Людмила Миклашевская - судьба - Яков Гордин - Непрошедшее время - 2013-01-06

М. ПЕШКОВА: «Мы жили на углу Успенской улицы. Дом двух старых барышень Шпрингер». Все, дальше меня невозможно было оторвать от книги Людмилы Павловны « Повторение пройденного» - ее название. Мое бытие проходило рядом. Только и думала, скорее бы остаться наедине с текстом. Впрочем, если вы ответите на вопрос: какое парижское кафе удостоено творческого внимания Маяковского и Ахматовой, вы станете обладателем этой книги. Обрадовалось поездке в Петербург, чтобы расспросить Якова Гордина, писателя, историка, автора предисловия, соредактора журнала « Звезда», где эта книга увидела свет, о Людмиле Павловне Миклашевской.

Я. ГОРДИН: Это, в некотором роде, мой личный долг, потому что я хорошо был знаком с Людмилой Павловной Миклашевской. Нас познакомили наши общие знакомые еще в конце 60-х годов. Людмила Павловна была человеком глубоко незаурядным. Во многих отношениях я об этом скажу. После того, как мы познакомились, после того, как я узнал о ее судьбе, хотя достаточно в общих чертах, я стал ее уговаривать написать воспоминания. В конце концов, уговорил. Дело в том, что она 17 лет своей жизни провела в ссылках и лагерях. Затем, когда она вернулась, она была реабилитирована, в этом ей помог Федин, который когда-то был в нее влюблен. А он был тогда депутатом Верховного совета. Она тогда получила крохотную комнату на улице Воинова на первом этаже, метров 8, наверно, в коммунальной маленькой квартире, и крохотную пенсию. Ее второй муж – Исаак Троцкий, не имеющий отношения к главному Троцкому, он был расстрелян в 37 году. Он был профессором университета. Когда она попробовала похлопотать о пенсии за мужа, поскольку у него была высокая зарплата и т.д., здесь эти документы я в приложении напечатал. Ей ответили следующее. Я сейчас прочитаю, потому что это очень своеобразный язык. Министерство социального обеспечения отдела обслуживания персональных пенсионеров:

-Для рассмотрения вопроса о назначении вам пенсии работников науки просим дополнительно прислать документы о стаже мужа в вузах и научно-исследовательских учреждениях. Справку о нахождении на его иждивении, свидетельство о смерти мужа, справку о времени нахождения в заключении. Одновременно сообщаем, что время нахождения в заключении засчитывается в стаж только по день смерти, а не по день реабилитации.

Таким образом, у расстрелянного профессора Троцкого стажа не хватило. Пенсию за него Людмила Павловна не получила. Это, конечно, вызывает усмешку, хотя и чрезвычайно горькую. Она зарабатывала машинописью. Многие с ней из моих друзей познакомились на этой почве. Она перепечатывала диссертации. У нее были еще, с тех старых времен осталось много знакомых. Главное в ее жизни было другое – она печатала «Самиздат». Она печатала Солженицына и многое другое, рискуя попасть снова туда, откуда она в свое время через 17 лет вышла. Это замечательная судьба. Она была девушка из интеллигентной еврейской семьи. Она дружила с молодым Багрицким. Году в 19, в 20 туда приехал с гастролями по каким-то театральным делам один из самых известных театральных деятелей – Миклашевский. Поскольку она была девушкой интеллигентной, посещала спектакли, то они познакомились. Он был тоже человек чрезвычайно незаурядный. Это была семья аристократическая. Отец его занимал высокий пост при дворе Николая II . А старший брат командовал то ли кавалергардским, то ли конногвардейским полком. Был гвардейский полковник. Единственным, кто пошел по другой линии, не такой традиционной для семьи, был Константин Миклашевский. У нас много хороших фотографий, в частности, удалось найти фотографию молодого Миклашевского с его собственной надписью. Он на своей фотографии написал: « Отец – член Верхней палаты. А сын – черт знает что». Это цитата из пьесы. Действительно, в семье относились без особого энтузиазма к тому, что он стал актером, режиссером. Причем, он стал крупным специалистом по театру дель Арте. Он был мимом, теоретиком и практиком. Очень некрасивый человек. Она его выразительно описывает, но чрезвычайно умный и обаятельный.

