Афганская война: воспоминания спустя четверть века - Владимир Снегирев - Непрошедшее время - 2014-02-09

М. ПЕШКОВА: К 25-летию вывода советских войск из Афганистана. Благотворительный марафон на « Эхо Москвы». «Война – дело грязное, кровавое, нечистое»,- считает журналист и историк Владимир Снегирев. Свыше двух десятилетий много раз бывавший в Афганистане. В. Снегирев вспоминает войну.

В. СНЕГИРЕВ: Много раз пытался уйти от этой темы, но она магическим образом не отпускает.

М. ПЕШКОВА: Она так сильно держит вас?

В. СНЕГИРЕВ: Да. Это связано со многими причинами. И с тем, что это связано с моей молодостью. С тем, что война. Если начинаешь войной заниматься, то она как наркотик. Плохой наркотик. Ломает человека, делает его больным. Многих делает несчастными. Многие подсаживаются на алкоголь, потому что снимать надо этот стресс. Поехал в Афганистан, как в омут, оказавшись там, это было 21 марта 81 года, как раз день весеннего равноденствия, исламский Новый год. Я оказался там, и как-то с первых же дней ощутил необыкновенное чувство сопричастности, как будто потрясающе интересно будет делать, трагическому, непонятному, трудно объяснимому, не поддающемуся описанию, потому что цензура не давала ничего описать. Я сам ничего понять не могу, но это меня дико завело, и до сих пор не отпускает.

М. ПЕШКОВА: Вы вели дневник?

В. СНЕГИРЕВ: Я вел дневник. Я редко его читаю. Сейчас читаешь и видишь, что кто-то был наивным, слепым в каких-то вещах. Это документ. Шаг за шагом я пытался понять, что происходит и с Афганистаном, и с нами, и со мной. Спустя год я вернулся другим человеком. Не лучше, не хуже, но другим человеком. Я не был таким самоуверенным, каким туда уезжал.

М. ПЕШКОВА: Это была первая командировка?

В. СНЕГИРЕВ: Да. Потом я вернулся и пошел учиться в аспирантуру. И там я защищался на афганскую тему. Это меня не отпустило. Потом я стал редактором « Собеседника». Я стал ездить в афганские командировки, по месяцу, по три недели. И так ездил до последних лет. Последняя была буквально пять лет назад.

М. ПЕШКОВА: Что вас больше всего потрясло в первой поездке?

В. СНЕГИРЕВ: Если говорить о личных ощущениях, то больше всего потрясало и огорчало то, что идет война, в которой участвует наш стотысячный контингент. Потери несет, подвиги совершает. А огромная страна ничего об этом не знает. Когда ты прилетаешь, были короткие визиты домой, и ты видишь, что идут дискотеки, молодежь веселится, можно по траве зеленой ходить, не боясь подорваться на мине. Этот контраст был очень тяжелым.

М. ПЕШКОВА: Как отметила родина ваши поездки в Афганистан на войну?

В. СНЕГИРЕВ: В первые годы, когда это было все закрыто и тайно, то особо не было никаких отмечаний довольно долго. В 89 году я получил орден Красной звезды. Это военная награда. И еще позже я занимался освобождением наших пленных. Тяжелая страница в афганской и моей истории. Спустя годы меня за это наградили орденом Дружбы.

М. ПЕШКОВА: Именно эта тема для меня показалась главной.

В. СНЕГИРЕВ: Очень важный для меня вопрос. Это сокровенная тема. Помните это стихотворение:

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны,

В то, что они - кто старше, кто моложе -

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь,-

Речь не о том, но все же, все же, все же...

