Полотна старых испанских мастеров из коллекции Эрмитажа: истории поступлений и приобретений - Людмила Каганэ - Непрошедшее время - 2014-08-31

МАЙЯ ПЕШКОВА: Напрасно искала по всем киоскам Эрмитажа, вышедшую в издательстве музея незадолго до приезда книгу про коллекцию живописи старых мастеров Испании 15-19 веков. Книгу об истории поступления полотен и их приобретении, полный тираж ее не поступал тогда еще в продажу. Автор книги доктор искусствоведения, хранитель испанской живописи Эрмитажа Людмила Львовна Каганэ, любезно согласилась рассказать немного о себе и об издании, приуроченном к 250-летию музея.

В этом году будет 55 лет, как Вы служите Эрмитажу?

ЛЮДМИЛА КАГАНЭ: Да-да.

М. ПЕШКОВА: Вы пришли после университета?

Л. КАГАНЭ: Я окончила здесь университет, а потом поехала работать в Смоленск. Тогда такая тенденция, что надо обязательно работать на периферии, а я вышла замуж, мы одновременно кончали, я университет, он – медицинский, и нам надо было ехать по назначению. Надо было соединить психиатрическую больницу, поскольку он психиатр, и искусствоведа, это непросто. Он поехал в Москву, пришел в министерство культуры. В министерстве культуры ему сказали, что сейчас как раз происходит собрание директоров музеев, пусть он пойдет и спросит, может кому-нибудь нужен искусствовед. Он пришел туда, вышел на трибуну, спросил: "Кому нужен искусствовед?" Откликнулся директор смоленского музея. Таким образом, мы оказались в Смоленске, три года там проработали, а потом он поступил в аспирантуру, и мы вернулись сюда. Пыталась устроиться на работу в Русский музей, поскольку там я занималась русским искусством, но тогда там работал директор такой, который никого не принимал из "инородцев", и поэтому я пошла в Эрмитаж. Но в Эрмитаже сначала меня приняли в просветотдел, водила экскурсии, а потом я поступила в аспирантуру, из аспирантуры пришла в отдел, исполнилось как раз 50 лет в этом году. Ну, что музейщики, у них главное – создание каталогов. У нас хорошее собрание испанской живописи...

М. ПЕШКОВА: 200 картин собрание...

Л. КАГАНЭ: Но, когда я пришла не было отдельного каталога испанской живописи, он всегда был придатком к красивой итальянской, потому, что итальянских у нас очень много картин, а испанских значительно меньше. Вообще во всем мире испанских картин мало, потому что испанцы были достаточно изолированы от Европы, страна замкнутая. Писали художники для церквей, для дворцов. Такого рынка, как, скажем, в Голландии, в Испании никогда не было. И картины все были на месте, хотя там собрались крупнейшие коллекции мирового искусства, потому что был период, когда Испания владычествовала по всей Европе. Уже в начале 19-го столетия заинтересовались картинами любители искусства, главным образом продавцы-маршаны, и начали ехать туда, уже начали публиковать те вещи, которые там были. Главным образом, были известны Мурильо, Веласкес и Рибера, поскольку Мурильо, он жил в Севилье, в Севилье были... Очень много торговли было с Нидерландами, тесные связи были с Нидерландами, начали вывозить картины, привезли портрет Мурильо гравированный туда, и очень ценились картины Мурильо. А потом, Веласкес, его картины ко дворам посылали, портреты, главным образом. А Рибера, практически единственный, большой гравёр, потом уже Гойя эту традицию продолжит, который гравюры делал, гравюры чрезвычайно ценились. И вот эти три мастера, главным образом и были известны, а все остальные, практически, стали известны, только к началу 20 века. И поэтому, естественно, что испанское искусство очень мало попадало в другие коллекции.

Во времена Екатерины II начали собирать картины для Эрмитажа. Екатерина создала Эрмитаж, и в числе первых приобретений были картины испанских художников.

Мурильо. Изумительные вещи, прекрасное собрание, которое, к счастью, сохранилось почти полностью, единственный портрет, вот Иннокентия Х Веласкеса был продан, и распродавал не Эрмитаж, распродавало советское правительство картины из Эрмитажа, поскольку требовалась большая сумма денег. «Оil for oil», говорили тогда, «Масло на нефть», потому что «oil» по-английски тоже «нефть». Вот когда стали продавать картины из Эрмитажа, то Мурильо был уже не очень в моде и, к счастью, его вещи остались на месте, потому что, многое из того, что было собрано при Екатерине было уже распродано советской властью, в советский период, это особая страница в истории Эрмитажа.

