Научные стартапы - Наргиз Асадова, Татьяна Канзавелли, Риз Джонс - Точка - 2015-04-19
А. Плющев
―
Московское время 22 часа 10 минут, вас приветствует Александр Плющев, добрый вечер, в эфире программа «Точка». Управляющий партнер компании Notamedia Сергей Оселедько, наш эксперт, добрый вечер.
С. Оселедько
―
Добрый вечер.
А. Плющев
―
Вообще сегодня неожиданный, я бы так сказал, необычный выпуск программы «Точка», потому что у нас нет как бы единого гостя и, может быть, даже единой темы, я бы так сказал. Мы условно ее обозначили, эту тему, как «Научные стартапы». Я бы даже сказал, околонаучные или частично прикладные, частично информационные. В общем, сегодня она носит такой составной характер. Идею подала наша блестящая коллега Наргиз Асадова. Добрый вечер.
Н. Асадова
―
Добрый вечер.
А. Плющев
―
Она вместе с нами. И началось все, собственно, с интервью, которое Наргиз Асадова взяла у сооснователя Университета сингулярности Риза Джонса. Буквально в нескольких словах расскажи, что это, зачем это было, почему. Потом мы послушаем интервью и продолжим нашу программу.
Н. Асадова
―
Я в начале апреля, как некоторые знают, была в Силиконовой долине, и там проходил 12-й форум Глобального технологического симпозиума. Это такая организация, наверное, которая собирает вместе лидеров от бизнеса, то есть, каких-то стартапщиков, лидеров общественного мнения, людей из государственной машины, да, наверное, лидеров научных каких-то изысканий. И это площадка, где они могут вместе встретиться и поговорить про вновь зарождающиеся какие-то отрасли. Мы же живем, в общем-то, в век научно-технической революции очередной. Вот это то место, где они встречаются. И в этот раз их лозунгом было «Учитесь, начинайте, лидируйте». Много говорили про новую тенденцию в образовании. И вот один из спикеров, который там был приглашен – это был Риз Джонс, один из основателей Университета сингулярности. Очень забавно звучит, когда я рассказываю про этот университет, сразу все: прям сингулярности?
А. Плющев
―
Я так и спросил.
Н. Асадова
―
Да-да-да, про черные дыры будем говорить. На самом деле нет, это такой университет, который приглашает людей со всего мира, в общем-то, на свои программы…
А. Плющев
―
Вы что закончили? Я – Университет сингулярности.
Н. Асадова
―
Да-да-да-да-да. Но там вообще на самом деле не такие большие программы, всего три месяца, но из них вырастают совершенно сногсшибательные стартапы. Я думаю, я не буду спойлерить, и давайте послушаем интервью с Ризом Джонсом, он сам про все расскажет.(звучит запись)
Н. Асадова
―
В России мало кто слышал про Университет сингулярности. Расскажите нам, пожалуйста, в чем суть вашего проекта.
Р. Джонс
―
Университет сингулярности – это новое образовательное учреждение в кампусе, в исследовательском кампусе NASA, в Кремниевой долине. Мы рассказываем людям о новых технологиях, которые развиваются экспоненциально. К примеру, год от года телефоны, компьютерные чипы, карты памяти становятся все более совершенными, технологии развиваются стремительно. Поэтому задумка создания Университета сингулярности заключалась в том, что мы можем применять новые технологии для решения проблем, которые будут актуальны для человечества в ближайшие десятилетия. И, используя быстро развивающиеся технологии, мы можем решить проблемы, которые актуальны для миллиардов людей, потому что технологический прогресс открывает новые возможности.Университет был создан примерно 7 лет назад. Мы собираем исследователей со всего мира, примерно из 70 стран, в кампусе NASA, в Кремниевой долине. Эти люди вместе живут, вместе учатся. Мы рассказываем о новых технологиях. Первая часть летней программы посвящена именно этому. А затем мы объединяем исследователей в небольшие команды 3-6 человек, каждая команда занимается какой-то проблемой: например, доступа к воде, продовольственной безопасностью, решением каких-то космических задач, человеческой безопасности – проблемы, которые будут актуальны для человечества ближайшие десятилетия. И вторая часть летней программы посвящена как раз практическому применению новых технологий, о которых мы рассказываем в первой части. Из 80 исследователей формируется примерно 20 исследовательских групп, они занимаются разными проектами, и примерно 5 таких исследовательских групп создают частные компании. Другой проблематикой зачастую надлежит заниматься в другом масштабе, на уровне госпрограмм. Но примерно 5 проектов продолжается в виде стартапов.
