Государство и интернет - Герман Клименко - Точка - 2016-11-27
А. Плющев
―
Московское время 21 час 4 минуты, добрый вечер. Вас приветствует Александр Плющев, управляющий партнер компании Notamedia Сергей Оселедько тоже здесь.
С. Оселедько
―
Добрый вечер.
А. Плющев
―
Также мы приветствуем Германа Клименко, советника президента по высоким технологиям. Добрый вечер.
Г. Клименко
―
Добрый вечер.
А. Плющев
―
Герман был здесь год назад, чуть меньше года назад, в январе прошлого года, когда был назначен на эту должность, еще промежуточно мы так мельком, можно сказать, встречались на питерском Экономическом форуме, и там был у нас небольшой диалог тоже.И сегодня я просто решил продолжить весь этот разговор, поскольку можно некоторые итоги подвести, можно, там, я не знаю, поговорить о том, что получилось, что не получилось. Те же самые проблемы, новые возникли за этот год – в общем, я призываю наших слушателей присоединяться к нашей беседе - +7-985-970-45-45, это номер для ваших смс, Твиттер-аккаунт @vyzvon, веб-форма на нашем сайте и на странице «Эхо Москвы» в Фейсбуке, так же ведется видеовещание вместе с сетевизором, который на сайте «Эхо Москвы» вещает. В общем, куча средств для вас и связи, и для того чтобы с нами законтактироваться.
Я бы хотел начать вот с какого вопроса. После назначения в Администрацию президента как-то заговорили, что, в общем, и советник президента по высоким технологиям как-то остался не то чтобы не при делах, но считалось, что это была какая-то такая сфера влияния Володина. А он, поскольку переместился в Госдуму, теперь и судьба советника президента по высоким технологиям неясна. Что тебе известно по этому поводу, как ты себя там чувствуешь?
Г. Клименко
―
Честно – ничего. Я думаю, что есть такая путаница, которая началась с нашей январской встречи с тобой…
А. Плющев
―
Я виноват.
Г. Клименко
―
Нет-нет, Саша, ты же понимаешь, это происходило буквально до марта месяца, до апреля, то есть, весь интернет пребывал в таком возбужденном состоянии по поводу моего назначения, и как-то все это было достаточно шумно, энергично, то есть, никак никто не мог понять, вообще, чем я занимаюсь, да? Занимаюсь я… я не только советник президента, я еще и председатель совета Института развития интернета, и мое назначение состояло всего-навсего в одной парадигме, это форма интернет-экономика, где мы предложили там много разных идей по развитию российского интернета и его интеграции с экономикой.И для реализации именно этих задач, и только этих задач, мне было предложено – кому-то, точнее, из нас, либо мне, либо Аркадию Воложу, либо Наташе Касперской и всех, кто присутствовал, вообще, там был глобальный вопрос: кто-то из вас должен прийти и в админке это все толкать. Вот чем я и занимаюсь на самом деле.
То есть, поэтому, сейчас все изменения, насколько я понимаю, связаны, это выборная история, а ко мне они, в общем-то, отношения мало имеют, у меня нормальные отношения рабочие и со сменщиком Вячеслава Викторовича, Сергеем Владиленовичем. Более того, я когда-то работал в атомной энергетике исторически – ну, много где был, у меня не все в Википедии написано. Правда, это было до него, но тем не менее, у меня прекрасные отношения – то есть, рабочие нормальные отношения со всеми сторонами вопроса, с Государственной Думой, я вообще очень доволен, что Вячеслав Викторович пришел в Думу, это значит, что с многострадальными законами, которые нужны именно для нашей индустрии, будет, по крайней мере – я не уверен, что будет легче…
А. Плющев
―
Я, неровен час, просто подумал, что с многострадальными законами типа, там, закона Яровой, будет покончено, - ты скажешь…
Г. Клименко
―
Ой, ой… Нет, ну, во-первых, понимаешь, я так в интернете отвечал за все, и публично продолжаю отвечать за все, даже если буду открещиваться, что я здесь ни при чем, я все время вынужден вступать в дискуссию, но на самом деле круг моих интересов даже вот если так поинтересоваться моей биографией, он все-таки находится больше в таком несчастном экономическом разрезе – экономика у нас немножечко в загоне, знаешь, такой термин: телевизор победил холодильник.Вот я в основном за холодильник как-то беспокоюсь, меня интересует, какие у него там зарядки, как у него с охлаждающей жидкостью, чтобы там побольше колбасы было, черной икры, водки, например, я не знаю, ну, как-то вот эта часть. А вот телевизор меня на самом деле не очень манит, и поэтому я в части твоего вопроса могу ответить: у меня со всеми очень хорошие отношения, и все что работает на наш интернет – ну, наш – это Яндекс, Рамблер, Mail, и вот все наши СМИ, которые именно не в понимании СМИ как СМИ, мне совершенно все равно, что вещают СМИ, важно, что они как бы входят в епархию интернета как такового, о котором надо заботиться, и меня интересует только это.
А. Плющев
―
Как бы расставил такие вешки нам Герман Клименко.
Г. Клименко
―
Нет, я могу поговорить даже про балет, я просто пытаюсь, чтобы от меня не ожидалось каких-то вот в одной части революционных историй, а вот в этой части..
С. Оселедько
―
Нет, отличный заход, я считаю. Пришел толкать экономику. Тогда, собственно, вопрос: насколько рублей удалось толкнуть за год?
Г. Клименко
―
Я понимаю, что я попал как-то в историю с популизмом, то есть, я в этом стиле и вы в этом стиле задаете вопросы. Мне кажется, что самое главное, что мы за этот год сформировали некоторое отношение к нам как к отрасли. Ну, по большому счету, надо вспомнить, веб-мастер что за профессия, дизайнер что за профессия. Ну, программисты – да, они существуют. Мне кажется, что нам удалось добиться, первое, это то, что к нам стали относиться с уважением. Второе, чего мы не добились, сразу скажу, ну, например, упомянутый Сашей закон Яровой, это пример того, когда закон, который касался нас напрямую, прошел мимо комитета информации по СМИ и мимо Института развития интернета. То есть, наша основная задача, чтобы законопроекты, которые касаются нас напрямую, проходили через нас. Где-то получается, где-то нет.
С. Оселедько
―
А какие-то законопроекты, которые касаются нас напрямую, они внесены в настоящий момент? Потому что я помню, год назад мы говорили про четыре, по-моему, если мне память не изменяет, дорожных карты…
Г. Клименко
―
Вообще их 8.
С. Оселедько
―
Интернет плюс медицина, интернет плюс транспорт…
Г. Клименко
―
Да. Да.
С. Оселедько
―
Есть какие-то изменения, которые нас ожидают вот уже за поворотом?
