Долгосрочная программа развития Рунета от ИРИ - Герман Клименко - Точка - 2015-08-23
23.08.2015
С. Оселедько
―
22 часа и 9 минут в Москве, в эфире программа «Точка», в студии ее опять единственный ведущий Сергей Оселедько, Александр Плющев продолжает бороздить просторы Соединенных Штатов Америки. И мы сегодня тут собрались вместе с Германом Клименко, председателем совета Института развития интернета – есть у нас такая замечательная организация…Г. Клименко
―
Свеженькая.С. Оселедько
―
Свеженькая, да, свеженькая организация. Вот эта организация замечательная 20 августа разослала членам экспертного совета некое письмо. Я, кстати, являюсь членом экспертного совета Института развития интернета. Я процитирую. «Программный комитет Института развития интернета приглашает вас принять участие в работе над проектом долгосрочной программы развития Рунета». И далее там написано: «За прошедшие с момента образования программного комитета ИРИ полтора месяца было проведено более восьмидесяти очных встреч рабочих групп программного комитета, а также получено и рассмотрено несколько сотен предложений специалистов интернет-индустрии». Вот. И дальше на сайте там было написано, что 25 августа 2015 года – это, насколько я понимаю, послезавтра, да? – на борту теплохода «Колесовъ» состоится встреча членов совета и программного комитета Института развития интернета с представителями СМИ. И была предложена некая презентация, которая называлась «Проект долгосрочной программы развития Рунета», вот которую мы сегодня… презентация такая концептуальная, масштабная…Г. Клименко
―
Мазками широкими.С. Оселедько
―
Очень широкими мазками. Соответственно, вот мы собрались эту тему обсудить. Первый вопрос: откуда вообще ноги растут у этой долгосрочной программы, с чего это вдруг вы ею занялись и с какими целями? Она на сайте, кстати, у вас обозначена как президентская программа.Г. Клименко
―
Можно я поздороваюсь со слушателями?С. Оселедько
―
Да, конечно.Г. Клименко
―
Меня мама, возможно, еще слушает. Добрый вечер, да. Просто я еще немножечко растерян, потому что обычно в «Точке» надо мной Саша Плющев издевается, а тут сегодня вы, и мне это не очень привычно. Вы-то гораздо аккуратнее, вы тактичнее. Приступаем к следующим вопросам. Откуда все взялось? Взялось все от поручения президента, которое было сформулировано на встрече, где был я и презентовал ИРИ, сообщал, доводил до сведения президента, что такой институт создан организациями некоторыми и частными лицами, и мы хотим разработать дорожные карты по развитию российского интернета. А он сказал: и разрабатывайте. Сроки, правда, как тут… то есть, я бы взял подольше, я бы, конечно, не 1 октября отчитывался, я бы подольше оттянул, я бы где-нибудь, может, на следующий год оттянул, потому что задача не очень тривиальная оказалась. Но вот у нас есть срок какой-то 1 октября. И, да, мы наконец-то решили попросить наших экспертов о помощи. Нарвались, правда, на волну сарказма, но это нормально. Здесь такой термин называется, знаете, внутривидовая борьба, то есть, когда мы друг перед другом умничаем, совершенно не понимая, что вот все наши внутренние дрязги, которые со стороны люди смотрят и думают: ну, вот они интернетчики, в очередной раз абсолютно недоговороспособны. Все наши дрязги, если мы их в какой-то момент не приведем в порядок… у меня есть такое, это я, наверное, придумал, но, может быть, не концептуально, что у нас у индустрии есть два выбора: либо на молоко, либо на мясо. Ну, вот как у любой коровы. То есть, либо на молоко в стойло, доиться, можно потребовать себе волшебное стойло с подсветкой, с лампой неоновой, со звуками. Ни у кого такого стойла нет, у нас будет самое лучшее стойло, да? Либо отправиться на мясо – и прямо сразу на мясокомбинат. И вот меня всегда радовали люди, которые в этот момент, когда, собственно говоря, выбора-то всего два, да? То есть, либо пытаться каким-то образом обустраиваться в сложившихся обстоятельствах… Вот я, например, выбираю свет, да? То есть, я прихожу к человеку, например, к вам, говорю: Сергей, а вот как вам хочется? Чтобы вот цвет нашего стойла, он был зелененький или красненький? А вы говорите: ненавижу проклятую власть. Я говорю: слушайте, ну, давайте конструктивнее как-то. Так вот, мы попытались разослать нашим экспертам, которые… в принципе, каждый друг с другом знаком, все мы не являемся какими-то чуждыми друг другу людьми, в конце концов, все могут задать вопросы, получить ответы в индивидуальном объеме. И когда рассылается, по большому счету, есть проблема. То есть, у нас экспертов много, мы же, знаете, как, все умные люди. Вот у нас еще в отрасли очень большая проблема – все умные.С. Оселедько
―
Страна советов.Г. Клименко
―
Нет, нет, в концентрированном виде. Знаете, у металлургов такого нет, у химиков такого нет. У нас такая история есть. И вот 600 человек… а как у нас был спор, вообще привлекать кого-то, не привлекать кого-то, вообще нужны эти эксперты, не нужны эксперты. В принципе, все предсказуемо, даже, я бы сказал, даже еще ничего. То есть, могло быть хуже, как в таких случаях говорят. Понятно, что есть вопросы в интернете, которые у нас являются такими оселками, вот просто оселками, из-за которых возникает масса разных конфликтов наших внутренних: это и импортозамещение софта, это и Windows – Linux, это трансграничная торговля. Трансграничная торговля – это вообще яйцо такое, знаете, это такой бриллиант, такой центр вообще. Это проверка, за какой ты интернационал примерно, за второй или за третий.С. Оселедько
―
После твоего комментария сегодня в Фейсбуке, что за вопрос о трансграничной торговле ты будешь убивать, я прямо боюсь даже его задавать.Г. Клименко
―
Вот и не надо его задавать, да. Не, ну, поговорить, конечно, можно, просто это я к тому, что слишком все эмоционально воспринимается и близко. А ведь проблема, она чуть другая на самом деле. Дело в том, что отрасли интернета как таковой никогда не было. Ну, то есть, мы жили внутри отрасли, это что-то, связанное с другими. Это очень важно. То есть, отрасль, она же не может существовать сама по себе…С. Оселедько
―
Это, кстати, один из моих первых вопросов. Собственно говоря, ты же сам сказал, что вы уже пришли к Путину с желанием разработать дорожные карты, он просто, так сказать, поддержал ваше начинание. А зачем? Ну, вот как бы никогда не было, и вот опять.Г. Клименко
―