И после завершения программы Университета сингулярности люди, которые хотят создавать свою компанию на базе проекта, который они начали исследовать в университете, могут обратиться к университету за помощью, у нас есть такой опыт, мы можем помочь с организацией, привлечением финансирования, доступом к технологиях, выводом технологии на рынок. Это меня, собственно, с самого начала и заинтересовало. Я был одним из основателей университета, и меня в первую очередь интересовало, как можно из идеи создать компанию.
За 6 лет было создано порядка 30 стартапов, примерно по 5 в год. Более тысячи человек из 85 стран приняли участие в программах университета. Хороший пример – компания Made In Space, они создали трехмерный принтер, который работает в условиях невесомости. Идея возникла в Университете сингулярности в ходе летней программы. Они начали с простого трехмерного принтера, его спускали на сверхзвуковом самолете, который неоднократно входил в состояние невесомости. Они дорабатывали свой трехмерный принтер и добились того, что сейчас технология работает в условиях невесомости, принтер печатает. В прошлом году такой принтер был установлен на МКС, работает с прошлой осени, на нем уже напечатано несколько объектов, провели испытания в условиях невесомости. И, по сути, это первый пример производства вне поверхности Земли. Трехмерный принтер может использоваться для производства каких-то запчастей или инструментов, которые могут потребоваться на МКС. Кроме того, условия невесомости позволяют производить предметы, которые невозможно было бы произвести на Земле, потому что размер предметов может быть больше, измерения могут быть другими, и предметы такого размера невозможно было бы произвести на Земле и доставить в космос.
Н. Асадова
―
Риз, скажите, пожалуйста, а кому бы вы посоветовали поступать на вашу программу? Есть ли ограничения по возрасту, важно ли предыдущее образование?
Р. Джонс
―
На протяжении многих лет реализации программы мы поняли, что люди объединяются в команды, команды распадаются по разным принципам. Во многом это похоже на обычную систему взаимоотношений между людьми. Поэтому мы не очень жестко подходим к объединению людей в команды, у нас есть различные варианты. Люди могут объединяться в группы, пробовать сотрудничать с разными людьми, и на протяжении лета становится понятно, с кем им проще работать, с кем интереснее работать, с кем у них общие идеи, общие интересы, общие увлечения. Это комплексный процесс. Люди вместе учатся, вместе работают, вместе отдыхают, принимают участие в различных мероприятиях, а затем уже принимают решение объединиться в группу для работы над проектом. Результаты проекта представляются аудитории. Участники команды рассказывают, какой вариант решения проблемы, актуальной для человечества в ближайшие десятилетия, они предлагают.Уровень преподавания – пожалуй, это на уровне аспирантуры. То есть, люди должны иметь университетское образование в медицине, в прикладных, точных науках, они должны достаточно хорошо ориентироваться в какой-то одной технической области. В нашем университете мы охватывает 8 различных высокотехнологичных областей, мы рассказываем нашим студентам о различных новинках в этих областях. Мы формируем команды из специалистов в разных сферах. Поэтому нужно неплохо разбираться в одной или нескольких сферах. Мы стараемся обеспечить гендерный баланс, объединять людей из разных стран, людей, которые специализируются в разных областях. Мы стараемся объединить людей разных с точки зрения опыта, происхождения, личностных характеристик. Что их объединяет – это интерес, это энтузиазм, это готовность и желание использовать новые технологии для решения важных задач. А без энтузиазма, без интереса невозможно решить проблему, актуальную для миллионов человек.
Н. Асадова
―
То есть, это, прежде всего, люди, получившие так называемые технические специальности, так называемые STEM специальности, которые расшифровываются как «наука, технология, инженерия и математика». Так?