Г. Клименко
―
За поворотом выглядит следующим образом история. На самом деле, нам нужна помощь только там, где есть лицензирование. Серьезная помощь нашей индустрии нужна в одном месте. То есть, там, где ее нет – например, не лицензировались таксисты, Яндекс пришел – я ему не нужен, Яндексу, совершенно, никто – ты ему не нужен, Саша – ему никто не нужен. Он пришел все сделал.Есть отрасли, где, создается заслон. Давайте озвучим эти негодяйские отрасли, которые нас не пускают – медицина, образование, строительство. Ну, глобально, да? В сельском хозяйстве делай что хочешь – ГМО, эксперименты в ветеринарии – ну, животных не жалко. Есть три отрасли, с которыми… ну, наверняка приходят к вам в эфир люди, которые зоозащитники, страдают за всех, это отдельная тема. И вот по всем этим историям мы пытаемся какие-то нащупать моменты, с которыми можно сотрудничать.
На этот год мы поставили себе задачу по медицине, я считаю, что мы совершили… я тоже должен как-то – то есть, мы совершили подвиг, то есть, мы сделали то, что никто не делал 19 лет. В течение 19-ти лет закон о телемедицине будировался в разных его исполнениях, и нам удалось его в Думу сдать. Мы же его сдали в Думу, и тем самым совершили, заставили Минздрав серьезно пошевелиться. Вот прямо серьезно-серьезно. Там на самом деле есть еще два закона, мы ждем и мы почти пришли к соглашению, то есть, мы как бы пинаем, им пришлось торопиться, поэтому на весенней сессии у Минздрава есть свой закон. Я думаю, что скорее всего мы пойдем по пути Минздрава, просто мы, условно говоря, их только торопили, потому что в конечном итоге это же наша задача, чтобы в законе о здравоохранении просто появился термин «телемедицина». Было еще два закона, которые…
С. Оселедько
―
… закон о телемедицине?
Г. Клименко
―
О телемедицине – это прекрасная история была. Был Яндекс со своей позицией, был ФРИИ со свое позицией, был ИРИ со своей позицией, была Людмила Бокова со своей позицией. Я думаю, что было вариантов 8, вот реально 8 вариантов. Я склонен – почему я говорю «подвиг», когда мы собирались все вместе, это было очень смешно, но мне как-то удалось – знаете, такая детская игрушка, когда стучишь, когда что-то выскакивает, то есть, одно забил, второе забил – вылезает… Нам удалось договориться до единой позиции. На самом деле это основной главный секрет, который, вот я понял, чем государство отличается от бизнеса, интересно, да? В бизнесе достаточно получить 51% голосов и делай все что хочешь. А в государстве – если ты хочешь что-то правильно сделать, ты должен договориться со всеми. Если ты оставляешь хоть одного живого врага, то, к сожалению, ты ничего не сделаешь. Поэтому когда мы смогли договориться – ну, а это достигается, скажем, либо упрощением любого законопроекта, либо уменьшением предлагаемых терминов.На самом деле тот закон, который мы предлагаем, он состоит на самом деле, простите, из двух строчек. Первая строчка – это в закон о здравоохранении добавляется термин «телемедицина», просто сам термин, больше ничего. То есть, мы решили – и это оказалась правильная стратегия – что дальше под каждую отрасль Минздрав сам будет писать. И вторая часть, что отношения врач-пациент – я сформулирую – не как юридическая история, а врач-пациент – это не ересь, то есть, врач-пациент – это возможная история, ну, потому что в грядущей персональной медицине как-то бегать от этого глупо, и в общем Минздрав пошел нам навстречу.
А вот уровень глубины врач-пациент, что он может сделать? Может ли он менять диагноз, может ли он менять назначение лечения? Там на самом деле проблем бесконечное количество, мы решили в эту историю не углубляться, потому что для многих инвесторов достаточно было понимания того, что закон будет принят. И, в общем, шевеление же началось, Яндекс куда-то инвестирует, есть у нас прекрасные разработки по геному, ребята делают, «Генотек» называется компания. То есть, много идет работы в этом направлении. Мы единственное, что оставили за бортом, мне это очень обидно, но это пришлось принять мужественное решение, мы оставили мою любимую тему «уберизация» врачей, и отложили дистанционную торговлю лекарствами. Потому что нельзя хотеть всего, то есть, если у тебя есть цель…
А. Плющев
―
Хотеть-то можно.
Г. Клименко
―
Да, можно хотеть все что угодно, но мы как-то сконцентрировались на законе и не давали никому никуда убегать. Я надеюсь, что как только на весенней сессии будет принят закон о телемедицине, мы на самом деле работаем и по лекарствам, и по уберизации врачей, но мы пока даже не будируем тему, мы хотим, чтобы в информационном поле оставалась только одна тема – чтобы нельзя было никуда убежать, никуда свалить…
С. Оселедько
―
Главное достижение за год – это закон о телемедицине?
Г. Клименко
―
Я считаю, что это вот, не то чтобы на пенсию можно будет по весне уйти, да? Я еще как-то допускаю, что и весной не будет вопрос решен, то есть, главное, что он вошел в фазу решенного. На самом деле самая большая проблема в этих историях – внести закон, чтобы он появился. Потому что когда он появился, уже дальше какое-то концевое решение, оно точно будет, и я надеюсь, что нам еще очень поможет выборный цикл. Почему? Потому что в Минздраве – ну, во-первых, обвинят в сокращении финансирования, и вообще это такая медицина, достаточно электоральная история, а телемедицина теоретически может привнести в народ улучшение качества.Есть же плюсы, они очевидны, по-моему, всем, да? Это попадание сервиса высококлассных врачей в регионы, вот которого сейчас просто физически нет. Поэтому, я думаю, что шансы очень высоки, Леонид Левин вроде на нашей стороне, я думаю, Вячеслав Викторович, мы с ним разговаривали, тоже на нашей стороне. Ну, осталось только договориться с медиками. Знаете, как? Мы со всеми договорились, теперь осталось прийти к медикам – только с невестой договориться осталось.
А. Плющев
―
Но с их стороны что будет, что ожидается? Потому что, вот если бы начали спрашивать таксистов в свое время, думаю, они были бы против Uber и всего прочего.
Г. Клименко
―
Можно я приведу хороший пример, который я недавно узнал, не то что недавно – это первый раз они могли бы это пропустить, честно говоря, точно так же, как чиновники пропустили ресурс Госзакупки. На самом деле есть второй пласт, который сейчас идет, который Минсвязи не может протолкнуть уже года 2, он называется Госпродажи. Потому что все уже познакомились с Госзакупками и больше не хотят, что логично, да? Поэтому, я тебе говорю, таксисты бы прошли первый раз, вот второй раз уже бы не прошли. Собственно говоря, что сейчас и происходит на других историях, связанных, там, с большегрузными транспортами, людям это не очень нравится, но не всегда.
