь, я не собираюсь с вами спорить. Смысл не в этом, смысл в другом. Вот мне кажется, очень опасно, когда закон принимается на стадии гипотезы.
А. Плющев
―
Да.
И. Засурский
―
Вот у нас в науке принято, что сначала есть гипотеза, потом ты набираешь какие-то данные, делаешь какой-то research.
А. Плющев
―
Лабораторные исследования.
И. Засурский
―
Ну, это уже, знаешь, можно и следственный эксперимент. Но смысл не в этом. Имеется в виду, что ты каким-то образом должен те идеи, которые у тебя есть, соотнести с реальностью, и после этого, наверное, вот на этом пересечении, что-то подтвердилось, что-то не подтвердилось, скорректировать это чуть-чуть, и это то, чего всегда в законах про интернет нет хватает. Особенно в такой теме, как суицид, которую просто еще нельзя в медиа обсуждать, потому что она запрещенная, и которая, вообще очень сложно к ней подобраться, мы никогда не знаем, когда что-то происходит, с чем это связано, мы не имеем права даже рассказывать, как медиа.
Ю. Зимова
―
Мы очень сильно отстаем при этом, надо не забывать.
И. Засурский
―
Мы отстаем, но я имею в виду, что для меня, я узнал, извините, как бы единственное, где вы можете прочитать research про то, отчего дети убивают себя, это (неразб.), диплом, защищенный на журфаке девушкой, которая работает у Касперского. И это единственная информация во всем, что есть сейчас, во всем, что мы обсуждаем, это треть детских самоубийств. Это значит, что если там вот цифры я видел 120 за 1995 год, за 5 месяцев было, или сколько, детских самоубийств, из них 40 было из-за кибербуллинга…
Л. Бокова
―
2015 год.
И. Засурский
―
2015, да. Значит, 40 было из-за кибербуллинга. Значит, нужно заниматься этим. Значит, возможно, эти синие киты и все прочее, это тоже следствие, может быть, не кибер, а реального буллинга. Но просто я имею ввиду, давайте разберемся, давайте сделаем этот research.
Ю. Зимова
―
Но это в Сербского, я думаю, делают.
И. Засурский
―
Но у нас нет, это никто не делает, этого нет в открытом поле, этого нет в этих обоснованиях. Потом, единственное, что мне не понравилось в законопроекте, там обоснование экономическое, что не нужны никакие расходы из бюджета. Ну, извините, пожалуйста, вы можете ужесточить ответственность, но от этого совершенно никак не вытекает, что люди перестанут постить эти сообщения. Вам нужна команда психологов, которая связывается с каждым молодым человеком, который запостил такое сообщение. Это единственный способ прервать эту игру. Нужно перехватывать, грубо говоря, администраторство этой группы. Похоже, этим тоже никто не собирается заниматься, Саша! Просто люди собираются…
А. Плющев
―
Для меня, знаете, как ситуация выглядит? Вот сказал Антон, что жалуются правоохранители – они не могут привлечь к ответственности. Значит, Людмила говорит, а если мы не перепишем закон и не сделаем его…
И. Засурский
―
А где же профилактика?
А. Плющев
―
Сейчас, секунду. Каким-то более удобоваримым, все равно правоохранители будут жаловаться и не будут работать по этому направлению. Что мы видим на самом деле? Что наша правоохранительная система ищет повод, чтобы устраниться от решения этой проблемы.
И. Засурский
―
Проблема сложная, конечно.
А. Плющев
―
Мы пытаемся, мы думаем, что вот сейчас мы примем пару-тройку законов, и она начнет этим заниматься. Но по всему опыту пребывания в этой стране и в интернете…
И. Засурский
―
И в этой студии…
А. Плющев
―
… я вижу, что получается-то другое: думали экстремизм прекратить, а сажают за перепосты фотографии с свастикой, понимаете, в чем дело?
И. Засурский
―
И в этом серьезная опасность. Ты абсолютно прав.
А. Плющев
―
Огромная опасность вот этого закона.
И. Засурский
―
Похоже, что, действительно, при этом никто не собирается вычислять этих подростов и спасать их конкретно…
Л. Бокова
―
… такое ощущение, что до этого 110 нормы у нас не было в законодательстве. Что она не препарировалась со времен Советского Союза. Да она нормально абсолютно работала. И, кстати, Филиппу вменили-то как раз 110-ю статью. Мы здесь сегодня говорим о том, что не хватает, для того чтобы более тщательно квалифицировать уголовное преступление…
И. Засурский
―
Не хватает исследований.