Смотри, я сейчас объясню.С. Оселедько
―
Зачем Рунету долгосрочная программа развития?Г. Клименко
―
Смотрите, интернет всегда жил прекрасно. То есть, мы жили сами для себя. Помните времена: Яндекс для Рамблера, Рамблер для Мэйла, Мейл для всех. А какие стартапы были! Ты вспомни, какие были стартапы! Друг для друга. И пока мы внутри себя варились, пока нас кто-то покупал, продавал, инвесторы-идиоты приходили, инвесторы-идиоты уходили, покупали, оставляли деньги – мы процветали, нам было здорово. Ровно до… даже можно примерно оценить сроки, это началось три года назад, когда мы, наевшись… Помнишь этот прекрасный мультфильм, вот волк под столом: щас спою! Вот мы наелись, напились, и у нас появилось такое самомнение, понимаешь, да? Что мы крутыши. У нас капитализация Яндекса растет, ВКонтакте растет. Понимаешь, во-первых, и нас даже начали слушать. Еще раз, три года назад примерно. И мы как-то без объявления войны, без ничего… а что, с кем мы должны договариваться? Мы же самые крутыши, мы самые технологичные люди. Взяли… вот Яндекс Такси, да? Хлобысь – и прямо по этому рынку прошлись. Хлобысь – и убили триста диспетчерских. Потом появился Яндекс Маркет. Просто Яндекс – это пример, а так понятно, что, ну, вот как мы заходим…С. Оселедько
―
Наша корпорация добра.Г. Клименко
―
Да, мы начали заходить в другие отрасли. Например, Яндекс Маркет. Как это выглядит? Я все образно, ничего личного к Яндексу нет. Сидит 27-летний мальчик-хипстер, у которого в подчинении человек тридцать, наверное. Говорит: а подайте-ка сюда всех вот этих жиртрестов, вот этих всех живопырок, да? Все тут же быстренько явились. Пусть они явятся, как лист перед травой! Вот они все сидят, там, Евросеть, все вот эти. Говорит: так, товарищи, с завтрашнего дня на сайте в правом верхнем углу должна быть кнопочка. Я еще раз, пример. Там кто-то встает: а зачем? Так, свободен, из Яндекс Маркета выкинуть. Я условно. То есть, не торгуемся, пришли и весь рынок начали форматировать. Более того, мы начали вмешиваться в те отрасли, которые, ну, вот нет отношения. То есть, отрасль – это связи, межотраслевое взаимодействие, да? А тут появляются какие-то интернетчики, которых… то есть, как в анекдоте: из пункта Б в пункт А вышел поезд, из пункта А в пункт Б вышел поезд – и не встретились, не судьба. То есть, мы там шарашим по своим площадям, у нас растет точность попадания таргетинга рекламы, мы начинаем влиять со страшной силой. Мы забираем себе медицину, доставку, е-коммерс. Это же, по сути, мы отбираем что-то, только мы ни с кем не разговариваем. В итоге, складывается такое ощущение, нам говорят: слушайте, мужики… ну, как это было в 90-е? В 90-е пристрелили бы, наверное, да? В 2000-е в суд бы подали. А сейчас говорят: эй, мужики, вы там куда претесь-то? А мы… ты послушал конференцию, вспомни, три года (неразб.): мы заберем всю торговлю! Это все отжившее, оно все сдохнет. Подождите, подождите, что значит сдохнет? Там же люди все-таки живут, там миллиарды долларов болтаются. У них есть какие-то к нам вопросы, да? А мы с ними не разговариваем, вот просто не разговариваем. Тогда через Государственную Думу начинают поступать какие-то разные предложения. Нам они почему-то кажутся идиотскими, а там вообще не понимают, с кем имеют дело.С. Оселедько
―
То есть, просто поговорить не можем, решили написать программу, чтобы пообщаться.Г. Клименко
―
И когда все это стало обостряться, дошло до пика, я где-то еще год назад стал, когда мы встречаемся в каком-то узком круге: ребят, слушайте, надо что-то делать. Да, зачем-то появился Спутник. Все говорят: зачем Спутник вообще? Но мы же есть. Я говорю: ребят, понимаете, Спутник – это вот когда мы пойдем на мясо, то кто-то пойдет на молоко. В конечном итоге, технологии же поиска – ну, в чем проблема? Я вот цинично скажу: ну, не будет Яндекса, будет Спутник. Мы даже разницы не заметим, 99% разницы принципиально не заметят. Качество поиска, оно… уже докторские защищены десятки, уже никто не пишет стартапов поисковых, да? Я говорю: ребят, надо как-то с государством пытаться разговаривать. Я долго бегал с идеей, что нужно АСИ для интернета. То есть, такой переговорный процесс, потому что… Вот я присутствовал на диалоге, вот реально присутствовал на диалоге, такой у нас есть Лукин, старенький такой старичок, который в Совете Федерации, по-моему, сидит, или он где-то в Общественной палате, я уже даже не знаю, где он. И вот обсуждается какой-то вопрос про интернет, и напротив меня сидят две девушки, юристы, юные прекрасные юристы от одной из наших крупных компаний. Ну, вот они сидят, и вот как-то обсуждается вопрос по закону, что-то связанное. А девочки, до них доходит очередь, говорят: слушайте, мы же вам все прислали, все, что надо. Все, что вы написали – это фигня полная. Мы же вам все, что надо, прислали. А Лукин сидит: слушайте, у меня почты нет. И две девочки, они так мило засмеялись… Есть вещи, которые, ну, вот не приняты вообще. Понятно, что они с юрфака пришли прямо сразу в эту обожествленную компанию, поработали там два года, прицепили себе нимб. Но есть какие-то процедуры общения. Потому что, ну, нужно спускаться… мы требуем, чтобы государство с нами разговаривало, но мы же тоже должны каким-то образом упростить. Не рассказывать про протокол TCP/IP, не рассказывать про ретаргетинги, начать говорить по-русски. Соответственно, я бегал долго и говорил: нам нужно АСИ для интернета. Вот в некотором роде я надеюсь, что Институт развития интернета, надеюсь, он станет таким переговорным клапаном, куда государство может спросить вот так: а-у? Что с вами делать? А мы оттуда будем отвечать, но не как обычно мы отвечаем, ржем, да? А мы будем как-то коммуницировать. Потому что возникла большая проблема. Ну, вот смотри, вот мы сейчас пишем программу, да? Вот там есть программа, мы к ней вернемся, там некоторое количество пунктов, да? В чем проблема этой программы? В том, что есть отрасли, где мы чувствуем себя хорошо как интернет. СМИ мы вообще все забрали себе. Взяли и забрали. С такси – понятно, это прямо слезы, боль, драма. Такой кейс удачный. Залезли потихонечку в банковский сектор. Нам не очень там нравится, там есть Центральный банк, который нам мешает откровенно. Все отрасли, где нет лицензирования, мы их уже порушили. Но в медицине и в образовании какое-то безобразие происходит. Медицина вообще нас не пускает, там же все лицензировано. То есть, смысла, например, в медицинских стартапах… нет ни одного медицинского стартапа, который сейчас существует и является легальным. Почему? Потому что все это дистанционно. Мы же интернет, да? А (неразб.) медицине нет. То есть, просто для нас медицина – это terra incognita, мы не можем туда никак проникнуть. А нам же нужно запустить…С. Оселедько