Коллекцию, поскольку уже была заложена основа в начале 19-го века, уже и при Александре, и при Николае I продолжали пополнять эту коллекцию.

Тем не менее, испанских картин, как мы начали говорить, было не очень много, а кроме того надо было делать новый каталог. Я столкнулась с тем, что в инвентарях очень много упоминается разных картин испанских художников. А где они? Очень многих нет. Я стала прослеживать, и получилось так, что я, как бы, воссоздавала коллекцию, потому что какие-то основные вещи, которые проходили по эрмитажным каталогам, они были на своих местах, но очень многих просто не было. И тогда началась такая исследовательская, очень интересная работа, потому что я шла от архива, а в архивах иногда указано, а иногда нет, где находятся картины по инвентарям, а в инвентарях указано, где искать эти вещи, в залах, фондах. Выяснилось, что очень многие вещи не находятся в Эрмитаже, и вот я стала разыскивать. Дело в том, что после поступления какие-то вещи пришли в галерею, а какие-то наукрашали дворцы, пригородные дворцы, а после революции это все обратно возвращалось в Эрмитаж. Какая-то часть попадала в музеи, а какая-то часть оставалась в фондах, кроме того, в фонды влились вещи из частных собраний, многие, и поэтому коллекция значительно расширилась, но она не была закаталогизированна. Я выуживала из фонда, определяла: атрибуция, соответствует, не соответствует, может быть это должна быть новая атрибуция.

По мере того, как я изучала историю поступления картин, оказалось, что многие картины поступали из частных собраний в Эрмитаж после революции, когда национализировали все особняки, когда они все вливались в Эрмитаж, а оттуда их распределяли уже в другие места. И постепенно накапливался материал для того, чтобы проследить, а какие же, все-таки, картины были в петербургских собраниях частных.

Постепенно собирался материал для этой книжки, которая вот сейчас, только что, издана. Начинается она с Юсуповых. Это было одно из самых крупных, вообще, собраний, но, конечно, испанские картины, в отличие от там французских, итальянских, голландских, они просто единицами насчитываются. Вот интересно, что во всей литературе проходит упоминание о картине Веласкеса, которая была в собрании Юсуповых, и никто не знал, что это за картина такая, и я понятия не имела. У нас же издают архивы, и вышло издание архивное о продаже эрмитажных картин, и когда я стала смотреть по актам, я вижу, что в именном указателе упоминается картина Веласкеса, эта картина ушла из Эрмитажа, эта картина вернулась в Эрмитаж. А где же она, эта картина? Причем, о ней писал Бенуа, что это чуть ли ни лучшая картина в собрании Юсуповых.

Я пришла, и говорю: «Дайте мне инвентари 30-х годов». «Вы что, будете смотреть от начала до конца?» - «Да, я буду смотреть от начала до конца».

И что вы думаете? Я нашла. Она пришла как Веласкес, и я проследила, куда ее отправили в фонд, и она значится работой «неизвестного фламандского художника». И вот, пожалуйста, она в этой книге воспроизведена. В литературе она упоминается очень часто, как Веласкес «Собрание Юсуповых». Впервые, в этой книге вы можете увидеть эту картину. Хотя, в старых изданиях она упоминалась, она воспроизведена в старых изданиях, и даже в статье Бенуа она воспроизведена. Но, потом, оказалось, никто не знал, где она. Так что, это такая была интересная находка.

М. ПЕШКОВА: Она атрибутирована? Чей это портрет?

Л. КАГАНЭ: Нет. Она так и осталась. Она на хранении во фламандской живописи в Эрмитаже. Она находится в фонде. Там работает очень крупный специалист – Грицай Наталья Ивановна, но она еще полотном не занималась. Она не вошла ни в один из каталогов. И вот, впервые, с дореволюционного времени, она воспроизводится здесь, уже как работа «неизвестного фламандского художника», которая когда-то приписывалась Веласкесу. Это портрет князя Юсупова, в испанском костюме, потому что, он, единственный из всех, в конце 18 века, путешествовал в Испанию, увлекся Испанией. И у меня такое впечатление, что даже вот эта картина, которую написал его Генрих Фюгер, по заказу был написан, в какой-то мере, под влиянием этого портрета написан, потому что, вот, тоже в плаще, с такой манерой размашистой. Потом Юсупов, в начале 19-го века, он был в Париже, он следил за аукционами. И его Испания очень интересовала, и он тогда купил картину Мурильо «Иоанн Креститель с ягненком». Ее еще, правда, приписывают сейчас мастерской, но это очень хорошая вещь. Сейчас она в Москве находится в Музее изобразительных искусств, потому что туда попадали картины из частных собраний, которые были в петербургских особняках, в основном попали в Москву, здесь очень много московских картин в этом издании. Ну, и я старалась давать гравюры, лучшие картины владельцы воспроизводили в гравюрах, в своих изданиях.

