Книга Ильи Эренбурга «Лик войны» - Фрезинский Борис - Непрошедшее время - 2014-11-23
23.11.2014
Майя Пешкова:
―
К 100―летию 1-й мировой войны в издательстве Европейского университета в Санкт-Петербурге вышла в свет книга Ильи Эренбурга «Лик войны». Это 1-я прозаическая книга Ильи Григорьевича, в основе которой его воспоминания о 1-й мировой, франко-германском фронте 15-17-го годов, на котором два русских корпуса сражались вместе с французскими и английскими соединениями. Писатель, живший в те годы во Франции, был корреспондентом московской газеты «Утро России» и петербургских «Биржевых ведомостей». Впервые в книге собраны газетные корреспонденции и статьи Эренбурга того времени. Берлинское издание 22-го года и парижское 24-го существенно перерабатывались автором. Впервые после 28-го года теперь можно познакомиться с полным текстом книги и увидеть 1-ю мировую глазами свидетеля. Издание подготовил петербургский историк литературы, биограф и публикатор Ильи Эренбурга Борис Фрезинский. Вы станете обладателем этой книги, если ответите на вопрос: как называлась книга стихов Эренбурга, вышедшая в Москве в 1916 году, в которую он включил свои антивоенные стихи, но цензура их не пропустила. Книгу «Лик войны» Эренбурга представляет ее публикатор Борис Фрезинский. Эренбург в годы 1-й мировой войны с 14-го по 19-й, как складывалась его биография?
Борис Фрезинский
―
Ну, в 8-м году в декабре месяце из Москвы отправился во Францию и жил в Париже. Это называлось политическая эмиграция, за которую отец его довольно много заплатил, и он поехал как бы лечиться. Потом он должен был вернуться на суд. Это социал-демократическая организация учащихся Москвы. Он не вернулся. И залог, 500 рублей, золотом пропал.
М. Пешкова
―
Это большой по тем временам залог?
Б. Фрезинский
―
Это очень большая сумма.
М. Пешкова
―
Как отец это мог заплатить? Что он был состоятельный человек?
Б. Фрезинский
―
Ну, да, конечно. Ну, купец 1-й гильдии. Он был директором московского медопивоваренного завода на той улице, где жил Лев Николаевич Толстой.
М. Пешкова
―
В Хамовниках?
Б. Фрезинский
―
Хамовнический завод медопивоваренный. Он был его директором. Эренбург был в Париже, 1-е время сотрудничал с социал-демократической организацией российской. Это были Ленин, Каменев, Зиновьев, вот такая группа людей. Луначарский молодой. Потом он с ними разошелся. Он стал подшучивать над ними. Потом стал выпускать сатирические журналы с молодежью, которая была… там была такая группа содействия большевикам в Париже. Когда Ленин один раз увидел этот журнал, то он его так отшвырнул. С тех пор Эренбург не должен был там появляться. И он нашел для себя другую жизнь, другой мир – литература, поэзия, художники, ротонды, парижская богема и так далее. В 14-м году летом он был в Голландии, и когда вернулся домой, застал известие о начале войны. В это время круг его друзей парижских пополнился двумя русскими. Один из них был Макс Волошин, с которым они переписывались и были знакомы заочно. А 2-й был Борис Викторович Савинков, с которым Волошин его познакомил. С Савинковым он не был знаком до этого. С 14-го по 15-й год он регулярно с ними общался. Это были всегда разговоры и споры о войне, о судьбе России, о том, что ей предстоит, какую роль она играет, какие безобразия творятся во Франции, которая все больше и больше становится шовинистической страной. Когда приходили русские газеты, ему семья присылала «Утро России» из Москвы, и он читал и недоумевал взглядам, точкам зрения, отношением к войне. При этом он писал стихи. У него вышло к тому времени примерно 7 или 8 книжек стихов, переводов, большая антология новой французской поэзии. У него было некоторое имя уже и в России, потому что на книги