О себе, о людях, о встречах - финальная программа - Непрошедшее время - 2012-03-18
С женой Надей
М ПЕШКОВА: С телеведущим Владимиром Познером подробно говорили в нашей студии о его книги « Прощание с иллюзиями». Нынче шестая передача, вновь возникла тема эмиграции. Беседуем о Кирилле Хенкине.
В. ПОЗНЕР: Кирилл Викторович был блестящий человек, блестяще образованный, блистательно говоривший по-русски, по-французски. Сын фрейлины Марии Федоровны, императрицы. Когда эта дама эмигрировала, она вышла замуж за еврея Виктора Хенкина.
М. ПЕШКОВА: Что сказала родня?
В. ПОЗНЕР: Во Франции они были преданы анафеме. Как может аристократ? Родился маленький Кирилл, ходил в школу, потом они все вернулись. Виктор Хенкин в свое время был знаменитым актером-эстрадником, знаменитейшим в Советском Союзе. Я был дома у них гораздо позже, увидел под стеклом письмо от Сталина Виктору Хенкину с благодарностью за то, что он на свои деньги купил танк, заплатил за производство танка. Елизавета Алексеевна жила в стесненных обстоятельствах, но у них был дом в Париже. Мой отец им сказал: « Вы предложите советскому правительству дом, в обмен на хорошую квартиру». Что они и сделали и получили квартиру в высотке. Кирилл был антисоветчиком. Он очень быстро смекнул, что к чему. Преподавал французский язык в Военном институте иностранных языков. Работал переводчиком, журналистом во французской редакции московского радио, откуда он знал мою маму, и как мы с ним познакомились. Повторяю, что блистательный совершенно, остроумный совершенно, едкий, как кислота. В конце концов, уехавший, эмигрировавший из Советского Союза, живший в Мюнхене, работавший на радиостанции « Свобода», друживший довольно долго с моими родителями. Когда я захотел уехать в 57-м году, когда я понял, что очень скучаю по Америке, что мне здесь не хочется больше жить. Вопрос не в политике, а в том, что я себя здесь не чувствую как дома, поговорил об этом с Кириллом, он мне советовал бежать через границу с Норвегией. Чем он думал? Я не знаю, потому, конечно, меня бы поймали, посадили или застрелили бы. Я не понимаю, что это было, потому что он был очень умным человеком. Он уехал и уехал. У него был некоторый литературный дар, но не задалось. Написал какую-то мемуарную книгу не очень интересную и все. Был такой Кирилл Викторович, очень эгоистичный человек, очень. Он был сосредоточен на себе. Учился балету, знал Мясина, Дягилева. Ему не удалось, что-то ему не хватало там. Он все время был в обиде на жизнь, все было не так. Бывают такие люди негативные.
М. ПЕШКОВА: Вы сказали о 57-м годе, это год фестиваля. Вы принимали какое-то участие?
В. ПОЗНЕР: Я принимал участие. Меня очень сильно вербовало КГБ.
М. ПЕШКОВА: Расскажите историю про Столешников переулок.
В. ПОЗНЕР: Папа мой работал в Германии, Кузьма и Нина Павловна жили…
М. ПЕШКОВА: Вас пасли.
В. ПОЗНЕР: Да, пасли. Раздался однажды телефонный звонок: « Это Володя?»- « Да, это Володя».- « Здравствуйте, меня зовут Николай Антонович, я из Берлина. Я привез вам от вашего папы посылочку. Вы могли бы завтра зайти в гостиницу в Столешниковом переулке, в гостиницу « Урал»?» Я пришел. « Урал» была не пятизвездочная гостиница, мягко говоря.
М. ПЕШКОВА: Гостиница « ВДНХ» в прошлом?