Эта новость ошеломляющая, которая накрыла меня и других, что армия ушла. Что командующий армией ( НРЗБЧ), что за мостом советских солдат нет. А они есть, они остались, а мы их забыли, мы их бросили. Так было, что там говорить. Когда тебя это пронзило, с этим жить было нельзя. Слава богу, тогда был Руслан Аушев, который возглавил комитет по делам воинов-интернационалистов, ветеранов афганской войны, если проще сказать. Я к нему пришел и сказал, что мы должны этим заниматься. Как раз это совпало с моим знакомством с двумя английскими журналистами, которые воевали по ту сторону баррикады. Рори Пек и ( НРЗБЧ) Они были все годы моджахедами. Имели возможность общаться с нашими пленными. Они сказали, как это можно сделать, где их можно найти, как их можно освободить. Потом мы стали переписываться. В ноябре 91 года мы отправились в путешествие авантюрное, шансов вернуться было мало. Нам открыли границу в районе Ишкашима. Мы перешли через скрипучие ворота, оказались в Афганистане. Были два англичанина и я, финн. Всегда был русским. Меня порешили бы на первом километре. Огромный район тогда еще был под властью моджахедов. Я был вынужден маскироваться под финна. Поскольку финского языка никто не знал, я в том числе. Был большой вариант остаться неразоблаченным, что и было в итоге. Там мы наняли машины, уже был декабрь, зима, холодно. Довольно высокие перевалы. Сначала мы на каких-то машинах передвигались, потом, когда дорога кончилась, мы наняли двух узбеков афганских с лошадями. Погрузили свои поклажи, пошли караваном. Трудное было путешествие. Трудное и физически. Ночевки на глиняных полах среди овец и коров. К концу были все, извините за выражение, все в блохах и во вшах. Были моменты тяжелые, связанные со встречами с ваххабитами, для которых было все равно: англичанин ты или русский. В итоге мы вышли в провинцию (НРЗБЧ), где нас ждал главный афганский командир Шах Масуд. Мы стали вести с ним переговоры и освободили трех наших военнопленных. Хорошие ребята. Сережа Фатеев из Кемеровской области, Леня Вылку, молдаванин, и Виктор Назаров, украинец. Когда мы там встретились с ними, нам Масуд не отдавал сразу. Мы договорились, что он их передаст. Мы - то уезжаем. Мы возвращаемся, а они остаются. Мы пошли с англичанами и купили им радиоприемник, чтобы они могли слушать Москву, какие-то подарки, это был декабрь, перед Новым годом. Я купил такие 4 кружки чайные и сказал, что три - вам, вы будете возвращаться, встретимся в аэропорту. Выпьем там чай или что-нибудь покрепче. Так оно и случилось. Когда они вернулись, их привезли на военном самолете, мы встретились, они сходят, каждый достает из своих рюкзаков кружки.

М. ПЕШКОВА: Не отследили ли вы судьбу этих людей?

В. СНЕГИРЕВ: К сожалению, Витя Назаров и Фатеев пропали из поля моего зрения. А с Вылку мы переписывались, даже встречались. Он жил в Кишиневе, потом перебрался в Париж. Все у него было хорошо. Еще был четвертый персонаж в этой истории. Тоже русский парень. Коля Быстров. Но он никакой не Быстров был, потому что тот был Исламутдин. Все были исламские имена. Он сидел рядом с Масудом, одетый в камуфляж с автоматом на коленях. Он был его охранником. Тоже попал в плен, но потом решил, что раз его спасли, не убили, то он благодарен тем людям, остался с Масудом, стал его телохранителем. Всю войну провел с ним вместе, и отказался возвращаться. Вернулся потом, когда моджахеды взяли Кабул, когда уже все закончилось. И он вернулся с афганской женой. Сейчас живет в России. Прообраз, помните фильм был « Мусульманин» Хотиненко. Похожая история.

М. ПЕШКОВА: Сколько людей решили не вернуться в нашу страну?

В. СНЕГИРЕВ: Я знаю их всех наперечет. В ходе нашей экспедиции с 91-го года я с такими людьми встречался. Один из них – это Гена Цевма, украинец, другой – Саша Левинец, тоже с Украины. Они не вернулись. Я с ними разговаривал. Они откровенно говорили, что мы не вернемся, потому что на наших руках кровь. Левинец говорил, что да, я воевал за моджахедов, я перебежчик. Он говорит, что сделал свой выбор. Они до сих пор там остались. Они женились, у них семья. Мы до сих пор отслеживаем их жизнь. Встречаемся. Даже помогаем. Цевма просил денег, мы ему давали. Еще есть ряд таких людей, 3 или 4 человека. Трагические и изломанные судьбы. Здесь у них осталась родня. Братья и сестры. Война многих людей изломала.

М. ПЕШКОВ: Вы ведь видели, как убивали людей. Вы видели, как груз-200 улетал с гробами тех людей, которых вы знали?

В. СНЕГИРЕВ: Было, да, конечно. Война.

М. ПЕШКОВА: Как вам это все удалось пережить?

