Воллар - великий издатель великих художников - Борис Фридман - Непрошедшее время - 2013-01-13

М. ПЕШКОВА: Созвонившись с куратором выставки « Воллар и его художники», с известным коллекционером Борисом Фридманом, вступила на ту площадку манежа, где можно будет узнать и познать, каков он - жанр, Livre d'artiste, книга художника.

Б. ФРИДМАН: Первое, что они видят перед собой, это первое издание « Воллара». То, с чего началась вся история «Livre d'artiste» в 20-м веке. Это оригинал. Музейная экспозиция. Здесь все оригиналы. Это первая книга, 1900 года. Верлен, с фотографиями Боннара. Вот она в таком почетном колпаке. Здесь маленькая оговорка. Этот экземпляр несколько отличается от оригинала. Оригинал не был переплетен. Во Франции зародилась и второй, субъективный взгляд, традиция – переплетать книги художника. То, что никогда не делали издатели, художники. Владелец заказывал переплет, такой « испорченный» экземпляр этой книги. Надо сказать, что испорчен он лучшим переплетчиком в 20-м веке – Полем Боне. Это номер один переплетчик в 20-м веке. Это потрясающий переплет.

М. ПЕШКОВА: Это кожа?

Б. ФРИДМАН: Да, безусловно. Это кожа, это филигранная работа. Это уникальная работа. Я предпочитаю не переплетать такие экземпляры, потому что они отличаются от того, что задумал художник, издатель. Перед нами экземпляр. С него все началось. То, что придумал, к чему пришел Воллар. Это потрясающая личность конца 19-20 века. Пришел он к этому совершенно из другого. Он начинал, как дилер, торговец, в самом добром понимании этого слова, совершенно замечательными произведениями искусства. Будучи харизматической личность, очень агрессивной, он сосредоточил вокруг себя людей, которые впоследствии стали первыми именами в 20 веке. Это было не совсем так. Он сделал первую выставку Сезанна. Весь мир обязан этому человеку. Той популярности, которую Сезанн получил, потому что выставка Сезанна была сделана, Сезанну было 55 лет, когда Воллар сделал его первую выставку. Его знали его коллеги художники. О нем прекрасно отзывался Ренуар. Воллар сделал его первую выставку, сделал первую монографию в 14 году. Здесь она представлена. Он написал первую монографию о Ренуаре. Вторая ипостась Воллара – он писал. Писал не только монографии, ему принадлежат литературные произведения, которые здесь представлены.

М. ПЕШКОВА: Есть на выставке книга, в которой он пишет о себе?

Б. ФРИДМАН: Да, есть его воспоминания. Это не книга художника. Это книга Livre d'artiste. Его воспоминания, это обычная тиражная книга. Она переведена. Здесь ее в экспонатах нет, но она существует в книжных магазинах, она есть. Здесь есть другое интересное его издание. 30-го года первая выставка его издания. Он сделал сам каталог этой выставки. И Рауль Дюфи сделал офорт, портрет Воллара, который помещен в каталоге в качестве фронтисписа. Это представлено в экспозиции.

М. ПЕШКОВА: Не так много было книг художника, ( НРЗБЧ)которые сделаны Волларом? Три десятка книг.

Б. ФРИДМАН: В каталоге, который сопровождает эту выставку, впервые у нас в стране опубликован книг Воллара с детальным описанием. В этом каталоге 41 издание, которое было издано или инициировано Волларом. Дело в том, что он при жизни успел издать порядка 30 изданий. Остальные издания были изданы уже. Он подготовил всю печатную продукцию, всю изобразительную часть издания. А изданы они были после его трагической гибели в 39 году другими издателем. Все три великолепных издания Марка Шагала, «Мертвые души», басни Лафонтена и Библии были изданы после гибели Воллара гениальным издателем Териадом, начиная с 48 по 56 год. Здесь все три издания тоже представлены.

М. ПЕШКОВА: Как состоялось знакомство Воллара и Шагала? Как это было?