его стихов отзывались лучшие поэты того времени. Знаменитые рецензии и Мандельштам, и Ходасевич, и Бальмонт, и сам Волошин написал. А на первые его книги написал замечательную статью Александр Блок и Илья Эренбург – это на темы как раз военные, в частности о книге «Стихи о канонах». В какой-то момент он почувствовал себя плохо. Жить в воюющей стране, быть там эмигрантом и не воевать – это вообще невозможно. И вместе со своим приятелем Тихоном Сорокиным, они пошли записываться в добровольцы. В его воспоминаниях есть такая милая сцена, довольно подробно описанная. Я ее просто прочту. «Это огромная очередь тех, кто хотел записаться добровольцем, то есть хотел получить пулю по существу. Я был в хвосте и дошел до стола, где сидел усатый майор. Дошел только под вечер. Военный врач мрачно на меня посмотрел, приставил к сердцу трубку и крикнул: «Следующий!» Я думал, что мне сейчас выдадут красные штаны. В красных штанах ходили французские солдаты. Но сержант меня обругал: «Ты что? Блям-блям-блям. По-французски не понимаешь?» Оказалось, меня забраковали. Какие изъяны во мне обнаружил военный врач, не знаю. Может быть, я показался ему чересчур дохлым. Нельзя безнаказанно в течение 3-х или 4-х лет предпочитать стихи говядине. Я убежден, что если бы меня осмотрели на несколько месяцев позднее, я был бы признан вполне годным. Стоит любому товару, в том числе пушечному мясу стать дефицитным, как люди перестают привередничать».
М. Пешкова
―
Историк литературы, биограф и публикатор Ильи Эренбурга Борис Фрезинский представляет книгу Ильи Григорьевича «Лик войны» на «Эхе Москвы» в «Непрошедшем времени».
Б. Фрезинский
―
Положение его действительно изменилось к тому времени, потому что родители потеряли возможность присылать ему деньги. Перевод денег из России во Францию был запрещен. И он лишился средств к существованию по существу. Литературные заработки были ничтожны. И он разгружал по вечерам вагоны. При его довольно слабом здоровье, это он так немножко подшучивал над французским майором, который его не взял в армию, все было совсем непросто. А журналистом и военным корреспондентом он стал совершенно случайно. Он сам объяснял это тем, что он находил в русских газетах статьи, написанные якобы корреспондентами России в Париже, которые Парижа не знали. Может быть, когда-то и были там, но помнили его вот несколько лет назад. Описывали, как они сидят в каком-то кафе, которое уже давно закрылось. И он возмутился и решил написать туда какой-нибудь репортаж из Парижа. И оказалось, что это довольно сложное дело. Он подробно писал, что у него неделя ушла на то, чтобы написать одну статью. Он никогда не писал таких политических, бытовых зарисовок. И он написал несколько вариантов, пока наконец что-то получилось. И он послал в «Утро России» - это московская газета, где его знали, иногда печатались его стихи, иногда печатались переводы, небольшие статьи. И в мемуарах Эренбург пишет, что они мне не ответили. Это не так. Он просто забыл. Они ему ответили и предложили несколько тем. И он написал несколько статей еще. Это можно узнать из его писем той поры. И одну из статей «Утро России» напечатало. Это была статья «День всех усопших». Ее напечатали 18 ноября 15-го года. Эта статья, действие которой происходит на парижском кладбище. Война. Такой азарт военный сник, потому что люди стали погибать, приходили похоронки и все такое прочее. И на кладбище было очень много могил новых, свежих. И вот такую статью «Утро России» напечатало. Он стал посылать следующие статьи, следующие, следующие. Несколько месяцев у них работал. Потом по непонятной причине, он напечатал там 17 статей, и в марте 16-го года уже «Утро России» перестало его печатать. Они публиковали