В. СНЕГИРЕВ: Как пережить? Тогда был моложе, проще было. Сейчас, может быть, потому, что много всего накопилось. Сейчас возвращаюсь с этих командировок из Сирии, из Каира. Когда ты возвращаешься, тебя обязательно накрывает задним числом. Все по-разному спасаются. Одни испытанным русским способом, другие по-другому. Накрывает всех. Все эти вещи неестественны для человека. Они против человека. Кого-то они ломают, кого-то меняют, кого-то достают.

М. ПЕШКОВА: Есть такая профессия – защищать Родину. Эту фразу мы запомнили по кинофильму « Офицеры». Но ведь так случилось, что они защищали не свою родину.

В. СНЕГИРЕВ: Как раз сейчас 25 лет наступило. Я по-другому к этому отношусь. Да, они защищали не свою родину, но они защищали национальные интересы своей страны. Они не были игрушкой в чьих-то руках. Те люди, которых я знаю, с которыми я встречался, они воевали со знанием того, что они выполняют интернациональный долг. Тот же Руслан Аушев, тот же Борис Громов, тот же Сережа Козлов, первый герой Советского Союза. Они были воспитаны так, что они пришли на помощь народу, который нуждается в помощи, который застрял в средневековье. Может быть, это наивно, может быть, не совсем так это было. Но они с этой верой воевали. Это раз. Во-вторых, была сильная легенда распространена. Многие в нее верили, что, если бы не мы, то американцы вошли. Это было не так. Американцы не собирались входить в Афганистан, хотя интересы у них свои тоже были. Они потеряли Иран в то же время. В-третьих, может быть, самое важное, сегодня особенно понимаешь, сейчас что делают американцы в Афганистане? То же самое делают. Они воюют с теми же самыми исламскими радикалами, с которыми воевали наши солдаты 25 лет назад. Мы воевали не с народом афганским, а с моджахедами. Это и есть исламские радикалы, которые потом породили талибов, которые потом породили « Аль- Каиду». Это очень опасная и расползающаяся черная сила. То, что сегодня американцы делают, это нам очень выгодно. Они сдерживают эту заразу, которая ползет на Север. Нам хватает своих ваххабитов с северного Кавказа.

М. ПЕШКОВА: К 25-летию вывода советских войск из Афганистана. Воспоминания журналиста и историка В. Снегирева на « Эхо Москвы» у Пешковой в программе « Непрошедшее время». Я знаю, что нельзя было на могиле писать, что человек погиб смертью храбрых.

В. СНЕГИРЕВ: Это правда. Это сильно тяготило меня особенно в первый год. В тот самый год, с 81 по 82, когда ты пишешь статью из Афганистана про солдат. И знаешь, что эта статья поддержит их матерей и отцов. Они ждут весточек. А ты в итоге получаешь газету, где из твоей статьи сделали мартышку. Написано, что они сажают деревья, все замечательно. Это было чудовищно. Первый материал, который появился об инвалидах, это была « Комсомольская правда», 84 год. Это была Инна Руденко. Она написала об афганском инвалиде, которому не помогали. Это чудо было опубликовано. Черненко был генеральный секретарь ЦК КПСС после Брежнева, было решение политбюро поддержать, какое-то решение принять. Это был такой прорыв невероятный. 5 лет после войны прошло. Только тогда появилось.

М. ПЕШКОВА: Удалось ли вам быть, когда наши артисты приехали в Афганистан? Кого вы слышали, кого вы видели?

В. СНЕГИРЕВ: Конечно. Это было совершенно замечательно. В этом жутком мире, где снаряды, пыль, грязь, мухи, когда приезжают из Союза люди, люди с именами: И. Кобзон, В. Винокур. Со всеми встречался, возил, водку пили. Приезжал Игорь Моисеев. Он приехал, а меня посол попросил поводить его с женой по ( НРЗБЧ). Он хотел купить антикварные вещи. Я его целый день возил, осталось совершенно незабываемое впечатление. Потрясающий человек. Светлый, любопытный, очень интеллигентный. Пельцер приезжала в Афганистан. Сильно это поддерживало солдат. Ребята воевали с периферии. Из Сибири, Украины, каких-то таких районов. Для них видеть живого Кобзона, Зыкину – это живые воспоминания. Пели вживую.