Б. ФРИДМАН: Вокруг Воллара можно рассказывать бесконечно. Можно снимать потрясающий фильм. Я не понимаю, почему режиссеры до сих пор этого не сделали. Это одна из историй интересных их отношений. Шагал заочно познакомился с Волларом в первое пребывание в Париже с 10 по 14 год. Сам Шагал в моей жизни в воспоминаниях пишет, что он проходил мимо лавки Воллара, заглядывал, видел за стеклом Воллара, который переставлял картины и стеснялся войти. Так он с ним и не встретился. Когда Шагал покинул Россию в 22 году, он же сначала остановился в Берлине, там он начал заниматься офортом. Он увлекся офортом именно там. Он получил письмо ( НРЗБЧ): « Приезжай в Париж, тебя ждет Воллар. Он хочет с тобой издать книгу». Естественно, такое приглашение не могло быть не значимым для Шагала, он тут же помчался в Париж. Воллар предложил ему проиллюстрировать тексты Растопчиной. Шагал отказался и предложил проиллюстрировать « Мертвые души». Воллар согласился, откровенно говоря, ему было безразлично. Текст для него был вторичен. Для него были важны художники. Я даже предполагаю, что он не знал « Мертвые души», потому что перевода не было на французский язык, насколько мне известно. С 25 по 27 год Шагал делает 96 совершенно потрясающих офортов. В 28 году дарит полный комплект Третьяковской галерее. Часть из них мы видели на выставке. Даже один лист здесь присутствует, которого нет в собрании Третьяковской галереи. Дело в том, что Воллар не издает эту книгу. Он убирает весь тираж , 386 экземпляров, огромную массу печатной продукции, убирает на склад. Тут же заказывает Шагалу басни Лафонтена, иллюстрации. Шагал делает еще сто офортов. Это колоссальный труд. Каждый офорт – это сложный сюжет. Прекрасный цикл из 100 офортов. Воллар это убирает тоже на склад. Не издает. Ему заказывает тут же Воллар иллюстрацию Библии. Библия – это очень родной сюжет для Шагала. Он вырос в библейской среде, он был в религиозной школе. Библейские сюжеты были близки ему. Он увлеченно принимает это предложение. По приглашению первого мэра Тель-Авива, Дизенгофа, вместе с семьей уезжает в Палестину, чтобы напитаться духом, библейскими местами. Возвращается и приступает к офортам Библии. До гибели Воллара он успевает сделать 66 офортов. Погибает Воллар. Дальше Шагал заканчивает эту работу. 105 офортов, это потрясающая работа. Моя мечта - сделать выставку. Иллюстрации Шагала к Библии. Все это остается лежать на складе. Каким-то образом все это переживает войну и оказывается через семью Шагала в распоряжении издателя Териада, который, начиная с 48 года, начинает издание трех произведений. В 48 году он заказывает перевод «Мертвых душ». Издает « Мертвые души». В 52-м году издает басни Лафонтена в двух томах, в 56 году издает Библию. Так благополучно завершилась история издательских отношений Воллара с Шагалом.

М. ПЕШКОВА: Для меня до сих пор остается вопрос. Книга художника и книга иллюстратора, в чем разница?

Б. ФРИДМАН: Абсолютно разное понимание. Мы для этого и проводим эти выставки. Проходил круглый стол, где мы собрали искусствоведов, музейных работников, художников, обсуждали эту тему и постепенно все приходим к пониманию. За рубежом это абсолютно понятное дело. Дело в том, что Livre d'artiste, это наименование, которое пошло от Воллара, «книгоживописца». Это абсолютно конкретное направление в искусстве 20 века. Это работа художников, не книжных иллюстраторов, а художников, которые занимаются станковой живописью, скульпторов, архитекторов, когда они с легкой руки Волларского начиная обращаются к книге, как к форме распространения печатной графики. Там текст вторичен, как это может быть обидно автору. Он важен, он работает с изображением, но он повод, он способ, чтобы донести оригинальную печатную графику. Те же «Мертвые души». Мы можем с вами, если мы хотим прочитать « Мертвые души», мы можем взять текст и прочитать даже с какими-то иллюстрациями, но совершенно другое издание – « Мертвые души» с иллюстрациями Шагала. То, которое было сделано Волларом – Териадом. Там находится 96 оригинальных офортов Шагала.

М. ПЕШКОВА: Можем ли мы говорить, что это шагаловское прочтение « Мертвых душ»?

Б. ФРИДМАН: Это не только шагаловское прочтение, это издание, в котором представлена оригинальная печатная графика. Оригинальные офорты Шагала. Это произведение искусства. Все, что здесь выставлено, это не просто иллюстрации, это графические работы художников. Они их помещали в книжную форму, как в одну из способов тиражного донесения до аудитории своих произведений.

М. ПЕШКОВА: О выдающемся писателе и издателе Амбруази Волларе рассказывает известный коллекционер Борис Фридман в « Непрошедшем времени» на « Эхо Москвы».