Л. Бокова
―
Знаете, я, как, собственно говоря, юрист, могу вам сказать, что в этой статье действительно, в 110-й, которая действующая, не относящаяся к инициативе Антона Владимировича Белякова, здесь в данном случае действительно не хватает как раз квалифицирующего признака, дополнительного квалифицирующего признака, это использование сети интернет. Ну, нету у нас этого в законодательстве нигде больше. И эта статья, соответственно, не будет учитывать эту особенность.
И. Засурский
―
Я не знаю, Саша, ты готов? Я готов поддержать закон, я бы даже если бы в Думе был, я бы проголосовал за него. Но я все-таки не знаю просто, к кому обратиться. Эту простую вещь, как принять закон, мы сделаем, но если мы всерьез хотим за детей немножко побеспокоиться, нам нужно что-то другое делать.
Л. Бокова
―
Я согласна, что профилактика в этом отношении нужна, но поделюсь своим лишь опытом…
Ю. Зимова
―
Да, у нас много очень предложений.
И. Засурский
―
А кто работает, кто выявляет этих детей? Послушайте, вот у меня ко всем интернет-законам всегда – и Саша знает…
А. Плющев
―
Конечно.
И. Засурский
―
… я много раз в эту студию приходил, я всегда говорю одно и то же: вот хотят закрыть какую-то информацию, я говорю: ну, как вы можете эту информацию закрывать? Вы же должны поймать их. Вы должны отследить их, кто это. Вы же страшные наши правоохранительные органы, вас все должны бояться. Потому что вы должны иметь возможность – понимаете, в интернете мы же когда постим, мы все следы оставляем – все про человека известно. Он же наглядно всем говорит: я хочу в эту группу вступить, он же наглядно говорит: я хочу в эту игру вступить. Ну, почему этим никто не занимается?
А. Плющев
―
Это трудно.
Л. Бокова
―
А почему не занимается?
Ю. Зимова
―
Кто вам сказал, что этим никто не занимается? Я тоже не понимаю.
Л. Бокова
―
У вас есть это исследование, что этим не занимаются?
И. Засурский
―
Я ничего не слышу про это, я слышу только про то, что если сделать еще один закон, то их можно будет посадить в тюрьму.
Ю. Зимова
―
Нет-нет, это одна из частей.
И. Засурский
―
У них в тюрьме будет интернет, они из тюрьмы будут группу ВКонтакте вести.
Л. Бокова
―
Помимо этого, я за то, что совершенствовать законодательство нужно…
И. Засурский
―
Да мы согласились. Смысл же не в этом.
Л. Бокова
―
Ну конечно, я, может быть, несколько, скажем, не такой борец за справедливость и так далее, пафосный, но тем не менее, я считаю, что та инициатива, которая была озвучена в Совете Федерации, поддержана, развивается на протяжении того периода времени, она заслуживает внимания. С 2014 года мы при поддержке Министерства образования ввели уроки информационной безопасности для школьников, где как раз рассказываем и о троллинге, о кибербуллинге, о фишинге, то есть, о таких понятиях, вот я, например, тоже совсем недавно, несмотря на то, что мне почти 40 лет, я недавно узнала, что это такое…
А. Плющев
―
Наши слушатели до сих пор спрашивают.
Л. Бокова
―
Да, многие спрашивают до сих пор. А это уже действительно развивается, и об этом тоже нужно говорить. Да, мы 27 октября открываем ученические классы, к нам приходят энтузиасты – Иван, я вас официально приглашаю 27 октября прийти в класс рассказать детям о всех опасностях…
И. Засурский
―
Я готов раньше. Но просто мне не хватает, знаете, чего? Мне не хватает, вот я вижу очень большую активность во всем, что касается интернета, на законодательном фронте. И очень много решений принимается – я все-таки хочу вернуться, я хочу сказать, что решение – знаете, почему вот эта проблема с детскими самоубийствами, то, что мы сейчас обсуждаем? Потому что уже есть закон, и уже принят закон, из-за которого введена блокировка и фильтровка в русском интернете, он был введен именно под этим предлогом.
А. Плющев
―
В защиту детей, конечно, конечно.
И. Засурский
―
Это значит, что люди, которые делали это, вообще ничего не соображали, были «ку-ку». И давайте тогда, и с Яровой то же самое получилось, я приходил на обсуждение Яровой, там сидели эти люди из ФСБ. Я им говорю: это сейчас будет стоить 3 триллиона. Они на голубом глазу говорили: это ничего не будет стоить. А сейчас это стоит.
А. Плющев
―
Я знаете, что хочу сказать, если Антон Беляков с нами еще. Антон, вы с нами?