А. Плющев
―
Это, по-моему, совсем другая история.
Г. Клименко
―
Там другая история, но я сейчас про таксистов договорю. Ты немножко неправ. Если бы спрашивали – таксисты же тоже поменялись. Появился огромный пласт людей, которые получили работу, было 6 тысяч таксистов в Москве, стало 60 тысяч. Это легально зарабатывающие люди.
А. Плющев
―
Появилось 90% новых.
Г. Клименко
―
Новых, да, которые получили рабочие места. Мне кажется, это очень хороший показатель.
А. Плющев
―
Но врачей-то не появится новых 90%, вот в чем проблема.
Г. Клименко
―
Я считаю, я так активно копаю все равно, общаюсь с очень многими врачами. Во-первых, хорошие врачи получат возможность дополнительного хорошего заработка. Ну, помимо всего прочего, давайте скажем честно, да? Это же важная история. То же самое, как хорошие таксисты получили возможность хорошо зарабатывать. Помните, первое появление Яндекс.Такси, когда оно только появилось, как таксисты могли зарабатывать по 150 тысяч рублей, по 200 – совершенно сумасшедшие…
А. Плющев
―
Я об этом и говорю.
Г. Клименко
―
Дальше пошло какое-то выравнивание. Остались какие-то хорошие таксисты, остались какие-то не очень хорошие таксисты, но мне кажется, смысл уберизации, если мы говорим о ней, это исключительно повышение эффективности, что очень важно. И когда мы говорим о том, что наши врачи – 7 минут на пациента, мы всегда должны четко понимать, что это за пациент, а где он – может быть, может другой врач поговорить, да? Более того, мы плохо себе представляем, у нас и раньше таксисты тоже как-то ездили, но мы ни малейшего преставления не имели, как они ездят, я думаю, что сейчас сравнить количество перевозок, которые осуществляют современные таксисты, там, в день 20-30 поездок, с теми, которые были раньше – 3-5, ну, как сравнивать?И про врачей еще добавлю. Помнишь забастовку, когда вышли 5 тысяч врачей? Откуда-то же они взялись. Вот которые выходили в Москве, когда сокращение больниц было, были же? То есть, проблема же еще в том, что есть понятие недозагрузка, да? То есть, неэффективное управление приводит к тому, что, например, средняя стоимость вызова врача, ну, 2 тысячи рублей. Вот если мы посмотрим все наши сервисы вызовы, но при этом врач получает на руки 500. Вот эти полторы тысячи рублей – это не живопырство, там, компаний медицинских, не живопырство лечебно-профилактических учреждений – это себестоимость.
В каждом таксопарке в свое время было 50-100 машин, а у каждого ЛПУ на выезд врачей – 1-2, вот они накладываются цены, поэтому здесь, там большой пласт работы.
А. Плющев
―
Смотри, в прошлом эфире ты все укорял меня, что я тащу тебя в политику, а ты хочешь про экономику.
Г. Клименко
―
А в прошлом эфире я так же тоже говорил, да?
А. Плющев
―
Вот ты прямо с этого…
Г. Клименко
―
Прямо так же? Главное – стабильно.
А. Плющев
―
Начали мы про закон о блогерах и так далее. Я, кстати, должен признать, что ты был прав год назад, что закон о блогерах – совершенно нерабочий вообще.
Г. Клименко
―
Нет, я так не говорил. Я говорил о том, что ни одна рыбка не пострадает.
А. Плющев
―
Да, никого по нему не привлекли.
Г. Клименко
―
Мне кажется, блогеры сознательные.
А. Плющев
―
Не знаю, не знаю. Там просто привлекают по другим, гораздо более эффективным, мне кажется, законам.
Г. Клименко
―
Не без этого.
А. Плющев
―
Типа 282 статьи, да. Но с другой стороны, в течение года я наблюдал, вот в отличие от моего эфира ты активно людям комментировал – может, махнул рукой, я не знаю – активно комментировал, там, и ту же самую 282, и вот недавнее, там, блогер Соколовский этот в Екатеринбурге – покемонов ловил.
Г. Клименко
―
Я не комментировал эту историю.
А. Плющев
―
Как не комментировал? Перестань.
Г. Клименко
―
По-моему, не комментировал.
А. Плющев
―
Да?
Г. Клименко
―
Нет-нет, вряд ли. Я по 282 всегда говорю о том, что, если честно, у меня же есть третье, не законченное юридическое образование, и если я еще что-то про законы Яровой понимаю, про это я комментировал, это правда. А потом были какие-то истории – ну, в общем, я бы не сказал, что я прямо про эту часть как-то куда-то лез. Там же смесь – и покемонов ловил, и в церкви ловил – ты знаешь, все сразу – еще и РПЦ, еще и… Саша, избавь меня от этой истории. Насчет активно – я бы не сказал. Может быть, что-то сдавленно вырвалось, потому что, знаешь, когда вот там… к счастью, журналисты, когда я иногда хулиганю, я просто говорю все что я думаю на самом деле по поводу темы – нельзя же это публиковать, это некрасиво будет.
А. Плющев
―
Хорошо тогда то, что ты более охотно уж точно комментируешь, это импортозамещение софта.
Г. Клименко
―
Да, это тема хорошая, да.
А. Плющев
―
Год с момента принятия постановления, было такое замещение софта, недавно исполнился.
Г. Клименко
―
Там все сложнее. Но можно сказать, и в этой части…
А. Плющев
―
Я поверхностно говорю.
Г. Клименко
―
Ничего страшного, да.
А. Плющев
―
Значит, там как-то получается довольно противоречиво. С одной стороны, новые ведомства есть, которые заменили софт, меняют. Насколько я вот сегодня почитал, примерно четверть что ли, 17 из 52-х ведомственных компаний с государственным участием поменяли, там даже Яндекс, который негосударственный, перешел, Яндекс.Почта перешла с Oracle на какой-то отечественный.
Г. Клименко
―
На PostgreSQL. Он такой…
А. Плющев
―
Это с одной стороны. С другой стороны, вдруг Песков там некоторое время назад – мы с тобой переписывались по этому поводу в интернете, говорит, что полного импортозамещения вообще никто и не планировал, вы успокойтесь там и все такое.
Г. Клименко
―
Я прокомментирую.
А. Плющев
―
Давай.
Г. Клименко
―
Смысл истории в том, что процесс – телега поехала, и когда коллеги с той стороны спрашивают, я всегда говорю: коллеги, вы так постарались с Крымом, с разделегированием доменов, что просто выбора не оставили, вы даже не оставили средства защиты у тех, кто против импортозамещения, да? Но мы помним, как у нас была эпоха антиалкогольной кампании. Вот я до сих пор помню это постановление, я тогда был молодой и употребляющий хорошо, там было: пить меньше крепкого и больше легкого, если помним, да?