В. ПОЗНЕР: Что-то такого рода. Заграничные работники в таких гостиницах не останавливаются. Я пришел, меня направили. Я шел по разным коридорам. В конце концом номер нашел, я постучался, мне сказали: « Заходите». Я зашел, а там был второй человек. Тот, который меня впустил, запер дверь на ключ. Тот, который сидел, пошел мне на встречу, такой крепыш с жесткой рукой, сказал: « Николай Антонович». Тот, который запер дверь, повернулся, сказал, не помню как, показал мне книжку, мол, КГБ. Он сказал: « Мы хотели бы с вами поговорить, послушать. Расскажите свою биографию». Я, конечно, испугался. Дело в том, что у меня такое свойство, когда я сильно пугаюсь, я делаюсь очень нахальным и наглым. Это такая защита. Я сказал: « А что вам рассказывать, небось, вы все сами знаете?» На что мне было сказано: « А вы расскажите». Короче говоря, я рассказывал, а если что-то забывал, то они мне напоминали. Они знали назубок, очень интимные вещи они тоже знали. Короче говоря, три часа продолжался этот разговор, потом они мне сказали, что хотели бы предложить мне сотрудничество. Сотрудничество заключалось в том, чтоб стучать на студентов, на людей, которых я знал. Я сказал, что я стучать не буду. Тут разговор пошел более жесткий, но я все равно сказал нет. Они сказали: « Подпишите бумагу, что вы не разгласите. Это государственная тайна». Я сказал, что я обязательно скажу отцу. «А что вы сделаете со мной? Повесите?»- нагло сказал я. На что они разыгрывали между собой доброго и злого полицейского. Злой полицейский сказал: « Да хуже сделаем». Короче говоря, мы разошлись, но этот Николай Антонович мне позванивал, говорил: « Давайте встретимся». Я встречался. Он говорил: « Расскажите, какая обстановка в интеллигентских кругах?» Я не говорил никаких фамилий. Когда он просил: « Вы с таким – то виделись, с таким-то. Что скажете?». Я говорил позитивные вещи, это продолжалось долго. 57-ой год, мне говорят: « Вы бы не хотели пожить с американской делегацией?». Я сказал, что с удовольствием. Я понимал, что я ничего не скажу. Я эти две недели жил с американцами, именно тогда понял, что мне хочется домой. Мне с ними проще, они мне понятнее, они мне ближе. Это не имеет отношения к политике, это имеет отношение к совсем другим вещам. Так что этот фестиваль сыграл роль, утяжелил мои отношения с отцом, потому что когда я сказал отцу, что хочу уехать, он рассвирепел и сказал, что если я попробую что-нибудь такое сделать, то он меня выдаст КГБ. Его реакция объяснима, он многим пожертвовал, привез семью. Вдруг его старший сын говорит: « Я не хочу быть здесь», это я понимаю, что его сильно задело, но после этих слов наши отношения сильно испортились, долгое время у нас были не отношения отца с сыном, была большая степень отчуждения.
М. ПЕШКОВА: Когда вы работали по ночам и вещали на Америку, в 90-м году ко мне приехал мой кузен. Первое, что он произнес: «Познера знаешь?» Я говорю: «Я его видела по телевизору». « Ты просто должна его знать. Как ты не знаешь Познера?»- сказал мне американец.
В. ПОЗНЕР: Потому что там меня знали, а здесь меня не пускали на телевидение, не пускали на радио. Давайте иметь в виду, что 90-ый год, я начал появляться на американском телевидении как следует в 80-м году, у Т.Коппела в программе «Nightline», что было на ABC.
М. ПЕШКОВА: Т.е. вас выпустили.
В. ПОЗНЕР: Не выпустили, я через спутник связи…
М. ПЕШКОВА: 38лет вы не были в Америке?