А. Беляков
―
Да, я с вами, Александр, я просто жду пока…
А. Плющев
―
Отлично! Да, у нас осталось 4 минуты до перерыва, и мы как раз можем вернуться к вам. Вы слышали многие аргументы, наверняка у вас есть кому-то что-то возразить – Ивану, не знаю…
А. Беляков
―
Вы знаете, я признателен за дискуссию, и очень многие вещи, которые прозвучали, я вот под каждой, что называется, из них, под многими из них готов поставить свою подпись. Но другое дело, вот что касается исследований, вы представьте себе, мы сейчас не будем пока ничего делать, хотя у нас есть 15 доказанных случаев, и 5 еще оставшихся в живых рассказали, как все было, подождем, пока наберем статистику…
И. Засурский
―
Нет, это не так. Можно я просто сразу возражу?..
А. Плющев
―
У тебя будет время после.
А. Беляков
―
Это первое. Второе. Я абсолютно согласен со всеми доводами Ивана о том, что правка законодательства, устранение пробелов в законодательстве, необходимость непрерывной корректировки законодательства – это как борьба со злом добра – она бесконечна, каждый раз, пока мы будем что-то подправлять, будут находиться, что называется, мошенники, которые будут изобретать новые способы мошенничества. И никогда мы не победим окончательно. И это будет продолжаться бесконечно.И, конечно же, я согласен с тем, что первопричина далеко не в том, что у нас закон неправильный, конечно же, у нас есть и социально-экономическая ситуация в стране, и отсутствие нормального досуга, и невозможность заняться молодым людям легко где-нибудь в глубинке спортом бесплатно. Все это есть, все это правильно. Но корректировки законодательства, которые мы делаем, вот потому что ваш покорный слуга и Людмила Николаевна Бокова, которая сейчас находится в студии, мы получаем свою заработную плату за то, что мы правим законодательство.
И. Засурский
―
Вы молодцы, вы все нормально делаете, речь не об этом.
А. Беляков
―
Я не общественник, которые занимаются педагогической практикой. У меня совершенно другая профессия, которую я пытаюсь делать вовремя, качественно и безошибочно.
А. Плющев
―
Скажите, а ответственность за законы типа тех, что не работают, она как-то входит?..(смех)
А. Плющев
―
Это риторический вопрос, я знаю, что не входит…
А. Беляков
―
… я не могу вам за всю Одессу ответить, но те законопроекты, которые я писал – вот возьмите список…
А. Плющев
―
Давайте – за которые вы голосовали, а не которые вы писали.
А. Беляков
―
И, кстати, за которые я голосовал. Покажите мне одно голосование, которое, на ваш взгляд, дискуссионное, и я готов вам ответить за…
А. Плющев
―
Вы голосовали за закон Яровой, за известный пакет?
А. Беляков
―
Я был единственным человеком в зале, который выступил с резкой критикой закона Яровой. Более того, я еще провел некоторое количество митингов против закона Яровой. Более того, сейчас находится на рассмотрении мой законопроект о переносе вступления в действие на 5 лет закона Яровой, прямо сейчас он находится в парламенте, и в ближайшее время… да, некоторое время назад, два заседания назад я выступил на заседании пленарном Совета Федерации и предложил, озвучил перекосы, которые были допущены уже в практике применения, я имею в виду случаи уничтожения Библии во Владивостоке, Священного писания, которое критиковала РПЦ, я имею в виду случай возбуждения дела по факту разговоров о духовно-философских аспектах йоги в Санкт-Петербурге.
А. Плющев
―
Ну, да.
А. Беляков
―
Я имею в виду дискуссию, которую ведет сегодня Минсвязи с операторами о невозможности, физической невозможности выполнения требований закона по хранению информации. И, к моему удивлению, меня поддержала Валентина Ивановна, спикер Верхней палаты, и предложила профильному комитету проанализировать соответственно правоприменительную практику и дать свои рекомендации. Мы договорились на конец марта.
Л. Бокова
―
Правда, он еще не вступил в силу...
А. Плющев
―
Да, спасибо большое, Антон Беляков, отпускаем. Спасибо, интересно было очень.
А. Беляков
―
Все доброго.
А. Плющев
―
Спасибо вам, да. И про митинги для меня, например, новость прозвучала, против закона Яровой.