―
Я правильно понимаю: мы пишем долгосрочную программу развития Рунета, чтобы подмять под себя и остальные отрасли тоже?Г. Клименко
―
Ты как-то уж очень меня страктовал прямо по-честному. Вот так нельзя же пугать всех.С. Оселедько
―
А не только я, тут вот прямо разрывается лента: «Вы хотите монополизировать интернет?».Г. Клименко
―
Это другая точка зрения, это меня уже обвиняют…С. Оселедько
―
«Долгосрочная программа Рунета в наши времена должна представлять собой что-то похоронное. Отключите Рунет от Инета, импортозамещение, все запретить и всякий такой маразм».Г. Клименко
―
Теперь я более-менее серьезно отвечу. Мы прожили все это время действительно удивительно здорово. На нас либо не обращали внимание… я сейчас даже не про государство говорю. Но мы действительно, вот то, что сейчас вот такая мантра существует, у нас есть Яндекс, ВКонтакте, Одноклассники, Мэйл, нам есть чем гордиться, в Европе такого ни у кого нет – это правда совершенно. Но скажи мне, пожалуйста, скажите мне, пожалуйста, Сергей, а вот что происходит с Яндексом? Вот доля падает, да? Как вы сами лично оцениваете перспективы Яндекса?С. Оселедько
―
Я лично?Г. Клименко
―
Да. Я понимаю, что вопрос…С. Оселедько
―
Учитывая силу Андроида в мобильном интернете и точки роста, я думаю, что в долгосрочной перспективе ему будет плохо.Г. Клименко
―
Здорово. Возможно, вы читали какие-то книжки, например, футурологические, кстати, уже не такие далекие, связанные с медициной, связанные с тем, что там чипы появляются, какие-то уведомления… Знаете, вот даже рассказывают, что через пять лет у нас у всех будут чипы – я условно очень говорю – и вот мы что-то съедим, а нам тут же смсочка приходит: немедленно выплюнь эту гадость, например. Или, если это касается диабетиков: срочно прими какую-то таблетку. И, понимаете, мы сейчас попали в очень любопытную историю. Мы действительно, мы выросли, вот выросли, но то, что мы сейчас наблюдаем, получается, что без какого-то, можно сказать, вмешательства государства, без того, чтобы государство нас пустило в эти отрасли, через пять лет будут… чипы уже наши не будут, это совершенно точно, вот чипы уже не будут медицинские, слишком короткий срок остался. А вот программное обеспечение еще может быть наше. А еще, пока еще может быть наша дистанционная медицина, лечение, пока еще. Я сейчас не говорю про аппаратную медицинскую часть, вот как примерно ситуация, как в софте и в программах: у нас хотя бы есть Postgres, у нас хотя быть есть 1C, у нас хотя бы хоть что-то есть, да? Вот если мы ничего здесь пять лет делать не будем, то у нас ничего не будет через пять лет, медицина вся будет не наша. Что происходит с робототехникой, не мне вам рассказывать. Эти чудесные ролики, что Гугл вытворяет, когда там у них бегают беспилотные автомобили, да? Все это здорово. Проблема, знаешь, в чем заключается? В том, что между интернетом и отраслями нет никаких сшивок. То есть, просто интернета как отрасли никогда не было. И когда я прихожу, условно, и говорю: Минстрой, а давай сделаем, чтобы все домики были в онлайне, вот которые ты строишь. Ну, просто в онлайне, причем не видео онлайновое, это очень важно, а чтобы там была написана дата… Знаешь, как вот суды: прекрасный сайт РосПравосудие, как суды выкладывают в онлайне себя, вот каждая стройка может себя в онлайне выкладывать. Она началась 1 января 2001 года, площадь должна быть 10 тысяч, построено 5. Это же динамика в онлайне, это мне надо. На меня Минстрой смотрит, говорит: Гер, слушай, иди отсюда, а? У нас тут Керченский мост, у нас десять стадионов к Чемпионату мира, у нас 40 тысяч школ, которые 1 сентября должны быть запущены. Это же Минстрой строит, бюджет выделяет. И вот так получается с каждой отраслью. Все наши интересы, которые нужны нам, чтобы пройти туда и на самом деле не захватить, это можно сказать как угодно, а чтобы туда привнести максимальную производительность. Скандал с врачами, да? То есть, что мы хотим? Мы хотим упростить лицензирование врачей. Но нужно было привести какой-то пример, и я с дури сказал… ну, с дури – это, конечно, условно, специально сказал, что некоторая юберизация врачей. Что тут началось? Это какой-то кошмар.С. Оселедько
―
Юберизация – от слова «Uber»?Г. Клименко
―
Да. Я бы сказал «яндексизация», к сожалению, но не звучит. Это как раз тот случай, когда Яндекс, дав имя сервису такси, сэкономив много денег, потерял некую такую… то есть, можно было бы употреблять фразу, вот я бы с удовольствием говорил бы «яндексизация», но там же нет четкого… Юберизация – это значит, что максимальная эффективность. Вот что произошло с таксистами, обрати внимание: и рабочих мест стало гораздо больше, количество поездок стало гораздо больше. И медицина сопротивляется…С. Оселедько
―
Таксисты не очень довольны.Г. Клименко
―
Слушай, подожди, давай по-другому. Те, кто работает… вот, знаешь, недовольны те, кто в Домодедово домино забивал и ждал, пока я приду и дам три тысячи рублей, чтобы он довез меня до Москвы. А вот те люди из Владимира, те люди из Тулы, которые работают сейчас таксистами, неважно, разными… А больше всего, я так на всякий случай, кто доволен? Пассажиры довольны. Пассажиры довольны? Великолепно, все, пожалуйста. Вот даже, кстати, по поводу трансграничной торговли прекрасный пример, вот если так вернуться в историю. А что вам трансграничная торговля? Покупатели же довольны. А то, что сдохнет вся наша электронная коммерция, то, что останется без работы триста тысяч человек – да ерунда какая! Главное, чтобы вам, потребителю вот ваша вот эта фигня китайская дешевенькая досталась на двадцать долларов дешевле. Мало того, что триста тысяч человек останутся без работы…С. Оселедько
―
Да если бы на двадцать.Г. Клименко
―