В. ПОЗНЕР: Там я произвел фурор. Что это за русский, который говорит как мы? Что это за русский, который рассуждает как мы, который одет совсем не так, как они? Поэтому меня приглашали наперебой, потому что я поднимал рейтинг программы. Это было, начиная с 80 года. То, что я выступал по радио Москвы на Америку. Количество людей в Америке, которые на коротких волнах слушали информацию из Москвы, это просто слезы. Вообще американцы мало интересуются другими странами, да еще и слушать. Любители коротких волн, это 3.5 человека. А вот те программы, там уже миллионы людей, поэтому он так говорил. Так что это совершенно разные вещи. Работа на радио была для меня очень интересной, тем более, что мне было поручено выступать каждый день с маленьким своим комментарием. Было хорошо, пока во мне не стало, наконец, очень уж громко заговаривать голос сомнений, говорить: « Ну что ты делаешь? Что ты говоришь? Ты же понимаешь, что это только полуправда. Что все это не совсем так, а то и совсем не так». Надо было самим с собой спорить, что это не так, потому все же это не лабораторные эксперименты, это сложная страна. Вот эти внутренние дебаты, которые были очень мучительными. О них в книге сказано довольно подробно. Они мне отравляли жизнь, пока я не смог от всего этого отказаться. Это все было очень тяжело: признаться себе в том, что моя вера была ошибочной, что я занимался неправедным делом, пропагандирую советский образ жизни, Советский Союз. Признаться себе в этом было дико тяжело, но когда я уже признался и перестал работать, и вышел из партии, мне стало намного легче. Я вдруг вздохнул полной грудью, как-то освободился. Вся эта книга, ее смысл в этом, поэтому она и называется « Прощание с иллюзиями». Это иллюзии веры, иллюзии строя, иллюзии в отношении Советского Союза, иллюзии в отношении России в определенном смысле. А уж дальше, то, что добавлено в последние два года, это уж прощание с американскими иллюзиями тоже.
М. ПЕШКОВА: Как появился Фил Донахью в вашей жизни?
В. ПОЗНЕР: Он появился случайным образом. Он появился благодаря тому, что отношения между Советским Союзом и Америкой стали совершенно невозможно тяжелыми при Рейгане. Прекратились все обмены: спортивные, культурные, научные. Казалось, что вот-вот будет обмен ударами. Была группа американцев, которые занимались гражданской дипломатией, как они говорили, и группа советских людей, которых это все очень волновало. Мы думали, что можно сделать, надо прорваться друг к другу. Тут большую роль сыграл Иосиф Гольдин, которого больше нет в живых, к сожалению. У него была такое мнение, что если поставить гигантские телевизионные экраны на площадях во всех городах в мире, дать людям возможность друг друга увидеть, друг с другом говорить, то никакой опасности войны не будет, потому что люди по-другому будут понимать. Я думаю, что он был прав, правда, этого еще никто не сделал. Но вот в этом разговоре он сказал, что давайте попробуем через телевидение, так и родилась идея телемоста. Гостелерадио сказало: « Да». Тогда стал вопрос о том, кто это будет делать, кто будет ведущим. Моя кандидатура сразу была выбрана, потому что в Америке меня хорошо знали. А кто с американской стороны? Они сказали: « Конечно, Фил Донахью». Я представление не имел о том, кто такой Фил Донахью, потому что я не был в Америке. Я не смотрел американское телевидение. Они рассказали, что вел ток-шоу, знаменитый. Они уехали, переговорили с ним. Он мне однажды позвонил, сказал: « Это мистер Познер?»- « Да».- « Это Фил Донахью». Дальше пошел разговор о том, как это может быть. Конечно, телемост изменил мою жизнь кардинально, потому что меня никто в Советском Союзе не знал, а за одну ночь меня узнала вся страна. Сам телемост был как удар грома среди ясного неба. В Советском Союзе никогда ничего подобного никто не видел. Кроме того, вот это вот знакомство. Потом был второй телемост, Бостон- Ленинград, « Женщины говорят с женщинами». Знаменитая фраза « У нас секса нет».
М. ПЕШКОВА: Такая симпатичная дама.
В. ПОЗНЕР: Да. Потом Донахью приехал, отснял пять программ о России. Мы с ним очень подружились. Потом эта дружба переросла в глубокую дружбу. Можно сказать, что это почти семейные отношения. Я праздную каждый Новый год с Филом, он чудный человек. Сейчас, к сожалению, уже не на телевидении. Ему там сломали карьеру по политическим мотивам, потому что он выступал против войны в Ираке. Наше знакомство вот таким образом родилось.
М. ПЕШКОВА: Я хочу вернуть вас в Ленинград в то время, когда вы готовили мост. Там партийное руководство?