Б. ФРИДМАН: Иллюстрированная книга – это другое. Это другой стандарт. Это тираж другой. Это другая полиграфия. Дело в том, что зря поставили рядом два слова «Livre d'artiste» и « Книгохудожник». Здесь произошла. Если за рубежом произносят слово «Livre d'artiste», то все понимают, о чем идет речь. Когда мы говорим « Книгохудожник», то начинается смешение понятий. Для нас книга – это понятное понятие, художник – тоже. Когда мы совмещаем их вместе. Не надо было даже переводить. Мы же смирились со словом «импрессионист», смирились со словом «футуризм». Наверно, можно было смириться со словом «Livre d'artiste».

М. ПЕШКОВА: Мы можем говорить о направлении?

Б. ФРИДМАН: Безусловно. Об этом говорит весь искусствоведческий и западный мир. Это совершенно самостоятельное направление в искусстве 20-го века, которое начало развиваться. Если точно пытаться поставить, хотя немножко раньше, с 1900 года, с издания Воллара, и завершилось где-то в районе 80-х годов. Это не значит, что сегодня этого не делают, делают эти книги, но как направления искусство оно завершилось. Завершена среда, в которой это создавалось. Ушло то сообщество художников, издателей, писателей, которые вместе делали эти произведения. Как направление в искусстве, оно завершено, так же, как завершен импрессионизм. Мы говорим « импрессионизм», для нас всегда возникают имена, отрезок времени, но это не значит, что сегодня нет работ в стиле импрессионизма. То же самое здесь. Когда мы говорим «Livre d'artiste», это абсолютно конкретное понятие. Конкретные имена, конкретный период. Сегодня существует масса каталогов. Это все описано. Каким-то чудом это обошло нашу страну. У меня нет объяснений этому. Не могу понять. Наши музеи не располагают этими собраниями. Все западные ведущие музеи располагают этими работами. Была возможность, ведь эти работы ничего не стоили лет 15-20 назад. Наши музеи могли собрать потрясающие собрания и владеть ими. Ничего нет. Есть только то, что в небольшом количестве в Пушкинском музее, в Эрмитаже. Это дарение Шагала. Своих приобретений единицы. Может быть, в этом одна из причин – нет достаточной популярности. Я полагаю, что тот проект, который инициирован манежом, Марина Лошак, которая предложила создать постоянную площадку « Книги художника». Это очень точное и правильное решение. Мы видим по откликам посетителям, с каким интересом является для жителей все, что они видят. Для многих, если почитаете книгу отзывов, это просто открытие. Люди не понимают, как это могли не видеть до сих пор. А это только начало. Мы показали на этой выставки начало«Livre d'artiste» начала века до 20-х 30-х годов, что интересное происходило потом. Тема следующей экспозиции – это сюрреализм в книге художника. Это тема потрясающая. Сюрреализм вырос из литературы. Сегодня слово «сюрреализм» выросло как художественное направление. На самом деле, сюрреализм– это книжное понятие. Оно оттуда выросло. Гармонично в него интегрировались художники. Это переросло в огромный художественный мир. Мы, надеюсь, покажем на выставке, которая будет очень красочной, где будут все главные имена сюрреалистов 20 века. Это и Дали, Миро и т.д. Весь мир, который занимался этим. Следующая выставка планируется тоже очень интересная. Это цирк в книге художника. Этой теме прекрасные издания были сделаны Лиже, Руо. У Пикассо много цирковых сюжетов. Планируем отдельно сделать экспозицию, так же, как и Волларовская, отдельную экспозицию изданий Ильи Зданевича. Это малоизвестный. В Пушкинском музее, когда была выставка, мы показали издание Зданевича с Пикассо. Он работал не только с Пикассо. Он работал с Миро. Это потрясающий издатель, новатор. Об этой стороне деятельности мы ничего не знаем. Обязательно такую выставку мы будем делать. Так же, как издание Воллара. Есть целый ряд других задумок.

М. ПЕШКОВА: Я хотела спросить о Гогене. Воллар и Гоген. Я так понимаю, Воллар настолько поддержал Гогена, что у Гогена была возможность работать и работать на Таити?