С. Оселедько: В 80
―
е?
Г. Клименко
―
Да. А закончилось все сухим законом, потому что мы всегда стремимся улучшить и углубить и отчитаться побыстрее. И реакция, о которой мы сейчас с тобой рассуждаем, Саша, была на то, что появились головы, которые говорят: а вот мы с завтрашнего дня снесем все, вот все снесем и поставим наше. Ну, вот по большому счету. Но мы точно знаем про импортозамещение софта всего одну вещь, точнее, даже три, я бы сказал.Первая – есть масса продуктов, которые замещаются легко. То есть, например, бухгалтерские продукты – огромный пласт, CRM, компании – 100-200-500-1000 человек, это вообще не вопрос, даже не обсуждаем, это действительно, я даже не вижу смысла здесь дискутировать.
Вторая часть – это средняя компания с большим производственным циклом, где действительно от автоматизации много зависит. Там уже начинаются нюансы: а можно ли Oracle заменить на, там, на PostgreSQL; можно ли отказаться от зарубежных CRM, которые внедрились, и внедрить 1С. Там спорный вопрос. Они требуют длительного времени – год, два. А есть вопрос, связанный, ну, например, можно ли в компании, где работает, условно, под миллион человек, государственной, заменить SAP? Я уверен, что даже 1С за это не возьмется. Но если мы займемся шапкозакидательством и попыткой быстро, там, типа, а давайте срочно менять, да? Мы окажемся…
А. Плющев
―
Знаешь, а ты тогда сказал в этом интервью, там классный момент был, и я предрек этой фразе долгую жизнь, и она была долгой – я угадал. Ты сказал: если разрешат расстреливать, за 2-3 года управимся.
Г. Клименко
―
Да, но управимся в чем? Ну, давай так, не делай только из меня… вот нигде нет, вот до сих пор, по-моему, в Америке покупают программистов Фортрана, ну, мы же все-таки специалисты своего дела, да? Есть стоимость у любой истории, ну, например, более того, за год, за два – дайте мне право расстреливать, мы действительно сделаем, да, и заменим в РЖД, заменим в таможне – где угодно заменим, не вопрос. А вопрос – зачем? Зачем тратить 2 миллиарда долларов, если можно – вот старые мои американские айбиэмовские, они еще до сих пор даже живы, где идет работа на старых языках…
А. Плющев
―
Ты их в прошлый раз тоже вспоминал, да.
Г. Клименко
―
Да. И здесь есть вещи, которые вот, собственно говоря, разум надо включать, проблема заключается в том, что когда у нас появляются шапкозакидательские настроения, всем становится страшно. И все время, когда идет профессиональный язык, ну, например, извини, я отойду к закону Яровой, да? Ты меня все время хочешь опустить в дискуссию, которую перевел директор МегаФона, который заявил, что цена на связь вырастет в 3 раза, тем самым переведя скучное обсуждение закона между ФСБ и депутатами в пленарное заседание всей страны, такое попсовое, да?
А. Плющев
―
Да.
Г. Клименко
―
А так же, когда ты мне говоришь, есть какие-то простые вещи, понятно, что есть стоимость любого импортозамещения, что очень важно, да? И до тех пор, пока она не превышает, это же не вопрос, там, само-чего-то, да? А вопрос просто функционирования, ну, если в РЖД нельзя заменить SAP на 1С. Ну, нельзя. Значит, надо оставлять. И двигаться в этом направлении, брать Нуралиева 1С, брать Галактику, у нас есть какие-то разработки, и говорить: в сможете через год-два-три это сделать? Они тебе говорят: да, сможем, но нам нужно 10 миллиардов. Ну, например. Или 20. Мы говорим: вы что – больные люди? Нет – значит нет, и все.Здравый смысл, и про это реплика-то и была.
А. Плющев
―
Но я опять же думаю, что далеко не все…
Г. Клименко
―
Грань нельзя провести.
А. Плющев
―
Есть РОСНАНО, есть…
Г. Клименко
―
РОСНАНО…
А. Плющев
―
Там что, невозможно что-то заменить такое? Ну, РЖД – я понимаю, там должен быть специальный софт. В РОСНАНО невозможно заменить на?..
Г. Клименко
―
Я тебе приведу пример. На комиссию вызывал Игорь Олегович Щеголев - я советник, он помощник, он ведет рабочие группы по вот этим нашим восьми дорожным картам, мы вызывали Росреестр, которые позволили себе закупить виндов на 37 миллионов рублей. Пришел замдиректора Росреестра и объяснил по цифрам – у них эти программы импортозамещения, как раз он рассказывал о том, что все заменить сразу нельзя. Ну, просто есть время, то есть, есть планы…
А. Плющев
―
Я тебе про РОСНАНО, а ты мне про Росреестр.
Г. Клименко
―
Я тебе объясняю – я про РОСНАНО просто ничего не знаю. Я тебе привожу пример. Мы выдергивали несколько крупных банков, и в каждом конкретном случае, если предварительно не считать людей мерзавцами кончеными, которые просто врут постоянно, но с другой стороны, люди приходят взрослые, у них есть папочки, таблички, картинки, и они говорят: мы 3 года снижаем объем закупок импортного софта и 3 года пересаживаемся на реестроразработчика отечественного ПО. Более того, реестроразработчик отечественного ПО, он только-только начал заполняться по уму, потому что мы его приняли 2 года назад, и заполнять его начали год назад, там сейчас 2 тысячи программных продуктов. Правильно, импортозамещение, мы берем то что есть и вкладываем, поэтому мне кажется, что заместить без расстрелов за год, за два – это очень тяжело. Федеральная служба судебных приставов меняла у себя софт – у нас же была история какая, 2299, когда Владимир Владимирович был премьером, было постановление – 5 лет нам дали, то есть они кончились, эти 5 лет, в 2015 году.
А. Плющев
―
Да.
Г. Клименко
―
И только ФСПП вышел, менял 5 лет. По-моему, 25 тысяч рабочих мест. То есть, это не простая задача. То есть то, что создавалось, условно говоря, десятилетиями, меняется тяжело. И основная проблема дискуссионно всегда идет, это в том, что как бы не перейти в шапкозакидательство именно в плане: а давайте все быстренько за год поменяем, и вот как-то так.
А. Плющев
―
Давай по персональным данным поговорим.
Г. Клименко
―
Ты хочешь про LinkedIn?..
А. Плющев
―
А как не поговорить про LinkedIn? Это самый громкий случай блокировки Роскомнадзора.
Г. Клименко
―
Поговорим.
А. Плющев
―
.. о персональных данных, правда?
Г. Клименко
―
Поговорим.
А. Плющев
―
Но я видел твои комментарии, я думаю, что и многие слушатели наши видели, и в которых ты говорил, что, в общем, и закон-то не плохо бы как-то привести в порядок, насколько я понимаю.