Собрание Строгановых было великолепно, владельцы были больших коллекций живописных. И там тоже значилась картина Веласкеса «Портрет старика». Самое любопытное, я нашла, что Брюлов учился у своего отца, и отец настойчиво требовал, чтобы он помногу копировал голову «Старика» Веласкеса, чуть ли не 15 раз он заставлял его, чтобы он учился живописи. И во всех книгах у Брюлова можно об этом упоминание встретить. Где эта картина? Какую картину копировал Брюлов? Это ничего неизвестно. Вот была такая «голова» Веласкеса. И мне удалось вычислить ее. Она поступила в Эрмитаж. Она получила имя «неизвестного художника». Она даже сейчас в хранении испанской живописи. Но, скорее всего, это все-таки она идет даже как испанская, но с вопросом, скорее всего это неизвестный художник. Но, я думаю, что те, кто изучает русское искусство, для них это будет величайший сюрприз, потому что, найти, какую голову Брюлов писал 15 раз, для того, чтобы научиться живописи... И она тоже была награвирована в издании Строгановых, поэтому ее гравюра тоже здесь упоминается.

Собрание Потемкина любопытно, потому, что картины, они считались оригиналами Риберы, но, скорее всего, это работы мастерской. Были, видимо, оригиналы, тоже, я обнаружила в изданиях их гравюры, видимо, это работы мастерской, либо с участием самого Риберы, но, достаточно известные в свое время, потому что с них были сделаны гравюры. А вот картина «Иоанн Креститель с ягненком» Мурильо ее считали всегда оригиналом, и с нее Скородумов делал гравюры, даже у нас в Эрмитаже в фондах расцвеченная гравюра, но, потом, со временем, определили и правильно, что, скорее всего это копия с картины, которая находится в Лондонской национальной галерее. Мы делали рентген, и, судя по рентгену, это великолепная копия, очень хорошо сделанная, так что есть некое разочарование картиной, которая всегда считалась оригиналом, все-таки, является копией. Ее очень любили, много о ней писали, воспроизводили. Долго, как бы, так не фигурировала в литературе, здесь уже все о ней написано подробно. Любопытно, что вот так любили картину Мурильо с изображением Иоанна Крестителя с ягненком, что их было много. И копии были.

М. ПЕШКОВА: История приобретений и поступлений в коллекцию Эрмитажа полотен старых мастеров Испании, рассказывает доктор искусствоведения, главный научный сотрудник Эрмитажа Людмила Каганэ, на Эхо Москвы, в программе «Непрошедшее время».

Заставка

Л. КАГАНЭ: Дальше идет целый ряд собраний, которые были в России в первой половине 19-го… Это все мы говорили о 18-м веке. Это первая половина 19-го века. Великолепным собрание было Татищева. Дмитрий Павлович Татищев был посланником, когда восстановили монархии в Европе после войны, которая закончилась в четырнадцатом году. В Испании тоже восстановили монархию. И тогда посланником русским был Дмитрий Павлович Татищев. А я Вам говорила, что тогда рынок наполнился испанскими картинами. Ввозили огромное количество вещей. И Татищев тогда собрал большую коллекцию, не только испанскую, других картин тоже, но, в том числе испанских, я... Только о них здесь речь идет, а собрание по завещанию, оно было передано в Эрмитаж. В 1845 году Татищев умер. В 1846 году эти картины влились в Эрмитаж. Это был такой неудачный момент, когда строился новый Эрмитаж, отбирали картины для нового здания музея. Часть картин передавали в загородные дворцы. Часть картин продавали, потому что был устроен аукцион в 1855 году. Эти картины не были внесены в инвентарь, поэтому происхождение очень многих было утрачено. И вот мне удалость восстановить происхождение из собрания Татищева очень многих картин. Здесь они все уже собраны, и здесь были замечательные полотна.