М. ПЕШКОВА: Мне хотелось спросить о ваших книгах. На столе лежит « Вирус А»

В. СНЕГИРЕВ: Несколько книг. Самая дорогая – это «Рыжая» книжка. Она посвящена истории знакомства с англичанином Р. Пеком. Наша дружба, которая трагически оборвалась в октябре 93- го года, когда его убили в Останкино милицейской пулей. Пуля попала ему в шею. Он был застрелен буквально в упор. Хотя они видели, что он журналист с камерой. Но вот так у нас бывает в стране. Бьют сначала по журналистам. Не только у нас, но и во всем мире, потому что не любят журналистов, которые хотят показать правду, изнанку войны. Эта книжка очень дорога для меня. Он погиб в октябре 93 года. Книжка вышла 10 лет спустя. 10 лет она была у меня в голове. Потом я сел и выплеснул. Для меня дорога, потому что там все - правда. Удивительная история, как мы шли друг другу навстречу, не зная друг о друге ничего. Я был здесь всю войну с нашими. Он был всю войну с моджахедами. И чудом мы пересеклись в Ираке, в Багдаде, во время операции « Буря в пустыне» в одном отеле оказались. В подвале, сидя там, начали разговаривать. Оказывается, мы были в одних кишлаках, только он был там, а я здесь. Мы как-то сразу друг в друга вцепились. Потом мы пошли за пленными. Потом он у меня жил в Москве 2 года дома. Когда он понял, что в Москве события интересные, Советский Союз распадается, коммунизм разрушается, он был такой журналюга отмороженный. Один из самых великих фронтовых журналистов. О нем книги вышли на Западе. Премия есть Пека для фронтовых журналистов. Эта история легла в основу книги. Это не придумаешь. Эта книжка самая знаковая для меня. « Рыжая книга». Про Афганистан была в 93 году, она называлась « Вторжение». Там был анализ операций, связанных с разведкой. И с моджахедами, с тем, как мы там оказались. Знаете, чем Афганистан был для меня хорош? Он подарил мне таких друзей, которых не подарит другая жизнь. Если ты там подружился с человеком, то это на всю жизнь.

М. ПЕШКОВА: Это были россияне?

В. СНЕГИРЕВ: Это были россияне. Это был Миша Кожухов. Мы с ним очень дружны. Англичане, американцы. Длинная интересная и трогательная история.

М. ПЕШКОВА: Расскажите, пожалуйста, про афганцев.

В. СНЕГИРЕВ: В один из дней 81 года я оказался в Герате. Я любил этот город. Это и трагические страницы в моей жизни, и светлые. Я приехал в Герат и там познакомился с историей девочки, которая погибла за неделю до моего приезда. Ее звали Фазиля. Она поверила в идеалы апрельской революции. Ей было 16 лет. Взяла в руки автомат, стала защищать. Она погибла в бою. О ней мне рассказывал брат. Он был капитаном этой дивизии. Его звали Мухтар Абдрахман. Очень приятный, седой, хотя ему было 30 лет. Глаза грустные. Он мне рассказывал, как они жили, как она росли, почему она взяла в руки автомат. Сам вступил в партию и встал на сторону революции. Я написал очерк о ней в « Комсомольской правде», он был опубликован. « Последний бой Фазили». После этого я получил письмо из Азербайджана. Пара, учителя, Надир и Гульназ, у них рождается девочка. Они читают мою статью и называют девочку именем Фазили. И пишут, чтобы я нашел этого капитана, сестра его жива. Я нашел Мухтара. Сообщил ему, что сестренка его жива. Она живет в Азербайджане. Он растрогался до слез. Спустя три года он приехал в Москву на курсы в Академию, я ( НРЗБЧ) его в Азербайджан. Нашли мы эту деревню. Он взял на руки эту Фазилю. Дальше он стал генералом в Афганистане, в конце уже этой войны. Мы встречались с ним. Он переписывался с этой Фазилей. Реально считал ее своей сестрой. Потом, когда моджахеды брали Кабул, я был в это время в Кабуле. Я сказал, чтобы он уезжал, потому что его убьют. Он был в это время генералом. Все уехали. Он мне сказал: « Знаешь, я останусь. Убьют - убьют». Когда я вернулся в Кабул после талибов спустя 10 лет. Думаю, конечно, и моджахеды были, и талибы были. Ясно, что никто не выжил. Я пришел в микрорайон, где он жил, в его квартиру. Постучал в дверь и вышел Мухтар. Еще больше седой. Сидел в яме при моджахедах. Фазиля стала взрослой девушкой, по-прежнему переписывается с Мухтаром, его детьми. Вот такая человеческая история.