Г. Клименко
―
Во-первых, не существует догм в законах, они все определяются практикой – деловая практика, деловой оборот, деловые обычаи. Насколько я понимаю, у нас с персональными данными вот вообще за последние 3-5 лет вопрос кибербезопасности вот разных этих историй утечек данных, он уже превратился в какой-то фетиш, да, это действительно серьезная проблема, и если он выносится и на американские выборы, какие-то вскрытия ВАДА – все это уже становится каким-то, уже не смешной историей достаточно, не какой-то мелкой.С LinkedIn история в том – фотография, фамилия, имя, отчество является персональными данными или нет? Это вопрос наработки практики юридической, да? Роскомнадзор считает, что да. LinkedIn считает, что нет. Судебный процесс идет. Ну, что здесь можно сказать?
Если тебя интересует мое мнение, оно давно тебе известно, оно никуда не девалось. Я считаю, что рано или поздно виртуальные границы будут построены. Какие они будут – будут ли они такие же как китайский вариант, будут ли они легче, будут ли они какие-то другие еще – это неизбежно. Слишком много данных уходит, по сути является промышленным шпионажем.
А. Плющев
―
Ну, я не очень себе представляю насчет LinkedIn, какие там данные могут являться промышленным шпионажем?
Г. Клименко
―
Давай так – закон есть закон. Вот я когда Google прижимал к стеночке, они всегда говорили вежливо: Гера, это же ваши законы, вот если вы их будете настойчиво требовать – вот, пойми правильно, во давай сейчас немножечко перевернемся, вот все что происходило в отношениях нашего государства с зарубежными компаниями, напоминало, вот в Китае мы так – 105-е китайское предупреждение, есть же история их возникновения, да? Мне кажется, что в какой-то момент государство должно либо перестать принимать законы, либо добиваться их исполнения.
А. Плющев
―
Нет, это безусловно, просто этот закон, о котором идет речь, он очевидно вредит людям, ради которых он формально принят.
Г. Клименко
―
А людям вредит блокировка rutracker. Людям вредит запрет на торговлю наркотиками.
А. Плющев
―
Подожди секунду…
Г. Клименко
―
Ну, прости меня, пожалуйста, давай определимся.
А. Плющев
―
Секунду. Сейчас вот ты передергиваешь.
Г. Клименко
―
Чуть-чуть, да, конечно, а как ты хотел? Чего ты от меня хочешь?
А. Плющев
―
Потому что одно дело – охрана персональных данных, да, и когда человек боится, что у него их там своруют. Другое дело, когда человек их отдает совершенно добровольно, абсолютно, ставя галки соответствующие везде. И когда как раз он хочет, чтобы эти данные распространились. Он использует этот сервис для того, чтобы найти работу или контакты, или еще что-то и тому подобное. А что делает государство? Оно мешает ему искать работу, оно мешает ему искать контакты, и оно эти персональные данные, которые он отдал, оно абсолютно никак не охраняет, кроме того, что закрыть LinkedIn и все.
Г. Клименко
―
Смотри, тут…
А. Плющев
―
Давай я еще…
Г. Клименко
―
Да, да, ну, конечно, это же твоя передача, твой эфир.
А. Плющев
―
Я напомню, что у нас Герман Клименко, советник президента по высоким технологиям, мы с Сергеем Оселедько.Ваши вопросы +7-985-970-45-45, или Твиттер-аккаунт @vyzvon. Мы через 2 минуты вернемся.
РЕКЛАМА
А. Плющев
―
Продолжаем мы программу «Точка» с Германом Клименко, и речь у нас шла об охране персональных данных. То есть, я понимаю, что если бы действительно закон о чем-то заботился. Тут на минувшей неделе ко мне обратилась моя знакомая, которая в банковской сфере работает, сейчас ищет работу как раз, она как-то очень далека…
Г. Клименко
―
Главное чтобы она не в банковском секторе искала там.
А. Плющев
―
… от политики, от всего такого, и такая: Саша, а как обойти блокировки? – спрашивает она меня. Ее коснулось, она говорит: да, через LinkedIn ищу работу. Ну, вот, так закон работает на наших граждан. Вот какой я могу сделать вывод, только и всего.
С. Оселедько
―
Причем, мобильное-то приложение LinkedIn работает нормально.
А. Плющев
―
Пока.
С. Оселедько
―
А, пока.
Г. Клименко
―
Вот, Саша, давай я так отвечу, как я на самом деле думаю.
А. Плющев
―
То есть, до этого ты отвечал?..
Г. Клименко
―
Нет, но я пытаюсь, ну, ты сейчас… в полемику.
А. Плющев
―
Так.
Г. Клименко
―
С одной стороны, ты прав, человек имеет право. С другой стороны, на все или нет? Вот если мы сейчас с тобой заключим договор, вот есть же у нас микрофинансовые организации, которые подписывают, или государство разрешает им подписывать договора со штрафом 2% в день. Вот как ты считаешь, не нужно ли это ограничить?
А. Плющев
―
Нужно, конечно.
Г. Клименко
―
Молодец. Ты согласен с тем, что есть вещи, которые надо как-то все-таки ограничивать, да? Например, в Гражданском кодексе мы не можем с тобой заключить договор, по которому, если ты не выполнишь договор, ты согласен с тем, что я отрублю тебе руку, например.
А. Плющев
―
Или поступлю к тебе в рабство.
Г. Клименко
―
Да. Соответственно, для таких пограничных историй, история с персональными данными мне очень интересна, потому что она действительно имеет большой смысл и для медицины. Там гораздо больше проблема в медицине, чем я вижу в LinkedIn. Я могу сейчас на тему передачи данных – вот если ты слышал историю, сейчас буквально, что не выдает личные карточки, или как они?.. То есть, там действительно большой пласт проблем с передачей данных между учреждениями, как раз связанных с этим законом. Амбулаторные карты не выдают, или как-то выдают криво, да?Эти истории должны решаться единственно возможным способом – в суде. Никаких других способов, я считаю, здесь нет. И мне вообще очень нравится история, которая происходит сейчас. Вот я общаюсь с Роскомнадзором и с товарищами на той стороне, я их слушаю, но, ты знаешь, мне вообще нравится занимать позицию – давайте на суд скинем наши доводы и посмотрим, что они примут решение. Я в этом плане отношусь к суду достаточно спокойно, потому что мы действительно вторглись в зону, где никто ничего не знает, вторглись очень быстро, нет никаких у нас ни правовых, ни каких-то доводов, и здесь, ну, вот было бы хуже, если бы LinkedIn не представлял свои возражения, то есть, по крайней мере, их позиция, она очевидна и понятна – фотография, фамилия, имя, отчество не являются персональными данными. Позиция Роскомнадзора: да, являются. Вот они в суде бьются.