Я. ГОРДИН: В предисловии я привожу ее письмо ко мне, совсем незадолго до ее смерти, потому что она писала эти воспоминания в последний год жизни. Уже под конец она их диктовала. У нее было очень тяжелое заболевание. Она не могла писать. И вот она пишет мне: « Как вы относитесь к тому, что я скрылась под фамилией своего первого мужа?» Это единственный человек, которого я любила и люблю до сих пор. Потому я так сделала. Это была драматичная история взаимоотношений. Миклашевский, трудно сказать, что он влюбился или не влюбился, очевидно, его очень заинтересовала эта молодая и красивая, умная и бойкая девушка. Он предложил ей стать его женой и поехать с ним в Петроград. Он был старше значительно. Он был офицером во время Первой мировой войны. Он был человеком отвоевавшим, боявшимся, что это станет известно и может плохо кончится для него. Он в Одессу уехал, чтобы не мозолить глаза в Петрограде, где его знали. Да, она, посоветовавшись с родителями, познакомила с ними Миклашевского, согласилась. Они приехали сюда. К сожалению, когда эта книжка вышла, к нам пришла дама, которая прочитала эту книжку и сказала, что она была в Канаде и познакомилась с племянником Миклашевского, который дал ей несколько фотографий. В частности, там потрясающая фотография. Как она попала к нему, трудно сказать, но в книгу она, к сожалению, не попала. Может быть, при переиздании. Это молодая Людмила Павловна сидит рядом с Константином Михайловичем. Они вернулись в Петроград в его квартиру, а это шикарная квартира. Судя по тому, что она пишет, дворник относился с почтением к господам, и он сохранял эту квартиру, и родственники. Там осталось масса антиквариата, ценных вещей и т.д. Она описывает, какое это на нее произвело впечатление, на не очень богатую девушку из провинциальной семьи. На этой фотографии они сидят в главной парадной комнате квартиры. За столом что-то разбирают. Читают, кругом портреты предков. Миклашевский ввел ее в круг, как бы сказали теперь, творческой элиты. Она бывала у Горького, который тогда жил в Петрограде. У Горького она познакомилась с Уэллсом, у Горького она познакомилась с баронессой Будберг. В нее были влюблены Зощенко и Федин. Федин пил из ее туфельки шампанское. Много любопытного. Такая для нее открылась яркая жизнь. Константин Михайлович был человеком свободных взглядов относительно полов. Он завел любовницу. Он сказал Людмиле Павловне, что не возражает, чтобы она тоже жила той жизнью, которой она хотела бы жить. Ее это потрясало. Она от него уходила. Потом возвращалась. Это все было мучительно, но жизнь была очень интересная. Он человеком был ярким. Потом, в 20-е годы, он получил, как театральный эксперт, командировку в Париж. Они поехали в Париж. В Париже знакомство с Маяковским, в Париже знакомство с Эренбургом. Она была очень обаятельной и производила впечатление на людей, понимающих толк в женщинах. Миклашевский решил остаться, он был не возвращенцем. Людмила Павловна решила вернуться. Они разошлись. Хотя он очень уговаривал ее остаться на любых условиях, что они будут просто друзьями и т.д., потому что у нее была влюбленность в Париже. Сам парижский период у нее описан очень интересно, потому что она работала ( НРЗБЧ), там нравы еще советских чиновником, которые жили за границей. Советские шпионы. Единственный ее возлюбленный оказался работником ГПУ, который работал в Париже. Она уехала и вскоре пожалела, потому что она оказалась не очень нужной. Уже такого мужа нет, надо зарабатывать на жизнь. Ее помогал Шкловский. Ей купили пишущую машинку. Она стала заниматься машинописью, снимала какую-то комнату. Потом она встретила человека, с которым она была знакома в юности в Одессе. Очень красивого, несколько моложе ее. Это был молодой историк. Очень талантливый историк Исаак Троцкий. Его старший брат - известный античник Тронский. В какой-то момент он понял, что лучше фамилию Троцкого не носить, и сменил одну букву. Его жена тоже была профессором университета. Она вышла замуж за него. Она его, судя по всему, не любила, скорее, он был влюблен в нее. Талантливый человек. У него было несколько известных книг. «Третье отделение при Николае I». Была у него такая книга. Потом у него была известная книга, которую мне удалось переиздать в 90-м год. « Шервуд - Верный» - это история одного из тех, кто донес на декабристов. Такой авантюрист и шпион. Это тоже кончилась печально. У них родилась дочь, потом его арестовали после убийства Кирова. В 37 году он был расстрелян, она была отправлена с дочерью в ссылку. Единственный человек, который переписывался с ней и поддерживал – это был Зощенко. Тамошний опер в этом поселке завел дело на Зощенко. Поскольку письма читались, то там было заведено дело на Зощенко. Там на нее донесли какие-то полоумные женщины, что она высказывалась против советской власти, что она хотела покушаться на Сталина. Ее арестовали. Дочь, к счастью, родственники мужа прислали за дочерью, и дочь выросла в их семье, что потом тоже стало драмой для Людмилы Павловны. Когда через много лет она вернулась, то дочь была чужим человеком. Она стеснялась матери, потому что она была профессорской дочерью Тронских. Она так и выросла в благополучной семье. А тут приехала женщина, которую она не знает. Ей было лет 10, когда все это случилось. Матери так долго не было, что она ее забыла. Вместе жить они не стали. Она осталась у Тронских. Для Людмилы Павловны это была постоянная душевная травма. Потом все было еще хуже, потому что Лена эта умерла. Какая-то сложная болезнь, инфекция. Спасти ее не удалось. Людмила Павловна ее пережила. Вот такая удивительная, яркая и не очень счастливая жизнь. Была у нее одна особенность – поразительная память. Когда читаешь эту книгу, то веришь всему, потому что здесь масса удивительных деталей, выдумать которые невозможно. Она помнила с предреволюционных времен, там тоже были любопытные вещи, ее старший брат, такой авантюрного склада молодой человек, который был то у белых, то у красных, он оказался героем одного из рассказов Алексея Толстого. Я забыл название. Там юноша, которого убил белый офицер. Его узнали, потому что он в Одессе был очень активный, комиссарского типа молодой человек. Потом он с белыми ухитрился уйти в эмиграцию, там его убили. Есть рассказ Толстого, где фигурирует история старшего брата. Все с одессовских времен, особенно ярко здесь написан Петроград послереволюционный, сразу после Гражданской войны. Весь быт, люди, театральный мир. В нее был влюблен актер Дикии. Здесь есть его фотография. В общем, яркая и трагическая жизнь, но читается это, банально говоря, как самый увлекательный роман. Каждая глава – резкий жизненный поворот, не говоря о том, что книга очень густо населена замечательными людьми, имена которых у всех на слуху. Но здесь они воспроизведены, как живые люди.