В. ПОЗНЕР: Это было изумительно. Мы это все сделали. Мы приехали раньше с американцами, отбирали публику, ходили по заводам, по поликлиникам. Кто хочет - пожалуйста, записывали. И вот уезжаем в Москву, там все делается. За несколько дней до моста мне в панике звонит приятель, который в этом участвовал, Павел Корчагин и говорит: «Владимир Владимирович, вы понимаете, этот обком сошел с ума, они собираются вызвать всех этих участников и дать им накачку». Я говорю: «Как?» Немедленно помчался в Питер и напросился на прием к Бариновой. Галина Ивановна Баринова, комсомольская дива, в свое время красивая очень женщина, которая занималась идеологией. Она приняла меня, я говорю ей, что я слышал, что вы собираетесь. Она говорит: «А что, надо ведь объяснить людям?» Я ей: «Вы понимаете, что это страшно опасно?». Она спрашивает: «Почему?» Я говорю: «Если американцы узнают, что этих людей вызывали в обком партии, это конец». На что она сказала: «А почему они узнают?». Я говорю: «Здесь консульство и так далее». Она: «Минуточку». Нажимает на кнопку и что-то там Петра Петровича. Буквально через три минуты влетает в кабинет Петр Петрович, такой седоватый с бегающими глазками человечек. Она его спрашивает: «Петр Петрович, американцы интересуются этим телемостом, кто будет участвовать?». Он говорит: «Да нет, Галина Ивановна». - «Так что нет опасности, что они что-то узнают?»- «Нет, конечно, Галина Ивановна». Оказалось, что это генерал КГБ. Он ушел, она: «Ну, вот видите, так что». И тут меня бог осенил: «Знаете, Галина Ивановна, пожалуйста, но это будет не моя ответственность, если что-то произойдет, это будет ваша ответственность. Я вас предупредил, дальше как вы хотите». И оказывается, что я просто выбрал единственное действующее слово - ответственность. Она сказала: «Одну минуточку». Куда-то вышла, потом сказала: «Пойдемте». Мы пошли к секретарю по идеологии. Такой сидел вальяжный, в таком пиджаке, в темных очках, все иностранное совершенно, важный до безумия. Он мне сказал: «Не хотите, чтобы мы встречались и объяснили людям, не надо. Но это будет ваша ответственность, Владимир Владимирович». Я сказал: «Да, конечно, о чем говорить». Так что это вот это была такая смешная такая история. Это люди, которые прикрывали собственный зад всеми возможными и невозможными способами.
М. ПЕШКОВА: Каким был Лапин?
В. ПОЗНЕР: Ух, Сергей Георгиевич Лапин был умнейшим человеком.
М. ПЕШКОВА: Главный телевизионный начальник?
В. ПОЗНЕР: Главный, он возглавлял Гостелерадио СССР, председатель правления и прочее. Очень жесткий, жестокий, жуткий антисемит. Человек, сделавший самого себя, потому что он был беспризорником когда-то. Знаток русской литературы, мог часами читать русскую поэзию наизусть.
М. ПЕШКОВА: Говорят, у него была потрясающая библиотека?
В. ПОЗНЕР: У него была изумительная библиотека, обожал играть в шахматы, был отчаянно смелый человек, например, когда он написал письмо в ЦК, не согласившись с политикой Молотова, за что был послан послом в Австрию. Он никого не боялся. Знаете, все не черно-белое. Жизнь другая, как говорит один мой знакомый, более затейливая, затейливее. Но вообще, конечно, это был человек страшный, поломавший многие жизни. Его боялись как огня. Вот я его не боялся. Не знаю почему. Может потому, что мне не свойственно боятся кого-либо, за что он меня всё - таки выделял, не смотря на фамилию Познер, которая говорила для него о том, что я еврей, а евреев он терпеть не мог. Он вычистил, например, Большой симфонический оркестр радио и телевидения вообще, чтобы там евреев не было. А там были одни евреи, вообще говоря, особенно в области струнных: скрипачей и так далее. Это был в этом смысле очень тяжелый, страшный человек, но умный, остроумный. Он мог быть обаятельным... Разный.
М. ПЕШКОВА: Наверное, на его черты характера наложило отпечаток и то, что у него погибла дочь?