Нет, подожди, это вот ты сейчас вступаешь в ту же историю про таксистов. Но ты же доволен, радуйся, все. А то, что будут дохнуть, то что, будут… триста тысяч человек как минимум останутся без работы, то, что их семьи останутся без работы. Это такая цепная реакция большая. А они говорят: ради вот этой экономии мы готовы… но только не понимают одного: что им не на что будет потом покупать. Потому что они зарабатывают, программисты, для того чтобы вот эти все точки этих живопырок обслужить, компьютер туда продают, аренда помещения там заложена, которая тоже расходится по владельцам помещений так или иначе. Это огромная такая хорошая цепочка, которая… они все понимают, но человек, по своей природе, ему прямо сейчас нужно, прямо сейчас дешевле хочу, прямо сейчас. А то, что сосед сдохнет – и бог с ним.С. Оселедько
―
Тут я специально для Максима попрошу уточнить. Вот ты все время говоришь: наше, наше, наша. Наше – это чье?Г. Клименко
―
Максим – это?..С. Оселедько
―
Ну, один из слушателей наших из Москвы.Г. Клименко
―
Наше – в смысле…С. Оселедько
―
Ну, ты все время говоришь «наше-наше-наше», когда говоришь про… Да, наше движение, наши интересы, наши задачи.Г. Клименко
―
Интернетовские интересы. То есть, я выступаю только представителем интересов интернетовской отрасли.С. Оселедько
―
От имени Института развития интернета. А кто туда входит, напомни для наших слушателей.Г. Клименко
―
В Институт развития интернета входят от РОЦИТа, РОЦИТ, учредитель, он представляет людей. Как бы назовем это общественная организация РОЦИТ представляет интересы людей. Там у нас была интересная история с Мегафоном, она еще не закончилась – это по поводу мгновенных подписок, с одного клика списания денег, процесс идет. Есть РАЭК, это мы знаем все, Сергей Плуготаренко, организатор РИФов всех сейчас по регионам. ФРИИ, Фонд развития интернет-инициатив. МКС, Медиа-Коммуникационный Союз, Сергей Петров с прекрасной инициативой. Ну, и я, так получилось, как самостоятельное лицо. Я думаю, что в моем лицо мы имеем представление коммерсантов, бизнесменов, которые… ну, просто у нас нет… все-таки я думаю, что я представляю некий такой пласт людей, которые зарабатывают деньги в интернете, они могут владеть разными ресурсами, но ни в РАЭКе, ни в РОЦИТе не представлены.С. Оселедько
―
То есть, правильно ли я понял, что цель разработки этой программы – это получить поддержку наших интересов – наших, в смысле, интернет-отрасли – интересов на уровне президента и правительства, чтобы это стало мостиком для сотрудничества с другими отраслями нашей экономики?Г. Клименко
―
Да, наша задача первичная сейчас, у нас нет глобальных планов, надо отдать должное, глобальных, в смысле, совсем глобальных. То есть, например, у нас нет такого, казалось бы, простого вопроса, как принять закон о телемедицине. Закон о телемедицине принимается больше двадцати лет, и лезть прямо вот резко туда мы пока не хотим. Но наша задача – это сшить отрасли, чтобы интернет прорезался как самостоятельный игрок. И чтобы между разными отраслями… то есть, в конечном итоге, по результатам разработки программы должны появиться дорожные карты: дорожная карта по медицине, дорожная карта по строительству, где мы сядем с чиновниками и будем в каждом конкретном случае понимать, что нам надо, какие законы нужно принять, постановления, какие-то изменения. Никаких денег там нет, у нас в программе нет слова «деньги», мы ничего не просим у государства. Это, кстати, одна из самых интересных историй. Потому что нам в первую очередь хотя бы нужно вот пальчик хотя бы засунуть, да? То есть, потом-то мы дальше сами туда везде доберемся. Но, конечно, естественно, общая цель сейчас – начать налаживать взаимоотношения. У нас нет диалога с медициной, у нас нет диалога с образованием. У нас нет диалога со строительством, например. Ну, понятно, вот где строительство, где мы. Удивительно, есть масса интересов в сельском хозяйстве, которое, кажется, тоже далеко, но, тем не менее, ты знаешь, уже чипируют стада. На Западе точечное земледелие, то есть, везде, где есть датчики, везде, где есть какая-то информация, везде, по идее, мы должны быть. Это то, что может решить вопрос с производительностью труда кардинально, на примере таксистов мы это видим. Понятно, что мы хотим, чтобы, допустим, в СНиПы было внесено, чтобы новые дома были оборудованы активными датчиками. Ну, то есть, просто все новые дома должны быть оборудованы датчиками, которые контролируют, сколько потратил человек газа, не знаю, горячей воды, тепла. Это же очень просто, это, более того, на строительстве не сильно сказывается. Но ты представь себе, какая сразу эффективность. Пример я тебе приведу из такой, знаешь, истории. Тут, к сожалению, это не наша иерархия, просто всплыло в ходе вот всех разговоров с ЖКХ. На Западе уже давно есть, знаешь, как если есть Яндекс Такси, давай скажем, мусорное такси, да? Когда каждый мусорный ящик сигналит, сколько он набрал, и дальше автоматически планируется развозка по забору этого мусора. Экономия 50%. И понятно, почему.С. Оселедько
―
Герман, то есть, ты хочешь сказать, что только интернет-отрасль, она за технологию, за прогресс, а остальные отрасли экономики, они такие консервативные, что как бы без нас не справятся. То есть, вопрос эффективности…Г. Клименко
―
Однажды… то есть, меня всегда вот этот мучает вопрос, который ты сейчас задал. Мне говорят: Герман, вот если завтра построят границы виртуальные и запретят здесь Гугл и Фейсбук, что ты будешь делать? Я говорю: я буду танцевать джигу от счастья. Потому что я бизнесмен. Не надо на меня никак смотреть, да? Я зарабатываю деньги. То есть, если завтра запретят Гугл, Фейсбук, все что угодно зарубежное, я начну зарабатывать процентов на сорок больше. Какого ответа вы от меня ждете, скажите мне, пожалуйста? Так же и здесь. Я сейчас представляю интересы интернет-отрасли. Честно говоря, можно много что-то говорить, меня мало интересует, ну, например, какого качества сдаются дома. Для меня это вообще вне сферы моих интересов. Меня интересует, чтобы в каждом доме любого качества, в сданном доме, стоял датчик расхода тепла, который бы по смсочке отправлял куда-то эту циферку. И тут же я стану нужен, потому что есть такое слово big data, которое умеем делать только мы. И мы тут же привнесем туда, даже в управление вот этим отвратительным разрушенным домом или каким-то неправильно построенным, мы тут же привнесем туда нашу пользу. Поэтому я, конечно, четко понимаю, что я представляю интересы только интернет-отрасли, меня не интересует история, там, сколько метров построено. Моя задача – посчитать всю эту историю. А дальше уже на этом