Меня спрашивают: «А что это на обложке?» Здесь Благовещенье. Любопытно, что в инвентаре Татищева оно имело атрибуцию Мурильо, а на картине самой большими, крупными буквами написано «Антолинес». Это художник Антолинес, который работал во второй половине 17-го века. В свое время мастер очень известный, значительный, но малоизвестный, тогда его имя ничего не говорило. Картина замечательная, и она у нас в основном фонде, потому что у нас просто недостаточно места в залах испанских, чтобы выставить. Но, когда устраивают выставки, то используя возможность, и вот сейчас как раз она здесь экспонируется в зале. Вот она здесь на обложке, она как раз из собрания Татищева, ну, и целый ряд других работ. Моралес очень известный; эту картину Мурильо «Раскаянье святого Петра» он подарил еще Академии художеств в свое время. Когда кончилась его миссия в Мадриде, он одну из картин преподнес им. Тогда он стал почетным членом Академии художеств. Потом собрание Академии тоже расформировали, и тоже передали часть картин в Эрмитаж, и эта картина попала, и хранилась у нас в фондах, я обратила на нее внимание. Вот я из фонда извлекала очень многие вещи, которые присоединяла и, таким образом, в моем каталоге чуть ли не вдвое выросло количество картин, по сравнению с предыдущими.

А далее идет коллекция князей Нарышкиных. Это находка. О том, что у Нарышкиной была коллекция известно, но что Марья Антоновна покупала картины в Париже, и среди этих картин было много испанских картин, об этом не было известно. Я обнаружила в «Отечественных записках» большую статью об этом. А после этого, уже в архивах Эрмитажа нашла рукописный каталог этого собрания. Таким образом, те картины, которые когда-то, вот и в МИИ сейчас, в Музее Изобразительных искусств в московском, считается, что они происходят из собрания Шуваловых, на самом деле, были куплены Нарышкиной, причем это было в 1824 году, очень рано. Вот тогда начали поступать картины. В Петербурге, самая крупная была куплена коллекция Гаусвальд Александром I, сразу, когда он приехал в Голландию и после окончания войны он купил свыше восьмидесяти картин. Это дало толчок, потому что сразу обратили внимание, открылся в Эрмитаже зал испанской живописи, первый в Европе, еще за пределами Испании, нигде не было галереи. И это дало стимул дальше собирать картины. И, видимо, так же как при Екатерине, тоже она купила картины Мурильо, и дальше стали увлекаться Мурильо, в собрании Нарышкиных целый ряд картин поступил, которые впоследствии перешли в собрание Шуваловых, но на самом деле из Нарышкиных. Это портрет дона Хуана Австрийского. Дон Хуан Австрийский – обычно давали имя незаконно рожденным детям королевской семьи. Здесь у нас, кстати, два портрета. Один портрет пришел с собранием Татищева. Это дон Хуан Австрийский первый – это сын императора Карла V. А этот дон Хуан Австрийский уже был внебрачным сыном позднее Филиппа IV, он играл большую роль при дворе в свое время. Тоже был талантливым, достаточно, человеком. Наверное, многие потомки обратят внимание, здесь такие фамилии известные.

Вот эта находка потрясающая совершенно. Когда-то, это было очень давно, в библиотеке мне сказали: «Вот рукописный каталог какой-то. Посмотрите, здесь одни испанские картины». Я даже к этому несерьезно отнеслась. Ну откуда в Петербурге в 1824 году, только испанские картины? Но потом по мере того, как я занималась всякими историями и собраниями, все больше присматривалась, и выяснила, что действительно в 1824 году был аукцион только испанских картин. И я списалась с коллегами немецкими. Это был немец, Шипиллер, который был военный. Он жил в Мадриде какое-то время. Опять таки, это все выпадает на первую четверть 19-го века, и связано это все с наполеоновскими войнами. И он заинтересовался испанским искусством. Он собрал коллекцию картин, там как раз создавалась художественная галерея в Берлине, он хотел ее туда продать. Но у него ее не купили, он был очень разочарован.