М. ФРИДМАН: Да, Воллар сделал выставку Гогена в свое время. Одна из первых она была в его галереи. Он был очень проницательный и смелый. Он вокруг себя объединял, у него проходили по средам обеды. Обеды у Воллара – это было такое очень значимое событие для художника. Там бывали художники. Портреты Воллара – вот показатели его популярности. На выставке представлены его иллюстрации, копии портретов Воллара. Здесь представлен портрет Сезанна, портрет Пикассо, который находится в Пушкинском музее. Портрет Ренуара. Пикассо сказал, что нет женщины до настоящего времени, которую писали столько, сколько писали Воллара. Потом добавил, что лучше бы портрет сделал я, имея в виду портрет в 10- году, который он написал. Потом Морозов купил у Воллара его. Она сейчас находится в Пушкинском музее. Его любили. Это крупнейшая фигура.

М. ПЕШКОВА: Современники пишут, что у него был несносный характер. Что по этому поводу вы можете сказать?

Б. ФРИДМАН: Я ничего не могу сказать, потому что я с ним не был знаком. Я могу только восхищаться им. Характер для меня не имеет значения. Я думаю, что это была сильная личность. Иначе быть не могло. Неверно, кому-то он нравился, кому-то не нравился, но оценивать его надо по тому, что он сделал. А сделал этот человек, как я сказал, он в значительной степени определил развитие искусства 20- го века.

М. ПЕШКОВА: Мне хочется спросить о посмертной судьбе. Он обладал несметными сокровищами по нашему времени. Какова судьба того, что оставил после себя Воллар?

В. ФРИДМАН: Это действительно трагедия. Воллар практически не имел наследника. У него были братья, сестры. Была дама, с которой у него были добрые отношения. Потом она вышла замуж. Официальных завещаний у него не было. В середине жизни он что-то завещал брату, что-то завещал даме. Тем не менее, неожиданная смерть застала его мастерскую в таком состоянии, что ничего не было описано. По воспоминаниям современных искусствоведов, там было от 5 до 9 тысяч единиц хранения. Предполагается, что многое было разворовано. Куда-то исчезало. Часть наследия оказалась в Белграде. Счастливым образом пережили работы Шагала. Оказались в распоряжении Териада. Как произошло, я деталей не знаю. Наверно, это можно уточнить у его внучек. Полагаю, что трагично в каком-то смысле судьба того, что осталось после его жизни. То, что он успел сделать, то, что он издал, это более чем великий памятник, который им создан.

М. ПЕШКОВА: После смерти Ван Гога, я знаю, что многие работы оказались у него?

Б. ФРИДМАН: Дело в том, что архив Воллара обнаружился недавно, в 2005 году проходила выставка Воллара, как маршана. Выставка работ, которые он продавал. Был выпущен каталог. Впервые этот каталог базировался на архиве Воллара. Все, что печаталось до того, не имело доступ к архиву. Интересно, если посмотреть предыдущие издания, то год рождения Воллара - 1987. Если вы посмотрите у нас в каталоге на выставке, он поправлен - 1886. Мы взяли информацию из « Метрополя», каталога, который уже по архивам Воллара уточнил дату рождения. Интересный эпизод произошел на этой выставке. В момент моего отсутствия, но я думаю, что он будет иметь продолжение, одна из посетительниц подошла к смотрителю, пытаясь понять, кем я прихожусь Воллару. Когда она убедилась, что я не родственник Воллара, она сказала, что она русская, проживает в Париже, а ее ближайшая подруга – это жена племянника Воллара. Сам племянник – это сын брата Воллара – Луи. Он умер. Жена его здравствует. Она оставила координаты. Вот я уже с ней связался. Я предполагаю, что мы с ней встретимся, с родственницей Воллара. Она очень много занимается наследием. Как ей было сказано, много судится. Это и есть та неопределенность его наследия. Много судится по сегодняшний день. Очень много может рассказать. Очень жаль, что мы не знали о ее существовании. Мы бы пригласили ее на это выставку.

М. ПЕШКОВА: Вопрос, к которому я хочу вернуться. Такая интересная судьба. Почему же никто не сделал фильм? Почему так мало в России занимаются популяризацией Воллара?

Б. ФРИДМАН: Трудно сказать. Даже те работы, которые находятся в Пушкинском музее и Эрмитаже, я думаю, что добрая половина были приобретены у Воллара Щукиным и Морозовым. Нужно время. Нужны такие события, выставки. Все встанет на свои места.

М. ПЕШКОВА: О Волларе, о коллекционере, писателе, искусствоведе, об этом в беседе с Борисом Фридманом, куратором выставки « Воллар и его художники». Звукорежиссер – Александр Смирнов. Я – Майя Пешкова. Программа « Непрошедшее время».