месте построить стартапы по управлению, программное обеспечение. То есть, по сути, я даже объясню более так, может быть, честно, в 19 веке или в 18 веке, чтобы быть каким-то там лендлордом, не просто же там… там все время забывают добавить: там не мозги ценились, а сила удара мечом. А в 20 веке нужно было быть поумнее немножечко, да? Вот сейчас нужно быть… умным уже недостаточно. Нужно, чтобы у тебя, условно, было пять тысяч френдов. У директора компании любой сейчас… мы же прошли все времена, вот когда-то директора получили прекрасный урок, когда у нас менялась налоговая система с НДС, да? Те, кто не знали НДС… не то что директор должен в совершенстве знать НДС, но если он не знает про НДС, он точно не выживет. Вот современный директор, если он ничего не знает про интернет, его компания… ну, я обобщаю, конечно, и понятно, что есть некоторые бизнесы, которые к интернету как-то не очень сильно завязаны, но в основной своей природе основная сейчас компетенция вот в сравнении бизнесов, тот получает большое конкурентное преимущество, кто знает все про интернет, это наше будущее.С. Оселедько
―
Мы вернемся через пару минут, после блока рекламы. РЕКЛАМАС. Оселедько
―
Мы снова в студии вместе с Германом Клименко, председателем совета Института развития интернета. Обсуждаем мы наметившееся желание интернет-отрасли в виде этого института сформулировать свои интересы, долгосрочные интересы в виде некой программы и дорожной карты, которая была бы поддержана президентом и правительством, для того чтобы запустить свои щупальца в другие отрасли российской экономики. Желание, ну, в целом, наверное, понятное, интересное. Но вопрос у меня такой: а что у вас со сроками происходит разработки этой программы? Потому что если, опять же, на ваш сайт посмотреть, то первый драфт должен был быть 10 июля, да? 10 августа должен был быть второй драфт, а 1 сентября должен был быть готов финальный документ, как там у вас написано.Г. Клименко
―
Ну, как-то оно вот так и движется все.С. Оселедько
―
Нет, то, что мы получили все 20 августа, это не то что на драфт не тянет, это похоже скорее на структуру документа.Г. Клименко
―
Я объясню. Вы получили презентацию. План-то был какой? Конечно, немножечко, может быть, неправильно мы сформулировали, когда рассылали, что мы хотели. Мы-то на самом деле хотели, чтобы каждый из экспертов прорезался по той теме, в которой он компетентен. Там сейчас разработку курирует – это Федор Вирин занимается. И вот все, что он провел, это правда, он провел, на базе ФРИИ он провел какое-то количество собеседований, то, что обозначено – это не фантастика. У меня через офис прошло, лично у меня, потому что я занимался больше… ну, есть программа, а под программу есть хотелки так называемые, да? Нельзя просто так написать программу, если вы не понимаете, а что нужно сделать конкретно. В программе конкретики не бывает, программа – это такой всегда набор слов, мало чем отличающийся… Мы изучили, я просто хочу сказать, в самом начале, наверное, надо было это сказать: сейчас это везде, интернет принят как достаточно серьезная история, везде есть программы развития именно, потому что все хотят вскочить в этот поезд. Все научены примером, когда проиграли Гуглу и Фейсбуку, во всех странах сейчас есть свои программы развития интернета. Последним недавно отметился Китай, у них очень просто называется программа – Интернет +. И дальше идет в лоб: Интернет + медицина, Интернет + строительство, с очень четкими комментариями, что надо делать. Потому что понятно, что это все идет, ну, вот туда двигается, и никто не хочет потерять этого паровоза. Мы сейчас вот пытаемся это сделать. Понятно, что наша задача, она, во-первых, сложна. Через меня прошло где-то, наверное, порядка человек двести за все это время. То есть, я тут не считал сессиями, Федор вел по блокам, а я просто вызывал людей с простым вопросом: что нужно для вашей отрасли? Причем брал тех, кто на этом перекосе работает, на вот стыке между отраслями. Очень интересно было разговаривать с директором колхоза из Казани на предмет чипирования коров, я должен заметить. То есть, это даже не языковый разрыв и не поколенческий, это такой именно отраслевой. По крайней мере, мы нашли какие-то темы соглашения, и стало понятно, но количество людей пройдены, и какие-то мы написали конкретные желания по этой части. И понятно, что наша цель – 1 октября положить программу, которая бы объясняла, ну, костяк. Слушай, вот есть Конституция. Ты же читал Конституцию? Что так неуверенно киваешь как-то, Сергей? Неуверенно киваешь.С. Оселедько
―
Просматривал.Г. Клименко
―
Вот если ты ее прочтешь, ты определишь, что Конституция – это костяк. Там нет сроков, за что там сажать и кого наказывать. Но так есть костяк, структура отношений государства с обществом. Наша программа, я надеюсь, она станет неким таким костяком, который объясняет наши интересы, ну, вот вообще просто наши интересы, нашей индустрии. Например, у интернета нет никаких интересов в ресторанном бизнесе. О вкусовых рецепторах, не знаю… ну, нету у нас никаких там интересов. Поэтому ресторанного бизнеса вроде бы как в программе нет. То есть, он идет в категории, наверное, е-коммерс какой-то, и мы туда его запихнули. Но, например, если медицина – важная история, то есть, выпячивается. Можно же по-разному смотреть на экономику, там есть разные способы подсчета: как именовать отрасль, какие интересы, как заходить. И потом, программа – это всегда некий набор общих частей, да? А вторая часть – это то, что мы будем давать дорожные карты под каждое из этих направлений основных, где мы будем писать конкретику, которую мы хотим сделать. И дальше здесь, понимаешь, проблема в чем? Непонятно, как будут развиваться события. Ну, например, мы хотим… да, более того, очень важная история: нет ни одной идеи, которая никогда не была бы озвучена, не существовала. То есть, она всегда есть в каком-то министерстве и ведомстве, только находится для этого министерства на сотом месте. Ну, например, известная тема, бесконечно на «Эхе Москвы» на эту тему много раз говорилось – например, история с кандидатскими диссертациями, докторскими и дипломами. Очевидно, они давно должны быть выложены в онлайне. Причем даже не по причине контроля за дубликатами – вот это меня меньше всего интересует, да? Я, например, посмотрел у Вани Засурского… у Ивана