С. Оселедько
―
Когда нам ждать закрытия Твиттера, Фейсбука и других западных соцсетей? Или они перенесли свои персональные данные в Россию?
Г. Клименко
―
Без малейшего понятия.
С. Оселедько
―
Вроде не перенесли и даже, по-моему, не собираются.
А. Плющев
―
Там, видишь, к LinkedIn не только претензии по переносу серверов, а по поводу того, что они считают персональными данными, да, там более того, даже речь шла не об их клиентах…
Г. Клименко
―
Проблема еще больше на самом деле, если серьезно к этому относиться, не с популизмом, а по-серьезному. У нас есть действительно большое неравноправие, которое каким-то образом, возможно, пытались закрыть этим законом о переносе, возможно – я не знаю, я не принимал закон, я мотивов его не знаю. Но основная проблема в том, что зарубежные компании не сотрудничают с нашими правоохранительными органами. Вот мы сотрудничаем все – Яндекс, я, Рамблер – к нам пришли запросы, мы выдали. Эти негодяи – можно дальше начать – негодяи, подонки – все что угодно можно сказать, но проблема-то в чем заключается? Она любопытного юридического свойства: а может ли Google, может ли Фейсбук, может ли Твиттер на самом деле выдать данные аккаунта? А если ты гражданин Америки – ну ладно, бог с ним, да? И у нас возникает вообще история про другое, история про то, про право она на самом деле, вот бизнесом мы занимаемся, мы понимаем про эту историю. А как так, мы работаем на территории России, например, или Яндекс работает на территории – представим себе ситуацию наоборот – мафиози американский завел почту на Яндексе, ну, чтобы переписываться друг с другом, и теперь в Яндекс приходит от шерифа какого-то Массачусетса, то есть, письмо: выдайте мне данные вот этого бандита, мы нашли у него бумажку с Яндексом, с яндексовской почтой. Что должен сделать Яндекс? Вообще вежливо послать.И это гораздо более интересная широкая проблема, которая, пока она не будет решена, вот все, что мы сейчас присутствуем, спор, там, Роскомнадзор, на самом деле это все искры, на самом деле мы должны рано или поздно подобраться к вопросу: как международные компании должны действовать на локальных рынках. Например, если это происходит, если аккаунт такой-то работает на территории России, то его надо отдавать, например. И это не нарушает, то есть, в этом плане их можно обвинять в чем угодно…
А. Плющев
―
Что значит: аккаунт работает на территории России?
Г. Клименко
―
Ну, например, приехал сюда гражданин, не знаю…
А. Плющев
―
А ты можешь вообще определить, где работает аккаунт? Ну, прости, если я человек публичный – да, понятно.
Г. Клименко
―
Если ты с этого компьютера зашел на почту, там, plushev@gmail.com - то ты работаешь с территории Российской Федерации, еще раз, как один из вариантов.
А. Плющев
―
Опять же, а VPN?
Г. Клименко
―
Подожди, Саша, секундочку. VPN решается крайне просто, наш с тобой общий знакомый Саша Каталов, когда в Иран съездил, он со мной общался ровно 15 минут, ставит VPN, и через 15 минут его там банят. Это вообще не проблема давно, сто лет, и даже когда вот…
А. Плющев
―
Подожди, ты говоришь про бан, ты только что сказал, как легко определить аккаунт оттуда, теперь ты говоришь, что легко забанить.
Г. Клименко
―
Это про VPN, подожди, не путай. Давай так, мы сейчас разговариваем про нормальных людей. Вот если ты в свой компьютер зайдешь, там, plushev@gmail.com, если у тебя есть почта, наверное, ты зашел с территории Российской Федерации. Я как вариант говорю. Я знаю проблему, я не знаю ее решения. Если бы я знал, я бы ее выдал, я стал бы законодателем, я бы внес бы это в Думу, например. Но проблема действительно существует, она есть, она заключается в том, что мы не имеем прав – как, гражданин России, а мало ли кто это, проблема юрисдикции, она серьезная.
А. Плющев
―
… на рынке…
Г. Клименко
―
Да. И мы будем так же стучаться друг другу в стенку, мы будем тестировать разные варианты, возможно, весь мир примет китайский вариант, возможно, весь мир примет средний вариант какой-то, то есть, но что-то будет обязательно, потому что ни одно государство не может функционировать, когда на его территории происходит по сути неподконтрольное перемещение денег, информации, финансов. Я не знаю, когда это произойдет, это не моя территория. Ты меня втянул в дискуссию на тему, давай разделим экономику и то, что будет возможно. Так как это на экономику никак не влияет…
А. Плющев
―
… влияет.
Г. Клименко
―
… еще лучше будет влиять, кстати. Выручка будет расти.
А. Плющев
―
Нет, я понимаю, что вот, смотре как, да, там Китай закрывает свой рынок и свои границы, там есть идеологическая составляющая, и есть экономическая составляющая. Когда свои поисковики получают конкурентное преимущество, потому что закрыт Google, там, байду получают, и так далее, свои сервисы получают, да. Вот здесь в данном случае с LinkedIn самая смешная история: нет такого сервиса, конкурирующего ему. HeadHunter? Что?
Г. Клименко
―
Ты меня спрашиваешь, я же все-таки не сотрудник Роскомнадзора. Я могу предположить только, что, и зачем, и как, и почему. Я думаю, что LinkedIn – очень удобная площадка для тестирования, и мы понимаем с тобой, что они договорятся – она принадлежит Майкрософту, а Майкрософт всегда сотрудничал с государством, несмотря на все наши импортозамещенные истории, даже если представить себе все, что мы будем импортозамещать по китайскому сценарию, в чем я, к сожалению, сомневаюсь, но чтобы сразу на все поменять, все равно останется огромный пласт работы, который все равно будет у Майкрософта, и ему нет смысла ругаться, он всегда договаривался – и со Скайпом договаривался, и с самим Майкрософтом договаривался, и винды они раздавали коды. Здесь просто наиболее хороший будет пример, то есть, они как бы, знаешь, как вот я думаю – я бы сам выбрал LinkedIn потренироваться. Ну, а что? Но я же не там, я не в Роскомнадзоре.
С. Оселедько
―
Хорошо, Telegram не выбрали потренироваться.
А. Плющев
―
Кстати, почему Telegram до сих пор не заблокирован? Ты как-то весьма ну, не то что воинственно в прошлый раз был настроен, в общем, решительно весьма.
Г. Клименко
―
Нет, не передергивай.
А. Плющев
―
Они начали сотрудничать с властями? Мы об этом не знаем?