М. ПЕШКОВА: Я жду следующую вашу историю. Расскажите, пожалуйста. « Люди - судьбы».

В. СНЕГИРЕВ: В те же годы, в начале 80-х годов, мне афганский поэт Сулейман Лаек рассказал про историю своего знакомства с советским офицером по имени Бахтияр Ертаев. Он сказал, что есть такой офицер Бахтияр. Он служит в Кунаре. Это такая афганская провинция. Там он легендарный, все его уважают. С. Лаек сказал, что хочет написать про него поэму. Меня это заинтересовало. Я все сделал, чтобы попасть в этот Кунар. Нашел этот гарнизон. Нашел капитана Бахтияра. Оказалось, что он не Бахтияр, а Бахиджон, казах. А Бахтияром его назвали местные люди. Это означало герой и т.д. Чем он был интересен? Все ведь воевали, а он не воевал, он хитрый казах был. Он строил дороги, мечети, лечил. Он взял их добротой. Глухое место. До него там война была жуткая. Он пришел и все по-другому сделал добротой. Он сделал так, что о нем можно было слагать легенды. Дальше прошло много лет, это был 82 год, в 2002 году мы прилетаем с Русланом Аушевым в Алма-Ату. Нас в аэропорту встречает казахская делегация. Я вижу, что среди делегации стоит казахский генерал. Народный герой Казахстана, в генеральских звездах. Лицо знакомое. Я ему говорю: « Бахтияр?» На меня казахи смотря, какой Бахтияр. Он на меня кидается, оказалось, что Бахтияр. Начальник генерального штаба Казахстана, первый замминистра обороны. Представляете, как наши ребята росли. Вот история интересная и важная, связанная с восстанием военных в лагере Бадабере. Даже был фильм такой. Сказка такая, все там было выдумано. Просто взяли за основу факт этого восстания. Это был 86 год. В Пакистане в одном из лагерей была тюрьма, где содержались наши военнопленные. В какой-то момент они захватили склад с оружием, заперлись в складе, потребовали встречи с работниками нашего посольства, с работниками Красного креста. Они там держали оборону. Никаких представителей посольства и Красного креста им не прислали. Их сначала уговаривали сдаться, приехал будущий президент Афганистана после захвата Кабула. Он им в мегафон кричал – сынки, сдавайтесь. Они не сдались. Начался обстрел, попала мина. Их всех разнесло. Склад был с оружием, там были боеприпасы. История эта интересная. Очень хотелось выяснить имена этих ребят, чтобы хотя бы посмертно наградить. Но нет тел, нельзя их идентифицировать. До сих пор мы не можем с точностью сказать, кто это были. Я был в этом Бадабере, хотя ехать туда было нельзя. Мне категорически запретили пакистанские власти. Но рано утром в 6 часов утра мы проехали. Потом нас подловили. Сказали, что мы должны убраться, потому что мы за вашу безопасность не отвечаем. Это прямая угроза. В Пакистане нет человека, никто ничего не скажет. Пришлось брать такси, ехать до афганской границы, километров 100. Эта поездка была уникальная, потому что мы ехали с пуштуном в такси. Нам посадили охранника, чтобы мы не сбежали. Мы просили иногда его остановиться в некоторых местах. Это была уникальная поездка. Я видел опиумные поля, спокойно растущие. Мне показывали замки, где живут опиумные короли. Власти не могут ничего сделать, потому что у них власть. Всем, кто был там, кто прошел через это, кто остался верным дружбе, которая там была, привет. Держаться надо, жить, чтобы не было войны никогда.

М. ПЕШКОВА: С 82 по 2006 годы журналист и историк В. Снегирев представлял ведущие отечественные СМИ в Афганистане. Вы слушали фрагмент воспоминаний Владимира Николаевича о войне на афганской земле. Благотворительный марафон « Солдаты отечества», посвященный 25-летию вывода советских войск из Афганистана, в эфире « Эхо Москвы» 15- го и 16-го февраля. Подробности на нашем сайте и в эфирах « Эхо Москвы». Звукорежиссер – Марина Лилякова. Я – Майя Пешкова. Программа « Непрошедшее время».