Засурского, извините, все-таки профессор, руководитель кафедры новых медиа в МГУ на журфаке. Он выкладывает все студенческие работы своих студентов. И знаешь, что я обнаружил? Это уникальный актуальный набор информации. То есть, он просто их там выкладывает, это просто огромный пласт информации, который, в целом, должен быть, обязан быть доступен. Причем люди технологические понимают, что для этого ничего сверхъестественного делать не надо. Нужно просто подписать бумажечку, что это надо сделать. Но если мы сейчас придем в Минобр, например, он на нас так посмотрит, говорит: слушайте, ребят, у нас столько проблем… Но эта-то проблема для нас важна, она важна именно для нашей индустрии по образованию. И никаким иным способом, кроме как добиться… ну, кто-то же должен стать интересантом. Это ни в коем случае… вот представь себе, у Минобра есть масса задач: запустить сорок тысяч школ, институты, переформирование университетов, какие-то липовые диссертации. И тут приходит интернет, вот представьте себе, интернет, которого никогда не было, понимаете? Приходит и говорит: слушайте, вы тут немножечко подвиньтесь, вот это наша хотелка. Которая у них она где-то стоит. Я даже, больше того, уверен, что все, что мы хотим, рано или поздно будет сделано. Проблема в том, что я абсолютно уверен, что это будет сделано поздно. Вот эта вот часть, когда мы можем хоть чем-то гордиться, больше не повторится. А хотелось бы, чтобы мы в интернете удержались на этой волне и были в своем ключе. Мы, условно, не первые, потому что есть Фейсбук, но мы далеко и не последние. Вот в чем вся история.С. Оселедько
―
У нас в студии человек-интернет по имени Герман Клименко, вы можете задавать свои вопросы…Г. Клименко
―
За что же ты так меня?С. Оселедько
―
Ну, ты все время: мы, мы, мы. Вы можете задавать свои вопросы через твиттер-аккаунт @vyzvon или по смс по номеру +7-985-970-45-45. В целом, со сроками все понятно, с тем, почему там так мало конкретики, в этой программе, тоже более-менее понятно.Г. Клименко
―
Конституция.С. Оселедько
―
Конституция. Но теперь, наверное, тут уже пользователи заждались: что же, собственно, там внутри-то? Потому что мы уже больше половины программы говорили только то, что это и зачем. Что внутри? И по каким направлениям интернет собирается двигаться, и что там подразумевается?Г. Клименко
―
Нет, ну, в общем, у нас классика жанра: это человек, это образование, это безопасность, это медицина, это промышленность. Мы даже не стали финансы выделять в отдельное состояние…С. Оселедько
―
Почему? Выделили.Г. Клименко
―
Выделили уже? Значит, уже выделили. Ну, там были споры у нас. Потому что у финансов есть такая определенная специфика, это можно было просто условно в экономическую историю. Это будет документ 90-100 страничек, к ним будет еще приложено, наверное… мы решили посмотреть, что сделано у других, то есть, мы перевели все программки, которые есть в мире. То есть, не все, но какую-то часть посмотрели. Там есть часть невменяемых историй. Понятно, что программа развития интернета в Полинезии нас не интересует. Не потому, что мы такие надменные, просто там же нет интернета, я не знаю, что они там развивают, но программа, кстати, у них тоже существует. Но ее мы не стали переводить. То есть, мы каким-то образом взяли, во-первых, обобщили опыт, который есть в других странах, наложили его на текущее наше развитие. Понятно, что наша программа строится на тех достижениях, которые у нас есть. Тут есть единственная как бы конкретика – это то, что если Полинезии писать программу, я даже не знаю, с чего начинать. Вот если бы я сейчас был каким-нибудь руководителем в Полинезии, хотел бы развить интернет, вообще даже не знал бы, куда двигаться. А в нашей истории у нас хотя бы есть основа, от чего стартовать. Будет вот этот обзор, и будет дорожная карта по каждому из направлений, в зависимости от того, что мы сейчас считаем важным. Ну, например, мы считаем важным дорожную карту по переводу чиновников муниципалитетов с Windows на Linux.С. Оселедько
―
Давай по порядку. Вот первая тема – здравоохранение.Г. Клименко
―
Здравоохранение, прекрасная тема. Проблема в том, что в самом здравоохранении у нас есть масса историй. Ну, например. Ты в курсе, что недавно Минздрав в принципе запретил доставку рецептурных лекарств на дом?С. Оселедько
―
Нет, не в курсе.Г. Клименко
―
Вот, видишь, как здорово, да? Там была очень интересная история, мы хотели легализовать… есть проблема в электронной коммерции, связанная с Минздравом – это то, что доставка рецептурных лекарств, Москва возится с этими историями, (неразб.) система есть. Ну, и, казалось бы, было бы очень здорово: ты нажал на кнопочку – и тебе привезли. У тебя же есть рецепт. Рецепты уже во многих случаях электронные. Но была такая логика, я в этом не участвовал, я просто об этом вот как бы… вот как факт, я смотрел, читал и радовался. Вот такая (неразб.) восприятия: давайте сперва запретим, то есть, давайте все до основания разрушим, это наша любимая традиция, национальная забава, да? Вот все как-то пытаются домики на капитальный ремонт поставить, еще что-то сделать. А мы как-то все разрушим, а потом заново примем. Теперь что получилось? Сейчас полностью запрещена доставка рецептурных лекарств. Что это означает? Это означает, что в доходах всех аптек, то есть, так мы образно, мазками посмотрим, это составляло 75%. Ну, просто вот 75% - доходы доставки рецептурных лекарств. А в борьбе, я не знаю, за что… с Минздравом разговаривать – это невозможно. То есть, мне говорят: Герман, а вы разговариваете с Минздравом? Я говорю: ну, не потому, что мы такие надменные, да? Это примерно как разговаривать с гаишниками, предъявлять им претензии о сумме штрафа. Гаишники, они только исполняют, это исполнители, да? У Минздрава так принято. Вот они пробили вот такой закон о запрете. Они обещали индустрии, что они быстренько все как-то улучшат. Там есть с чем бороться, есть проблемы действительно. Рецептурные лекарства, они, как правило, их надо особым образом хранить, особым образом доставлять. Но ты понимаешь, как бьются истории, да? Истории бьются, например, доставкой рецептурных лекарств, если мне не изменяет память, в Голландии занимается государство. Вот ты заходишь на сайт госуслуг, и только оттуда можно заказать, есть компания. И так далее и тому подобное. Но, по факту, в любом случае, мы имеем историю с запретом на доставку рецептурных лекарств. Причем мы с тобой понимаем, взрослые люди, что все равно привезут…С. Оселедько