В. ПОЗНЕР: Вы, знаете, погибла дочка гораздо позже. Это было уже под конец его жизни. Я не знаю, как это подействовало, но она погибла, скажем, сегодня, страшным образом, она входила в лифт на высоком этаже. Двери лифта открылись, и она была с коляской, она, пятясь задом, входила в лифт и тянула за собой коляску, а лифта не было, была пустая шахта, и она сорвалась туда вместе с коляской. Ребенок остался жив. Вот представьте себе – это произошло сегодня. Завтра Лапин вышел на работу, как ни в чем не бывало. Как писал Тихонов: «Гвозди бы делать из этих людей - не было б в мире крепче гвоздей». Вот такого типа человек.
М. ПЕШКОВА: Читая книгу, я узнала, что в первом браке вы были женаты на Валентине Николаевне Чемберджи?
В. ПОЗНЕР: Это правда.
М. ПЕШКОВА: Такой молодой брак?
В. ПОЗНЕР: Ну как, я был на пятом курсе, она тоже, это был 58 год, мне было 24 года, ей было 22. Да, мы женились. Я был мужем в течение почти десяти лет. Мы остались очень близкими друзьями, мы видимся, я очень люблю ее. Она очень замечательный человек, талантливый писатель. К сожалению, как-то так в России ее не очень знают, очень узкий круг, жаль, потому что она чудно пишет.
М. ПЕШКОВА: Валентина Николаевна писала замечательные книги «В доме музыка жила»- книга о жене Прокофьева, о Елене Прокофьевой. Вы ведь очень много вместе переводили?
В. ПОЗНЕР: Не то, чтобы очень много, но кое-что переводили.
М. ПЕШКОВА: А ваша девочка знает языки, дочь Катя?
В. ПОЗНЕР: Моя дочь, Катя, живет уже 20 лет или 21 год в Берлине. Ну да, она композитор и пианист. Она знает русский, она превосходно говорит по-немецки, говорит по-английски, говорит, не могу сказать, что блестяще, но говорит.
М. ПЕШКОВА: Хочу спросить о Заре Левиной?
В. ПОЗНЕР: Это мать Валентины, известный советский композитор, Зара Александровна Левина. В основном работала в малых формах: романсы, песни разные. Замечательная пианистка. Она так Шопена играла, это просто невероятно. Она училась, между прочим, вместе с Горовицем в Одессе, ее прочили в пианисты, но она стала композитором, но играла, я вообще не слышал, чтобы Шопена играли лучше неё. Такое тонкое понимание. Ведь Шопен очень труден, только кажется, что легко, но он невероятно труден. Это был человек-Антей, мне казалось, что она силы все свои берет из земли, природный человек. Очень интересная женщина, талантливая, яркая, страстная, с характером, смешная. Ведь я часто говорю, что для меня юмор- это одно из главных качеств, особенно, когда умеешь над собой смеяться. Умеют это далеко не все.
М. ПЕШКОВА: Ваша книга изобилует таким количеством анекдотов, что мне хочется перечитать, подчеркнуть, сделать закладку, желание запомнить тот или иной анекдот. Не только анекдоты из серии о Хрущеве, о Фурцевой, анекдоты бытовые в большом количестве. Знаете, что мне очень понравилось? Фраза, которая меня потрясла, когда речь шла о СПИДе, тогда, видимо, когда собирались экономические поддержки, вы увидели того человека, которого вы полюбили. Открыла дверь женщина в красном свитере, в белоснежной блузке. Та мера такта, с которой вы все написали, она меня потрясла. Я пожелаю вам счастья. Это именно тот случай, который радует всех.
В. ПОЗНЕР: Спасибо.
М. ПЕШКОВА: Спасибо вам за эти слова. Избранницу Владимира Познера зовут Надежда Соловьева. Весьма уважаемая леди, известный промоутер, организатор гастролей самых именитых звезд, прибывающих в нашу страну. Да, конечно, тысячу и один вопрос хотелось задать Владимиру Познеру, отчетливо понимая быстротечность бытия, заботы и хлопоты, которых у каждого пропасть. Не стала вываливать всю их бездну на плечи известного телеведущего в надежде, что случится еще одна встреча. Сериал с Владимиром Познером завершен. Алексей Нарышкин, звукорежиссер, я, Майя Пешкова. Программа « Непрошедшее время».