И. Засурский
―
Знаешь, это изначально все было очень противно, и все было понятно. И все равно все сидели, на голубом глазу говорили, что…
А. Плющев
―
Давай прервемся, потом подключим еще пресс-секретаря ВКонтакте к нашему разговору, через 2 минуты продолжим.РЕКЛАМА
А. Плющев
―
Прежде чем продолжить, я должен ответить на один часто повторяющийся вопрос наших радиослушателей, они спрашивают, что такое кибербуллинг. Дорогие друзья, на сайте нашей радиостанции есть страница программы «Точка», найдите, пожалуйста, выпуск за 29 марта 2015 года. Мы специальную делали программу «Точка» про кибербуллинг – что это такое старались разъяснять, был и психолог, и человек из «Лаборатории Касперского», кстати. Важная шутка. Или у детей своих спросите, они вам расскажут.
И. Засурский
―
Можно я в двух словах скажу? Для тех, кто постарше, это фильм «Чучело», то же самое, но в интернете, когда из тебя делают посмешище, когда тебя унижают, когда тебе говорят гадости, и когда это делает несколько человек, тогда это особенно эффективно. Я считаю, что вот эта проблема самоубийства, возможно, и скорее всего, это часть проблемы кибербуллинга.
А. Плющев
―
Да, у нас здесь в студии – вот вы сейчас только что слышали Ивана Засурского, также здесь в студии член Общественной палаты Юлия Зимова и член Совета Федерации, сенатор Людмила Бокова. Обсуждаем мы соцсети, группы смерти, так назвали. Вот, кстати, из соцсетей к нам присоединяется Евгений Красников, пресс-секретарь ВКонтакте. Женя, добрый вечер.
Е. Красников
―
Да, добрый вечер.
А. Плющев
―
Ну, вот у меня есть такая смс, в которой следующее говорится: «Почему сенатор, - пишет мне Андрей Брудер, ну, мы сенатора только что одного отпустили, но другой у нас в студии, - побоялся назвать кошку кошкой? Ведь пропаганда суицида идет не во всей сети, а ВКонтакте, принадлежащей Усманову» - пишет он. Ну, я не знаю там насчет кошек кошками, но тем не менее, правда в том, что действительно основные претензии, как я понимаю, именно к сети ВКонтакте. Вот именно по этой, так сказать, статье. По другим там к Твиттеру, к Фейсбуку – что они там серверы не переносят, еще что-то там делают. А по этой статье конкретно – ВКонтакте. Что ты можешь сказать по этому поводу?
Е. Красников
―
Тут все очень просто, ВКонтакте – это фактически 90% всех пользователей Рунета, наши активные пользователи, поэтому очевидно, что на площадке, которая аккумулирует в себе настолько огромное количество человек по разным интересам, разных возрастов, такие вещи довольно просто рождаются, распространяются, как выяснилось, существуют. Хотя сама по себе проблема, которую мы сейчас обсуждаем, она для интернета как такового не нова.
Ю. Зимова
―
А делать-то вы что-то будете?
А. Плющев
―
Спрашивает Юлия Зимова, будете ли вы что-то делать?
Ю. Зимова
―
Кроме того, что у вас есть фонд «Твоя территория», с которым вы сотрудничаете.
Е. Красников
―
Ну, а что надо делать? Например, блокировать группы? Мы этим занимаемся конкретно.
Л. Бокова
―
Пришли бы на обсуждение в Общественную палату, там была масса предложений интересных.
Ю. Зимова
―
И все они, кстати, были к вам адресованы.
А. Плющев
―
А, кстати, вас звали, Женя?
Е. Красников
―
Да, нас звали на Общественную палату, мы решили пока не ходить.
А. Плющев
―
Почему?
Е. Красников
―
Ну, я тут за всех отдуваюсь, это консолидированная позиция, пока наша дирекция смотрит те предложения, которые есть и анализирует их…
Ю. Зимова
―
Был фонд «Твоя территория», ваш партнер.
Е. Красников
―
Да. В том числе они, я думаю, нам расскажут и покажут, как они считают, насколько были адекватные предложения.
А. Плющев
―
Женя, как ты считаешь, насколько это действительно серьезная проблема и серьезная угроза вот со своей стороны, с вашей стороны, со стороны соцсети?
Е. Красников
―
Ну, как я уже начал говорить, сама по себе проблема, она не появилась после заметки, после материала «Новой газеты» в мае прошлого года, да? И о ее существовании и мы знали, и в интернете (неразб.) всегда – ну, не всегда, но уже там зарождалось в 2000-х годах в ЖЖ, потом появился ВКонтакте, который перетянул свою аудиторию, соответственно, перетянул и вот такого рода – я даже не знаю, как это сказать…
И. Засурский
―
Самодеятельность.