―
И рецепт не посмотрят.Г. Клименко
―
Посмотрят. Сейчас, подожди, мы сейчас не о… это очень важная история. Давай мы будем в правовом поле находиться. И посмотрят, и расскажут. Где не посмотрят – это другая история, которая всегда требует все равно… это не вопрос доставки, это вопрос отпуска, контроля. К доставке не имеем ровным счетом никакого отношения. Первая часть Мерлезонского балета. Соответственно, нужно как-то решать, и мы сейчас с индустрией медицинской сидим разговариваем, что они на самом деле хотят. Хотят они очень странного. Знаешь, когда ты разговариваешь с людьми, вдруг они говорят: а можно сделать так – очень важно – чтобы только наша аптечная сеть занималась доставкой рецептурных лекарств? Нормально, да? Понимаешь, диктатура находится не наверху, она снизу идет. Ребят, вы понимаете, что так не бывает? Они говорят: а тогда можно, тогда чтобы никому. Ну, примерно вот такие диалоги. Вторая история у нас с врачами существует. То есть, у нас есть история в том, что ни один врач не может оказывать услуги частной практики, основная проблема в чем заключается. Причем мы с тобой понимаем прекрасно… сейчас только это я утрирую слегка для публики. Конечно же, у нас есть законодательство, которое позволяет любому врачу в целом получить патент и лицензию на оказание частной практики. Только для этого нужно станцевать… помещение нужно лицензировать под медицину. Я тебе могу сказать, так как у меня аудиторская фирма достаточно долго, лет двадцать, и мы занимались и лицензированием помещений под склады медицинские и под деятельность, а я еще в банковском секторе давно работаю. Так я тебе могу сказать официально, что лицензировать честно помещение под медицину сложнее существенно, чем кассовый узел сдать Центральному банку. Легче застрелиться. Ну, и мы сейчас не будем рассказывать, никого огорчать, как это происходит на самом деле. То есть, ни один терапевт в принципе не может получить лицензию частного практикующего врача. Поэтому у нас, несмотря на наличие закона о том, что врач может быть в частной практике, его физически не существует. Понятно, стоматологи. Ну, мы с тобой понимаем, когда у мэра города болит зуб, у врача появится все: и лицензия, и кабинет, ему согласуют, кстати, вот его клинику в любом жилом доме-клоповнике, лишь бы зуб прошел. Но мы понимаем, что терапевт, обычный нормальный терапевт, в принципе не может получить практику. И мы попытались сделать следующим образом. Мы пытаемся упростить лицензирование врачей. То есть, для определенной группы врачей, терапевтов и педиатров, у которых не требуется… ну, понятно, что у гинеколога нужно гинекологическое кресло, он с ним не может ездить, он не может быть выездным врачом. Но мы понимаем, что есть терапевты, что есть педиатры, которые вполне могут выезжать и оказывать услуги медицинские на выезде. Почему этого никто не делает? Ну, во-первых, понятно, что они это делают. Когда вот я звоню своему врачу и говорю: слушай, у меня болит голова. Он говорит: ну, выпей Кагоцелу. Ну, например. Мне никто не заплатил, это я пример такой привожу. Или по Скайпу ему звоню, он мне говорит: выпей Кагоцелу, да? Или пишу ему по почте – он мне тоже отвечает. Он и так уже оказывает мне частные услуги, которые достаточно просто легализовать. А для этого нужно просто для врачей, которые могут обслуживать на выезде – я не знаю, психотерапевты, психиатры, аллергологи – в этом плане нет же ничего невозможного, просто убрать вот эту историю с помещением. Что мы тогда получаем? Мы получаем не тех врачей, которые выходят на улицу… они же почему выходят на улицу? Цинично, да? А что он может сделать? Вот врач, он работал себе в поликлинике. Он может получить лицензию и начать работать по своей специальности? Нет, конечно же, ему же нужно приписаться к какой-то поликлинике. А дальше знаешь, что начинается очень интересное? Средняя себестоимость выезда врача для клиники, знаешь, сколько?С. Оселедько
―
Сколько?Г. Клименко
―
2 600 рублей. А сколько на руки получает врач? Не знаешь? Это очень интересно. 600. Понимаешь, в чем разница, да? Причем я разговаривал с клиниками, им это тоже радости не доставляет, потому что заказов мало, ну, потому что кто по 2 600 поедет, да? То есть, это определенный пласт людей, да? Обрати внимание, что произошло с такси. За три тысячи из Домодедово в центр ездило очень мало людей. А вот за яндексовскую историю… Да, опять же, появится пласт недовольных, но я уверен, что когда выезд врача-терапевта будет стоить 300-500 рублей, и оптимизирован он будет точно так же, как вот произошло с такси, у нас резко произойдет улучшение качества сервиса вообще в принципе. Как загрузки врачей, у которых появится работа, они не будут сидеть и ждать вызова за 2 600… Понимаешь, вот сидят врачи и ждут вызова за 2 600, когда они давно бы поехали за 600, но они не могут, потому что это нелегально.С. Оселедько
―
Герман, идея понятная, на примере медицины примерно ясен основной подход. Но вот тут люди спрашивают: «Неужели вы полагаете, что ваши идеи могут быть востребованы неповоротливым неэффективным государством, например, в госмедицине?» - вот Дмитрий Мезенцев спрашивает.Г. Клименко
―
Я рассчитываю…С. Оселедько
―
То есть, вы верите, что вас услышат.Г. Клименко
―
Знаешь, как говорят, как в том анекдоте: во-первых, это красиво. Во-первых, это неизбежно. Это вообще важно, вот важный вопрос. Это неизбежно. Оно неизбежным будет либо, ну, просто, вот понимаете, неизбежно интернет. Вот все говорили,у нас не будет… неизбежная история интернета, неизбежная история, когда интернет заберет на себя рекламные носители. Цивилизация и прогресс, они идут. Вопрос – они будут нашими, нашего производства? То есть, это будет медицинский сервис, типа Яндекс Доктор, я не знаю, какой-то, либо это будет медицинский зарубежный сервис. Их же много аналогов. Они сюда лезут, их останавливает то же самое, что и наши ресурсы останавливает. Другой вопрос, что за ними копятся колоссальные деньги, а за нашими пока ничего, потому что мы не знаем, куда рыпаться. Я переговорил со всеми медицинскими стартапами в Сколково, они все говорят: слушайте, конечно, все здорово, но вся медицина настроена на именно вот отсутствие закона о телемедицине. А, собственно говоря, основная проблема, которая вообще лежит в основе, она находится в блоке, где мы работаем с электронными цифровыми подписями. У нас основная проблема – это авторизация. Вообще, по большому счету, не существует ни одного нормального легализованного государством способа авторизоваться дистанционно. В некотором роде некоторая консервативность медицины, она понятна, потому что а кто позвонил, как врач это узнает? Должен быть формализованный способ. Понятно, в том виде, как государство сейчас предлагает воспользоваться электронной подписью… Я не знаю, у вас нет подписей электронных?С. Оселедько