Р. Джонс
―
Да, но не только. В нашей программе принимали участие писатели, чиновники…
Н. Асадова
―
Журналисты?Р. Джонс
―
Конечно, журналисты тоже. Чтобы решить сложную проблему, нужно уметь хорошо донести мысль. Идеи, проекты могут быть крайне творческими. Образование – это важная проблема, не менее важная, чем бедность, к примеру. Кроме того, разную проблематику можно объединять. Как обеспечить доступ к образованию беднейшим группам населения? Вот один из примеров наших проектов: действительно обычный автобус был оборудован, передвижная лаборатория, там были трехмерные принтеры и различные другие технологические новинки, этот автобус путешествовал по различным населенным пунктам.
Н. Асадова
―
Риз, у вас в университете есть два типа программ. Одна – это на все лето, то есть, три месяца. И вторая – всего на одну неделю. Скажите, что можно сделать за одну неделю?
Р. Джонс
―
Основной курс Университета сингулярности проводится летом, с июня по август, в Калифорнии, длится программа 10 недель. Первая половина программы посвящена изучению новых технологий, вторая – подготовке собственного проекта.Кроме того, мы предлагаем недельные курсы для руководителей компаний, потому что у них по определению намного меньше времени. Программы отличаются в основном тем, что, хотя материал преподается примерно один и тот же, руководителей мы учим применять технологии в их работе. То есть, например, когда мы учим журналистов, мы рассказываем им о том, как новые технологии могут быть применены в их работе. Итак, недельные курсы проводятся несколько раз в год, здесь же, в Кремниевой долине.
Кроме того, мы проводим специальные конференции. Например, медицинская в Сан-Диего: в течение недели мы рассказываем о передовых медицинских технологиях, о том, как эти передовые технологии применяются в медицине, и всю неделю мы будем говорить только о медицинских технологиях. В то время как для руководителей компаний за неделю мы рассказываем обо всех технологических новинках во всех сферах, о том, к примеру, как киберпреступность, биотерроризм используют новые технологии, как можно бороться с этими феноменами.
Н. Асадова
―
Это дорогая программа? Студенты сами ее оплачивают?
Р. Джонс
―
Примерно треть участников нашей летней программы были набраны по итогам конкурса, который мы проводим в разных странах. В заявке участники рассказывают о своих идеях, проекте, который будет актуален для миллионов людей в течении ближайших трех лет. В 25 странах проводится отбор, спонсируется местными властями этих стран. По итогам, мы отбираем студентов, которые принимают участие в программе университета на грантовой основе. В этом году, 15-м году, Гугл оплачивает участие в программе для всех. То есть, вы можете либо принять участие в отборе в своей стране, либо направив заявку в интернете.
Н. Асадова
―
А у вас были участники из России?
Р. Джонс
―
Да, в программе принимали участие россияне. В этом году мы еще не определились с составом участников программы, но мы приглашаем к участию людей из всех стран, как я говорил. У нас уже были участники более чем из 85 стран. И, если не ошибаюсь, очень много студентов из России училось в нашем университете.
Н. Асадова
―
Спасибо вам большое за интервью.
А. Плющев
―
Это сооснователь Университета сингулярности Риз Джонс у микрофона Наргиз Асадовой. Сегодня потрясающе много всего интересно, и таких фактов, которые сильно впечатляют и представляются даже, может быть, несбыточными, какими-то невозможными.
Н. Асадова
―
Поэтому это Университет сингулярности, потому он так и назван, видимо.
А. Плющев
―
У нас сегодня несколько проектов, мы расскажем о нескольких проектах. Вот второй, о котором мы хотели кратко рассказать – это интернет-издание «N+1» научное, запустившееся буквально на днях. Его главный редактор Андрей Коняев у нас на прямой связи. Андрей, добрый вечер.
А. Коняев
―
Добрый вечер.
Н. Асадова
―
Привет, Андрей.
С. Оселедько
―
Привет.
А. Плющев
―
Здесь Наргиз Асадова, Сергей Оселедько, все с тобой здороваются. Я так понимаю, что «N+1» - это интернет-издание, которое выросло из популярного пабликаВКонтакте под названием «Образовач».
А. Коняев
―
Ну, не совсем так. «Образовач» все-таки немножко про другое, он более научно-юмористический. «N+1» посерьезнее и больше про новости.
А. Плющев
―
Но правильно ли я понимаю, что вы как бы, что называется, собирали аудиторию «Образовачем» и теперь ее пытаетесь как-то перенести, не знаю, переориентировать на «N+1»?