Е. Красников
―
Ну, вообще, да. Как бы обсуждение самого факта, саму идею суицида, и, в частности, какие-то более детальные вещи, они перетекли, очевидно, хотя думаю, что вы слышали, пару недель назад было исследование о том, что, собственно, те внешние признаки этой игры, эти хэштеги, и определенные названия, которые даются группам, они там появились в Инстаграме, например. И очевидно, что это связано как раз с тем, что мы эту историю из-за того, что она была очень хорошо описана в СМИ, и были заданы конкретные какие-то паттерны типа хэштегов конкретных, типа конкретных слов, ее стало гораздо проще отлавливать в нашем мониторинге…
И. Засурский
―
И Инстаграм тоже вторая по популярности сеть в Рунете сейчас среди молодых людей точно.
Ю. Зимова
―
Слушайте, но должны быть специальные кнопки, наверное, по которым можно всю эту историю убирать. Вот человек взял нажал на кнопку для того чтобы заблокировали конкретную страницу.
Е. Красников
―
Вы не поверите, но такие кнопки есть, у нас каждый тип контента на сайте, будь то фотография, видео, запись текстовая, на каждый такой тип контента можно пожаловаться, можно отправить свою жалобу…
Ю. Зимова
―
Да, но там не ни деструктивного поведения, ни депрессивных суицидальных настроений.
Е. Красников
―
Там есть насилие, например. Если вы нажмете эту кнопку, то наши модераторы уже разберутся.
Л. Бокова
―
Я думаю, что вам как раз нужно посмотреть на 110-ю статью уголовного законодательства, и вот то, что там прописано – угрозы, пропаганда – квалифицирующие признаки, просто для себя аналогично создать вот на эту угрозу вызов, на этот вызов создать соответственно безопасную среду.
Ю. Зимова
―
Ну и, плюс, на слушаниях в палате были прямо конкретные предложения, и на первом собрании рабочей группы, и на втором. И еще очень важная история как раз с удалением из сети, там же тоже есть определенные кнопочки о том, что тебя больше вот эти люди никогда не увидят, не вспомнят и так далее. И помимо этого всего должна быть определенная реклама, то есть, если выскакивает поиск нужного тега, должна появляться реклама, допустим, телефона доверия, тех же самых сайтов, которые, скажем так, деромантизацией всей этой истории занимаются.
Е. Красников
―
Ну да, ровно так мы работаем с «Твоей территорией», во всех сообществах, которые были заблокированы по этим причинам, стоит гиперссылка на этот проект. Чем занимается этот проект, это единственный фактически в России проект психологической поддержки, который работает непосредственно в интернете, а не гонит на некую горячую линию или на телефон, что, соответственно, в условиях, когда речь идет о подростках, абсолютно не работает.
Ю. Зимова
―
Может быть, надо еще кого-то привлекать.
И. Засурский
―
Евгений, а у вас есть, может быть, какой-то research, вы видели на эту тему? Насколько масштабна вообще эта проблема, что она из себя представляет, сколько таких людей? Делали ли вы мониторинг, может быть, или ваш фонд партнерский, или кто-то еще? Я без подковырки спрашиваю, просто интересно.
Е. Красников
―
Вы спрашиваете о количестве таких сообществ?
И. Засурский
―
Количество сообществ и количество реальных случаев каких-то детских суицидов, связанных с использованием соцсети. Я понимаю, что это не очень выгодно для соцсети, такие, но мне на самом деле интересно сейчас, есть ли какая-то информация, может быть, со стороны, может быть, вы что-то видели или слышали? Необязательно какие-то гнусные обвинения бессмысленные про себя повторять.
Е. Красников
―
Я понимаю.
И. Засурский
―
Есть, встречали ли вы вообще такие исследования? Вот мой вопрос. И, в принципе, интересно, может быть, просто нужно их сделать? Может быть, не знаю, конкурс дипломов, курсовых в Санкт-Петербурге объявить среди, СПбГУ, еще кого-нибудь? Чтобы просто, хотя бы если не удается… поправь меня, если я не прав. Я нахожусь под полным впечатлением того, что эта тема абсолютно не исследована, никто ею на самом деле прицельно с точки зрения выяснения этих всех фактов не занимается. Есть люди, которые обеспокоены этим, есть люди, которые готовы писать законы об этом, это все полезно и правильно, наверное, но пока что никто точно ничего не знает. У вас такое же впечатление, Евгений?
Е. Красников
―
Ну, условно говоря, так оно все и есть, потому что все исследования, они проводятся на страницах газет, журналов и, в общем, в СМИ пока что.
А. Плющев
―
Мне кажется, и там не проводятся, Женя.
И. Засурский
―
Мне кажется, так тоже мемы в основном как-то.