его странно довольно. Они называли его нашим парижским корреспондентом и подписывали статьи его инициалами, просто инициалами. Но деньги, которые он получал, ну, так или иначе его, конечно, поддерживали. Хотя он признавался, что когда он писал статьи, он не мог писать стихи, это требовало другой работы, другого состояния. Получив отказ, он забеспокоился и обратился к Волошину с просьбой помочь. Волошин был корреспондентом в Париже «Биржевых ведомостей», газеты петербургской. Контракт у него кончался, он собирался вернуться и должен был вернуться в Россию, а место свое он хотел уступить Савинкову, который публиковался в газете «Речь». Савинков отказался работать в «Биржевых ведомостях». И тогда Волошин написал редактору «Биржевых ведомостей». Это питерская газета, редакция помещалась на Галерной улице. И сейчас это здание стоит. Он, правда, несколько лет уже нежилое. Там гуляет ветер. Стекла выбиты и все такое прочее. Ужасно боюсь, что его снесут, хотя здание не старое, но Бог его знает, у нас такие правила, что если кому-нибудь оно приглянется, какому-нибудь олигарху, место это очень выгодное, и что там будет дальше, не знаю. Это просто мое предположение. Я не знаю, что будет. Но пока вот уже 2-й год оно в таком состоянии худом. Я его фотографировал для книжки Эренбурга о 1-й мировой войне. Сужу об этом по тому, что видел. «Биржевые ведомости» заинтересовались Эренбургом. Волошин написал, что он отлично знает Францию, и думал, что он будет вам очень полезен как корреспондент. И положение его резко изменилось, потому что они были очень внимательны. Они прислали ему письмо, где подробно написали, чего они от него хотят, и что это должны быть не просто статьи, которые он писал для «Утра России». Поскольку он был политэмигрант, посольство России не желало иметь с ним дела, и он не мог попасть на фронт. Поэтому он в разных городах Франции, где оказывался, вылавливал отпускников и в кафе где-нибудь, сидя, расспрашивал, что там, как и так далее. И вот эти рассказы посылал в газету. А теперь ему прислали задание вполне определенное. И он связался с русским посольством. Военным атташе там был граф Игнатьев, которого потом Эренбург уже в России хорошо знал. И здесь он помог ему отправиться на фронт. Действительно он стал выезжать регулярно на франко-германский фронт, где воевало несколько русских частей. Поэтому он посещал не только французские части, не только английские части, которые тоже из Англии переправили через Ла-Манш и воевали на франко-германском фронте, он посещал и русские части там же. Если за все месяцы работы в «Утре России» он прислал, и там было напечатано 17 статей, то в «Биржевых ведомостях», где он назывался парижским корреспондентом, все статьи подписывались полным его именем, и все было бы хорошо, и деньги платили вполне приличные, но в «Биржевых ведомостях», где работали лучшие писатели России того времени, были довольно жесткие правила. Редакция могла делать с присланным текстом все, что угодно. Поэтому он подчас не узнавал своих статей, когда номера газеты приходили в Париж. Он писал, ругался, требовал, чтобы они перестали так себя вести, но это дело продолжалось, тем не менее. 60 статей написал Эренбург с апреля 16-го года и до июля 17-го, когда он вернулся в Россию.
М. Пешкова
―
Продолжение программы «Непрошедшее время» через 2 минуты.*****
М. Пешкова
―
Продолжение программы «Непрошедшее время».
Б. Фрезинский
―
Вернувшись в Россию, он еще некоторое время поддерживал связи с «Биржевыми ведомостями» и напечатал там несколько статей. Последняя из них 19 октября 17-го года. Через несколько дней власть сменилась, «Биржевые ведомости» закрыли.
М. Пешкова
―
Его побудила вернуться в Россию февральская революция?