А. Коняев
―
Ну, правильно сказать так: мы хотим, хотелось бы, чтобы аудитория «Образовача» читала бы и «N+1», мы все для этого пытаемся сделать, но, не знаю, может быть, она и не будет читать. Мы, например, для «N+1» отдельные сетки завели, поэтому…
А. Плющев
―
Расскажи, что такое «N+1» и зачем и как он появился.
А. Коняев
―
«N+1» - это издание про науку, про новости научные. Появился он, когда я работал в Ленте.ру, я был шеф-редактором науки и техники. Вот мне казалось, что я примерно представляю, чего нужно делать, какое должно быть издание. Потом, когда уволился, решил попытаться воплотить свою идею в жизнь. Год готовился, и вот запустил.
Н. Асадова
―
Андрей, а чем вы отличаетесь от других научно-популярных изданий? Вот чего тебе на рынке не хватало, и ты вот решил, что а у нас вот на «N+1» это будет?
А. Коняев
―
Чего мне не хватало? Не знаю. Не хватало мне своего собственного видения. Мне не хватало издания чуть посерьезнее, чуть больше ориентированного на науку. Ну, как бы понятно, что, например, есть «Поп-Механика», хорошее издание, довольно популярное. Мне всегда казалось, что они не слишком оперативны. Есть «Элементы» - там очень хорошие тексты, там практически эталонные тексты, но они их пишут слишком мало. Есть, там, я не знаю, издание ChemPort. Оно очень узко специальное, для химиков, но оно зато с отвратительным дизайном. Есть «Биомолекула», отличное издание по биологии, но тоже очень мало текстов и нет новостей. И так далее и тому подобное. Антропогенез.ру и «ПостНаука» с лекциями. Мне казалось, что это вот крайности, мне не хватает чего-то такого, не хватает какого-то нашего New Scientist что ли с таким российским бэкграундом.
С. Оселедько
―
Андрей, а много человек у вас там в редакции работает? Как у вас там жизнь устроена изнутри?
А. Коняев
―
У нас пока работает на постоянной основе пять человек всего.
С. Оселедько
―
А как у вас с монетизацией дела? Потому что, насколько я понимаю, нишевым изданиям, тем более такой тематики, довольно сложно с рекламодателями. Вы на что собираетесь это все дело развивать, если не секрет?
А. Коняев
―
Да нет, не секрет. Ну, как бы что значит нишевым изданиям тяжело с рекламодателями? Тяжело, это правда. Всем изданиям тяжело с рекламодателями.
С. Оселедько
―
Мне кажется, особенно тяжело, потому что…
Н. Асадова
―
Да я вот пример могу привести, да, в подтверждение сережиных слов. Например, «Наука в фокусе» журнал, он закрылся в декабре, потому что, ну, денег не было.
А. Плющев
―
У нас минута осталась, Андрей.
А. Коняев
―
Понимаю, но мы надеемся, что нас минует чаша сия. Вот, я только так могу вам ответить.
С. Оселедько
―
То есть, вы собираетесь за счет рекламы монетизироваться, или все-таки у вас?..
А. Коняев
―
Конечно, мы собираемся монетизироваться за счет рекламы. Наша цель – донести, что реклама в «N+1»… Ну, как бы наша аудитория от 20 до 35 лет, молодая, активная – это (неразб.),это люди, которые закончили университеты, уже могут, в принципе, тратить деньги на себя и уже начали работать. Мне кажется, это та аудитория, которая востребована у рекламодателей, мыпопытаемся до них это донести. Все.
А. Плющев
―
Спасибо большое.
Н. Асадова
―
Удачи от меня.
А. Коняев
―
Андрей Коняев, главный редактор интернет-издания «N+1». Да, я тоже желаю всяческих удач. Nplus1.ru, если кто-то захочет посмотреть прямо сейчас. А мы вернемся в эту студию через пару минут.РЕКЛАМА
А. Плющев
―
Московское время 22 часа 35 минут, вы продолжаете слушать программу «Точка». Прежде чем мы перейдем к еще одному проекту, я хотел спросить у эксперта нашего Сергея Оселедько: вообще вот как ты видишь перспективы научных стартапов? Как издания о науке – вот только что мы Андрея Коняева слышали – так и каких-то… Мы сейчас про интернет-проекты говорим, тут Университет сингулярности вряд ли подходит, да? Который Гугл финансирует. А, скажем, те, которые на практическом применении, на прикладном применении науки сосредоточены.