Г. Клименко
―
Понимаешь, я же не готов, я же не фээсбэшник. Вот ты меня все время наделяешь какими-то знаниями, как будто вот, когда человека назначили в Администрацию президента, ему сразу в голову вложили чип. Знаешь, как показывали в фильме – там чипируют, там, роботы, еще что-то. У меня нет никаких дополнительных знаний. Еще раз, моя позиция, она все же исходит из того, что я перед этим озвучил.Вот я недавно познакомился с ВДНХ – я тебе пример просто приведу – я общался с ними, и они мне сказали, что они наконец-то счастливы, что они 3 года решали свою самую серьезную проблему. Знаешь, какую? Закладки наркотиков. У нас огромный пласт проблем, которые – ну, понимаешь, мы же живем тоже в башне из слоновой кости, мы все время забываем, что когда ни WhatsApp, ни Telegram не сотрудничают, а мы помним, я понимаю, что ты беспокоишься, там, я не знаю, об оппозиционерах, много их или мало, да, допустим, а есть еще беспокойство о людях, там простые люди, такие граждане. Это серьезная проблема.
А. Плющев
―
В прошлый раз ты тоже говорил: а если пару оппозиционеров вместе с десятками тысяч наркоторговцев зацепим – ничего же страшного.
Г. Клименко
―
Ну, слушай, а я считаю, что, да, ничего страшного в конечном итоге, я же сколько там лет маршировал – до врага 500 километров, у меня с этим все просто: слеза ребенка, нафиг, да, то есть, но смысл в том, что они за 3 года вот это победили как-то, но победили, естественно, насильственными способами, ограничениями, прочими. И проблема на их территории, они считают, что у них закладок стало гораздо меньше, наверняка с этим злом сложно побороться, но тем не менее, я уверен, что виртуальные границы, они коснутся всех, везде и всех.И, может быть, Telegram сейчас сотрудничает, может быть, не сотрудничает – нам не дано это знать, есть вещи, в которые я просто стараюсь не лезть, потому что это не моя территория. То есть, это не имеет отношения ни к интернет-экономике, но, знаешь как, Саша, это не сложно предсказать, как будут развиваться события, вопрос сроков – там, год, два, три, пять. Я понимаю, как тебя это расстраивает, вижу, как тебя это мучительно рассматривает…
А. Плющев
―
Нет, ты расшифруй, как будут развиваться события.
Г. Клименко
―
Ну, в том или ином виде виртуальные границы между государствами будут. Сработает модель Владимира Ильича Ленина – сперва размежеваться, а потом объединяться.
А. Плющев
―
Понятно. Ну, просто возвращаясь к тем же персональным данным, когда особенно вот ты уронил фразу про промышленный шпионаж…
Г. Клименко
―
С этим-то просто все, прости меня, пожалуйста. Это вообще легко. Ты согласен же с этим, что это есть, это возможно?
А. Плющев
―
Это, конечно, возможно, но возможно во все стороны.
Г. Клименко
―
Нет, во все стороны невозможно, потому что представить себе сотрудников атомной станции американской какой-нибудь, их 58, там, по-моему, атомных станций, пользующихся Яндексом.Почтой я не могу. А представить их пользующихся gmail легко. А дальше мы впадаем с тобой в очень такую корректную историю, а может ли Google читать – не Google, а INB или FBI читать почту наших, там, сотрудников, которые работают в gmail – да легко.
А. Плющев
―
Ну, во-первых, ты сам привел пример с преступниками…
Г. Клименко
―
Я сейчас говорю про FBI, INB, им выгодно…Промышленный шпионаж – вещь хорошая.
А. Плющев
―
А во-вторых, ты знаешь, я как-то жил в Англии, учил там безуспешно английский язык месяц в семье.
Г. Клименко
―
За месяц это тяжело.
А. Плющев
―
Да. И, ты знаешь, в семье кого я жил? Там человек, он был инженер на заводе, выпускающем запчасти к истребителям. Вот я сильно сомневаюсь, что у нас англичанина поселили бы к мастеру. А там вот…
Г. Клименко
―
Я боюсь тебя расстроить, я просто недавно общался с директором завода вертолетных двигателей, двигатель современный – 5 тысяч деталей, поставщиков – они не одни делают – поставщиков там сотен 5, и вот эти запчасти не являются сами по себе секретом, ну, производят шпильку какую-нибудь, ну, да, прости, ее надо еще вставить, ее надо обточить. Стоимость цикла производства 9 месяцев, да? Нет, Саша, я тебя понял, сам посыл, но я подозреваю, что не совсем так все.
А. Плющев
―
Но ты знаешь, насчет Майкрософт, ты сейчас говоришь, просто я опять возвращаюсь к импортозамещению, ты сейчас говоришь, что Майкрософт всегда договорится с властями, он договаривался и до этого…
Г. Клименко
―
Но у него есть опыт…
А. Плющев
―
Но вот я просто открыл нашу с тобой беседу годичной давности, и ты – может быть, я как-то не так понял…
Г. Клименко
―
Так тяжело, когда есть история до…
А. Плющев
―
Ты говоришь…
Г. Клименко
―
… надо затирать на самом деле.(смех)
А. Плющев
―
… между прочим, ты говоришь следующее: «Я не вижу ни одного шанса для оставления Майкрософта после ситуации с Крымом». Ну, и дальше ты рассказываешь, как в Крыму не работает Google Play и все прочее. То есть…
Г. Клименко
―
Я по-прежнему так считаю.
А. Плющев
―
Что не останется Майкрософт здесь…
Г. Клименко
―
Еще раз, смотри, я наблюдаю, как идет бюрократическая машина, я помню, как Дергунову, я тоже на эту тему говорил, когда она была Майкрософтом, апологетом, как она евангелировала и как она внедряла Майкрософт. Я уверен абсолютно, что на текущий момент, конечно, если сейчас санкции вдруг отменят и они включат Крым, дадут инструменты с той стороны людям, которым лень, допустим, на что-то переходить, всегда трудно, вообще менять софт – это всегда тяжелая задача. И те, кто менял бухгалтерские программы, должны представлять, насколько это всегда сложно и тяжело. Но я уверен, что на текущий момент государственная машина, она разогналась, и импортозамещение будет происходить.То есть, на софте, я уверен, что мы через какое-то количество лет, не знаю какое – ну, год, два, три – мы не увидим в ведомствах ни Майкрософт, ни Oracle. Ну, слушай, зачем в министерстве – там, не знаю, здравоохранения ли, сельского хозяйства ли – зачем им Майкрософт с Excel, когда вполне спокойно можно поставить любой ALT Linux, Astra Linux, там, чего только нет. У нас огромный пласт наработок существует.
А. Плющев
―
Я как раз здесь не лоббирую интересы Майкрософта, если что.
Г. Клименко
―
Да я же не обвинил тебя. Посмотрел – да, но не обвинил.