Б. Фрезинский
―
Да, конечно. Февральская революция дала свободу в этом смысле. То есть все политические эмигранты получили право вернуться в Россию. Он не мог вернуться, потому что его каторга ждала. А теперь это стало возможным. Другое дело, что было очень много желающих. Въехать могли только политэмигранты, которые должны были подтвердить документально, что они политэмигранты. Поскольку Эренбург порвал с большевиками, он не мог воспользоваться их подтверждением. Он должен был другого. Савинков тот же дал ему соответствующую рекомендацию. И поезд или число возвращения разыгрывало, то есть каждый тащил талончик, узнавал, когда он сможет приехать. Революция произошла, как известно, в феврале 17-го года. Эренбург смог уехать в июле. Дорога шла через Англию, дальше снова морем. Он приезжал в Финляндию. И Финляндия была частью России, хотя и относительно самостоятельной. И так он оказался в Петрограде тогда. На этом кончилась его журналистская работа. Из Петрограда он вернулся в Москву. Это город, где жила его семья. Это было лето. Семья была в Крыму. И он поехал повидаться с матерью, с отцом. Вернулся в Москву осенью, в конце октября. Уже стреляли. И переворот, который сначала произошел в Питере, затем произошел в Москве. Он его не принял. Как однажды потом он сказал, что октябрь, которого мы так все ждали, я не узнал. Дипломатическая формула. Вот и он стал печататься в левых эсеровских газетах. Единственная такая возможность у него была. Но это другой уже сюжет, не имеющий отношение к 1-й мировой войне. Всего были написаны 77 статей, опубликованы. В октябре 18-го года Эренбург бежал из Москвы в Киев, на Украину, где он родился, и там пережил значительную часть гражданской войны. Конец 18-го – начало 19-го года. В начале 19-го года как раз там была власть красных, большевиков. Он работал, открыл студию, занимался с молодыми поэтами и так далее. Он был человек парижский. Это привлекало к нему внимание людей и так далее. Он там женился на своей кузине Любови Михайловне Козинцевой. В начале родители его следом за ним приехали, приехали они в Полтаву. Мама его там умерла. Смерть матери всегда много значит в жизни человека, и он был в таком расхристанном состоянии. В начале 19-го года у него возникла такая идея написать книгу о войне. В Москве он получил и в Петрограде, куда он приехал сначала из Парижа, он получил номера газет. Таким образом все тексты его статей у него были.
М. Пешкова
―
То есть он получил все тексты. Они перед ним?
Б. Фрезинский
―
Да. Вот он стал размышлять, что и как сделать. Довольно много эпизодов, которые были в его статьях, вошли в эту книгу. И сейчас, готовя ее к изданию, я помимо текста книги, которую собственно Эренбург назвал «Лик войны», я включил туда и статьи для «Утра России» и для «Биржевых ведомостей». Но если говорить о книге «Лик войны», то это книга, состоящая из 12 глав. При этом он написал 77 статей.
М. Пешкова
―
Это что он выбросил какие-то статьи?
Б. Фрезинский
―
Он выбирал сюжеты, которые могут ему пригодиться, и тематически включал их в те или иные главы. Вот название этих глав само по себе красноречиво. 1-я глава называется «Внешний лик». Это как бы внешний лик войны. 2-я называется «Война и жизнь». Это фронт и тыл, города и люди, трусость и храбрость, жестокость и милосердие, женщины, это французские женщины и война, религия, цветные в кавычках. Это значит алжирцы, марокканцы, которые воевали вместе с французами. Русские во Франции – отдельная глава.
М. Пешкова
―
То есть это русский экспедиционный корпус?
Б. Фрезинский
―
Да, совершенно верно. Тыл – это, значит, как он себя жалел и развлекался. Будни. И последняя глава «Душа войны». Значит, это не сборник статей. Это специально написанная книга. Эта книга была написана в Киеве. В начале марта 19-го года Эренбург кончил над ней работать. И написал послесловие к ней.
М. Пешкова
―
Вы слушаете программу «Непрошедше время» на «Эхе Москвы». В эфире историк литературы, биограф и публикатор Ильи Эренбурга Борис Фрезинский.