Е. Красников
―
Ну, я думаю, что 99% от всех этих сообществ – это сообщества, которые направлены на привлечение на горячей теме какой-то свежей новой аудитории, которую там не успели заблокировать, а через месяц-полтора переименовались бы в группу по продаже товаров и услуг, и отлично начали бы монетизировать ту аудиторию, которую успели нагнать на…
И. Засурский
―
Спайсы для отчаянных подростков.
Е. Красников
―
С этим явлением мы тоже довольно успешно боремся. Кстати о статистике, мы не делимся, статистика наша внутренняя, есть Роскомнадзор, я (неразб.) ее раскрываю. Но для некого понимания, на каждое сообщество, которое пропагандирует суицид, и это доказано, это есть в экспертизе наших модераторов, специалистов Роспотребнадзора, Роскомнадзора, на каждое такое сообщество, которое блокируется по требованию госорганов наших регулирующих, приходится порядка 10-ти сообществ, которые найдены и заблокированы силами команды нашей.
Ю. Зимова
―
И, кстати, за это вам надо сказать отдельное спасибо, потому что…
А. Плющев
―
Давайте с благодарностями отпустим Евгения Красникова, пресс-секретаря ВКонтакте. Продолжим наше здесь обсуждение. Спасибо большое, Женя, что нашел время и возможности выйти к нам в программу.
Е. Красников
―
Вам спасибо.
А. Плющев
―
У нас еще есть несколько минут. Скажите, вот как и кто развеет мои сомнения насчет правоприменительной практики? Ну, мне достаточно странно всегда видеть то, что прицепляют интернет к каким-либо составам преступления, потому что, что до интернета, что после, состав преступления – ну, то же самое мошенничество, какая разница, чем оно совершено – с помощью кубиков, костей игральных, или с помощью банковской системы, или с помощью интернета? Я, может быть, что-то не понимаю? Причем тут интернет вообще?
И. Засурский
―
Интернет – это гораздо более секси, чем все остальное в жизни, потому что ты можешь в принципе создать – если ты пишешь закон про интернет, вот как предыдущие инверсии, вот эти все, Яровая, законы про детей, ты можешь одним росчерком пера создать ощущение, что ты что-то сделал.
А. Плющев
―
У меня, знаешь, такое впечатление, просто я всегда опасаюсь, и опять же опыт подсказывает, что каждый раз пугают интернетом и каждый раз используют те или иные аспекты нашей жизни, в данном случае, не дай бог, самоубийство, для того чтобы подкрутить немножечко интернет, как-то его поддушить.Я просто почитал отчет на сайте Общественной палаты о том, как они там обсуждали вот это дело, и среди прочего – то есть, представьте себе, обсуждение, все, и вдруг среди прочего всплывает игра, большая игра «Сломай систему» называется, которую там националисты, которые хотели разрушить все, которые хотели переворот государственный устроить – 2009 год – 8 лет назад! Айфоны только первые…
И. Засурский
―
Саша, можно я кое-что тебе скажу еще про интернет? Поддержу тебя, но все-таки немножко…
А. Плющев
―
Я не знаю, может у вас на сайте враги там окопались?..
И. Засурский
―
Саша, я хочу немножко смягчить твой тезис…
А. Плющев
―
Знаете кто? Елена Сутормина об этом говорила.
И. Засурский
―
Смотри, с одной стороны, ты говоришь: все эти вещи, вот они как бы бывают иногда очень какие-то такие, да, ты доказательства предъявить решил…
А. Плющев: 5
―
й или 6-й абзац, да.
И. Засурский
―
Это, может быть, разумно, то, что ты делаешь. Смысл не в этом. Смысл в том, что, на мой взгляд, понимаешь, интернет, он русскую действительность ломает. В чем этот слом происходит? У нас страна отчетности. У нас жизнь происходит жизнью, а отчетность отчетностью. Интернет – он в этом смысле наносит страшный удар по тому, как устроена наша жизнь, потому что наша жизнь не похожа на то, какой она должна быть по нашим законам, по нашим бумагам. И поэтому первый рефлекс – и опять-таки, я не хочу, чтобы это касалось того, что сейчас делает Людмила, вот коллеги с законопроектом. Пусть он будет, законопроект, ради бога. Я не об этом.
А. Плющев
―
Так.
И. Засурский
―
Интернет – понимаешь, там много есть странных вещей в нашей жизни, и в интернете они все оказались, видимо. И поэтому первый рефлекс системы был – просто все это спрятать.
Ю. Зимова
―
… мы не можем контролировать детей, давайте начнем с этого. Это самая большая проблема сейчас.