С. Оселедько
―
Я вообще считаю, что интернет и наука, они просто друг для друга созданы, пожалуй, как ничто другое. И этому есть, мне кажется, четыре основных причины.Первая причина – это уникальные коммуникационные возможности интернета, в научном мире это чрезвычайно важно. Если раньше это все были какие-то бесконечные симпозиумы, встречи и так далее, то сейчас возможности безграничны, общение очень оперативно и так далее.
Второе – это, конечно, огромные накопленные данные в интернете с удобным поиском, с доступом, с открытостью этих данных, с возможностью делать различные системы на их основе. Мы тут, помнишь, какое-то время назад про big data говорили, и как раз эта система Watson, ее можно было, в принципе подобного рода системы можно создавать, только имея огромные, гигантские массивы данных, платформу для которых представляет собой интернет.
Но даже это не самое главное, а самое главное то, что сейчас есть возможность создания таких платформ, вот то, о чем Apple говорил, платформ, объединяющих в себе огромное количество участников в качестве объектов для исследования. Вот как раз примером этого может быть, там, разные (неразб.) платформы для совместного анализа каких-то данных. Когда вот мы используем вычислительные ресурсы наших гаджетов или наших компьютеров, и это все подключается. То есть, это огромные распределительные и вычислительные возможности, огромные возможности для исследований.
И в том числе, четвертое – это огромные возможности не только для краудсорсинга, но и краудфандинга. Потому что для многих наука – это один из вариантов такой благотворительности, да? И есть проекты, типа Кикстартера, которые чисто научные, сбор на какие-то научные программы. И мне кажется, что даже удивительно, что до сих пор какого-то бума большого нет. Видимо, просто какие-то платформы для этого еще…
А. Плющев
―
Бума нет у нас или вообще в мире, ты имеешь в виду?
С. Оселедько
―
В мире. Apple, они вот только-только сейчас какую-то медицинскую платформу для исследований разработали. Вот мне кажется, что не за горами какой-то большой прорыв, когда вот эта вот синергия интернета и науки…
А. Плющев
―
И сингулярность.
С. Оселедько
―
… и сингулярность, да.
Н. Асадова
―
Мне-то как раз кажется, что, да, бума еще такого видимого на поверхности нету, но интерес и то, что сейчас огромное количество стартаперов работают как раз над своими проектами, связанными с изучением здоровья человека, с предсканзаием каких-то тета-паттернов, это действительно так.
А. Плющев
―
Вот как раз один из таких проектов, мы сейчас о нем и поговорим. У нас, я надеюсь, по Скайпу на прямой линии связи Татьяна Канзавелли, основатель компании OpenHealthNetwork. Татьяна, наверное, у вас добрый день.
Т. Канзавелли
―
Добрый день.
Н. Асадова
―
Добрый день.
А. Плющев
―
У нас-то вечер уже, а у вас день. Прекрасно. Татьян, OpenHealthNetwork – это такой проект, посвященный здоровью. Расскажите нашим слушателям о нем немного, как вы – ну, вы сооснователь – как вы его придумали, как сделали, для чего он нужен и что это такое. Хотим вот с вашей помощью в будущее заглянуть немного.
Т. Канзавелли
―
Да, во-первых, спасибо за то, что вы пригласили меня участвовать в вашей передаче. Немножко о проекте. У меня все было прекрасно, я в Силиконовой долине уже 25 лет, все хорошо. И как-то 2 года назад я пошла на мой регулярный медицинский осмотр. Мы здесь раз в год ходим на такие осмотры. Я пошла как совершенно здоровый человек, и случайно, совершенно неожиданно, без всяких таких признаков меня продиагностировали с раком. Я была в совершенном шоке, потому что, как я вам сказала, никаких признаков, ничего. В общем, очень печально.И когда я очухалась, в общем, от такого шока, я стала задавать вопросы. Почему это произошло? Отчего это произошли? Они сделали все анализы, включая генетический, и получилось, что я даже не могу жаловаться на моих родителей, это не было генетическое. И тогда, я когда стала задавать вопросы врачам, если у них есть какие-то гипотезы, почему это случилось, они все дружно сказали: нет, вам просто не повезло. И когда я спросила: почему мы не можем какие-то предположения или что-то начать расследовать? Они сказали: у нас нет данных.