Б. Фрезинский
―
Печатать, выпускать эту книгу в Киеве должен был Петр Петрович Сувчинский, известный человек в русской литературе, музыковед. Но тут в очередной раз власть сменилась. Про это время Эренбург сказал, что при каждой власти казалось, что предыдущая была лучше. Это были немцы, потом Петлюра, гетман Скоропадский, потом красные, потом белые, потом снова красные. То есть вот это такая была чертовщина. И Сувчинский, директор издательства, с портфелем рукописи из Киева бежал. Бежал он в Болгарию. В Болгарии он основал российско-болгарское книжное издательство. Основал его в 20-м году. Не сразу. И 1-я книга, которую он выпустил, была «Лик войны». Но в Россию она не попала. Она продавалась в Берлине. Она продавалась в Париже. В России ее не было. Есть замечательный отзыв об этой книге Марины Цветаевой, которая увидела ее в Берлине, прочла, и она написала Эренбургу «прекрасная книга», подчеркнув слово «прекрасная». Она нечасто вообще так отзывалась о книгах. Еще один отзыв я приведу, для этого вернусь к статьям Эренбурга. Его статьи в газетах писались в жанре репортажей, но иногда он позволял себе написать что-то несвязанное непосредственно с войной. Это были статьи, названия их… Две статьи я включил в эренбурговскую книжку для «Утра России». Одна называется «Русский балет в Париже». Это репортаж о балетных спектаклях дягилевской труппы. 2-я называется «Французская поэзия и война». 5 статей для «Биржевых ведомостей». Убитые поэты. Ни одна страна не потеряла столько поэтов на войне как Франция на 1-й мировой. Эренбург покупал их книги, знал их, и написал очень пронзительную статью о них. Один из самых знаменитых поэтов той поры Шарль Пеги погиб на Марне в бою. Статьи «Франция и война», «Война и французская поэзия», «Франко-русское сближение» и, наконец, его рецензия, 1-я рецензия в России на неизвестный в России роман Анри Барбюса «Огонь». По существу Эренбург сделал этот роман известным для русской публики. Перевод его возник уже позже. Так вот статья, о которой я хочу сказать, была опубликована в Берлине в газете «Руль», и там была такая фраза в этой рецензии на книгу «Лик войны»: «Во Франции существует знаменитый «Огонь» Барбюса. Теперь и мы можем сказать, что у нас есть «Лик войны» Ильи Эренбурга». Не буду называть эту даму, которая написала эту статью по нескольким причинам. Во-первых, она и потом отзывалась об Эренбурге, но совершенно иначе. У нее было два мужа, и оба имели некие отношения враждебные с Эренбургом. Второго ее мужа знает вся Россия. Эта статья ее замечательная. Она лично не была с ним знакома. И она написала то, что она думала.
М. Пешкова
―
Это Гиппиус?
Б. Фрезинский
―
Нет, с Гиппиус был знаком Эренбург. Она не знала…
М. Пешкова
―
Спросите у слушателей, кто была эта дама.
Б. Фрезинский
―
Ну, могут…
М. Пешкова
―
Найдут в интернете.
Б. Фрезинский
―
Да тоже не найдут. Неважно. Пусть поищут. Да. Так вот это было софийское издание, которое оформил один киевский художник, с симпатичной графикой.
М. Пешкова
―
Известный художник?
Б. Фрезинский
―
Да. Он был и поэт, и книжный график.
М. Пешкова
―
Нарбут?
Б. Фрезинский
―
Нет, нет. 19-й год. Из Киева отправляется Эренбург в Крым, живет у Волошина. Год проводит там. Сталкивается и с погромом, и с белогвардейскими всякими делами, и меняет политическую ориентацию. У него есть эта возможность из Крыма отправиться в эмиграцию. 2-й раз он этого не хочет. Он прожил 8 лет в Париже в ту пору, более спокойную. Сейчас это бегство без возврата. Тогда он был совсем молодой, и была надежда на что-то. А теперь это для него означало бы потерять Россию. И за долгую зиму, 19-20-й год, передумав все, он написал книгу, которую назвал «Раздумье». И в этой книге он должен был признать для себя, что красные победили не случайно, что это выбор народа. Он бежит из Крыма в Москву. То есть через Грузию. Это все довольно сложно. И в 21-м году с помощью своего гимназического товарища, который к тому времени стал одним из самых знаменитых большевиков – это Николай Иванович Бухарин, – он получает заграничную командировку для того, чтобы написать роман, который он задумал еще во Франции, его 1-й знаменитый роман «Хулио Хуренито». Так он оказывается в Париже, откуда его тут же высылают. Он пишет этот роман в Бельгии. В Бельгии ему было как-то неинтересно жить. Никаких знакомых. Никого. Он узнает, что центром русской миграции становится Берлин, списывается с редакцией журнала «Новая русская книга», пишет для них статьи. И с их помощью оказывается в Берлине.
М. Пешкова
―
Продолжение следует. Об Илье Эренбурге как журналисте на 1-й мировой рассказывал публикатор и биограф писателя, составитель книги «Лик войны», вышедшей в издательстве Европейского университета в Санкт-Петербурге, Борис Фрезинский. Звукорежиссеры – Наталья Квасова и Александр Смирнов. Я Майя Пешкова. Программа «Непрошедшее время».