―
Нет.Г. Клименко
―
Я один раз ее получал. Вы знаете, больше смешных историй у меня в жизни не было. То есть, я как…С. Оселедько
―
Есть же Госуслуги, там…Г. Клименко
―
Госуслуги – другая история. Госуслуги – вы приехали, авторизовались. И это другая чуть-чуть история. Электронная подпись – это некое действие, которое позволяет вам подписать некий обязывающий юридический документ. Так вот, сейчас это выглядит следующим образом. Вы приезжаете в одно место, платите там три тысячи рублей, с вами производят некоторые действия. Вы день потеряли. Вам выдают флешку, которая эффективно работает, знаете, где? Под Виндами и Интернет Эксплорером. Но есть простая история. Есть же масса… да, и понятно, что если вам нужно подписать какой-то обязывающий документ, не знаю, контракт или еще что-то, может быть, там должны быть какие-то заморочки, только почему это не может работать на Маке или не может работать на Линуксах – это… давайте эту тему пока не будем рассматривать. Но мы хотим сделать, это у нас есть одна из инициатив – это слабую электронную подпись на симку. То есть, у каждого есть смартфон, вы зашли, вот, я не знаю, если вы медик… вы не медик, вы больной, пациент, вы берете пишете врачу и подписываете электронной подписью с симки. У меня болит голова, все, он авторизовался. Ведь основная проблема в том, чтобы вы потом не отказывались, там, врач вам прописал Кагоцел, а на самом деле вам нужно было прописать анальгин по вашим синдромам. А вы говорите: да нет, ну, что вы, никто не звонил. Так вот, вопрос вообще красной нитью проходит через весь наш интернет, он на самом деле очень простой – это открытые данные и авторизация. Ко всем историям… обратите внимание, дипломы и диссертации – это открытые данные. Здания в онлайне – это открытые данные, которые не нарушают ни коммерческих интересов… ну, состояние стройки – можно приехать увидеть, в каком состоянии она находится. Тут просто важно, чтобы бухгалтерия каждый день вела его, ну, вот как они отчитались, два метра сдали, еще добавили, да? То есть, открытые данные и авторизация. На самом деле это две проблемы. Как только мы решим вопрос с открытыми данными и с авторизациями…С. Оселедько
―
Как вы планируете решить? Вот у вас эта фраза: реестры, реестры, реестры, еще раз реестры по всем направлениям…Г. Клименко
―
Еще раз: существует дорожная карта. Можно я приведу пример АСИ, да? Я их не люблю на самом деле, Агентство стратегических инициатив, к которым я пришел и сказал: нам нужен пятый директор по интернету. И я не был понят. То есть, они мне сказали: Гер, отстань от нас. И когда мне говорили: Гер, а зачем тебе вот это все? Я говорил: понимаете, в клубе боксеров секцию шахматистов создать нельзя. Это я, кстати, не намекнул, что они тупые, я имел в виду некоторую разницу между нами и ими. Вот нам нужно отдельное АСИ. Так вот, наша задача – пытаться двигаться. Вот у АСИ было достаточное количество карт, не все получились. Это очень важно. Во-первых, не думайте, что я уверен, думаю, что получится все. Ни в коей мере. Государство, здесь дело не в неповоротливости. Дело в том, что всегда существуют… любое желание, даже очевидно простое… Ну, например, казалось бы, что стоит обязать все предприятия просто выкладывать стройки, выкладывать свое состояние в онлайне? Нет ничего здесь в этом, они это делают у себя каждый день, это даже не увеличивает никаких затрат, нет денег в этой истории, это никого ни к чему не обязывает. Но это же нельзя просто приказом устроить. Чьим приказом, министра? Нет, не получается. Это постановление правительства. Нужно разобраться. Есть секретные стройки, правильно? Они же существуют, секретные стройки, о которых не надо, чтобы они попадали в базу. Это же все регламентируется, огромный объем. Это называется дорожная карта. Я вас уверяю, даже в такой простой задаче листов двадцать документа наберется. А что с более серьезными задачами, мы же все последствия… это нам кажется, знаете, по простоте душевной, ну, чем область… Знаете, как когда я разговариваю вот о том, о чем я говорю, вот еще, знаете, поговорите с госчиновниками, они в этих условиях будут смотреть еще грустнее, да? Потому что даже если мы с вами понимаем, вот это называют неповоротливое. Они вообще знают, что, например, для каких-то простых решений – ну, например, изменить лицензирование врачей, да? – нужно сперва выбрать те профессии… А, например, а пожалуйста, хороший вопрос про врачей: они могут выписывать больничные? А какой круг лекарств они могут выписывать? Ну, это же изменение некоторое процедуры, которое требует согласования. А, кстати, там везде проблема еще в чем? Что…С. Оселедько
―
У нас осталась одна минута, я хочу просто, чтобы ты на вопрос ответил.Г. Клименко
―
Началось, я не отвечаю на вопросы. Даже Плющев себе не позволял такого, кстати.С. Оселедько
―
Нет, просто очень важный вопрос, вот последние тридцать секунд. Вот ты реально веришь, что эта программа будет принята? Ну, во-первых, что ее удастся разработать в поставленные сроки, что она будет принята и что по каким-то направлениям удастся достичь успеха в обозримом будущем. Тут просто вот вопрос, что Андрей из Москвы пишет, что он как бизнесмен устал ждать эти программы, и как бы нет сильных игроков, кому это по силам.Г. Клименко
―
Знаешь, ответ очень простой, я как-то сформулировал: да, я перестал пить по утрам коньяк. Вопрос как сформулирован, ответ может быть только «да». Но я считаю, что ввязываться в те истории, которые нереализуемы, скучно. Я считаю, что что-то из этого получится. Все – нет.С. Оселедько
―
Отлично. Это был Герман Клименко, председатель совета Института развития интернета. В студии был Сергей Оселедько, управляющий партнер агентства Notamedia. На следующей неделе ждите Александра Плющева. Всем спасибо, пока.