И тогда я связалась со специалистами, которые занимаются исследованиями хронических заболеваний, и пытались понять, какие вообще-то данные нам нужны, чтобы понять эпидемиологию хронических заболеваний, в том числе рака. И таким образом я нашла кофаундера, который специалист в больших данных, и мы начали компанию. Идея была собрать 360 градусов обозрения вот всех данных, которые могут влиять на появление, лечение хронических заболеваний, включая рак. Вот так вот началось развитие нашей компании.
Значит, когда мы стали смотреть на весь обзор вот этих данных, получилось, что мы распознали несколько таких направлений, откуда мы можем собрать их. Первое направление было, естественно, с медицинских анализов. Второе – с электронных девайсов. Третье – с opengovernmentdata, открытых данных, которые можно получить от правительства, таких, как состояние окружающей среды. Я извиняюсь, я перевожу с английского на русский, поскольку я не совсем знаю, как эта вся терминология звучит по-русски.
А. Плющев
―
Вы прекрасно говорите, Татьяна, не комплексуйте, все отлично, все прекрасно понятно.
Т. Канзавелли
―
И еще один такой был аспект этих данных – это данные, которые человек может рассказать сам о себе. Это включая питание, образ жизни, наследственность по разным линиям. И вот тогда мы стали строить платформу, которая бы позволила нам собрать недостающие данные и агрегировать и анализировать все данных со всех вот этих точек зрения, которые я только что вам рассказал.
Н. Асадова
―
Татьян, задача вашего приложения – это существует как приложение – предсказать вероятность у данного конкретного человека заболеть той или иной формой рака, правильно я понимаю?
Т. Канзавелли
―
Не только предсказать. Предсканзаие – это, конечно, идеальное, куда мы стремимся. Но это… когда у нас будут накоплены массивные амаунты этих данных, тогда будет легче распознать какие-то кластеры данных, которые могут нам преподнести совершенно новые гипотезы, какая комбинация каких данных может увеличить потенциал заболевания какой-то болезнью.
Н. Асадова
―
То есть, у вас задача выстроить какие-то корреляции между теми данными, которые вы собрали.
Т. Канзавелли
―
Да, да.
С. Оселедько
―
То есть, у вас две задачи: чисто научная, да? Собрать эти данные и предоставить их медицинскому экспертному сообществу. И прикладная задача для пользователей вашей системы, вы сразу даете им какую-то персонализированную интерпретацию этих данных. Правильно?
Т. Канзавелли
―
Да. Но у нас получилось так. Я вам рассказала нашу идею, и все, кому мы показывали нашу идею, всем очень понравилось, и мы стали строить приложение. Когда мы построили приложение, мы создали такую платформу, на которой мы построили наше приложение, которая получилась очень сильная, для построения много других приложений. И получилось так, что наша цель вот собрания всех этих данных и анализа этих данных осталась такой, как она и была, но выпустили мы на продажу не OpenCancerNetwork, с которой мы начали, а, мы как pivoted, как часто бывает у стартапов, и мы вышли, выложили на продажу приложение OpenHealthNetwork, которое решает следующую проблему. Оно позволяет любой организации создавать их собственные кастомизированные мобильные аппликации в области здоровья буквально за пять минут. И они могут фактически выбрать модули, которые у нас есть, кастомизировать эти модули. И эти модули, такие, как собрание данных с девайсов, собрание данных в виде вопросников, агрегация, socialnetwork– очень много очень важных модулей. И получилась вот эта платформа, которую мы создали, чтобы создать наше приложение, мы ее выпустили как наш продукт.
С. Оселедько
―
А чем вы от AppleResearchKitотличаетесь?
Т. Канзавелли
―
От чего?
С. Оселедько
―
От платформы, которую анонсировал несколько месяцев назад Apple медицинской.
Т. Канзавелли
―
О, мы с ней, наоборот, мы с ней интегрируем. То есть, те данные, которые могут собираться via AppleHealthKit– это один изинпутов данных…
А. Плющев
―
Я прошу прощения, я просто поясню для слушателей. Через приложение AppleHealthKit, которое вот было как раз представлено, то есть, оно собирает данные о состоянии здоровья и о состоянии организма, об активности пользователя.