И. Засурский
―
Я согласен. Давайте. Но я имею в виду, никто не знает ни один research! Как можно что-то контролировать, если ты ничего не знаешь об этом? Как можно надеяться на то, что твои действия в хаотичной сложной системе…
А. Плющев
―
Но если отрубить, то ты точно можешь контролировать, понимаешь, вот в чем дело.
Л. Бокова
―
Если мы отрубим интернет, тогда у нас действительно будет просто мошенничество, а не фишинг.
И. Засурский
―
Просто буллинг, а не кибербуллинг.
Л. Бокова
―
Да. Просто буллинг, а не кибербуллинг. Просто действительно интернет – это уже наша реальность, в которой мы живем, и мне хотелось бы, чтобы в этой реальности действительно соблюдались те права, которыми нас наделяет наша реальность. Вот это самое главное на сегодняшний день. А там все остальное – какие законы, и какие права, и какими они будут, и как они будут работать – это уже другое. Но вот когда не соблюдается элементарное право, когда вот появляются люди, которые пытаются с помощью интернета, как быстрого доступного средства, преступить на права другого человека – это ненормально. Это нужно действительно обсуждать.
И. Засурский
―
Я согласен. Может, я все эти вещи говорю просто из-за своего личного взгляда. Мой личный взгляд очень простой. Вот я считаю, что наука, она должна, вот все темы, которые в контексте запрета обсуждаются, для меня это звучит как то, чем я должен заняться. Понимаешь, я имею в виду, вот например, хотят запретить что-то. Это значит, что нужно в этом разобраться и понять, действительно ли это нужно запретить.
Ю. Зимова
―
А я вам могу познакомить с соответствующими экспертами из института Сербского…
И. Засурский
―
Давайте, может быть, потому что я бы хотел объявить, честно говоря, конкурс исследований на эту тему среди студентов СПбГУ того же и, может быть, МГУ, может быть, еще каких-то университетов. Пусть дети, которые недавно, собственно, были школьниками, которые знают, где что можно узнать, пусть они напишут интересный research, пусть они расскажут, какие, может быть, есть другие игры, какие другие группы смерти. И тогда, может быть, мы сможем разбираться с этими вещами, может быть, у нас появится какая-то реальная экспертиза, потому что пока что это мир взрослых, который…
А. Плющев
―
Для этого мы должны попросить, в частности, Людмилу Бокову пролоббировать как-то отмену закона о пропаганде самоубийства или его просто…
И. Засурский
―
Ребята, давайте сделку: мы поддерживаем этот закон, вы отменяете тот.
Л. Бокова
―
Иван, я с вами соглашусь, у нас действительно на сегодняшний день элементарно нет исследований вообще, что делают дети в интернете, как они его используют. Меня, например, это возмущает.
И. Засурский
―
Там было исследование, психфак делал перед этими законами об интернете, оно было такое, что законы все равно не работают. То есть, исследования, мы все сходимся в этом, я готов в этом участвовать, потому что у меня куча детей, и меня все это невероятно беспокоит, меня абсолютно беспокоит, но я считаю, что мои дети, на самом деле я немножко спокойнее за них, потому что я их воспитываю в абсолютной свободе, они в этом смысле, я надеюсь, у них иммунитет будет.
Л. Бокова
―
Вы правильно делаете, нужно идти с ребенком рука об руку вместе, тогда действительно он будет в безопасности.
И. Засурский
―
Ты должен немножко бактерий попробовать, тогда у тебя будет иммунитет. А если не пробуешь бактерий, то получается... Но очень здорово, что у вас есть этот урок, Людмила, на самом деле.
Л. Бокова
―
Спасибо.
И. Засурский
―
Это очень круто, правда.
Ю. Зимова
―
И будет целая программа, про которую мы так и не рассказали за час эфира. Людмила Николаевна, расскажите.
И. Засурский
―
Вы успеете.
А. Плющев
―
У вас есть возможность, да.
Л. Бокова
―
Ну, действительно мы хотим, чтобы появилось наконец-то наше тематическое планирование, методические рекомендации по проведению этого урока, и мы даже договорились вот с институтом Сербского, что они нам действительно помогут создать хороший положительный контент, когда учитель может, независимо от того, учитель математики, учитель русского языка или учитель информатики, но он может вооружить детей информационной грамотностью, информационной безопасностью на любом уроке. Конечно, мы будем стремиться к этому, мы сейчас обсуждаем это тематическое планирование, для того чтобы уже в следующем году выйти не только с совершенными нормами закона, но и с хорошей активной профилактикой. Мы договорились об этом на площадке Общественной палаты, и я вас приглашаю…
И. Засурский
―
Пусть школьники тоже примут участие в конкурсе эссе, исследований, рефератов по этой теме. Давайте придумаем, где взять призовой фонд...