А. Плющев
―
Когда ты говоришь о виртуальных границах между государствами, вот то, что сейчас разрабатывается государственная информационная система, кажется, так называется, ты ее называешь санкционноустойчивый интернет. Это один из кирпичиков этой?..
Г. Клименко
―
Там достаточно корректно написано, когда говорят, что такое критическая инфраструктура, я говорю: назовите это санкционной устойчивостью. Ну, чтобы понятно было, что такое критическая инфраструктура. Вы знаете – санкционная устойчивость. Есть доменная зона зона .ru и .рф, если сейчас зарубежные сервера падают, у нас домены .ru и .рф работают? Неизвестно – никто не знает. Если у нас завтра закрываются зарубежные каналы, причем, знаете, фантастичная история, стало можно говорить – а вдруг это произойдет оттуда? Даже не с нашей стороны, то есть, когда зарубежные каналы нас скорее всего нас отключат, чем мы отключимся, да?У нас огромный трафик идет через зарубежные, стыкуется, знаете, как у нас Москва, она стыкуется, когда дальние районы, они идут в один через другой через разные куски. У нас идет огромный пласт, и это можно сказать, что это критическая инфраструктура, потому что если завтра, допустим, мы останемся без зарубежного интернета, у нас работать будет скорее всего, все, но медленно. Вот так, как почта ходит сейчас, она, конечно, будет ходить гораздо медленнее, потому что огромный пласт трафика идет через зарубеж.
А. Плющев
―
Почта в каком смысле, электронная?
Г. Клименко
―
Да.
А. Плющев
―
Я думал, обычная.
Г. Клименко
―
Обычная с такими зарплатами, как она медленно будет ходить, ну, что ты?
А. Плющев
―
Про 95 миллионов бонусов?
Г. Клименко
―
Ну, да. За 95 у меня бы на Почте России тоже бы пахала бы, и не за 2 дня привозила бы, не за 3, а за 1 день привозила бы. Нет, на самом деле мы должны, ну, например, я подозреваю, что никто в государстве на знает, какой объем зарубежных кабелей вообще входит в страну, да? Какой мощности, да? Там вопрос, нужно это знать или нет, но если мы признаем эту структуру важной для нашей безопасности информационной – какой угодно – но знать-то надо. Если ты говоришь, (неразб.), там надо разговаривать с Минсвязью, выяснять, что они хотят, но как я понимаю, там ничего особо вредного и злобного нет, никаких желаний.
А. Плющев
―
То есть, мы можем рассматривать эту систему как начало обособления рунета?
Г. Клименко
―
Трудно сказать.
А. Плющев
―
Потому что у наших либералов же подозрение сразу, ты же понимаешь.
Г. Клименко
―
Ну, тогда тебе надо зону .com и хостинг туда отнести, ну, чтобы, а вдруг там отключат, да? С одной стороны, вот есть одно КС, находится в М9, да, то есть, у нас где-то там домены наши сидят, на М9 или на МХ там все…Ну, наверное, могут приехать и все сервера забрать. Поэтому, я бы относился к этому как к тому, что, наверное, это начало такой суверенизации интернета. Отделение – не отделение, это вопрос возможности. Его и сейчас можно отделить, сильно не бегая, просто нажать на кнопку и сказать: перекроем зарубежные каналы. Нет здесь никаких вообще организационных сложных проблем. Вопрос, сделать это красиво аккуратно и хорошо, например, это серьезная задача.
А. Плющев
―
Герман Клименко, советник президента России по высоким технологиям был сегодня в программе «Точка». Спасибо большое, Герман.
Г. Клименко
―
Да, спасибо слушателям.
А. Плющев
―
И счастливо, оставляем вас, вместе с Сергеем Оселедько, оставляем вас с нашим спецпроектом с компанией МегаФон.ТОЧКА МегаФона.
А. Плющев
―
Мы продолжаем наш совместный проект с компанией МегаФон и сегодня говорим о соцсетях и мессенджерах с руководителем по бизнес-коммуникациям ПАО МегаФон Максимом Мотиным.Максим, все говорят про бум соцсетей, но интересно, какие из них более востребованы вашими абонентами?
М. Мотин
―
Мы провели недавно исследования, вот за октябрь 2016 года сняли статистику. На первом месте идет социальная сеть ВКонтакте, если 100% - это все пользователи, кто с мобильных устройств заходил в соцсети в течение месяца, то 37,5% пользовались именно социальной сетью ВКонтакте, фактически каждый третий мобильный абонент МегаФона.На втором месте, я думаю, что многих это удивит, но это сеть Одноклассники – 19%, а дальше идет Инстаграм, который очень активно набирает аудиторию, практически 17%, это именно Инстаграм. Я могу сказать, что в крупных городах, вот в Москве, в Питере, в Казани, в Новосибирске, это одна из самых популярных социальных сетей. Дальше идет Твиттер, и только на пятом месте Фейсбук – 9%.
А. Плющев
―
А что касается мессенджеров?
М. Мотин
―
Если говорить про мессенджеры, то, безусловно, на первом месте, это WhatsApp, из тех абонентов, кто пользуется мессенджерами хоть раз в месяц, 47% пользовались WhatsApp. Дальше идет Viber, Skype и Фейсбук.Если же говорить еще, все-таки вернуться к социальным сетям, то порядка 10 миллионов человек ежемесячно с мобильных устройств заходят в социальную сеть ВКонтакте, то есть, это огромное количество людей, и 60% трафика, что генерят соцсети, это опять-таки приходится на ВКонтакте. Но это логично, потому что там большой объем и музыки, и фильмов, и видео – популярная сеть. А с учетом того, что сейчас мобильный интернет становится не только, там, доступным по деньгам, но и очень быстрым, то, естественно, люди качают тяжелый контент через социальные сети.
А. Плющев
―
Говорят, что Трамп победил на выборах президента США во многом благодаря соцсетям и интернету. Каковы, по-вашим данным, ощущения и перспективы такой влиятельности соцсетей у нас?
М. Мотин
―
Я думаю, что соцсети будут становиться инструментом номер один постепенно по одной простой причине, что для многих людей уже повестка, что происходит в мире, в жизни, в стране, формируется из ленты соцсети. С учетом того, что сейчас скорость мобильного интернета и, там, 4G/LTE, позволяют смотреть в режиме реального времени любое видео, прослушать любой подкаст, то это, естественно, удобно, не нужно куда-то заходить, ждать момента, когда ты будешь возле Wi-Fi, если ты хочешь потреблять информацию здесь и сейчас, то соцсети – это очень удобный простой и комфортный для человека инструмент. Поэтому очень многие бизнес-компании, в том числе и МегаФон, будут уходить в соцсети, для того чтобы именно там напрямую доносить информацию до конечного абонента.
А. Плющев
―
Это был руководитель по бизнес-коммуникациям ПАО МегаФон Максим Мотин.