Т. Канзавелли
―
Да, по активности, они еще будут подключать разные устройства, которые позволят собирать данные, как давление, может быть, температуру. И сейчас они сфокусированы на активности. А для нас это, наоборот, это очень здорово, поскольку это будет один из инпутов данных, которые нам нужны. И это будет один из наших модулей внутри нашей платформы.
С. Оселедько
―
То есть, вы дополняете друг друга.
Т. Канзавелли
―
Да.
Н. Асадова
―
А с кем вы еще сотрудничаете? Я знаю, что вы очень активно сейчас путешествуете по Америке, и к вам присоединяется все больше и больше всяких государственных учреждений и не только.
Т. Канзавелли
―
Да, мы сейчас, у нас уже есть кастомеры, которые пользуются нашей платформой. Один из них – это организация в Канаде, называется (неразб.), они самая крупная в мире организация, которая занимается исследованиями в области хронической боли. И они используют нашу платформу, они построили аппликацию для клинических trials.
С. Оселедько
―
Испытаний.
Т. Канзавелли
―
То есть, они когда проверяют новые лекарства, они пользуются нашей платформой, они создали специальную аппликацию. Вот. Еще мы очень гордимся, что нами пользуется организация, которая одна из самых интересных по исследованию рака легких. Они сделали очень интересную аппликацию, пользуясь нашей платформой, которая не только обеспечивает информацию, где пациенты, которые только были продиагностированы раком легких или лечатся, у них есть доступ к наиболее объективной и проверенной информации, но они могут в дополнение ответить на какие-то вопросы, которые позволят исследователям понять больше о болезни и типах лечения, которые помогут в будущем другим пациентам, которые будут диагностированы с раком легких.
А. Плющев
―
Да, Татьян, скажите, пожалуйста, вот вы сказали, что вы начали привлекать инвестиции не в проект, посвященный раку, а вот уже OpenHealthNetwork, который является, по сути, такой B2B платформой. Скажите, пожалуйста, насколько быстро вы нашли инвесторов, насколько охотно они были готовы в это вкладываться? И насколько велика сейчас конкуренция на американском рынке среди таких вот платформ, посвященных здоровью?
Т. Канзавелли
―
Спасибо за вопрос. Я вам объясню сначала, по-моему, это будет полезно, антрепренерампонять, почему мы так pivotedс тем, с чем мы вышли на маркет. Когда мы объявили OpenCancerNetwork, всем очень понравилось, мы получили большую поддержку, но материально, с точки зрения инвестиций все как-то стали придерживать поддержку, поскольку у нас наша бизнес-модель упиралась в количество данных. И нам говорили: мы с удовольствием вам дадим деньги, но вы сначала идите и соберите эти данные. И так как собрать данные – естественно, вопрос не одного дня, а деньги нам нужны были быстрее, то мы вот так pivotedinto OpenHealthPlatform, потому что там довольно проще с бизнес-моделью, потому что кастомеры сразу подписываются и платят monthlyusage…
А. Плющев
―
Ежемесячно.
Т. Канзавелли
―
Да, по количеству юзеров, то есть, это намного проще, и вы сразу можете получить деньги, как только у вас кастомер. И мы были… нам повезло, поскольку у нас были знакомые и специалисты в больших данных, и врачи, которые сразу поняли потенциал нашей платформы, и мы в течение короткого времени, даже не делая формальных питчей, как говорится, получили больше 200 тысяч долларовviaconvertiblenotes, которые нам позволили нанять очень сильную девелопмент-компанию и вот выпустить продукт и продолжать девелопмент.
Н. Асадова
―
Convertiblenotes…
Т. Канзавелли
―
И у нас, конечно, уже сейчас есть revenueи уже с cashflow намного легче.
Н. Асадова
―
Татьян, вы просто несколько употребили терминов на английском языке. Convertiblenote – это…
А. Плющев
―
Кстати, все, кто занимаются стартапами, те понимают абсолютно. Но надо пояснить слушателям.
Н. Асадова
―
Convertiblenote– это чек, который можно было сразу обналичить, правильно я поняла? То есть, живые деньги, по сути.