М. ПЕШКОВА: Например, Мандельштам. Здесь я вижу его фотографию. Что пишет Миклашевская о Мандельштаме?

Я. ГОРДИН: С Мандельштамом она встречалась немного. Ничего подробно о Мандельштаме нет. Она встречалась с Ахматовой, она встречалась с Мандельштамом, она встречалась с Ремизовым, с которым она встретилась потом в Париже. Федин, который был тогда красавцем. Ремизов, Зощенко. Кого только здесь нет.

М. ПЕШКОВА: Какие эпизоды из книги вам запомнились более всего? Наверно, что-то хотелось вам отбросить, а были такие моменты, что вы сами сказали себе, что это непременно должно быть прочитано кем-то, не только мной. Об это должны люди знать непременно.

Я.ГОРДИН: Естественно, я не тронул и слова в рукописи. Людмила Павловна перед смертью взяла с меня клятву, что это будет опубликовано. Я хотел это передать на запад и опубликовать там. В тот момент не получалось, а потом стало ясно, что это можно будет опубликовать здесь. Это уже второе издание. Первое издание было с воспоминаниями другого типа. Это воспоминание Нины Катерли о матери. Это другое время тоже очень любопытное. Я их тогда под одну обложку поместил, потому что весь 20 век почти был охвачен, потому что Людмила Павловна умерла в 76 году. Тоже с начала века до 76 года, эти воспоминания охватывают целую эпоху. Что касается эпизодов. Вы знаете, их очень много. Конечно, замечательно ярко воспроизведены впечатления умной провинциальной девушки, которая попала в эту необычайную среду, в том числе и великих людей. Как она рассказывает об этом, как она рассказывает о квартире Миклашевских. Много можно всего перечислять, не говоря уже о лагерных ужасных эпизодах. Она была железной женщиной. Она все это перенесла и сохранила себя, осталась собой. Сохранила возможность радоваться жизни. Все зиму она стучала на машинке и копила деньги, а потом летом она обязательно куда-нибудь ехала. Удивительная судьба, удивительный человек, удивительная книга.