Поскольку были наслышаны о том, что Александр I купил большую коллекцию картин испанских только у Гаусвальда. Это всё я уже узнала по мере того, как я занималась, исследовала, изучала и собирала всякие статьи, которые к этому времени уже были опубликованы в Германии. И вот он решил, что он отправит в Петербург картины, потому что раз русский царь покупает, может быть, и у него купит эти картины. Он их отправил сюда, и у него даже собирались купить какие-то вещи. Но произошло два события. С одной стороны было наводнение, а с другой стороны умер Александр I. И было не до него. И, видимо, какие-то картины вернулись обратно, потому что потом он издавал каталоги. И я сопоставляла эти каталоги. Мне удалось их получить, а какие-то у нас, между прочим, в публичной библиотеке и в нашей библиотеке эрмитажной уникальнейшие издания есть 19-го века. Так что мне удалось найти тот каталог, который он издал. Мне удалось сопоставить и посмотреть, какие картины из этих идентифицировать в настоящее время имеются, они имеются в Германии. Какую-то часть, но это уже после смерти, вдове его удалось продать часть картин, при этом там даже есть статья немецкого автора, женщины, она пишет о том, что один из знатоков сказал: «Испанской живописи я не знаю, значит, она не существует». Она так и озаглавила свою статью. Я говорю, что Испания очень медленно, именно испанские художники, пробивала себе дорогу. Так вот, оказалось у нас... Вот этот аукционный каталог, и вполне вероятно, что какие-то картины были проданы здесь в Петербурге. Они продавались в гостинице, в которой Пушкин останавливался. Поэтому и подробно пишу историю приобретений этих картин, изучения этих картин, даю список работ. Но кроме того, публикую – он на французском языке этот каталог – даю здесь в приложении публикацию этого каталога. Так что те антиквары, которые специально интересуются, они могут здесь найти полные каталоги, может быть, идентифицировать, может быть, какие-то вещи застряли здесь в России, в Петербурге, Москве, где угодно. Здесь все, практически впервые публикуется. Но что не впервые? Нет картин Паэса де ла Кадены. Вот те картины, которые поступали в Эрмитаж, и остались в основном в Эрмитаже, они в этом моем истории и собрании испанской живописи они есть, и здесь я только вносила какие-то новые данные в основном, эти тексты повторяются. Но вот, что касается Паэса де ла Кадены, то это тот самый – «Кто это там в малиновом в малиновом берете с послом испанским говорит?» Это именно вот этот посол, причем, даже есть его портрет. Это один из потомков в Мадриде, мне там дал его фотографию в свое время. Я публиковала, но где-то в изданиях мало читаемых, я дала общую статью, потому что у Паэса де ла Кадены купили не только испанские, купили целый ряд других картин, и там, вместе с каталогом даётся полное собрание. Здесь я выбрала только испанские картины, частично дополнила теми новыми сведениями, которые имеются. Так что здесь, наверное это будет очень интересно для литературоведов, потому что Паэс де ла Кадена, он был литератором сам. Он писал стихи. Даже издал какую-то книжку со стихами, потому что он был посланником здесь. Во-первых, я обнаружила, что он здесь жил с 1804 по 1834 год, это интересно, потому что всюду идет, что он жил с 1825 года. А Лотман, в каких-то своих публикациях, я обратила на это внимание, пишет о каком-то событии, которое происходило, связанное с посланником, в 24-м году, его опровергали, говорили: «Этого быть не может, потому что он приехал в 1825». Так вот, поскольку, я собирала материалы о Паэсе де ла Кадене, я работала в архивах в Испании, и мне дали частично архивы его потомки, которые в Мадриде, кроме того, я поехала в Сан-Себестьян, я нашла там издание его стихов. Так что все это в архивном материале, а собрала все сведения о Паэсе де ла Кадене. Поэтому они, наверное будут интересны, где он жил, как он жил, с кем он общался. Это все вот я пишу. Свои картины он решил продать перед отъездом в 1834 году, дал полный каталог, список вещей, всю эту историю, которая предшествовала продаже, это никогда, да и нигде, в общем, ещё раньше известна не была.

М. ПЕШКОВА: Вот и живу ожиданием на предстоящей неделе книжной ярмарки на ВДНХ, чтобы приобрести то, что казалось страшно тяжелым волочь из Питера. Например, каталог выставки ливрейного костюма, что проходит в Эрмитаже, или каталог греческого золота. Это тоже эрмитажное издание. И, конечно, приобрести, желанную монографию Людмилы Львовны Каганэ, про картины старых испанских мастеров. Ну, что я без полотен Мурильо?!

Звукорежиссер – Наталья Квасова. Я Майя Пешкова. Программа «Непрошедшее время».