Т. Канзавелли
―
Convertiblenotes– очень хороший механизм поднятия изначальных денег. Потому что это очень просто оформить, мне не надо отдавать никакой процент моей компании. Это считается как вы берете деньги в долг. Но там есть очень интересные моменты. Так как люди, которые вам дают эти первые деньги, они, естественно, подвергаются большому риску, поскольку что вы в очень начальной стадии своего продукта. И вы им говорите: вот вы мне дадите 50 тысяч долларов сейчас, и когда мы поднимем официальный раунд…
Н. Асадова
―
То есть, первые сборы средств.
Т. Канзавелли
―
… то вы получите льготы. Когда будет у вас возможность переместить в акции компании, то у вас будет какой-то процент. Я обычно даю хороший процент, хорошие условия льгот, чтобы они могли приобрести акции, когда уже поднимается нормальный раунд.
Н. Асадова
―
А вот интересно, хороший процент – это сколько? Потому что я думаю, что стартаперы в России тоже очень интересуются этими цифрами.
Т. Канзавелли
―
Есть 10% дискаунт, есть 15%, 20%. Понимаете, да? Это вы обсуждаете со своими кофаундерами, как вамstructure…
А. Плющев
―
Структурировать, да.
Т. Канзавелли
―
Да, как вам эти (неразб.) сделать. Я думаю, что на самом деле вот 15-20% - это достойная цифра, поскольку, опять-таки, люди, как говорится, верят вам до того, как у вас что-то есть.
Н. Асадова
―
Хорошо, и тогда вот у меня еще один вопрос. Вот следующий ваш шаг, да? То есть, как вы его видите, куда вы развиваться собираетесь?
Т. Канзавелли
―
Мы выбрали три направления каналов, по которым мы будем продавать наш продукт. Первое направление – это организации в здравоохранении и фармацевтические компании. Второе направление – это научно-исследовательские организации. И третье направление – это стартапы. Я объясню по каждому направлению.Первое направление, которое я вам сказала, фармацевтические компании и здравоохранительные компании, сейчас они что делают? Они знают, что их пользователи многие получают информацию на мобильных устройствах. И сейчас они нанимают девелоперов и конструируют много разных приложений. Дело в том, что, конечно, эта модель не позволит им далеко уйти, поскольку это очень дорого и очень долго, создавать все эти приложения. Поэтому у нас, конечно, value оченьobvious, то есть, понятно совершенно…
Н. Асадова
―
Да-да, понятна ценность ваших приложений, потому что можно пользоваться вашими модулями, а не создавать, разрабатывать свои, и получать данные с приложений…
С. Оселедько
―
Это как раз то, о чем я…
Т. Канзавелли
―
Аппликации, да, на любом языке, на любом девайсе. Очень-очень понятно, почему это им выгодно. И с точки зрения пользователей, пациентам, им не надо ходить и устанавливать 5-10 разных аппликаций, чтобы manage одну болезнь…
Н. Асадова
―
Да-да-да. А фарма-компаниям интересно, потому что сейчас идет вот этот вот бум создания лекарств персонально для какого-то человека, то есть, в зависимости от его каких-то особенностей.
Т. Канзавелли
―
Да, и сейчас законы в Америке меняются, и они просят фарма-компаниям прослеживать состояние пациентов, понимаете? Они хотят понять, вот эти лекарства, они дорогие, на самом деле они приносят пользу или нет. И хотят прослеживать пациентов в течение какого-то времени, даже после trials.
А. Плющев
―
Применения лекарства.
Т. Канзавелли
―
И поэтому им нужны больше и больше такие платформы.
А. Плющев
―
Понятно. Спасибо большое. Татьяна Канзавелли, основатель компании OpenHealthNetwork, была у нас на прямой линии связи из Калифорнии. Спасибо большое, очень интересно, интересно посмотреть так, чем кто занимается. Был у нас также Андрей Коняев по телефону, и Наргиз Асадова представляла свое интервью с сооснователем Университета сингулярности Ризом Джонсом. Спасибо всем большое, Наргиз и Сергей Оселедько…
Н. Асадова
―
Спасибо всем.
А. Плющев
―
… я Александр Плющев, все с вами прощаемся, до свидания.
С. Оселедько
―
Пока.
Н. Асадова
―
Пока.