М. ПЕШКОВА: Тогда, когда вы готовили книгу и перечитывали текст, какой был момент, что потрясает сильно. Я понимаю, лагерь, парижские встречи. Но что-то она описывала ведь очень ярко, а что-то легкими красками.

Я. ГОРДИН: Эпизоды очень разные, вплоть до анекдотических. Она с некоторой иронией описывает одесскую семью, своего отца. Это промежуточное состояние между традиционной еврейской семьей, и семьей, которая живет по другим, совершенно светским правилам. В то же время, умер дед, который был правоверным евреем, полагается соблюдать отцу определенный ритуал. Он должен сидеть на полу несколько дней.

М. ПЕШКОВА: Не один сидеть, а с евреями.

Я.ГОРДИН: Здесь он сидел один, но она с юмором это описывает, потому что ему это было не свойственно. Ее мама заставила его в угол сесть, но долго он там не сидел. Не получилось соблюсти правоверность. Или история брата. Она пишет забавную вещь. В Париже она ушла от Константина Михайловича, чтобы жить самостоятельно, искала заработка. Одна знакомая предложила продавать какие-то платки. Она пишет: « Меня преследовало воспоминание о китайце. Это было в 1909 или 1910 году. Во дворе нашего дома изредка заходил китаец - разносчик в черной лоснящейся косой, завязанной шнурком с кисточками на конце, отчего коса казалась еще длиннее. Он носил на плече огромный пакет, завернутый в парусину, и кричал тоненьким фальцетом: кому ( НРЗБЧ), купи, мадам. Однажды мама позвала его в дом. Он пошел дом, учтиво поклонился и стал бережно разворачивать узел и раскладывать на парусине прелестные платочки, шали, расшитые шелком. Я знала, что денег у нас нет, что мама ничего не купит, просто ей хотелось посмотреть. Вот теперь я, как тот китаец». Такие мелкие эпизоды вспоминательные, но очень делающие достоверным всю ткань рассказа.

М. ПЕШКОВА: Я хотела спросить, вы из писательской семьи. У вас отец – писатель, мама, брат, вы тогда, когда были знакомы с Миклашевской, уже начинали писать. Она кому-то печатала из ваших родных тексты?

Я.ГОРДИН: Мне печатала. Я уже не то, что начинал, я уже довольно много тогда. Это 70-е годы, у меня первая большая вещь вышла в 74 году о Пушкине. До этого я довольно много публиковался и в « Новом мире», и в « Звезде». И Людмила Павловна…

М. ПЕШКОВА: Она быстро печатала, хорошо?

Я. ГОРДИН: Она очень грамотно печатала, но довольно медленно. Она не была профессиональной машинисткой, но печатала она хорошо. Эта книга – предмет моей гордости, потому что я уговорил Людмилу Павловну это сделать. Очень горд, что мне удалось. Ей не очень хотелось вспоминать. Очевидно, это было нелегко. Особенно какие-то трагически эпизоды из жизни. Вот эти их отношения с Миклашевским закончились очень грустно. Когда ее арестовали, до него в Париж дошел слух, что она не только арестована, но и расстреляна. И он покончил собой. Очевидно, он считал себя виноватым в том, что он не удержал ее в Париже, что судьба ее сложилась таким образом.

М. ПЕШКОВА: Автор предисловия, соредактор журнала « Звезда» историк и писатель Яков Гордин о Людмиле Миклашевской и ее мемуарной книги « Повторение пройденного». Звукорежиссер – Александр Смирнов. Я – Майя Пешкова. Программа « Непрошедшее время».