Ю. Зимова
―
Необязательно это делать, я вас уверяю.
И. Засурский
―
Почему? Они нам действительно расскажут, как это все на самом деле. Они же знают правду, а мы нет.
Ю. Зимова
―
Потому что есть дети, которые не знают о том, о чем мы их попросим узнать, и когда они туда залезут, они могут оттуда не вынырнуть. Поэтому не факт, что надо это делать.
Л. Бокова
―
Я тоже не сторонник того, чтобы там были идеи – давайте привлечем детей…
И. Засурский
―
Хорошо, студентами ограничимся. Студенты покрепче уже должны быть. Хотя со студентами тоже бывает суицид, причем, по самым идиотским причинам. У нас вот, например, на факультете в позапрошлом году девушка перед экзаменом из окна выбросилась из-за несчастной любви. Как, запретим несчастную любовь – 2 года условно...
А. Плющев
―
Нет, главное, что с использованием интернета или нет, это тоже важно. Несчастная любовь, она была с использованием?
И. Засурский
―
Давайте, если с интернетом, то отягчающее.
А. Плющев
―
Ну, да, кстати, это на самом деле…
Л. Бокова
―
Это правильно, кстати, одна из версий закона, который у нас обсуждается сегодня, не в 110-ю включать, а как раз сделать…
А. Плющев
―
Отдельную статью?
Л. Бокова
―
Нет, дополнить 63-ю статью.
А. Плющев
―
Отягчающее обстоятельство.
И. Засурский
―
Я надеюсь, слушатели нас простят, что мы шутим на такую тему. Ну, что делать нам?
А. Плющев
―
Да.
Ю. Зимова
―
Я тоже очень надеюсь.
А. Плющев
―
Нет, дело не в этом, а в том, что само по себе использование интернета как отягчающее обстоятельство – а почему не использование телефона или…
И. Засурский
―
Знаешь, все равно, мне вот хочется в конце еще раз сказать эту вещь, мне вот очень важно и хочется, чтобы проблема была решена. Наверное, этот законопроект – это важная часть этой проблемы, это решение, но должна быть какая-то еще часть, связанная, вот то что ВКонтакте делают со своим фондом, наверное, должны быть еще какие-то люди, которые это делают.
Л. Бокова
―
Да родители это должны делать. Идти вот с ребенком рука об руку и на любое какое-то восприятие, вот даже если мы элементарно представим – вот, Александр, представьте, если у нас с вами совместный ребенок. Мы видим, что он – я так гипотетически…
И. Засурский
―
Начал китов рисовать.
Л. Бокова
―
Да, начал что-то делать. У нас с вами возникло опасение, а вдруг он обозначил свое суицидальное поведение. Вот мы с вами что будем делать, куда мы обратимся?
И. Засурский
―
Вы будете на кухне сидеть, пить водку и курить мрачно.
Л. Бокова
―
А мы должны знать с вами, куда можно обратиться.
А. Плющев
―
Я вот точно не доверил обратиться куда-то, прежде всего. Опять же, исходя из опыта пребывания в нашем социуме, ну, я бы, конечно, разобрался с ребенком скорее.
Л. Бокова
―
Правильно, мы бы с вами сели поговорили откровенно. Вот хотелось бы, чтобы вот такое решение принимала каждая семья.
А. Плющев
―
Ну, да, это…
Ю. Зимова
―
А если все-таки они решат обратиться к специалисту, то мы можем подсказать, к каким.
И. Засурский
―
А вообще, детей доводить не надо до этого состояния.
А. Плющев
―
В конце концов, там, психологи, я не знаю.
Ю. Зимова
―
А, между прочим, все дети были из благополучных семей, так к сведению.
И. Засурский
―
Да?
Ю. Зимова
―
Да.
И. Засурский
―
Ну, может быть, именно из-за этого, их что-то очень расстроило…
А. Плющев
―
Конечно, когда у тебя вместо «Боярышника» есть интернет, то все гораздо более утонченно получается, безусловно. Само собой.Спасибо большое, благодарю наших сегодняшних экспертов. Возможно, не все сумели высказать все, что у них было, но мы можем продолжить это. Эту тему вы же не будете оставлять ни в Общественной палате, ни у вас в Сенате? Я уж не говорю, Иван с его research, само собой. Иван Засурский, которого я только что упомянул, заведующий кафедрой Новых медиа и теорий коммуникации факультета журналистики МГУ; Людмила Бокова, член Совета Федерации; также Юлия Зимова, член Общественной палаты. Большое спасибо, что пришли на «Точку», приходите еще. Счастливо!